— Думаю и побольше. Ведь для учебного полка шесть десятков самолетов не норма. Вдобавок и учебными машинами дополнить можно. УТИ-4, там УТ-1, может еще чего-нибудь. Ну, а СБ первых выпусков или Р-6 можно в качестве учебных бомберов туда же вписать. Даже И-Z старый, на котором я в Харькове летал, и тот может для чего-нибудь пригодиться. Будет какого-нибудь старого японца изображать. В идеале, самолеты тренирующих надо бы еще и внешне под вражеские замаскировать, чтобы они на них похожи стали. Но с этим я думаю что-нибудь придумается. Ну как, испытатель. Дашь мне прицел, чтоб со знающими ИП-1 дядьками пообщаться?
— Гм. В Харьковской 43-й смешанной бригаде, где на них летали, я, конечно, бывал и комбрига Самойлова года два назад видел. Но его, говорят, посадили за что-то. А с остальными я и общался-то раз или два всего. Хотя есть один майор Скрынников Алексей Иванович. Он вначале 37-го чем-то проштрафился перед Самойловым, а потом из-за этого вроде бы в Харьковское летное училище переводился.
— Напиши ему записку про меня, а? Очень тебя прошу Георгий.
— Только ты его там, в свои темные дела не вовлекай и под монастырь не подводи, жалко человека-то.
— Не боись. Вон Валера, своим скажет, что я к нему учиться летать на ИП-1 поеду. А, Валера?
— А по сопатке?
* * *
С баней им сильно повезло. Так поздно в этот день никто не мылся, поэтому торопиться было совершенно некуда. И хотя за столом 'расслаблялись' лишь Шиянов с Гусакком, но постепенно и Павла почувствовала большую легкость во всем теле. Что называется "за компанию". Разговоры еще несколько раз возвращались к теме воздушного боя. Иногда даже разгорались яростные споры. Верх, как и прежде, в них был за Павлой. Вскоре обсуждение плавно скатилось и на другие темы.
— А я говорю. Дисциплина это самое главное у нас. И в Красной Армии и в НКВД, да и в партии в первую очередь.
— Да кто ж, Валера, с этим спорит-то? Но, вот в личной жизни человека, какая же тут тебе партийная или ведомственная дисциплина? Коммунист и комсомолец должен ведь иметь еще и самодисциплину. Просто в своей личной жизни требуется определять, как свои личные цели реализовать не в ущерб, а, наоборот, на пользу общественным, партийным и ведомственным целям.
— У коммуниста и комсомольца личной жизни быть не может!
— Ребята не надо так спорить! Валера не кричи.
— Погоди Георгий. Секундочку, Валера! А решать за тебя, с кем тебе спать, тоже партия будет?
— Если партия или управление мне прикажет с кем-нибудь спать, буду спать!
— Что, и с мужиком спать по приказу станешь?
— Чего?!!! — Рука лейтенанта безуспешно шарила на голом теле в поисках кобуры с ТТ.
— Валера, он шутит.
— Если и шучу, то не сильно. Мне в Китае наши предшественники рассказывали, что там всякие мужики — содомиты с мужиками живут. Ну, так, как тебе твоя партийная совесть об этом тебе глаголет? А, Валера?
— Ты чего, Паша, охренел?! Да, не может наша партия или наркомат такого приказать!
— А если от этого будет зависеть вербовка важного источника во вражеском тылу, и приказ тебе по твоему ведомству придет?
— Да ты...
Георгий, покачиваясь со скорбным лицом, пытался примирить обоих защитников схлестнувшихся в жарком споре воинственных философий.
— Павел, Валерий! Ребята! Все, хватит мужики, про всякую ерунду рассуждать. Давайте лучше выпьем за нашу непобедимую и легендарную Красную Армию, и ее крылатый меч и щит ВВС.
— И за 'летающую гвардию' ВДВ!
— И за 'карающую длань' НКВД!
— А про всяких садомитов, я тебя, Паша, очень прошу больше не рассказывать.
* * *
Следующий день был полон хлопот. Началось все традиционно с врачей и прощания с клиникой. Павла презентовала начмеду бутылку коньяка, выставленную ей за свой грех капитаном Бандурой. Привезенный из Харькова коньяк, она решила пока не трогать. Остальному персоналу клиники достался шикарный торт. Надо же как-то марку держать. Медработницы провожали ее уход томными взглядами, мол 'эх, красавчик, ведь поматросил и бросил ты нас'. На что Павла, мысленно вздохнув с облегчением, сама себе заметила.
'Хорошо хоть, той коровы сегодня не было. А ну, как на прощание целоваться бы полезла. А теперь наконец-то... свобода! Все! С глаз долой из сердца вон. Пусть другие летуны с вами шашни заводят'.
Занятия по Муай Тай, прошли в сильно скомканом режиме. Гусакк хмурился, но Павла спешила и показав десятка полтора связок приемов, через полчаса объявила об окончании занятия.
— Извини, Валера, времени нет. Если когда-нибудь пересечемся, продолжим. Да. Имей ввиду, я к тебе еще до отлета кое что занесу.
Потом были испытания наконец-то окончательно доделанного 'Антея'. Шиянов сделал четыре полета, после чего начал стажировать десантных пилотов в правом и левом креслах. Гонял их безжалостно, и, несмотря на неплохие результаты, все время был ими недоволен. Еще через пару часов с него выбросили в полной выкладке восьмерых десантников вместе с капитаном Бандурой. Кресла из салона были демонтированы, скамеек для десантников в салоне пока не сделали, поэтому сидели они все на ровном полу, с трудом удерживаясь при наборе высоты за шпангоуты и за своих соседей. Первое же что увидела Павла после возвращения выброшенного из 'Антея' отделения десантников на летное поле, это широчайшую улыбку капитана.
— Ну, Пабло! Оказывается выгодно с тобой дело иметь. За это мне тебе никакого коньяка не жалко. А после учений-то оставят нам его?
— Коньяк ты, голуба, сам проср.л, обещал же мне перчатки и не принес к старту. А 'Антея' вам оставят. Вон видишь, Гаврилов уже с местным начальством сделку заключает. Так что не переживай. О! Извини, кажется, меня кличут. Бывай капитан.
Бодрой рысью преодолев полсотни метров до стоящего кучкой начальства, Павла уже привычно вытянулась в струнку с рукой у виска. Рапорт был прерван повелительным жестом.
— Товарищ полковник...
— Значит так, старший лейтенант! Жаль, что ты сам из-за руки пока прыгать не можешь, но вот тебе новое задание. Бери вон те два десятка летунов и гоняй их в хвост и гриву, чтобы через час они были готовы из этого 'Антея' прыгнуть. Выпускать их тоже ты будешь. Как половина прыгнет, собирай их всех и рассказывай, что нужно исправить, чтоб все нормально стало. И еще подготовь из них сегодня двоих
— троих на выпускающего. Все понял старший лейтенант?
— Так точно, понял! Разрешите выполнять?
— Выполняй!
'А Гаврилов-то аж подмигнул. Доволен как котяра, сметаной объевшийся. Ну как же еще пока ему не подчиненный, а уже на его мельницу воду льет. Ничего майор, может, и сойдутся у нас дорожки. Кто ж его знает, судьба штука хитрая'.
В первом старте оказалось двое из недавних знакомых. Буланова из-за синяков пока к прыжкам не допускали, а у Льва ноги зажили, и ему начальство разрешило прыгать. Василий все норовил поддеть нежданное начальство, но Павла ловко уходила от подколок.
— Ну что, товарищи, условно сбитые летчики, сегодня вы выпрыгиваете можно сказать в тепличных условиях. Как самочувствие? В норме, тогда в самолет марш!
Поймав Василия за рукав, она усадила его на место правого пилота и сунула в руку пачку листов.
— Вот это пока почитай расслабься. Буду тебя на выпускающего стажировать. И...Вася...то, что ты сейчас прочел, мы не обсуждаем. Просто прочитай, если согласен подпиши, если нет, не подписывай.
— Колун! Это что это еще за хрень?
— Читай Вася, потом поговорим. Ты главное сам почитай и не только бомберам, но и истребителям покажи. А подписи пусть ставят не все, кто согласен, а только те, кто в течение семи дней точно из Саков отбудет, чтобы местное начальство не гневить.
'Антей' легко оторвался от земли и заложил крутой вираж над тактическим полем. Наконец он выровнялся. И Шиянов с пилотского места показал правой рукой два пальца и подмигнул Павле.
'Ага. Ясно. Через пару минут, значит, на боевой курс выйдем. Надо бы потом хоть скамейки и лампочки как в Ан-2 поставить, а то неудобно. Гляди ка ты, одни ржут, другие трясутся от страха. Мдяя. А еще летчики. Хотя я когда-то такая же была. Ничего. Сейчас я этих 'воздушных волков' в тонус приведу'
— Теперь слушайте, орлы. Никакой спешки сегодня нет. Прыгать спокойно и неспеша, никто вас не гонит. Поле прыжковое большое 'Антей' над ним кругами ходит. Не успели в одном проходе выпрыгнуть, на другом спокойно сиганете. Повторяться не буду. Делаем все точно так же, как на земле отрабатывали. На один борт и на хвост всей бандой не наваливаться. Вот так вот за петли держитесь. Все понятно? Ну и молодцы.
То и дело Павле приходилось подбадривать сквозь рокот моторов своих коллег пилотов. После первого прыжка адреналин сделал свое дело и дело пошло лучше. Но для следующей группы все повторялось.
— Не с.ать ребята! Чего лицами-то позеленели?! Мимо земли еще ни один не пролетал. Вспоминайте, как в детстве с печки прыгали, и вперед. Кольцо дергать только после счета. Главное, считайте не раз в минуту. И про ноги вместе не забудьте. Да чего я вас учу-то? Вы же и сами грамотные вроде!
Через четыре часа суеты, криков и мелькания лиц и амуниции перед глазами Павлы, мучения, наконец, закончилось. Голос выпускающего за это время охрип.
* * *
Вечером после всех хлопот и треволнений Павла отбывала из гостеприимной авиабазы в Симферополь. Прощальный ужин устраивать не стала. Навестила бомберов и их соседей, и забрала свои листы. Народ чесал в затылке, и глядел немного хмуро. Долго пообщаться им не удалось, время до отправки поджимало. Кое-что она все же ответила. Но вопросов было море, и, собрав со всех, кто до нее дотянулся адреса, пообещала, что ответит письмом. Булановцы долго не хотели отпускать 'главный мозг авиации' требуя проставу, и пришлось сходить в гостиницу за коньяком. Сама Павла пить снова не стала, сославшись на спешку. Ее похлопали по плечам, и отпустили.
С Георгием они простились прямо у самолета. Новый конверт для Громова перекочевал в руки испытателя, потом недавние соратники пожали друг другу руки и расстались. Надолго ли никто из них не знал.
— Удачи Георгий. И запомни, прямо в руки Филину письмо надо вручить, сделаешь?
— Придумаю что-нибудь. Мы с Громовым, может, тоже чего напишем. Давай, лети беспокойный ты человек.
Последняя встреча с Гусакком, прошла быстро и сумбурно. Павла знала про него, он о чем-то догадывался по старшему лейтенанту Колуну. Но говорить им было, в общем, уже не о чем.
— Держи Валера.
— Что это?
— Подписи на конвертах видишь? Один отдашь когда захочешь своему начальству. А второй ровно через семь дней передай командованию полка НИИ ВВС.
-...
— Не спрашивай, не отвечу. Счастливо тебе чекист.
— Ну, счастливо, летчик.
Сборы к отлету закончились. В этот раз лететь ей предстояло без Петровского. Перед самым отъездом полковник сам нашел ее в гостинице.
— Значит так Паша. Ты у нас теперь конечно орел и десантник. И вот что я тебе скажу. Твой желанный карантин тебе будет. Созвонился я со Скоморохами. В общем, мы с комбригом покумекали и решили так. На неделю тебя приписываем к окружной школе младших авиаспециалистов. Через неделю вернешься из Пряжево в Скоморохи, но не к нам в полк, а временно в 46-й, пока тоже в парашютную службу. Потом, если летать тебе разрешат, начнешь с инструкторской работы. Ты же у нас недавно начал 'Ишака' осваивать, вот и будешь на УТИ-4 ребят обучать. Сперва сам освоишься, потом другим поможешь. А то еще неизвестно, какие нам там самолеты дадут. Ну что рад, что обратно возвращаешься? Так чего кислый такой? А?
— Да рад я Иваныч. А только сердцу беспокойно что-то. А ну как сорвусь я там или еще какая-нибудь глупость случится.
— Ты мне это брось! Раз решил держаться, так держись! Мы с комбригом и комэсками тебе всем, чем только можно поможем. Но и сам держись! Ну, а всех, кто мешать твоему выздоровлению вздумает, сразу к ногтю прижмем. Да и Громову я вчера все твое передал. Удивился он сильно. Даже минут пять меня вопросами пытал. Вот какие у нас теперь с тобой знакомые. Так что не куксись, он мужик толковый, чем-нибудь поможет харьковчанам.
— Спасибо Иваныч. А с Харьковом что? Можно мне туда на пару дней наведаться?
— Ладно. Знаю я, что тебя твой 'Тюльпан' теперь сильнее родного полка заботит. Да и разбитых сердец девичьих, небось, вагон там оставил. А?! Ладно, можешь съездить. Только на рожон там не лезь и с органами не балуй. Ну, а если на один день позже из отпуска вернешься, я тебе прощу. Но если...В общем, гляди у меня Паша.
Сидя в кресле пассажирского ПС-84, Павла вспоминала эту странно приятную страницу своей жизни. На память ей остались два забинтованных пальца на левой руке, и выцветающие словно старинные фотографии образы людей и событий.
* * *
На следующее утро на столе у майора госбезопасности, начальника 4-го отделения 4-го отдела ГУГБ НКВД СССР Бабича Исая Яковлевича в папку к уже собранным ранее бумагам добавился следующий развернутый документ.
— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —
'Получен итоговый доклад Дедала по объекту 'Кантонец'.
Дедал докладывает, что переданный нашими людьми пять дней назад из 'Черноводска' объект 'Кантонец', охотно пошел на контакт с 'Икаром'. Наблюдение за ним было установлено в первый же день его появления в 'Соколовке'. Единственным сбоем в наблюдении можно считать неполностью проконтролированный 'Икаром' случайный контакт с командованием 'турбазы 31'. Хотя по косвенным свидетельствам, сам 'Кантонец' этот контакт и не планировал, и вероятно имела место чистая импровизация. С участниками и свидетелями предшествующей этому драки 'Кантонец' общался потом всего один раз (для иллюстрации самой драки прилагаю рапорт районного отделения милиции). Повторная встреча с этими личностями произошла на следующий день после 'турпохода' к 'турбазе 31'. Происходило это у всех на виду, прямо у входа в здание 'Соколовской' администрации. Кроме этого чисто профессионального общения, прочих разговоров 'Кантонца' с указанными личностями в дальнейшем не зафиксировано. Поэтому все эти случайные объекты отнесены мной к категории стандартного контроля, и ориентировки на них переданы по месту их приписки.
Телефонная беседа 'Кантонца' с его контактами в 'Черноводске', также вызывает некоторое недоумение. Переговоры происходили прямо в здании администрации, с грубейшим нарушением правил конспирации. И хотя информация и была получена от объекта 'Помазок' в слегка зашифрованном виде, но сами переговоры между объектами, опять же, носят случайный характер (Ведь, как нам чуть позже сообщили из 'Черноводска', объект 'Помазок', заходил попрощаться с объектом 'Лукошко', которого не застал. Уже уходя, он случайно услышал, что звонит 'Кантонец' из 'Соколовки' и решил с ним побеседовать). Полученные 'Кантонцем' от 'Помазка' сведения об интересе наших коллег к его 'Черноводским' контактам, очевидно, сильно расстроили первого. Несмотря на это 'Кантонец' не пустился в бега, а остался в 'Соколовке' и даже умудрился в этот же день передать с объектом 'Гранит' и от его имени официальные предложения для местного руководства, по совместным занятиям с 'турбазой 31'.
