Люциус мысленно поаплодировал юноше, так ловко поставившему Беллатрису на место, что вообще было не под силу никому, кроме самого Тома. "Все-таки кровь! Вот уж действительно — Наследник" — подумал Малфой и поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее, чтобы насладится предстоящим спектаклем.
— Кто ты такой? Почему не хочешь снять маску? По голосу ты юн, следовательно, мы не знаем тебя. Скорее всего ты родился тогда, когда мы уже были заключены в тюрьму. Что ты скрываешь? — голос, принадлежавший скелету по имени Антонин Долохов, глухо звучал под сводами подземелья.
Тихий смешок был ему ответом, причем шел он со стороны Люциуса Малфоя. Белла кинула на Малфоя ненавидящий взгляд и прошипела:
— Ты предатель! Я знаю, что ты просто трусливо откупился в Министерстве и Визенгамоте! Но ты предал нашего Лорда. Сидишь здесь такой холеный, сытый. Я еще доберусь до тебя.
— Если бы ты была умнее, то откупиться смогли бы и вы, но твоя несдержанность стоила вам всем пятнадцать лет жизни — Люциус пожал плечами.
— Да ты ...
— Достаточно, Белла! Люциус, тебя тоже касается! — холодный голос Наследника остановил излияния Пожирательницы.
"Младшшшшший хххоссссяин вернулсссся!" — радость в голосе своей любимицы мог услышать только Гарри, который протянул руку, чтобы погладить по носу Нагини, обвившуюся вокруг кресла.
"Мы все вернулись, Наги. Мы нашли брата Сириуса и друга дедули. А еще этих недоумков притащили с собой" — Гарри кивнул в сторону четырех беглых узников. Те в шоке слушали, как Наследник по-змеиному общается со змеей, которую они помнили еще до заключения в Азкабан. Нагини соскользнула с кресла и быстро приблизилась к трем мужчинам и женщине, обнюхав их своим языком, змея вернулась к Гарри и нагло подставила свою голову, чтобы он ее почесал, и прошипела: "Они рассссссстеряны, и не ссссснают, что делать, ххххоссссяин. Я ихххх помню. Они верны сссстаршшшшему хосссяину." Гарри усмехнулся на замечание змеи: "Я знаю, Наги".
Юноша вздохнул и посмотрел на шокированных увиденной сценой бывших узников:
— Мы зря теряем время. Хорошо, я ценю вашу преданность своему Лорду, и не буду сейчас требовать от вас клятвы верности, но дальше мы будем говорить только после того, как вы принесете клятву, что не тронете никого из обитателей замка, в каких бы отношениях вы с ними раньше не были. А так же дадите непреложный обет, сохранить в тайне все, что вы здесь узнаете.
— Чтобы принести клятву, необходимо знать имя, кому ее даешь, — подал голос молчавший до этого Рабастан.
— Лорд Гриффиндор, лорд Хаффлпафф, принц Слизерин, принц Ровенкло, к вашим услугам, господа!
Белла схватилась за краешек стола, широко распахнув от изумления глаза, Рабастан открыл рот, а Долохов прищурил глаза и выпрямил спину, словно готовясь снова вступить в бой с дементорами.
— Это только титулы. Мы не будем приносить клятву, пока не узнаем, кто скрывается за ними, — голос Долохова звучал спокойно.
Гарри вздохнул, принимая справедливость данного замечания, и решив, что рано или поздно они все равно все узнают, он снял маску с лица со словами:
— Ну, хорошо. Меня зовут Гарри Поттер!
Глава 20 Кто виноват, и что при этом делать.
Глава посвящается Арсению, как самому требовательному в отношении Гермионы; Зодиаку, который так мило поинтересовался моим состоянием и отсутствием проды; а также всем, кто читает мой фик.
Гермиона Грейнджер сидела в комнате, которую делила вместе с Джинни Уизли в особняке Блеков на площади Гриммо, 12. Маги из Ордена Феникса переправили ее сюда несколько дней назад. Родители Гермионы были явно недовольны, что им пришлось так мало времени провести с дочерью, которую они и так не видят месяцами, но сдались, как только узнали, что девочку забирают из родного дома исключительно ради обеспечения ее же безопасности. Гермионе не очень понравилось, как вели себя Грюм и его подручные в ее доме, но она знала, что поселить ее в штабе Ордена Феникса это решение Дамблдора, а значит так нужно. Гермиона тяжело вздохнула. Она беспокоилась о Гарри. Он так и оставался у своих родственников, и девушка никак не могла понять, почему его не забирают оттуда.
Все дни проходили в бесконечной уборке старого особняка, в котором жили многие поколения Блеков. Дом был ужасно запущен, так как единственный эльф, оставшийся в доме, не справлялся или же не хотел справляться со своими обязанностями по поддержанию в особняке хотя бы относительной чистоты и порядка.
Гермионе было жаль старого Кричера, который сохранял преданность последней хозяйке дома — матери Сириуса.
Эта ведьма еще при жизни обладала склочным характером, и сейчас ее портрет доставал всех обитателей дома своими криками, воплями и витиеватыми оскорблениями. Особенно это касалось Гермионы. Слова "грязнокровки", "предатель рода", "позор семьи" и тому подобное слышались каждый раз, когда кто-то по неосторожности будил спящую ведьму на картине. Снять портрет со стены или заставить замолчать миссис Блек не мог никто из Орденцев, включая самого Сириуса. Странности в поведении портрета Вальпургии Блек начались несколько дней назад, когда Сириус, пропавший, по словам Рона, на целый день, вернулся поздно вечером уставший, но чем-то очень довольный. Он даже не позаботился о том, чтобы не шуметь в коридоре, где висел всех доведший до белого каления портрет. Тогда Вальпурга посмотрела внимательно на сына, и впервые не произнесла ни слова, лишь как-то странно ухмыльнулась и покашляла с таким видом, что ей известно что-то такое, о чем остальные не догадываются, а она никому говорить не собирается.
Странность была и в поведении Сириуса. С этого дня он целыми днями пропадал где-то, возвращаясь в родовое поместье лишь поздно вечером или ночью. Правда он никогда не пропускал собрания Ордена Феникса, но был на них тише воды, ниже травы, в дискуссии не вступал, и отвечал только на вопросы, обращенные лично к нему. Пользуясь тем, что теперь Сириус был свободен, Дамблдор пытался привлечь его к патрулированию Косого переулка и значимых магических объектов, на что получал отрицательный ответ, мотивированный тем, что Сириусу необходимо было привести в порядок запущенные за двенадцать лет заключения дела. Дамблдор бесился, но сделать ничего не мог. Об этом Гермионе рассказал Рон, который, как оказалось жил здесь с самого начала каникул.
Гермиона сама всегда отличалась наблюдательностью и умением делать логические выводы. Все что она наблюдала в этом доме, а также рассказ Рона, наталкивало ее на размышления, за которыми ее и застала сова от Риты Скитер, принесшая пухлый конверт.
Гермиона в нетерпении разорвала конверт с письмом, удивляясь тому, что в этот раз Рита прислала что-то более значимое, чем обычный кусок пергамента с коротеньким отчетом о продвижении расследования. На кровать выпало несколько магических копий документов, прочитав которые Гермиона в шоке невидящим взглядом уставилась в пространство. Рита раскопала не так уж и много, но этого было достаточно, чтобы взбудоражить магическую Великобританию. Оказалось, что Волдеморт был женат, и у него была дочь. Рита смогла достать копии свидетельства о заключении магического брака между ним и некой Софи Де Ля Бурже, французской аристократкой. Более того, было свидетельство о рождении дочери Николь Софи Риддл, и свидетельство о смерти Софи Риддл. Гермиона в шоке рассматривала копии документов и не могла решить, что делать с полученной информацией. Она прекрасно понимала, что предавать огласке ее было нельзя, но девушке хотелось понять, что с ней делать. Решив, что необходимо поделиться полученной информацией с кем-то из старших, а лучше всего с самим директором Хогвартса, Гермиона тщательно собрала пергаменты, рассыпанные по ее кровати, и положила их обратно в конверт, решив дождаться вечера, когда должно было состояться очередное собрание Ордена.
— Гермиона! — Рон вошел в комнату и кинул хмурый взгляд на девушку, сидящую на кровати. — Ужин будет через десять минут. Мама просила не опаздывать, а то скоро будет собрание Ордена.
— А директор уже здесь?
— Да, и Сириус тоже. Вернулся полчаса назад и заперся в своей комнате.
— Сириус? Он что, опять не ночевал сегодня?
— Да. Только знаешь, Гермиона, я прошу тебя, не говори никому об этом.
— О том, что Сириус отсутствовал? А кто еще об этом знает?
— Только мои родители. Они и попросили меня и тебя не распространяться о том, что Сириус не был дома этой ночью.
Гермиона задумалась на мгновение и сказала:
— Хорошо, только я не понимаю, к чему такая секретность? Мне кажется, директор должен об этом знать. Тем более непонятно, где Сириус пропадает ночами. Он вообще в последнее время стал очень скрытен, молчалив и вообще... — Что имела в виду девушка под своим "вообще" она уточнять не стала.
— Гермиона, — Рон мрачно смотрел на девушку, — я не понимаю, что здесь происходит. Нам не разрешают писать Гарри, от него все скрывают, впрочем, от нас тоже. Не нравиться мне все это... — Рон отрешенно качал головой.
— Рон! — девушка вскинула на друга возмущенные глаза, — Директор знает, что делает. Если Гарри не положено ни о чем знать, значит так нужно.
Рон помрачнел еще больше.
— Ты считаешь, что если Гарри не будет ничего знать, он сможет справиться с Волдемортом?
— Рон! — Гермиона с возмущением вскочила с кровати, — Гарри все расскажут, когда придет время! Я уверена в этом! А сейчас он просто не готов.
— Ну да. И поэтому его заперли в доме с его ужасными маггловскими родственничками?
— Директору лучше знать... — снова начала Гермиона, но Рон ее перебил.
— Гермиона! Ну, разве ты не понимаешь? Гарри уже не единожды сталкивался с Волдемортом, и только с его потрясающим везением смог сделать от него ноги. Если он не будет знать, с чем и как бороться, однажды его везучесть просто изменит ему и... — Рон не договорил, поджал губы и отошел к окну, скрестив руки на груди и смотря на машины, проезжающие под окном.
— Рон! — возмущению Гермионы не было предела, но слова Рона удивили ее. Обычно беспечный друг, вдруг начал говорить странные вещи и ударился в странные рассуждения.
— Ладно, не бери в голову, Гермиона. — Рон вздохнул и посмотрел на подругу с натянутой улыбкой. — Идем ужинать?
Гермиона кивнула и молча вышла из комнаты, Рон последовал за ней.
В кухне собрались несколько членов Ордена Феникса, в том числе Сириус и Дамблдор. Сириус выглядел уставшим и измученным, он постоянно хмурился и кидал настороженные взгляды на директора Хогвартса. Дамблдор тоже был в каком-то подавленном настроении и обычные огоньки не светились в его глазах, скрытых за очками половинками.
Молли с упрямо поджатыми губами колдовала у плиты, кидая неодобрительные взгляды в сторону всех сидящих мужчин. Грюм и Кингсли, о чем-то тихо переговаривались, а Сириус не поднимал глаз от своих рук, лежащих на столе. Молли встретилась глазами с Артуром и кивком головы показала на Сириуса, стараясь, чтобы этого никто из присутствующих кроме мужа не заметил. Артур слегка пожал плечами, давая понять, что не знает, где этой ночью пропадал Сириус.
Гермиона наблюдала за взрослыми волшебниками, собравшимися за столом, и напряженно думала о том, что имел в виду Рон, начав несколько минут назад этот странный разговор в ее комнате. И еще из ее головы не выходила информация, присланная Ритой.
Во время ужина директор, видимо решив, что это необходимо знать и детям, сообщил о нападении на Азкабан. Крики, шум, испуганные и возмущенные возгласы наполнили столовую.
— Тихо! — голос директора перекрыл гвалт, — Я сообщил это при всех, потому что считаю, что это необходимо знать и детям тоже! — Дамблдор встретился взглядом с возмущенной Молли. — Да, я так считаю! — повторил он с нажимом. — Но ребята, я вас очень прошу, не сообщайте пока эту новость Гарри, ему пока не следует об этом знать.
Рон как-то странно посмотрел на директора, но промолчал. Гермиона, внутренне не соглашаясь с профессором, кивнула в ответ на его просьбу. В этот момент ее взгляд упал на Сириуса, который, прищурив глаза, смотрел на директора и молчал. Девушке показалось, что в глазах Блека сверкнуло презрение. Впрочем, в следующее мгновение взгляд стал равнодушно-спокойным, что тоже было странно, учитывая то, как Сириус относился к своему крестнику.
— Альбус, Вы считаете, что неведение, это самое лучшее для Гарри? — голос Сириуса разрезал звенящую тишину, после слов директора.
— Так пока будет лучше для него, Сириус, — Дамблдор был явно недоволен вопросом Блека. — Гарри узнает все в свое время. Пока он в полной безопасности у своих родственников. Мы заберем его, если только это будет возможно. Учитывая обстоятельства, возможно, ему будет лучше пробыть там до конца каникул. Я думаю, что ты не откажешься купить для Гарри все для школы? Я бы не хотел подвергать мальчика опасности, отпуская его в Косую Аллею.
Сириус презрительно скривил губы и кивнул. Директор не придал значения поведению Сириуса и продолжил:
— Рон, Гермиона, я бы хотел напомнить вам, не писать Гарри до конца каникул. Я настаиваю на этом.
— Мы и так не пишем, господин директор. — Рон спокойно посмотрел на Дамблдора. — Хотя я не понимаю, зачем скрывать от Гарри то, что из Азкабана сбежали двенадцать самых жестоких Пожирателей Смерти. Ведь кто предупрежден — тот вооружен? Гарри был бы в большей безопасности, если бы знал, откуда эту опасность ждать.
Гермиона обратила внимание, что Сириус бросил заинтересованный взгляд на Рона. В его глазах зажглись какие-то странные огоньки, впрочем, Сириус быстро опустил взгляд, заметив, что девушка наблюдает за ним. Гермионе казалось, что Сириус что-то скрывает, и знает больше, чем хочет показать.
— Я уверяю вас, что Гарри сейчас в полной безопасности. Его защищает самая сильная магия, против которой даже Волдеморт не сможет пока ничего сделать. Это магия крови. Магия, которую наложила на Гарри его мать.
Гермиона подумала, что у Волдеморта сейчас та же кровь, что у Гарри, и очень может быть, что данная магия может теперь не остановить его, если монстр захочет захватить и убить ее друга. Девушка поджала губы и мрачно посмотрела на директора, который в этот момент сообщал всем, что скоро начнется собрание Ордена и детям придется покинуть кухню. После этих слов в кухне появился тот, от одного вида которого Рон скривился, будто куснул кислого лимона, Сириус демонстративно отвернулся, а директор радушно улыбнулся со словами:
— Северус, наконец-то. Мы рады тебя видеть. Не хочешь ли чаю? Мы как раз заканчиваем ужин. — Снейп сел на предложенный Дамблдором стул и демонстративно скрестил руки на груди, обливая всех и каждого своим презрением.
Рон, Гермиона, Джинни и Фред с Джорджем встали и потянулись к выходу. Гермиона, отстав от друзей, подошла к директору:
— Профессор, Вы не могли бы уделить мне несколько минут после собрания? Я очень хотела бы поговорить с вами.
— У тебя что-то важное, девочка? — директор внимательно посмотрел на смущенную Гермиону.
— Да, господин директор. Это очень важно. Я кое-что узнала и хотела бы обсудить это с Вами.
