Ой-ой-ой, домовой!

Реалити-детектив.

Не знаю, что меня дернуло, но...

Я рысью бросилась за кинжалом. Тем самым, который вручил лэрр Эрард. Вот что-то мне подсказывало, что пригодится!

И успела вовремя. Я же эфирент, могу ходить сквозь стены, так что в гостиную я влетела аккурат в тот самый момент, как Керт с Ранданом заволокли туда бесчувственную тушку.

— А вот и мы! — порадовал всех Керт. — Надеюсь, все успели познакомиться с лэрром Ильдаром?

— Керт?

Единственный, кто поглядел недоуменно, был Симон Жескар-старший. И правильно, умный мужчина сообразил, что неспроста Керт себя так ведет. Не стал бы хуртар так нагло нарываться.

— Что-то случилось? — Колетт вскинула брови.

— Да, ларра Дален. Думаю, я узнал, кто мог направлять Рандана.

— И кто же?

Колетт уже начинала понимать. Но — не хотела.

Одно дело — чужой человек. Вообще чужой. Как та же Алисин Фаулз, которая не стала своей, хоть бы Рандан на ней и три раза женился, тут во что угодно поверишь без труда.

Другое — свой.

Может, и не любимый, но за двадцать-то с хвостиком лет вместе? Поневоле станешь если и не родным, то достаточно близким. Семья же.

Хоть какая, но — семья, спаянная единой целью, обстоятельствами, событиями... маленький отряд, стоящий плечом к плечу против всего мира.

Колетт понимала умом, что сейчас ее отряду будет нанесен сильный, может быть, даже смертельный удар. Понимала, не хотела этого, но было поздно, непоправимо поздно...

— Ваш муж, ларра.

— Нет!

Но протест был больше формальным. Опровергать должен был лэрр Ильдар, а он молчал.

Керт прищурился на него.

— Эта история началась больше двадцати лет назад. Да, именно так... Двадцать с хвостиком лет тому назад лэрр Эрард обнаружил, что племянница забеременела от него. Видимо, он сильно любил Колетт Дален, потому что озаботился ее судьбой. Не дал денег на избавление от внебрачного ребенка, не отослал куда подальше, а постарался устроить ее судьбу. Требовалось срочно найти ребенку отца, дать Колетт средства к существованию, дать ей возможность высоко держать голову... И тут попался ему под руку лэрр Ильдар.

Все молчали. И молчание было пронизано разными интонациями.

Удивленной, вопросительной, задумчивой... наверное, только Мире было не до того. Она старалась поухаживать за раненым героем.

— Лэрр Ильдар был паршивым козлом в стаде, — просто сказал Керт. — Из-за своих противоестественных наклонностей он лишился семьи, дома, наследства... лишился признания в свете, лишился будущего. Не так ли, лэрр?

Лэрр Ильдар только плечами пожал.

— Не понимаю, какое отношение к сегодняшнему разговору имеет человеческая узколобость? Любовь — это чистое и светлое чувство, но в обществе полно фанатиков, готовых осудить ее. И помилуйте! Всего лишь на том основании, что я полюбил другого мужчину! Что в этом страшного? Что плохого? Я не причинял никому зла, я просто хотел быть счастливым.

— Не советую передергивать, — тихо произнес брат Рис, но таким тоном, что у всех морозец по коже побежал. — Нет, не советую. Вы прекрасно знаете, что отношения, которые не могут принести плода — грязный и недостойный блуд. Во имя похоти вы выбрасываете семя жизни, коим оделил вас Хурт даже не на грязную землю — намного хуже. Вас не трогают, лишь пока вы не распространяете свою скверну, и только.

Лэрр Ильдар чуть сбледнул, но упорно продолжал стоять на своем.

— Косность мира велика, и я понимаю, что при моей жизни никто не поймет...

— После — тоже, — просто отозвался брат Рис. — Вы ради похоти лишаете свой род продолжения, это никто и никогда не одобрит. Вы предаете тех, кто дал вам жизнь.

— Существует множество семейных пар, которым Хурт не дает детей. Но их вы не обвиняете в блуде.

— Потому что им детей не дает Хурт. А вам — желание покопаться в навозе.

— Я просто...

— Вы хотели жить хорошо. И приняли предложение лэрра Эрарда. Оно дало вам возможность заниматься любимым делом — исследовать старые развалины. Жить в свое удовольствие, и даже прикрыть грех. У вас появлялась жена, ребенок, а уж чей он там... кто будет проверять? — Керт смотрел жестко и холодно. — вы выбрали свое благополучие, но оказалось, что все не так уж радужно.

— Да неужели?

— Жена вас в медяк ломаный не ставила и не ставит, — просто сказал Керт. — Извините уж, собирал информацию. Лэрр Эрард открыто навещал вашу семью, подолгу гостевал, сделал вашей супруге еще одного ребенка... вам было бы наплевать, предоставь он вам свободу и богатство, но этого-то вы и не получили.

— Да неужели?

— Деньги перечислялись строго ларре Дален. Поместье было куплено на ее имя, дом в столице — тоже. Вы там никто. В любой момент, когда ларра пожелает, вы выйдете за порог и никогда не вернетесь. Свободным вы себя чувствовали только в экспедициях, но вот беда! Их тоже оплачивали через раз, а потом и слухи поползли. Неприятные... о некоем молоденьком писце. Который не пожелал расплачиваться за карьеру собственной задницей.

Лэрр Ильдар только плечами пожал.

— Это лишь ваши домыслы.

— О, нет. Это — движение средств, а деньги всегда можно проследить, — Керт улыбался. Это уже была моя наука.

Террористы, борцы за свободу, торговцы наркотиками, убийцы и грабители всех мастей горели именно на этом. Движение средств со счета на счет, всего лишь движение средств.

Деньги не пахнут?

А вы не пытались идти по следу больших денег? Они не пахнут, это факт.

Они воняют! И для опытного человека учуять этот запах несложно. Бухгалтерские книги лэрра мы смотрели вместе. И это я говорила, что деньги переводятся Колетт, но тогда мы не приняли этот факт во внимание.

Зачем?

А вот сейчас пасьянс складывался, карта к карте.

— Допустим, — протянула Колетт. — Но что изменилось сейчас?

— Только одно. Любовь, — просто ответил Керт. И пнул ногой тушку Лика. — А ну встать, сопля!

Стоило поглядеть на лицо лэрра, чтобы понять — да. Любит он этого мальчишку.

Грязь там, не грязь, противоестественные наклонности... любит. До сведенных судорогой зубов, сквозь которые и вырвалось:

— Не смейте!

— Не покалечу я вашу игрушку, — отмахнулся Керт. — Но играть в нее вам больше не доведется. Потому что в заговоре против лэрра были и вы.

— Докажите? — прищурился лэрр.

— Запросто, — ухмыльнулся в ответ Керт. — Кто может знать дом Колетт? Вы. Кто может знать о ее работе? Тоже вы. И как специалист, вы отлично знаете древнебархейнский. И ритуалы знаете, изучали. Ваши склонности вас не делают дураком... в научном смысле. Только в житейском. Именно вы подсказали Рандану, что именно ему нужно.

— К-как? — не понял Рандан.

— А вот так. Я думал на ваших детей, ларра Дален, но не мог понять, зачем им это. Лэрр Эрард подбрасывал денег и вашему сыну, и дочери.

— Как?

— Вы не в курсе?

— Алек?

Колетт повернулась к сыну, и тот невольно потупился.

— Мам... ну, было. И что? Папа говорил, что пока молодой — можно и погулять, ничего в этом нет плохого. И сестренке он на платья и побрякушки давал, или счета оплачивал.

— И вы молчали.

— Ласковый теленок двух мамок сосет, — щегольнул подцепленной у меня поговоркой Керт. — Чего ж было отказываться от денег, если дают?

— Но... но...

— Почему не говорили вам? А зачем? Лэрр не считал это необходимым. А вот ваш муж знал.

— Ильдар? Но... — заело Колетт уже окончательно.

— Ильдар, конечно. Что ж удивительного, ларра Дален? Где-то дети проболтались, где-то похвастались... и человек позавидовал. Он ведь даже не папа для ваших детей, верно?

Алек опустил глаза.

— Мы хотели. Но...

— Но не получилось. Отец был у вас другим, не пропадающим постоянно в экспедициях, и я могу вас понять. Лэрр Ильдар всего лишь служил прикрытием для вашей матери, но ему это надоело. Недовольство копилось, копилось — и прорвалось. Созрел хитроумный план — убрать лэрра Эрарда чужими руками. Я полагаю, когда тира убила его наследника, тогда уж все и началось всерьез. Но не удивлюсь, если на Эрарда-младшего тоже был готов кинжал или яд. Просто не успели.

— Мы его и пальцем не тронули, — пробурчал Рандан.

— Не успели. Всего лишь — не успели.

С этим было сложно спорить. С одной стороны, готовились. С другой — их опередили. Стоит ли засчитывать такое убийство, как несостоявшееся? Закон не карает за намерения... а зря. Это ведь не ругань правительства на кухне, это уже всерьез рассчитанная подлость. И сорвалась она по стечению обстоятельств, а не потому, что подонки раскаялись. Вот я бы и за такое вваливала.

Интересно, а здесь есть такая хитрушка в законах?

Хорошо бы...

— Вы влюбились, — неумолимо продолжил Керт. — И хотели лучшего для этого мальчишки. Хотели, да... но на какие деньги? Слава их не приносит, хоть вы в экспедициях лианами завейтесь, а вот денег никто не даст. Деньги — это земля, это корабли, торговля... но не древности. Их даже не продашь за нужную сумму, просто не утащишь на себе столько, да и удача изменчива. У вас только два раза были интересные открытия. Два раза. За двадцать лет. Нереально. Деньги были у лэрра Эрарда, но вам он их не даст. А вот ваши дети их могут унаследовать. Вы стали готовить убийство наследника лэрра. А уж когда он сам помер, наверное, от счастья пели. Половина дела сделана без вас. И вы придумали, как навести порчу на лэрра. А заодно — на всех его незаконных детей, правда?

Взгляд лэрра Ильдара был... странным.

Нет, он знал, о чем идет разговор, он все понимал, но...

Никак не могу сообразить, в чем дело?

— Как вы защитили своих приемных детей?

Вопрос ударил, словно острие кинжала.

Лэрр Ильдар может, и промолчал бы, но не смолчала Колетт.

— Алек?

— Да, мам.

— Что — да? Это правда?

— Чистая правда, — признался сын. — Только я не знал, что это за ритуал. Ильдар сказал, что это нужно, еще после смерти Эрри. Мало ли что, а кровь-то одна.

Вот и ответ.

Порча была самой обыкновенной, она и затронула всех детей лэрра Эрарда, даже тех, которые сами не знали о своем отце. А двоих лэрр Ильдар просто защитил заранее, вот и ответ. Все просто.

Был не один ритуал, а два. А мы об этом не подумали, совсем не подумали.

Болваны!

И ведь наверняка такие ритуалы есть. Вон, Колетт сидит, словно ее по башке огрели. Но никто не потянулся ее утешить.

Можно понять людей. Королевам сочувствуют... пока у них корона на голове держится. Но фамильярности сей титул не допускает. Вот и сидит она одна, и переживает крушение мира.

Дети врали, муж предал, любовник убит...

Да уж, набор. Врагу не пожелаешь.

— Брат Рис, я думаю, нам надо сообщить обо всей этой интриге в Храм, — прорезался брат Валер. — а уж там решат...

Здрасте!

Набежал на готовенькое!

— Я только одного не могу понять, — тихо заметила Асанта, — как лэрр договорился с Ранданом и этой девкой? Они вряд ли были друзьями.

— Вот, через этого, — пнул ногой Лика еще раз Керт. — Это же брат Далини Верейль, как там тебя? Или еще пнуть?

— Ликар Верейль.

— Вот, видите. Сестра себя продавать начала, брат за ней потянулся... семейное ремесло, гордиться впору.

— Издеваешься, — прошипела Далини.

— Думаю, вы отделаетесь двадцатью годами в монастыре, вы-то никого лично не проклинали, — хмыкнул Керт. — А вот лэрр Ильдар, да и его любовник могут и головами поплатиться.

— Мой брат? За что?

— За подстрекательство? — предложил брат Рис.

Далини прищурилась.

— За это у нас не казнят. Идея носится по ветру, а уж кто заболеет...

И права была, дрянь такая. Много у кого есть богатые дядюшки с наследством, одно дело желать ему сдохнуть побыстрее, другое — покупать мышьяк.

И тут лэрр Ильдар хрипло рассмеялся.

— Значит, я главный злодей? Да?

— Очень похож, — недипломатично высказался Симон-младший, за что и огреб крепкий пинок по щиколотке от отца.

— А если все было не так? Совсем не так?

— А как же? Расскажите? — предложил Керт. — А мы послушаем, вдруг да найдутся обстоятельства...

— Вы мне не поверите.

— Илей! — умоляюще протянул с пола мальчишка, но лэрр покачал головой.

— Уж прости, солнышко. Но умирать за твою сестренку не хочу.

— Не надо лгать! — прошипела Далини.

— А это уж пусть хуртары решают, — злорадно даже отозвался лэрр Ильдар. И начал свой рассказ.

* * *

Каково это — быть не таким, как все?

Малыш Илей осознал это достаточно рано. Лет в двенадцать.

Друг Леерен предложил Илею подглядеть ночью за купающимися девками. Казалось бы — что такого? Дело житейское, кто не подглядывал, ругайтесь. А мальчишки ночью собрались — и пошли.

В окно вылезли, по траве пробежали, за кустами...

И притаились у реки.

Женщины купались, молодые и старые, Леерен смотрел широко открытыми глазами, а Илей...

Он ничего не чувствовал.

Да, тетки.

Голые.

Страшные...

С отвисшими грудями, с толстыми животами, с волосами на теле... какими ж противными они вдруг показались мальчишке! Словно студень, который он с детства не любил, гадость такая... весь трясущийся, склизкий... фууу!

Илей едва успел удрать подальше, чтобы не услышали.

Там его и выворачивать начало. Жестоко, мучительно, желчью...

Там его и нашел Леерен. И оказалось, что впечатления-то у ребят разные. Одному — понравилось. А вот второму...

Леерен рано потерял девственность. А вот Ильдар так и не смог. Не переломил себя. Отговаривался занятостью, мечтой о любви...

И понимал все отчетливее — не сможет.

Фу!

Окончательно все прояснилось спустя шесть лет, уже в университете.

Ему было сорок лет, блестящий ученый, выдающийся ум, все слушали его выступления, как завороженные, и Ильдар — тоже. И с радостью принял предложение о работе ассистента.

А что эта работа сближает...

Ильдар так и не понял, как его совращали. Медленно, постепенно, шаг за шагом... оторвать бы что-нибудь не особо нужное таким ученым-недокопченным, или хотя бы подвесить за это самое повыше...

Но мальчик оказался в постели учителя. А наутро понял, что вот так — правильно. Вот лично для него оно и правильно, и хорошо...

Свет не принимает?

Свет не понимает!

Ну и пусть, а он будет жить, как ему нравится.

И жил себе спокойно, пока любимый, во всех смыслах, учитель, не уехал, целых шесть лет жил. А потом, как остался один, мужчине захотелось тепла и ласки. И Ильдар попробовал сделать предложение одному симпатичному парнишке.

Увы.

Парень оказался не только исключительно натуральной ориентации, но еще и брезгливым, и с чувством юмора.

Он согласился.

Согласился на свидание, конечно, притворно, и смог заманить сластолюбца в гостиничный номер. Не дома же такое... нет-нет, и к вам я никак не могу прийти, вы что! У вас же слуги! А слуги — сплетники!

Мало ли что, мало ли как...

Лэрр Ильдар клюнул, уж больно хорош был юноша, черноволосый, кареглазый и белокожий, с такой фигурой, что хоть сейчас рисуй картину.