Радужные Мосты - 1. Дженай

Брайт впитывал спокойствие ждущего болота. Он всматривался в тропу, следя за ней взглядом. Как эта ниточка до сих пор жила и не скрылась под толщей воды и грязи — он не знал, да и не хотел знать. Куда важнее, что она вообще есть — нечеткая, прерывистая, но осязаемая.

— Пусть ее не везде видно, но хоть так, — продолжил он. — Глядишь, не собьемся. Но доверяться ей все равно не следует. Даже после меня, даже если кажется, что опасности нет — сначала проверяешь шестом, потом ступаешь сама. Все ясно?

— Да, мой господин, — в глазах чародейки зарождалось раздражение.

— Мили, — Брайт взял девушку за руку. — Прошу, когда переберемся на ту сторону — можешь кричать, ругаться, но сейчас послушай меня. Прими мои слова, не спорь. Я знаю, что тебе неприятно подчиняться мужчине. Но сделай на сегодня исключение. Пожалуйста.

Мили посмотрела на Брайта, словно увидела его впервые. Алхимик не отвернулся, не опустил глаз. Внешне он был спокоен, но внутри бушевал пожар сомнений.

— Помоги мне подняться, — наконец сказала чародейка. — Кажется, это сейчас для меня самое сложное.

* * *

Шли медленно, проверяя перед собой каждую пядь тропы. Самой Мили они казались парой тараканов, ощупывающих дорогу длинными усами. Девушка вновь использовала магию, стараясь облегчить себе путь. Воздух под ее ногами вибрировал, немного приподнимая чародейку.

Сложнее приходилось Брайту. Он несколько раз оступался и глубоко проваливался. Хорошо еще, что лишь одной ногой. Трясина с большой неохотой отпускала законную добычу.

— Интересно, кто здесь ходил? — тяжело дыша, спросил алхимик. — Место мертвое, бросовое.

— А почему ты решил, что здесь ходили? — отозвалась из-за спины Мили.

— Так сама по себе тропа исчезла бы сразу, перестань люди или хотя бы животные ею пользоваться. Тем более, здесь.

— Глупый. А как же магия? Скорее всего, магия фей поддерживала как тракт, так и эту тропу.

— Тогда нам повезло, — выдохнул Брайт, в очередной раз погрузившись в тину. — А то бы померли, пока нашли собственную тропу. А тут почти легко.

Он с громким чавкающим звуком выдрал ногу из липких объятий трясины.

— Ты бы поосторожнее, — сказала Мили, голос ее был напряженным. — У меня сердце замирает, когда ты вот так проваливаешься. Не можешь нормально идти?

— Думаешь, я специально? — огрызнулся алхимик. — Скользко же.

— Под ноги смотреть надо.

Тропа петляла между кочками, и уже было хорошо видно, что ведет она к разрушенному городу. Чем ближе подходили путники к стенам, тем чаще на пути попадались островки твердой земли, заполненные грудами камней.

— Стой, — окликнула Мили измазанного в болотной грязи алхимика. — Я все думала, откуда здесь камни. И так много. Болотистая местность — давно бы уже все потонули. Ан нет. Это дома, Брайт. Развалины домов. Присмотрись.

Воин оперся о шест, обвел взглядом болото. На ходу ему некогда было смотреть по сторонам, и поэтому только теперь он смог по достоинству оценить раскинувшийся вокруг ландшафт. Водная гладь вовсе не выглядела опасной или коварной. Напротив, она весело сверкала в лучах перевалившего за полдень солнца. Порывы ветра избавляли путников от тяжелых болотных испарений. Запах никуда не делся, но, по крайней мере, он не забивал носоглотку. А среди искрящейся воды спинами огромных рыб выступали сухие островки земли. За исключением мха и лишайника, растительности на них почти не было — редкие пучки камыша встречались скорее как исключение, чем правило. Зато камни — развалины древних построек. В позеленевших остовах стен хорошо различимы дверные и оконные проемы. Разумеется, от деревянных конструкций не осталось и следа, но камень стоял до сих пор. В некоторых местах кладка потрескалась, а раствор рассыпался в пыль. Поэтому на многих островках строения превратились в бессмысленные каменные нагромождения.

— Как же так? — тихо спросил Брайт. — Почему люди ушли? Зачем оставили дома? Целый город...

— Почему ушли? — Мили нахмурилась. — А как тут можно жить? Я не знаю такой силы, что смогла бы вновь превратить топи в плодородные земли.

— Значит, все, как говорилось в свитках? Болото поглотило второй город?

— На это твопрос нам никто не ответит, кроме самого города, — сказала Мили.

Брайт хмыкнул и зашагал по тропе.

* * *

Путники замерли возле городских стен. Брайт упал сразу же, как только ноги коснулись сухой, поросшей пожухлой травой земли. Мили сняла заклинание и со вздохом опустилась рядом.

Девушка взглянула на полуразрушенные стены. Некогда могучие и неприступные, теперь они вызывали жалость. Затерянные, брошенные среди лесов, позабытые своими хозяевами. Пустые бойницы, искалеченные непогодой, беззлобно скалились в чистое небо. Сквозила среди длинных ветвящихся трещин и валяющихся тут и там обломков какая-то обреченность. Витающая возле подступов к древнему городу атмосфера сама собой навевала безысходные мысли. Мили почувствовала себя старой и очень уставшей. Раненой ноги она уже не ощущала, словно той и не было. Боль поползла выше, завоевывая все новые рубежи. А рубежи сдавались почти без боя. Организм полностью исчерпал внутренние силы и более не в состоянии был противиться заразе.

— Мне страшно, — услышала Мили свой голос. Она сама не заметила, как мысли перетекли в слова. — Брайт, у меня внутри так холодно, так больно. Я старалась держаться, старалась быть сильной. Глупо городской девчонке пускаться в эту прогулку. Представляю, сколько было бы писка и криков, увидь меня подруги. Попадали б в обморок.

— Мили, — Брайт старался, чтобы голос звучал спокойно и уверенно. — Ни к чему такие разговоры. Ты же сама вновь загоняешь себя в угол. Мы сейчас встанем и войдем в город. Если ты еще в силах и сможешь осветить нам дорогу, то без остановок пойдем дальше. А в лесу я найду все, что нужно.

— Молчу, молчу, — девушка снова плакала — тихо, изредка вздрагивая. — Дай мне, пожалуйста, руку. Опять чувствую себя жутко беспомощной. Ненавижу это чувство. Зачем оно приходит снова и снова?

— Женщина иногда может себе позволить быть беспомощной, — сказал Брайт, протягивая руку. — А тебе сами боги это велели.

Мили до крови впилась зубами в собственное запястье.

— Уж лучше не отдыхать, — дрожащим голосом сказала чародейка. У нее кружилась голова, а чувство было такое, словно тело вывернули наизнанку.

— Обопрись на меня.

— Дай мне минуту. Совсем расклеилась.

Некоторое время девушка стояла, прижавшись к алхимику, потом под ее ногами воздух завибрировал.

— Ну что, отшельник, вот тебе снова большой город, — голос Мили немного повеселел. — Не боишься затеряться в толпе?

— Ты же со мной, — в тон ей ответил Брайт. — Не бросишь старика в беде. Правда?

— Я подумаю, — чародейка нарочито громко вздохнула.

Древние развалины встретили незваных гостей гробовой тишиной.

Внутри стен оказалось не столь сухо и комфортно, как рассчитывал Брайт. Те части города, которые находились ниже уровня болота, были затоплены. Подернутая маслянистой пленкой, вода отталкивала одним своим видом. Мутная почти до черноты, она казалась квинтэссенцией канализационных стоков, хотя и не обладала их запахом. Алхимик не решился переходить такие места вброд.

Здесь царили духота и влага. Плесень толстым слоем лежала на всем, куда только падал взгляд: на стенах домов, колоннах, мостовой. Мелкие, убегающие в стороны от главной улицы переулки большей частью завалены камнями.

— Мне это место напоминает огромный овощ — давно испортившийся и прогнивший, — неприязненно сказала Мили. — Мы словно попали внутрь него и теперь идем по одной из стенок. А она вот-вот сомнется и рухнет. Или разъедется под ногами мягкой кашей. Поглотит не хуже болота.

— Ну тебя, — огрызнулся Брайт.

— Странное место, мертвое, — продолжала рассуждать чародейка. — Обрати внимание: ничего, кроме плесени. Ни травы, ни деревьев. А за годы, да при таких благоприятных условиях, здесь должно все зарасти. Не находишь?

Алхимик молчал.

— Больше того, чтобы посреди топей устоял тяжеленный город. И не просто устоял, но даже не рассыпался. Это какое же у него должно быть основание? И при этом на улицах стоит вода. Чушь! Может, все это мираж? А, Брайт?

— Скорее, кошмар, — бесцветным голосом произнес воин.

— Все наше путешествие — кошмар, — вздохнула Мили. — И вообще, куда ты все смотришь?

Алхимик шел мелкими шажками, развернувшись вполоборота. В одной руке он сжимал захваченный шест, в другой — стилет.

— Эй, — перешла на шепот чародейка, — ничего не хочешь мне сказать?

Брайт глянул на девушку так, что та, несмотря на всю вспыльчивость, замолчала.

Только то, что алхимик двигался медленно, спасло его от притаившейся ловушки. Что-то на самой грани сознания и инстинкта заставило замереть и не сделать очередного шага.

— Замри, — отрывисто бросил Брайт, чувствуя, что балансирует у самой пропасти.

Мили встала, как вкопанная. Удивленно посмотрела на спутника.

Алхимик отступил на шаг, перевел дух. Он еще сам не понимал, что же его напугало.

— Ну что? — не выдержала чародейка.

Брайт поднял шест и с силой, почти плашмя, опустил его перед собой. Палка с отчетливым треском переломилась, а покров плесени разорвался и провис.

— Поимей меня горгул, — одними губами прошептала Мили. — Это еще что за волчья яма? — спросила уже громче.

— Не волчья, — задумчиво ответил алхимик, обходя ловушку по краю. Оставшейся половиной шеста он сбивал лохмотья плесени, открывая абсолютно круглый провал.

— Ого, футов десять в диаметре, — присвистнула Мили и осторожно заглянула внутрь.

Обнаруженная яма была почти до краев заполнена черной матовой жидкостью, которая совершенно не отражала света. А кроме того двигалась неторопливым водоворотом.

— Как ты ее только почувствовал?

— Не знаю, — Брайт пожал плечами. — Ступил на самый край, и словно что-то взорвалось внутри. Самому странно.

— Где же раньше твои странности были? — вздохнула чародейка. — Глядишь, не полезли бы в тот каменный мешок.

— Жалеешь?

— Честно? — Мили посерьезнела. — Нет.

Они некоторое время стояли и смотрели, как густая жидкость поглощает куски упавшей в нее плесени.

— Теперь проверяем каждый шаг, — сказал Брайт. — Как на болотах. Вдруг эта яма тут не единственная.

Мили кивнула и спросила:

— Ты что-то такое предвидел?

— Такое — нет, — признался алхимик. — Я чувствовал слежку. Обычный взгляд, без магии. Но он словно везде. Никак не определить источник.

— И сейчас чувствуешь?

— И сейчас.

— Может быть, тут кто-то выжил? Остался еще с древних времен. А теперь прячется, оценивает? Пытается понять — стоит ли нас бояться.

— Не знаю. Не похоже, чтобы тут кто-то жил. Хотя, город большой...

Мили повела головой, внимательно всматриваясь в темнеющие провалы домов, улицы, завалы. Затем бросила свой шест наземь и крикнула:

— Не бойтесь нас! Мы пришли с миром!

Ответом ей было эхо.

— Хорошая попытка, — сказал Брайт, когда блуждающее многоголосье стихло. — А теперь бери палку и идем.

Он заметил, что Мили уже почти не скрывает болезненных ощущений. В ее лице нет ни кровинки. Больше того, судя по вялости движений, яд почти завершил свое дело. Брайт почувствовал острый укол обиды. Обиды на самого себя за то, что ничем не может помочь. Он готов был руками разнести весь город по камню, если бы это позволило облегчить девушке страдания, поддержать в ней жизнь.

Они нашли еще две ямы — такие же, как и первая. И снова ловушки оказались скрытыми плотным слоем плесени. Казалось почти невероятным, чтобы мягкий ковер смог полностью затянуть сокрытый под ним водоворот.

А потом путники наткнулись на след. Широкий, хорошо заметный. Он начинался где-то среди развалин некогда величественного здания — вполне возможно, городской управы, а потом выходил на главную улицу, да так по ней и тянулся.

— Получается, ты была права, — присаживаясь перед ним на корточки, сказал Брайт. — Здесь кого-то тащили и совсем недавно.

— Значит, мы здесь не одни?

— Похоже на то. Но тащили не человека — слишком широкий след.

— Ты меня почти успокоил, — поморщилась Мили. — Надоели мне эти прятки.

— Может, нас провожают? Смотрят, чтобы не совались, куда не надо. Спокойно прошли город.

Не забывая ощупывать перед собой улицу, путники двинулись вдоль следа. Тот планомерно направлялся в сторону площади, где и обрывался возле статуи. Со своей пятнадцатифутовой высоты она горестно взирала на вымерший город. Неведомый скульптор, волею или нет, придал лицу длинноволосой аристократки выражение глубокой скорби. Девушка словно плакала за всех жителей — неведомо как исчезнувших. Плесень отчего-то побрезговала статуей и добралась лишь до постамента, у основания которого обнаружилась очередная яма. Покров над ней был порван в клочья.

Брайт молчал, пытаясь разглядеть какие-нибудь следы в крутящейся жидкости. Тщетно. Чернота не выдавала своих секретов.

— Боги! — Брайт отшатнулся от ямы.

— Что еще... — Мили осеклась, увидев, как изменилось лицо спутника.

За короткий миг оно исказилась такой мукой, словно с алхимика заживо сдирали кожу и тут же присыпали раны солью.

Он упал наземь, обхватил голову руками. Белки распахнутых глаз стремительно покрывались сетью кровоизлияний. Из носа и из-под крепко прижатых к ушам ладоней показались алые струйки.

Мили, забыв о собственной боли, бросилась к Брайту. Обхватила его голову руками, силясь заглянуть в глаза. В них не было ничего. Ни малейшего проблеска сознания.

Потом приступ кончился. Так же внезапно, как и начался. Тяжело дыша и обливаясь потом, алхимик без сил растянулся на мягком, изорванном покрывале. И пусть оно было не пуховым, а плесенным, это ничего не меняло. Мутная пелена постепенно спадала, и Брайт увидел склонившуюся над собой Мили — заплаканную, обеспокоенную. Девушка всхлипывала, то и дело смахивая слезы.

— Я так испугалась, — сказала она и попыталась улыбнуться. — Это было словно там, в Радужных Мостах, когда тебя держала Обращенная.

— Нет, — глухо прошептал Брайт и улыбнулся в ответ. Улыбка вышла вымученная. — Но там кто-то есть.

— Где?! В яме?! — Мили преобразилась, слезы мгновенно высохли. — Я так и знала, что это все не просто так. Ну ладно...

Она потерла ладони, повернулась к яме.

— Не надо, — подал голос Брайт.

— У меня не было сил помочь тебе тогда, но они есть теперь. Я не допущу повторения, даже если придется выжать себя до капли.

— Да послушай же!

Мили с недовольством посмотрела на не желающего умолкнуть спутника.

— Мне показалось, оно не хотело причинить мне зла. Просто смотрело, изучало.

— Показалось? — чародейка вздохнула и всплеснула руками.

— Да. Это совсем не то, что случилось в Радужных Мостах. Поверь, прошу.

— Верю, — с готовностью ответила Мили. — Только почему это должно помешать мне наказать гада?

— Просто потому, что я тебя прошу об этом.

Девушка свела брови к переносице. Видно, что ей трудно дается решение. Первый порыв к уничтожению всего и вся оказался силен. Он заставил сердце биться чаще, а дыхание сделал глубоким и рваным. Боевое возбуждение всего на миг превратило Мили в былую воительницу, чтобы тут же обрушить на ее голову всю мощь блуждающего по венам яда. Последние, противящиеся смертоносной заразе рубежи сдались.