— Значит, ждать больше нечего, спектакль отменят?
— Этот — да, у Ирилейны нет дублерши, но представление все равно состоится. Никогда в Театре Всех Миров не бывало пустого вечера, если объявлен спектакль. Все начнется вовремя. А что нам покажут, скоро узнаем, — ответила богиня и попросила: — Закажи пока что-нибудь выпить, Энтиор. И я хочу пирожных с миндалем!
— Все, что пожелаешь, стради, — нежно шепнул вампир и снова коснулся губами запястья сестры на сей раз более продолжительным поцелуем.
'В эту игру можно играть и втроем', — разозлился Злат, понимая, что принц нарочно демонстрирует ему свою близость к Элии.
— Я тоже немного проголодался, любовь моя, — бархатным глубоким голосом заметил мужчина, скользнув ласкающим взглядом по руке с веером к шее, а затем ниже, в глубокое декольте принцессы. — Посоветуй, чем мне утолить голод. Я жажду чего-нибудь нежного, сладкого и в тоже время терпкого.
— Ты тоже сладкоежка, дорогой! Прекрасно! Значит, заказываем пирожные со взбитыми сливками, миндалем, фирхью и 'Темный закат', — с энтузиазмом решила богиня, демонстративно не замечая никаких намеков, зато все заметил Энтиор. Он внял предупреждению и, оставив в покое руку сестры, дернул витой шнур звонка, вызывая лакея.
В несколько быстрых шагов, почти бегом, Элегор достиг двери ложи, взялся за резную ручку из слоновой кости и замер на мгновенье. На юношу щемящей волной обрушилось предчувствие беды. В сознании вновь зазвучал мелодичный, холодный, наполненный ядом голос принца: 'А я вам приготовил подарок!' Герцог стиснул зубы, тряхнул головой, отбрасывая со лба непослушную прядь, и решительно толкнул дверь, держа наготове пару боевых заклятий.
В одном из кресел сидела Ирилейна. От двери Элегор видел только край ее светлой юбки и безвольно опушенную на подлокотник руку. На запястье поблескивал витой серебряный браслет, подаренный вчера. И пахло Смертью.
Ее ледяные пальцы словно сжали горло юноши: 'Будь ты проклят в веках, чудовище! Ее-то за что!'
Тихо притворив дверь, Элегор подошел к Ирилейне. Девушка казалась спящей. Только обычно загорелая кожа стала почти белой. Слегка коснувшись пальцами ее еще теплой руки, герцог понял, что умерла актриса совсем недавно, каких-то пятнадцать минут назад. Волна ослепляющей ярости захлестнула бога, сметая все чувства, кроме жажды мести. Уничтожить Энтиора, стереть в порошок!
Элегор с силой вцепился в спинку соседнего кресла, пытаясь совладать со злобой, чтобы обрести способность ясно мыслись. Дерево жалобно затрещало, и кусок резьбы остался у герцога в руках. Легче не стало, но вместе с яростью в душе зародилась надежда. Бог отбросил обломок, кинулся к девушке, бережно повернув головку, осмотрел шею. Только перелом, следов укуса нет. Энтиор не стал пить ее кровь. Побрезговал, ублюдок. Значит, есть шанс!
Подхватив девушку на руки, Элегор телепортировался в магическую комнату своего замка. Опустив драгоценную ношу на диван в углу, принялся лихорадочно искать нужную книгу в огромном шкафу. Как назло, она куда-то запропастилась. Чувства мешали полностью сосредоточиться. К ярости, ненависти, злобе, примешивалась изрядная доля вины. Ведь ему прекрасно было известно, что Энтиор положил глаз на Ирилейну, потому собственно герцог и решил поволочиться за ней. Молодой бог вечно стремился встать вампиру поперек дороги. Зачастую Элегор сам не понимал, зачем он задирается к принцам, нарываясь на неприятности, а уж то, что он до сих пор жив, и вовсе без конца удивляло герцога. Элия, ехидная ведьма, когда переставала намекать на специфические отклонения в психическом развитии, родовые травмы и ярко выраженные суицидальные наклонности, объясняла поведение герцога особенностями божественной бурной сути — склонностью к рисковым авантюрам. По мнению большинства здравомыслящих и не очень обывателей, нарываться на ссоры с принцами Лоуленда считалось столь же опасным, как танцы с Силами Смерти. Но выбирать противников сильнее себя было в природе бога. Близость смерти как ничто другое заставляло Элегора острее чувствовать все прелести жизни.
Однако то, что случилось сегодня... Герцог ожидал от садиста Энтиора чего угодно: вызова на дуэль, яда, наемных убийц, но того, что принц сломает шею Ирилейне, герцог предположить не мог. Девушка погибла, погибла из-за бесшабашности Элегора, из-за его вечного стремления лезть на рожон... Она только начинала жить, ей исполнилось двадцать, впереди был лоулендский, долгий для человека, срок — лет пятьсот. Красивая, невозможно юная, талантливая актриса. Герцог и не заметил, как привязался к девушке. Вроде бы и не было в Ирилейне ничего особенного, но зацепила актриса какую-то струнку в душе беспутного бога. А теперь все кончено, она мертва. 'Да поглотит Межуровнье твою душу, Энтиор!'
Элегор подавил стон отчаяния и, оставив в покое шкаф, принялся рыться в книгах, сложенных стопой на столике рядом. Все, что он читал в последнее время. Вот она — 'Магия душ' магистра Лорфа карф Рэвиса, добытая в одном из последних странствий. И все время лежала здесь, пока он, идиот шарил в шкафу. Молодой бог взял книгу, и взгляд его случайно скользнул по стопке бумаг рядом, придавленных небольшой, в ладошку ребенка, незаконченной скульптуркой Ирилейны. Позавчера он работал в мастерской, а потом пришел сюда почитать о заклинаниях сохранения. Видно, машинально прихватил 'маленькую Ирилейну' с собой. Похоже, эта работа так и останется незаконченной...
Обругав себя за мрачные мысли, юноша вытащил из стопки толстый том в темно-коричневом переплете. Найдя нужную закладку, Элегор начал внимательно читать главу 'Воскрешение недавно умершего', с трудом продираясь через заумный текст с замысловатыми метафорами. Такие выкрутасы в пику юноше всегда любила Элия и никогда не упускала случая щегольнуть цитатой-другой в разговоре. Элегор же предпочитал четкие и ясные указания к действию. Осмысливая главу, герцог снова перечел ее раз, другой, третий, до тех пор, пока в тексте для него не осталось неясных мест, потом встал и, положив книгу на столик у магической плиты, занялся приготовлениями к великому обряду, время от времени сверяясь с текстом. Почему-то удерживать в памяти смысл прочитанного оказалось трудно.
Элегор перенес девушку на стол — большую магическую плиту гладкого серого мрамора, уложил головой на запад, бережно сложил на груди руки у самого сердца. Вздохнув, резко отвернулся и, подойдя к шкафу с ритуальными предметами, полез в ящичек с волшебным песком. Согласуясь с рецептурой из книги, достал три мешочка: красный, белый и желтый, вытащил из другого отделения свечи. Потом герцог направился к невидимому магическому сейфу, встроенному в стену. Приложил ладонь, прошептал отворяющее слово и извлек небольшую шкатулку, расписанную странными черными письменами. Там хранились маленькие зеркала, на которые не были наложены чары защиты. Мешочки, шкатулку, свечи и ритуальный нож герцог перенес на стол рядом с мраморной плитой. Печально посмотрел на мертвую девушку, упрямо тряхнул головой и приступил к выполнению первой части обряда.
Предельно сконцентрировавшись и призвав Силы в свидетели, Элегор потянулся за первым мешочком с белым песком. Зачерпнув горсть, насыпал недрогнувшей рукой круг смерти — шестиконечную звезду. Затем пришла очередь желтого песка. Два пересекающихся квадрата, стороны которых касались лучей звезды — круг вызова занял свое место и вслед за ним красным песком нанес юноша восьмиугольник, соединяющий вершины квадрата — круг жизни, лучи которого, пересекая круг вызова, тянулись к кругу смерти. Следом настал черед зеленых восковых свечей с хвоей и малой примесью меда. В узлах силы установил бог маленькие серебряные подсвечники и зажег огонь. Загорелись свечи, замерцал драгоценный песок трех кругов в их живом огне так, как не сиял в свете шаров.
Ритуальным кинжалом герцог порезал руку, смазал выступившей кровью переносицу и губы Ирилейны, тщательно обтер руки тряпицей, избавляясь от крови. И только теперь пришел черед зеркала. Осторожно открыв шкатулку, заклинатель извлек черный бархатный мешочек, из него вынул круглое зеркало в серебряной оправе из переплетенных змей и положил его сверху на скрещенные руки трупа. Все — приготовления кончились, теперь настал черед серьезной магии.
Элегор отошел от стола, ярко сиявшего в комнате так, что невольно возникло кощунственное сравнение с фейерверком принца Рика, большого знатока огненных развлечений. Еще вчера герцог раздумывал над тем, каким образом упросить Лейма провести его в Сады посмотреть это блестящее мероприятие. А теперь фейерверком сияли магические круги для воскрешения Ирилейны.
Взяв в руки магическую книгу, бог начал отчитывать ритуал: исцеление поврежденного тела — связь с Межуровньем — концентрация энергии — вызов духа — привязка к телу — цепочка действий выстроилась в сознании Элегора. Маг чувствовал, как его наполняют потоки энергии, сила была в нем, покорно подчиняясь словам и жестам, текла по магическим кругам и устремлялась к зеркалу в руках Ирилейны. Молодой бог ощутил, как сила заполняет тело девушки, исцеляя его, и собирается для следующего этапа чар. Но что-то пошло не так, возникло могущественное противодействие, вихри сил вырвались из-под контроля, и зеркало — центральная точка привязки чар — разлетелось вдребезги.
Бог прервал заклятие, тихо выругался, жестом вира-хей собрал куски распавшихся чар и нейтрализовал их. Отправил осколки зеркала в Межуровнье. Что ж, с первого раза не получилось, придется попробовать еще. В чем же дело? Элегор снова сверился с книгой и, найдя нужный абзац, вновь ругнулся. В упрощенном переводе на нормальный лоулендский витиеватая заумь магистра Лорфа карф Рэвиса, изложенная на семнадцати листах, переводилась так: 'Душа не может быть возвращена в тело:
а) если она ушла в положенный срок, отмеренный Силами;
б) если воскрешение повлечет за собой нарушение Равновесия, даже по независящим от воскресителя причинам. Далее излагались ужасные кары, которые могут обрушиться на голову незадачливого воскресителя, самой малой из которых был личный визит с выволочкой Сил Смерти;
в) если она уже помещена в тело следующей инкарнации;
г) если сама душа не желает возвращения в тело и это желание не оспаривается Силами;
д) в случае насильственной смерти действуют и основные правила Закона Желания. Он применялся следующим образом. При равном желании умертвить и воскресить одерживает верх желание того, чья магическая сила больше. Если личная сила, коэффициент силы убийцы выше силы воскресителя, то воскрешение так же может оказаться невозможным. Практически невозможно оживление, если божественная суть убийцы направлена на разрушение, а воскреситель не обладает диаметрально противоположенными талантами.
'Вот оно, демоны Межуровнья, — хмуро подумал Элегор, перечитывая строчки 'приговора' для своей женщины. — Энтиор — Бог Боли и Извращений, его суть разрушительна. А я, Бог Странников и Авантюристов, созидательными талантами не владел никогда. Но, говорят, упрямым, иногда везет. Попробуем еще раз'.
Герцог, заменив зеркало на его целый двойник, перевернул книгу на нужную страницу и, собравшись, принялся читать заклинание воскрешения снова. Когда зеркало опять разлетелось на куски, упорный бог взял еще одно и повторил попытку. В награду ему достались лишь острые осколки, один из которых в полете задел щеку герцога и глубоко порезал скулу.
Горько усмехнувшись, Элегор прекратил чтение заклинания, развеял остатки неудавшихся чары, очищая помещение от избытка неконтролируемой энергии, стер чистой тряпицей кровь с лица и, отойдя от стола с телом, сел в кресло подумать. Сцепив руки в замок, он велел себе успокоиться и начать рассуждать здраво. Первое, конечно, не получилось, но второе с грехом пополам все-таки удалось.
'Я не могу воскресить Ирилейну, потому что личная сила Энтиора, будь он проклят, выше моей, и, выражаясь языком леди Ведьмы, 'имеет направленность на разрушение, а я никак не подпадаю под категорию диаметрально противоположенных талантов'. Придется просить помощи у Элии. Только она сильнее Энтиора, а сила Любви может противостоять силе Бога Боли. Вот только захочет ли она мне помочь? Не попробуешь — не узнаешь. Что ж, наступим на горло своей гордости и сплетем заклинание связи'.
Спектакль, как и предсказал Энтиор, руководствуясь, вероятно, внезапно проявившимся даром предвидения, действительно заменили на романтическую трагедию 'Принц-дровосек и дриада' — одну из лучших постановок сезона. Ее принцесса уже видела, но, внимая просьбам Энтиора и Злата, осталась посмотреть еще раз. Немного повозмущавшись для проформы, большинство зрителей последовали примеру богини.
Уплетая пирожные, поглядывая на сцену, слушая ехидные замечания неизвестно чем раздосадованного Повелителя Межуровнья, беседуя с братом о пьесе как типичном выражении творческого видения реальности Инса Арсена, богиня неплохо провела время. К себе Элия вернулась уже поздно и тут же, словно кто-то караулил ее прибытие, прозвучал вызов заклинания связи.
— Да? — откликнулась принцесса, высвобождая волосы от тяжелых драгоценных заколок, подбиравших прическу по новой моде.
— Прекрасный вечер, королева моя дорогая! — радостно поприветствовал богиню Рэт, кривя губы в ироничной усмешке, и тут же осторожно поинтересовался: — А твой внезапно рехнувшийся братец все еще бродит поблизости?
— Не знаю, дорогой, — рассеяно пожала плечами принцесса. — Но если желаешь, можешь пойти обыскать замок.
— Я желаю, но мои желания с его высочеством никак не связаны, — интимным шепотом поведал шпион. — Если только самым косвенным образом. Ведь я желаю оказаться сейчас у ног его сестры.
— Зачем это? — 'удивилась' богиня, берясь за расческу. — Коврик из тебя никогда не выйдет, слишком ты маленький, худой и костлявый, даже на половичок не тянешь.
— А подушечка? — заискивающе поинтересовался Грей, картинно захлопав ресницами.
— Подушечка..., — серьезно задумалась принцесса. — Если очень постараешься, может быт, и получится.
— Я буду очень-очень стараться, королева моя дорогая, только дай шанс! — с энтузиазмом воскликнул Рэт.
Элия протянула ему руку, и любовник телепортировался к ней в будуар.
— И что вчера нашло на твоего милого брата? — задал риторический вопрос шпион, слабо надеясь вытянуть из богини хоть какое-то объяснение. Невольно рука Рэта потянулась к полузажившим царапинам на горле, пара из которых все еще продолжала нарывать. Когти вампира часто бывают не только фантастически остры, но и ядовиты.
— Всего лишь обет с 'Колеса Случая', — хихикнула принцесса.
— Он что, поклялся сжить меня со свету? Я протестую! — тут же возмущенно заявил Грэй. Тем временем ловкие руки мужчины оставили в покое многострадальное горло и принялись расстегивать платье любовницы. — Твой папа тоже будет против! Нельзя разбрасываться столь ценными кадрами шпионов! Или Энтиор поклялся сжить со свету всех твоих любовников?
— Нет, он всего лишь поклялся выполнять маленькие капризы Бэль. А малютке пришлось не по нраву то, что мы столь много времени проводим в спальне, куда ее не пускают поиграть, — обстоятельно объяснила ситуацию Элия, с улыбкой наблюдая в зеркале за уморительными гримасами на подвижной физиономии Рэта. Погладив приятеля по шее, принцесса мимоходом наложила на него заклятье исцеления, врачующее травмы.
