Ветер и крылья - 4

* * *

Сегодня его величество выглядел ничуть не лучше, чем вчера. Даже может, еще и похуже. Мешки под глазами, хоть ты туда репу складывай, осунувшееся желтое лицо

— Доброе утро, дана.

— Доброе утро, ваше величество.

— Судя по вашему лицу, Адриенна, вы не хотите сказать мне спасибо? — от души развлекался Филиппо Третий.

Адриенна вздохнула.

— Ваше величество, когда вот так, достаточно бесцеремонно лезут в твою жизнь.... Это ведь все будут ваши люди! Ваши, не мои...

— Но у вас и нет пока своих людей, разве не так, Адриенна? Я знаю, кое-кто хотел поехать с вами, но вы оставили всех в СибЛевране.

Адриенна тряхнула головой.

— Да.

Это было чистой правдой. И хотели, и она была против... и причина была более, чем уважительная.

— Вот и отлично. Это те люди, которым не нравится эданна Вилецци. Дальше объяснять?

— Не надо, — вздохнула Адриенна. — Я попробую найти с ними общий язык.

— Попробуйте, Адриенна. Это действительно необходимо. И идемте сейчас со мной...

— Куда?

— Куда вам и хотелось. В казначейство.

Адриенна кивнула еще раз.

— Дан Брунелли еще занимает свое место?

— И занимает его более, чем по праву. Даже мой сын вряд ли его тронет. Бенвенуто — гений в том, что касается денег.

Адриенна кивнула.

Именно это она вчера и попросила у его величества.

Поучить ее управлять государством. Вот так, как он учил сына. Как будто ей тоже надо принимать дела... понятно, что так не получится.

Понятно, что реальной власти Адриенне никто не даст.

Но она сможет понимать как и что происходит. А там, возможно, и что-то менять?

И не вредить, нет...

Это ведь и ее дело тоже! Не СибЛевран, но ее дети будут сидеть на троне Эрвлина. Найдите хоть одну нормальную мать, которая хочет своим детям плохого. Нет?

То-то же.

Есть, конечно, странные существа, которые и к своим детям безразличны, и кого угодно готовы принести в жертву своей выгоде... ну так это просто не матери. Утробы.

Выносили, выродили и из головы выкинули. О таких и думать не стоит — ни к чему.

А еще... это хоть какая-то иллюзия... страховки? Контроля?

Адриенна понимала, что будет практически полностью зависеть от супруга и его отношения. Но.. но мало ли что? Мало ли как повернется жизнь?

Деньги, война, интриги... с двумя последними компонентами ей точно не справиться. Но хоть что-то она должна знать? Почему бы и не казначейство?

* * *

Дан Бенвенуто ничуточки не изменился с прошлого раза.

Такая же уютная и обаятельная булочка. Сидит себе в кабинете, улыбается... кабинет, ага. Да казначейство целое здание занимает, и не самое маленькое! И кабинет у дана соответствующий. И статусу и кстати, булочности. Все такое теплое, золотистое, песочное, уютное... Но сейчас Адриенна еще меньше была склонна к самообману.

Булочка, ага....

Укусишь — без зубов останешься. И без головы.

— Дан Брунелли, — его величество улыбался самым добродушным образом. — Дана СибЛевран — моя будущая невестка.

— Ваше величество...

— Как будущая королева, она должна разбираться в финансовых вопросах.

— Вше величество? — искренне удивился дан Брунелли.

Филиппо Третий махнул рукой.

— Венто, мы с тобой сколько уж друг друга знаем?

— Долго, государь.

— Вот... последний раз, когда сын пытался читать твои отчеты, он что сказал?

Дан Брунелли только вздохнул.

— Может, у Адриенны что и получится? Хозяйство она вела, с бумагами работать привыкла, с числами тоже ладит. Понимаю, где поместье, а где королевство, но умеешь командовать тремя — справишься и с сотней. Так что... пусть попробует.

— Как прикажете, ваше величество.

— И не обижайся, Венто. Я не вечный.

Дан Брунелли кивнул.

— Как будет удобно ее высочеству? Я могу называть так дану?

— Да. Помолвка уже была, о дате свадьбы будет объявлено со дня на день, — кивнул его величество. — Итак, дан?

Адриенна подумала несколько минут.

— Дан Брунелли, вам будет удобно, если я стану приходить в казначейство, скажем, к семи — восьми утра? И уходить около полудня? Понимаю, многое за этот срок не сделаешь, но хоть какое-то представление получить о происходящем?

— Давайте попробуем, ваше высочество. Сегодня...

— Вот сегодня и начните. А завтра у даны Адриенны все будет расписано чуть ли не по минутам, — кивнул его величество. — Завтра познакомитесь с даной Чиприани, поговорите с ней насчет фрейлин, служанок...

— Да, ваше величество.

— Отлично. Оставляю вас с даном Брунелли.

* * *

Когда его величество ушел, Адриенна молча посмотрела на дана.

Тот, недолго думая, достал отчет за декаду. Такие они всегда составляли для его величества.

— Давайте начнем с этого, дана. Почитайте, посмотрите, что будет непонятно, а я объясню.

Адриенна кивнула.

Уселась с папкой на углу стола и углубилась в чтение.

Потом попросила грифель и принялась что-то отмечать.

Потом начала задавать вопросы.

Дан Брунелли вообще-то не любил женщин, которые лезли в его дела.

Еще меньше он любил женщин, которые воображали себя умными.

Но для даны СибЛевран он, кажется, сделает исключение. Глупых вопросов она не задавала, чисел не боялась, думать умела...

Может, и получится у нее что-то хорошее? Кто ж знает?

Посмотрим...

Мия (столица)

Нотариус выглядел так, как и положено выглядеть добропорядочному нотариусу. Не слишком высокий, сухощавый, в черном дублете и гауне, и удивительно серьезный....

— Здравствуйте, ньор Лаццо.

— Добрый день, ньор Николози. Чем обязаны?

— Исключительно завещанием дана Феретти.

Фредо Лаццо помрачнел.

Да... это действительно было... сложно. Чего уж там.

Осознавать, что в твоей семье, под самым твоим носом... и вот такое?!

Тут спасибо хоть без сердечного приступа обошлось. А могло бы и с ним... страшно это. Действительно страшно...

— Кого я должен собрать для оглашения завещания, ньор Сильвестро?

— Вас, вашего сына,, вашу супругу, дан Мию, Серену и Джулию Феретти. Катарину Феретти.

— Полагаю, вы знаете, что дана Мия Феретти...

— Да, я в курсе, ньор Лаццо. Поэтому хотел бы видеть остальных лиц, указанных в завещании.

Поскольку все лица сейчас были и жили в доме Лаццо, собрать их было несложно. И потребовалось-то каких-то полчаса.

Когда все пришли и расселись в гостиной, нотариус откашлялся, и начал хорошо поставленным юридическим голосом.

— Я выражаю последнюю волю моего доверителя, дана Джакомо Феретти, изъявленную им в здравом уме и твердой памяти. Дата завещания...

Само завещание было очень и очень кратким.

Фредо Лаццо возвращались деньги, которые тот дал в приданое за Катариной.

Паскуале Лаццо — доля в деле.

Дане Мие Феретти завещалась коллекция оружия и пятьдесят тысяч лоринов.

Дане Серене Феретти и дане Джулиии — кое-какая мебель, посуда и по те же пятьдесят тысяч лоринов на каждую.

Остальное имущество, выраженное описью, при виде которой Фредо только присвистнул, отходило ньоре Катарине Феретти, удочеренной Джакомо Феретти. Девочка в одночасье стала одной из самых богатых невест столицы. Да и Джулия с Сереной... поскольку убийца не может получить выгоду от убитого им человека, деньги, завещанные Мие, отходили пополам к ее сестрам. Коллекция оружия — к Лоренцо Феретти, буде он вернется. Также, ему было завещано пятьдесят тысяч лоринов.

Джакомо больше верил Мие и ее чутью.

Сказала девушка, что ее брат жив? Ну, может, и правда жив. Подождем пока вычеркивать его из завещания. Это всегда успеется... умереть Джакомо и вовсе даже не рассчитывал.

— Откуда у моего зятя такие деньги? — не выдержал Фредо.

Нотариус молча развел руками.

— Я не в курсе дела, ньор Лаццо.

Фредо только вздохнул.

Нотариуса он проводил честь по чести. И с родными разговаривал, и вида не показывал... и только оставшись наедине с супругой, решился дать волю чувствам.

— Ох, Мария...

Сгорбился, ссутулился и внезапно стал очень и очень старым. И жутко усталым.

— Все в порядке, Фредо, — жена присела рядом, обняла мужа за плечи, прижалась покрепче. Это ведь важно иногда — просто быть рядом. Чтобы человек знал, что он не один...

— Не в порядке. Я ведь знал, что с Джакомо не все чисто. Знал... но закрывал на это глаза. Лишь бы меня оно не касалось.

— Я тоже знала, — созналась ему Мария. — Не удивляйся, родной, Феретти ведь на моих руках, считай, выросли. Я и Фьору знала, и малышей видела... я понимала, что со старшей девочкой что-то не так. Серьезно не так. Но Фьора... еще она умоляла меня в это не лезть. Я и не стала.

— Фьора что-то знала?

Мария потерла лицо руками.

— Сложно сказать. Фьора... ты ее не успел узнать. Она была именно такая, как и казалось. Легкая, беззаботная, избегающая малейших трудностей. На моей памяти она только один раз проявила твердость, даже жесткость. С Мией. Лично разговаривала с девочкой, уделяла ей больше времени, чем всем остальным детям, вместе взятым...

— Вот даже как.

— Да. И потом, когда Джакомо подружился с Мией, я не удивилась. И сама Мия... она знала, что делает, знала, на что идет...

— Она тебе что-то рассказывала?

— Нет. Просто сказала, что ради младших готова на все. И точно знаю, отдать нам Кати, убедила Джакомо именно она.

— Даже так...

— Да, дорогой. Мия была под стать своему дяде. Жесткая, упрямая, очень сильная... внутренне сильная. Я никогда не поверю, что она утопилась, это глупости. Я вполне верю, что она отравила Джакомо и дана Бьяджио. Ты знаешь, какие слухи ходили о его женах?

— Знаю...

— Если скажешь, что это глупости — стукну кувшином, — предупредила любящая жена. — Вот только посмей...

Фредо хмыкнул в ответ на это заявление.

— Не посмею. Все я понимаю...

— А раз понимаешь... Мия сделала все возможное, чтобы обезопасить и себя, и сестер, и нас всех. Я не знаю, когда она появится,, но у меня она всегда найдет и защиту, и помощь. Это понятно?

— Более чем, дорогая супруга.

Мария кивнула и поднялась с дивана.

— Джакомо играл с огнем. Он считал, что может укротить пламя — и сгорел. Я так не считаю. Я уверена, что Мия жива, что она здорова, что с ней все будет хорошо. А остальное... пусть будет так, как будет.

— И что ты собираешься делать?

— То, что положено. Воспитывать малышку Кати, вести дом, готовить Серену к роли супруги, ну и Джулию заодно, и подходящего жениха ей приглядывать... ждать Мию и Лоренцо. Я верю, что они вернутся рано или поздно.

— Не было бы слишком поздно.

— Не будет, — уверенно предрекла Мария. — Пойдем спать, супруг и повелитель. Я устала.

Фредо послушно поднялся с дивана, обнял жену за плечи.

— Я правильно на тебе женился.

— Конечно, правильно. Или есть сомнения?

— Никаких, — рассмеялся Фредо, чувствуя, как с его плеч падает тяжелый груз безысходности. Может быть, в его жизни не все так хорошо, и падре его исповедь не одобрит. Но вот что все правильно...

Все очень и очень правильно. А остальное — переживем.

Глава 3

Мия (провинция)

В данный момент Мия не думала ни о дяде, ни о родственниках. Она стучалась в двери монастыря святой Франчески.

Правда, уже в женском виде.

Было у нее подозрение, что мужчину сюда на ночлег не пустят. А ей-то не только на ночлег, ей бы еще и задержаться... так что...

Стучим.

И снова стучим...

Долго ждать не пришлось, к воротам вышла послушница.

— Здравствуйте...

— Добрый вечер. Не позволите ли переночевать в монастыре? Могу или заплатить, или отработать ночлег, — дружелюбно улыбалась Мия.

— Этот вопрос надо решать не со мной. Матушка настоятельница...

Мия вежливо подняла брови.

— Я могу с ней поговорить?

— Я не знаю... давайте я провожу вас к сестре Бьянке, а уж потом...

Мия кивнула, и зашагала за послушницей. По дороге она расспрашивала девушку — чего зря время терять?

Кто такая сестра Бьянка?

Правая рука матушки настоятельницы. Та часто болеет, а монастырем руководить надо. Вот, сестра Бьянка и занимается...

Как зовут матушку настоятельницу?

Мать Норма.

Она уже давно болеет, ей лет семьдесят...

Библиотека?

Да, в монастыре есть и библиотека, там работает матушка Паола. Она одна из немногих грамотных монахинь... очень умная... ей около пятидесяти лет.

Мия расспрашивала бы и дальше, но дорога закончилась рядом с кругленькой монахиней, которая командовала в трапезной.

— Ровнее! Да что ж вы такие-то...

Мия хмыкнула про себя.

Если это — сестра Бьянка? Ох,, что-то подсказывает Мие, что ей такой родни не надо. И даром не надо, и с доплатой не возьмет... какая-то это уж очень родня... взгальная.

Монахини вроде как должны быть выше всех этих мирских забот, а эта вон как командует — генерал в рясе. Когда монахиня повернулась, Мия лишний раз уверилась в своей правите.

Лицо у сестры Бянки было такое, что девушка порадовалась своей предусмотрительности.

Мия, идя в монастырь, пригасила свою внешность. Изменила цвет волос с золотого на невнятно-темный, сделала себе курносый нос, усыпала лицо веснушками и родинками, добавила широкий, словно бы жабий, рот... не стала менять общие очертания, глаза и лоб, все равно при таком раскладе на них внимания уже не обращали.

И правильно.

Увидь такая, как эта Бьянка настоящую Мию — из вредности б рогами уперлась. С места бы не сдвинули даже упряжкой...

Сама сестра была чуточку симпатичнее козы. Ну так, ненамного.

Коза все-таки грациозная, обаятельная, и цвет глаз у коз красивый, и характер есть... хотя тут тоже характера — лопатой не отгрести. А вот с обаянием сложно.

— Это кто такая? — в голосе сестры зазвучали такие козлячьи нотки что Мия задавила желание пошарить по карманам.

А вдруг где морковка завалялась? Даже лицо у сестры Бьянки было вполне себе козлиным. Но шерсти и обаяния не хватало решительно.

— Мия Ферро, — представилась Мия. — Я иду к тетке, в Умбрайя. Если можно у вас передохнуть пару дней, я оплачу или отслужу. А то ногу сбила — сил нет...

— Ногу сбила?

Мия молча показала ногу, которую вытащила из деревянного башмака.

Да, пришлось пойти и на такие жертвы. И башмаки купить в ближайшей деревне... изобразить язву было несложно. Мия вообще всю свою внешность меняла, что ей какая-то язвочка?

Ха! И снова — ха!

Монахиня сжалилась и кивнула.

— Не знаю уж, чем тут отработаешь, с такой-то ногой... если только сидя...

— Я могу заплатить. А чтобы не сидеть, сложа руки — я грамотна. Могу в библиотеке помочь, — спокойно отозвалась Мия. — Переписать что, или как-то...

— Шесть сольди. Три дня. Келью отведем и будешь помогать в библиотеке, — отрезала сестра Бьянка.

Не то,, чтобы она стала лучше относиться к Мие, нет. Скорее, просто решила, что опасности гостья не представляет, пожалеть ее можно... ну и выгоду тоже получить — не лишнее.

Мия помялась, подумала — и вытащила из кармана сольди. Отсчитала шесть монет, протянула монахине.