— Чего и ...? Убью сволочь, не мучай меня! Говори уже, гад! — взревел Железнозубый в ярости вскочив со стула и нависнув над товарищем как огромная скала. — Что было дальше? Говори су...!
— Да ничего в общем и не было. Почти нечего. Этим недобогам, сказали где находится их украденное чадо, а они и говорят: "Значит у Марии такова судьба, быть женой этого достойного воина. Мы согласны, у нас принято чтить ваши обычаи. И прочее бла-бла-бла". — А то, что жених специально не торопился делать девушку своей женой, ожидая хоть формальной схватки с родичами невесты, они понимать не захотели. Чего ты тут ещё скажешь? Жалкие трусы! Ведь так нельзя!
— ... безумцы ...! — в начале, минуты три, во всех рядом стоящих домах, могли слышать только яростные, матерные тирады, и призывы всяческих кар на головы неких неразумных, а в завершение прозвучало. — О боги! О Пращуры заступники! За что? Почему вы так на меня погневались? Я не пойму, чего в этих слизняках больше, трусости, или глупости?
— Всё так. Я уверен, не далёк тот час, когда этих слабых божков сбросят с их земного пьедестала. — заговорил Жека, как только его товарищ умолк, и устало опустился на первый попавшийся стул. — Поэтому, если мы не горим желанием героически погибнуть, защищая этих божков от своих подчинённых, нам необходимо возглавить назревающее восстание. И это не будет предательством и нарушением данного нами слова. Они сами желают погибнуть. Кстати, многие наши парни знают, бессмертных божков можно убить честным железом. Помнишь тот случай, когда одна падшая богинюшка, в соре зарезала другого божка и он не возродился. Ну, своего загулявшего на стороне мужа. И подумай о главном. Отвагу побеждённых героев, должным образом не воспевал ни один былинщик. Проигравших героев попросту не бывает. Побеждённые могут быть сильными, коварными, но, достойными уважения — никогда.
— Ты прав, конечно. Как всегда, ты прав ...
Глава 4. Жизнь простого колониста, какова она есть. Без прикрас.
Прошёл месяц, как Даниил покинул больницу добросердечной доктора Браун. Которая, за три недели умудрилась не только замучить его разнообразными тестами, но и сделать полный курс всевозможных профилактических прививок. После всего этого, покидая больничные покои, можно было радостно кричать: "Ну здравствуй новый мир! Я уже пришёл! Ну что, соскучился? Я столько вытерпел чтоб эта встреча состоялась, зараза ты этакая". — В новой, открывшейся перед ним жизни, парня радовало несколько моментов. Первый и самый главный, нейросеть работала. И плевать на её урезанную функциональность, для остроты жизни, везде должна присутствовать своя, небольшая "ложка дёгтя". И плевать на то, что она весьма неприятная. Ещё бы, связи с другими, подобными ей устройствами не было, никакой. Поэтому, оставалось радоваться малому, привыкать к немного урезанной функциональности гаджета и твердить как мантру: "Спасибо и на этом. И это, не плохо для начала".
Другим приятным сюрпризом было то обстоятельство, колонистам, посредством долгих вычислений, удалось выяснить следующее. Местные сутки, и годовой оборот планеты вокруг местной звезды, были идентичны тем, какие были на их прародине. Последней хорошей новостью можно было считать одно негласное правило: "Каждый выживший колонист, по выходу из карантина, совершенно бесплатно получал временное жильё". — А дальше, по мере вживания в новый мир, жилец сам решал, построить себе новый дом, или продолжать ютиться в стандартной времянке переселенца. Наблюдалась интересная закономерность, новый дом строили редко, чаще всего, к дарованному домовладению, делались необходимые пристройки и вносились некоторые усовершенствования в планировку. Касаемо Дани, так ему досталось вторичное жильё, немного переделанное бывшими владельцами и дополненное хозяйственными пристройками. За такой подарок, юноша ни капельки не обиделся. Как ему объяснили, когда вручали ордер на вселение, бывший хозяин решился на основание нового, своего хуторка. Он был весьма удачливым охотником, который однажды, на пару с другом выкрали двух местных женщин, сделав их своими жёнами. Но не в этом суть, не так давно, эти семьи решили отделиться от местной общины, и основать свой небольшой хуторок. Что именно стало поводом для такого шага, не известно. Да и стоит ли собирать местные сплетни о хамоватых, неблагодарных, невоспитанных дикарках, случайно вышедших из леса? Можно было не сомневаться, дело было нечистое, "мутное", да и поселковые старожилы, были сильно обижен ушедшими семействами. И исходя из одной пословицы: "Обиженная колокольня громко звонит". — Даня безапелляционно прерывал любые разговоры на эту тему. Пусть это не прибавляло соседских симпатий, но избавляло от противного бытового лицемерия.
Но, всё это в прошлом, а сегодня, Даня готовился к главному событию в своей новой жизни — судьбоносному собеседованию. Какому? Именно в этот день должен прибыть некий чиновник, который утвердит одну из выбранных парнем профессий. Как постоянно твердила Гульнара, эта практика продиктована самой жизнью. Поселенец, имеющий нейросеть, способен весьма быстро освоить любое ремесло, из всего многообразия заложенных в его память пакетов. Одно плохо, в полной мере можно овладеть одной, максимум четырьмя специальностями. Так как нельзя перегружать человеческий мозг, это тонкий и весьма хрупкий агрегат. Также, не наработанный длительной практикой навык равен нулю, пустая фикция. Более понятно, можно пояснить так, извлечённые из нейросети знания и переход их в необходимые навыки, потребует от полугода, до трёх лет кропотливого ученичества, как и последующей практики. И это, при наличии опытного наставника. Но всё это перспективы и проблемы развития общества. А люди живут не только планами, но и сегодняшним днём.
И так, посмотрим на этот самый день, для этого достаточно просто выглянуть в окно. А там.... Солнце приближается к зениту, прогревая улицы тихого, одноэтажного селения. Сразу видно, оно основано не так давно, максимум, лет пять или шесть назад. В пользу этой догадки говорил один факт, почти все дома имеют вполне обжитый вид. В каждом дворе ютятся разнообразные пристройки, поражающие своим разнообразием и предназначением. Есть в этом "великолепии" нечто общее; это молодые, не высокие деревца, как фруктовые, так и обыкновенные, лиственные. Те, которые в летнюю жару должны создавать приятную тень. Но, не это говорит о молодости данного села, об этом "кричат" его примитивные дороги и тротуары. Они имеют или деревянный настил, или присыпку из известняка. И только небольшая площадь перед двухэтажным зданием администрации, наполовину покрыта камнем. Работы продолжаются и сейчас, два десятка работяг, трудятся на солнцепёке, уподобившись муравьям. Кто-то из них, подвозит на убогих, деревянных тачках песок, кто-то его с чем-то перемешивает, разравнивает по грунту. Остальные труженики дорожной службы, тщательно выкладывают блоки будущей мостовой. И всё это происходит под тихий скрип колёс, стук киянок и молотков, да ленивое переругивание мастерового люда. Проще говоря, площадь весьма энергично благоустраивалась, в основном, руками пришлых. Ой, не так — окультуренных аборигенов. Поэтому, никто не обращал внимание на молодую пару, сиротливо стоявшую возле парадного входа здания поселкового управления. Девушка, заглядывая в глаза своего кавалера, что-то суетливо говорила, а молодой человек, хмуря брови, слушал свою подругу и временами, согласно кивал.
— Даня, ты это, сильно не нервничай. Мы все через это прошли. Я вот, хотела быть учительницей в начальной школе, поваром, переводчиком, или на крайний случай доктором. В результате долгих споров с куратором, пришли к некому компромиссу. Меня, вот, определили к Агнессе Аскольдовне. Всего лишь десять месяцев учёбы, под её руководством и вот. И я стала медсестрой. Вот. Зато тебя встретила. Вот. — девчонка сильно нервничала, оттого, её скороговорка звучала в более сильном темпе, и окончание в некоторых словах "проглатывались". — А ещё, это вынужденная необходимость. Нашей колонии нужно полноценно и разносторонне развиваться. Вот. А значит, мы должны заниматься не тем, чем нам хочется, а тем, в чём есть у нашей общины нужда. Вот. Например, ...
— Всё я понимаю, радость моя. И поверь, я нисколечко не нервничаю. А за твою помощь в освоении пакета лингвиста, и оперативность с которой ты нашла хорошего педагога-шорника, за это, тебе отдельное, огромное спасибо. И я, тебе, за это особенно благодарен. Ведь по твоим и его отзывам, в этих направлениях я достиг весьма хороших результатов. И даже если эти навыки останутся невостребованными, не беда, со временем перейдут в разряд хобби. В жизни всяко может пригодиться. Так что, всё равно, учёбу не заброшу. Одна беда, не смогу заниматься понравившимся делом так же интенсивно.
— И что, не будешь сожалеть о потерянной мечте? Станешь учеником той специальности, на которую укажут? Я вот, нисколечко тебе не верю, ты не такой. Вот. Я видела, как ты радовался и старался, обучаясь у меня. Вот. И как кривился, когда я тебе предлагала специальности, которые тебе не по нраву. И отстань, немедленно убери руки! Ну перестань так нагло обниматься, люди смотрят!
— И чего тут такого, пусть смотрят. Пускай завидуют мне, молча. И не говорят, будто я не имею право обнимать свою любимую девушку?
— Имеешь — имеешь, но нельзя это делать на улице. Вот. Я же сказала, перестань меня обнимать. Потерпи до дому. Будто не помнишь, в культуре аборигенов это табу. Да и вообще, это не прилично.
— Стоп. Я не собираюсь подстраиваться под чужие нравы. Это наше поселение, наша колония, и мы здесь устанавливаем свои правила. Кому не нравится, пусть не смотрят, или возвращаются в свои племена, там и командуют.
— Да. Но такова политика нашей колонии. И мы должны быть терпимее. Вот.
— Не хочу быть терпимым к тем, кто не желает также относиться и ко мне. Я ведь не требую, чтоб они ходили в нашей одежде и копировали нас во всём. Поэтому я настаиваю, любой гость, придя в мой дом, придерживаться моих правил, а не диктовал свои. У меня, они будут сидеть на стуле, а не на грязном коврике, и заставлю их помыть перед едой руки. И если у этих чудиков принято, что можно писать, отойдя от дома на несколько шагов, то нечего требовать от меня того же.
— Тьфу! Замолчи, противно слушать твои примеры. Вот. Только против общины не попрёшь, а против ветра не плюнешь. Например, сказано уважать нравы аборигенов, значит так надо. Вот.
— Да плевал я на них, с самой высокой башни. Я, к примеру, не желаю, чтоб ты, в угоду аборигенам, носила их одежду. Представляешь, они потребовали, и через неделю ты и все твои подруги, ходите все такие "нарядные", прямо как цветастая капуста: на каждой пять, или даже семь юбок, бусы из зубов мелкого хищника, три сорочки, и обязательно, одна торчит из-под другой. Или, как они там они, эти рубахи у них называются? А на голове — это, э-э-э ..., дурацкий чепчик, с повязанным поверх него платком, и сбоку, обязательно, должен болтаться узел. Представляешь, ты идёшь, вся такая закутанная в тряпки и временами, блаженно закатив глазки, жуёшь кончик этого платка.
— Тьфу на тебя! Умеешь ты всё опошлить. Вот. И не вздумай там говорить эту ересь, которую только что мне озвучил, иначе, я тебе устрою многодневный бойкот — не буду с тобою разговаривать. Вот. Иди уже. Видишь, тебя зовут.
Парень оглянулся, умудрившись извернуться чуть ли не всем телом. В самом деле, в открытом проёме огромной двери, стоял незнакомый ему мужчина, в сером деловом костюме, местного производства, и строгим взглядом, придирчиво осматривал молодых людей. С виду, это был высокий крепыш, с короткой стрижкой чёрных волос на голове, только по этой причёске в нём, можно было безошибочно определить поселенца первой волны. Да и наличие симбионта, позволяло скрадывать биологический возраст. И ещё один штрих, кожа участников программы переселения, подвергаясь жёстким атакам лучей местного светила, была способна не приобретать ярко выраженный бронзовый оттенок.
— Что, влюблённые, всё воркуете? Совсем позабыли про стыд? — с пренебрежительным снисхождением, заговорил незнакомец. — Хорошо, спишем всё это на вашу молодость. И на первый раз ограничимся только устным внушением.
— Простите, — мгновенно покрывшись румянцем, ответила Гуля, — такого больше не повторится.
— Очень на это надеюсь. Насколько я понял, вашего кавалера зовут Егоршин Даниил Сергеевич?
— Да-да, это он.
Даниилу хотелось самому ответить этому снобу, и сделать это резко, весьма грубо, желательно с ударом кулака, в морду наглого лица, но ... Он помнил о своём утреннем обещании Гульнаре, благодаря которому, сегодня, он будет как никогда сдержан и учтив. По этой причине, молодой человек, спрятав сжавшиеся кулаки в карманах широких брюк, молчал. Он знал, проронив хоть звук, мог выговорить этому ветерану всё, что он про него думает. А незнакомец, как будто специально обострял ситуацию.
— Оно и видно, именно таким я его себе и представлял. Как нарушать запрет, нервируя своим неподобающим поведением аборигенов, он смелый. А как извиниться за своё неподобающее поведение, он сразу же прячется за своею подругой.
— Ни за кого я не прячусь, и если для вас это так важно, то, извините. — сдерживая эмоции, как можно нейтральней сказал Даня.
— Хорошо, извинения принимаются. Идите за мною.
Ещё говоря эти слова, чиновник резко повернулся и пошёл. Так что, большая часть этой фразы, прозвучала, когда этот человек делал первые шаги. Может быть, он ещё чего-то говорил, только расслышать это было невозможно. А Даня, был вынужден поспешить, иначе он мог потерять своего куратора из виду. Впрочем, своеобразная экскурсия по зданию местной администрации было не долгой, не успел Егоршин перешагнуть через порог здания, как заметил своего недавнего обидчика. Тот стоял у настежь открытой двери, она была третьей, по левой стороне длинного коридора. И убедившись, что парень его заметил, незнакомец скрылся в кабинете.
"Вас что, здороваться со старшими не учили?" — Это были первые слова, которые позвучали после того, как Даня присел на единственный свободный стул для посетителей. Сам чиновник, сидел во главе стола начальника, иначе эту "Т" образную махину нельзя было назвать. Этот административный комплект, — весящие на стене портреты руководителей колонии, сама обстановка помещения, и надменный чиновник, давили на посетителей своей казёнщиной, угнетали. Не стал исключением и наш герой, он еле подавил желание встать и попросить прощения за свою бестактность. Может быть поэтому, он по-прежнему, стараясь быть спокойным и одновременно учтивым, негромко сказал: "Прошу прощения, не знаю, как к вам обращаться. Здравствуйте".
Хозяин кабинета чему-то усмехнулся, после чего, видно кому-то подражая, заговорил тоном заботливого наставника:
— Здравствуйте Даниил Сергеевич. Не переживайте вы так, ничего страшного не произошло. Всякое бывает. Все те, кто только что здесь появляются, не знакомы со всей спецификой местных взаимоотношений. И так, приступим к делу. Чем вы желаете заниматься? Уже выбрали занятие по душе? Какие специальности вам по нраву?
