| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
В середине апреля все-таки было принято решение снова обосноваться в каком-нибудь районе, создав там советскую республику — уже было понятно, что у гоминьдановцев не хватает сил чтобы разгромить коммунистов, сами коммунисты набрались боевого опыта, обросли запасами и людьми — можно снова попытаться осесть. Но между Мао и Чжу Дэ снова возникли трения. Тогда как бойцы Мао нарабатывали опыт в условиях стационарной базы, бойцы Джу Дэ до соединения с Мао находились в постоянном движении — опыт был совершенно разный. Да, сейчас бойцы Мао приобрели и опыт подвижной войны, но все так же были склонны к оседлой жизни — одно другому не мешало. К тому же Мао был склонен, как это потом охарактеризовали, "к диктаторским замашкам и патриархальному стилю руководства" — так, еще в феврале он протолкнул решение о роспуске Военного комитета, главой которого был Чжу Дэ — типа комитет был нужен только на постоянной базе, а сейчас у нас поход. Чуть позднее по этой же "причине" отказались от полковой организации — боевыми единицами стали колонны — ведь походе же! — но это же привело к тому, что нарушились связи между командирами разных уровней, появились новые командиры. Вот военным — во главе с Чжу Дэ — и не нравилось постоянное задвигание их в угол через эти оргмероприятия — Мао, похоже, поднаторел в них после того, как с ним неоднократно проделали подобные штуки.
ГЛАВА 25.
А тут в мае от Чьжоу Энлая прибывает посланец — и Мао — "ну, раз вы так хотите" — снова воссоздает Военный комитет, только ставит во главе этого комитета того самого посланца, а не Чжу Дэ — типа он "из ЦК", поэтому так будет лучше. И ведь не придерешься — формально и пошел навстречу военным, и соблюл иерархию присутствующих. Люблю такие эпизодики. Но новый посланец начал копать под самого Мао, последний "огорченно" заметил, что два руководящих органа это видимо слишком, поэтому надо упразднить Фронтовой комитет с Мао во главе (не будет же он ратовать за роспуск Военного комитета, за который усиленно топил лишь две недели назад) — в результате на расширенном совещании большинство проголосовало за роспуск — та-дам-м-м-м-м !!! — Военного комитета — Мао был известен и успешен, а как будет вести себя новенький — неизвестно, поэтому рисковать никто не захотел. Полностью оправдался расчет Мао на то, что коней на переправе не меняют. Вот и я держался на этом уже два года — больших косяков нет, небольшие — терпимы, результат также налицо — чего еще надо ? От добра добра не ищут.
Но тут прошла Всеармейская партийная конференция. На которой уже Мао был оттерт с поста секретаря Фронтового комитета — припомнили ему и диктаторские замашки, и необоснованные возражения против партизанской войны — он тогда усиленно ратовал за создание советского района — постоянной базы — и за слишком оптимистичные оценки по срокам создания такой базы — всего год ! и это после неудач предыдущих месяцев — с эдакими наполеоновскими планами он может подвести всех под цугундер — вот и проголосовали за другого секретаря. За последние два года Мао уже в третий раз терял высокий пост, хотя и оставался рядышком. Похоже, это подкосило Мао — в последующие полгода он практически не принимал участия в каком-либо планировании или организационных мероприятиях — так, малость поконсультировал товарищей как им обустраивать советский район, а потом и вообще заболел малярией и отбыл вместе с семьей в горную хижину, на двери которой повесил табличку "Приют книжника". Укатали сивку крутые горки.
Укатали, да не совсем — напоследок "сивка" метнул в Политбюро письмо, где изложил свою позицию, за которую его и поперли из Фронтового комитета. Тут уже в Политбюро возмутились действиями своих товарищей — вы чего там творите ? доводы товарища Мао вполне обоснованы, именно парторганизация должна руководить всей деятельностью армии, и раз Мао — ее секретарь, то все его действия — это никакой не авторитаризм и патриархальность, а тру-политическая работа. К тому же негоже просто так пинать аж целого члена ЦК, пусть и не из его Политбюро. Вы там как следует подумайте и вертайте товарища Мао назад.
По получении такого фитиля местные партийцы тут же подорвались к хижине Мао — типа вернись мы все простим ! Мао — ни в какую — "Я не могу просто так взять и вернуться". А и действительно — кем он вернется ... ? Партийцы почесали в затылках и выдали правильный ответ — "Возвращайся секретарем Фронтового комитета, как было и раньше". "Вот теперь Вы мне любы" — ответил Мао и вернулся. Да еще как ! На первое заседание его принесли на носилках — все-таки больной человек. Кода подобные сведения дошли до Москвы, там почему-то сразу же распрощались с Мао и Коминтерн даже опубликовал некролог. Ну, значит точно долго жить будет.
Вот только нормально жить не дадут. Политбюро хотя и одернуло местных партийцев, чтобы те не обижали Мао, но и на самого Мао снова наехало. От имени Чжоу Энлая, который на тот момент был главным по военной части в КПК, и от Ли Лисаня, который был главным по идеологии (и которого потом турнули как раз за его левацкие взгляды) пришло грозное письмо со словами "ЦК сурово осуждает узость миропонимания тех товарищей, которые считают, что для революции Красная армия — это все". И затем таким же макаром проехались по идее Мао создавать опорные базы — и это несмотря на то, что ранее одобрили его взгляды. Одобрили, да видимо не все — насчет централизации власти его поддержали, а насчет создания баз — нет. Ну а насчет терок между Мао и Чжу Дэ высказались в стиле Троцкого — "оба в равной мере несут ответственность за неправильные методы работы". То есть не подержали никого из них — прямо "ни войны, ни мира". Это как ранее Москва касательно ближайших действий КПК после чанкайшистского переворота прислала "ценный" ответ насчет поднимать ли восстание в Наньчане — "если нет твердой уверенности в победе, то лучше не начинать". Так тогда получается что вообще ничего начинать не надо. В результате Мао снова отошел от руководства "по болезни", но тяжелейшие поражения коммунистов от Гоминьдана во второй половине ноября заставили партийцев чуть ли не слезно умолять Мао вернуться на руководящие посты — все-таки когда Мао был у власти, коммунисты одерживали победы даже в очень трудных условиях. В итоге в конце ноября 1929 года Мао любезно согласился снова стать секретарем Фронтового комитета — высшего органа в войсках, который, тем не менее, подчинялся местному райкому — где воевала армия — тому райкому и подчинялся.
В декабре Мао устроил партконференцию — нечто вроде партийной чистки, но еще сравнительно мягким способом. На этой конференции искали корни ошибочных воззрений, а так как степень ошибочности определял Мао, то корни были найдены среди сторонников его заклятого соратника — Чжу Дэ. А какие обвинения ! Просто сказка !!! "Чисто военное мышление", "пагубные идеи ультрадемократии", "идеалистические извращения понятия дисциплины" — я когда читал подобранные высказывания, ухахатывался до слез, многое себе даже записал в блокнот с цитатами — может, потом и блесну чем-то подобным если придется ... нет, недаром Мао столько лет изучал восточных и западных классиков философии, поэзии и литературы ! В итоге, хотя имя Чжу Дэ явно не упоминалось и он вроде бы как оставался чистым, но брызги от его растоптанных соратников и подчиненных обляпали его с ног до головы. Правда, зачастую за дело — после многократных отстранений Мао от командования заложенные им принципы новой коммунистической армии дали огромную трещину вплоть до их исчезновения в некоторых частях — снова появились телесные наказания, расстрелы дезертиров, бросание раненных на произвол судьбы, издевательства над пленными, жестокость обращения со своими — вплоть до доведения до самоубийств — такими методами выиграть войну было нельзя, их могла бы применять только очень сильная армия, которой начхать на мнение своих служащих и населения. Ну, до поры до времени. Красной же армии было до этого далеко.
А тут снова вмешались внешние обстоятельства. Националистическое правительство вознамерилось полностью выдавить СССР из Китая и заодно отжать себе КВЖД, которая находилась под совместным управлением двух стран, для чего организовало погромы советских консульств в Маньчжурии — после чанкайшистского переворота они только там и оставались. В ответ Москва попросила китайских коммунистов активизировать партизанскую борьбу, а заодно начала подготовку к экспедиции в Маньчжурию. Националисты уже были готовы дать задний ход — да поздно, все уже завертелось. Позиции ЦК тут же развернулись на 180 градусов и практически полностью совпали с тем, что предлагал Мао — тут и укрупнение частей Красной армии, и создание баз, и необходимость захвата крупных городов — когда в январе 1930 года Мао показал эту директиву своим соратникам, их вид был жалок — ведь именно за такие взгляды они и прогоняли Мао несколько раз с руководящих постов. Авторитет Мао взлетел до Луны и на некоторое время стал непререкаем. Под председательством Мао был создан Главный Фронтовой Комитет, который объединил три армии — 4ю, которую и так возглавлял Мао в качестве главного партийца в данном регионе и секретаря ее Фронтового комитета, а также 5ю и 6ю армии, действовавшие в соседних районах. Правда, дальше объединения этих сил под единым руководством дело не пошло — от захвата крупных городов пришлось отказаться, так как в них находились крупные гоминьдановские части, поэтому все усилия были направлены на расширение советских районов в сельской местности. И всю весну и лето 1930 года Мао приходилось отбиваться от нападок со стороны ЦК, который требовал скорейшего захвата крупных городов — его войска проходили обучение и нарабатывали опыт в мелких стычках с гоминьдановцами, а своим подчиненным, которые интересовались — когда же начнем выполнять требования ЦК ? — он говорил "Выполнение ошибочных инструкций является актом саботажа". Не, Мао — это нечто ! Так все вывернуть, причем в правильном направлении ... тут нужен не то что талант — ДАР.
ЦК все это надоело, и в июле в каждой провинции создаются Комитеты действия, подчиненные непосредственно ЦК и руководящие всеми действиями коммунистов каждый в своей провинции — это в параллель райкомам. А для управления армейскими группировками создана Центральная армейская комиссия и, хотя возглавить ее предложили Мао Цзэдуну, а Чжу Дэ предложили пост главнокомандующего, положение Мао ухудшалось — если раньше его армия была подчинена ЦК опосредованно — через местную парторганизацию, то теперь — напрямую. Что не замедлило сказаться — тут же был отдан приказ выступать на захват Наньчана — крупного города в провинции Цзянси, в котором и началось первое восстание, послужившее созданию Красной армии Китая.
Приказ Мао начал исполнять, но неспешно — 150 километров прошли за десять дней, потом шли еще две недели, пока наконец не вышли в окрестности Нанчаня. Но и тут — заняли станцию на противоположном берегу реки, пальнули несколько раз из орудий в честь годовщины нанчанского восстания — как раз 1 августа — и откатились на 90 километров от города — "чтобы заняться мобилизацией масс и сбором средств". А тут начал "подыхать ишак" — из Москвы пришло письмо, в котором говорилось, что в настоящий момент в стране отсутствуют признаки революционного подъема и у революции недостаточно сил для свержения Гоминьдана ... целесообразнее взять под свой контроль несколько важнейших провинций" — Кремль поддержал линию Мао. Правда, сам Мао про это еще не знал — письмо пришло аж в июле, но Ли Лисань, который и пропагандировал захват городов, просто скрыл его. К тому же 5я армия Пэн Духая вдруг одержала крупную победу над превосходящими силами одного из милитаристов, заняла крупный город и даже продержалась в нем девять дней, пока гоминьдановцы не стянули свои войска и совместно с недобитыми войсками того самого милитариста не выдавили из него коммунистов (войск в Китае было немеряно, разных и на любой вкус). Тут уж и Мао начал склоняться к мысли, что захват городов — это не так уж и плохо. Но пока принимали решение, пока собирали силы — момент был упущен, войска Мао были остановлены за несколько километров от намеченного к захвату города, пришлось возвращаться обратно в свой район. Зато в начале октября на обратном пути захватили третий по величине город провинции с населением в сорок тысяч человек — до того коммунисты пытались захватить его восемь раз и все как-то не удавалось, а тут подошел Мао и националисты поспешно отступили.
А почва под Ли Лисанем все сильнее горела. Он находился в Шанхае на полуподпольном положении — местный милитарист смотрел сквозь пальцы на существование коммунистов. И если раньше общение с Москвой шло перепиской, то в июле Лисаню установили радиостанцию с Москвой, и сообщения о несвоевременности восстаний в городах Ли теперь начал получать не раз в три-четыре месяца, в чуть ли не каждый день. И, хотя ему до поры до времени удавалось скрывать их от своих товарищей — как Гитлер якобы перед нападением на СССР скрыл от военных данные своей разведки о новых советских Т-34 и КВ, чтобы не пугать своих генералов — так и для Лисаня время заканчивалось. А тут из Москвы наконец прибыл Чжоу Эньлай, и Лисаню пришлось прилюдно каяться перед своими товарищами за все свои грешки — ведь тут не только сокрытие сообщений от Коминтерна, но и ряд инициированных им неудачных восстаний, стоивших коммунистам множество жизней. В итоге Ли покинул все свои посты и в декабре 1930 года прибыл в Москву (где, кстати, и живет на данный момент — нашим людям даже удалось с ним немного пообщаться — неофициально (впрочем, не только с ним — я кропотливо собирал информацию о подводных течениях в мировом коммунистическом движении) — говорливый и бойкий дядька рассказал нам немало интересного, хотя и пришлось изрядно пофильтровать).
Наступал тридцать первый — переломный.
По всему капиталистическому миру бушевала Великая Депрессия, поэтому надежды коммунистов на светлое будущее были самыми радужными. Подкреплялись они и победами над гоминьдановцами. За прошедшие три года Красная армия, несмотря на все внешние и внутренние перипетии, достаточно окрепла, чтобы представлять реальную угрозу Чан Кайши и его приспешникам, а также прочим китайским милитаристам, удерживавшим свои районы и провинции. Чан Кайши также видел эту угрозу, поэтому осенью 1930 года пообещал раз и навсегда покончить с красной угрозой в провинции Цзянси, собрал стотысячное войско и двинул его на коммунистов Мао. Но вооруженные силы под командованием Мао также представляли серьезную силу. Если в начале 1928 года их численность была четыре тысячи человек, из которых была вооружена всего половина, то к концу 1930 под рукой Мао было уже сорок тысяч бойцов, причем вооруженных и более-менее обученных, в армии была налажена служба первой медицинской помощи, ухаживания за раненными, служба снабжения и транспорта. А, главное — вдохновленных идеей построения справедливого общества — в последнем они наголову превосходили войска националистов, хотя последние были многочисленнее и лучше вооружены, особенно тяжелым вооружением и современной техникой — радиостанциями, самолетами и танками. Поэтому коммунисты охотились за этими трофеями с особой тщательностью — захваченные орудия, пулеметы, радиостанции — зачастую вместе с их расчетами и обслуживающим персоналом сразу же ставились в строй уже коммунистической армии.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
