Канто не мог похвастаться огромной площадью Ницира или гигантскими сооружениями предков, но дома здесь были заметно выше, чем в Эрцету, да и толчея на улицах царила страшная. Изучая в свое время мальтусовы нормы основных ковчегов Индики и признаки перенаселения, Далия сумела прикинуть число жителей, которую мог позволить себе город размером с Канто. По самым примерным подсчетам, ковчег балансировал на грани введения принудительных депортаций. Даже дно его обитатели превратили в многоярусный улей из площадок, подвешенных на паутине канатов.
По словам Чилдермана выходило, что Канто живет таким образом со времен Потопа. Ни один разумный энамэр без особых на то причин, не допустил бы, чтобы его город подошел так близко к крайним значениям мальтусовых норм. Городской совет Канто балансировал буквально на лезвии ножа. Когда Далия высказала эту мысль вслух, Чилдерман лишь по обыкновению ухмыльнулся.
— Все зависит лишь от умений энамэра и его способности планировать. Нормы были взяты не из воздуха, и если власть Канто в состоянии поддерживать уровень населения точно на их границе — значит, городу ничего не угрожает, — Чилдерман зевнул и добавил: — К тому же, всегда гораздо проще избавиться от лишних жизней, чем потом создать новые.
Калеб привел их к затерявшемуся в глубине одного из кварталов четырехэтажному дому из белого строительного коралла. Вывески над распахнутыми воротами не наблюдалось, но обстановка за ними не оставляла сомнений в том, что они прибыли по адресу. Двор закрывали от солнца заросли плюща, увивавшего натянутую над ним сеть. Сам двор занимали столы и стулья, за некоторыми неспешно беседовали постояльцы.
— Господам известно скромное заведение Шо Фукумати? — осведомился сидящий на циновке у ворот суховатый старик с хитрыми глазами-щелочками.
— Иначе бы мы вряд ли его нашли, уважаемый, — ответил Чилдерман, снимая шляпу. — Можем ли мы рассчитывать на свободные комнаты?
— Сколько?
— Две, — Чилдерман вынул из одного из своих бесчисленных карманов сверток купюр. — Комната для женщины отдельно.
Старик кивнул и развернул лежащую на низком столике книгу, отодвинув в сторону стоящий рядом поднос с чайником и чашками.
— Третий и четвертый номер на втором этаже свободны. На всякий случай напоминаю, чтобы вы не оставляли там ничего ценного, когда уходите. Но можете сдать на хранение мне. На сколько прибыли?
— Пока не известно...
— Предоплата за три дня минимум, — тут же перебил пастыря старик Фукумати. — Тридцать каури с человека.
— Калеб, Далия, идите осмотрите комнаты, а потом спускайтесь. — Чилдерман улыбнулся владельцу гостиницы. — Вы же не возражаете, если мои друзья сначала убедятся, что жилье стоит запрошенных вами денег?
Старик пожал плечами, но на мгновение лицо его покрыла сеточка морщин, образовавшихся от едва заметной улыбки.
— Не желаете чаю? — осведомился он, как только Калеб и Далия скрылись.
— Грех отказываться, — Чилдерман снял плащ и набросил его стоящую рядом вешалку.
Опустившись на циновку, пастырь принял из рук Фукумати чашку с дымящимся золотистым напитком.
— А скажите-ка, уважаемый, правда ли... — начал он, сделав глоток.
Когда Далия и Калеб вернулись, подтвердив, что комнаты находятся в хорошем состоянии, Чилдерман отдал старику задаток.
— Мы прибыли вовремя, — он раскланялся с Фукумати и снял с вешалки плащ. — Пойдемте, я покажу вам одно довольно занятное зрелище. Возможно, мы пробудем здесь меньше, чем я рассчитывал.
— Чтоб Эрре на вас плюнул, Чилдерман! — выругалась Далия. — Я рассчитывала хотя бы нормально помыться! К тому же после этих перелетов мне до сих пор кажется, что у меня палуба под ногами ходуном ходит!
— Далия, не спорьте с ним, — раздался бесстрастный голос Калеба. — Это глупо.
Энамэр открыла было рот, чтобы возразить, но Чилдерман уже удалялся от них.
— Не заставляйте его разочароваться в себе, — добавил Калеб, подходя к ней. — Он ценит в вас отнюдь не проявления женской природы.
Далия покраснела и проглотила вертевшиеся на языке слова. Сколько она ни клялась себе не забывать, кто такой на самом деле Чилдерман, но опять сорвалась.
— Когда разговариваешь с ним, — Далия дернула за верхнюю пуговицу рубашки, ослабляя ворот, — легко забыть, что он не человек. — Она бросила взгляд на потягивающего чай владельца гостиницы. — Но как же, Энлиль его забери, он ловко им прикидывается!
Она выскочила за ворота и бросилась догонять пастыря.
— Чилдерман! Проявите милосердие к обычным людям, я с ног валюсь от усталости! Идите чуть медленней!
Чилдерман не обернулся, но шаг сбавил.
Они миновали несколько запруженных людьми узких улиц, пока не вышли на широкий радиальный проспект. Оказавшись на открытом пространстве, Далия бросила взгляд назад и убедилась, что не ошиблась. Над темными ущельями, образованными проходами между домами, причудливо извивались высаженные в кадки карликовые сосны. Кое-где они росли так тесно, что переплетались ветвями и уже невозможно было отличить, где одно дерево переходит в другое. Снизу же, с улицы, переплетение игольчатых лап казалось какими-то авангардистскими арками.
Далии оставалось лишь покачать головой. В Эрцету на крышах богатых домов тоже было принято разводить цветы, но деревья...
И еще она обратила внимание на одну занятную деталь. В ковчегах, как ни странно, не существовало запретов на ношение оружия. Однако хорошие клинки допотопного происхождения или изделия Северных Вод стоили неимоверно дорого. Огнестрельное оружие принадлежало единицам, а городская стража использовала бамбуковые дубинки или копья, а также арбалеты. Револьвер Далии, отлитый из композитного материала, она получила по наследству, как и все члены семьи Гиллеспи до нее. Происхождение оружия терялось в глубине веков. Поэтому в ковчегах вооруженные люди встречались не так часто, а если и встречались, то тут же становились объектами пристального внимания стражи. Если, конечно, это не были охранники какой-нибудь известной персоны или шеду, которым разрешалось носить оружие и не на службе.
В Канто оружие носил каждый второй. Большинство обходилось бамбуковыми оружием, больше напоминавшим длинную дубинку. По словам Калеба оно называлось бокен. Реже встречались стальные или композитные мечи, но они были самых невероятных форм. При этом Далия сколько ни пыталась, не могла высмотреть среди проходящих ни одного стражника.
— Здесь вообще нет городской стражи? — не выдержав, спросила она у Калеба.
— Каждый, кто владеет оружием, становится воином Канто, — ответил тот. — Дурак, прицепивший себе на пояс меч ради удовлетворения собственных амбиций, рано или поздно поплатится за это.
— Ну и? За порядком-то кто-то должен следить?
Калеб уставился на Далию. В его глазах читалось явное сомнение в умственных способностях энамэра.
— Все обученные фехтовальщики входят в городскую дружину, — пояснил ханаанец. — И если они видят непорядок, то пресекают его сами.
— И не получают за это денег? — уточнила Далия.
— Они воины, — пожал плечами Калеб. — У энамэра есть лишь небольшая группа маршалов, занимающихся исполнением наказаний.
Чилдерман вывел своих спутников на окружные террасы. Несколько нижних уступов традиционно занимали поля, в которых копались агрокультиваторы и арестанты. Два верхних окутывала зелень садов, в тени которых прогуливались горожане. Полуденное солнце едва просвечивало через ткань опущенного нижнего уровня купольных штор, но из-за проникающего через арки вентиляции прогретого влажного воздуха особой прохлады не ощущалось.
А вот прямо над садом находились несколько площадок, усыпанных мелким коричневым песком. Их предназначение оставалось для Далии загадкой, пока они не подошли к одной из них, окруженной толпой народа.
На площадке двое граждан Канто сражались на бамбуковых мечах. Окружающие их зеваки разделились на два лагеря. Одни вроде как поддерживали босого коротышку в шортах по колено, вертевшегося по площадке так, что песок летел во все стороны. Движения его были столь стремительны, что иногда глаз не мог уследить, как он меняет позицию. Другие активно подбадривали второго бойца в потертых штанах и сапогах, скупо реагирующего на выпады соперника отрывистыми движениями.
— Теперь вы мне скажете, что эти двое просто давно не виделись и так рады друг другу? — Далия заинтересованно разглядывала танцующие по песку фигуры.
— Здесь разрешены поединки по взаимному согласию, — ответил ей Чилдерман. — И на один из них мы идем взглянуть.
— Какая прелесть, пастырь, — фыркнула Далия. — Вы знаете, как произвести впечатление на женщину. Только боюсь, как энамэр Эрцету я не могу позволить подобные вольности в своем городе. К тому же зрелище сцепившихся в драке полуголых мужиков мне не кажется достойным развлечением.
— Во-первых, они не дерутся, — поправил ее Чилдерман. — Присмотритесь к их движениям. Это особые виды стратегии, а не просто разборки двух пьяных матросов.
С этим Далия поспорить не могла. Движения бойцов напоминали то ли танец, то ли военную игру. В Эрцету драку можно было увидеть редко, разве что городская стража охаживала разошедшуюся пьянь или рыночного вора. Стражники давили свою жертву количеством, наваливаясь со всех сторон и орудуя дубинками. Сожалеть о том, что он не видел, как сражаются шеду, не приходило в голову ни одному нормальному обитателю ковчега. Так что поединок бойцов Канто живо напомнил Далии лишь недавнее сражение Чилдермана и Калеба с амореями.
При этом воспоминании ее передернуло — несколько тысяч человек оказались заперты за инфразвуковым барьером аэрофабрики и обречены на жуткую смерть. Не то чтобы ей пришло в голову пожалеть пиратов, но в методах пастырь особо не стеснялся...
— Во-вторых, — продолжил между тем Чилдерман. — В Эрцету повторение подобного опыта невозможно. Как я уже говорил, дух Канто несколько отличается от других ковчегов. Так что в своем стремлении удержать жителей Эрцету от подобных проявления я вас абсолютно поддерживаю... Но нам предстоит увидеть нечто более важное, чем схватка рядовых воинов.
С некоторым удивлением Далия обнаружила, что отворачивается от площадки с сожалением. Ей вдруг ужасно захотелось узнать, кто же победит.
— Высокий, — правильно истолковал ее замешательство Калеб. — Пока он только изучал технику противника, тот уже растратил силы на пустую беготню. С ним можно расправиться парой ударов.
— Вы сражались здесь?
Калеб кивнул.
— И много?
— Достаточно.
— И сколько раз одержали победу?
— Все.
Они прошли еще несколько пустых площадок.
— А вот и наша цель. Думаю, мы успели.
Это сооружение язык "площадкой" называть не поворачивался. Скорее тут больше подошло бы "арена" — песчаный квадрат со сторонами метров в тридцать окружало бесчисленное количество сидящих и стоящих людей. Все они вглядывались в застывшие на арене людские фигуры. Народу собралось масса, к тому же последние ряды стояли, так что с того места, куда подошли Чилдерман и его спутники, видно практически ничего не было.
Пастырь раздосадовано оглядел людское море. Потом повернулся к Далии и подхватил ее на руки.
— Не сочтите за бесцеремонность, госпожа энамэр, — хватка у Чилдермана, как и следовало ожидать, оказалась железной. — Калеб, я собираюсь найти место поближе. Ты сам доберешься или за тобой вернуться?
— Сам, — с этими словами Калеб взвился в воздух и с резким выкриком приземлился где-то посреди толпы.
Зрители едва успели раздаться в стороны, а Калеб уже снова взлетел.
Палуба ушла из-под ног Далии, и вместо нее там вдруг оказался ковер из людских голов. Она не успела даже охнуть, как Чилдерман вслед за Калебом оказались на едва заметном пустом пятачке среди толпы. Через пару прыжков они оказались на самой границе песка, сопровождаемые десятком недовольных взглядов.
— Садитесь, — Чилдерман опустил Далию и уселся на палубу, поджав ноги под себя.
Теперь у Далии появилась возможность разглядеть бойцов на арене. Справа от нее сидел на коленях голый по пояс невысокий смуглый боец. Его тело, казалось, состояло из одних жил, обвивающих кости. Перехваченный белой лентой лоб был выбрит, черные волосы собраны сзади в хвост. Характерные скулы и разрез глаз выдавали в нем генетическое родство с основателями Канто. Уперев руки в бедра, он неподвижно смотрел в песок под собой.
Второй воин находился в такой же позе, как и первый. Экзотической внешностью он не отличался — такой человек не выделится в толпе ни в Эрцету, ни в Мехико, ни в Новосибе. Типичное для времен после Потопа смешение генов старых рас.
Перед обоими на песке лежали мечи в ножнах.
— Что-то я не совсем поняла, в чем эти двое соревнуются, — спустя пять минут Далия не выдержала и полушепотом обратилась к Чилдерману. — Кто кого пересидит?
Над ареной все это время царила поразительная тишина, нарушаемая лишь звуками жизни ковчега. Зрители молчали, не сводя глаз с фигур бойцов.
— Калеб, объясните Далии суть иайдо, — Чилдерман сам неотрывно следил за происходящим перед ним.
— Их задача быстрее соперника вынуть меч из ножен и нанести удар. Тот, кто нанесет удар первым, победит.
— Всего один?
— Да. Но, поверьте, этого достаточно — мертвецы не наносят ответных ударов.
— Что-то непохоже, чтобы они собирались что-то делать, — прошептала Далия.
— Они только готовятся...
При этих словах боец слева поднялся с колен и поклонился противнику. Тот встал и повторил движение. Затем они подняли мечи и закрепили их слева на поясе.
Калеб неодобрительно покачал головой. Толпа за спиной вторила негромким гомоном.
Оба противника застыли, положив руки на рукояти мечей.
Над ареной вновь повисла тишина.
Все случилось ровно в тот момент, когда Далия устала пялиться на неподвижных фехтовальщиков. Но стоило ей расслабиться и решить, что ничего уже больше не случится, как раздались почти одновременные гортанные крики.
Единственное, что успела заметить Далия, так это то, что боец слева вскинул выскользнувший из ножен с невероятной скоростью меч над головой. Движения его были так быстры, что она скорее догадалась, что произошло, чем увидела. Но даже это не спасло его от поражения — он еще не закончил поднимать свой клинок, как меч противника, нанесшего рубящий удар поперек груди, окрасился кровью.
На этот раз мечи оказались не бамбуковыми.
От неожиданности Далия вскрикнула.
Меч проигравшего соперника выпал из рук, вонзившись в песок. Его владелец согнулся, выплеснул изо рта поток алой жидкости и беззвучно завалился на бок. Песок тут же пропитался кровью, расплывшейся темным пятном по коричневатым песчинкам.
— Калеб, ты мог бы победить его? — Чилдерман отвернулся от арены и посмотрел на соседа.
Ханаанец прикрыл глаза, проигрывая считанные мгновения боя в голове.
— Вряд ли, — наконец ответил он. — Мне не приходится стесняться своего искусства, но до него мне далеко...
Победитель, первые несколько мгновений после победы остававшийся неподвижным, опустился на колени и вытер меч об одежду мертвеца. Затем клинок как-то незаметно перевернулся в его вытянутой руке, коснувшись острием ножен, и беззвучно скользнул в них.
