— А с чего ты задаешь такой вопрос? — в голосе брата вдруг проявилось подозрение.
— Я таких, как она, раньше не встречал. Хорошая девушка.
— Но не для тебя! — отрезал Алесс. — Если у тебя появились какие-либо мысли по поводу Веренки, выкинь их из головы. Я слишком хорошо тебя знаю!
— Да ты чего? — в голосе оборотня послышалась обида. — Она же твоя сестра! Сам же просил за ней присмотреть, чтобы не влипла в неприятности.
— Если узнаю, что ты за ней увиваешься, прибью на месте. Учти, я не шучу.
— У меня даже в мыслях не было за ней ухаживать.
— То-то же, — и братец хлопнул приятеля по спине. — Ладно, пора возвращаться, а то Веренка заметит наше отсутствие.
Не желая показываться им на глаза, я рванула в сторону аптеки, задыхаясь от обиды. На глаза наворачивались слезы. Пару раз я едва не упала, пока добралась до родного крыльца.
— Уже вернулась, внучка? — приветствовала бабушка. Она еще не ложилась спать, видимо, решив дождаться нашего возвращения. — Ну, рассказывай, из-за чего переполох?
Не отвечая, я скинула с себя на пол курточку и подошла к ведру. Зачерпнув ковшиком воды, я с жадностью стала пить, чтобы хоть немного успокоиться.
— Верена, что случилось? — тревожно спросила старушка, заметив мое состояние. — Тебя кто-то обидел?
— Нет, все в порядке, — попыталась я ее успокоить.
— Так уж и все! — покачала она головой. — Рассказывай.
Она похлопала по лавке, приглашая присесть рядом. Я покорно выполнила ее требование. Она обняла меня, укрыв одним концом шали и прижимая к груди. Я уткнулась в ее плечо и сразу почувствовала себя защищенной от всех бед, пока она рядом.
Я и забыла, что бабушка читает меня, как открытую книгу!
Шмыгнув носом пару раз, я не выдержалась и позорно разревелась. Бабушка что-то шептала, успокаивая меня. Сквозь слезы, я рассказала ей подслушанный разговор.
— Дуреха, — сказала она, вытирая ладонью мои слезы. — Нашла из-за чего плакать. Скажи, что ты нашла обидного?
Я задумалась:
— Алесс приставил оборотня за мной приглядывать. Можно подумать, что я — маленький ребенок, за которым нужен глаз да глаз.
— Брат о тебе заботится, уж как себе это представляет, — тут же нашлось возражение.
Я задумалась.
— Он запретил Вульфу за мной ухаживать.
— А тебе очень хотелось, чтобы это было именно так?
— Ну, не так, чтобы очень, — слегка покраснела я. Бабушка понимающе улыбнулась. — А почему бы и нет? Чем я хуже других, что за мной уже поухаживать нельзя, — я с возмущением посмотрела на смеющуюся старушку.
Тут раздался звук закрываемой двери, и вопрос Алесса:
— Веренка, ты дома?!
Я подобрала с пола куртку и, придав лицу спокойное выражение, прошмыгнула мимо входящего парня.
— Эй, — он попробовал поймать меня за руку, но я увернулась. — Чего меня не дождалась? Пошли бы домой вместе.
Но, не дождавшись ответа, посмотрел на веселящуюся старушку.
— Что это с ней? — услышала я, вешая на вешалку одежду.
— Не обращай внимания, просто у твоей сестры сегодня тяжелый день.
Утро следующего дня выдалось на редкость отвратительное. Выпавший за ночь снег быстро таял под моросящим дождем, превращаясь в кашу. Пронзительный ветер задувал в щели, о существовании которых раньше никто не подозревал. В комнате было очень холодно.
Настроение было под стать погоде за окном. Покидать теплую постель не хотелось. Я продолжала лежать, оттягивая начало дня. Но все хорошее рано или поздно имеет обыкновение заканчиваться. Пора вставать!
Я потянулась за одеждой и, ухватив за краешек, быстро затащила ее под одеяло. Подождав пару минут, чтобы она согрелась, практически на ощупь оделась, стараясь ненароком не сбросить с себя одеяло. Затем, собравшись с духом, выскочила. Одернула платье (слава Единому, оделась правильно!), подошла к тазу с водой. На поверхности плавали частички льда. Мыться или нет? Подумав, я решила помыться немного позже теплой водой. Быстро заплела косу и посчитала, что я вполне готова к трудовому дню.
Спустившись на кухню, занялась повседневными делами: растопила печь, сходила за водой, принесла еще пару охапок дров про запас и принялась готовить завтрак. Пока я ждала, когда согреется вода, достала пшено, перебрала от обсевков, промыла и поставила чугунок с крупой на огонь.
В дверь постучали. В дом вошел староста.
— Доброе утро!
— И вам доброго утра, дядюшка Влас!
— Веренка, мы тут подумали, может, у тебя семена какие остались, корешки там, — слегка замявшись, произнес он.
— Есть, конечно. Только они все равно не успеют взойти и расцвести.
— Знаю. Да только выхода все равно нет. Надо использовать малейший шанс. Ежели баронесса не поможет, не знаю, что и делать.
Я ушла в комнату, где готовились лекарства, за мной последовал староста.
— Та-ак, что у нас тут? — я подошла к одной из полок и стала разбирать баночки, сверточки и мешочки. К сожалению, их содержимое не всегда соответствовало имеющейся надписи, поэтому пришлось открывать каждую емкость.
— Цветки фиалки, липовый цвет, цветки боярышника. Корень алтея, корень калгана.
Дядюшка Влас встрепенулся:
— А они подойдут?
— Нет. В вазу или в венок они не годятся.
— Плохо!
Я уже добралась до конца ряда, когда мне в руки попал долгожданный мешочек.
— Одуванчик! — обрадовалась я и, пошатнувшись на лавке, едва не упала. Благо, староста оказался ловок и не позволил мне свалиться.
— Осторожнее.
— Я сейчас еще поищу, — и продолжила свою изыскательную деятельность.
В ходе поисков мне удалось обнаружить ромашку, семена васильков, льна, бархатцев. Передав все дядюшке Власу, я собралась было уже спуститься, как заметила в углу баночку с маковым семенем. Попробовала достать, но не получилось. Тогда я попыталась дотянуться, стоя на цыпочках. Поискала взглядом, чем можно подцепить ее, но никакого подручного материала не заметила. Подумав, решила попробовать залезть на краешек одной из нижних полок. Наконец желанная баночка оказалась у меня в руках!
И тут полка немного покачнулась, а затем опрокинулась вниз. Не успела я вскрикнуть от испуга, как оказалась на полу. Следом дождем посыпалось все, что стояло на полках. В завершение этого безобразия полка, за которую я держалась, тоже упала. Я едва успела увернуться, иначе она приземлилась бы прямо на меня. Мда, что же это я вечно как дракон в посудной лавке!
— Верена, ты там жива? — обеспокоено воскликнул староста.
— Да-да, все в порядке, — уверила я, поднимаясь с пола. Ой, как же болели ушибы. Такое впечатление, что на теле не осталось ни одного живого места.
— Тебе помочь или сама управишься?
— Спасибо за предложение, но с уборкой я справлюсь.
— Тогда я пойду, — бережно прижимая к себе добычу, сказал он. — Ты уж извини, неудачно как-то получилось.
— Ничего страшного. Все в прядке! — улыбнулась я.
Следующий час у меня ушел на уборку. Полки оказались сорванные вместе с гвоздями. Ну, ничего, у меня же под рукой есть братик. Вот пусть он и прибивает. А пока баночки, мешочки, сверточки пришлось разложить на столе. Заодно надо будет их правильно подписать, чтобы потом выставить, как положено. Тогда и искать долго не придется!
Осталось сходить за метлой и подмести пол.
Я вышла из комнаты и удивилась. В доме стояло что-то вроде тумана.
И только в коридоре до меня донесся запах подгоревшей каши. Всплеснув руками, я метнулась на кухню, схватила ухват и вытащила чугунок, из которого уже валил дым. Внутри находилось черное нечто, уже ничем не напоминавшее завтрак. Каша была окончательно загублена.
Окончательно расстроившись, я беспомощно села на лавку. Надо же, с утра все кувырком!
— Привет, сестренка! — раздался веселый голос, и на кухню вошел Алесс в отвратительно хорошем, на мой взгляд, настроении. — У нас пожар?
Я лишь обреченно махнула рукой.
— Эй, ты чего такая мрачная? — участливо спросил он. — Что тут произошло?
Я молча смотрела, как брат бесцеремонно заглянул в чугунок. Побродив по кухне, сел рядом:
— Это из-за каши? Нашла из-за чего расстраиваться!
Он положил мне руку на плечо и притянул меня к себе, пока я не уткнулась носом в плечо. Уютно, как в детстве, устроившись в объятиях братика, дала волю слезам. Он что-то шептал на ухо и гладил по волосам и спине, не мешая выплакаться.
Постепенно я стала успокаиваться. Вытерев рукавом слезы, я слегка отстранилась и посмотрела на Алесса. Он смахнул последние слезинки ладонью и улыбнулся:
— Ну вот, а то развела сырость. Успокоилась?
Я кивнула.
— Теперь выкладывай, из-за чего слезы.
Слово за слово, он вытащил из меня все обиды и горести. По мере рассказа я почувствовала, как же они надуманные и незначительные. Даже стыдно стало.
Стоило высказаться, как постепенно я успокоилась, и настроение сразу начало подниматься. Умеет же братец одним своим присутствием утешить и подбодрить. Когда я была маленькой, именно он был моей опорой и главным советчиком. Я и не задумывалась, насколько мне его не хватало.
— Теперь слушай меня, давай выпьем чаю, и за работу.
Я засуетилась, собирая на стол. Буквально через несколько минут мы уже сидели и пили чай с остатками вчерашних пирожков. Для молодого парня это, конечно, не еда, но, если не считать сгоревшей каши, больше ничего не было. Не то, чтобы в доме совсем не было еды, просто нужно было что-то готовить. Алесс уверил меня, что вполне может подождать до обеда, а сейчас лучше заняться более неотложными делами. Про себя я решила устроить ему настоящий пир.
— Чем займемся? — поинтересовалась я.
— Езжай-ка ты к баронессе, раз дяде Власу обещала. А я попробую придумать что-нибудь, если у тебя ничего не получится, — посоветовал брат. — Заодно Иллинку проведаешь. Сильно не мешкай. Быстрее съездишь — раньше освободишься.
— Сейчас! Только забегу к бабушке, — кивнула я.
Однако бабушка еще спала, и я решила ее не будить. На цыпочках выскользнула из комнаты, тихонько прикрыла за собой дверь. И не заметила, что бабушка приоткрыла глаза и лукаво посмотрела мне в спину.
Собиралась я недолго. Быстро надела платье поприличнее, чтобы не было стыдно за свой вид, и выскочила на крыльцо. Там уже поджидали сани, править которыми по такому поводу взялся сам староста.
— Ну, устраивайся, егоза — добродушно сказал он, откидывая меховое одеяло.
Дождавшись, пока я сяду на скамью, заботливо укрыл мои ноги мехом. — Чтобы не замерзла, — пояснил он, заметив мой удивленный взгляд. — Держись! Но, милыя-а, поехали!
Громко щелкнул кнут, и лошади помчали.
Эх, если бы погода не испортила наслаждение от поездки. А так, ветер бьет в лицо, противный дождь проникает, кажется, везде, мокрая одежда прилипает к телу. Меховое одеяло моментально отсырело, шерсть встопорщилась клочьями и стала вонять. Ноги закоченели и стали ломить от холода.
В общем, когда доехали до замка, я не верила своему счастью. Выбираться из саней пришлось с помощью дядюшки Власа — ноги отказывались держать.
Подойдя к запертым воротам, староста постучал кулаком в створки. Я топталась рядом, приплясывая, чтобы хоть как-то размяться и согреться. Однако нам не открывали.
Подождав пару минут, он снова постучал. В ответ тишина. Тогда он весьма невежливо стал бить ногой, надеясь, что нас услышат.
— Ну, кого это там несет, — послышался за воротами недовольный голос. Окошечко в створке отворилось, и показалась недовольная сонная физиономия стражника.
— Открывай! — успев потерять терпение и обозлившись, заорал староста.
— Кто такие?
— Не узнал? — вконец обозлился дядюшка Влас. — Глаза-то открой!
— Влас, ты что ли?
— А кто же еще?!
— Погоди, я сейчас.
Послышался стук открываемого засова, и ворота открылись. Староста сел в сани и въехал в просторный двор. Я решила войти пешком, чтобы размяться. Ворота за мной закрыли так быстро, что едва не прищемили подол юбки, взметнувшийся от порыва ветра. Тут же с грохотом засов сел на место.
Странно! Мне показалось, или стражник действительно чего-то боится? Вот и у старосты возник такой же вопрос:
— С чего это вы средь бела дня ворота-то заперли? Да еще и допрос устраиваете.
Стражник ничего не ответил, лишь досадливо махнул рукой и повел к двери, что вела на кухню. Мы пошли следом, недоумевая, что же все-таки происходит.
— Эй, Груня! — окликнул наш провожатый повариху, едва мы переступили порог кухни. — Накорми и обогрей гостей, пока я хозяевам доложу.
Дядя Влас снял свой полушубок и стянул с головы шапку:
— Грушенька, я смотрю, ты все хорошеешь.
Худая и высокая как жердь женщина, которая большой поварешкой гоняла кухонную прислугу, зарделась как молоденькая служанка.
— Здравствуй, Влас, — немного смущенно поздоровалась она. — А ты все так же врешь и не краснеешь, — но чувствовалось, что слова старосты пришлись ей по сердцу.
— Мне то зачем краснеть, — хохотнул мужчина. — Это ты у нас, гляди-ка, как разрумянилась.
— Вот погоди, скажу твоей жене, как ты за другими женщинами ухлестываешь, старый греховодник, — шутливо погрозила ему половником.
Пока они дружески перебранивались, у меня от тепла и разнообразных запахов засвербело в носу, и я неожиданно громко чихнула.
— Велик Единый! Мы тут болтаем, а девочка совсем простыла, — всплеснула руками повариха и подскочила ко мне. — Ну-ка, снимай одежду да садись поближе к огню.
Спустя некоторое время я обнаружила себя сидящей на скамье перед очагом, завернутую в шерстяное одеяло с большой кружкой горячего чая. Вокруг меня хлопотала добрая повариха, подсовывая то пирожок, то очередную кружку чая, искренне считая, что только обильное питье может спасти от простуды. Приходилось, чтобы не обидеть добрую женщину, благодарить и улыбаться, хотя эти хлопоты были мне в тягость. Ну, не привыкла я к такой суете вокруг своей персоны!
Староста веселился, наблюдая за нами, но, тем не менее, не забывал расспрашивать, что же произошло в замке. Однако ничего выяснить не удалось. Все обитатели кухни как будто воды в рот набрали. Разговоры шли о чем угодно, только не о том, что нас интересовало. Дядюшка Влас попытался было обсудить новый закон, что придумал Его Величество, но тему никто не поддержал, и разговор сразу же увял. Постепенно староста стал все больше хмуриться.
— Барон хочет вас видеть, — объявил дворецкий, появляясь в дверях кухни. — Быстрее, не заставляйте его светлость ждать!
Я вскочила со скамейки, скинула одеяло и поспешила за дворецким, за мной следовал продолжавший хмуриться староста. Пока мы шли, по пути нам никто из обитателей замка нам не встретился. У меня настроение тоже вконец испортилось — странность происходящего начинала пугать.
С чего бы хозяева замка, отличавшиеся простотой в общении с окружающими, стали так официальны? Почему днем закрыты ворота, и нас не хотели пускать, пока не убедились, что это именно мы? Особенно если учесть, что и хозяева замка, и стража, и прислуга знает жителей села с момента заселения этих земель, так и наоборот — обитателей замка знают все в округе. Тем более что почти вся прислуга — это местные жители. Все события — рождения, смерти, свадьбы, переживаются вместе.
