Эти бессмертные

— Бригитта, девочка! — позвал Хортон. — Иди сюда, не стой там, замерзнешь.

Перевел взгляд на Павла и продолжил:

— Демон, я приношу тебе извинения. Я неверно определил твой статус, ты не заслужил участи раба. Я признаю твой титул барона и полагаю, что этот титул не станет вершиной твоей карьеры. Если ты пойдешь со мной, я подарю тебе Муралийский Острог.

— Повелитель! — воскликнул Людвиг. — Вы претендуете на титул герцога?

Лицо Хортона расплылось в зловещей улыбке.

— Претендую, — согласился он. — А что мне еще остается? Я не считаю свою судьбу завершенной, я не готов к перерождению, я еще поборюсь. У нас неплохие шансы, особенно если учесть, что с нами теперь потрясатель вселенной.

— Вы тоже верите в потрясателя вселенной? — удивился Павел. — Мне казалось, это просто сказка для маленьких детей

— А чем отличается сказка от истинного пророчества? — спросил Хортон и сам ответил на свой вопрос: — Только одним: в пророчество верят, а в сказку — нет. Вот Ивернес, например, в тебя верит. А он неглупый парень, обладай он талантом воителя, был бы уже бароном, если не выше. Людвиг в тебя тоже поверил, не так ли, Людвиг?

— Ну... — промычал Людвиг.

— Поверил, — сказал Хортон. — А если не поверил, так, значит, скоро поверишь. Потому что иначе придется поверить в то, что ты испугался вступить в бой с воителем, оскорбившим твоего сюзерена. А с такой верой жить тяжело, для этого надо быть старым циником вроде меня. Нет, Людвиг, не оправдывайся, я тяжело не обвиняю тяжело ни в чем, ты все сделал правильно. Думаешь, почему я сразу побежал сюда, как только узнал о подвигах Павла? Я боялся, что твоя честь одержит верх над разумом, что ты ввяжешься в бой с демоном, а это было бы очень плохо, независимо от исхода.

— А он и ввязался, — подал голос Ивернес. — Просто струсил идти до конца.

— А твоего мнения, раб, никто не спрашивал, — произнес Хортон, спокойно и размеренно, не меняя интонации и не глядя на Ивернеса. — Радуйся, что я решил не наказывать тебя, но не думай, что так будет всегда. Еще раз вякнешь не по делу — накажу.

— Только мой повелитель вправе меня наказывать, — заявил Ивернес.

— А кто твой повелитель? — спросил Хортон. — Павел, надо полагать? Павел, ты признаешь себя его повелителем?

Павел пожал плечами.

— Даже не знаю, что ответить, — сказал он. — Мне трудно рассуждать в ваших понятиях, у вас если два человека встретились, то один из них почти наверняка повелитель второго. Там, откуда я пришел, все было не так. Я не привык делить людей на тех, кто повелевает мной, и тех, кем повелеваю я. Я вообще не умею повелевать. Приказать могу, но приказ — это когда надо сделать что-то конкретное, а повелевать — это управлять всей жизнью того, кем повелеваешь. Нет, я не признаю себя его повелителем. Он — свободный человек, он не нуждается в повелителе.

— Отлично, — сказал Хортон. — Понял, Ивернес? Барон Павел отказался от тебя, так что ты по-прежнему мой раб. И я повелеваю тебе, раб, уйди прочь и спрячься где-нибудь, чтобы я тебе больше никогда не видел. Иначе мне придется тебя наказать, а мне не хочется огорчать Павла.

Ивернес посмотрел на Павла обиженно и вместе с тем обвиняюще. Павел отвел взгляд.

Хортон вздохнул и начал рукой какое-то сложное движение. Ивернес быстро встал и вышел из освещенного круга.

— Так-то лучше, — сказал Хортон. — Не люблю, когда раб забывает свое место, даже такой полезный раб, как Ивернес. Теперь мы можем говорить нормально, нам никто не будет мешать глупыми репликами. Итак. Я никого не обвиняю, ни к кому не имею претензий и даже рад, что все вышло именно так, как вышло. Мои опыты с заклинанием призвания прошли успешно, с третьего раза я призвал такого демона, какого хотел призвать. Признаю свою глупость, я не сразу понял это, чуть было не упустил время, но все же не упустил. Павел, я знаю, ты считаешь меня своим врагом. Поверь, это не так, я не таю на тебя зла.

Павел злобно усмехнулся.

— Конечно, не таишь, — сказал он. — Посмотрел бы ты на себя в зеркало перед тем, как произносить пафосные речи. Не знаю, что сделал с тобой герцог, но ты сейчас не в том положении, чтобы диктовать условия. Ты потерпел поражение. Ты думаешь, я поверю, что ты все еще силен...

— А я и есть силен, — перебил его Хортон. — Вот, например...

Костер взорвался ослепительной вспышкой, а затем наступила тьма.

— Вот ты и ослеплен, — донесся из тьмы голос Хортона, по-прежнему хриплый, но спокойный. — А теперь уже нет.

Во тьме родился огонек, через пару секунд вокруг него проявились очертания костра и людей вокруг.

— Вот так, — сказал Хортон. — Ты видишь, Павел, талант без опыта — ничто. Хочешь сразиться по правилам?

Павел растерянно помотал головой.

— Правильное решение, — констатировал Хортон. — А теперь слушай, чем мы с тобой займемся в ближайшее время.

7

Дорога извивалась, подобно дождевому червю, волею судьбы оказавшемуся на поверхности. Ветер бил в лицо, смотреть вперед было невозможно, приходилось нагибать голову и созерцать поля, расстилающиеся внизу, как холопская хламида, сшитая из разномастных лоскутков и тряпочек. Солнце нещадно палило, а двигать облака не было никаких сил, вся сила уходила на поддержание полета. Полет сам по себе — одно из самых энергоемких заклинаний, известных человечеству, а ведь Хин оторвал от земли и тащил по воздуху не только себя, но еще и барона Ифа. Не зря перед вылетом заранее выпил душу из подвернувшегося под руку холопа. Правильно сделал — иначе ни за что бы не добрался до Муралийского замка без промежуточной посадки.

Внимание герцога привлекло распростертое тело, лежащее без движения прямо на дороге. Граф Хортон торопился, очень торопился, наверняка бежал всю дорогу без остановок, подпитываясь по дороге, пожирая холопские души одну за другой, как мифический вурдалак. Летать не умеет, невежда, а выпендривается.

Интересно все же, что натворил в своем уделе граф Хортон, восходящая звезда имперской магии. По закону любое заклинание, полученное вассалом, должно быть передано сюзерену, но этот закон давно уже никем не соблюдается. А может, и вообще никогда не соблюдался. Любой воитель, обладающий хотя бы минимальным умом и везением, хранит тайны от своего сюзерена. Точнее, пытается хранить. Графы и бароны не придают должного значения агентурной разведке, не говоря уж о контрразведке, а потом рвут на себе волосы — мне остваалось всего десять дней, чтобы освоить великое заклинание, а герцог объявил зачистку! Как же мне не везет! Кое-кто из вассалов всерьез считает, что Хин владеет заклинанием ясновидения. Как в сказке: катись-катись яблочко, по тарелочке, покажи мне то-то и то-то... Жаль, что Хортон слишком умен, чтобы верить в такие глупости. Впрочем, если бы он верил в глупости, так и остался бы рядовым, ничем не примечательным бароном.

Среди вассалов Хина граф Хортон занимал особое место. В наше время не осталось воителей, способных творить магию полностью самостоятельно. Не только разобрать и выучить заклинание, записанное на клочке бумаги, но придумать свое собственное заклинание, которое раньше никто не знал. Великие маги древности преуспели в этом искусстве, но нынче оно забылось. Даже Хортон, лучший исследователь из вассалов Хина, способен лишь незначительно модифицировать известные заклинания. Или восстановить заклятие, которое считалось потерянным, потому что единственная сохранившаяся запись безнадежно испорчена.

Хин сам подсунул Хортону книгу Эльдара. Принято считать Эльдара Кватрамальского последним из великих магов, но Хин досконально изучил его биографию и пришел к выводу, что Эльдару просто повезло, та самая запись досталась ему случайно, он лишь сумел удачно ею воспользоваться. Это был единственный случай за полторы тысячи лет, когда герцога зачистил не император, а собственный вассал. Хин полагал, что этот случай так и останется единственным, что бы ни думал по этому поводу Хортон.

Любой нормальный воитель, столкнувшись с неработающим заклинанием, быстро теряет к нему интерес. Чтобы почувствовать оригинальный ритм колебаний великой силы, чтобы понять, какой была мелодия, исполняемая на струнах мироздания, нужно иметь особый талант. К сожалению, Хин его не имел. А вот Хортон имел, и доказал это делом в очередной раз.

Хин следил за новостями из Муралийского Острога с неусыпным интересом. Первое призвание демона просто не удалось, второе — чуть было не стоило Хортону жизни. Третье испытание тоже провалилось, и в этот момент Хортон допустил серьезную ошибку, возможно, уже фатальную.

Честно говоря, это была ошибка Хина. Можно было предугадать, что после нескольких неудач Хортон запаникует. Хортон реально думал, что совершает преступление, изучая столь мощную магию без ведома сюзерена. Хин сознательно пошел на это, он полагал, что это даст Хортону дополнительный стимул побыстрее разобраться с непослушным заклинанием. Так оно и вышло, но после третьей неудачи Хортон впал в панику.

Раньше Хин не придавал большого значения необычным привязанностям Хортона. Он любил сразу двух людей — юного воителя Людвига и еще более юную рабыню Бригитту, которую прочил в родоначальницы новой породы. Хин знал об этом, но не думал, что любовь графа окажется столь сильна, что он всерьез озаботится судьбой своих любимых после вероятной зачистки Муралийского Острога.

Хортон устроил зачистку в Фанарейской волости, причем тотальную, чтобы вывести волость из-под налогового бремени, а новоназначенного барона Людвига — из-под вероятности попасть под новую зачистку. При точечной зачистке графа безземельный воитель, проживающий в графском замке, погиб бы почти наверняка, а барон, да еще в только что зачищенной волости — почти наверняка остался бы в живых.

Забавно, что у покойного Хайрона нашлась целая книга тайных заклинаний. Внезапно оказалось, что зачистка, устроенная просто так, без всяких оснований, в нарушение всех законов и традиций, вдруг оказалась вполне оправдана. Еще более забавно, что волшебная книга в ходе зачистки потерялась, да еще при таких необычных обстоятельствах. Впрочем, Хин был не сильно удивлен происшедшим, юный сэр Стефан, судя по отзывам осведомителей, всегда был с душком, его не жалко.

А вот Хортона жалко. Наверняка придется им пожертвовать, очень не хочется, но придется. Слишком далеко зашли события. Прервать визит, да еще так поспешно — для этого нужны очень веские основания. Скорее всего, Хин зря так торопится, но в подобных случаях лучше перебдеть, чем недобдеть. Знать бы еще, что именно заставило Хортона рвануть в родные пределы сломя голову... Хин думал об этом, но так и не смог предположить ничего здравого. Разве что Хортон внезапно свихнулся...

Ничего, скоро все станет ясно. Вот, кажется, уже видна крыша Муралийского замка. Да, точно, это она. Последний рывок и садимся.

Ноги вместе, слегка согнуть в коленях и приземление на полную ступню. Замечательно приземлился, даже не пошатнулся, хоть сейчас в бой вступай.

Барон Иф сдавленно выругался. Хин повернул голову, уже зная, что увидит. Так и есть, барон не придал телу правильного положения, не смог устоять и, кажется, подвернул ногу.

— Минута на лечение, — строго сказал Хин. — Не уложишься — ждать не буду.

Иф сел прямо на землю, его взгляд стал отсутствующим, а вокруг поврежденной ноги заклубились силовые линии исцеляющего заклинания. Кажется, не вполне удачный выбор, да, точно неудачный. Не уложится он в минуту, никак не уложится. Но не следует отменять герцогское слово по такому ничтожному поводу, на ходу долечится, а в следующий раз будет умнее.

Впрочем, в ближайшие минуты идти никуда не придется. Как же зовут этого раба... Флетчер! Какой же он некрасивый... Почему Хортон не исправит его внешность? Бережет магию для исследований?

— Приветствую повелителя, — произнес Флетчер, склоняясь в поклоне. — Визит вашей светлости — великая часть, спешу заверить вашу светлость в безусловном счастье, какое испытывает ничтожный раб...

— Прекращай словоблудие и говори по делу, — повелел Хин.— Где Хортон и что у вас здесь вообще происходит?

8

Ночь прошла тяжело. Спать пришлось прямо на открытом месте, вповалку вокруг костра, как если бы в дальнем походе внезапно и одновременно потерялись все рабы-носильщики. Хортон пожалел, что прогнал Ивернеса — вполне мог бы дежурить у костра всю ночь, а так пришлось поручить эту обязанность Людвигу.

Давным-давно, в те времена, воспоминания о которых размыты до полной неразличимости, Хортону приходилось так же коротать ночь, когда один бок, кажется, вот-вот загорится, а другой — вот-вот покроется льдом. Хортон не помнил, продержался ли он тогда всю ночь в таком режиме, а сейчас он выдержал только пару часов, а потом ему надоело.

— Куда вы, повелитель? — удивился Людвиг.

— Тише, — сказал Хортон. — Не мешай людям спать. Надоело мне так, пойду силой подзаряжусь. Хочешь, пойдем со мной?

— Но, повелитель, — смутился Людвиг, — я не умею пользоваться этим заклинанием.

— Ничего, научишься. Пойдем.

Людвиг послушно кивнул и зажег искру. Хортон поморщился — зря он пренебрегал обучением этого юноши. Когда все закончится, надо научить его видеть в темноте, в жизни пригодится.

Они пошли. Два соседних участка были пусты — то ли демон специально поселился в центре еще не заселенного удела, то ли, наоборот, близость демона распугала холопов-переселенцев.

А вот на третьем участке нашлись живые холопы — худощавый и удивительно непривлекательный мужчина и стройная светловолосая женщина, которая была бы красива, если бы не длинное лицо с огромным носом, как у мифической лошади. Хортон вгляделся в их души. Женщина не представляет собой ничего особенного, холопка как холопка, а мужик очень силен, вкусен, как говорил граф Илленуил. Им можно неплохо подзарядиться.

— Оглуши женщину, — приказал Хортон. — Да не так, не трать силы, просто двинь ей в морду. Молодец. А теперь смотри, что я делаю. Вначале открываю пустоту, создаю простой кокон и набрасываю на душу мужика, именно на душу, на самый нижний горизонт. Видишь, в каком пространстве я работаю?

— Вижу, повелитель, — отозвался Людвиг.

— Тогда ты легко поймешь все остальное. Смотри, я затянул кокон, а теперь открываю канал наружу.

Холоп пошатнулся, но тут же восстановил равновесие. Глаза его закатились, на губах заиграла бессмысленная улыбка.

— Вот так, — сказал Хортон. — А теперь смотри мне в душу. Видишь, я открываю приемный канал? Отлично. Все остальное теперь — дело техники. Видишь, сила потекла ко мне?

— Вижу, повелитель, — сказал Людвиг. — Это действительно очень просто.

— Только запомни самое главное, — сказал Хортон. — Никогда не применяй это заклинание, если не уверен, что тебя не атакуют. Пока твоя душа открыта, ты уязвим. Если повезет, ты успеешь закрыться и отразить удар, но не слишком на это рассчитывай. Если почуешь любую опасность, тут же прерывай заклинание, немедленно, не трать время на сомнения. Найдешь потом другого холопа, этого добра всюду навалом.