Ветер и крылья - 4

Но этого дана точно не было. Был... кажется, дан Козимо что-то рассказывал про дана Вито Капелетти? Да...

Но Мия так понимала, что они должны быть почти ровесниками. А это что за счастье такое?

Сидит за столом мужик лет сорока, краснорожий, самого что ни на есть быдляческого вида, и сметает угощение в три горла? Откуда он вообще взялся?

Почему он Капелетти? И почему рядом с ним такая бледная и несчастная дана?

Мия, недолго думая, вышла из-за стола и направилась к тем, кто знает все и немножечко больше. К слугам. На конюшню. Еще и кувшин вина с собой прихватила, и лицо на ходу поменяла. А плащ накинуть — и вовсе дело минутное.

И расспрашивать.

Мия не собиралась ничего оставлять на самотек, вот еще не хватало! Работа у нее такая... была. И она прекрасно помнила, как сама под видом эданны Белло приезжала в поместья. А если это тоже... убийца?

Или разбойник какой? Да все что угодно может быть! Тут и эданна Капелетти рядом с ним вполне объяснима. Мия могла с ходу штук пять ситуаций придумать, когда эданна привезет разбойника в чужой дом.

К примеру, у него в заложниках кто-то из ее близких. Ее шантажируют какой-либо неосторожностью. Она влюблена по уши. Она...

Да много есть вариантов. А вот какой из них сработал здесь и сейчас?

Выясним!

Так что Мия вошла в конюшню с кувшином вина наперевес. Хорошим таким, литров на пять, не меньше.

— Почтенные ньоры, угощайтесь. Хозяйка передала, сказала, чтобы вы хорошего человека добром вспомнили.

Отказываться не стал никто. У кого-то с собой стаканчики нашлись, кто-то попросил у друга...

— А ты с нами не выпьешь, красавица?

Мия улыбнулась.

Примерно, на такой вопрос она и рассчитывала. Хоть и мордочка у нее сейчас была далеко не красивая, такой хомячок, глаза маленькие, щечки толстые, ничего общего с ее настоящим лицом.

— Да я бы с радостью, но там та-акой скандальный дан... надо бежать, а то всем он недоволен... Дан Капелетти, кажись...

Вино на голодный желудок отлично развязывает язык.

— Какой он дан, тьфу три раза! — возмутился в углу конюх. — Ньор он, самый, что ни на есть, ньор... просто на нашей дане женился.

— А, ну то-то и понятно, что ньор, благородные которые так себя не ведут, — отозвалась Мия. — И чего он придирается, как будто его самого закопать хотят?

— Да он ко всем придирается, — хмыкнул тот же кучер. — Денег у него немерено, вот и оно... у нас-то старый дан долгов наделал — не продохнешь, едва по миру не пошли...

— Вот не похоже! Кони — явные арайцы, — Мия оценивающе оглядела коней. Еще и порадовалась. Можно спокойно заходить в конюшню, беситься они не будут. Смесь трав преотлично действовала, отбивая ее родной запах.

— Оно так, и карета не хуже, — согласился конюх, — но ведь это-то на ньорские деньги куплено! Старый дан Капелетти как все деньги размотал, думал, отыграется, на кон все поставил... ну и дочь с поместьем тоже.

— Ага, — сообразила Мия. — А ньор выиграл?

— Или долги, что ли, выкупил? Кто ж его знает? А потом прошение королю подал и дикие, говорят, деньги за брак с нашей даной заплатил. Она в монастырь уйти хотела, так не дали... вот, заплатил, чтобы через нее фамилию и титул перенять, так он какой-то Перроне, что ли?

Мия кивнула.

— Понятно. Плохо, когда только одна дочь и осталась...

— Да там не одна. Но сын погиб, три девки... разве из внуков наследника выбрать, и то только две замужем, третья вот...

Мия покивала с самым понимающим видом. Ну а чего тут неясного?

Случается...

Правда, стоит это очень и очень дорого, но реально. Она точно знала, потому что Фредо Лаццо как-то рассказывал о такой возможности.

Заплатить придется много, тысяч сто лоринов, уж никак не меньше. И вот... ты уже женат на какой-нибудь дане из древнего и благородного рода и можешь взять ее фамилию... Если ты дан, то можешь просто так перейти в род жены. А если ньор — только с королевского соизволения и после хорошей оплаты.

И есть еще одна сложность.

Ты можешь стать даном по супруге. Но отношение к тебе будет... своеобразное. В лицо плевать не станут, но и не забудут. И породниться не захотят, и не пригласят лишний раз, и своим ты никогда не станешь... стоит ли оно того?

Каждый решает для себя.

Но этому свежесляпанному дану явно море по колено. Ладно, не разбойник, не убийца — и пес с ним. Пусть живет...

Спустя два часа Мия уже так не думала.

* * *

— Простите, что?!

Глаза у Рикардо были большие-большие, круглые-круглые, и Мия подозревала, что у нее ни капельки не лучше.

Будешь тут!

Амедео Капелетти не нашел ничего лучше, чем прямо на поминальной трапезе подсесть к Рикардо и предложить ему побеседовать наедине. Рикардо, умничка, сказал, что без Мии никакой беседы не будет. И без эданны Марии тоже, если дану Капелетти охота. А нет? Он, Рикардо, и без беседы проживет.

Мия подозревала, что сказано это было исключительно чтобы позлить нувориша, но какая разница? Если мужчина махнул рукой, да и согласился. Еще и добавил, что бабам можно и посидеть — все одно они, кроме молитв и вышивок, ничего не понимают. Ума не хватает.

И как такой придурок деньги заработал? Чудом, не иначе...

— А чего такого? Продайте мне Демарко, хорошие деньги дам, на обустройство в столице вам хватит. И домик купите, и выезд...

Мия открыла рот — и закрыла его, звучно щелкнув зубами. Вот здесь и сейчас... ее просто не будут слушать. Этот мужик даже не услышит... он же свято уверен, что бабы... и далее по услышанному.

Молитвы, дети, вышивка.

Убить сволочь мало!

Рикардо сдвинул брови.

— Зачем вам Демарко? У нас нет общих границ с Капелетти.

— Зато с Ливаро есть. А Ливаро мне тоже поместье продает... к чему тут эти лоскутья? Я человек простой, дан, красиво говорить не привык. Подумайте сами, от вашего поместья дохода — с гулькин хвост. А вот если их несколько объединить, может, толк и будет...

— А мне-то это зачем? — Рикардо не злился. Просто интересовался.

— А то я не знаю, что вы о столице мечтаете! Вот и поедете, дан. Могу даже домик какой посоветовать...

Домик Мия и сама могла посоветовать. Тот самый, на Приречной-поперечной. И платить за него не придется. Но...

Рикардо мог бы согласиться. Есть только одна загвоздка.

Есть даны с землей — и без земли. И отношение к ним разное. Даже крохотный клочок уже важен. А те, кто потерял свое родовое поместье, по глупости или как еще...

Неудачники. И все этим сказано. И отношение соответствует.

Рикардо это тоже понимал. И не хотел продавать землю.

Да и остальные причины...

Отец просил не продавать. Демарко все же родной дом Рикардо. И отношение. А еще... деньги — такая штука. Если кто думает, что, продав нечто ненужное, он получит кучу денег... зря!

Деньги, которые дуриком оказались в руках, имеют обыкновение так же, дуриком, и расходиться на всякие пакости. Вроде как и денег нет, и потрогать потом нечего.

— Знаете что... дан. Я обойдусь без советов. И продавать ничего не хочу.

— Пра-авда? — протянул дан Амедео.

Смущенным или растерянным он не выглядел.

— Можете не сомневаться, — жестко ответил Рикардо.

— А если подумать?

— Можете подумать. Когда покинете мой дом. — Рикардо встал из-за стола.

Дан Капелетти хмыкнул.

— Ваш дом? Да, пока еще ваш... что ж. По-хорошему я предлагал. Не изволите? Будет как в Ливаро.

Мужчина поднялся из кресла и кивнул супруге.

— Мария. За мной!

Как собачке.

Эданна дернулась и помчалась вслед за мужем, взглянув на Рикардо глазами загнанной лани.

Мия хмыкнула.

— Интересно...

Рикардо смерил комнату шагами.

— Интересно? Да что себе позволяет это быдло? Его к людям пустили, а он...

Кипел бы Рикардо еще долго, но Мия решила не тратить время и силы на возмущение. А просто перевела гнев в другую плоскость и прильнула к Рикардо.

— Ты та-ак красиво сердишься...

Поцелуй был горячим, стол удобным, гости не беспокоили...

А решение Мии потом прокатиться по своим делам... Это ведь ее решение. И никому о нем знать не обязательно, даже Рикардо.

* * *

Эданна Мария Капелетти спала в своей кровати. В своей комнате, на постоялом дворе.

Здесь супруг к ней не приходил. Вычитал где-то, что дан не станет так унижать супругу, совокупляясь с ней там, где нет никакой защиты для стыдливости...

То есть — народу полно и все слышно. А эданны народ такой, тонко чувствующий, нервный, не захворала бы от переживаний...

Ага, от переживаний!

Эданна Мария искренне считала, что если не померла сразу, то и на постоялом дворе не помрет. Вот никогда она не хотела замуж. Но... так все получилось.

Старшие сестры вышли замуж исключительно по любви, то есть без денег.

Она вообще никого не любила, хотела уйти в монастырь, отец обещал ей приданое, но никак не мог выделить, а без него постриг не совершали. Матушка-настоятельница говорила, что Мария пока еще не готова... Ждала.

А потом погиб брат Марии.

И через два месяца она узнала, что выходит замуж. Благо может это сделать. Она же пока еще не Христова невеста!

Как же она рыдала! Как просила! В ноги матушке-настоятельнице кидалась. А когда увидела жениха...

Это был конец всему.

После такого ее не то что в обитель — в поломойки не возьмут! Из трудников погонят!

Ужас какой! Она — и это... этот...

Господи, помилуй...

Увы, Господь был чем-то сильно занят, так что молитвы оказались напрасны. Марии пришлось и выйти замуж за дана Амедео, и спать с ним... вот где ужас-то жуткий... но кто ей давал выбор?

Хотя дан ее не бил, не издевался... он просто совершенно искренне считал женщину — существом, стоящим по уровню даже ниже собаки. А что?

Собака — животное умное, баба — животное тупое. И все этим сказано.

Эданна и дальше оплакивала бы свою горькую судьбу, но...

В окне мелькнула стройная тень.

— А...

Закричать эданна не успела. Сильная рука зажала рот, вторая нанесла удар в солнечное сплетение, и благородная эданна совершенно по-простонародному согнулась вдвое. Было так больно, что она даже не соображала толком, куда уж тут сопротивляться. Хотя вроде и не кулаком били, просто в какую-то точку ткнули. Но как же больно... аж в глазах темно!

Мия этим и воспользовалась.

Несколько ловких движений, и на запястьях и щиколотках эданны стягиваются веревочные петли, а рот затыкается кляпом. Так проще, чем два часа уговаривать не дергаться.

Мия, конечно, сильнее обычной девушки, кровь метаморфов дает о себе знать, но... шуметь ей нельзя. Надо все сделать тихо-тихо. И быстро.

Поэтому сначала удар в болевую точку, скрутить эданну, а как она в себя придет, так и поговорить.

Впрочем, дело свое Мия знала, так что эданна Мария пришла в себя достаточно быстро. И снова задохнулась от ужаса.

Незнакомец, который связал ее (Мия не стала закрывать лицо, просто приняла мужское обличье, чем-то похожее на самого дана Амедео) сидел верхом на стуле, широко раздвинув ноги в сапогах, и пристально смотрел карими глазами.

Эданна заскулила.

Только не убивайте... ну и не насилуйте, пожалуйста!

Возьмите деньги, драгоценности, но не убивайте...

Вслух она это произнести не могла, рот кляпом занят, но мычала эданна весьма и весьма выразительно. Мия едва не фыркнула.

Да нужны мне твои побрякушки!

Тьфу!

— Поговорим, эданна?

Эданна замычала, подтверждая, что к диалогу готова. Мия не поверила. И показала кинжал, который взяла с собой. Устрашательный. Таким даже колбасу толком не порежешь — слишком большой и заточен плохо. Зато как ужасно выглядит! Еще и ржавчина запеклась, как старая кровь. Милое дело кого напугать!

— Эданна, слушай меня. Я сейчас выну кляп. Если ответишь спокойно и внятно на мои вопросы — отпущу живой и невредимой. И барахло все твое при тебе останется. Поняла?

Эданна замычала.

Поняла. Вот и ладно. Но так, на всякий случай...

— Заорешь — печенку выну. Через зад.

И это дошло. Побледнела так, что на простынях потерять можно. Вот и отлично.

Кляп Мия честно вынула, и эданна Мария задышала, словно рыба, хватая воздух широко раскрытым ртом.

— А...

— Ты, эданна, помолчи пока, — мягко посоветовала Мия. — И послушай... не все твоим супругом довольны. Слишком уж резко он взял... вот и уплатили мне, чтобы я его приостановил. Ты мне о нем расскажи, что знаешь, да я и пойду. Ага?

Эданна выдохнула.

Она-то думала... боялась... а тут всего лишь о муже рассказать?

Да на!!!

На Мию такой поток сведений вылился, что девушка чуть в нем не захлебнулась. Кое-как выловила, что именно произошло в Ливано. С Ливано, если быть точным.

А все просто.

Дан Амедео подослал к дану Ливано оплаченную шлюху, которая и раскрутила того на побрякушки, потом на азартные игры... ну и в результате Амедео выкупил поместье практически за бесценок. Не считая оплату женского труда.

Тоже дело.

Но допускать такое в собственной семье Мия не собиралась. Да-да, в своем доме, и вообще, Рикардо она любит, считай, это ее близкий и родной человек. Позволять какому-то зажравшемуся купцу наживаться на ее близких?

Щ-щ-щ-щ-щас! Шесть раз!

Добротой и всепрощением Мия и в лучшие времена не страдала, а уж сейчас-то... Дану Амедео следовало бы прятаться под кровать и громко молиться оттуда всем святым. Авось кто и защитит?

Нет?

Значит — не судьба. При встрече им все выскажете... после того, что могла проделать с человеком Мия, его бы свободно приняли как мученика.

Что и как она будет проделывать, она уже тоже знала. Так что...

Еще немного расспросила эданну и честно предупредила:

— Лежи смирно и не ори. Обещаю, с тобой ничего страшного не случится. Развяжу и уйду. Но если поднимешь тревогу — вернусь. Поняла?

— Д-да...

Мия ловко распустила узлы, сунула веревки в карман и выскользнула в окно. Да, оставлять даже такие следы она не хотела. Зачем? Тихо пришла, тихо ушла...

Жаль, несчастный случай сейчас дану устроить не получится. Не ко времени. Да и слишком уж... не успел поугрожать Демарко, как сразу и помер?

Нет-нет, нам подозрения не нужны.

Все будет тихо, мирно и абсолютно невинно. Примерно через декаду-две, как Мия отыщет, что ей надобно. А пока — домой. Рикардо скоро уже проснется, и Мия хотела встретить утро рядом с ним.

Адриенна

Просто напоить розы своей кровью.

Легко?

Ну... для нормального человека — да. Но ты-то королева! И тебя ни на минуту не оставляют своими заботами!

Вообще никак!

Ни на минуту, ни на секунду... хоть в уборной ты можешь остаться одна. И то благо!

И ночью.

А в остальное время за тобой по пятам следует толпа отвратительных бездельников, которые называются придворными! Причем кое-кому ты еще и зарплату платишь!

Да, как тем же фрейлинам.

Это было принято еще во времена Сибеллинов. Фрейлин брали ко двору из бедных семей, устраивали их жизнь... и да, платили деньги. Конечно, служить королеве — громадная честь, но кушать тоже хочется! А семьи бедные, девочкам дать ничего не могут... поэтому на каждую фрейлину выделялся определенный лимит.