* * *
К заимке подошли уже в густых сумерках. Коряво срубленная из разномастных брёвен и покрытая накатом из плохо подогнанных обрубков стволов, она была "утеплена" щедро запиханным в щели мхом, снабжена отличной деревянной дверью и наскоро связанными нарами. Аккуратная кирпичная печка с трубой и связки порубленного в нужный размер хвороста — вот и весь уют. Затопив и перетаскав от тачки корзины и туеса с провиантом, Веник выбросил с нар старые осыпавшиеся еловые ветки и сходил за новыми. А тут и день угас — они нынче коротки.
Ленка уже утвердила на печи горшок и принялась варить густую мясную похлёбку из копчёной гусятины, заправляя её промёрзшими в дороге клубнями тростника. Крошечное помещение начало прогреваться. Пока шла готовка, заткнули мхом несколько щелей, откуда заметно дуло, застелили ложе хвоистыми лапами. Потом выхлебали единственное блюдо, обильно заедая его оттаявшим желудёвым хлебом и, не раздеваясь, завалились спать — целый день ходьбы навстречу пронизывающему ветру оказался утомительным.
— Вень! А ведь нам уже по шестнадцать, — шепнула Ленка.
— Угу. Замуж собралась? Даже рожать не побоишься без медицины?
— Вот зануда — гад ползучий. У меня на глазах трёх человек с того света вытащил, а туда же — нет у нас медицины!
— Трёх? Не помню трёх. А кто второй?
— Лунка, Колька и Серый.
— Не, Серый в лесу бы, если у костра, тогда, да, мог окочуриться. А в доме с отоплением при нормальном питании, выжил бы и без особой помощи. Ну, разве что выздоравливал дольше.
— Вот в кого ты у меня такой тупой? Говорю же — жильё у нас не хуже, чем в средние века, питание вообще прекрасное, одежда теплая, труд посильный. Та же леди Ровена из Айвенго не комфортней жила. И эскулапы, что в те времена лечили народ, не больше твоего умели. Так что, кончай из себя скромника строить.
Веник повернулся и облапил подругу через тяжелую меховую одежду. В этот волнующий момент дверь в хижину открылась: — Вор пришел, — раздался незнакомый голос. Ворвавшийся ветер колыхнул огонь в печи.
— Заходи, Вор, — полузадушено пискнула Ленка. — Ну, чего лапищи распустил, — набросилась она на Шефа. — Пришёл тот, кого мы ждём. Не лежи бревном — прими гостя.
— Мыр, Ныр! Заходите, — тем временем произнёс тот же голос, и в заимку втиснулись сразу трое.
Веник, поднялся — благо, мокасины так и оставались на ногах, хоть и с распущенными завязками. Подталкивая, он разместил пришедших вдоль бока печки — сразу стало тесно, так что было не до церемоний. Отодвинул кирпич-заслонку и подбросил в огонь несколько хворостин — сделалось чуть светлее, но гости остались в тени.
Зажёг лучину и укрепил её в держателе — вот теперь всё видно. Обычные для этих мест дядьки неопределённого возраста в шкурах, обвязанных лентами из тех же шкур. То есть уровень материальной культуры — стандартный. Вернул на плиту горшок, плеснул туда остатки воды из туеска, завязал шнурки, застегнул куртку и пошел к роднику — составленные справа от входа копья — знак того, что ребята просто зашли на огонёк.
Когда вернулся, гости уплетали хлеб. Он уже совсем оттаял и шёл буквально на ура. Ленка тоже в зашнурованных мокасинах, кивнула, показывая, что надо долить, а потом принялась засыпать в воду копчености и корневища камыша.
— У тебя нет запасной ложки? — спросила она смущённо.
— Нет. Сейчас посмотрю в подарочной корзинке — не видел, чего туда напихали.
Разомлевшие в тепле гости клевали носом и на русскую речь не реагировали. Но, когда из горшка начали доноситься правильные запахи — приободрились.
— Нет снега — есть трава — хорошо, — заговорил Вор. — Холодно — земля твёрдая — нет следов — плохо. Олени нашли траву — носороги прогнали оленей — сами едят траву. Вы видели оленей?
— Нет, не видели. А разве нельзя охотиться на носорогов?
— Очень опасно, — развёл руками Вор.
А Ленка нашла ложки. С тех пор, как Саня отковал стамеску желобком, в хозяйстве каждый день прибавлялось по одной, а то и по две ложки — они больше не были такой уж большой ценностью.
— Поедите, поспите, — Веник указал на нары, — а утром найдёте оленей.
Ох уж этот местный язык! Нельзя строить на нём такие сложные фразы. Во-первых, гости восприняли эту короткую речь, как команду, и потянулись к горшку. Пришлось показать им, как пользоваться ложкой. А может, они и раньше знали? Во всяком случае, недоваренный, но уже успевший немного покипеть суп, они смолотили в мгновение ока. Довольно рыгнули и завалились на нары — как раз трое там и уместились, укрывшись пушистой тёплой шкурой, что приготовили для себя хозяева.
Ребята устроились рядом с печкой и, привалившись друг к другу, задремали. Незнакомые охотники, действительно, устали значительно сильнее. К тому же, они всё сделали так, как велел хозяин. И оленей утром они обязательно найдут именно потому, что это приказал хозяин. Язык-мысль, язык-действие — нельзя об этом забывать.
* * *
Проснулись рано, ещё до рассвета. Сработал внутренний будильник, настроенный на режим, по которому жил их посёлок. Ленка сразу послала Веника за водой, потом отшоркать горшок, потом снова по тому же адресу, набрать в этот отшорканный горшок воды — так за делами и проснулся. Разогрелись на печке расстегаи — на первые три дня провизию брали в почти готовом к употреблению виде, потому что ещё только конец осени — есть продукты, не сложенные на длительное хранение. Та же мука из желудей. В то же время уже холодно — портится всё не слишком быстро — не обязательно довольствоваться сухарями и вяленой рыбой.
Гости поднялись, хлебнули чаю из смородинового листа и отдали должное Любиной стряпне.
— Не надо ходить искать оленей, — начал разговор Веник. — Они уже пришли. Пасутся на лугу.
Охотники согласно кивнули, но не стали бежать проверять, действительно ли нашлась их пропажа, — попросили ещё по чашечке.
— Огонь горел, — объяснил Вор. — Запах относило ветром. Они учуяли, — и сделал знак Ныру. Тот взял от двери копьё и вышел. Вернулся вскоре:
— Это те олени, — сказал он с достоинством. — Ныр знает вожака, Ныр помнит важенок.
Что забавно — стадо пришло большое, не меньше сотни голов. На появление из двери заимки Веника с горшком, все они обратили внимание — каждая особь хотя бы по разу подняла голову и посмотрела в его сторону. Но мчаться прочь никто даже не подумал. Хотя расстояние до ближних было невелико — пожалуй, Ленка из своего лука достала бы тяжёлой стрелой. А уж Кып или Вячик из арбалетов — наверняка. Хотя, для броска копья дистанция великовата.
На смену Ныру ушел Мыр. Долго не возвращался. Веник успел найти под нарами горшок с калёными орехами, а Ленка — закипятить второй горшок чая.
Пришёл Мыр, ушел Вор, Ныр спал. Никто никуда не торопился. Ленка шила рукавичку, а Веник отправился за хворостом — дрова имеют свойства кончаться. Видел, что Вор проходит по кругу вокруг поляны, огибая стадо, которое не обращает на него никакого внимания. Когда рубил хворост, Ныр и Мыр вышли наружу — смотрели. Оба не удержались — попросили дать порубить и им.
Выбрав из хвороста палки покрепче, связали вторые нары, поменьше, для хозяев. В заимке стало совсем не повернуться. Вор пришёл погреться, а вместо него на пост заступил Ныр.
— Лен! Олени не дикие, а полудикие, — поделился догадкой с подругой. — Пришли на дым, от людей не шарахаются.
— Вот и я смотрю, — кивнула Ленка. — Словно чабаны, нашедшие потерявшуюся отару. Вроде как пасут, — и протянула готовые рукавички Вору. — Тебе, — сказала с улыбкой.
— Бо Тун, — кивнул "древний пастух", примеряя подарок.
— Ты не находишь, Лен, что нас занесло в интереснейший период? Знакомые нам по будущему виды человеческих занятий сейчас находятся в стадии... ну... когда возникают. Что-то уже есть, а чего-то ещё нет. Проверим?
— Попробуй. А как?
— Ну, я же давал команду, в каждую заимку завезти хотя бы килограмма по три соли. Толкни ко мне вон тот горшок.
Расковыряв палкой слежавшиеся комки, протянул Вору хорошую горсть неочищенной соли. Тот лизнул, кивнул, забрал и вышел. Ребята последовали за ним.
Охотник приблизился к оленям, но не вплотную, и рассыпал соль по земле. Отошёл снова недалеко. Животные тут же оставили в покое траву и принялись лизать соль, безо всяких сомнений приблизившись к Вору. Даже толкучка получилась.
— Видишь? Вполне отработанная процедура. И расстояние между пастырями и паствой давно выверено. Думаю, с такой дистанции можно и аркан набросить на рога.
— Думаешь, олени уже одомашнены, но не приручены?
— Сложно так прямо сказать. Между этими понятиями очень размытая дистанция. Тот же Шак — одомашнен, или уже приручен? Вор! Где ваши женщины?
— Идут, — махнул рукой на север. — Шеф! Дай ещё соли. Завтра я заколю оленя.
— Почему завтра?
— Женщины придут — будет хорошо.
— Лен, принеси горшок.
На этот раз солью угостили своих питомцев все три древних "оленевода" — каждый подошел к стаду со своей стороны, для чего им пришлось описать изрядные полуокружности в обход поляны — эти люди избегали проходить между оленями.
Делать Венику было решительно нечего. Древние люди исправно несли службу, Ленка рукодельничала, складывать дрова было уже просто некуда, а до ужина оставалось ещё много времени. Хотелось поправить дом, но был он настолько неказист и коряв, что просто рука не поднималась прикасаться здесь к чему-либо. Зато рядом лежали обрубки древесных стволов, оставшихся от стройки. Попадались среди них и куски метра по полтора-два длиной. Не толстых — сантиметров по десять-пятнадцать в диаметре — видимо, верхние части стволов.
Поковырявшись в штабеле, выбрал четыре штуки, сложил клетью. Походил вокруг, присматриваясь и воображая, как это будет выглядеть в стене дома. Фигово. Середины провисают. Перевернул горбиком вверх, заклинил, чтобы не крутились — лучше. Ведь опираться всё это должно на углы.
Подложил под углы коротыши, чтобы сымитировать опоры. Обошел со всех сторон — что-то не так. Позвал Ленку. Вдвоём при помощи шнурка добились равенства диагоналей, сдвигая и раздвигая концы брёвен. Опять что-то не то. Не радует глаза картина, не чувствуется будущего у этого прямоугольника, если мысленно продолжить его вверх, накладывая последующие венцы. А тут и ужинать пришла пора.
Ломти отварных корневищ камыша с селёдочкой... хотя, может и не селёдка это, но всё равно вкусно. Что интересно — гости подтягивались к столу по одному. Двое оставались снаружи и несли свою службу, иногда перекликаясь через стадо. Поевший сменял одного из товарищей, а потом, когда заправились все, порядок сохранился — сначала свободный от караула гонял чаи, потом подрёмывал. Олени паслись. Шкура, для накрывания во время сна вернулась к ребятам — подчасок отдыхал строго сидя, подбрасывал дровец в топку и изредка наливал себе чаю из белоголова — смородиновый лист уже кончился.
Потом был крик, сорвавший с места отдыхающего. Когда Веник с Ленкой вылетели наружу, увидели сбившееся плотной кучей стадо, идущее по кругу, бегущих по сторонам и сзади него "оленеводов", силуэты волков, сливающихся с ночной темнотой. Веник вернулся в заимку, запалил в печке берестяной факел и снова выбежал, догоняя стадо. Серые тени отпрянули, теряясь из виду, но олени по-прежнему вели себя беспокойно. Чуть погодя они снова шарахнулись, поворачиваясь всем стадом резко влево — пришлось быстро убегать, чтобы не оказаться на их пути.
Вскоре всё успокоилось. Факел тоже догорел, и Веник вернулся в заимку.
Утром Вор принёс две волчьи шкуры и бросил их рядом с Ленкой. И ещё он отдал ей стрелу с латунным наконечником.
— Была уверена, что промахнулась, — смутилась подруга.
— И одною пулей, он сразил обоих, и бродил по берегу в тоске, — пропел Веник, наливая оленеводу чай и протягивая сухарь, — свежие продукты закончились.
Глава 30. Чем занять время
Ленка скоблила шкуры в заимке на полу — снаружи они задубевали от холода. Веник ковырял камнем берег озера, сгребая на кусок коры добытый грунт — ему нужен был сухой. Причём, лучше всего глина — докапываться до неё пришлось долго, потому что лопаты с собой не было, а тупить топор или нож — не дело. Деревянный лом не брал верхний, замерзший слой, а когда прорубился сквозь него, дальше и камнем было сподручно.
Глина пошла на обезжиривание "подарка" от Вора. После него шкуры станут "фанерными", но "отойдут" после дубления. Это будет уже дома. Главное — не завоняют ни сейчас, ни потом. Снова вышел к клети и оглядел её — ха! Надо же положить вершинки к комлям. Точно! Тогда, если потом на углах чередовать тонкие и толстые концы брёвен... а ведь у настоящих плотников, подобное решение не то, что вопросов не вызывает — оно для них так же естественно, как дыхание. Это новички сутками мучаются, постигая очевидное.
Переложил, осмотрел со всех сторон — лепота. Теперь нужно прикинуть, как разметить углубления в верхних брёвнах. Те самые, которые накроют, ложась поперёк, нижние брёвна, как бы насаживаясь на них. Делать это на глазок не хотелось, тем более что прорубать придется примерно половину толщины каждого ствола.
Затесал лопаточкой конец палки подходящей толщины и, опирая нижнюю кромку о поверхность нижнего же бревна, наметил угольком точки, которых касалась верхняя кромка "лопатки". Полюбовался образовавшейся дугой, зашёл с другой стороны и повторил. Это же сделал ещё шесть раз, разметив сразу все углы. Перевернул одно из верхних брёвен и принялся прорубать дугообразные углубления.
И топор острый, и руки к нему привычны, и брёвна тонкие, а провозился долго. Хотелось сделать как можно точнее, угадав именно на линии. Уже начинало смеркаться, когда перевернул бревно обратно на запланированное место. Хорошо село — буквально, словно всегда тут было. А женщины "оленеводов" так и не пришли. Мужчины же по очереди поспали в заимке и, как ни в чём ни бывало, днём продолжили свою охранную деятельность.
На другой день Веник прирубил второе бревно — нормально вышло, словно начало настоящего сруба. И принялся за второй венец. Материалу среди остатков нашлось только на одну стену — больше ничего подходящего не было — единственный годный обрубок. Положил, причертил, прорубил пазы, накатил на место — облом. Не садится, потому что вся длинная сторона соприкасается с поверхностью нижнего бревна и "не пускает". Это что же? Здесь тоже должен быть паз? Только продольный, а не поперечный? Похоже. Что-то этакое зашевелилось на краю памяти — видел же он деревянные дома с перекрещенными на углах брёвнами. Как их строят — не видел, а готовых — сколько угодно. И торцы разглядывал.
Опять проблема — на какую глубину прорубать желобок? Не на полбревна же! Хотя, если приподнять верхнее бревно в то положение, которое оно занимало целым, то, теоретически... нет, не годится. Расстояние-то между поверхностями тогда равно полной толщине... чего? Ведь бревна ниже ещё не было? А если представить, что было? Тогда полбревна.
Некоторое время ушло на построение в голове разного рода геометрических вариантов — как-то не складывалась картинка. Поэтому вытесал ещё одну лопаточку — уже первой — и по ней, выбранной исключительно на глазок, произвёл разметку края будущего продольного паза. Но сначала приподнял оба конца бревна на одинаковую высоту, подложив палки равного диаметра — без этого "элементы конструкции" не фиксировались относительно друг друга. Ну и сам паз дался не сразу — то пяткой топора ковырял, то носком.
