― Дафна!
― Как мне с тобой связаться?
― Сейчас закончим разговор, и ты нажмёшь красную кнопочку. Потом, когда нужно будет мне позвонить, нажмёшь зелёную и через две секунды ― ещё раз зелёную. На бумажку запиши!
― Ты меня, что, за дуру принимаешь? ― возмутилась Дафна. ― Уже записала и три сердечка рядом пририсовала! Всё схвачено!
Между больницей и парковкой для автомобилей была довольно-таки большая лужайка, и Гарри улёгся прямо на траву, наложив на себя невидимость. Ещё через сорок минут раздался звонок.
― Гарри! Гарри!
― Да! ― ответил он.
― Гарри! Гарри!
― Ты трубку к уху поднеси! ― крикнул Поттер что есть мочи, спугнув стаю гусей, спавших неподалёку.
― Гарри, ты меня слышишь? ― раздался вопль из трубки.
― Да слышу, слышу! ― ухо так болело, что ему пришлось переложить трубку к другому, молясь, чтобы хоть это уцелело.
― О, наконец-то! А то я подумала, что эта штука не работает! ― обрадовалась Дафна.
― Трубку у уха нужно держать! ― с трудом удержался от ругательств Гарри. ― Что ты выяснила?
― Всё плохо! ― огорчённо сказала Дафна. ― Этот Окснам ― страшный человек! Такой же больной на всю голову, как Сам-знаешь-кто, и не менее могущественный! Мистер Паркинсон с папой набирают отряд, но надежды мало.
― А почему я никогда о нём не слышал?
― В какой-то момент он понял, что силы, которую он получит в результате изучения магии и тренировок, всё равно слишком мало, и тогда он стал искать рецепт Силы в древних книгах. Знаешь, там, жертвы, девственницы... Я боюсь, Гарри! Уж лучше бы ты с ней всё-таки...
― Это мы всегда успеем! ― не подумав, ляпнул Поттер, и ему тут же пришлось не только отстраниться от телефона, но и зажать его между коленей, чтобы не оглохнуть. Когда аппарат перестал надрываться, он опять поднёс его к уху:
― Всё? ― спросил он.
― Я только хочу добавить, что, не воспринимай это, как пустые угрозы. Если я тебе что-то пообещала, то я это выполню! ― Гарри не стал переспрашивать, что именно она ему пообещала открутить, предпочитая оставаться в счастливом неведении.
― Но почему ― Панси?
― Ну, он же ― чистокровный! ― естественно! Все чистокровные в Британии знают друг друга. Увидел в газете фотографию, вспомнил, что она ещё не замужем, и понял, что это ― как раз идеальная жертва для ритуала.
― Ты знаешь, где он живёт?
― Большой черный замок на юго восток в двадцати... Стоп! Ты, что, очумел? Он же тебя по стенке размажет! Ему больше трёхсот лет! Не пущу!
Гарри замолчал. Дафна права. Он не мог, не имел права погибнуть и оставить её одну.
― Послушай, любимая!
― Не пущу! ― уже рыдала она.
― Послушай! Я никогда не позволю тебе жить с трусом, так и знай! Даже если этим трусом буду я! Ты меня слышишь?
― Да, слышу! ― сквозь слёзы ответила она. ― Я люблю тебя, Гарри!
― Я тоже люблю тебя! ― он нажал красную кнопку на аппарате и вытер влагу с лица. Ночь была безлунной, и искать замок, пусть даже и большой, в кромешной тьме было полнейшим безумием. Однако, он сел на метлу и неспешно полетел на юг. Когда, по его прикидкам, он пролетел двадцать километров, Гарри осторожно снизился, вызвав Люмос. Когда буквально в метре под ним показалась вода, он резко дёрнул вверх и чуть не свалился, но смог выправить метлу и дотянуть до земли. Там он устроился на ночлег в ожидании напряжённого дня.
Следующее утро началось с открытий. Он обнаружил себя посреди маленького ― метров восемь в диаметре ― островка посреди небольшого пруда. Пуд находился в прогалине между двух небольших рощиц, а с севера колосилось овсяное поле. В просеке, уходящей на юг и далее изгибающейся, над деревьями виднелась чёрная башня. Поттер быстро умылся и затолкал в себя бутерброд, после чего сел на метлу и полетел в сторону замка. Когда он пролетел через лесок, он увидел стоящую посреди большого открытого пространства крепость. Она как будто была сделана из обсидиана, настолько гладкими и чёрными выглядели стены.
Юноша заложил вираж с набором высоты, облетая замок по большой дуге, чтобы не врезаться случайно в защитный купол. Ни души. Он приземлился со стороны ворот в пятистах метрах от стен, спешился, затолкал метлу в рюкзак и направился в сторону приветливо распахнутых створок. Четыреста метров. Триста. Двести. Сто. Напрягала мёртвая тишина и отсутствие щита у замка. Восемьдесят метров. Через открытые ворота уже можно было разглядеть пустой двор. Пятьдесят. Всё тихо. Ни звука. Он вошёл во двор и остановился. Тихо. Двор выложен брусчаткой того же чёрного камня. Если бы не играющие солнечные блики, то было бы совсем темно и страшно. В дальней от ворот стене виднелась арка. Странно. Когда Поттер облетал замок, никаких ворот помимо главных он не обнаружил.
Ну, конечно, по меркам Англии замок был большой ― около сотни метров в поперечнике. Половину территории занимали постройки вместе с центральным укреплением, а половину ― двор, предназначавшийся для размещения защитников, оборонительных сооружений и материалов. Вот, по этому двору сейчас и шёл Гарри к дальней стене, точнее, к арке в ней, которая изнутри была подсвечена каким-то зеленоватым светом. Уже на подходе к ней стало видно, что свечение идёт от остатков солнечного света, пробившихся сквозь густой туман и отражённых мхом, покрывающим землю. Точнее, не землю. Зайдя под арку, Поттер понял, что перед ним ― затянутое туманом болото. Лужи трясины зловеще чернели между зелёных кочек, а в полутора метрах над этим висела густая пелена тумана. Какая-то сказочная нереальность была в этом, особенно, учитывая, что, по его прикидкам, здесь должна была быть стена, а за ней ― заросший клевером луг.
Гарри осторожно ступил на дрогнувшую под его весом кочку и достал из рюкзака метлу, здраво рассудив, что ехать ― лучше, чем идти, а лететь ― лучше, чем ехать. Когда он её попытался активировать, метла бесполезным куском дерева упала ему под ноги. Однако, идти, да ещё и по болоту ― хуже, чем лететь! Используя метлу, как щуп, он осторожно двинулся вглубь болота, всё дальше уходя в туман. Через пару часов он остановился и хлопнул себя ладонью по лбу, после чего отложил метлу и стащил с плеча рюкзак. Он достал оттуда поисковый артефакт в виде рубинового кулона и радостно обнаружил на нём красную точку, которая, к его сожалению, указывала прямо в топь. Поттер с щелчком повернул рубин в креплении, и вместо точки возникла стрелка, направленная вдоль дорожки из кочек, по которой он шёл. Теперь он мог передвигаться быстрее, поскольку артефакт показывал, куда можно ставить ногу и куда нет, а, кроме того, показывал проход в этом лабиринте. То, что кулон среагировал на вставленный в него волос Паркинсон, означало, что Гарри на верном пути.
В этом тумане совершенно не было времени, оно там просто не существовало. Когда Гарри потерял счёт поворотам и изгибам и уже с трудом волочил ноги, он остановился на кочке, достаточно большой, чтобы лечь и вытянуть уставшие конечности, достал из рюкзака спальный мешок и залез в него, сразу забывшись тревожным сном. Снилась ему Панси, отчего-то с торчащими вверх усиками, как у насекомого, каким-то тоненьким хоботком и с прозрачными крылышками. Сначала она просто прогуливалась по лужайке. Потом, чуть не ломая коготки, руками выковыривала из земли огромный золотой самородок. Потом была какая-то шумная вечеринка, как Гарри показалось, на День Рождения Панси. Там были и слизеринцы, одетые в жёсткие коричневые фраки, и гриффиндорцы, все какие-то маленькие и мохнатые, и когтевранцы, тоже маленькие, но в серебристых доспехах... Какие-то подарки... Профессор Спраут с большой склянкой золотистого зелья... Дафна, надменная и ослепительно красивая, с огромными узорчатыми крыльями... Потом Панси бьётся в какой-то огромной паутине, пытаясь освободиться, но лишь сильнее запутывается. К ней подбирается отвратительного вида старикан с бульдожьим лицом и бакенбардами. У старикана шесть очень длинных ног, заканчивающихся не ступнями, а острыми клинками, растущими прямо из плоти. В руке он держит чёрный кинжал, лезвие которого покрыто рунами, из которых сочится тьма, а гарда сделана в форме паука, который расправил лапки и уже готов их вонзить в жертву вслед за лезвием. Паркинсон уже не может шевелиться, опутанная паутиной, как верёвками, и палач, приблизившись, рвёт на ней одежду, обнажая грудь, и со зверской ухмылкой направляет туда своё страшное жало. Гарри кричит и, размахивая какой-то саблей, отрубает ему руку, а потом закалывает точным ударом в торс. Потом ― Панси в белоснежном платье, в фате. Неимоверно красивая и счастливая, и он подходит к ней и тянется губами... На месте Панси оказывается огромная полупрозрачная белёсая с зелёным оттенком тварь с такого же цвета длинными спутавшимися волосами и бесцветными глазами, беззубым ртом , огромными длинными руками, сморщившейся оттянутой вниз когда-то женской грудью, торчащими рёбрами и впалым животом и... отвратительным паучьим брюхом, прикреплённым к круглому тазу с растущими из него тонкими, как палки паучьими ногами числом восемь штук. Тварь ловит Гарри одной рукой за шею и тянет головой вперёд к неожиданно широко распахнувшейся бездонной пасти, явно не собираясь останавливаться на откусывании головы. Откуда-то слышится жалобный птичий клёкот. Отчаянно упираясь руками и ногами в края бездны, Гарри закричал.. И проснулся, чувствуя, как сердце готово выпрыгнуть из груди вслед за легкими, бешено закачивающими кислород в организм.
Это что же я такое вчера курил? подумал Поттер, пытаясь отдышаться. Кошмарные картинки отказывались выветриваться из головы, вновь и вновь всплывая яркими видениями. Отчего-то ему было плохо. Может, эти грибы, что растут на каждом встреченном пеньке?
Кряхтя, словно старый дед, Гарри выбрался из спальника и сложил его. Чёрная вода трясины не вызывала доверия, и он достал воды из рюкзака, чтобы умыться и попить. Ощущения, что он спал или отдыхал, не было. Он закинул рюкзак за спину, взял в одну руку бутерброд, в другую ― бутылку воды и кулон и побрёл дальше, почти немедленно потеряв счёт времени. Очнулся он только тогда, когда перед ним вырос тёмный зев пещеры. Стрелка показывала туда, и где-то там его ждала Панси. Не могла не ждать. Каким-то шестым чувством он знал, что она верит, что он придёт за ней.
В пещере, как ни странно, было вполне сухо. Поттер послал было вперёд светляка, который освещал путь впереди и должен был предупредить об опасности, но, разглядев в конце довольно длинного уходящего вниз коридора свет, быстро его потушил. Идти сразу стало тяжелее, и он быстро пожалел, что не может видеть в темноте. Чтобы ступать тихо, ему приходилось практически ползти, ощупывая каждый камешек. Наконец, он дошёл до того места, откуда ему открывался вид на огромный зал с расставленными по стенам светильниками и люстрой под потолком.
Пол зала был покрыт трещинами. Внимательно приглядевшись, Гарри осознал, что это не трещины, а какой-то непонятный узор, настолько правильными и изящно очерченными были эти канавки в чёрном камне. Посреди зала в окружении четырёх светильников стоял каменный монолит, изрезанный всё теми же бороздами, который выступал из пола где-то на пол-метра. Над монолитом склонилась какая-то фигура в балахоне. Оттуда раздавался непонятный звон и скрипы. Чуть дальше камня стояла нелепая статуя из того же обсидиана, выглядевшая выше пояса, как крепко сбитая женщина с тяжелой грудью и искажённым звериным оскалом лицом. Ниже пояса был непонятный шар, окружённый отходящими от пояса... паучьими ногами. Волосы его зашевелились, и он почувствовал, как ночной кошмар оживает вновь. А заодно и та лапша, что он вешал тогда в апреле на нежные ушки любимой змейки.
Так вот ты какая, Ллос! несмотря на то отвращение, что вызывала у него богиня, он почтительно склонил голову, невзирая на то, что вряд ли статуя ― а тем более уж богиня ― могла его видеть. Фигура в балахоне разогнулась, обошла камень и направилась к проходу в дальней стене зала. На столе, очевидно, на алтаре, лежала обнажённая Панси, растянутая на столе за руки и за ноги цепями, которые были закреплены в кольцах в полу. То, что она была жива, не вызывало сомнений ― грудь её мерно вздымалась в такт дыханию ― но лежала она неподвижно и, очевидно, была без сознания.
Нашел! Гарри охватила такая радость, что его усталость сняло, как рукой. Приготовив палочку, он стал ждать, пока палач удалится и, наложив на себя дезиллюминационные чары, двинулся к столу. Стараясь не обращать внимание на Паркинсон, которую он впервые видел без одежды, он принялся изучать кандалы, в которые она была закована. В каждом из углов стола было просверлено отверстие, через которое проходила цепь, словно якорная ― на корабле. К цепям крепились древнего вида кольца, скреплённые болтами и гайками. Только сейчас сообразив, что Паркинсон не было нужды лежать совсем не укрытой, он достал из рюкзака одеяло и бросил на неё сверху.
Покопавшись в своей безразмерной поклаже, он отыскал два разводных гаечных ключа и принялся прилаживать их к гайкам наручников, стараясь как можно меньше шуметь. Туго затянутые гайки не сразу поддались, но великий бог Архимед сегодня был на его стороне, и он, с трудом стронув гайку с места, дальше уже открутил её пальцами, чуть не упустив её в самый последний момент. После этого он отвинтил гайку с другой стороны, освобождая руку и машинально отмечая, каким варварством было заключить эту нежную кожу на запястьях в грубое железо кандалов. Гарри положил её ручку поверх одеяла вдоль тела и занялся следующей. Когда та тоже была освобождена, он достал палочку.
― Эвернейт! ― шепнул он, одновременно кладя ладошку на рот Панси. Её веки дрогнули, она попробовала было встать и вырваться, мыча ему в ладошку. ― Панси! ― позвал он. ― Панси, это я! Не шевелись, сейчас я тебя освобожу!
Она повернула глаза в его сторону и кивнула.
― И ни звука, поняла? ― предупредил он вопрос, который она хотела задать. Паркинсон опять кивнула. Гарри достал из рюкзака комплект одежды и положил рядом с ней: ― ты помнишь, что с тобой случилось? Можешь мне рассказать вкратце?
