Изобразив на лице, осознание приближающейся катастрофы, Павла, продемонстрировала тягостные раздумья. Потом, искоса глянув взглядом ослика Ио, в глаза местного иерарха начала второе наступление.
— Товарищ полковник, ну а с летчиками-то как? Ну хоть человек сорок по три-четыре раза прыгнуть смогут? А то ведь если даже этих не разрешите, то нам придется составлять рапорт командованию, что до решения этих вопросов приходится учения откладывать, а лето-то оно ведь не резиновое, осенью и зимой намного труднее будет тренироваться.
— Хм. Нет и сорок человек это много. Двадцать, ну, может, двадцать с небольшим человек вместо отдыха раза по два выбросить разрешу. И все! Но где же вы самолеты-то для этого найдете?
— Гммм. А может в Симферополе все же попросить?
— Не надейтесь. Пару месяцев будете их упрашивать. А потом отдариваться устанете.
— Ну тогда последний вариант. Мы с товарищами сегодня утром рассматривали аварийный транспортный самолет там на краю поля. Вот Георгий Михайлович считает, что самолет ремонтопригоден и может быть очень быстро восстановлен. Да и я с ним согласен.
— Товарищ полковник, самолет действительно 'живой' за день-два его восстановить можно.
'Ай умница! Просто красавец Георгий! Все, как по нотам выдал. А сейчас главный номер нашего циркового представления начнется'.
— О чем это вы? Что еще за самолет? Где вы его хоть нашли?!
— Да тут у вас видимо недавно аварийная посадка гражданского АНТ-9 состоялась. Он сейчас, вон там на краю летного поля между сараев стоит. Метрах в ста, стапятидесяти от штаба. Вот мы его сегодня с товарищами, перед поездкой к десантникам, и осмотрели. Оставшийся двигатель у него точно живой, планер и управление тоже полностью в порядке. Только шасси нет, но снято все очень аккуратно, даже крепления от дождя замотаны клеенкой. Так аккуратно все сделано, словно это местные техники шасси на хранение убрали. Неужели же его ваши 'технические боги' восстановить не смогут. Ведь если получится, то его можно будет передать в тренировочный лагерь десантников, а они будут регулярно с него ваших парашютистов выбрасывать. Ну, а самолет этот, товарищ полковник...Да, может, сходим и на месте посмотрим?
— Гм. Ну пойдем, глянем. У штаба меня, товарищи, подождите. Дежурный! Зампотеха срочно вызовите, если еще спать не ушел.
Осмотр 'подранка' изумил местное летное начальство даже сильнее, чем бредовые предложения заезжего старлея. Пришедший зампотех, ходил вокруг аппарата хвостом за полковником. В процессе этого консилиума, он даже копировал манеру своего командира чесать затылок. При этом сам военинженер 2-го ранга, с выражением лица китайской панды, все время о чем-то недовольно бубнил, начальству на ухо.
'А может ты 'дедушка' того, и сам в этой теме? Может у тебя самого рыльце-то в пушку? Вон, как в нашу сторону зыркаешь, и все за полковником шустришь. Или сам ты пользуешься, или покрываешь завсегдатаев. Ага! И чего это ты, дядя, все время полковника от салона к креплениям шасси оттаскиваешь? Чего он там не видел? Значит всё-то мы с парнями правильно сделали, что к тебе сами, дуром, за помощью не отправились. И еще. А где это ты 'хомяк крымский' наши можно сказать кровные, непосильным мозговым штурмом вычисленные, запчасти прячешь? А? ... Так, все! Этот жук полковнику уже все уши прожужжал. Мол и запчастей нет и моторов, да и вообще небось пугает, что ГВФ самолет еще отдавать придется. Пора мне с Георгием на сцену выходить, иначе у бедного полковника мозги в трубочку свернутся'.
— Товарищ полковник! Разрешите обратиться.
— Что у вас, старший лейтенант?
— Раз сам самолет ремонтопригоден, и дело только в запчастях, то может нам через НИИ ВВС запчасти попросить? Думаю Георгий Михайлович и комбриг Громов нам если что помогут. В крайнем случае кое-какие запчасти к шасси и двигателю и на самолетных свалках в округе поискать можно. Например не сильно изношенные пары цилиндр-поршень и другие детали к мотору М-17. А, может быть, даже и относительно целые двигатели. И машину для перевозки мы найдем. Но вначале все же предлагаю созвониться Коктебелем.
'Ох, как тебе, товарищ военинженер 2-го ранга, не понравилось упоминание комбрига Громова. А полковник вон уже укоризненно на 'технического майора' смотрит. Мол, 'вон, гляди, какой-то зачуханный старлей и самолет почти целый углядел, да и отремонтировать его берется'. Ага. Сразу же по другому на наш 'трофей' смотреть стал'.
В этот момент, осматривавший салон самолета, лейтенант Гусакк, обратился по уставу к полковнику, и негромко сказав ему что-то в ухо, пригласил начальство осмотреть салон.
'Так его Валера! Четко, вовремя и по делу! Оппаньки! А полковник-то похоже только что ведь этот 'будуар' заметил. Даже цвет лица у него поменялся. Явно не знал он, что тут под самым начальственным носом творится. Эх как же его бедного пробрало-то!'.
— Старший лейтенант, подойдите ка сюда! Вы вот эти матрасы сегодня утром видели?
— Так точно наблюдали.
— Почему же вы мне сразу не доложили об этом грубом нарушении дисциплины?!
— Товарищ полковник, мы нарушения в этом не углядели. Нам с Георгием Михайловичем показалось, что эти матрасы использует отдыхающая смена караула по штабу. А товарищ лейтенант госбезопасности внутрь салона не залезал. А что, разве что-то не так?
'Что, не читал ты, полковник, историй про бравого солдата Швейка? А Георгий-то молодец! С виду образцовый комсомолец, а сейчас такого наивняка сыграл, что хоть сразу в театр его на главные роли бери. И Гусакк, тоже орел. Сделал вид, что впервые увидел, сразу же встрепенулся и давай поскорее себе в блокнотик все записывать. Да и командиру в салоне показал все грамотно. Ай молодцы, какие. Ну просто записные лицедеи! Да за такое представление их надо водкой неделю поить, жаль мне самой с ними нельзя'.
— Значит так. Товарищ Военинженер! Самолет для десантников приказываю отремонтировать. Сроку вам даю, до завтрашнего вечера. Список недостающих запчастей чтоб к утру был! Вам старший лейтенант, если сможете, завтра до обеда поискать недостающие запчасти. Вы ведь к десантникам часам к четырем едете?
— Так точно!
— Ну а вы, Георгий Михайлович, поможете нам облетать это чудо после ремонта?
— Если до завтрашнего вечера или хотя бы послезавтра к утру все сделают, препятствий не вижу. Но послезавтра днем мне возможно улетать придется.
— Хорошо. Значит договорились. Зампотех слыхал?! Чтоб он к вечеру летать мог!
— Ну, а ты, лейтенант особому отделу от меня передай. Что еще один такой фортель мимо вашей службы вылезет, и я, вам такую жизнь устрою. Хорошо хоть, что ты сейчас сам первый все углядел и от меня скрывать не стал. Но имей виду... В общем, последний раз вам такое безобразие прощается. Да и старшему лейтенанту в поисках недостающего для ремонта помоги, чем с можешь. Все тебе ясно?
— Так точно, товарищ полковник!
'Суровый дядька. Молодец, всех построил и моментально доказал, что он тут самый главный, и самый умный. Кто бы эту картину со стороны ни наблюдал, в жизни бы ни подумал, что тут сцена легкого шантажа была нами разыграна. Наоборот, все так выглядит, словно бы рачительный хозяин не только своих, но и заезжих людей для важного дела припахал. В общем, пять баллов полковнику'.
— Есть еще вопросы?
— Товарищ полковник, еще для наших тренировок нужны боеприпасы. Боевые и холостые патроны к ДА.
— Старший лейтенант... патроны вам выделят... У вас всё?
— Так точно, товарищ полковник!
— Тогда я вас вместе с товарищами не задерживаю.
'Вот оно как? Этот 'крылатый тигр' только что ласково показал мне зубы. И мягко так намекнул, что хотя он наши начинания и поддерживает, но совсем наглеть с ним, и пытаться сесть ему на шею, лучше не стоит пробовать. Что ж спасибо ему и на добром слове. А то, я ведь впервые тут в армейские реалии окунулась. Может из-за того, что я все это время на рожон лезла, мне большая часть задуманного и удавалась. Но вот с такими дядьками точно нужно политес блюсти, и особо не нарываться'.
* * *
Полный хлопот вечер плавно перетек в ночь. Не дождавшись Петровского, Павла завалилась в номер отсыпаться. Перед сном под дверь номера командира полка была подсунута записка такого содержания.
— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —
Товарищ полковник.
Докладываю последние достигнутые результаты. Лечение проходит нормально. Последняя явка для получения документов и рекомендаций утром в среду. Уже сейчас врачи обещают мне в течение месяца-двух, а может и раньше полное выздоровление. Правда я бы еще хотел и к той Харьковской бабке тоже за здоровьем сходить. Если не ошибаюсь, у меня после командировки день или два неотгулянные останутся? Вот их с вашего разрешения и использую. Если же мое присутствие в Житомире требуется раньше, то прошу меня об этом известить. Для родной бригады я готов подвинуть любые свои дела. И обещание данное вам я также держу.
Если уедете из Саки без меня, очень прошу помочь мне с закреплением достигнутых лечением результатов. В частности, в целях 'профилактики срыва подчиненного в штопор', прошу вашим приказом переселить меня в любое другое, по вашему выбору, жилье расположенное в максимально изолированном от общественной жизни месте рядом с местом дислокации нашей бригады. Требуется такое жилье, чтоб с самого момента моего прибытия, доступ ко мне был сильно затруднен для всех кому захочется меня 'проведать'. В общем 'карантин' мне нужен.
Мое звено пока возвращать мне не прощу. Готов пока послужить и по парашютной части. Если нужно будет, готов вернуть свои 'долги' и на других должностях. Так же прошу временно (на месяц другой, может меньше, там уж по ситуации видно будет) перевести меня в любое другое летное подразделение нашей же бригады. Информацию о моем будущем месте жительства и служебном переводе прошу сообщить мне до моего отъезда в Житомир. Либо по телефону через дежурного по полку НИИ ВВС, либо по телефону съемной Харьковской квартиры (номер телефона прилагаю).
Ну а ребятам скажете, что мол совсем проштрафился Колун, за это и наказан. А ежели, кто-нибудь 'штрафнику' еще больше навредить желает, то пусть начинают заново больного 'с пути истинного сбивать'. Ведь если я хотя бы пару месяцев по приезду 'продержусь', то считай победили мы ту беду.
Да, еще и Михаилу Михайловичу большой привет от меня передавайте. Если вдруг спросит про наши 'Харьковские фейерверки', вы уж поподробнее поведайте, то что сами видели и слышали.
И еще. Если бы не та помощь, командир...В общем спасибо за все, и всего доброго, Василий Иванович.
С уважением,
Старший лейтенант Колун П.В.
— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —
Этой запиской Павла убивала сразу несколько зайцев. Успокаивала Петровского. Срывала попытки боевых товарищей похерить результаты лечения, и дистанцировалась от неравнодушного к старшему лейтенанту женского населения. Да и заодно убирала проблему по мгновенному врастанию в реалии полка и бригады. В общем никогда не кривившая душой правдолюбка, стала понемногу привыкать к обходным путям и почувствовала вкус к интриге. Потом мысли Павлы плавно перекочевали на поиск запчастей для будущего 'десантного лайнера', и на предстоящий учебный рейд. С этими приятными мыслями о завтрашних учениях она и заснула.
/черновой вариант обновления от 22.03.12/
Павла лежала на мокром, залитом водой и кровью, полу. Сквозь оплывшие веки углядеть она смогла только выглаженный бетон прямо перед своим носом. В теле была частая резкая боль. Боль не прекращалась. Она, то усиливалась, то ненадолго затихала. В ушах шумело. Словно сквозь туман доносились чьи-то истеричные мужские вопли. '
— На тебе, с.ука! На! Будешь рассказывать товарищу следователю?! А?! — Погоди бить! Видишь, уже поплыл гад. Принеси ка ему водички'. Она почувствовала, как ее окатили водой, потом подхватили под мышки и резко швырнули на деревянный стул. Заплывшие глаза почти не различали окружающего. Сквозь алеющие веки можно было лишь догадаться об искусственном характере освещения. Из-за спины послышался спокойный снисходительный голос — 'Гражданин, Колун. Ну что же это вы? Может, хватит уже играть в молчанку. Мы про вас итак уже много знаем, а сейчас просто даем вам шанс исправиться и искупить свою вину перед народом. Расскажите, все, что вам известно и вас отпустят'. С разбитых губ и с носа Павлы капала кровь. 'Хм. И чего это вы соколики узнать-то хотите? Рассказать вам, что я из будущего? Того самого будущего, в котором и страны и нашей партии уже нет. А народ нашей великой страны разбежался по национальным квартиркам, и грозит друг дружке пальчиком под умильные разглагольствования общечеловеков. Или рассказать, что очень скоро многих из вас, кто верой и правдой грыз и своих и чужих, скоро тоже расстрельная стенка ждет. Хотя, кто еще вам "свои"? Это еще поглядеть надо. Своими вы считаете, тех, кто от вас зависит. Даже хозяев своих паразитирующих на теле нашей партии, вы до мокрых штанов боитесь и ненавидите. А может рассказать вам про двадцатый съезда партии, который все не только ваши, но и народные победы в унитаз спустит. Так это все без толку. На таких, как у вас должностях слишком умных и гибких людей просто не держат. Небось, сами свою жизнь и свободу отрабатываете, зная, сколько компромата на вас уже накопано. Ну и работайте, горемычные. Кто-то же должен и в дерьме копаться, да и тонуть в нем, когда уже не нужен станет. А вот меня вам сынки не напугать. Я уже была мертвой. И ничего страшного в этом нет. А боли я хлебнула достаточно, столько сколько никто из вас не переживал, и не переживет никогда. Поэтому и этим тоже меня не испугаешь. Так что... Язык свой обратно закатайте. Ничего я вам не скажу. Хотите стрелять, стреляйте! А появится у меня возможность, так я вам еще и помогу для этого повод найти. Хороший такой повод 'при попытке к бегству'. Только глупые вы, если думаете, что сейчас своими действиями, хоть что-то полезное для страны и для партии делаете. Вы не партию и не народ обслуживаете, вы смрадным гадам служите, которые право говорить от имени партии узурпировали. И твари эти ничуть не лучше вас самих. Плевать они хотели и на народ и на партию. Им власть подавай, а для чего и сами толком не знают. Забыли они, что партия это не место для дискуссий, а место где тщательно разобранные по косточкам проблемы, люди сообща решают, а не за любую херню единогласно голосуют. А вот, когда вся страна будет кровью захлебываться, вот тогда от вашей работы может какой-нибудь толк выйти. Да и то, если поумней руководители у вас появятся. Которые начнут по-настоящему работать, а не план перевыполнять, да фашистские доносы на толковых людей радостно и, причмокивая, хавать. Которые перестанут на каждый чих начальства кланяться, и в рот своим кормильцам ежеминутно заглядывать. Вот эти люди будут настоящим шпионам руки крутить, и пули от них получать. Только у вас для такой работы кишка тонка. Ну, а от меня вы хрен чего путного узнаете, хоть сыворотку правды мне колите. Вот вам и весь сказ. Давай-давай. Что-то совсем ты ослабел бедолага. А ты страдалец, еще покричи-покричи, сегодня ты мне в ухо истерику закатываешь, а скоро сам перед расстрельной стенкой на пузе ползая, как резаная свинья вопить будешь. Желаю вам всем удачи, в вашем бесполезном желании уцелеть. А партия... НАША ПАРТИЯ! Наша партия, она не на таких, как вы паразитах держится. Гниет она заживо от таких, как вы червей, которые живое мясо от мертвого отличить не могут. А потом вот такие же, как вы зажравшиеся твари будут все, что было кровью миллионов добыто с г..ном мешать, и с культом личности бороться, который сами же своими глотками луженными поддерживали, пока он их кормил и устраивал. И хрен с ним, если это моя последняя речь, которую и не услышит никто. Главное, я сама своей партийной совести в глаза без стыда глядеть буду. До самого последнего вздоха, а может и после. Стучи-стучи мать-моржиха головой в ледяной бубен. Мне твои пинки по ребрам, что монументу вождя дерьмо голубиное... '. Сильная боль снова разлилась по телу и сознание, наконец, погасло.
