— Полагаю, что среди тех, кто вызывал Судзумию, большинство вообще не заинтересованы в кресле энамэра, — Чилдерман остановился, засунув руки в карманы широких штанов. — Это понял и гегемон Ен Джун, иначе он не связался бы со мной. Канто долгое время шел по своему пути баланса, но теперь пришло время вернуть его в общий поток.
К ним подошел ханаанец.
— Калеб, нам дали три дня сроку до поединка, — Чилдерман забрал у ханаанца мешок с вещами. — Будь добр, спустить на дно и предай Асоке, чтобы "Граф Д" к этому времени был готов к отлету.
— Я видел его здесь пять минут назад, — ответил Калеб. — Он встречался вон в той забегаловке с каким-то сбродом. На вид, правда, воздухолетчики не из бедных, но вели себя как донная шпана, толкающая бочку с ворованной рыбой.
Чилдерман протянул ханаанцу меч и вынул из мешка пояс с револьверами.
— Я минут пять на них смотрел, пока Асока меня не заметил, — продолжил Калеб, пристраивая меч за спиной. — Он виду не подал, что меня узнал, но тут же со своими дружками куда-то слинял.
— Да что б его утукки ночью разодрали! — Далия сжала кулаки. — Ему платят деньги за то, чтобы он летел туда, куда скажут, а не обтяпывал дела со своими друзьями!
— Асока своего не упустит, — согласился Чилдерман. — Но мы все равно не улетаем из Канто сегодня, так что нам вряд ли помешают его левые делишки.
Утро выдалось ясным и безоблачным. Два дня до этого небо бороздили стаи туч, а сильный западный ветер мешал дирижаблям нормально швартоваться. Почти все в Канто были уверены, что атмосферный щит вот-вот будет опущен и на ковчег обрушится шторм, но циклон ушел южнее и забрал с собой всю непогоду.
Слухи о новой схватке энамэра с претендентом распространились по городу моментально. Уже вечером того же дня старик Фукумати сообщил своим гостям по секрету, что вновь нашелся безумец, вызвавший Судзумию на бой. Исход поединка у владельца гостиницы не вызывал сомнений.
Вокруг арены собралось несколько тысяч зевак. Тот там, то здесь среди людей торчали тупые бамбуковые копья — во избежание беспорядков толпу разделяли цепочки дружинников.
Чилдерман с мечом Калеба явился за несколько минут до назначенного времени, в то время как Судзумия уже занимал свое место на песке больше часа, предаваясь медитации. За ним полукругом сидели члены городского совета, призванные следить за соблюдением честности поединка.
Поклонившись Судзумии, Чилдерман сбросил куртку и рубашку, оставшись в широких брюках и ботинках. Бледность его кожи вызвала волну изумленных перешептываний среди зрителей.
Сняв с пояса меч, пастырь опустился на колени и устремил взгляд на Судзумию. Прошло минут десять, пока энамэр Канто не привел свой дух в готовность к сражению. Все это время Чилдерман, неподвижный как статуя, не отрывал взгляда от соперника.
Открыв глаза, Судзумия встал, поднял меч и отряхнул песок с колен. Он поклонился Чилдерману, сделал несколько шагов вперед и положил ладонь на рукоять меча. Чилдерман оказался на ногах одним рывком и мгновенно занял свое место напротив Судзумии.
Волнения в толпе прекратились. Все замерли в ожидании молниеносной развязки. И хотя в победе энамэра никто не сомневался, его противник вызывал невольный интерес.
Солнце уже светило достаточно ярко, и воздух под куполом прогревался все быстрей. Прямые солнечные лучи омывали обоих соперников и большинство зрителей, разом покрывшихся бисеринами пота. Его сверкающие капли оставили тонкие дорожки на лице и спине Судзумии, в то время как бледная кожа пастыря оставалась сухой. Лицо энамэра Канто уже не выражало безмятежность, как во время медитации, он был полностью сосредоточен на противнике. В голове Судзумии работала самая совершенная во Вселенной вычислительная машина, просчитывая все возможные варианты движения противника и реакцию на них. Чилдерман, с лица которого не сходило насмешливое выражение, стоял в расслабленной позе, мало подходящей для быстрого извлечения меча из ножен. И если энамэр смотрел как бы сквозь него, то взгляд пастыря был неотрывно устремлен на лицо самого Судзумии.
Так прошло пять минут.
Потом еще пять.
Собравшиеся поглазеть на поединок зеваки вновь начали перешептываться. Никогда раньше противостояние не затягивалось больше чем на две-три минуты. Обычно нервы одного из соперников не выдерживали первыми и следовал едва заметный глазу обмен ударами, после которого с арены выносили рассеченное до костей тело проигравшего. Но сегодня что-то шло не так. Иногородний наглец, похоже, вообще не собирался извлекать свой клинок из ножен, и это сбивало с толку Судзумию, который всегда верно вычислял момент, в который соперник хватался за меч.
Но Чилдермана расчеты энамэра нисколько не волновали. Он стоял, широко расставив ноги, и разглядывал его, не переставая улыбаться.
— Что он, Энлиль его забери, делает? — не выдержав затянувшегося противостояния, спросила Далия у Калеба. — Они до вечера будет в гляделки играть?
— Понятия не имею, — Калеб и сам выглядел удивленным. — Но мне все больше кажется, что пастырь вообще не собирается сегодня доставать меч из ножен. Хотя он уже мог раз десять ударить Судзумию...
Гул голосов в толпе зрителей становился все громче.
Судзумия моргнул, стряхивая с ресниц капли пота. Обычно на этот трюк покупались, хотя на самом деле он ни на мгновение не терял контроля над обстановкой на арене.
Чилдерман проигнорировал уловку Судзумии и не тронулся с места.
Извлекать меч из ножен первым он точно не собирался. И тогда Судзумия решился — ведь до этого дня в схватках иайдзюцу ему не было равных. Он старался никогда не наносить удар первым, давая противнику шанс отступить, но сегодня ему не оставили выбора.
Его движение могла отследить разве что скоростная камера, снимавшая неимоверное количество кадров в крошечный момент времени. А взмах руки Судзумии и удар меча не заняли и секунды. Толпа успела только уловить размазанное по воздуху сверкание стали, завершившееся звонким звуком — как будто лопнула туго натянутая ткань.
В следующее мгновение глазам зрителей предстала картина, зародившая внутри их легких набирающий силу радостный крик. Чилдерман даже не успел достать меч, а клинок Судзумии вошел в его тело наискось от шеи до позвоночника.
У Далии от увиденного перехватило дыхание и из горла вырвался жуткий хрип.
Но первые ряды уже заметили выражение ужаса в глазах энамэра, и крик заглох не родившись. Выпустив из рук меч, Судзумия отступил, и лицо его стремительно заливала смертельная бледность.
Только теперь самые внимательные увидели, что на теле соперника Судзумии не выступило ни капли крови. Не прекращая ухмыляться, Чилдерман встряхнул плечом, и меч энамэра выскользнул из раны, от которой не осталось и следа. Глухо звякнув, клинок ударился о песок. Идеально чистое лезвие сверкало на солнце.
— Теперь, господин энамэр, моя очередь, вам не кажется? — Чилдерман сжал рукоять меча.
Толпа взорвалась криками, которые сложно было расценить как дружелюбные. В основном они состояли из проклятий в адрес Чилдермана и упоминания его родства с разного рода демонами. Кое-кто даже вскочил на ноги и схватился за оружие. Ошалевшие от происходящего на арене дружинники даже не попытались остановить их.
— Тихо! — вдруг рявкнул Судзумия. — Поединок еще не окончен!
Прозвучавшие слова ударили по крикунам как хлыст. Волнение разом улеглось, хотя многие остались стоять на ногах.
— У него еще осталось право на удар!
Меч Чилдермана не показался из ножен даже на миллиметр.
По толпе вновь побежала волна перешептываний, периодически взрывающаяся отдельными выкриками.
Чилдерман распустил шнуры, удерживающие меч на поясе и снял его.
Держа оружие в руках, он подошел к Судзумии.
— Возьмите, — Чилдерман протянул энамэру вложенный в ножны меч. — Этот меч будет храниться у вас до того дня, пока я не решу воспользоваться своим правом вынуть его и нанести удар. Но это будет не сегодня.
Не веря своим глазам, Судзумия принял меч и уставился на Чилдермана. Затихшая толпа наблюдала за происходящим в полном недоумении.
— Меня зовут пастырь Чилдерман, — Чилдерман вынул из-за пояса печать Турангалилы и поднял ее над головой. — С сегодняшнего дня жизнь этого человека принадлежит ордену Турангалилы.
При этих словах тело Судзумии дернулось, словно через него пропустили разряд тока.
— Поэтому, энамэр, вы больше не можете принять ни одного вызова, — Чилдерман обвел толпу взглядом исподлобья и убедился, что его выступление возымело эффект. — Если ваша жизнь будет отнята в поединке другим воином, вы обесчестите себя навек, и все присутствующие будут тому свидетелями. Равно как я лично предупреждаю каждого, кто поднимет руку на энамэра Канто — будет иметь дело с орденом.
Чилдерман повернулся к Судзумии, все еще бледному, но восстановившему контроль над чувствами.
— Вы меня хорошо поняли, господин Судзумия?
— Я все понял, пастырь, — Судзумия опустил глаза, не выдержав взгляда Чилдермана. — Меч всегда будет здесь. Я буду ждать вашего возвращения.
— Прекрасно. Вам дан удивительный по меркам этого мира дар, — Чилдерман коснулся указательным пальцем лба Судзумии, с трудом удержавшегося от того, чтобы отшатнуться. — Используйте его с умом и помните, что бессмертных не бывает! Почти. А потому упаси вас Мами еще хоть раз ухватиться за меч, чтобы решить городские проблемы...
Оборвав фразу посередине, Чилдерман развернулся и зашагал к Далии и Калебу.
— Извини, Калеб, твой меч, похоже, пока побудет здесь, — он взял у ханаанца из рук рубашку. — Когда мы будем в Северных Водах, я позволю тебе выбрать там любой из их мечей взамен этого.
Чилдерман застегнул пуговицы на рубашке и набросил на плечи куртку.
— А вы чего уставились?! — рявкнул он на остолбеневших жителей Канто, пялящихся на него во все глаза. — Идите работать! Или кто-то желает вызвать меня на поединок?
Пространство вокруг него разом опустело.
Красные деревянные опоры тории медленно проплыли мимо "Графа Д" и скрылись за гоферовыми плитами обшивки ковчега. Команда цеппелина засуетилась, втаскивая на борт причальные канаты и крючья. В отличие от дня, когда дирижабль прибыл в Канто, к моменту его отлета на борт не рискнул явиться ни один портовый чиновник. Что бы ни планировал провернуть, прикрываясь грозной тенью ордена Турангалилы, капитан Асока, он вряд ли упустил такой шанс.
По просьбе Чилдермана, переоблачившегося в свой обычный черный наряд, на палубу вынесли шезлонг, в котором тот и устроился с кувшином ледяного рисового вина, прихваченного по дороге в порт. До хозяина лавки слухи о событиях на арене еще не дошли, и он даже попытался надуть Чилдермана на пару каури. К вящему удивлению Далии, Чилдерман не обратил на это ни малейшего внимания. Да и вообще, стоило им покинуть арену, как из него словно выпустили воздух — он резко сбавил шаг и всю дорогу до порта казался каким-то сонным.
— Вы все довольно ловко здесь устроили, — Далия устроилась рядом с разлегшимся в шезлонге Чилдерманом. — С одной стороны, Судзумия и шагу больше не сделает, не подумав о последствиях, — полагаю, меч Калеба будет висеть у него на самом видном месте. С другой стороны, сильно сомневаюсь, что найдется дурак, способный покуситься на то, что принадлежит ордену Турангалилы. Ну, на жизнь Судзумии, к примеру...
— Я всегда вам говорил, что вы крайне сообразительны, — голос Чилдермана прозвучал довольно вяло.
Он поднял кувшин и отхлебнул из него вина. Мимо пробежали несколько человек из команды с бухтами канатов на плечах. Вслед за этим двигатель "Графа Д" взвыл, набирая обороты. Черный купол Канто за бортом вздрогнул вместе с горизонтом и стал уплывать в сторону. Дирижабль ложился на курс в Северные Воды.
— Вы себя неважно чувствуете? — Далия всмотрелась в бледное лицо пастыря.
Глаза у ее спутника явно слипались.
— Такие удары, как у Судзумии, не проходят даром даже для меня, — Чилдерман поворочался с боку на бок, устраиваясь поудобней. — Поэтому обычно я стараюсь делать так, чтобы в меня не втыкали метр-другой отличной допотопной стали.
Он наконец пристроился как хотел и затих.
— А знаете, что мне интересно? Если вы не сможете вернуться, кто-нибудь другой из ордена Турангалилы имеет право воспользоваться мечом?
Вопрос Далия задала скорее для себя и не ожидала услышать ответ от вымотанного пастыря. Но после некоторой паузы тот все-таки заговорил.
— Крайне маловероятно. Хотя бы потому, что никакого ордена не существует. Я и есть весь этот орден, — Чилдерман зевнул. — А теперь не мешайте мне — я собираюсь как следует выспаться.
008. Terra Ultima
— Неужели этот жуткий ковчег на самом деле напоминает вам города до Потопа?
Покачивающийся купол Еренбурга отдалялся от "Графа Д", подгоняемого попутным ветром. По сторонам от купола вились струи дыма от сталеплавильных печей, а под городским дном непрерывно сновали вверх-вниз гроздья решетчатых шаров. Поднимающиеся шары заполняли колонии диатомей, аккумулировавших металлы, растворенные в морской воде, — единственный известный способ добычи железа в постпотопном мире. Особенно много солей содержалось в арктических водах, а потому ковчеги вроде Еренбурга неплохо жили за счет их переработки.
— Не сами города, — Чилдерман провожал взглядом Еренбург, опершись на фальшборт. — Все промышленные предприятия тогда уже были вынесены либо на орбиту Земли, либо в специальные промзоны. Но кое-где на планете можно было встретить подобное зрелище. Правда, людей там почти не было, одни машины.
Пастырь повернулся к Далии.
— Даже не знаю, как вам это объяснить... Население концентрировалось в нескольких мегаполисах, каждый из которых занимал площадь какой-нибудь Франции. Остальные земли отводили либо под сельское хозяйство, либо под производство. Представьте себе обнесенную оградой равнину, в которой на сотни километров ни следа присутствия человека и лишь где-то в центре стоит здоровенный автоматический завод...
— Я видела сушу на картинках в книгах, но мне до сих пор сложно представить, как это было на самом деле, — пожала плечами Далия. — Впрочем, если на Земле было полно таких чадящих штук, как Еренбург, особо жалеть о том, что они потонули, не стоит.
— На самом деле, они занимали небольшой процент поверхности.
— Которая все равно теперь под водой.
— Вообще-то, кое-что вода оставила.
— Да ну. И что же это?
— Например, она не покрыла часть горных вершин.
— Э-э... Вершины — это что?
— Самые высокие точки суши, практически непригодные к обитанию. Над обычной сушей они поднимались на несколько километров.
— Хорошо, глупо спорить с че... — Далия запнулась — С человеком, который лично видел Потоп. Но куда тогда они делись сейчас?
На мостик поднялся хмурый и невыспавшийся капитан Асока. Он не перечил указаниям Чилдермана, направлявшего "Графа Д" в область туманов, но в глазах у него читалось явное недоверие к действиям пастыря.
