— Я знаю о ком ты, Нагини. Ничего. Скоро они вернуться. — Гарри нежно погладил змею по голове. Змея замерла под нежными прикосновениями и прошипела:
— И ты хххххорошшшшший, не такой, как эти. Один из моихххх детей ссссс удовольсссссствием будет сссслужить тебе, маленький Ххххоссссяин.
— Он знает Серпентарго! — до Гарри донесся тревожный шепот одного из Пожирателей. Юноша наклонился к Тому, шепнув:
— Кажется, я прокололся?
— Почему? Мой наследник должен владеть языком змей. Пусть они ломают голову. — Гарри в ответ только хмыкнул, Том ответил ему на Серпентарго, в очередной раз заставив вздрогнуть всех присутствующих в зале, кроме Люциуса и внука.
В течение часа, щедро "лаская" Круцио "ленивых недоумков", как еще окрестила большинство из них Нагини, Волдеморт раздавал указания, принимал доклады и не чаял уже добраться до Бирюзовой гостиной попить чаю в кругу семьи.
Гарри тем временем наблюдал за Пожирателями, мягко и незаметно проникая в их головы с помощью одного из видов Легилименции, которому его научил Годрик, и, отмечая про себя истинно преданных деду, сомневающихся, ненавидящих и просто фанатиков и комментируя свои наблюдения Тому на Серпентарго, чтобы никто из Пожирателей его не понял. Том поражался емким и точным характеристикам, которые Гарри давал его подчиненным.
На это собрание явился Снейп, который просил прощения у Волдеморта и умолял принять его, мотивируя тем, что раньше не мог явиться из-за Дамблдора. Слушая сбивчивые объяснения Снейпа, прерываемые дедовскими Круциатусами, Гарри не удержался и хмыкнул, прекрасно зная, почему Северус явился сюда. Когда дело дошло до профессора зельеварения, Гарри внутренне подобрался. Лезть в голову своему профессору он не стал: во-первых он и так прекрасно знал кто перед ним (выдающийся нос Снейпа было невозможно спутать даже под маской пожирателя), во-вторых Гарри и так знал, что из себя представляет Снейп и по каким причинам он здесь находится. Прошипев деду, что Снейп здесь в качестве шпиона Дамблдора и что неплохо было бы использовать его, как дезинформатора в стане врага, Гарри только наблюдал за "беседой" между Снейпом и дедом.
С этого дня Нагини частенько приползала к Гарри в комнату, и они болтали часами. А когда Гарри все-таки засыпал, Нагини сворачивалась кольцами вокруг одного из столбиков кровати и дремала, охраняя сон "Маленького Хозяина".
На следующий день после собрания, Гарри заперся в лаборатории, готовя Ликантропное зелье для Ремуса, а Сириус был направлен в ближайший маггловский город в аптеку за обычным шприцем. Ближе к вечеру Ремус нарезал круги по Бирюзовой гостиной, в которой собрались все, кроме Гарри, не пускавшего в лабораторию даже отца.
— Ремус, успокойся! Все будет хорошо. — Сириус, как мог, успокаивал Люпина уже больше часа, но тот только рычал в ответ что-то невразумительное. Все хозяева и гости замка, даже Драко, собрались вместе, желая поддержать Ремуса и прийти на помощь Гарри, если понадобиться.
— Ремус, — нежный голос Нарциссы привлек внимание Люпина, — может, выпьешь чаю?
В этот момент двери в гостиную распахнулись, заставив всех вздрогнуть от неожиданности.
— Ну что? Соскучились? Нервишки шалят? Никто никого еще не покусал? — Ремус только с надеждой посмотрел на оптимистично настроенного сына своего друга и громко вздохнул. — Лунатик, твое зелье. Пей! — с этими словами Гарри сунул Ремусу под нос дымящееся дурно пахнущее Ликантропное зелье в большом кубке, позволяющее оборотню сохранять разум после превращения.
Ремус, скривившись, безропотно выпил противную жидкость и посмотрел в окно. До превращения оставались считанные минуты.
— Торри! — на зов Гарри явился домовик, державший на серебряном подносе готовый шприц с другим зельем, которое Гарри варил вместе с Годриком пять лет назад в самом начале обучения. — Поставь туда, — Гарри кивнул на столик. — Можешь быть свободен, — домовик с легким хлопком исчез.
Юноша подошел к Люпину и взял его за плечи, развернув к себе и смотря ему в глаза.
— Ремус! Я хочу предупредить, я не знаю, как зелье будет действовать. Может быть больно, может случиться все что угодно. Но зелье действует. Поверь мне. Ты будешь первым оборотнем в истории, который будет вылечен от этой проклятой болезни. — Смешливость Гарри, с которой он вошел в комнату, как рукой сняло. Он серьезно, но тепло и обнадеживающе смотрел на лучшего друга своего отца. Ремус кивнул, в волнении закусив губу.
— Нарцисса, — Гарри посмотрел на женщину, — боюсь то, что сейчас будет, не следует видеть женщине. Я очень прошу Вас покинуть гостиную.
Нарцисса молча встала и, с теплой улыбкой ободряюще кивнув Ремусу, вышла из комнаты.
Через пятнадцать минут первый тусклый свет полной луны осветил комнату. Еще через секунду дикий вой огласил своды замка, возвещая о начале трансформации. Сириус быстро превратился в собаку, на всякий случай, оттеснив Гарри за свою спину, готовясь бросится на друга, чтобы защитить всех своих близких, собравшихся в комнате. Люциус и Том достали свои палочки, готовые прийти на помощь Гарри и Сириусу в любой момент.
Через минуту перед людьми и собакой стоял оборотень, матерый волк с ощетинившимся загривком и янтарно-желтыми глазами, так похожими на глаза Ремуса, когда он был человеком. Гарри осторожно подошел к оборотню. Тот не делал никаких попыток напасть и лишь внимательно смотрел на юношу.
— Ремус, — Гарри осторожно позвал волка, — ты меня слышишь? — оборотень внимательно посмотрел на Гарри, человек, загнанный в дальнюю часть сознания у него внутри, слышал и понимал юношу. Волк кивнул своей лобастой головой и подошел к Гарри, ласкаясь, как простая собака. Гарри присел перед волком на корточки и взял руками его морду, ласково поглаживая:
— Ремус, сейчас будет больно. Смотри, не укуси меня! — волк только фыркнул в лицо юноше, встрепав и без того растрепанную челку. — Я начинаю, Сири... ой... пап, прости, превращайся, ты будешь его держать.
Рядом с юношей возник серьезный и мрачный отец. Коротко кивнув Гарри в знак того, что он готов, Сириус крепко обхватил одной рукой туловище волка, а второй взял его лапу, подставляя ее Гарри так, чтобы ему было удобно производить свои манипуляции.
Гарри вынул палочку, и, направив ее на лапу оборотня, произнес бреющее заклинание, открывая доступ к венам. Взяв шприц и дезинфицировав кожу, Гарри начал осторожно вводить зелье в вену. Зрачки Ремсуа расширились, ему явно было больно. От боли Люпин не выдержал и завыл. Наконец, последняя капля зелья была влита в его кровь, и Гарри выдернул шприц.
— Пап, отпусти его, — впрочем, этого предупреждения не требовалось. Боль скрутила волка так, что он вырвался из крепких рук Сириуса и с диким воем начал биться в судорогах, скрутивших его тело. Протяжный вой начал менять тембр и постепенно стал превращаться в человеческий крик. Конечности волка начали вытягиваться, превращаясь в руки и ноги, шерсть исчезла, и через пятнадцать минут перед мужчинами лежал дрожащий, но полностью принявший человеческий облик Ремус.
— Получилось, — прохрипел сорванным голосом Люпин и потерял сознание. Сириус моментально подскочил к нему и, подняв на руки, унес в спальню Ремуса. Через десять минут он спустился в гостиную, сообщив всем, в том числе и присоединившийся к ним Нарциссе, что Ремус спит.
Через два дня Ремус был абсолютно здоров и неимоверно счастлив, не зная, как благодарить Гарри. На что тот сказал, что это его подарок за все дни рождения Ремуса, которые Гарри не мог с ним отметить.
Случайно обнаружился побочный эффект применения изготовленного Гарри зелья. Как-то раз Сириус стал дурачиться, перекинувшись в собаку, и ради шутки вцепился в мантию Люпина. Ремус, рассмеявшись, тут же превратился в волка. Сначала все опешили, но так как это произошло днем при свете солнца, быстро успокоились. Одним незарегистрированным анимагом больше — одним меньше, какая разница?
Жизнь в замке текла своим чередом. Через несколько дней, после выздоровления Ремуса, Гарри выловил деда и за рукав затащил в библиотеку, заперев за ними дверь незнакомым Тому заклинанием. Усадив деда в кресло, Гарри встал перед ним, скрестив руки, и хмуро посмотрел на него.
— Дед, ты кому из своих соратников доверяешь безоговорочно? Малфои не считаются — они семья.
Том с непониманием посмотрел на внука и протянул:
— Ну-у... Пожалуй, Белле, Рудольфусу и Рабастану Лейстрейнджам, Антонину Долохову... А к чему твой вопрос?
— Я так и думал. А где они сейчас? В Азкабане?
Том настороженно смотрел на юношу, который начал нервно прохаживаться по комнате.
— К чему ты клонишь?
Гарри резко вскинул голову, прищурил глаза, и его губы скривила хищная ухмылка.
— Я думаю пора встряхнуть Магическую Британию! Завтра мы отправляемся в Азкабан! Пора вытащить тех, кому ты можешь доверять. Заодно и Регулуса поищем. К сожалению, я пока не могу установить с замком связь на таком расстоянии. Думаю, что когда я буду на острове, я смогу поговорить с Азкабаном и он нам сам поможет.
Том в шоке смотрел на внука и видел перед собой не пятнадцатилетнего юношу, а молодого мужчину, решительного, хитрого и сильного духом.
— По-моему шляпа ошиблась. Ты не гриффиндорец. — Том широко ухмыльнулся. — Тебе точно в Слизерине надо было учиться.
Гарри посмотрел на деда и расхохотался:
— Ты забываешь. Я же все-таки наследник Слизерина, правда, после тебя. Ну, так что? Ты согласен завтра натянуть котелок Фаджу на одно место и Дамблдора за бороду подергать? С удовольствием посмотрел бы на их лица, когда они узнают, кто именно покинул застенки самой неприступной магической тюрьмы мира. Фадж в постель мочиться будет от страха, боясь, что за ним придут Лейстрендж, а Дамблдор точно клока бороды лишиться. — Гарри в предвкушении потер руки и вскинул хитрющие глаза на деда. — Разработаем план?
Через полчаса четверо темноволосых мужчин и один блондин склонились над картой Азкабана, найденной в библиотеке. Карта хоть и пролежала здесь тысячу лет, отражала истинную архитектуру замка, зачарованная на внесение изменений при его перестройке или реконструкции.
— Вы точно с ума сошли. — Ремус, после лечения выглядевший помолодевшим лет на десять, окинул взглядом маленькое собрание, — Как можно пробраться через эти ворота? — Ремус ткнул пальцем на план первого уровня, где располагались все входы и выходы из замка, включая потайные.
— Ремус, это моя забота. — Гарри, улыбаясь, окинул взглядом оборотня и Малфоя-старшего, которые до сих пор не были в курсе того, кем является Гарри для Азкабана. — Самое трудное для нас — это дементоры, — тут Гарри невольно содрогнулся. Несмотря на то, что во время его заключения эти создания уже не привлекались для охраны Азкабана, он прекрасно помнил и по более ранним встречам, как они на него действовали.
— Вообще-то это безумие, соваться туда. — Люциус задумчиво окинул взглядом их маленькое собрание. — Даже если мы притащим с собой всех Пожирателей, мы не сможем открыть ворота и запоры. А дементоров там может оказаться тысячи. Том, сам подумай, не все Пожиратели могут вызывать Патронуса. К тому же Гарри еще совсем юноша, а вы собираетесь его брать с собой! Я сомневаюсь, что он сможет вызвать полноценного заступника в тех условиях. Это чистой воды безумие! Наш план сырой, не проработан! Так лезть на амбразуру могут только бесшабашные гриффиндорцы.
— Люциус! — Гарри наигранно возмутился. — Я не такой уж и маленький мальчик. И честное слово, у меня есть чем их встретить! Между прочим, трое из нас как раз гриффиндорцы. И вообще, в моем исполнении лучше всего удаются экспромты. С дементорами мы справимся. На счет Патронуса... — Гарри вскинул свою палочку (палочку с пером феникса он закинул в сейф в своей комнате и в поместье деда ей не пользовался) и спокойно сказал:
— Экспекто Патронум! — из его палочки вырвался ослепительно-белый сияющий феникс и величаво проплыл по комнате. Мужчины восхищенно следили за полетом призрачной птицы, пока она не растаяла.
— Это он? — Гарри понял, кого Том имел в виду, задавая этот вопрос, и кивнул. — Потрясающе! — Том впервые, в отличие от его сына, видел Патронуса Гарри. — Кстати, у Дамблдора Патронусом тоже является феникс.
Гарри нахмурился. Это сравнение ему совсем не понравилось.
— Понять бы, почему? У меня-то Патронусы точно определены главными людьми моей жизни, — тихо пробормотал юноша, но Люциус его услышал, и с любопытством посмотрел на юношу. Выспрашивать его он не решался, прекрасно понимая, что если Гарри не захочет ни по чем не расскажет свои тайны. Разумно решив, что рано или поздно он все равно узнает, если не все, то хоть часть тайн, Люциус только сделал отметку про себя на счет высказывания юноши и опять включился в обсуждение плана нападения на Азкабан.
Бурные обсуждения закончились в час ночи в подвале замка, куда Том вызвал своих Пожирателей и сообщил им "радостную новость" о том, что они направляются в Азкабан. Люциус, Ремус и Сириус затерялись среди Пожирателей в зале, скрывшись под масками и плащами, а Гарри, как и в прошлый раз, небрежно облокотился на трон деда. Нагини обернулась кольцами вокруг кресла Тома, положив голову на плечо Гарри.
— Сегодня я обращаюсь к вам, тем, кто сохранил в своих сердцах верность и преданность идеалам чистой крови, тем, кто сохраняет и поддерживает традиции волшебного мира! ("Ага, кичливые вы мои, а полукровке служите!" — саркастично прошептал Гарри на серпентарго). Сегодня вам предстоит благороднейшее дело — спасти из заточения ваших соратников и моих верных поданных, тех, кто долгие годы томился в застенках, не изменив нашим общим ценностям. ("А они рады до смерти дементорам в пасть полезть! Просто вон прыгают от нетерпения! Или просто это кто-то пописать не успел перед выходом?" — комментарии Гарри рассмешили Тома, который посмотрел на подпрыгивающего Пожирателя и с трудом сдержал ухмылку). Столько лет они ждали меня, верили в мое возвращение. И вот я иду за ними. ("Ага, я ужас, летящий на крыльях ночи! Я прыщ на вашей заднице! Я Черный плащ!" — Гарри как раз недавно у Дурслей видел этот диснеевский мультик, и высказывание селезня в плаще и полумаске сейчас пришлось как нельзя кстати. Том, который был не в курсе, о чем речь, сердито зыркнул на Гарри и продолжил свою пафосную речь, изредка комментируемую Гарри на серпентарго.)
Минут через пятнадцать пламенного выступления, Том решил, что все Пожиратели достигли необходимой кондиции и приказал аппарировать на остров, Сириус, Ремус и Люциус аппарировали последними, коротко кивнув Тому и Гарри.
Когда они остались одни, Том повернулся к Гарри и схватил того за ухо:
— Давно надо было это сделать! Не смей подрывать мой авторитет перед моими людьми! Они должны меня бояться! Уважать! А ты что творишь!?
— Ай! Дед! Отпусти! — Маска Гарри слетела с его лица и, весело сверкая в свете факелов, запрыгала по ступенькам помоста, на котором стоял трон. — Больно же!
— Больно?! Мало тебе больно! Если отец не порет, я сам тебя выпорю! — Том был не на шутку рассержен, хотя Гарри видел, что в глубине его глаз затаились смешинки.
