— Подтверждаю закрытие, — сказал Беляев. — Всем занять места по корабельному расписанию. Хорошая работа, молодцы.
Экипаж расселся по ложементам. Теперь оставалось подождать сутки, чтобы корабль мог приземлиться в расчётном районе территории СССР.
Уже через несколько минут полёта индикатор показал, что внутри орбитального отсека растёт парциальное давление кислорода. Помимо ручного вентиля, корабль был ещё оснащён автоматической системой, которая подавала кислород в отсеки. В спускаемый аппарат избыток кислорода не попадал — люк между отсеками был надёжно закрыт. Но избыток кислорода в орбитальном отсеке оставался поводом для беспокойства. Любая искра могла вызвать взрыв или пожар. К тому же корабль вышел из зоны радиовидимости ЦУП, и оперативно посоветоваться с Землёй не получалось.
Беляев связался с кораблями Контрольно-измерительного комплекса в Тихом океане, а затем — в южной Атлантике, доложил обстановку, но передача сообщения с кораблей в ЦУП и ответа Земли через спутниковую систему связи была далеко не мгновенной. Когда ответ был получен, Беляев с досады едва не хлопнул себя по лбу. Земля сообщила:
— Алмазы, я — Заря-1. Корабль был долго стабилизирован, с одной стороны мог нагреться сильнее, с другой — остыть. Шпангоут люка, возможно, чуть-чуть деформировался, и из-за этого могла образоваться минимальная неплотность. Через неё воздух уходит, давление падает, автоматика пытается его выровнять и наддувает отсек кислородом. Ориентируйте корабль на Солнце и закрутите, следите за парциальным давлением.
(Реальная проблема, случившаяся во время полёта Беляева и Леонова на корабле 'Восход-2', см. 'Мировая пилотируемая космонавтика' стр. 53)
— Запросто могло быть такое, — согласился Леонов, услышав ответ ЦУП. — Концевики сработали, но микрощель осталась.
Беляев выполнил 'закрутку на Солнце', парциальное давление кислорода в ОО ещё некоторое время росло, затем стабилизировалось.
— Заря-1, Похоже, давление прижало крышку люка, — доложил по радио Павел Иванович.
Ситуация перестала ухудшаться, и командир экипажа приказал всем отдыхать. Уже начало сказываться влияние невесомости, ещё немного — и начнёт подступать тошнота. Рэйнбоу Дэш не надо было уговаривать — пегаска провалилась в сон моментально, едва успев закрыть глаза.
— Вот это я понимаю — самодисциплина, — пошутил Леонов. — Раз — и уже спит. Мне бы так.
Впрочем, он и сам быстро отключился. Будильник разбудил космонавтов на 14-м витке — как раз чтобы успеть не спеша перекусить и подготовиться к посадке. Рэйнбоу удивила всех, раздав тюбики, окрашенные во все цвета радуги.
— Командир, Алексей, это вам подарок от моей подруги Эпплджек. Вольт-яблочный джем. Попробуйте, у вас вольт-яблоки не растут, а они очень вкусные.
— Ну-ка, — Леонов выдавил в рот немного джема, и у него округлились глаза:
— Обалдеть... Паша, попробуй! Вкуснейшая штука!
Беляев попробовал джем, его реакция оказалась не менее впечатляющей:
— М-м-м... Вкуснятина! Невероятный вкус! И ты столько времени молчала! Ах ты, лошадка с крылышками! Спасибо!
Довольная, улыбающаяся до ушей Рэйнбоу достала ещё несколько тюбиков:
— А это — настоящий эквестрийский сидр. Тоже от Эпплджек. Предлагаю принять по чуть-чуть, за успешный выход.
— Кто позволил пронести алкоголь на борт? — строго спросил Беляев, привернув громкость радиосвязи.
— Да ладно, командир, не везти же обратно! — Алексей Архипович в этот момент пожалел, что у него глаза не такие большие, как у пони — эти четвероногие прекрасно знали, как действует на людей их умильный взгляд, и периодически им пользовались. — По чуть-чуть можно!
— Но только по чуть-чуть! Нам ещё садиться, — согласился Беляев, открывая тюбик.
— Не волнуйся, командир, сядем, — ухмыльнулся Леонов, отворачивая крышечку тюбика и пробуя содержимое. — Гм... Сидр? Это — сидр? Да итить твою мать, Дэш, у нас кефир продают крепче! Но вообще вкусная штука.
— Ага! Вот я вас и подловила! — проказница, широко улыбаясь, вытащила ещё тюбики с сидром. — Но ведь вкусный же?!
— Натуральный яблочный сок, похоже, — произнёс Беляев, пробуя из тюбика. — Чуть-чуть подзабродивший, язык пощипывает. Да, пожалуй, даже жалко, что безалкогольный. Но очень вкусный. Спасибо, Дэш, передай подруге, что нам очень понравилось.
Несколько тюбиков двум здоровым мужикам и одной молодой, спортивной пони оказались на один зуб. Леонов даже посетовал:
— Как обычно, всё хорошее слишком быстро кончается... Такого бы сидра да бочоночек втроём уговорить — и правда, вкусный очень.
— Так, Алмазы, быстро убираем мусор и готовимся к посадке, — скомандовал Беляев.
Однако, на 17-м витке техника неожиданно взбрыкнула. За время сна космонавтов ориентация корабля немного сбилась, а перед посадкой автоматика неожиданно дала сбой, и не смогла своевременно сделать 'закрутку на Солнце', которая требовалась для торможения. Из-за этого тормозная двигательная установка не включилась вовремя. Беляев доложил на Землю. Ругань Королёва через микрофон радиосвязи было слышно даже на орбите. Его можно было понять — казалось, было предусмотрено и сделано всё, чтобы избежать проблем в этом полёте — и всё равно, десятки раз проверенный солнечный датчик, либо ещё какая-то часть системы ориентации, сбойнула в самый неподходящий момент. Возможно, сказался долгий неравномерный нагрев корабля во время выходов в открытый космос.
— Алмазы, я Заря-1. Садитесь вручную на следующем витке. Сообщите район посадки, вышлем туда поисковые группы.
Позже Алексей Архипович Леонов рассказал о том, почему сели именно в тайге:
— Мы шли над Москвой, наклонение 65R. Надо было садиться именно на этом витке, и мы сами выбрали район для посадки — в 150 км от Соликамска с курсовым углом 270R, потому что там была тайга. Никаких предприятий, никаких линий электропередач. Могли сесть в Харькове, в Казани, в Москве, но это было опасно. Версия, что мы туда попали из-за нарушения балансировки — полная ерунда. Мы сами выбрали место посадки, так как это было безопаснее и возможные отклонения в работе двигателя смещали точку посадки тоже в безопасные районы. В результате при скорости 28000 км/ч мы сели всего в 80 км от нами же рассчитанной точки. Это хороший результат. (см. 'Мировая пилотируемая космонавтика' стр. 53)
Сигнал радиомаяка спускаемого аппарата поисковая группа слышала, и даже сумела засечь пеленги, приблизительно определив район поиска. Всё усложнила тайга — после посадки маленький, наполненный водородом аэростат, к которому крепилась антенна радиосвязи, запутался в густых ветвях елей, между которыми приземлился спускаемый аппарат. Дату полёта намеренно сместили, чтобы было не так холодно, но в сибирской тайге всё равно погода была далеко не курортная. Хотя мороза уже не было, под деревьями всё ещё лежал снег.
— Командир! Я же пегас. Разрешите, я взлечу и попробую протащить шар между ветками.
— Где ты тут взлетишь? Ну... ладно, попробуй. Очки только надень, глаза береги, — разрешил Беляев.
Рэйнбоу решительно стянула с себя скафандр, надела кожаный лётный шлем и защитные стимпанковские очки-гогглы, расправила крылья. Взлететь между ветками действительно оказалось непросто, но она справилась. Висеть в воздухе для неё было несложно — если бы не те же ветки. При попытке выпутать из них аэростат, лёгкая оболочка порвалась.
— Дискорд его подери! Ладно... попробуем по-другому, — она схватила зубами антенну, поднялась и примотала её к вершине ёлки. Затем расправила повисший на деревьях парашют, чтобы его было видно издалека.
В этот момент она услышала далёкий рокот вертолётов. Связи с космонавтами на земле у неё не было, пришлось спуститься, царапаясь о ветки.
— Командир, я слышала вертолёты! Я могу попробовать полететь на звук и привести их сюда!
— Ты не найдёшь нас, если отлетишь хотя бы на километр, — скептически возразил Беляев.
— Найду! Я там парашют на вершинах разложила — поднимусь повыше и увижу.
— А если ей ракетницу дать? — предложил Леонов.
— Как она из неё стрелять будет, копытом на курок нажмёт, что ли? — осадил его Беляев.
— Не ракетницу! Этот... фальфшейер! То есть фальшфейер! — предложила пегаска. — Я его удержу копытокинезом, а верёвочку дёрну зубами! Вот бы хоть одно дерево повалить, чтобы взлетать было легче...
— Топора нет, пилы нет... Ножом валить, что ли? До ночи провозимся, улетят...
— Стоп! У нас же тротил есть! — Леонов нырнул в люк, вытащил из НАЗ тротиловую шашку и детонаторы, положенные туда на случай нештатной посадки. — Сейчас заложим под корни и повалим одну ёлку...
— Лёха, ты гений! Только не сейчас! Когда вертолёт поближе пролетать будет! — на ходу скорректировал план Беляев. — Если они стартующую из леса ёлку не увидят, то я даже не знаю, чем ещё их привлечь можно.
— Ну, разве что я взлечу и станцую им канкан в воздухе, — пошутила пегаска.
— Хотел бы я на это посмотреть, — ухмыльнулся Леонов. — Так что, минируем ёлку?
— Конечно! А я взлечу в прогалине, когда ёлка упадёт, и зажгу фальшфейер!
Они заложили тротил под ёлкой чуть в стороне от спускаемого аппарата, чтобы случайно не повредить своё единственное убежище. Рэйнбоу взяла несколько фальшфейеров и приготовилась. Вертолёт, похоже, ходил кругами над тайгой, но довольно далеко в стороне. Наконец, рокочущий гул стал приближаться.
— Подрывай! — скомандовал Беляев.
Леонов замкнул контакты, подавая сигнал на детонатор. Бабахнуло смачно, ёлка взлетела вверх над зелёным морем тайги, как ракета, потом упала обратно. Рэйнбоу тут же взмыла вверх в образовавшейся после падения дерева узкой щели. Она увидела вертолёт почти сразу — это был здоровенный Ми-6. Пегаска дёрнула зубами верёвочку фальшфейера. Повалил хорошо заметный красный дым.
Лётчики явно его заметили — вертолёт изменил курс и полетел прямо к кружащей над деревьями Рэйнбоу. Она замахала фальшфейером, подавая сигнал, и тыча другой передней ногой вниз, пытаясь показать, что космонавты там.
Через несколько минут вертолёт уже завис над ней, едва не сбросив её вниз воздушным потоком от винта. Дверь открылась, пегаска собрала все силы и сделала рывок, превозмогая вихрь холодного воздуха, сметающий её с неба. Она ввалилась в вертолёт, едва не сбив с ног успевшего отскочить бортмеханика:
— Лейтенант Рэйнбоу Дэш! — она козырнула, приложив копытце к голове в лётном шлеме. — Помогите, космонавты там, внизу!
— Они целы? — спросил бортмеханик.
— Да, никто не пострадал.
— Сейчас мы попробуем их вытащить. С ёлкой вы лихо придумали, и прогалина как раз пригодится, спустим спасателя в корзине. Спасибо, лейтенант-коммандер... кстати, поздравляю, только недавно передали по радио — ваша принцесса присвоила вам новое звание, — бортмеханик протянул руку, потом сообразил, что у пони не рука, а копытце, поэтому просто взялся за него и слегка потряс.
— Да не так! — засмеялась Рэйнбоу. — Кулак сожми. Вот! — она чуть толкнула копытцем кулак человека. — Это называется 'брохув', эквестрийское приветствие. Спасибо, приятная новость.
На помощь космонавтам спустили спасателя Юрия Лагина, затем подняли всех троих в вертолёт — и вовремя, у тяжёлой машины в режиме висения быстро заканчивалось горючее.
* * *
— Благодаря находчивости и решительным действиям лейтенант-коммандера Эквестрийской воздушной кавалерии Рэйнбоу Дэш, космонавтов удалось быстро отыскать и эвакуировать с места нештатной посадки, — завершил своё выступление с трибуны Мавзолея перед москвичами, собравшимися на Красной площади, Первый секретарь.
Справа от него стояли космонавты, для маленькой по сравнению с людьми пони предусмотрели небольшую подставочку, так, чтобы, стоя на задних ногах и опираясь передними на парапет, её голова была примерно на уровне плеча Леонова. Слева, пустив по ветру развевающиеся гривы, стояли рядом принцессы Селестия и Луна, рядом — принцесса Твайлайт Спаркл.
Хрущёв уступил место у микрофона принцессе Солнца.
— Я очень благодарна Советскому Союзу и нашему другу Никите Сергеевичу за предоставленную возможность участвовать в совместной космической программе 'Интеркосмос', — сказала принцесса. — Я также благодарна всем, кто сделал возможным этот полёт — Главному конструктору товарищу Королёву, всем учёным, инженерам, рабочим, что внесли свой вклад в общее дело. Я благодарю мою сестру принцессу Луну и мою ученицу, принцессу Твайлайт Спаркл, без их участия и напряжённой работы этот полёт не мог бы состояться. Спасибо большое вам всем.
Она чуть посторонилась, уступая микрофон сестре.
— Счастливы МЫ в этот замечательный день стоять здесь, с вами, в кругу друзей, приветствуя наших доблестных героев космоса, — сказала в микрофон принцесса Ночи. — Более года шли мы к этой минуте, и ныне с удовольствием великим чествуем наш совместный экипаж, не побоявшийся шагнуть в звёздную пустоту. Давайте же дадим слово героям нашим, и послушаем их рассказ.
Перед собравшимися выступил каждый из трёх космонавтов, но лучше всех свои впечатления выразил Алексей Архипович Леонов:
— Я хочу вам сказать, что картина космической бездны, которую я увидел, своей грандиозностью, необъятностью, яркостью красок и резкостью контрастов чистой темноты с ослепительным сиянием звёзд просто поразила и очаровала меня. В довершение картины представьте себе — на этом фоне я вижу наш советский корабль, озаренный ярким светом солнечных лучей. Когда я выходил из шлюза, то ощутил мощный поток света и тепла, напоминающий электросварку. Надо мной было чёрное небо и яркие немигающие звёзды. Солнце представлялось мне, как раскалённый огненный диск...
Вечером в Кремле, на официальном приёме, космонавтам вручили правительственные награды СССР и Эквестрии. Прикрепив к сине-золотому комбинезону 'Вондерболтов' Золотую Звезду Героя Советского Союза, Никита Сергеевич с большим удовольствием поблагодарил Рэйнбоу:
— От всей души поздравляю с успешным полётом. Спасибо, что помогла ребят вытащить. Молодец!
Спортивный комиссар Иван Григорьевич Борисенко, тот самый, что фиксировал для истории рекорды, установленные в полёте Гагариным, вручил пегаске памятный диплом, удостоверяющий официально, что она является первым пегасом, летевшим со скоростью 7,9 километра в секунду.
— Вау! — сказала Рэйнбоу. — Теперь я официально самый быстрый пегас в обоих мирах.
#Обновление 06.02.2019
Обманчивая внешность
К оглавлению
Ваши религиозные чувства могут быть оскорблены. ВЫ ПРЕДУПРЕЖДЕНЫ. Дальнейшие претензии не принимаются.
Отец Онуфрий не спеша нацепил на вилку кусочек балыка и накатил соточку. Блаженно зажмурился, наслаждаясь ощущением жидкого огня, растекающегося по жилам, одобрительно крякнул, и не торопясь, закусил. За время Великого поста он сбросил пару килограммов, теперь предстояло восстанавливать авторитет.
Матушка Аксинья в скорбном молчании поставила перед супругом блюдо холодца, хлеб и баночку с хреном. Выпивку она не одобряла, тем более — с утра. Батюшка отставил стопку и приступил к трапезе.
