Подойдя к парапету, Димка взглянул на высокую, с цоколем и столбами ограду из черной железной решетки, на ореолы невидимых сверху уличных фонарей, словно облачка света, парившие в пыльном воздухе, на полупрозрачный сумрак под кронами парка напротив, как бы наполненный коричневатым светящимся туманом... потом перевел взгляд дальше. На западе застыло дымно-багровое, тревожное, перистое зарево заката. У его основания чернел зубчатый гребень далеких гор. На востоке едва ли не в зенит поднимался тускло отблескивающий монолит скалы, словно невероятно огромная застывшая волна...
Вдруг справа, где-то за крышами, сверкнула злая электрическая вспышка — и всего через секунду до Димки долетел приглушенный расстоянием треск. Стоявший рядом Пао вздрогнул.
— Кого-то убили, только что, — тревожно сказал он.
Димка тоже вздрогнул — от мысли, что Вадим сейчас всего в трех или четырех сотнях метров от него. Он вдруг понял, понял совершенно точно, что их переезд был напрасной затеей. Вадим придёт за ним уже этой ночью, и никакие замки и ограды не остановят его...
Взгляд мальчишки упал на стоявшую на крыше небольшую теплицу, — и в его голову пришла некая идея... рискованная, но, как чувствовал Димка, единственно правильная. Он повернулся к Пао.
— Сегодня я буду спать здесь.
* * *
...Димка стоял на мощеной гранитом широкой улице между неправдоподобно громадными каменными зданиями сложной и мрачной архитектуры. Здесь было темно. Тьму рассеивала лишь огромная голубая луна, раз в десять больше естественного земного размера. Небо в её свете было мутно-голубоватым, темным и беззвездным. В этом странном полумраке вокруг двигалось множество людей — обнаженные мальчишки и девчонки с самыми разными оттенками кожи и волос, но все красивые и хорошо сложенные. Сам Димка словно плыл куда-то, чувствуя себя свежим, чистым и легким. Он тоже был обнажен, но не чувствовал холода. Напротив, прохладный воздух мягко ласкал всё его нагое сейчас тело...
Одна из девчонок подошла к нему — красивая, словно песня, с пушистыми пепельными волосами до бедер.
— Где я? — растерянно спросил Димка.
— В Воглеа, мире мистического сладострастия, — ответила девчонка. — Здесь мы остаемся навсегда — мы бессмертны, и всё наше время мы посвящаем услаждению наших тел и отдыху от него. Я стану твоим учителем — на время. Тебе предстоит узнать очень многое о любви. И ты будешь наслаждаться ей вечно, — она вдруг протянула к нему руку.
От нежного прикосновения её пальцев к животу у мальчишки вдруг появилось удивительное ощущение в нём — и...
* * *
Димка не сразу понял, что его разбудило — не звук, не было тут никакого звука... Просто острое, как нож, ощущение опасности. Мальчишка рывком сел, но не сразу понял, где это он. Стены и потолок оказались стеклянные, в металлических переплетах. Их затеняли ряды каких-то растений с большими глянцевыми листьями и сочными белыми цветами, словно сделанными из крема. Спал он между них, на какой-то раскладушке. Сквозь переплеты стен и листья уже пробивалось сияние рассвета...
Цапнув лежавший у постели автомат, Димка вышел на крышу. Воздух здесь был теплым и влажным, ветер — едва ощутимым. Никого больше здесь не оказалось. Он не слышал ни звука, только в воздухе висел слабый, низкий гул, исходивший словно бы из всего окружающего пространства — далекий гул прибоя, отражавшийся от скал...
Димка недовольно помотал головой, злой от того, что его сон прервался, — он проснулся в самый интересный момент... и тут он ощутил, что ему смотрят в спину.
* * *
Димка рывком развернулся на пятке — и замер. Вадим стоял у выхода на крышу, всего шагах в пяти за ним, с уже занесенным для броска копьём. Он был босой, в какой-то невообразимой драной хламиде, лохмотья которой шевелились на ветру, словно живые. Волосы у него были дико встрепаны, в глазах вполне безумное выражение...
Димка вскинул автомат к плечу, но нажать на спуск всё же не решился. Пусть Вадим и был психом, но его невероятное упрямство всё же внушало уважение...
— Брось копьё и убирайся, — тихо сказал он. — У тебя всё равно нет никаких шансов. Если ты дернешься — я тебя убью. И не буду сожалеть об этом. Ты убийца.
— Если ты убьешь убийцу — количество убийц в мире не уменьшится! — выплюнул Вадим.
— А если убью сотню — их станет на девяносто девять меньше, — спокойно сказал Димка.
— О да. Жри людоедов! — Мускулы Вадима напряглись. Димка понял, что сейчас он бросит копьё... и нажал спуск.
* * *
В лицо ему ударил ослепительный свет и треск — словно перед ним разорвалась бомба. Мальчишка зажмурился... потом осторожно приподнял ресницы. Перед ним ничего не было. Даже копья — Вадим как-то утянул его с собой, хотя Димка не думал, что такое вообще возможно...
* * *
Мальчишка замер, опустив оружие, не вполне уверенный, что всё это было на самом деле... но устроенный им фейерверк, конечно, не остался незамеченным. Снизу донесся нарастающий шум, потом на крышу повалил едва одетый народ, вооруженный чем попало, — верно, не один Димка ждал сегодня ночью незваного гостя...
— Что случилось? — наконец спросил Юрка, сжимая в руках нечто вроде ножки от стула.
Димка взглянул на автомат — в нем не осталось ни одного патрона — и бросил бесполезное оружие на крышу.
— С Вадимом всё, — просто сказал он. — И мы должны закончить наши дела до того, как он сюда вернется.
Глава девятая:
отказ волшебника
Чтоб стало сегодня прекрасным,
Отцы потрудились вчера.
И нам, ради светлого завтра,
Учиться, ребята, пора!
Вчера, сегодня, завтра -
Всегда продвигаться вперёд!
Песню пионерскую
Время не прервёт!
Сегодня пылает Зарница ,
Вчерашних побед не забыть.
А завтра - родные границы
Страна нам доверит хранить!
Вчера октябрятами стали,
Сегодня нас галстук повёл.
А завтра, друзья, как мечтали,
Мы будем вступать в комсомол!
Музыка: Олег Хромушин. Слова: Михаил Садовский.
Пятью днями позже Димка стоял перед зеркалом, с сомнением глядя на себя — сейчас на нем был лишь кусок синего шелка, повязанный вокруг бедер, и его волосы росли без присмотра так долго, что он просто не мог смотреть на себя в зеркало, не краснея! Казалось, что перед ним какая-то девчонка — но стричься Димке тоже почему-то не хотелось...
Впрочем, эти мысли занимали его очень недолго — как-никак, начинался новый день, и он обещал быть замечательным. Вместе с друзьями, тоже одетыми лишь в сандалии и парео, он вышел на платформу, и она с грохотом тронулась. В лицо ему ударил сильный, жаркий ветер, пахнущий пылью, нагретой солнцем зеленью, морем, и ещё миллионом разных вещей — и мальчишке невольно захотелось взлететь...
* * *
В этот раз всё казалось совершенно обычным. Суматоха, вызванная визитом Вадима, давно улеглась. Так что, несмотря на вполне реальную опасность прорыва жаждущих мести собакинов — их вокруг собралось уже очень много — в городе шла обычная сонная жизнь. Им встретилась лишь пара темно-золотых от загара девчонок — черноглазых и гибких. Одеты они были лишь в купальники. Очевидно, они вполне разделяли их взгляды на этот удивительный день...
Димка проводил их взглядом и вздохнул. Постепенно он начал привыкать к странной здешней жизни. Познакомился со многими здешними ребятами, побывал у них в гостях. После победы над Вадимом он стал чем-то вроде здешнего героя — и это тоже было здорово...
* * *
В этот раз они пошли в Мау-Най — одно из самых больших зданий в городе, громаднейший восьмиэтажный дом с перегородками на роликах. Их можно было двигать и делать какую хочешь планировку. Хоть замуроваться нафиг от соседей и так сидеть в гордом одиночестве...
Сейчас, впрочем, Димка не искал встреч с его обитателями. Всего через десять минут он, вместе с Сашкой, сидел в легком кресле у стола, уставленного различными вкусностями. Стол помещался на верхней площадке венчавшей здание решетчатой башни высотой метров в тридцать, а если добавить высоту и самой Мау-Най — то и все пятьдесят...
Отсюда, с самой высокой точки города, открывался роскошный вид на степь, но других желающих лезть сюда, чтобы полюбоваться пейзажем, не нашлось, и они были тут совершенно одни. Это Димке тоже очень нравилось. Он с наслаждением потянулся и вытянул ноги, глядя на залитую солнцем равнину, по которой ветер гнал травяные волны. Всё было замечательно — но краем глаза он заметил, что физия Сашки стала вдруг какой-то непривычно хмурой.
— Что с тобой? — лениво спросил он. — Живот схватило?
— Нет, — Сашка диковато взглянул на него. — Димк, я тебя не узнаю...
— Подстричься надо, — буркнул Димка, стараясь пригладить свои лохмы. — А то на девчонку стал похож.
— Ты на придурков здешних стал похож, — хмуро сказал Сашка. — А они в самом деле придурки. Настоящие. Знаешь, тут я понял, что злейший враг человека — это полное счастье. Когда оно приходит, желания исчезают, ибо счастливому ничего уже не нужно. Отсутствие желаний усыпляет ум. Ум, что донимал до сих пор своей назойливостью, и в общем-то неприятными мыслями — надо, дай, хочу... И он постепенно отмирает. Зачем о чём-то думать, когда ты счастлив? И ты не заметишь, как над тобой начнут жужжать мухи.
Димка не менее хмуро взглянул на друга. Правду говоря, он сперва разозлился на Сашку, но тут же понял, что тот кругом прав. Что он сделал за эти пять дней? Ничего. Только ходил по гостям, жрал и купался в лучах славы...
— А, черт! — он отодвинул кресло и поднялся. — Надо Вайми наконец отыскать, он же обещал всё тут разведать...
* * *
Но найти Вайми оказалось нелегко. В Вэруо его не оказалось: что-то у него вдруг не заладилось с местными, и он гордо удалился, не сказав куда. На миг Димка растерялся, не представляя, где искать эту неуловимую личность... потом вспомнил про Маал-Нау. В ней обитал Фао, его друг, и он-то наверно это знал...
* * *
Димка бодро отправился в Маал-Нау — но дошел лишь до железных ворот в окружающей её стене. Разумеется, запертых. Калитка тоже оказалась заперта. Никакого звонка поблизости не наблюдалось, и Димка начал лупить кулаком по гулкому железу. Довольно долго ему никто не отвечал, но молчание обитателей здания лишь придавало ему злости, и он молотил всё усерднее. Наконец, лязгнул засов и калитка со скрипом приоткрылась. В ней показалась недовольная физия охранника.
— Ну? Чего тебе? — не слишком дружелюбно спросил он.
— Вайми здесь? — Димка тоже решил не тратить время на глупые любезности.
Охранник скривился. Было видно, что ему до смерти хочется послать незваного гостя подальше и захлопнуть перед ним калитку... но послать героя города он всё же не решился.
— Здесь, — наконец буркнул он и отступил, освобождая мальчишке дорогу. — Пошли.
* * *
Охранник провел Димку в холл и оставил там, должно быть отправившись на поиски Вайми. Димка нетерпеливо мерил шагами безлюдное помещение, с каждой минутой чувствуя всё большее желание плюнуть на всё и уйти. Но второй раз его сюда уже вряд ли бы впустили, так что оставалось только ждать. Наконец, Вайми соизволил появиться. На нем было то же бело-синее парео, что и на Димке. Черная, как ночь, грива спутанных крупными кольцами, лохматых волос падала ему на спину, тяжелая от множества вплетённых в неё нитей радужных и темно-синих бус с множества серебряных колокольчиков. Точно такие же бусы оказались намотаны на его запястья, щиколотки, шею и даже на талию! Но больше всего Димку поразили колокольчики — они издавали тонкий путаный звон каждый раз, когда Вайми крутил головой. Димка изо всех сил постарался представить, как бедный юнош мыл голову со всем этим барахлом — разве что всю эту радость он каждый раз выплетает и потом заплетает обратно. А вот со звоном в ухах что делать?..
Вайми явно был настроен решительно — едва появившись, он схватил Димку за руку и потащил куда-то вбок, к каким-то раздвижным дверям из зеркального стекла. Миновав их, они попали в просторное Т-образное помещение, залитое ярким желтым светом, тоже совершенно пустое. Полы тут были из мрамора, до потолков — добрых метров шесть. Между кофейного цвета панелями облицованных деревом стен зияли ниши громадных витрин. В них на литых стеклянных полках стояли огромные роскошные вазы из золота и хрусталя, а в боковинах основания Т — оно вело к очередной лестнице — Димка увидел две фантастических многослойных конструкций из полупрозрачного стекла. Подсвеченные изнутри множеством разноцветных ламп, они походили сразу на башни и на цветы, высотой метра по четыре. Мальчишка замер перед одной из них, удивленно приоткрыв рот — невероятная красота многоцветного застывшего сияния будоражила душу, вызывая непонятную, совершенно необъяснимую тоску по какому-то высшему, нездешнему миру...
— Димка, болван, кончай пялиться! — Вайми рванул его за руку.
Мальчишка быстро повернулся к нему. Вайми сейчас был явно зол — и он сам тоже.
— Ну? Какие успехи? — резко спросил он.
— Никаких, — Вайми хмуро смотрел на него. — По твоей вине, кстати.
— По моей?! — Димка задохнулся от возмущения.
— А кто пистолет у Фао спер? Теперь он очень зол на вас — и на меня тоже. А без его помощи я ничего не могу сделать. Я тут теперь такой же простой житель, как и ты. Раньше всё было иначе — но то раньше, и прошлое не вернуть. Я сам отказался от... а, уже и неважно.
— Не знаю я ни про какой пистолет! — разозлился Димка.
— Всё равно, это кто-то из ваших, больше тут некому, — Вайми вздохнул.
— А может Файму. Она вообще гребет всё, что не приколочено.
— Может. Но Фао думает всё же на вас. Почему-то.
— И пёс с ним. Как нам к Надиру попасть?
— Никак. Постоянной охраны там давно нет. Но нужны ключи от дверей туда. Они у Истирры, командора Защитников и главного Хранителя. Где они — знает только он сам.
— Весело, — Димка задумался. — А где он сам живет?
— Во дворце Хранителей, конечно. Вместе с другими.
— Ещё веселее. Но Фао-то тут при чем?
— Он тоже Хранитель, причем старший. Во дворец может ходить запросто. И мог бы помочь решить этот вопрос. Но не захочет. Теперь. Хорошо ещё, что я не успел ничего ему рассказать. Иначе всё уже кончилось бы.
— Ясно, — Димка задумался. Он уже понимал, что стащив пистолет у Фао Сашка свалял преизрядного дурака... но злиться на него не получалось. Всё равно, Фао он не доверял ни на грош. Да и другим местным тоже. — Предложения какие? Должен же быть второй комплект ключей, а скорее, даже два. Очень уж важное место. И вряд ли они все хранятся в одном месте и у одного человека. Это даже по местным меркам совсем идиотизмом было бы.
Вайми задумался.
— У Истирры есть заместитель, Ахело. Он живет прямо здесь, в Маал-Нау. Мы могли бы попробовать заглянуть к нему в гости... без его ведома, но, сам понимаешь, дело это страшно рискованное. Если нас у него заметут, то наверняка вышвырнут из города. Причем самым простым и верным способом — тюкнув топориком по черепу. Хранители, конечно, хранят город и всех его обитателей, но тот, кто восстает против своих благодетелей, должен умереть. Хотя бы здесь.
