В водах Индики снова объявились пираты. Даже Чилдермана серьезно озадачило внезапное появление тяжелого воздушного монитора, с борта гондолы которого взметнулись абордажные крючья. Командование корпуса шеду уверило Ноблерат, что последний небесный отморозок Эдвард Тич пошел на корм рыбам почти сотню лет назад и с тех пор ни один здравомыслящий энамэр не рискует принять в своих доках разбойничье судно. Чилдерман готов был поклясться, что ковчеги Атлантиса, Пацифии и Северных Вод придерживаются того же принципа. Страх перед корпусом шеду за столетия его существования превратился в прочную опору мирового баланса. Но, похоже, авторитет сынов Мардука дал трещину.
Как бы то ни было, спасаться с борта дирижабля пришлось бегством. В обычной ситуации Чилдерман просто перестрелял бы всех нападавших, но кто-то из пиратов, сообразив, что легкой добычи не будет, подпалил пассажирский цеппелин, и огонь вот-вот должен был добраться до баллонов с горючим газом. Перерезав с десяток пиратских глоток, Чилдерман спустил на воду шлюп, который в темноте отнесло достаточно далеко от вспухшего огненным шаром дирижабля. Правда, в спешке пришлось пожертвовать частью содержимого своего саквояжа. А в схватке у шлюпа с руки Чилдермана сорвали печать Турангалилы. Последнее беспокоило его больше всего — печать успешно открывала любые двери, как в буквальном, так и в переносном смысле. И если многочисленные люки ковчегов можно было отпереть тысячью других способов, то двери в дома членов городских советов и энамэра теперь представляли серьезную проблему для официальных визитов.
Покинув залитые мутным газовым светом доки, Чилдерман внезапно очутился посреди плотной толпы. По улице, выкрикивая невнятные лозунги, двигалось несколько сотен людей. Некоторые тащили в руках грубо намалеванные плакаты.
Вообще-то в ковчегах не принято было устраивать массовые шествия, и местная власть должна была строго следить за этим. Любая толпа несла в себе угрозу беспорядков. Беспорядки нарушали баланс. А малейший намек на это влек за собой весьма плачевные для энамэра последствия. Иногда это был корпус шеду. Иногда сам Чилдерман.
Однако сейчас Чилдермана в Эрцету привела не угроза стабильности ковчега, а случай.
Чилдерман напрягся, автоматически потянувшись за револьверами, но толпа, похоже, не проявляла агрессии. Да и скорее это была не толпа, а вполне организованная процессия, в которой смешались люди самого разного достатка, от рыбаков до зажиточных торговцев. Прислушавшись, можно было разобрать, что основная масса нестройными выкриками прославляет какое-то вознесение.
Удивительным было и то, что здесь соседствовали не только агрокультиваторы, окутанные резким запахом перегноя, рыбаки, рабочие электростанций в промасленных комбинезонах, но также и вполне состоятельные на вид граждане города. Сословная система, поставленная на службу поддержания баланса, давала явный сбой. И если массовое скопление рабочего люда вполне поддавалось объяснению — их легче всего было раскачать на общественно-опасное поведение — то смешение с ними вышестоящих слоев общества обещало серьезные проблемы городу.
И все же, даже мимолетного взгляда на собравшихся было достаточно, чтобы понять — вряд ли в их головах зрели опасные революционные идеи.
— Эй, уважаемый, что здесь у вас происходит? — обратился Чилдерман к увлеченному общим порывом рыбаку.
— Вознесение! Спасение! — перекрикивая нарастающие вопли толпы, проорал тот.
— Хорошее начало. И кто спасется?
— Мы! Мы достаточно пробыли на проклятых богами ковчегах, чтобы великие предки вернулись из космоса и принесли нам в дар сушу!
Похоже, здесь пока не забыли историю Потопа и знают, что такое космос, машинально отметил про себя Чилдерман. И еще он вспомнил, что Эрцету никогда не попадал в сводки корпуса шеду. Будучи пограничным между Индикой и Атлантисом городом, он отличался редкостным спокойствием. И имя энамэра как-то в голове у Чилдермана не отложилось.
— И каким же образом суша вернется? — поинтересовался он.
— Пророк Этана объявил день своего вознесения, и в этот день он заговорит с самим корабельщиком Утнапишти и теми, что ждут своего часа на орбите!
— Да неужели? — хмыкнул Чилдерман. — Но, если я не ошибаюсь, наши предки покинули Землю, и отправились они гораздо дальше орбиты Земли...
— Тебя обманули, чужак! — в глазах парня светился неподдельный восторг. Или даже фанатизм. — Этана слышит зов Утнапишти и предков и приведет их к нам! Они живут тысячи лет на тех небесных камнях, что удерживают наши города, и ждут Дня Вознесения! Ай-я, это будет наш Этана, что поднимется в небеса волей предков!
Чилдерман оглянулся. Улицу заполняли сотни бессмысленно улыбающихся людей, одержимых бредовой идеей. Подобная ересь возникла на ковчегах впервые за сотни лет. Кто, Эрре его задери, вбил людям в голову такую чушь, и куда смотрит энамэр?
Поинтересоваться этим у своего нового знакомого Чилдерман не успел. По толпе разнесся протяжный вой, она заволновалась, и Чилдермана оттеснили к стене. Движение прекратилось, и выкрики стихли.
Улицу перекрыла стена обтянутых китовой шкурой щитов, угрожающе ощерившаяся острозаточенными бамбуковыми пиками. За щитами, укрывавшими городскую стражу, возвышался помост. По нему нервно расхаживал приземистый тип в грязно-голубой форме с рупором в руках.
— Граждане Эрцету! От лица энамэра предлагаю вам разойтись мирно, — голос, усиленный рупором, отразился от стен домов и заметался над процессией. — Любые массовые собрания запрещены законами Ноблерата, и вы об этом прекрасно знаете! Поддаваясь на провокации лжепророка, вы только усугубляете положение и заставляете нас применять силу!
Толпа в ответ засвистела.
— Проваливайте! — раздалось из рупора. — Освободите улицу или мы применим силу!
— Сам проваливай, прихвостень Хумут-Табала! Пусть твой хозяин сначала определится, на каком свете ему быть, а потом указывает нам!
Презрительная кличка резанула по ушам Чилдерману. Хумут-Табал, если ему не изменяла память, перевозил души мертвецов на тот свет, а сам не принадлежал ни к миру мертвых, ни к миру живых.
— Убирайтесь! Идите работать! В доках вместо вас вкалывают ваши жены и дети! Бездельники! — не остался в долгу стражник.
— Мы не верим выродкам Хумут-Табала, он всех нас утащит с собой на дно! — вперед выскочил растрепанный субъект в комбинезоне агрокультиватора. — Кипур боится возвращения суши! Кому тогда будет нужен энамэр?! Он боится вознесения Этаны, потому что тогда некому будет поддерживать в нем жизнь!
Из толпы донеслись одобрительные выкрики.
— Мерзавцы, как вы смеете...
В стражника полетела здоровенная тухлая рыбина. Увернувшись, он ловко соскочил на мостовую, и заорал:
— Стреляйте! Гоните их вон, это приказ энамэра!
Образованное из щитов заграждение двинулось на демонстрантов. Из-за него вылетели сотни арбалетных болтов с тупыми наконечниками. Стража стреляла навесом, даже не целясь. В ответ по щитам заколотили костяные дротики. Разлетающиеся из воздушных пузырей осьминожьи чернила мгновенно расцветили стены домов и щиты влажно отблескивающими кляксами густой синевы.
Приблизившись вплотную к толпе, стражники побросали щиты и бросились на нее с пиками наперевес. Завязавшаяся потасовка превратила улицу в зону боевых действий. И болты, выбившие штукатурку из коралловой стены рядом с головой Чилдермана, уже не были тупыми.
Чилдерман отступил в удачно подвернувшийся узкий переулок. Задрав голову, он обнаружил над собой целую галерею небольших ухоженных балкончиков. В этот же момент в переулок, толкаясь и мешая друг другу, ворвались двое стражников с бешено выпученными глазами. Их намерения явственно читались на покрасневших рожах, покрытых татуировками. Однако они быстро изменились при виде извлеченных Чилдерманом пистолетов. Городская стража редко имела огнестрельное оружие, но была достаточно хорошо осведомлена о том, почему не стоит связываться с вооруженным им людьми. Подняв пики над головой, оба стража порядка отступили обратно на улицу, где их тут же подхватила беснующаяся людская масса, в которой стражников уже было не отличить от демонстрантов.
Чилдерман, отталкиваясь от краббов на контрфорсах, в изобилии окружавших близстоящие дома, прыжками взлетел наверх. Пробежав по аркбутану, он соскочил на балкон, заставленный цветочными горшками. Там же стояло кресло, в котором он, не раздумывая, с комфортом устроился. С балкона открывался прекрасный вид на парки Эрцету, традиционно заполняющие верхние окружные террасы ковчега. Косые лучи поднимающегося в зенит солнца золотили верхушки деревьев через щели в огромных шторах, расположенных так, чтобы зелень не страдала от излишка солнца. На глазах у Чилдермана агрокультиваторы натягивали их, используя сложную систему шкивов и роликов. Наслаждаться зрелищем мешал лишь шум проходящей внизу потасовки.
Сорвав цветок, Чилдерман принялся задумчиво крутить его в руках. То, что творилось на улицах Эрцету, ему нравилось все меньше и меньше. Конечно, нарушение законов ковчегов не должно сходить с рук, однако бездарные действия городской стражи превратили мелкое нарушение в массовое побоище. И, судя по подготовленности демонстрантов к стычке, подобные мероприятия проходят в Эрцету не в первый раз. Открытым оставался также и вопрос о том, что за ненормальный собрался возноситься на орбиту и как он будет это делать.
— К-кто вы такой? Вы что здесь делаете?! — за спиной у Чилдермана раздался вибрирующий вопль.
Повернувшись, он обнаружил владелицу балконного сада, симпатичную и жутко перепуганную блондинку лет тридцати. Вцепившись в открытую оконную раму с витражом, она расширенными от ужаса глазами уставилась на Чилдермана. Зрелище тот собой представлял не самое успокаивающее. Время, проведенное в открытой лодке посреди океана, сказалось и на его одежде и на внешности. Обнаружив, что он так и не убрал револьвер в кобуру, Чилдерман направил его на женщину, прижав указательный палец свободной руки к губам. Блондинка совершенно правильно истолковала безмолвное предложение и заткнулась практически мгновенно.
Чилдерман выглянул с балкона вниз. Побросав плакаты, демонстранты разбежались. Дальше по улице исходили паром механические водометы, которыми, судя по обилию луж на мостовой, и разогнали сторонников вознесения. Самые нерасторопные из них еще получали свою порцию наставлений от энамэра под ударами дубинок. Впрочем, таковых оказалось немного, а вот среди стражи хромающих и побитых насчитывалось десятка два.
Сняв шляпу, Чилдерман поклонился хозяйке балкона, не отрывающей от него широко распахнутых глаз, и спрыгнул на улицу. Тащившие мимо вяло брыкающегося рыбака стражники дернулись было в его сторону, но и у этих инстинкт самосохранения сработал быстрее мозгов. Что-то во внешнем виде Чилдермана, нахлобучившего на голову потрепанную шляпу, заставило их благоразумно пройти мимо, не задавая глупых вопросов.
Прикинув, где должен находиться центр города, Чилдерман решительно двинулся по переулку. Пора было нанести визит энамэру Эрцету.
Зиккурат, обнесенный высокой металлопластиковой оградой, изображавшей давно вымерший бестиарий суши, возвышался над россыпью трех-четырехэтажных строений Эрцету, подпирая антеннами митрагласовый купол и ослепительно сверкая стеклянными пузырями верхних уровней. В отличие от большинства ковчегов, башню не успели или не захотели украсить обычными для таких построек архитектурными изысками, оставив в первозданном технологичном виде.
Обойдя ее по кругу, Чилдерман убедился, что тысячелетняя система защиты здания находится в отличном состоянии. Даже сверкающий обруч антенны планетарной связи вращался, обшаривая мертвый многие годы эфир. И что-то Чилдерман не мог припомнить, чтобы инспекции ордена инженеров часто наведывалась в Эрцету.
Приложив руки к уходящей в гоферовую палубу города ограде, можно было ощутить едва заметную вибрацию. Города питались разнообразными источниками энергии. Ближе к экватору купола покрывали светопоглощающие слои, переводившие солнечную энергию в электричество. Под днищем каждого ковчега размещались гроздья термальных электростанций. В некоторых городах по окружности разместили гигантские ветряки. Но мало кто помнил, что в последовавший после потопа период атмосферной нестабильности, когда ковчеги месяцами скрывались за щитами, их питали внутренние водородные источники. Когда сезон ураганов закончился, реакторы остановили и законсервировали, перейдя на термальные электростанции, ветряки и солнечные панели.
Но только не в Эрцету.
Ворота охранялись парой вытянувшихся во фрунт дюжих вояк с алебардами, в масках и многослойных панцирях из искусно подогнанных друг к другу железных пластинок, обитых китовой шкурой. Безусловно, впечатляет любого горожанина. Однако настоящая охрана дворца осуществлялась десятком турелей нейростазов, которые те самые горожане принимали за украшения. Проходя по присыпанной гравием дорожке, обсаженной высокими кипарисами, Чилдерман на мгновение почувствовал себя неуютно, почти физически ощущая прикосновение лучей сканеров, скрывающихся в зелени. Горожане, которым позволялось посещать парк в частном порядке, опасений Чилдермана не разделяли в силу своего невежества. Хотя он не сомневался, что пройдись он по городским тавернам, то собрал бы целый букет историй о загадочных смертях в дворцовом парке, приключившихся с незадачливыми гуляками или ворами.
Дойдя до парадного входа в зиккурат, Чилдерман еще больше пожалел о пропаже печати Турангалилы. У него накопилось слишком много вопросов, чтобы обращать внимание на такие мелочи, как приемные дни и армия писцов. Но не надо быть гением, чтобы сообразить, что оборванного субъекта в мятом и покрытом разводами соли плаще, вряд ли допустят на аудиенцию к энамэру, сколько бы он ни пытался доказать свою причастность к делам Ноблерата. А Чилдерман никогда не любил тратить свое время впустую.
За прозрачными дверьми взгляду Чилдермана предстали ряды стоек с табличками. Текст на них с того места, где он стоял, различить было невозможно, но смысл процедуры был ясен и так. Между стойками сновали десятки людей в серых костюмах. Один из них, заметив Чилдермана, покачал головой и показал рукой на входную вывеску, где были указаны приемные дни.
Эрцету оказался чрезвычайно цивилизованным ковчегом. Даже слишком — он обзавелся собственной бюрократией, как в старые добрые допотопные времена. А зиккурат разительно отличался от всего остального и в своем городе, и в сотне других городов, жители которых давно начали молиться богам о бесперебойной работе термальных электростанций и совершать обряды перед включением атмосферного щита. Но тот, кто содержал зиккурат, прекрасно разбирался в допотопной технике.
Чтобы организовать встречу с энамэром у Чилдермана оставался еще один, вполне приемлемый для самого Чилдермана вариант. Обычно, когда в дом не пускали через дверь, Чилдерман входил через окно. Вот только его появление там никогда не предвещало ничего хорошего для хозяина дома.
