Следующим вечером Скайуокер вошел в отсек, где размещался десантный полк. Остановил первого попавшегося в коридоре человека.
— Сержант! Старшего лейтенанта Гранци ко мне.
Мыслительный процесс в голове сержанта шел поэтапно. С недоверием приглядеться к летной форме и отсутствию погон — одна секунда. Присмотреться к лицу человека-без-погон — еще одна секунда. Узнать в человеке-без-погон командира корабля, в прошлом капитана третьего ранга А. Скайуокера и вскинуть руку, отдавая честь — астрономически малая доля секунды.
— Есть, сэр!
Гранци явился через минуту, на ходу приглаживая встрепанные волосы — в отличие от флотских, десантники на корабле ходили без головных уборов.
— Старший лейтенант Гранци по вашему приказанию прибыл.
— Пошли, поговорить надо, — только и сказал Скайуокер. Как и раньше, давая понять, что уставом можно пренебречь. На некоторое время. — Желательно не в компании всего батальона.
Они вышли в другой коридор.
— Можно вон на тот склад завернуть. Если ты вместе с погонами не забыл допуск первого уровня, — сказал Гранци.
— Не забыл.
Анакин прижал к замку карту допуска.
— Здесь что? Аккумуляторы?
— Да, запасные для бластеров. И куча другой полезной фигни.
— Ага, — Скайуокер с минуту разглядывал помещение. Затем вернулся к старшему лейтенанту. — Ну и как тебе командовать штрафниками?
— Пока никак.
— Почему?
— Я так цацкаться не договаривался: в столовую их водить, смотреть, чтоб никто не задерживался ни на секунду. Я им что, нянька? Шрогль еще сказал, что нашим с ними общаться нельзя. Вредное влияние и все такое. Что за хрень — я их должен вести по коридору, когда там никого нет? А на боевых? А при посадке на баржу? Я тоже буду оглядываться, нет ли кого поблизости?
— Откуда такие распоряжения?
— Приказ Совета Безопасности по штрафным ротам.
— Ты его сам читал? Там точно такое написано?
— Да нет. Шрогль объяснил.
— Это бред.
— Может, и бред.
— Тогда лучше скажи, Алб Берильон в твоем взводе?
— Да.
— Что он из себя представляет?
— Ситх его знает. Он же бывший пилот, да? Нормальный парень, только мрачный очень. Весь в себе. Вот Птойя на неделе как-то потоптался по его карьере и званиям, за что и огреб.
— И где сейчас этот Берильон?
— Там же где и все, в стрелковом зале.
— Ты что, их одних оставил? Вот придет Шрогль или еще кто.
— И я скажу, что меня срочно вызвал командир корабля, — Гранци ухмыльнулся. — Шрогля я здесь, кстати, вообще не видел. Он меня вызвал в штаб один раз, и все. А штрафников я оставил Шусу и...
— Ясно, — прервал его Анакин, незаметно поглядев на часы. — Слушай, вызови мне этого Берильона. Только не надо ему ничего объяснять. Просто приведи его сюда, — Скайуокер направился к выходу со склада.
— Все понял, командир. Уже бегу.
* * *
— Рядовой штрафной роты Алб Берильон по вашему приказанию прибыл.
— Вольно.
Стоявший перед Скайуокером человек был его ровесником. Высокий, светловолосый, внешне Берильон напоминал самого Анакина. Если бы не акцент, который заставлял пилота смягчать согласные и выдавал его чандрильское происхождение, их можно было бы принять за братьев.
— У меня к вам пара вопросов, — сказал Скайуокер.
Берильон двинулся вслед за ним. На выходе из расположения полка пилот спросил:
— Прошу извинить, сэр, а куда мы идем?
— В ангар.
— В тот, где посадочные баржи?
— Нет, в ангар номер один. Где истребители.
— Сэр, я вообще-то не имею права...
— Имеете, — Скайуокер крутанул в пальцах карту с допуском. — Сейчас можно без "сэров".
— Но вы комэск?
— На данный момент я пилот. И мне нужна ваша консультация.
Минут десять они шли молча. Скайуокер специально выбирал коридоры, где было поменьше народу. В ангаре Анакин коротко кивнул вахтенному — которому заранее отдал все необходимые распоряжения. А после указал Берильону на ряд новеньких машин.
— Вам не приходилось летать на таких?
— "Ксеноны"?
— Они самые. Только у нас они называются AW-170.
— Мне приходилось их сбивать, — Берильон усмехнулся. Он почти вплотную подошел к крайнему истребителю. С минуту рассматривал конструкцию. — Штуки две.
— Их так легко подбить?
— Подбить можно любую машину.
— Когда это случилось?
— Месяц назад.
— Тогда вы еще не были...
— ... в штрафной роте, — Берильон снова усмехнулся, и от этой усмешки по его лицу поползла мрачнейшая тень. — Это был мой последний полет в составе эскадрильи.
— Бой был в космосе или в атмосфере?
— В атмосфере. Сепаратисты нанесли нам на базу визит. Ночью. Нас подняли по тревоге.
— Вы отбили атаку?
— Почти, — хмуро сказал Берильон. — Ангар и склад сгорели, двух наших сбили.
— Значит, машины неплохие?
— Я видел, что они умеют делать. А за штурвалом я не был.
— Тогда прошу, — Скайуокер кивком указал на стоящий рядом истребитель.
— Вы что, серьезно?
В тоне Берильона впервые проявилась какая-то теплота.
— Берите эту машину. Я возьму вторую. Время испытаний — час. Тридцать минут на орбите и тридцать минут в атмосфере.
— Вас понял.
Не говоря более ни слова, Скайуокер шагнул к своей машине.
Первые пять минут полета в голове крутилась навязчивая мысль: а что, если я ошибся? И этот Берильон сейчас — вот буквально сразу после этого виража — попытается сбежать? На "ксенонах" нет гипердрайвов, но он может попробовать высадиться в одном из больших городов на Лоду-2 и затеряться в космопорту. Ничего, я полечу за ним следом. И просто собью до того, как он посадит истребитель. Да, это очень благородно — сначала дать сбежать, потом сбить.
И кончится вся эта моя авантюра весьма неприятной историей.
Но у нас — то есть у меня — на лучшем корабле флота очень мало хороших пилотов-истребителей...
Скайуокер внимательно следил, как Берильон вышел из очередного пике.
...А пилотов такого уровня, как этот — вообще нет. И мне наплевать, за что его упекли в штрафную роту. Хотя это тоже любопытно...
Они изучали новые истребители — прямо в полете. И одновременно следили друг за другом по экранам. Анакин обогнул правый дефлектор в метре от дюрасталевого шара. Берильон последовал его примеру. Потом оба заскользили на минимальном расстоянии от бока "Виктории".
... Посмотрим, сможет ли он сбросить меня с хвоста...
Он специально не стал пользоваться переговорным устройством. Интересно было посмотреть на реакцию другого пилота.
Скайуокер сначала ушел подальше от Виктории. Потом развернул машину и бросил ее на таран. Берильон не сплоховал — ловко увернулся от лобового столкновения.
В переговорном устройстве застыл комок тишины.
Хорошо, подумал Анакин. Об этом способе проверки нервов он когда-то слышал на Кариде. Был там один такой инструктор. Половина юных пилотов испытания не выдерживали — парни раскисали и оглашали эфир испуганными воплями.
Теперь Скайуокер пристроился точно в хвост второго истребителя.
Первые две попытки Берильона скинуть преследователя провалились. Анакин повторял все его виражи, держал одно и то же расстояние до хвоста и если бы он сейчас действительно хотел подбить второго пилота — это удалось бы без проблем. Тогда Берильон пошел на хитрость — выйдя из петли, он бросился к "Виктории". Снова к дефлекторам. Завертелся вокруг шара и вдруг резко ухнул в противоположную сторону.
В прицеле истребителя Скайуокера стало пусто.
... Этот парень мог бы быть комэском вместо Шликсена. Или комэском второй эскадрильи...
— Идем вниз, — сообщил он Берильону.
— Есть!
Через десять минут они вошли в атмосферу. А скоро уже летели над горами.
Где-то тут недалеко вилла Фирцини, вспомнил Анакин. И не то озеро, не то море, которое я видел на мониторе в первый день испытаний.
Берильон вдруг перехватил инициативу. Следующую фигуру — бочку — он выполнил первым, не дожидаясь "приглашения" Скайуокера. Вряд ли стиль Берильона можно было бы назвать бесшабашным — даже в самом трудном его вираже читались осторожность, хладнокровие, точность. И опыт.
Они снизились, проткнули парочку белых облаков. Оценив погодную обстановку, Анакин изменил направление. В запасе было еще как минимум четверть часа, и он нырнул прямо в угрюмую грозовую тучу. Следом за ним полетел Берильон.
Тяжелыми частыми каплями по крыльям и фюзеляжу забарабанил ливень. Синева сменилась вязкой, слепой чернотой. Осуществлять навигацию здесь можно было только как в космосе — по картинке на мониторе бортового компьютера. Давление воздуха постоянно менялось, то подбрасывая машину вверх, то, наоборот, заставляя пилотов покрепче держаться за штурвал.
Совсем недалеко тучу пронзила молния, и на долю секунды все вокруг стало светло. Небо громыхнуло, заглушая звуки двигателя и дежурное повизгивание приборной панели. Словно свирепым рыком кто-то хотел выгнать непрошеных гостей из грозовой обители.
А потом острые носы "Ксенонов" разорвали темное покрывало, и пилоты вырвались навстречу горизонту.
— Возвращаемся, — скомандовал Скайуокер.
Как бы строго Анакин не инструктировал вахтенного — в ангаре их уже ждало несколько любопытных человек, с мониторов следивших за полетами на орбите.
Ладно. Все, что он хотел узнать — он узнал.
— Высокий класс, — с восхищением сказал ему Берильон. — Вы в каком возрасте начали летать?
Скайуокер стянул перчатки.
— В десять.
— А я в одиннадцать. Мой дядя — тоже пилот. Квинт Берильон, не слышали?
— Д-да, — Анакин неловко замялся. О Квинте Берильоне он ничего не знал. — И как вам машина?
— Смотря с чем сравнивать. В эскадрилье у меня был ARC-1100.
— Знаю, — улыбнулся Скайуокер. — Громоздкая штуковина, правда?
— Еще бы! И только два двигателя, — Берильон смешно скривил губы. — У "Ксенона" просто офигенная маневренность.
— И ускорение повыше.
— Да процентов на двадцать! Зато здесь такое дурацкое расположение мониторов.
— Ага.
Берильон помедлил минуту.
— Такими "Ксенонами", — сказал он, — хорошо что-нибудь таранить.
— Двоих ваших сбили тараном?
— Да. А третий двинул прямо на наш ангар. Похоже, что и со складом боеприпасов случилось то же самое.
Анакин не стал скрывать удивления.
— Смертники?
Берильон, казалось, обледенел изнутри. Исчезла вся радость от полета на новой машине, и на Скайуокера смотрел незнакомый человек. Даже говорил он теперь по-другому, со звенящей дюрасталью в голосе.
— Я налетал достаточно часов, чтобы отличать падающий истребитель от истребителя в пике. Но я тоже не сразу понял их тактику. Смертниками из них были только четверо. Еще четверо шли в составе сопроводительной группы — отвлекали на себя наземную артиллерию и нас.
— Если это так, ваш комэск был обязан информировать штаб флота.
— Комэск написал свой рапорт, я свой, — еще жестче сказал Берильон. — И я в рапорте не сваливал вину на наших парней и не писал о том, что они сбили "Ксеноны" прямо над ангаром и над складом.
Скайуокер высказался по-хаттски. Берильон хмыкнул:
— Я не знаю, что это значит. Но, по-моему, — он вдруг снова улыбнулся, — я именно это и сказал комэску. Только на общегале.
Они переглянулись. И рассмеялись.
— Значит, теперь "Ксеноны" против "Ксенонов"? — спросил Берильон.
— У вас есть идеи по тактике такого боя?
— Я подумаю.
— Хорошо. Я сделаю все возможное, чтобы вас поскорее вернули в эскадрилью.
— Это в ваших силах?
В голосе Берильона звучала надежда. И доверие. К человеку, о котором он ничего не знал, и с котором только что испытывал истребители. И первый раз за месяц после трибунала — ржал над идиотом-командиром.
Нет, это не в моих силах, хотел сказать Скайуокер. Вернуть звания и должность штрафнику могут только штабные писаки на Корусканте. Которые начисто проигнорировали рапорт Берильона и тем сыграли на руку противнику — сепаратисты использовали новую тактику в особых случаях и не старались ее рекламировать. Слухи о подразделениях смертников ходили и раньше. Теперь флотская байка стала явью.
Вслух Скайуокер ответил иначе:
— Я постараюсь.
— А вы в каком звании?
— Капитан второго ранга.
— Так вы не в эскадрилье?
— Нет, я не в эскадрилье. — Глядя на удивленного Берильона, Скайуокер решил раскрыть карты. — Я командир этого корабля.
— Корабля?
— "Виктории".
Берильон мгновенно вскинул руку, отдавая честь. Потом кивнул в сторону истребителей.
— Сэр, вам нравится летать?
Скайуокер оглядел ряд новехоньких машин.
— Мне нравится летать, — ответил он и перевел взгляд на другого пилота.— И я должен знать, кого посылаю в атаку.
Вернуться к началу
* * *
— Сэр, ваш шаттл готов к вылету, — доложил адъютант.
— Спасибо, Валлаш, — ответил Цандерс. — Я переговорю с капитаном Скайуокером с глазу на глаз. И сразу направлюсь в ангар.
— Вас понял, сэр.
Как только Валлаш покинул рубку, Цандерс улыбнулся.
— Адъютанты! Ситх побери, Валлаш всегда знает лучше меня, что и когда мне следует делать.
Анакин ответил вежливой улыбкой.
— У вас еще нет таких проблем, Скайуокер?
— Нет, сэр.
— Ничего, все еще только начинается. Вы сейчас, наверно, пренебрегаете общением со своим адъютантом.
— Не пренебрегаю. Но обычно...
— ... вы все делаете сами.
— Сэр, вы командуете флотом, и я не сомневаюсь, что в таком деле нужны помощники.
Цандерс рассмеялся.
— Да, возня с бумажками — это вам не виражи на орбите.
— Как раз насчет виражей...
— Выслушаю с удовольствием. Только давайте выберем другое место для общения.
— Моя каюта подойдет?
— Несомненно.
По коридорам дредноута они шли почти молча, лишь изредка обмениваясь дежурными фразами. Цандерс с интересом рассматривал "Викторию", словно видел ее первый раз в жизни. Пару раз он останавливал молодых техников, спрашивал: ну, парни, как служба? Не озверели командиры?
Скайуокер смотрел на это с удивлением. Разве адмирал не видит, что ему выдают заученные ответы? По пути им встретился Джиллард. Командир артиллерии присутствовал на совещании и с адмиралом уже виделся, и, тем не менее, Цандерс и ему нашел что сказать.
— Вы бы хоть отдохнули. Вид у вас такой сонный, что и мне зевать захотелось.
Анакин открыл дверь.
— Прошу, сэр.
Цандерс огляделся.
— Как у вас тут пусто.
— Почему, сэр?
— Стерильная чистота. У вас что, совсем нет личных вещей?
— Сэр, я просто не раскладываю их на виду.
— Хорошо хоть этот ковер додумались сюда положить.
— Я додумался его не выбрасывать.
— Кошмар! — с деланным возмущением произнес Цандерс. — Какие у нас с вами разные представления об уюте. Я, например, люблю холограммы родных куда-нибудь на стол приткнуть... Интересно-интересно, — продолжал адмирал. — А ведь я о вас ничего не знаю. И никто не знает. Может, вы вообще сепаратистский шпион? Хитро законспирированный, а?
То, о чем говорил Цандерс, полностью устраивало Скайуокера. Он снова вежливо улыбнулся.
