Феникс - 2. Пламя разгорается

— Нашу?! — удивился Кларк. — С чего бы нам начать палить? Или есть предположения?

— Нет, предположений нет. Я просто пытаюсь предусмотреть все варианты.

— Ты лучше скажи: чего искать-то? Я так ничего толком и не понял.

— Первая цель — это большие компьютеры и хранящаяся на них информация. Думаю, что они функционируют. Если нет — их придется включить. Второстепенная цель — все, что может содержать образцы экспериментов. Каких — не знаю. Предположительно это генетические эксперименты. Значит, образцы тканей, растворов, проб.

— Не потравиться бы, — протянул Абель.

— Потому ничего не трогаем, никуда не лезем!

— Все понятно! — шивера нетерпеливо толкнула эрсати в плечо. — Открывай!

Кэр приложил ладонь к сенсору. Раздалось шипение, дверь открылась.

* * *

Дезире сидела на жесткой лавке. Вокруг непривычные звуки: жужжание, какой-то перезвон, треск, пиликанье... Звуки неживые, машинные. От них начинала болеть голова.

Девушка не понимала, кто и, главное, зачем ее привел сюда. Когда почти сразу после обеда в их комнату зашел человек и сказал, что она должна следовать за ним, страх сковал ее мышцы. Вновь остаться одной в этом бесконечно огромном и чужом городе? Худшей муки она не могла себе и представить.

Рурк встал на ее защиту. И, скорее всего, умер бы, но так и не дал забрать. Она постаралась скрыть рвущийся наружу ужас, не позволила пролиться крови. Возможно, свою роль в этом сыграла все еще живущая надежда, что все должно разрешиться хорошо. В случае открытого сопротивления Фениксу надежда умирала.

Потому Дезире, под недовольный рев вурста, пошла добровольно. Теперь она терпеливо ожидала своей участи. Где-то, не то за стеной, не то за дверьми, звучали голоса. Голоса о чем-то спорили, кричали. Это пугало еще больше. Нервозность обстановки ощущалась кожей. Наконец, голоса стихли. Открылась и закрылась дверь, послышались торопливые шаги.

— Покорнейше прошу прощения, что заставил ждать.

Голос, немного нервный, принадлежал мужчине.

— Вы не бойтесь меня.

Дезире одернула себя: неужели это так по ней заметно?

— Меня зовут Клаус фон Клитцинг.

Дезире помнила это имя. Кэр говорил об этом человеке. Вроде бы, благодаря ему, их всех не пустили в расход. Больше того — освободили от допросов и поместили в удобный номер. Но, благодаря ему же, эрсати и другие сейчас направлялись в арктическую бурю.

— Я ученый. Занимаюсь вопросами генетики. Знали бы вы, сколько мы потеряли... А ведь когда-то генетика являлась одним из наиболее актуальных, бурно обсуждаемых вопросов в научном, да и не только научном, мирах. Впрочем, что это я... Не для того вас пригласил.

— Пригласил? — Дезире позволила себе улыбнуться.

— Разумеется, пригласил. Или вас принуждали? Я нарочно дал охраннику инструкции быть максимально обходительным и вежливым.

— Вы же знаете, у меня не было выбора.

— Да, конечно... Послушайте, я буду говорить с вами...

Внезапно голос ученого сделался громким. Теперь слова звучали нарочито правильно и сухо.

— Расскажите, в каких областях химии вы специализируетесь? Вы же химик, я верно осведомлен?

— Верно, — растерянно сказала Дезире.

— Очень хорошо. Возможно, нам потребуется ваша консультация.

Клаус фон Клитцинг ходил по комнате и явно что-то делал. До девушки то и дело долетали звуки переключаемых рубильников, стук пальцев по клавиатуре.

— Какая консультация? Вы же знаете — я ничего не вижу.

— Милочка, но знания-то у вас сохранились. Впрочем, решать вам. Я только предлагаю.

— Пожалуйста, мне не жалко. Я больше практик. Последнее время занималась опытами с гидратом метана. Не очень успешно, правда...

— Уф, все, теперь можно говорить свободно! — торжественно заявил ученый. — Прослушка заблокирована, а по губам у нас читать никто не умеет.

— Что-что? — не поняла девушка.

— Все это были совершенно ненужные вопросы. Их цель — убедить охрану в правильности нашей беседы. Впрочем, ваши опыты с гидратом метана весьма интересны. Но они подождут. Сначала дело. Скажите, каков ваш потенциал?

— В чем?

— Разумеется, я говорю о ментальном потенциале.

— Не знаю... Я только учусь, еще не освоилась.

— Учитесь? — в голосе Клауса фон Клитцинга звучало искреннее удивление. — Простите мою неосведомленность, но разве в вашем возрасте потенциал не должен раскрыться полностью?

— Не знаю. Я совсем недавно потеряла зрение. Наверное, именно после этого во мне что-то изменилось. Оказалось, я могу видеть сильные чувства окружающих. Видеть и направлять.

— Исключительно интересный факт. В ваших жилах течет кровь эрсати, а у этой расы предрасположенность к магии, назовем это так, проявляется с рождения. И это не должно зависеть от чистоты вашей крови. Об этом говорят все исследования. Вы точно не замечали за собой странностей? Особенного влияния на окружающих, к примеру.

— Нет, ничего такого.

— Спонтанная инициация во взрослом возрасте... интересно... Знаете, насколько я могу судить, вы уникальны. Впрочем, я не обладаю всеми данными по вопросу. Скажите, а кто был ваш родитель со стороны эрсати?

— Мама, но я ее совсем не помню.

— Она погибла? Извините, если мои вопросы бестактны или неприятны.

— Да, умерла почти сразу после моего рождения.

— Я так понимаю, что воспитывались вы среди людей. Не эрсати?

— Да.

Дезире старалась держаться холодно, не допускать в голову воспоминания. Вопросы не должны затронуть ее чувства.

— Очень интересно! Надеюсь, все разрешится наилучшим образом, и мы с вами сможем разобраться в ваших удивительных способностях.

— Что вы хотите от меня услышать?! Я не знаю своих сил, только недавно научилась их направлять хоть как-то.

— Успокойтесь, судя по оценке службы безопасности — вы здорово их потрепали.

Дезире решила не развивать эту тему.

— Хорошо, послушайте меня, потом ответите. Если случится так, что обруч на вашей голове перестанет работать, сможете ли вы связаться со своими товарищами, которые отправились в криоцентр?

— Перестанет работать? — Дезире не верила услышанному. — Но я... я никогда не пробовала передачу мыслей на расстоянии. Мне очень жаль.

— Это не страшно. Мы все когда-то что-то делаем впервые.

— А что я должна им сообщить?

— Понимаете... Аха, у нас еще есть немного времени, давайте я вас введу в курс дела, чтобы вам стало понятней. Вы не против?

— Я слушаю.

Мысль о том, что она снова сможет 'видеть', будоражила. Дезире готова была согласиться на любые условия, лишь бы избавиться от ненавистного обруча.

— Феникс в том виде, в каком он есть сейчас, был основан в две тысячи восьмом году. К тому времени слияние людей и пришлых рас завершилось. Появились новые политические силы, территориальные образования, успешно развивающиеся совместные проекты, прогресс набирал все новые обороты. Разумеется, это всего лишь одна сторона медали. Вторая — не столь радужна. Человеческое общество и без пришельцев никогда не могло ужиться в мире, а тут такое нашествие. Не все местные его приняли, не все пришлые смирились...

— Сейчас то же самое.

— Вы совершенно правы, к сожалению. Впрочем, времена меняются. Мы все стали терпимее.

Дезире могла бы многое сказать о той терпимости, с которой столкнулась община, потеряв дом. Зачем далеко ходить? Тот же Кэр еще недавно мечтал об истреблении людей. А если вспомнить Новый Иерусалим? Нет, терпимости она не заметила. Но спорить желания не было.

— Так вот, обстановка накалялась, требовалось ее либо как-то урегулировать либо готовиться к худшему. Феникс — яркий пример второго варианта. Впрочем, суть не в этом. Суть в организации города. Сейчас уже доподлинно сложно сказать, откуда пошел закон выбора главы. Изначально во главе были поставлены одни из лучших в своих областях специалисты. Но со временем, как мне кажется, в выборной системе что-то нарушилось. Теперь Высший совет состоит из трех лиц. Одно из которых отвечает за обороноспособность города и специальные операции. Другое за социальную политику и нравственное здоровье жителей. Третье — с общими вопросами и научными исследованиями.

Дезире молчала. Рассказ начинал ее утомлять. Почему нельзя сначала снять обруч, а уже потом проводить урок истории?

— Так или иначе, но выборная система давно отменена. Главы, и не только Высшего совета, избираются исключительно по наследству. Я не могу сказать, что это всегда плохо. Наверное, когда-то это было оправдано: отцы с малых лет могли готовить сыновей к должности. Но теперь мы имеем почти полное вырождение. Еще лет пять — и Феникс развалится изнутри. У нас нет долгосрочных проектов, а это очень страшно. Вы понимаете меня?

— Конечно, — Дезире не очень понимала, но на всякий случай кивнула.

— Исследования замораживаются, игнорируется потенциальная опасность. Феникс катится в пропасть. Он словно огромная черепаха, которая спряталась в свой панцирь и не желает ничего видеть вокруг. Но пока еще к нам прислушиваются...

— К вам?

— К ученым, исследователям, представителям других профессий. Потому удалось спасти вас.

— Спасти, чтобы отправить на смерть? — фраза вышла более жесткой, чем Дезире хотелось бы.

— Не на смерть! С надеждой на возрождение. Возможно, криоцентр даст Фениксу новый импульс к жизни.

— Возможно?! — девушка закашлялась.

— Это не все... нам нужно еще немного времени, чтобы организоваться. Мы под подозрением, но совет не имеет доказательств, а без них не рискнет пойти на кардинальные меры. Все-таки большая часть нашей группы — весьма уважаемые и даже незаменимые в городе люди.

— А при чем тут мы?

— Мы надеялись, что экспедиция отвлечет Высший совет от нас. Надеялись... — голос ученого стих. — Но ошиблись!

* * *

Они шли по длинному, тускло освещенному коридору. Лучи фонарей взрезали полумрак, скользили по стенам. Звуки шагов гулко разносились в металлической 'кишке'. Решетчатый пол только способствовал этому. Под решетками, насколько позволял судить свет фонарей, пусто.

Коридор вывел в круглую комнату со множеством дверей. От центра комнаты к каждой двери вел еле светящийся луч. Всего лучей было двенадцать. Над каждой дверью горел уникальный номер. Стоило всем членам группы переступить порог комнаты, как проход за ними закрылся с тихим шорохом.

— Следят... — почему-то шепотом сказал Кларк. — Наш номер — десять. Надо запомнить!

— Действительно, умник, спроси у компьютера — куда нам идти? — сказала Йарика. — Чего блуждать?

— Кэр ЛарАлан просит доступ в объединенную сеть лабораторий 'Ковчег', — громко и членораздельно произнес эрсати, чувствую себя полным дураком.

— Запрос неверен, — сообщил приятный женский голос. — Сформулируйте запрос иначе.

— Чтоб тебя! Вот и защита: не знаешь как обратиться, не получишь доступа.

— Ладно, двери открываются — и то ладно. Откуда начнем? — спросила шивера.

— С первой?

— Почему бы и нет... Чисто, аж до тошноты! И кто, интересно, здесь убирался все это время? За столько лет пыль должна скопиться.

— Хорошая фильтрация воздуха, — предположил эрсати. — Никакой пыли и примесей.

— Неплохой вариант, уговорил.

И снова коридор, и снова гулкие шаги.

— Ничего себе!.. — выдохнул Абель.

За очередной дверью коридор продолжился стометровым 'языком', который выдавался из стены, нависал над бездонной пропастью громадного колодца. Диаметром колодец был около двухсот метров. Ни потолка, ни пола не видно. В стенах на равных расстояниях — открытые площадки с множеством каких-то ящиков. Каждый ящик светился зеленым. Причем свет исходил изнутри. Иногда освещения колодец не имел. Чем-то все это напоминало соты: уровни, площадки, ящики. Строгий порядок, симметрия, повторение неотличимых друг от друга элементов.

Площадки уходили вниз и вверх, насколько хватало глаз.

— И это только одна комната, — в голосе Кларка сквозило восхищение. Он перегнулся через невысокий парапет 'языка' и куда-то всматривался.

— Снаружи размеры хоть и впечатляют, но не на столько, — согласился Абель.

— Там лестница, — шивера указала на основание 'языка'. — Идет спиралью вдоль стены. Спустимся?

— Конечно, — фонарь Кэра ткнулся в указанном направлении.

— Тут должен быть лифт, — сказал Абель. — Не поверю, что между всеми этими уровнями можно ходить пешком. Как запасной выход, аварийный — да. Но никак не основной.

— Что, слабо ногами? — ухмыльнулся Кларк.

Абель смолчал.

— Странный материал, — эрсати провел по стене рукой, ощущая шершавую, пористую поверхность. — Сдается мне, здесь не обошлось без технологии заркканов. Похожий материал использовался при постройке их цехов.

— Не забывай о символах на улице, — напомнила Йарика.

— Каких символах?

— Вдоль всего шпиля, у самой земли. Это же ваши руны. Не заметил?

— Нет, не до них было.

— А зря. Одной технологией строители не обошлись.

— Что ж, я не удивлен.

При ближайшем рассмотрении ящики оказались заполненными мутной жидкостью резервуарами: стеклянные стенки, сложной конструкции крышки, испещренные трубками основания.

— Интересно, они все время подсвечиваются, или специально для нас включили? — спросил Кларк, прильнув к одному из резервуаров.

— Не думаю, что для нас, — покачал головой эрсати. — Возможно, свет необходим для правильного течения какой-то реакции.

— Все же не пойму — откуда столько энергии? — все еще недоумевал Абель. — Кэр, по здравому размышлению, чтобы все это работало, необходима целая электростанция.

— Вернемся к тягачу — расскажешь Гракху. Возможно, он сможет что-то объяснить. Я не знаю. Но готов спорить, гидрата метана мы бы здесь не...

Его оборвал громкий, полный ужаса крик Кларка. Мужчина, мгновение назад сидящий на корточках возле резервуара, отлетел в сторону, словно получил хорошего пинка. Его лицо побелело, глаза вылезли из орбит, из широко распахнутого рта доносились бессвязные вопли.

Реакция группы была мгновенной: взять на прицел периметр; медленно, пятясь спиной, отходить к бьющемуся в припадке товарищу.

— Чисто! — крикнул Кэр. Голос неожиданно громко раскатился по колодцу. Сердце бешено колотилось в груди. Глаза выискивали малейшее движение.

— Чисто! — повторил Абель

— Йарика?!

— Да нет тут никого.

Шивера ступала мягко, на длинных, зазубренных когтях играли блики подсветки резервуаров.

— Кларк, что случилось?! — эрсати присел возле мужчины, но винтовки не опустил.

— Т-т-т-там, — заикаясь, смог выговорить Кларк. Его трясущийся палец указал на резервуар, возле которого он недавно сидел.

— Смотрите по сторонам, — сказал Кэр и приблизился к резервуару.

Подсвеченная зеленым, жидкость на первый взгляд напоминала кисель. В вязкой субстанции плавали какие-то сгустки. Именно за ними эрсати не сразу заметил главное: темные очертания тела. Рассмотреть сквозь мутный раствор, кому принадлежит тело, совершенно нереально.

— Там кто-то есть, — проговорил Кэр. — Кларк, что тебя так напугало? Его же не видно.