— Стойте, святотатцы!! — Прогремел гневный голос, вызывающий сильнейшее желание остановиться и опустить оружие. Казалось, что им пустые слова чужака, одного из тех, что посмел им противиться? Однако эти самые слова отчего-то очень легко проникли в душу каждого солдата, мгновенно взрастив в ней семена покорности и безволия.
Лейтенант, чьего слуха так же коснулся этот возглас, замедлил шаг. Это определенно был не общий — язык, на котором говорит и думает большая часть всех разумных этого континента — однако он прекрасно понял смысл слов. А затем офицер сбросил чуждое умиротворение, пришедшее вместе с этими криком, и непонимающе оглянулся на просто-таки остолбеневших бойцов. И если его воинам ничего не угрожало, ибо они находились еще слишком далеко, то ряды южного полка стремительно редели, выедаемые воспрянувшими киратцами. Но ветераны знойных пустынь вовсе и не думали сопротивляться смерти, бездумно падая на орошенную кровью площадь. От такого зрелища Рик просто взбеленился.
— В атаку!!! — взревел он так, что, казалось, дрогнули даже седые стены храма. И, подавая пример, добавил, рискуя окончательно сорвать голос: — Во имя Империи!!!
Последний возглас поддержали и очнувшиеся солдаты его сотни, а затем тот, будто заразная болезнь, моментально распространился над городом, обрисовав замкнувшийся вокруг площади круг четырех полков:
— Во имя Империи!!!
Но лейтенант его не слышал. Он, разогнавшись едва ли не быстрее пушенной стрелы, уже готовился ворваться в ряды врага, наметив пять первых целей и уже продумывая, кто станет следующей его жертвой.
Вот только в последний момент инстинкты вынудили его отпрыгнуть в сторону, сбив с темпа и едва не заставив упасть вниз лицом прямо перед строем противника. Еще не понимая причины, Рик посмотрел в бок, ожидая увидеть там то, что повлияло на его чутье, но ничего опасного не обнаружил.
Подобное поведение можно было бы назвать слишком уж беспечным, если бы не одна незначительная деталь — для любого человека, не обладающего определенными знаниями и умениями, он представлял собой размытое пятно, которое не то чтобы поразить — рассмотреть-то как следует невозможно. А потому тот мог позволить себе некоторую долю беспечности, выбирая из всех врагов только самых умелых и резвых.
И тут прямо сквозь застывших киратцев прошла белая полоса света, похожего на тот, что охранил стену от большей части укусов Ледяных Змей. Прошла слишком далеко от него, не имея и призрачного шанса хоть как-то ранить.
Младший офицер позволил себе хищную улыбку — если его хотели убить подобным образом, то противник сильно прогадал. Чтобы достать ученика Эргила, этой штуке нужно ускориться как минимум вдвое, а потому все, что ему нужно — это добраться до того, кто использует такое странное оружие, и уже там...
Мысли, полные превосходства над спрятавшимся за чужими спинами врагом, внезапно остановились, вытесненные страшной догадкой — он вспомнил, кто все это время стоял сзади него. С какой скоростью лейтенант повернул голову назад? Неизвестно, но, наверное, в этот самый момент он превзошел даже квайцерона гвардии.
Да, из него получился неважный командир. Слишком он уж увлекался схваткой, оттачивая свое личное мастерство и порою забывая о подчиненных. Настоящий офицер так поступать не должен. Но Рик ничего не мог с собой поделать, вернее, не желал. А потому, в отличие от других друзей генерала, он навечно застрял на должности лейтенанта. Это так. Но верно и то, что он знал каждого бойца своей сотни, и уже не мог помыслить жизни без тех, кто отчасти заменил ему семью. От сражения к сражению командир терял частичку семьи, но она тут же возвращалась к нему с новым пополнением, перенимавшим роль ушедших.
Но прямо сейчас его расширившиеся глаза увидели гибель всей сотни, без следа исчезнувшей в обратившемся белым туманом свете.
Вновь сработавшие инстинкты заставили прыгнуть обратно, пропустив еще один луч света. Рядом с ним не было ни одного оммэрца, а потому становилось ясно, что именно лейтенант отчего-то стал главной целью неизвестного убийцы. Второй удар оказался быстрее, но ему было уже все равно.
Этот свет убивал лишь имперцев, и Рик все еще не мог увидеть противника, но теперь этого и не требовалось. Учение генерала может даровать не только скорость, оно открывает и множество других скрытых возможностей. Однако только за скорость можно расплатиться столь малой ценой, испытав через некоторое время в перетруженных мышцах сильнейшие боли. Остальные аспекты тайного знания за право пользования взимают иную плату, каждый раз уничтожая частичку души воззвавшего к ним адепта.
Лейтенант, на краткий миг обретя крылья, под острым углом вспорхнул к все еще хмурящимся после действий Курапита небесам, и, чудом разминувшись с уже третей атакой, затерявшейся где-то в облаках, с разворота опрокинулся на ее источник, по самую рукоять вогнав свой кинжал в грудь седоволосого мужчины, гневно потрясающего резным посохом. В тот самый момент вокруг голубоглазого человека вспыхнула странная защита, но она очень быстро была поглощена пустотой, образовавшейся в сердце младшего офицера.
Он не мог не отомстить. И ради мести готов был на все.
Ощущения накатили разом. В них присутствовала и тяжесть утраты, и запредельная усталость, поглотившая волю к сражению, и пустота. А еще он слышал тишину. Странную и такую неестественную на поле брани тишину, позволившую ему понять, что он только что уничтожил сердце сопротивления, и что это, наверное, победа. С этим словом на устах и странной полуулыбкой, поселившейся на лице, а так же зажатым в руке обломком треснувшей рукояти кинжала лейтенант армии Империи Оммэр Рик Сварлин и окончил свои дни.
Ибо никто не может убить первосвященника безнаказанно. Даже тот, кто отыскал самый простой способ, даже тот, кто готов ради этого пожертвовать своей жизнью.
И только один человек, так и не вступивший в этот бой и все сражение простоявший на крыше храма, понял, что именно произошло в этот самый момент. Человек, так и оставшийся незамеченным подчиненными генерала, человек, давным-давно отрекшийся от собственного имени, и с тех самых пор откликающийся на заменившее его звание, весьма высокое звание.
Это был квайцерон — гвардеец, который все еще помнил свои истинные цели. Цели, умершие вместе с Оммэром в Пустыне Ветров и воскресшие спустя долгие века.
Ничто не должно мешать Великой Игре.
Глава 20
В рабочем кабинете первого советника было прохладно. И с этим не могли ничего поделать ни специальные заклинания, искусно вплетенные в камень стен, ни обычное отопление, которое вновь заработало с наступлением холодов. Но если на действия первых влияли возмущения, оставленные кометой Арава, то усилия последнего сводили на нет раскрытые окна.
Однако усевшийся в кресло своего главного помощника Элемар не обращал на не слишком комфортную температуру никакого внимания. Его взор был прикован к расположившимся у него в руках бумагам, и их изучением он сейчас и занимался, иногда останавливая взгляд на какой-нибудь строчке и размышляя над ее смыслом. Вот только тот недолго наслаждался тишиной своего одиночества.
Дверь стремительно распахнулась, и в кабинет влетел его законный владелец, всем своим видом излучавший едва сдерживаемое желание кого-нибудь убить. Хотя нет, убить он хотел одного конкретного человека:
— Немыслимо, просто немыслимо! — возмущался тот, сбросив кипу бумаг и каких-то свитков на стол и принявшись накручивать круги по комнате. — Ты представляешь, этот мальчишка снова меня облапошил. Меня! Того, кто вот уже несколько десятилетий представляет на Совете самого императора. Стервец. И главное как ловко! "Защита наших главных ценностей требует гораздо большего внимания в грядущем конфликте, а потому предложенный вами план, несомненно, своевременный и правильный, все же нуждается в небольшой доработке..." — В голосе говорящего прорезалось восхищение. — Даже я не смогу никому так грамотно сказать, что вся его работа ничего не стоит и что ему бы давно пора дать дорогу молодой смене.
Истинный правитель древних земель на секунду отвлекся от своего занятия и, посмотрев на мечущуюся по кабинету фигурку поверх загнувшегося чуть назад листка, задал единственный интересующий его вопрос:
— Полагаю, Малый Совет Министров уже завершен?
— Завершен, завершен, — отрешенно откликнулся Ломир, запихивая всю макулатуру в шкаф, и, закрыв его на хитроумный замок, добавил: — Однако я ему еще устрою взбучку.
Элемар, все же не удержавшись, хмыкнул — последние два года первому советнику никак не удается одержать победу в спорах с новым министром финансов. И, несмотря на то, что тому едва перевалило за тридцать, его более старший коллега, вполне годящийся ему в основатели рода, получал в словесных баталиях одни лишь поражения.
— Воспользовался бы своим положением. — Посоветовал маг. — Все же у нас тут империя, а не какое-нибудь киратское народовластие, и у тебя, как у полномочного представителя Зариса Третьего, есть немалое преимущество в этой говорильне.
Но вместо благодарности тот получил от своего помощника взгляд полный осуждения и укора:
— Ничего ты все-таки не понимаешь. — Констатировал собеседник. — Должны же наши редкие встречи доставлять мне хоть какое-то удовольствие? К тому же, если я буду только давить, то какой же это тогда совет? Одна сплошная фикция, а не совет. А я в фикциях участия принимать не желаю. Да и вообще, истина рождается в споре, знаешь ли.
— И что же решили на Совете? — Проглотив обвинение в некомпетентности, полюбопытствовал император.
— Решили, — с сарказмом произнес Ломир, — незначительно ограничить финансирование армии и значительно — флота, а также заморозить долгосрочные военные разработки, и посадить на хлеб и воду все те направления, от которых в будущей войне никакой пользы не будет, а высвобожденные средства пустить на укрепление приграничных городов и подготовку тамошнего населения. А еще наш главный финансист поднял много других вопросов, например, о борьбе с опустыниванием юго-восточных земель и о решении наболевшей проблемы с дальней навигацией, но тебе, я думаю, это уже не интересно. Тем более, их, большей частью, отложили в долгий ящик.
— Это в твой шкаф для "особо секретной" информации что ли? — На этот раз усмешка, возникшая на лице преемника Оммэра, была явной. С этим шкафом было связано очень много интересных историй. А все потому, что противостоящие им участники политических игр, полагали, что хранилище первого советника должно таить в себе много чего такого, что будет полезно им узнать. Сколько они в свое время провели успешных комбинаций посредством, казалось, такой простой вещи? Сколько скормили дезинформации своим врагам в тайных войнах разведок, сколько раскрыли заговоров, шпионских сетей и предательств? Теперь всего этого и не счесть. Но вот добрая память по тем далеким временам все же осталась.
— Именно. — Тяжело вздохнул хозяин кабинета, а затем, будто опомнившись, перевел взгляд, пристально уставившись на Элемара, который вновь занялся своим прежним делом — просмотром бумаг.
— Ты сидишь на моем месте. — Задумчиво заметил он.
— Да. И что? — Безразлично осведомился тот.
— Слезай. — Приказал помощник.
— С чего бы это?
— Ну, это же мой кабинет. — Удивившись вопросу собеседника, напомнил первый советник, отойдя от хранилища бумаг и вплотную приблизившись к говорившему. — И если кто-то войдет, то увидев постороннего за моим столом, он, по крайней мере, захочет узнать личность этого постороннего, а то и вовсе кликнет стражу. — И тут же осуждающе буркнул, повернувшись чуть в сторону: — С этим покушением все стали такими нервными.
— Какая нелепая причина, — возразил император тоном, лишенным каких-либо эмоций. Но все же подчинился, перебравшись в кресло для гостей. — Любой, кто может попасть сюда без стука и предварительной записи, безусловно, в курсе реального положения дел в Империи.
Ломир покачал головой, удобно располагаясь на привычном месте:
— Как всегда ты не уделяешь должного внимания случайности. — А затем, озаренный внезапной догадкой, добавил: — Или ты решил, наконец, выйти из тени?
Правитель ничего отвечать не стал, вновь углубившись в чтение, и эти слова повисли в воздухе. А его помощник, так и не дождавшись от него отклика, внезапно поднес свою кисть, побледневшую от гуляющего по кабинету легко ветерка, к глазам — несмотря на то, что от опасных северных ветров центр страны прикрывали горы Эги, зима в Альире редко выдавалась теплой.
— И здесь подгадил, — недовольно сказал он, мысленным приказом заставив все окна разом закрыться. — Тебя решительно нельзя оставлять одного — сразу же начинают возникать всякие непредвиденные неприятности. — Но видя, что и на эти его слова никто реагировать не собирается, второй человек Империи на секунду замолчал, а после задал живо интересующий его вопрос: — Вот скажи, чего тебе стоило раскрыть все цели гвардии? И почему я должен узнавать о мертвых жрецах Асмарага из третьих уст?
— У нас с тобой разделение обязанностей, ты не забыл? — Поморщился снизошедший до ответа Элемар — ему очень сильно хотелось дочитать до конца, хотя он и понимал, что натура помощника не позволит спокойно заниматься этим в его присутствии. — Я решаю киратскую проблему, ты — курируешь разведчиков. И к тому же это еще спорный вопрос — кто кому подгадил больше. Ты же ведь не сообщил мне, что собираешься отправить к хронам ученика Эльзара.
— И тебе не интересно, зачем я это сделал? — лукаво спросил хозяин кабинета.
— Ничуть, — произнес наследник Оммэра, отгораживаясь от новых вопросов поднятой вровень с глазами бумагой.
— "Вестник Столицы" — С неудовольствием прочел первый советник название самой дорогой газеты страны, чья цена определялась не столько качеством бумаги и количеством вложенных в нее картинок-иллюзий, сколько уровнем подаваемой информации.
Безусловно, "Вестник Столицы" являлся элитарной газетой, ибо был рассчитан именно на обеспеченную аудиторию. Причем на аудиторию любящую обдумывать то, что происходит вокруг, а не пестовать непроверенные и маловероятные слухи, возвращаясь к ним снова и снова. Данная газета не старалась повергнуть в шок, напугать или вызвать иные чувства, все, что она делала — делилась своими рассуждениями и малоизвестными широкой публике фактами. Фактами, знания о которых далеко не всегда добывались законными путями.
Вполне достойное чтиво для тех, кто не относится к высшим эшелонам власти, но желает знать, чем именно живет Империя. Вот только какой от нее толк тому, кто является скрытой первопричиной большинства событий, описанных в этом регулярном издании, выходящем в свет каждые две седмицы? Данный вопрос Ломир и задал императору, когда тот перевернул последнюю страницу и отложил "Вестника" в сторону.
— Никогда не понимал, зачем ты тратишь свое время на подобную ерунду, — начал он. — Как будто выведал что-то новое? Или тебе так интересно лично узнавать о просочившейся информации, а потом отыскивать не в меру болтливых, а?
