— Если вырыть канаву в обход старой бобровой плотины, можно осушить болотину, похожую на ту, что в Рудном. То есть, в Рудном она сейчас луговина. И эта станет поляной, где есть торф.
— А руда? — вскинулся Саня.
— Про руду не знаю, но на прокалённом торфе Виктория плавит железо. Значит и в печку он годится. Потому что с дровами у нас дела всё хуже и хуже. То есть возить их приходится всё дальше и дальше. И к реке на себе таскать — это и километры, и кубометры. А торф лопатой копается, легко прессуется, тут же на месте сохнет и везётся к лодке на тачке.
— И в какие труды нам встанет эта канава? — поинтересовался Шеф.
— Кубометров пятьдесят грунта.
— Может, проще плотину сломать? — предложил Димка.
— Если бульдозером, то проще. А руками захекаешься — она и грунтом заплыла, и деревьями заросла — я с такой попытки и начал. Всё сплелось, слежалось. Топору или пиле мешает земля, лопате — древесные стволы или сросшиеся корни. Пока до них не добрался, думал, что это естественное образование — настолько оно гармонично смотрелось. Ещё можно взорвать. То есть, если бы у нас была взрывчатка. Но копать канаву проще.
Осмотр места будущих работ провести не удалось — лёд подтаял и стал истончаться. Веник запретил на него выходить. А, если в обход через мостик по берегу, то только туда полдня идти. Это если напрямки, на лодке, то рукой подать. Поэтому отложили знакомство с объектом на более позднее время.
* * *
— Вень! Железо по тому рецепту, когда цементируешь тонкие листы, а потом соединяешь их в пакет, получилось очень хорошее. Только его после прокатки пришлось ещё и молотом как следует проковать — а то расслаивалось. А вот паровая машина у нас не получится.
— Это почему? Что конкретно не получится? Давай Саня, излагай!
— Не получится трубку паропровода воткнуть в керамический цилиндр. Из-за разницы расширения при нагреве стык хрупнет. Мы это со Светкой проходили при измерении температуры её аналитических чайников. Они с Галкой пытались вмазать в стенку железный стержень, чтобы по его удлинению судить о температуре. Так вот — он всегда выскакивал, потому что керамика растрескивалась.
— Хм! А как же они измеряют температуру, при которой ведут прокаливание?
— Почти на глазок. Ну, разницу в полсотни градусов улавливают, и то неизвестно с какой ошибкой. Да не в этом дело, а в том, что паровая машина у нас не получается.
— Тогда всё просто — её нужно сделать целиком железной, — "решил" проблему Веник.
— И как обработать внутреннюю поверхность цилиндра? В нашем токарном станке детали зажимаются с торцов, так что никак не залезешь резцом внутрь трубы. Да и нет у нас толковых резцов по металлу — только камушком и работаем. Или деревяшки обтачиваем.
— Тогда сверлом высверлить.
— Говорю же — мягкое у нас железо. Не получается из него сделать достаточно твёрдую режущую кромку. Что на резце, что на сверле — без разницы.
— А если котёл слепить из глины... хотя, это мы уже обсуждали — опасно. Вот незадача! Известно, как устроено, макет работает, а сделать невозможно.
— По технологиям металлообработки мы пока в средневековье, — кивнул Саня. Да и керамические насосы работают исключительно благодаря кожаной прокладке вокруг поршня и этому солидолу, который из мыла. Их внутренние поверхности тоже не настолько гладкие, насколько хотелось бы.
— Исхитриться бы котёл и цилиндр как-то объединить, чтобы обойтись совсем без трубок!
— Да, — Саня протяжно вздохнул. — Например, нагревать цилиндр, чтобы вода в нём расширилась, испарилась, и пар вытолкнул поршень. Потом остудить — тогда давление ослабеет, и поршень вернётся обратно. Только вот сквозь керамику тепло проходит медленно. То есть и нагрев, и остывание будут идти медленно. Каждый час — четыре цикла.
— А давай, мы этот цилиндр мысленно поставим на железный котёл. То есть он будет просто сверху стоять, чем-нибудь прижатый, чтобы его не сорвало давлением. Притрём для плотности и придавим. Если так, то не хрупнет?
— Не хрупнет. Но давить придётся сильно.
— Тогда котёл получается железный, а цилиндр керамический. Уже лучше, потому что железо и греется, и остывает быстрее, — довольно потёр руки Веник.
— Ну-у. Где-то десять оборотов в час, — прикинул в уме кузнец. — Уже лучше. — Давай, придумывай дальше — у тебя здорово получается. Одно движение мысли, и результат улучшился вдвое.
— Теперь поработаем над котлом, — ухмыльнулся Веник. Вот нравилось ему беседовать с рассудительным обстоятельным Саней — тот мог повеселиться над собеседником, но отлично понимал замысел и реагировал дельно. — Давай мы одну его стенку нагреем, а другую будем охлаждать, например, водой. А внутрь затолкаем заслонку, которая сначала закроет то, что внутри цилиндра, от тепла — тогда пройдёт охлаждение, а потом переставим заслонку к противоположной стене, чтобы начался нагрев, а охлаждение было затруднено.
— Хм! — почесал голову кузнец. — Этак можно и не по одному разу в минуту проводить цикл. Только чтобы воду не испарять, чтобы она так паром и оставалась. И как ты эту заслонку станешь двигать?
— Еще не придумал. Но ею нужно как-то управлять от поршня. Поршень вверх — остужаем. Поршень вниз — нагреваем.
— Ну, если сообразишь — я не прочь попробовать — никогда ни о чём подобном не слыхал. Но выглядит заманчиво.
* * *
Так уж повелось в клане — о затруднении с паровой машиной Веник рассказал за ужином. Интересно было многим, начались обсуждения, посыпались предложения. А потом Ваня застенчиво попросил два листочка железа потоньше. Чтобы были круглые и в диметре с длину ладони. Веник сделал их сам — в помощниках у кузнеца кто только не перебывал, но оставить при нём кого-нибудь постоянного никак не получалось — кадровый голод отрывал людей от работы у горна и бросал то туда, то сюда. Вот и сейчас в конце апреля по остаткам снега стаскивали к воде сваленные еще в феврале сосновые стволы — с началом навигации их нужно было свезти в посёлок для новой стройки, как и хворост, нарубленный из сучьев.
Качать рукоятку поддува пришлось Шефу. Он же работал за молотобойца и вообще делал, что велят — не первый раз тут, многое умеет. Может и отковать что-нибудь нехитрое
— Вот тут по краю нужно пробить отверстия, попросил Ваня, показывая на размеченные по циркулю двенадцать точек, — он их уже накернил. Веник молча пробил лист бородком, а потом зачистил края камушком и подравнял четырёхгранной развёрткой. И снова зачистил.
То же самое проделал и со вторым листом. Оба их Ваня уже вырубил зубилом и обработал кромки — он тут тоже не в первый раз.
— Теперь вот тут по оси, но только на одном из листов, — потребовал Ваня, качая ручку насоса — Саня просил поддать жару на прогреваемую железяку.
Потом было ещё одно отверстие, довольно большое, смещённое к краю, примерно на две трети расстояния до него от центра.
— Ты бы хоть намекнул, Ваня, что затеял, — не отвлекаясь на выслушивание ответа, Саня выхватил из горна раскаленную заготовку и, положив её на наковальню, показал ручником, куда нужно бить. Веник и ударил. И пошла работа. А Ваня так и ушёл.
Свою поделку он представил примерно через неделю. Всё в ней, кроме двух железных кружков было деревянное. Сами эти пластины располагались друг над другом, а между ними находилась толстая шайба. Сантиметров пять, не меньше. Вверх точно по центру торчал шток с шарниром наверху, через который к нему крепился шатун, вторым концом приделанный к деревянному маховику. К этому же маховику с другой стороны подходил ещё один шатун от второго штока, выставляющегося из цилиндра, поставленного сверху на всё ту же шайбу, но не по оси её, а с краю.
Маховик же проходил сквозь стойку, установленную между центральным штоком и боковым цилиндром — он состоял из двух дисков на одной оси.
Вот эти штоки и приподнимались поочерёдно шатунами, приводя маховик во вращение. Сооружение было приподнято над столом на треножнике, а снизу горел фитилёк жирового светильника. Если его убрать — работа этой непонятной машины замедлялась, а потом и совсем прекращалась.
— А куда заливать воду? — недоумённо пробормотал Саня, очередной раз помещая светильник под днище установки и наблюдая возобновившуюся работу непонятного механизма.
— Она почему-то работает без пара, — пожал плечами Ваня. — Никогда не мог понять почему.
— И давно не мог? — попытался уточнить Веник.
— Очень давно. С детства. Такую игрушку подарили папе, только у неё стенки были прозрачными — все внутри видно. А металлические пластины сделаны из чего-то лёгкого, наверно, из алюминия. Она работала даже если поставить её на руку — от тепла ладони. А, если чуть подогреть — начинала быстро крутиться. Если сверху насыпать колотого льда — так вообще ураган. Но это просто макет. Вот, я нарисовал, как устроено — показал он изображение разреза.
— То есть в этой "шайбе" вверх и вниз ходит поршень! — определил Веник.
— Это только кажется, что поршень, — улыбнулся Ваня. — А на самом деле это та самая заслонка, которая перекрывает путь то теплу, то холоду.
— Тогда почему не слышно её стука о дно или крышку? Она же должна прилегать плотно! — возмутился Саня.
— А в той игрушке не прилегала и не стучала, хотя приближалась вплотную, — Ваня очередной раз достал из-под непаровой машины светильник. — Не надо перегревать — я на смолу склеил. Хотя и с тёртым углем, но она всё равно может размягчиться. Это же макет.
— А что про неё рассказывали, или хотя бы как называли?
— Называли Стирлингом. Я запомнил, потому что не Стерлинг и не фунт.
— Теперь разъясни, как она работает?
— А так и работает, как ты объяснил. То есть заслонка по очереди перекрывает дорогу то теплу, то холоду. Воздух внутри то расширяется, то сжимается. Поршень то поднимается, то опускается. Но раньше, когда мне говорили про заслонку, что она поршень, я не понимал, как это работает.
— Стирлинг! — припомнила Светка. — Что-то я про них слышала. Мне кажется, что они чем-то нехороши. А чем-то хороши. Но как работает, никогда не знала.
— Так ведь оно вертится, — улыбнулся Саня. — Придётся делать болты — нормальный аппарат на смолу не склеишь. Как я понял, широкий цилиндр тщательно обрабатывать изнутри не нужно?
— Не нужно, — согласился Ваня. — И не путай меня — это не цилиндр, а котёл. А если цилиндр, то я не понимаю, как это работает.
— А из чего у тебя заслонка? — заволновался Веник.
— Деревянная, из доски. Я ведь не предназначал макет для настоящей работы. Его не так уж сильно нужно нагревать, чтобы показать принцип.
— Та-ак. Значит, Саня, сделайте с Иваном это самое, но из железа. В этом же размере.
— Цилиндр всё равно не могу, — возразил кузнец. — Нечем мне его изнутри выточить. Поршень-то нужно подгонять тщательно, потому что никакая прокладка не вытерпит горячего воздуха сколь-нибудь долго.
— Получается, нужно совершенствовать и токарный станок. А у нас великая стройка на носу.
Глава 34. Мелкие неудобства и большая стройка
— О чём ты думаешь, Венечка? Такой весь насупленный стал, мрачный, — Ленка вкусно потянулась, и от этого движения у Веника зашумело в голове. Но порыв свой он остановил — не при людях же показывать любимой, насколько она желанна! Тут в мастерской еще немало народу, и никто пока толком не угомонился — только укладываются.
— Жизнь сильно изменилась — ты правильно сказала. Ещё тогда, в дозоре, в ноябре. Мы уже не беспомощные недотёпы, как, в убежище. Даже местность вокруг себя меняем. И, знаешь, я велел Кыпу с Вячиком грохнуть здешнего Топтыгина. Весна нынче голодная, мало ли чего от него можно ждать? Того кошачьего, из-за которого мы его терпели рядом, уже уничтожили, а у нас в посёлке полно детей.
— Не переживай. Правильно решил. Но дежурные рогатины, что по всему посёлку на щитах развешены, пусть остаются.
— Пусть. Тем более что к Пете в ловушку леопард попал. Раньше мы их здесь не примечали.
— Зима выдалась трудной. В этот раз лучше всего с пропитанием было как раз в наших лесах, зато сейчас бескормица. Но ты ведь не об этом грустишь.
— Нет. Понимаешь, мы словно замерли в развитии. Копошимся, улучшаем условия жизни, а тех прорывов, которые были раньше, нет. Как будто успокоились все в тёплом жилье и при сносной кормёжке.
— То есть, как только отступили самые страшные угрозы, все перестали стараться?
— Ну да. К тому же мы уперлись в две очень серьёзные проблемы. Нам нужно развивать металлообработку, а знатоков в этой области среди нас нет. И с самими металлами у нас плохо. Нужен литейный материал, лучше всего бронза. А это медь и олово. Их нет. Пробовали из чугуна отливать, но фигня получается — он пористый и хрупкий. И, главное, не имеем представления, как выглядит руда — не можем Кыпу объяснить, хотя он тут на многие тысячи километров к северу и к югу всё знает.
— А если подойти к вопросу по-научному. Как ты любишь.
— Тогда нужно изо всех встречных камней пробовать выплавить металл. Но и здесь не всё просто. Подозреваю, что для каждой руды нужно применять свой способ. Думаю, только то, что это нужно проверять всегда в огне — общее, а остальное может быть разным.
Но, ты знаешь! Наверное, можно придумать какую-то процедуру. Нужно перетереть это со знающими людьми.
— Вот видишь! Не так уж мы замерли в развитии — появились знающие люди, с которыми можно посоветоваться, — мурлыкнула Ленка.
Утром Веник объявил навигацию открытой — в этом году снега таяли медленно. Множество пятен ещё белело повсюду, куда не попадали лучи солнца. Но река освободилась ото льда, который потихоньку растаял или медленно неторопливо уплыл — паводка не было, если не считать того, что уровень воды стоял высоко, хотя и в пределах обычных берегов. Даже луговину не затопило — она просто намокла. Там повсюду выглядывала свежая зелень, хорошо заметная потому, что всю старую траву ещё зимой "снесли" олени.
На воду спустили деревянную лодку — Кып, назначенный начальником экспедиции на север, начал ходовые испытания и тренировки экипажа из четырёх гребцов. Все наличные лопаты собрали, вооружили ими мужчин и сходили к указанной Петей старой бобровой плотине — прокопали канаву, через которую с огромной площади стала уходить вода. Подвозили заготовленный ещё зимой лес и складывали брёвна рядом с будущими строительными площадками — хозяйственный механизм работал без вмешательства со стороны вождя. Мужских рук тоже хватало.
Веник же проверял серной кислотой все окрестные камни, варил их в щёлоке и смотрел, что получится. Среагировал на эти воздействия только один из числа раньше не определённых — его опознали, как мел. Выходы оказались неподалеку от известняка, но было это частью того же образования или просто случайно совпало — непонятно. С наукой геологией никто не дружил.
Наташка сделала зубной порошок — щётки из свиной щетины пока не получались — делали кисточки, чистить зубы которыми — сущая морока. И ещё многие полоскали рот настойкой дубовой коры — её всегда можно было найти на кожевне из числа растворов, приготовленных для дубления. Но, если бытовые проблемы, так или иначе, решались, то стратегическое направление — создание двигателя — знатно тормозило. Полноразмерный образец с диаметром котла в полметра делать было очень сложно. Ни болтов с гайками, ни толковых свёрл, ни возможности расточить внутреннюю сторону цилиндра — по-прежнему не было.
