Звездная Империя (Мв-21)

-И что же это должно по-вашему значить? Лично мне это понятие не говорит ровным счётом ничего. Вы же сами учёный и прекрасно знаете, что сегодня моя общая теория относительности, т.е. теория гравитации, и квантовая механика несовместимы принципиально. Те величины, которые в одной теории постулируются как константы — в другой становятся переменными — и наоборот! Неужели вы и впрямь надеетесь, что я сейчас в одиночку пробегу путь теоретической физики аж до следующего века и настрочу вам на коленке те самые уравнения единого поля вместе с их решениями?!

-И мы пока тоже не знаем. В настоящее время наши ученые как раз бьются над тем, чтобы сочинить такую гипотезу, которая будет соответствовать этим параметрам... Так как версия ваша и ваших ученых-единомышленников о неизменности прошлого — чересчур уж неприятна для нас — она же гласит, что будущее с победой русских, а в худшем случае, и с термоядерной третьей мировой войной — неизбежно!

-Теоретически — да. Но, поскольку все ваши так называемые "знания" о будущем основаны лишь на косвенных данных...

-Теоретически! Альберт, вы даже сейчас рассуждаете, как ученый. А я обязан думать о возможных наихудших последствиях для нашей страны уже сейчас! Если наша, пусть еще сырая, гипотеза о том, что прошлое изменить возможно, окажется правдой — вы понимаете, какое оружие уже имеют, или получат завтра коммунисты, из будущего или настоящего без разницы, они уже выступают вместе, как единый двуглавый дракон, ну или орёл, что вам больше нравится! Вы, выступающий против атомной Бомбы — не считаете, что оружие, бьющее по пространству-времени, по самой ткани нашей реальности, черт побери, и способное переписать историю — это куда более опасная игрушка, чем даже водородная бомба в сто мегатонн?! Вы представляете, к чему приведёт монополия известной вам очень большой страны, с весьма примечательным гербом, — на такую вот штуку?! Вас не пугает перспектива, завтра проснуться в Североамериканской ССР, узником sharashki, так в СССР называются колхозы для ученых? И вы даже не вспомните о своей прежней свободной жизни — получив память другого себя, рожденного в измененном мире. Или и того хуже, вы вовсе исчезните — если ваш аналог в том мире отчего-то не родится или же если кто-то в Кремле посчитает выгодным стереть вашу персону из реальности?! Или же вас, уже лежащего на смертном одре, выдернут из нашего времени прямо в то мрачное будущее, и подлечат, используя достижения медицины уже следующего века — чтобы заставить работать на русских из будущего, в том сгоревшем мире, в подземельях без солнечного света и свежего воздуха, за порцию концентрата из хлореллы и норму воды в сутки!

-И что тогда? — спросил Эйнштейн. — Если, как вы сказали, с теми советскими договориться невозможно. Война? Наш превентивный удар... а может, вам для того и нужно мое обращение, как один из кирпичиков в здание "они начали первыми"? И вы меня сейчас просто мистифицируете, чтоб получить мое согласие — а никаких "русских из будущего" на самом деле и нет?

-Альберт, ну где ваш гениальный ум?! Если все ключи к этой двери — на той стороне. И наш удар по Советам здесь не решит ничего — не спасет нас, если русские из будущего решат вмешаться в наше прошлое. Конечно, наша самая лучшая американская наука сумеет сделать свою машину времени — но на это требуется время, уж простите за тавтологию! А вторжение может начаться уже завтра — нашему представителю в Москве было прямо сказано, что при начале Третьей Мировой войны, та сторона обязательно вмешается, на стороне СССР. Что в эту войну всего одна их подлодка сумела натворить — а теперь представьте аналогию, авианосную эскадру Хэллси или Нагумо, в битве у Ютланда, или танковую армию этой войны, и в Верден войны прошлой. Не говоря уже о такой возможности, как перед "слиянием миров" советские из будущего совершат свой массовый исход в наш мир, не желая исчезать "если я там не родился" — то есть в нашем времени возникнут несколько миллионов или десятков миллионов фанатиков с идеей "убей американца" и оружием уже следующей войны. Красный Прилив поднимается — и не время рассуждать о морали! Я хочу выжить, дорогой вы наш гений — ничего личного, и очень хочу сохранить свой привычный мир. И потому спрашиваю вас, вы хотите с нами в ковчег — или предпочтете утонуть, держась своих замшелых принципов?..

— Кто?..

— А?..

— Кто развязал там войну?

— Альберт...

— Я должен это знать... и не смейте мне лгать!

— Первый удар нанесли мы... то есть... наши потомки... но конец света там устроили русские!..

— "Без всякого объявления войны", да?! Не отвечайте!!

Итак, позвольте предположить, что вы, и ваши Хозяева, хотите лично от меня. Работы в новом "Манхэттене", или как вы там назвали свою программу по созданию уже вашего устройства для воздействия на пространственно-временной континуум? Вы хотите получить технологию... редактирования реальности, телепортации, возможно даже вы хотите создать свой собственный Мост, распахнуть свои Врата, чтобы развязать уже даже не мировую, а межмировую войну, планета на планету?! Одна Земля против другой Земли, неважно, из разных ли времён или из... иных измерений — начать убивать, сжигать в атомном огне, людей уже не миллионами, а миллиардами? Нет, я не буду в этом участвовать. Да и боюсь, что мне осталось очень немного...

-Успеете, Альберт! Это воззвание подписать. Слабое место нашего врага — что они не будут бить по своим. Если русские здесь окажутся не с ними — то и те не решатся воевать. Этот мир мог бы остаться жить — если бы все человечество здесь выступило единым фронтом. "Это наш мир — и со своими проблемами и спорами мы разберемся сами!". И все ключи от Дверей в миры иные, только под международный контроль. Равно как и все научные направления, могущие стать опасными — господи, страшно вспомнить, что еще в 1938 году никто не считал таковым ядерную физику! Также, под международный контроль должно быть передано все ядерное оружие и ракеты дальнего действия. Ну и очень желательно — но это уже максимум! — если СССР предоставит мировому сообществу все, что незаконным образом получил от потомков.

-Советский Союз на это никогда не пойдёт. Сталин в прошлом может и был гангстером, но он не глупец и не самоубийца. Да и к тому же, даже у гангстеров есть свои нормы и правила поведения, порой куда более суровые, чем общепринятые писаные законы. Свои обязательства перед соратниками и свой кодекс чести в конце концов...

-Никто и не ждет, что он согласится. Но его отказ — это еще одна капля, которая может проточить трещину в советском монолите. Одна из многих — и завтра вполне может оказаться, что преемник Сталина, или следующий за ним, будет иного мнения. В результате же, выйдет тот мир, о которым вы мечтали — без войн и границ, сочетающий демократию, гуманизм и пацифизм, без тоталитарного угнетения. Это будет мир "с человеческим лицом", со свободой предпринимательства, но без столь нелюбимых вами олигархических крайностей и пренебрежения к "маленькому человеку". Что вам еще надо, дорогой Альберт? Если альтернатива — или термоядерная война или тоталитаризм, выбор между всепланетным радиоактивным кладбищем и всепланетным гулагом?

— Я бы поверил вам, шестнадцать лет назад. Ну а теперь, к несчастью, я слишком хорошо узнал эту страну. Вы хотите сказать, что "клубы", которые вы представляете, откажутся от своей власти? И прибылей — которые требуют жестокой борьбы за рынки сбыта? И кризисы, которые вы решали, затеяв две мировые войны, тоже уйдут куда-то? И у вас не будет желания в один день разрушить все, чтобы на обломках остаться единственным игроком — ну а богатство, дело наживное. Я совершенно не верю, что нарисованный вами идеальный мир будет стабильным. Победы над Наполеоном хватило на сто лет мира — если не считать локальных войн. А Компьен 1918 дал всего лишь двадцать один год покоя. И сколько будет отпущено вашему благоденствию — особенно если у каждого из игроков будет соблазн втайне обратиться к тому, кто стоит за кулисами и может оказать решительную помощь?

-Но попытаться всё равно стоит. Альберт, ну неужели вы, после всего, что узнали, — откажетесь подписать это?

-Вот именно! После всего, что узнал, я категорически отказываюсь подписывать это! Вам знакомо такое русское выражение — "ещё раз наступить на те же грабли"? Может быть, вы сами верите в то, что рассказали мне — и лично вы, и стоящие за вами "клубы", искренне желаете "спасти" наш мир — с теми целями и теми средствами, которые вы сами для себя считаете верными. Не мне вас судить, я ведь тоже грешен. Но как бы ни была мне дорога научная истина, я совершенно не хочу экспериментально проверять ваши выкладки на себе и на всей нашей планете. Не хочу, чтобы моя подпись — вот на этом вашем документе — замкнула "временную петлю" и отправила наш мир в то самое мрачное будущее, которого вы так боитесь.

-А если не то и не мрачное? Мы ведь еще не проиграли!

-Я видел то, что уже не повторится. То, что было на рубеже веков — может, тот мир не был раем, в нем хватало и плохого, однако наличествовало то, что напрочь отсутствует сегодня. Вера, что завтра будет лучше — что наука облегчит жизнь и уменьшит бедность, что культура облагородит нравы и исключит войны, что дальше человечество ждет лишь расцвет — господи, как мы ошибались, прекраснодушные глупцы! Не понимали, что как за летом приходит осень и зима — так за почти столетием европейского мира, две самые страшные войны; как за свободой капитала, по утверждению Маркса, приходит век монополий — так и в политике, демократия уступает диктатуре, либерализм сменяется тоталитаризмом. Без различия, под каким знаменем — красным, коричневым, или звездно-полосатым.

Мне отрадно лишь, что я застал тот золотой век — еще не ушедший на дно вслед за "Титаником". Если бы я знал... ведь я мечтал, что энергия атома откроет человечеству путь к изобилию, и не думал, что первым ее применением будет Бомба! То письмо вашему Президенту Рузвельту — я писал его в страхе, что нацисты успеют первыми... Уравнения единого поля... над ними я бился все последние годы, и всякий раз, когда мне казалось, что разгадка близка, вдруг возникала ошибка, словно что-то... или даже кто-то... очень не хотел, чтобы мне открылось это знание. А теперь, по вашим же словам, выходит, что и из Единой Теории Поля, тоже сделали... или сделают?.. проклятье!.. оружие ещё более страшное, чем русская Царь-Бомба?! Желая сделать жизнь человечества счастливее, я способствовал рождению монстра, способного человечество погубить. Теперь вы хотите, чтобы я способствовал вылуплению монстра еще более ужасного. Нет, хватит! И знаете, наверное даже хорошо, что я этого уже не увижу!

— Альберт, вы...

— Я боюсь... да, я боюсь...

-Что с вами, Альберт? Эй, кто-нибудь! Врача, скорее!! Да где тут телефон?!

Сообщения в мировой прессе.

Вчера, 18 ноября, в своем доме в Принстоне скоропостижно скончался Альберт Эйнштейн, величайший ученый ХХ века. Смерть наступила от сердечного приступа, на 77м году жизни.

"Тайны ХХ века", глава "Загадка Эйнштейна". Изд. Москва, 1980 (альт-ист).

Был ли Альберт Эйнштейн — подлинным автором скандально-известного воззвания, вошедшего в историю как "Манифест Эйнштейна"?

Бесспорно, что Эйнштейн в последние годы жизни был обеспокоен фактом, что наука стала фактором, способным не только облагодетельствовать человечество новыми возможностями, но и прекратить жизнь на Земле. И считал, что самым эффективным способом этого избегнуть, была передача права развивать наиболее "опасные" научные направления и технологии, некоей наднациональной организации, "даже ценой ограничения прежних национальных суверенитетов". Этому есть множество подтверждений — как публичные выступления Эйнштейна, так и его сохранившаяся переписка (в числе которой, и обращение к советским ученым в 1948 году). Но тот самый "Манифест" — был ли он написан его рукой?

Очень мало известно о последних месяцах жизни Эйнштейна — после его тяжелой болезни в апреле 1955 года. Это время он прожил почти затворником, в своем доме в Принстоне — считается, что он продолжал свою работу над созданием единой теории поля, а также обдумывал принципы будущего Пагуошского движения "ученые за мир". 18 ноября здоровье великого ученого резко ухудшилось. Мисс Элен Дюкас (бессменная секретарша и охранник, "цербер" Эйнштейна с 1928 года) немедленно вызвала доктора, но он приехал слишком поздно. В то же время, есть ряд свидетельских показаний, что незадолго до того в дом вошел неизвестный, приехавший на черном "бьюике скайларк", пробывший там больше часа — и покинувший дом в спешке, перед приездом врача. Причем ни мисс Дюкас, ни Марго (падчерица ученого, так же находившаяся в доме в тот день) никогда после не упоминали о личности этого загадочного гостя, о теме и содержании последней беседы Эйнштейна с этим человеком, и даже о самом факте, что в доме в тот день был кто-то посторонний. Независимый репортер Гарри Гилберт, заинтересовавшийся этим таинственным гостем (и раскопавший для публики сам этот факт) вскоре прекратил свое журналистское расследование, начатое им с большим рвением — есть сведения (со слов одного из его коллег), что причиной было предупреждение (и возможно, подписка о неразглашении) от ФБР "в интересах национальной безопасности США" не трогать эту тему. Косвенным подтверждением этой версии может служить обыск в доме Эйнштейна, проведенный агентами ФБР уже 22 ноября, с изъятием личного архива ученого. После, по настоянию научной общественности, архив вернули — но, по утверждению мисс Дюкас, не полностью.

И внезапно, уже 20 ноября сразу в нескольких газетах США, Канады, европейских стран появляется "Манифест (или завещание) Эйнштейна". После того как в редакции пришли конверты, в которых были машинописные листки, заверенные подписью великого ученого — и первой страницей было подобие сопроводительной записки, "я опасаюсь, что мое последнее желание могут замолчать по политическим мотивам, и оттого этот текст будет после моей смерти отправлен для широкого опубликования по многим адресам". Что также сыграло свою роль — поскольку газеты, из опасения не оказаться первыми в оглашении сенсации, в большинстве случаев не стали утруждать себя тщательной проверкой, или даже ожиданием более точных сведений.

Манифест состоит из трех смысловых частей. В первой автор, озабоченный ролью науки в создании все более смертоносного оружия, способного уничтожить человечество, в обстановке неудержимой военно-технической гонки мировых держав, говорит об ответственности всех людей всех народов — но особенно ученых — за сохранение нашего общего дома, планеты Земля. Указывая на ускорение научного прогресса — "1950 год отличается от 1900 намного больше, чем 1900 от 1850" — и на тот факт, что уже нет разницы между военными и мирными отраслями науки: в 1938 году, менее чем за год до начала мировой войны, атомная физика считалась сугубо академическим занятием, далеким от практического применения. Эмоциональный тон речи зашкаливает, автор буквально вопиет, продвигая мысль — сегодня нет гарантии, что новое открытие в любой отрасли знаний не может быть использовано (и будет использовано) политиками и военными для создания все более смертельного оружия ради выгод для своей страны, прикрываясь самыми высокими и патриотическими идеями. И потому, единственный выход избежать самоуничтожения или полной деградации человечества — "я не знаю, чем будут сражаться в Третьей Мировой войне, зато уверен, что в Четвертой останется воевать лишь палками и камнями" — это передав все научное развитие под власть и ответственность авторитетной международной организации, "наука должна принадлежать всем народам Земли вместе — и ни одному в отдельности".