— О, премного благодарен, — улыбнулся собеседник и, вспомнив свое прежнее желание, поспешно направился к кустам высоких цветов. — Но сначала, я бы хотел поздороваться с вашей кузи...
Растерянно смотря на пустое место перед собой, мужчина непонимающе свел брови.
— Как же так? — Тихо прошептал он, обращаясь к самому себе.
— Что-то случилось, господин губернатор? — Пройдя в центр оранжереи, Мануэль присел на округлый бортик фонтана.
Посмотрев сначала в бесстрастное выражение лица Конте, затем снова на высокие стебли калл, сквозь которые уже не выделялась отчетливая фигурка стройной девушки, пожилой мужчина растерянно погладил свою сияющую на солнце лысину и недоуменно произнес:
— Мне показалось, что в этих цветах стояла Микелина, но здесь... здесь никого нет.
— Вы наверняка ошиблись. — Уверенно произнес молодой собеседник. — Микелина ещё вчера уехала погостить к своей подруге на Прочиду. Так что ее здесь быть просто не могло.
— Но... но я видел! — Твердо настаивая на своем, отозвался пожилой мужчина. — Какая-то девушка спряталась за эти самые каллы... Я видел ее!
Стоя за плотной стеной зеленых листьев, Шеннон напряглась всем телом.
Что будет, если губернатор вдруг решит обыскать в оранжерее каждый высокий куст, чтобы доказать Мануэлю свою правоту?
Догадавшись о том, кого именно увидел его гость, брюнет тихо вздохнул, мгновенно выдумав новую тактику.
— Это наверняка аромат фрезий. — С видом знатока уверенно произнес Конте, отклоняясь от бортика фонтана. — Он иногда приводит к галлюцинациям.
— Фрезии обладают таким эффектом? — Пораженно застыв на месте, ошеломленный мужчина посмотрел в сторону невысоких белоснежных цветов.
— Нет, сами фрезии вполне безобидны. — Тотчас с улыбкой заверил его собеседник.
Не скрыв своего облегчения, губернатор расслабленно вздохнул.
— Но вот в сочетании с ароматами некоторых видов цветов вполне могут вызвать легкие галлюцинации. — Вполне серьезно закончил Мануэль, подходя к вновь остолбеневшему мужчине. — Лучше давайте покинем оранжерею и выйдем на свежий воздух. — Вежливо предложил он.
С радостью воспользовавшись таким предложением, губернатор и не думал отказаться.
Выйдя на широкую каменную дорожку, пожилой мужчина, казалось, вообще старался не дышать.
— Знаете, моя жена Ева разводит во дворе лилии. Как думаете, они не обладают похожими свойствами? — Послышался уже встревоженный голос удаляющегося губернатора. — А ещё она просто обожает орхидеи. Так вот, как вы считаете, сочетание этих цветов может привести к чрезмерной сонливости?...
В свою очередь, облегченно вздохнув, Шеннон запустила пальцы в распущенные волосы и слегка встеребила их у корней.
Да, губернатор Искьи сегодня изрядно заставил ее помучиться от переживаний. Надеясь, что остаток дня пройдет намного лучше, Шеннон вернулась на клетчатый лед. Лежа на животе, она медленно раскачивала в воздухе своими босыми ногами и размышляла о том, что впервые в жизни она не думала только о себе. Улыбнувшись своему маленькому достижению, девушка уперлась подбородком о внутреннюю сторону подставленной ладони.
Да, возможно сегодня она сделала одну из своих самых больших ошибок, променяв драгоценную свободу на суровую расплату Неапольской тюрьмы. Но впервые в жизни она чувствовала себя необычайно счастливой от совершенной оплошности. Ее совесть была чиста, а душа буквально парила в облаках от ощущения собственной силы воли.
Нет, она ни за что на свете не предаст любимого человека, даже ценой своей драгоценной свободы...
Залюбовавшись тем, как легкий ветерок играет с распустившимися бутонами цветов, унося с собой их крайние бархатные лепестки, Шеннон не сразу заметила, как на поляну вернулся Мануэль.
Наблюдая за плавным покачиванием ног, мужчина легонько ущипнул ее за маленький мизинец и слабо улыбнулся не ожидавшему его прикосновений, вздрогнувшему телу.
— Я не слышала, как ты подошел. — Быстро обернувшись к нему, Шеннон одарила его одной из самых нежных улыбок, которую он когда-либо видел.
Заглядевшись чрезвычайно красивым лицом, Мануэль на минуту замер, пристально рассматривая фигурные линии смоляных бровей, глубину сверкающих крепким бренди больших глаз, маленький, аккуратный носик, который так мило морщился, стоило проявить его госпоже свое даже самое крошечное недовольство, и, наконец, полноту столь сладостных и притягательных девичьих губ, которые были просто созданы для поцелуев. Его поцелуев.
В этот самый миг Шеннон была настоящим ангелом. И даже не ангелом, сколь маленьким ангелочком, столь часто изображенным на многочисленных картинах знаменитых художников. Ангелочком с шаловливым выражением глаз, задумавшим очередную проделку над бедными смертными, слоняющимися по грешной земле. Чувствуя себя как никогда самым несчастным из всех смертных, Мануэль прерывисто вздохнул, заметив, как его плутливый проказник слегка оголил свои белые зыбки, прикусывая нижнюю губу.
— Что в корзинке? — Мелодичным голосом спросила она, указывая взглядом на плетеную корзину в его руке.
Выведенный из состояния безмолвного созерцания на эту божественную нимфу, мужчина слегка встряхнул головой и вновь вернулся в реальность.
— Наш обед. — Пояснил он, присаживаясь по другую сторону широкого пледа. — Надеюсь, ты не против легкого пикника?
— Пикник? — Словно пробуя это слово на вкус, повторила девушка, вспоминая фильмы, где герои устраивали подобные мероприятия. — Я ещё никогда в жизни не была на пикнике. — С легкой улыбкой произнесла она.
— Ну что ж, — дерзко усмехнулся мужчина, вытаскивая из корзины большую курицу, покрытую нежно-позолоченной зажаренной шкуркой, — я люблю быть первооткрывателем.
— Особенно со мной. — Почти шепотом добавила Шеннон, смущенно отводя взгляд к центру их импровизированного стола.
Не зная, каким именно образом Мануэль добивается от нее столь сильной сконфуженности, особенно если учесть все, что между ними уже произошло, девушка отчетливо ощутила, как ее щеки окрашиваются багровым румянцем. Смешно, а она-то думала, что выросшая на грязных улицах вечно холодного Чикаго беспризорная девчонка не умеет стесняться, а лишь искусно проделывает подобные маневры, пытаясь одурачить других богатых простофиль. На деле же все оказалось совсем не так. Открывая в себе все новые и новые перемены, Шеннон протяжно вздохнула. Она, конечно, была рада почувствовать себя цивилизованной женщиной со всеми прилегающими качествами, но все же, где-то глубоко в душе ей было жаль расставаться с той неукротимой, боевой сиротой, которая никогда бы не позволила себе смутиться или... упустить шанс своего единственного побега от тех серых, грозовых туч, скопившихся над ее головой.
Но что сделано, то сделано. И она не жалела о собственном выборе.
Вновь прояснившийся взгляд жадно окинул продукты, аккуратно расставленные по центру пледа. Пара зеленых яблок, гроздь спелых бананов, апельсиновый сок и зажаренное мясо — вот в принципе из чего и состоял их скромный пикник. Однако от сочной курицы исходил такой приятный ароматный запах, что желудок девушки долго не вытерпел и громко заурчал, напоминая хозяйке о ее довольно плохом обращении с ним.
Положив на свою фарфоровую тарелку любезно оторванный Мануэлем окорок, брюнетка взяла кусочек недавно испеченного, теплого хлеба и потянусь за одним из хрустальных бокалов уже налитого апельсинового сока.
— Я хотел было взять вино, — насмешливо проронил мужчина, накладывая куриное мясо в свою тарелку, — но учитывая некоторые недавние последствия, все же передумал и взял обычный сок.
— Ну да, — улыбнулась в ответ девушка, — а то вдруг меня и правда придется приковать к батарее.
— Значит, ты слышала? — Ничуть не удивленный выясненным фактом, отозвался Мануэль.
— Я должна была успокоиться и удостовериться, что господин губернатор пришел не за тем, чтобы забрать меня в тюрьму. — Пояснила в ответ Шеннон.
Однако Мануэль словно напрочь забыл ее былое паническое состояние и вместе того, чтобы согласиться с вполне уместными выводами, негодующе произнес:
— Ты почти попалась. Что бы было, если бы он увидел тебя в оранжерее?
Испугавшись его злости, Шеннон настороженно посмотрела в его лицо. Однако никакого гнева в его глазах так и не обнаружила, наоборот, в них сквозили она лишь доброта и переживание.
— Ну... — Задумчиво потянула девушка, подыскивая подходящий ответ. — Я думаю, это было бы очередное влияние фрезий. Бедный губернатор настолько бы сильно надышался их ароматом, что боюсь, его организм не выдержал бы подобного давления, и он бы упал прямо в центре одной из тех чудесных клумб без чувств... и с солидно выбитой челюстью от твоего слабого удара.
Едва не рассмеявшись ее прозрачному намеку о легком нокауте самого губернатора, Мануэль непроизвольно сжал ладонь. У него до сих пор чесались руки от слов этого напыщенного болвана. Но все же каким бы алчным глупцом тот не был, он вполне мог забрать с собой Шеннон и исполнить угрозу. Правда за это ему бы и самому пришлось подставлять свою толстую задницу. Взятки считались таким же преступлением, как и воровство или покрывательство преступника.
Шеннон уже тоже перестала улыбаться, вспомнив о том, что в тот момент, когда губернатор окликнул ее именем кузины Мануэля, ей было отнюдь не до веселья.
— Да, мы были на волоске от разоблачения. — Тихо признала она, отпив глоток сока.
— А разве тебе не нравится риск? — Послышался новый вопрос собеседника.
— Раньше нравился. — Она горестно усмехнулась. — Но теперь жизнь научила меня осторожности... Скажи правду, — девушка подняла на него свои слегка погрустневшие глаза. — Сколько мне дадут? Пять лет или все пятьдесят? А может, пожизненно?
Не в силах солгать под ее пристальным взглядом, Мануэль тяжело вздохнул. Больше всего на свете он не любил ложь. И если он ещё мог с отвращением услышать ее от постороннего человека, то сам он никогда до этого не опускался. Для него лучшим способом избежать гнусной лжи было простое молчание, но сейчас, сидя под ее чутким взором, он не мог уйти от ожидаемого ответа.
— Я нанял адвоката. — Четко произнес он, решив рассказать ей об этой радостной вести.
Шеннон непонимающе сдвинула брови.
— Адвоката? У тебя что, проблемы?
Мануэль насмешливо усмехнулся, все ещё наблюдая за недоумевающей девушкой.
— Нет, по-моему, проблемы как раз у тебя. — Мягко напомнил он.
— Ты... — Шеннон слегка ошалела от догадливой мысли пронзившей ее голову. — Ты нанял адвоката для меня? Но зачем? Разве он сможет мне помочь? Да и вообще, какой адвокат захочет заниматься делами бедной, уличной ободранки?
— Этот захочет. — Уверенно отозвался брюнет. — К тому же он уже взялся за это дело.
Шеннон не могла сказать, была ли она благодарна Мануэлю за его вмешательство в ее жизнь или же наоборот, пришла в негодование за его столь наглое вторжение. Где-то внутри она смирилась с неизбежным, а верить в чудеса было не в ее привычке. К тому же это так больно, когда понимаешь, что все твои иллюзии рассыпаются на миллиард осколков и иного выхода просто не существует.
Она не хотела верить. Не хотела страдать ещё больше.
— Спасибо. — Бесцветным голосом поблагодарила Шеннон.
Мануэль застыл в изумлении. Совсем не так он представлял ее благодарность. Он думал, ее обрадует это известие, что она вновь одарит его одной из своих лучезарных улыбок. Но на деле, все вышло совсем не так. Шеннон замкнулась в себе, предпочитая радостным возгласам свою еду в тарелке.
Спустя длительную паузу затянувшегося молчания, Мануэль все же подал голос:
— И это всё? Всё, что ты мне можешь сказать?
— Всё. — Даже не посмотрев на него, ответила она. — А что ты хотел, чтобы я на колени перед тобой упала?
Сраженный такой иронией, мужчина не знал, что и сказать.
— Я думал, ты обрадуешься. Думал, что это будет для тебя приятным сюрпризом.
— Это и есть сюрприз. — Шеннон, наконец, отбросила остатки мяса на тарелку и вновь посмотрела в его лицо. Ее глаза были наполнены печалью и невероятной болью. — Только вот в моей жизни приятных сюрпризов не бывает. Я с шести лет не верю в чудеса и прочую дребедень. На мне это не срабатывает. Я не хочу надеяться. Не хочу страдать... Понимаешь? — Почувствовав, как на глаза наворачиваются слезы, брюнетка поджала к груди колени и уперлась о них подбородком.
Рассерженная больше на себя, чем на Мануэля за то, что она вспомнила о своем прошлом, за то, что она портит этот чудесных день, Шеннон едва не позволила эмоциям взять над собой верх.
— Я ведь могла сегодня сбежать от тебя. — Вдруг тихо призналась она, смотря в расплывчатое пространство.
Убрав руки на колени, брюнет пристально посмотрел на сжавшуюся в комочек девушку.
— Отчего же не сбежала?
Впервые за этот день его голос показался холодным и отдаленным. Понимая, что заслуживает такого тона, Шеннон горько улыбнулась.
— Не смогла. — Прошептала она. — Не смогла предать тебя...
Это были последние слова, которые он мог вытерпеть сидя в отдалении от нее. Резко встав со своего места, мужчина быстро обошел плед и, сев рядом с ней, слегка прижал ее подрагивающие плечи к своей груди. Боясь, что девушка оттолкнет его, он крепко держал ее тело, но, как нестранно, Шеннон приняла его объятия. Как можно сильнее прижавшись к нему, она спрятала свое лицо на его плече и зарыдала.
Понимая, что эти слезы вызваны отголосками горького жизненного опыта, Мануэль ничего не мог сказать в ответ, он лишь ласково гладил ее по мягким волосам, мысленно сострадая той маленькой одинокой девочке, бродящей столько лет по улицам большого города.
— Все хорошо. — Тихо шептал он ей на ухо. — Теперь все будет хорошо...
Постепенно слезы иссякли, и к Шеннон вновь вернулось ее прежнее самообладание. Обругав себя за свою минутную слабость, Шеннон однако вовсе не спешила покидать уютные объятия мужчины. Ей нравилось его тепло. Его забота о ней. Его участие в ее жизни. Пускай нанятый им адвокат и не поможет, но одно то, что Мануэль сделал это ради нее — уже говорило о многом. О слишком многом...
Нехотя отстранившись от мужского тела, она запрокинула голову вверх и посмотрела в его глаза.
— Спасибо тебе. — Улыбнулась она. — Личный адвокат — это здорово.
Не слишком-то доверяя ее словам после произошедшего, Мануэль криво усмехнулся, но все же решив не продолжать столь болезненную для нее тему, одобрительно кивнул головой.
— Для тебя все, что угодно, милая.
Шеннон улыбнулась от этих слов. В эти минуты она чувствовала себя настоящей женщиной. Женщиной, которой дорожат и любят. Женщиной, по которой скучают и желают всей душой.
— А ты, правда, отдал за меня губернатору сто тысяч? — С легкой тенью детского недоверия, вновь спросила она.
Его грудь слегка дрогнула, оповещая ее о его беззвучном смехе.
— Не за тебя. — Наконец, произнес он.
Чуть обиженно надув губки, Шеннон вновь посмотрела в его лицо.
— Я всего лишь пожертвовал на реконструкцию старого храма на острове губернатора. — Пояснил он с улыбкой. — Но на деле же, это означает как раз твои слова, так как этого храма уже лет сто как нет на острове.
