Радужные Мосты - 1. Дженай

— Пусть говорит, не мешай, — прошептала она.

Однако мужчина уже погрузился в собственные воспоминания, изливая на внезапно обретенных слушателей скопившуюся боль.

— Они не убивали сразу. Нет. Окружали и начинали кусать. Отщипывали по кусочку плоти. Это как игра такая — кто ловчее и быстрее, но еще и аккуратнее, что ли... Сначала кусали за ноги, за руки — чтобы обездвижить, лишить возможности сопротивляться. Они вырывали целые куски, вцеплялись в пальцы и не отпускали, пока не отгрызали хоть бы одну фалангу. А потом стояли и облизывались, примериваясь к новому броску. Свирг — он держался дольше всех. Одна рука — окровавленная изодранная плеть, искусанные ноги. Он стоял в луже собственной крови. Сапоги хлюпали, когда он переступал. Нет, не только собственной — еще и крови этих тварей. Во второй руке он держал меч. Мастер-мечник. Я не помню таких, кто бы смог выстоять с ним больше нескольких минут. А тут...

Мужчина замолчал, и его вырвало черной слизью. Отдышавшись, он продолжил:

— Одна тварь в очередной раз вцепилась ему в изорванную культю, а вторая перехватила запястье с клинком. Не знаю, им, наверное, надоело терять своих, и они атаковали сообща. Так и держали его за руки, уперевшись лапами в землю. А остальные — рвали. Медленно. Он был еще жив, когда они добрались до его лица...

Рассказчик снова умолк и согнулся, судорожно хватая ртом воздух. По его подбородку текло нечто черное, тягучее.

— Меня тоже окружили, но ничего не делали — просто не пускали никуда. А я не мог не смотреть. Хотел, а не мог отвернуться, словно кто-то нарочно заставлял. Почему мы их подпустили так близко? Почему не заметили еще на подходе? Как все глупо получилось.

Мужчина замолчал, погрузившись в свои мысли.

— Уважаемый, — воспользовался заминкой Брайт, — ты бы все ж представился. Как называть-то тебя?

— Мне кажется, из нас всех больше всего повезло Генашу. Он никогда не отличался храбростью. Не раз показывал спину. И за это его недолюбливали. Но чутье! Он, словно корабельная крыса, чувствовал опасность. Надо было последовать его примеру. А мы что? Сами обезумели от страха. А когда он бросил меч, обмочил штаны и побежал, Свирг выстрелил ему в спину. Я еще помню появившуюся у него на губах пену. Она падала ему на грудь, но он уже ничего не замечал. Бежал и что-то кричал не своим голосом. Твари его не тронули, отпустили.

Руки мужчины мелко дрожали. Из множества отчего-то враз открывшихся порезов засочилась кровь.

— Промыть бы его раны, — сказал Брайт.

— Не думаю, что это безопасно, — тихо ответила Мили. — Он явно не в себе. Да и не простые это царапины. Руны. От него просто смердит магией — мертвой и очень сильной. Заклятия никуда не исчезли. Они продолжают работать и... — девушка запнулась. — Они что-то делают с его телом и разумом. И я не хочу, чтобы мои предположения насчет этого 'что-то' оправдались.

Алхимик не слушал. Он вскочил на ноги, бросился к спасенному и запрокинул тому голову, словно намеревался перерезать горло.

— Как тебя зовут?! Кто ты?! — голос Брайта взвился до крика. — Зачем потащился в Радужные Мосты и что делал в дороге?! Что делал каждый из вас?!

— Полегче с ним, — вступилась за мужчину чародейка. — Ты его пугаешь.

— Я сам испуган, — бросил алхимик и взглянул в лицо незнакомца. — Лучше тебе ответить.

— Вы ничего не понимаете. Они у меня в голове. Я чувствую, как они выгрызают мой мозг, мою душу. Эта боль не проходит, лишь усиливается, становится почти приятной. Я вижу обрывки странных видений. Сначала они пугали, но теперь завораживают, притягивают.

— Отвечай на мои вопросы! — Брайт с силой тряхнул говорившего.

— Вопросы? — осклабился тот и начал вставать. — Герри — маг-самоучка, к вашим услугам. А зачем потащились вы? Власть, богатство, сила? Чего вы сами хотели?

— Брайт, — окликнула алхимика Мили. — Лучше отойди от него.

Девушка с трудом поднялась и стояла, прислонившись к дереву.

— Чего же вы добились, людишки? Отвечайте на вопросы, — мужчина вперился взглядом в алхимика. — Что, страшно?

Брайт почувствовал, как от лица отхлынула кровь. В нос ударил запах мертвечины. Воин невольно разжал пальцы, выпуская спасенного человека. Человека ли? Только что сломленный и подавленный, тот преображался на глазах. Не столько внешне, обильное кровотечение еще можно как-то объяснить, сколько внутренне. Перед путниками стоял уже не прежний доморощенный маг, лепечущий несвязные слова, но некто, облеченный силой.

— Страшно? — повторил вопрос Герри и закашлялся.

Алхимик успел отскочить в сторону. И вовремя. Изо рта спасенного выплеснулась все та же черная тягучая жидкость.

— Лич, — прошептала Мили.

— Еще нет, — в тон ей ответил Брайт. — Но процесс обращения запущен. Ты говорила, это невозможно. Что думаешь теперь?

Чародейка ничего не ответила. Она вжалась в шершавый ствол, словно пыталась стать с ним одним целым.

Между тем, Герри снова упал наземь — ничком, словно подкошенный. Его тело дергалось и извивалось, из горла вырывались громкие стоны.

— Больно, — прохрипел он, когда приступ закончился. — Помогите. Я больше не могу. Они ползают внутри меня. Это ужасно. За что? Они резали меня. Смотрели пустыми глазами и продолжали резать. Каждое прикосновение стали растягивалось на годы, на века. Боль. Они учили меня принимать ее и наслаждаться ею. Я кричал, молил о пощаде, но все тщетно. Они разделывали меня, словно на бойне. И сейчас это все еще продолжается. Я уже не боюсь. Боль отнимает страх. Убейте меня. Прошу вас...

В глазах Герри стояли слезы, лицо исказилось невыносимой мукой.

— Ему надо помочь, — упрямо стоял на своем алхимик. — Не зря же его спасали. Что, получается весь риск впустую?

— Дурак, — Мили поморщилась. — Мы уничтожили их лагерь. Тебе этого мало? А ему, — она посмотрела на плачущего мужчину. — Ему мы можем помочь лишь одним способом. И чем раньше, тем лучше. Или ты хочешь проследить процесс обращения до самого конца? Мне достаточно увиденного.

— Будьте людьми, — взмолился Герри, — вы представить себе не можете этой боли. Я умер еще на тракте, когда те твари рвали моих товарищей. Все было решено уже тогда. Спасибо вам за спасение. Доведите же начатое до конца.

Брайт вытащил стилет. Цепь он так и не нашел — та затерялась где-то среди бурелома во время взрыва.

— Давай! — выкрикнул Герри и привстал на руках, открывая незащищенную шею.

Алхимик полоснул так, словно бил наотмашь. На примятую, порядком выпачканную траву, плеснуло алым. Глаза незадачливого мага закрылись и он упал.

Брайт все еще продолжал стоять над недвижимым телом, когда Мили бесшумно подошла сзади.

— Идем, — сказала она очень тихо, — нам нельзя здесь оставаться.

— Что? — алхимик выглядел растерянным.

— Идем отсюда, — терпеливо повторила девушка. — У меня очень мало сил, поэтому желательно уйти подальше. Мы и так потеряли много времени.

— Ты же говорила, что...

— Молчи.

— А он? Он мертв? — Брайт указала на окровавленный труп. — Если превращение началось, то как далеко оно зашло?

Мили задумалась.

— Я не в себе. Извини. Ты прав. Оставлять за спиной потенциального черного мага не стоит. Отойди.

Чародейка сосредоточилась, вытянула над Герри руку раскрытой ладонью вниз. С заметно подрагивающих пальцев потекли струи белого пламени. В тех местах, где они касались тела мага, появлялись черные расползающиеся пятна. Запахло горелым. Через несколько минут у ног девушки лежали сильно съежившиеся, обугленные останки. Брайт, который все это время стоял рядом, готов был биться об заклад, что видел, как дергалась голова Герри, как впивались в податливую землю скрюченные пальцы.

— Мили, ты видела, что...

— Видела, — оборвала его девушка и пошатнулась. — Идем.

Алхимик подхватил чародейку под руки.

— Тебе надо отдохнуть. Ты на ногах не стоишь.

— Просто немного голова закружилась. Скоро пройдет. А если останемся, то... — девушка сглотнула. — Обещай мне одну услугу.

— Какую?

— Обещай.

— Мили, я не смогу тебя убить, — потухшим голосом сказал алхимик. — Ты же об этом хотела попросить? Извини.

— Ты видел, что они сделали с ним? Слышал, как это делалось?

Брайт неохотно кивнул.

— Я не хочу. Ты слышишь?! Я не хочу подобного! — по щекам чародейки побежали слезы. — Если я хоть немного... если ты... — плач душил, проглатывал слова. — Не отдавай меня им. Пожалуйста.

— Хорошо, — прошептал алхимик, — обещаю.

— Спасибо, — Мили улыбнулась сквозь слезы и поцеловала Брайта в губы. — А теперь идем.

* * *

Тропа бежала под уклон, и оттого идти стало легче. Девушка пришла в себя, однако ни о каких более-менее сильных заклятиях не шло и речи. Чародейка чувствовала себя опустошенным колодцем, в который по капле вновь набирается вода. Однако о первоначальном ее уровне впору только мечтать. Медленно, очень медленно прибывали магические силы.

— Как думаешь, мы далеко от лагеря? — спросил Брайт, стараясь вытащить Мили из поглотивших ее раздумий.

Вновь, как и на тракте, он поддерживал чародейку, и та с немой благодарностью принимала помощь.

— От какого лагеря? — рассеянно произнесла Мили.

— Лагеря личей, — пояснил алхимик. — Сколько миль? Большой у нас запас по времени?

Девушка пожала плечами.

— Я старалась удержать заклинание, а не любовалась видами. Миль шесть, семь... Не знаю. Запас есть, но я бы не обольщалась насчет безопасности. Не поверю, что мертвяки оставят нас в покое. Тем более теперь.

— Я не обольщаюсь, — хмыкнул Брайт. — Я о другом. Почему ты раньше не использовала такую сферу? Мы вполне могли обезопасить себя сразу, когда спали заклятия фей. Ну, пусть не обезопасить, но уж точно повысить шансы на спасение. Взлетели да отмахали сотню миль. Глядишь, и выбрались.

— Глупая, — грустно улыбнулась Мили. — Сейчас мне кажется, что я просто не хотела выбираться. Понимаешь?

Брайт молчал.

— Как тебе объяснить? Да уж, объяснять то, в чем сама не уверена... — девушка помедлила, потом продолжила. — Для меня стало сильным ударом то самое первое ранение. И чем дальше, тем больше оно меня тяготило. Не столько даже боль, сколько ощущение обреченности. Я жалела себя — это самое точное, что можно сказать. И сейчас жалею, но уже не так.

— Что же изменилось? — Брайт все еще не мог уловить сути сказанного чародейкой.

— Наверное, я сама, — Мили улыбнулась. — Как мне кажется, переломным стал момент, когда мы увидели обнесенные стенами из гниющей плоти развалины. Глупо, но я почувствовала, что не могу уйти оттуда, оставив все, как есть. Тоже мне героиня...

— А почему нет? — подбодрил ее алхимик. — Я бы не решился даже близко подойти к тем... к тем стенам.

— Не сравнивай, — покачала головой Мили. — Сталь бессильна против мертвых. Мы это оба хорошо знаем. У тебя не было шансов.

— А ты была уверена в себе?

— В том то и дело, что нет. Поэтому и говорю, что глупо. И, конечно, Герри. Это звучит странно, даже дико, но он вернул мне жажду жизни. Я не хочу оставаться в этих землях. Не хочу опускать руки. Теперь не хочу. Но больше всего меня страшит участь Герри и магов до него.

Девушка передернула плечами, поежилась.

— Знаешь, я не жалею, что потратила столько сил там, в лагере. Наверное, мне надо было пройти через страх обращения в лича. Извини меня.

Брайт нахмурился.

— Извинить?

— Да — насчет избалованной девчонки. Я не буду произносить пустых высокопарных слов. Ни к чему они, да и не объяснят ничего. Просто хочу, чтобы ты простил меня за то, что слишком долго себя жалела.

— Да ты что? — удивился Брайт. — Брось.

— И тем не менее. Оказывается, иногда полезно посмотреть на того, кому еще хуже, чем тебе. Получается, что еще можно и нужно бороться. Можно жить.

— Я готов сказать спасибо Герри, — сказал алхимик. — Просто за то, что вернул тебя... — он запнулся. — Нет, не так. Помог тебе вернуться.

Внезапно девушка замедлила шаг.

— Что случилось? — спросил Брайт.

— Запах. Ничего не чувствуешь?

— Неужели догнали? Так скоро?

— Нет, — раздраженно ответила Мили. — Не торопись с выводами.

— Не пойму, о чем ты, — втягивая носом воздух, сказал алхимик. — Ничего необычного. Вроде...

— Тоже мне отшельник. Ладно, идем дальше. Может быть — это уже мне все кажется.

Ей не показалось. Вскоре ветер, дувший в лицо, донес запах, странный для чистого леса. Пахло чем-то гнилым и застоялым. Лоб алхимика прорезали морщины.

— Ну, что скажешь? — вновь подала голос чародейка.

— Почему мне на память приходят слова из свитков?

— Тех, что получил от Брика?

— Аха.

— И что же тебе вспоминается из них?

— А то, что если Радужные Мосты оказались правдой, — задумчиво сказал воин, — то почему не быть правдой и всему остальному? Впереди болота, так?

— Не знаю, но очень похоже.

Путники двигались еще с получаса, когда лес начал светлеть. Ни Мили, ни Брайт не разговаривали. Каждый думал о чем-то своем. Каждый прилагал все усилия, чтобы поскорее достичь лесной окраины. Вскоре деревья разошлись, и взорам остолбеневших путников предстала действительно иная картина, нежели осталась за их спинами.

— Меня уже не радует, что легенды на поверку оказываются правдой, — усевшись на землю и вытянув ноги, сказала Мили.

Впереди простиралось болото. Очень ровное, почти лишенное сколь-нибудь заметных холмов. Обычных деревьев и кустарников нет вовсе. Несколько корявых, будто пораженных страшным недугом стволов, одиноко выделялись на фоне серо-зеленой трясины, испещренной высокими кочками. Иногда взгляд путников задерживался на редких сухих островках, заполненных грудами камней. Но само по себе болото не могло ни удивить, ни заинтересовать сверх меры, если бы не одна деталь. Меньше чем в миле от берега виднелись полуразрушенные стены большого города.

Брайт присел рядом с Мили.

— Странно, что сюда так никто и не вернулся за прошедшие годы, — сказал он.

— Так, судя по всему, о нем просто позабыли.

— Или постарались позабыть.

Девушка вопросительно посмотрела на алхимика, ожидая продолжения рассуждений. Но их не последовало.

— Обождешь немного? — спросил он. — Надо набрать трав для снадобья. Пока есть время обработать твою рану. Может, посидишь здесь? Я отойду вглубь леса. Недалеко.

— Не по себе мне здесь, — призналась Мили. — Чувствую, словно у обрыва сидим. Ни бежать, ни отступить. Давай сначала все же болото пересечем, а там уж делай, что хочешь. Я немного оправилась, сейчас идти будет легче.

— Успеем ли пересечь? — Брайт взглянул на топь, потом на чародейку. — Как сама думаешь?

— Пока еще шевелюсь, — девушка улыбнулась. — Обидно будет, если потратим время на поиски компонентов, а потом окажемся запертыми где-нибудь на полпути — в самой трясине.

— Хорошо, — немного помолчав, сказал алхимик. — Тогда не будем терять времени. Я иду первым, ты за мной. Ступаешь точно в мои следы. Тропа продолжается и дальше, вьется даже среди топи.