Звездная Империя (Мв-21)

Сталин сказал — "дай Гуаньчжоу". Сказал это не одному президенту Эйзенхауэру, а всему цивилизованному миру. Показав, что правила, принятые в нем — для коммунистов, ничто! Нанеся глубокое оскорбление — в том числе и нашей державе. Но, поступив так, он сам расписался в своем дикарстве, вычеркнув себя из нашего списка цивилизованных людей!

Варвар, вкусивший завоеваний — не остановится уже никогда. Пусть сейчас он миролюбив — как удав, проглотивший и переваривающий очередную добычу. Но что будет завтра, когда он проголодается — чья очередь следующая, стать обедом?

Сталин — это Чингисхан сегодня. Обложка журнала "Тайм", декабрь 1955 (альт-ист).

Портрет Сталина, в старинном монгольском шлеме. Черно-красные тона, темные силуэты диких всадников, пламя пожара над городом — средневековые дома, но тени от них похожи на небоскребы Нью-Йорка.

Д.Эйзенхауэр, Президент США (разговор по телефону). 25 декабря 1955.

-Эйб, как у нас дела? Можете ли ускорить? Я знаю, черт побери, что планировали в январе! Но было бы очень желательно, через два-три дня. Да, пока не истек срок, что нам дал Джо, убраться из Китая! И очень кстати пришлась бы — наша козырная карта на стол. Скажите этому немцу, чтоб постарался! И вы тоже — ради величия Америки. А уж я не забуду!

Космодром на мысе Канаверал, 28 декабря 1955.

Это должен быть день американского реванша! Или катастрофы — но о том думать не хотелось.

Русские запустили пять дней назад уже четвертый свой Спутник (второй в этом месяце!), и он летал сейчас по орбите, вещая по радио на два голоса — русский Вождь Сталин желал успехов и счастья в будущем Новом Году, а Его Святейшество Папа поздравлял с Рождеством. В то время как Соединенные Штаты упустили время, безнадежно и преступно!

А ведь это должен был сделать он, Вернер фон Браун — первый ракетчик мира! Русские назвали имя своего главного конструктора — Сергей Королев — что про него известно: работал в Реактивном НИИ СССР еще до войны, в одно время с самим фон Брауном, однако же занимался тогда крылатыми ракетами и ракетопланами, а после вообще был арестован и едва не сгнил в Гулаге (вот так Сталин обращается с цветом науки своей страны!), был освобожден уже в сорок втором; именно он в побежденной Германии отбирал людей, научные материалы, оборудование для вывоза в СССР ради участия в неких секретных проектах (теперь ясно, в каких!). То есть, у русских в год их Победы не было никакого задела по баллистическим ракетам, с перспективой полета в космос — иначе они бы не бывшего каторжника поставили во главе, а того, кто двигал русский Проект, пока Королев катал тачку на Колыме. Зато тогда русские захватили сразу все — научную базу со всеми экспериментальными данными, уникальное оборудование, испытательные стенды, и конечно, инженерно-технический персонал! И судя по всему, сумели оценить, что попало им в руки, и распорядиться этим с высокой эффективностью — в то время как он, главный творец всего, успел сбежать от наступающих красных орд и лишь с тем, что можно в портфеле унести — сначала в Данию (где едва не принял идиотскую смерть от рук взбунтовавшихся "дойче казаков" во время пресловутого "парада пленных"), затем в Швецию, и наконец в США. Потому, фон Браун был вполне искренен, считая что "весь успех русских основан на украденном у немецкого гения", то есть у него. И жаждал реванша!

И ведь сначала его не слушали — лишь теперь сменили благостный сон на бешеную активность. Первые годы в Америке он был тут вообще никто, безработный неудачник — на жизнь зарабатывал лекциями и статьями в "Кольерс" о космических полётах, консультантом у Диснея (в телепередаче о космонавтике), и даже в Голливуде на "Юниверсал" — и то ему не раз там приходилось слышать, наподобие:

-Мистер Браун, вы говорите, что из пушки на Луну лететь нельзя? Но зрителю нужна зрелищность, а не ваша научная заумь. Потому, будем снимать, как написано у месье Верна — пушка размером с небоскреб, и большой бабах.

В этом все американцы — им внешний показ и реклама, едва ли не важней самого дела. "Даже чудо ничего не стоит — если вы не сумеете его выгодно продать". И сейчас — в командном центре полно репортеров, фотографов, кинооператоров, вон и телевидение с камерами подъехало. Возможно, это как раз совершенно лишнее — ведь никто не знает, каким будет результат. Фон Браун честно о том предупреждал — но американцы решили, что "риск — благородное дело!"

А ведь не хотели его оценить — пять первых лет здесь ушло бездарно, чтобы обивать пороги американских корпораций, убеждать идиотов в перспективности ракет — а когда наконец его соизволили выслушать и что-то обеспечить, то еще надо было выбивать финансирование (и объяснять этим тупицам, что взорвавшаяся ракета стоимостью в миллион долларов, это не бесполезные потери, а ценный экспериментальный материал, позволяющий избежать подобного при следующем запуске). С великим трудом (и не в последнюю очередь, оттого что "у русских уже есть") удалось продвинуть "Редстоун", баллистическую ракету малой дальности (до пятисот километров!), которую Армия США наконец соизволила официально принять на вооружение. Хотя генералы были недовольны — "бомбардировщик одноразового действия" ценой как "суперкрепость", а дальностью и нагрузкой как штурмовик. Как объяснить тупым солдафонам, что это всего лишь первый шаг, пока еще несовершенный — но без которого не будет дальнейшего пути? И как не хватило ему, фон Брауну, всего какого-нибудь года, если бы его "фау-2" десятками, даже сотнями и тысячами (были ведь планы!) обрушились на Лондон и Москву, ни у кого в мире не было бы сомнений в эффективности этого оружия (прим.авт. — напомню что в альт-мире Победа была в 1944, до применения немцами "фау-1" и "фау-2").

А какого труда стоило добиться начала разработки новой модели форсированного "Редстоуна" — после того, как стали известны характеристики русских баллистических ракет последних моделей? Но время было безнадежно упущено, и деньги давали с большим трудом — в итоге эта ракета была закончена совсем незадолго до русского Спутника. Два ее первых испытательных запуска прошли успешно, а больше испытаний и не было — из-за дурацкого приказа все силы бросить на создание космической многоступенчатой ракеты. При том, что для такой сложной технической системы вероятность что все безупречно заработает с первого раза — столь же мала, как выиграть в лотерее джекпот. Зато намного более вероятно в данном случае, что если проблем не обнаружено, значит они хорошо скрыты и могут выскочить в самый неподходящий момент. Потому-то Вернер фон Браун и хотел провести еще один испытательный запуск — как раз третий, чтобы или убедиться, что все точно в порядке, или все-таки найти ошибку. Но... по строжайшему приказу свыше, не только третье испытание нового "Редстоуна" было отменено, но и запуск космической ракеты, в которой этот "Редстоун" был первой ступенью, требовалось провести срочно, без предварительных испытательных стартов, с первого раза! Что не лезло ни в какие ворота — фон Браун пытался возражать, но получил грубый окрик свыше.

-Еще одни испытания? А чем вы занимались все эти годы? Ждете, когда русские на орбиту будут уже не собак, а пассажиров возить, целыми дивизиями? Это приказ, и не обсуждается — если не хотите снова на биржу безработных!

Сенатор Эйб Гилмор, "надзирающий" от Конгресса — ведет себя как большевистский комиссар! Ни черта не понимает в технике — но не желает слушать никаких возражений. Уверен, что если первая ступень взлетела без аварий целых два раза — то и сейчас все будет без осечек. И Джимми Кертис, представляющий тут Национальный Комитет по аэронавтике (и формальный глава Проекта — кому при удаче достанутся все лавры) смотрит в рот этому придурку! Что ж, он, Вернер фон Браун честно предупредил о риске — и это сохранено в протоколах. И не может отвечать за чужое дурацкое решение!

И журналисты, как саранча... Но теперь уже ничего не сделать. Да ведь есть какой-то шанс, что ракета взлетит успешно с первого раза?! И все призы возьмет мистер Кертис, и будет сверкать улыбкой с передовиц газет как "творец американской победы", ну а он, Вернер фон Браун, кто вытянул на себе всю работу, будет хорошо если двадцатым в списке. А если не полетит — то кого назначат виновным: что-то кажется, это будет вовсе не Кертис, и тем более не Гилмор. То есть, терять абсолютно нечего — и пусть шанс мал, но ведь и в казино бывает, что выигрывают, поставив все на "зеро"!

И Вернер фон Браун, натянув на лицо уже натренированную тут американскую улыбку, обратился к репортерам:

-Господа, прошу внимания! Сейчас вы увидите подлинный триумф научной и технической мысли свободного мира! Русские, при всех их кажущихся достижениях, подобны Мефистофелю, они не умеют творить, и способны лишь копировать чужое — надо отметить, с бешеным фанатизмом и усердием муравьев. Я, Вернер фон Браун, официально заявляю, что в основе всех советских космических достижений лежат мои замыслы, мои работы — которые коммунисты сумели лишь воплотить в металле. Я благодарен великой американской нации за то, что она предоставила мне возможность сделать эту космическую ракету, запуск которой сейчас покажет русским их место в мире!

Записывают, снимают. Увековечили эти его слова для истории! Может, не следовало говорить их сейчас, еще до старта? Но здесь, в США, фон Браун твердо усвоил — если есть шанс, надо за него хвататься! Поскольку тут самый гениальный проект сам по себе, даже не половина успеха: сколько гениев закончили жизнь в нищете, не найдя инвестора для реализации своих идей. Потому что не сумели себя правильно и вовремя "презентировать" — попросту, доходчиво объяснить тем, у кого большие деньги, что "вот эта штука в будущем принесёт вам ещё больше денег и власти, дайте лишь срок и выделите ма-а-алую толику от своих щедрот"! Если в Германии профессор считался выше банкира — то в Америке говорят, "если ты такой умный, что ж ты такой бедный"? Бедный здесь — значит, неудачник, что есть худший грех, чем нарушение закона. Неудачник в США это изгой — с ним никто не захочет иметь дела, не даст ему даже ломаный цент. Оттого, даже бездомный американский бродяга должен кричать, что он — миллионер, испытывающий временные трудности. И ловить свой шанс — после выхода сателлита на орбиту, у пьедестала победителя будет не протолкнуться, и эти же слова сказал бы репортерам тот же мистер Кертис, или кто-то еще. А сейчас — все запомнят (если взлетит!), что автором этого был он, Вернер фон Браун, лучший ракетный конструктор Германии, Америки, и всего мира!

"Эксплорер" — "исследователь". Так называлась ракета, стоявшая сейчас на старте. Стоившая американскому налогоплательщику пять миллионов долларов — в дальнейшем предполагалось снизить цену до шестнадцати с половиной за четыре запуска (как значилось в контракте). Первая ступень, как было уже сказано, все тот же "Редстоун" — только форсированный за счет увеличения объема баков с окислителем (все тот же жидкий кислород) и топливом (а вот тут, вместо прежнего этилового спирта, новый состав, смесь диметилгидразина и диэтилентриамида — что дало увеличение тяги на восемь процентов). Казалось бы, немного — но это уже позволяло забросить груз на орбиту. Законы Ньютона не обойти: первая космическая скорость это восемь километров в секунду, и она равна ускорению ракеты умноженному на длительность работы двигателя, а ускорение равно силе тяги поделенной на массу. То есть, и чрезмерно увеличивать вес топлива нежелательно, и длительность работы двигателя лимитируется жаропрочностью материала — конечно, в США с этим гораздо лучше, чем было в Рейхе, но все же есть предел. Однако, на спирту лишь чуть не хватало энергии добросить сателлит до орбиты, разогнать до 8 километров в секунду — а с новым топливом стало возможным.

Вторая ступень, тоже на основе "Редстоуна", но уже в отработанной военной конфигурации — с двигателем на жидком кислороде и спиртовом растворе воды — кто-то из молодых американских инженеров обозвал его русским словом vodka (вот же dummkopf!)— и ведь прилипло же, и даже в документацию пошло! Поверх него третья — переделанный "Капрал" (топливо — анилин, окислитель азотная кислота), а на нем и четвертая, еще не родившийся твердотопливный "Сержант" (вернее, его малоразмерный макет, который прозвали "Сержант-бэби") с сателлитом вместо боеголовки. Первая ступень должна была проработать всего 155 секунд после старта и вывести ракету на угол в 40 градусов к горизонту — дальше, по факту выключения двигателя первой ступени, по радиокоманде с Земли, на 157-й секунде полёта происходило разделение и запуск второй ступени, которая своими газодинамическими рулями разворачивала ракету в горизонтальное положение, а затем, уже по заданной программе, в вершине баллистического подъёма (приблизительно на 280-й секунде полёта), вторая ступень отстреливалась и запускалась третья (еще 70 секунд разгона), за ней четвертая, которая и выводила на орбиту 20-дюймовую сферу, где кроме научной аппаратуры для измерения температуры и космической радиации за бортом, размещались ещё два радиопередатчика для передачи данных на Землю и мощная никель-кадмиевая батарея, вес которой — 40 процентов от всей массы сателлита. И микромагнитофон — который должен передать с орбиты ответное послание Президента США:

-Это говорит президент Соединенных Штатов. Чудеса техники позволили Вам слышать мой голос со сателлита, летящего через космос. Мое послание очень простое. Я передаю Вам и всему человечеству, что Америка желает мира Земле и всем людям доброй воли.

Сомнение снова шевельнулось — по уму, до этого запуска следовало провести еще не один пробный — не на орбиту, а по баллистической траектории в Атлантический океан, чтобы снять параметры полета и телеметрию. Но из Вашингтона дали понять, что в анналы истории первый американский искусственный сателлит обязан войти в один год с русским Спутником, и это не обсуждается! Что ж — бывает ведь, что дерзким импровизациям сопутствует удача! И даже если нормально отработает лишь первая ступень — это тоже будет успех: собравшаяся публика увидит, как ракета эффектно уйдет со старта и растает в небе — и это навеки останется в газетах, на фото и кинопленке. Так что, шанс войти в историю не так уж мал — кроме "зеро", джек-пота, полного успеха, есть вероятность выиграть и просто поставив "на красное". И если уж Правительство США решило играть ва-банк, то кто упрекнет его, Вернера фон Брауна, захотевшего ухватить за хвост и свою удачу? Так что, слова перед репортерами были правильными. Чтобы после не отпихнули снова в задний ряд!

-.. три, два, один, пуск!

Ну вот, исторический момент! Все процедуры проведены, команды отданы. На миг забыв о своем беспокойстве, фон Браун представил, как его фотография (сделанная как раз тогда, когда он отдавал приказ) появится завтра на первых страницах всех американских (и наверное, европейских тоже) газет. Что конечно, греет самолюбие — но прежде всего, откроет ему новые возможности: ведь с такой фигурой даже бюрократы из Вашингтона вынуждены будут считаться!