— Какой именно? — спросил Димка, вспомнив свой разговор с Попечителем. — Не верю в бескорыстие, — они неторопливо, не выделяясь из ленивого ритма города, шли по улице в сторону обиталища этого таинственного Лэнни.
— Ты герой, — спокойно сказал Астер. — Ты вырываешь из рук судьбы знания, рискуешь, чтобы помочь слабым. Льяти, напротив, движим страхом, полон сомнений, боится встречать врага лицом к лицу и хочет обвести весь мир вокруг пальца. Сам понимаешь, что у него это не вышло. Его собственная трусость завела его в тупик, придавила безвыходностью, заставила превратиться в проходимца, чтобы сохранить хотя бы искру души. Но герой — это тот, кто идет в неизвестность, тот, кто встречает опасность грудью, с оружием в руках, тот, кто выбирает бой, даже умирает, но не бежит от врага.
— Спасибо, — буркнул Димка. Умирать ему всё же совершенно не хотелось, даже героически. — А в целом-то зачем тебе это? Сидел бы у себя в степи и горя не знал.
Вайми прямо взглянул на него.
— Это мой долг — разрушать темницы, в которых страдают слишком долго.
* * *
Квартирка Лэнни на третьем этаже грязно-розового пятиэтажного дома оказалась маленькой и бедной — голый дощатый пол, голые стены. В распахнутые настежь окна струился сырой, болезненно-теплый воздух и желтовато-серый свет мутного, дождливого дня — а также шум крон деревьев, растущих под этими окнами и закрывающих весь обзор, так что даже насладиться видами не вышло...
— И что мы будем здесь делать? — хмуро спросил Димка, обводя взглядом невзрачное помещение.
Вайми вдруг усмехнулся.
— Пойдем в музей. Давно пора, вообще-то.
— В музей?! — мальчишка ошалело уставился на него. — Ты спятил?
Вайми вздохнул.
— Нет. Просто там живут мои... коллеги. В роли, так сказать, экспонатов. Вряд ли они нам помогут, но других вариантов всё равно нет. Наша стычка с Истиррой усложнила всё в тысячу раз. Теперь ведь за нами будут следить, поползут толки, слухи... начнутся провокации, а если кто-то из ваших проболтается, нам немедленно придет конец.
— Ладно, — Димка вздохнул, чувствуя, что вновь начинает обалдевать от местных странностей. — А что это за коллеги-экспонаты ? Мумии, что-ли?
Вайми усмехнулся.
— Нет. Они вполне живые. Сам увидишь. Только сперва нам обоим нужно наконец пожрать и отыскать таблетки от головной боли, иначе от нас не будет там толку...
* * *
К радости мальчишки завтрак и поход в аптеку не заняли у них много времени. Через полчаса они были уже у входа в музей. Он занимал большую котловину среди скал, которую перекрыли и отгородили выпуклой стеной с колоннами. Димка нигде раньше не видел таких огромных дверей — они были больше метров пяти высотой, и в ширину — метра три. По бокам были две высокие арки, и в каждой из них — по человеку в форме, с автоматами. Бронзовых, конечно же.
* * *
Войдя внутрь, Димка невольно задрал голову. Колоссальный зал был высотой метров в сорок, и потолок казался далёким, словно небо. Округлые выступы скалы, покрытые белой эмалевой краской, придавали залу очень странный вид. Он был похож на внутренность гигантского ковша. По обе его стороны, около самого потолка, светились два огромных окна, заделанных толстыми стеклами, которые были так высоко, что их нельзя было увидеть с улицы. За ними виднелась голубизна неба. Это были единственные окна во всей пещере.
Из-за того, что потолок был так высок, зал казался пустым. Но это впечатление было обманчивым. В дальнем конце зала, у самой стены, стоял огромный, покрытый белой эмалью пьедестал. На нём в позе статуи, скрестив руки на груди, величественно сидел мужчина. Его лицо было настолько похоже на лицо титана — такое же неподвижное, с закрытыми глазами, — что невольно вспоминался миф о Прометее, прикованном к скале за то, что дал людям огонь...
В центре зала возвышалась другая скульптура в виде человеческого тела. Она была высотой метра два с половиной. Из головы торчал длинный шест, на конце которого красовалась серебряная корона. На нём висел тяжелый колокол.
На стенах висели картины, изображающие сцены из истории человечества. Они были написаны настолько реалистично, что казалось, вот-вот откроются двери и войдёт какой-нибудь древний греческий герой. Повсюду стояли скульптуры: из камня, металла, дерева, пластика... Ими было занято всё свободное пространство. За статуей с колоколом находился громадный бассейн, а вокруг него — ряд круглых скамеек. Пол был выложен серым мрамором. Первый квадрат его, у входа, сжимали две высоченных стены, соединённых фигурной чугунной решеткой — у единственной калитки в ней стоял столик кассира, правда пустой. По бокам от неё располагались две двери, за которыми виднелись лестницы, ведущие под потолок, на обегавшую весь зал галерею. Но эти проёмы были перекрыты грубо сваренными из арматуры решетками, покрашенными в бледно-голубой цвет.
На стенах справа и слева от бассейна висели плакаты с изображением обнаженных девушек, которые, по всей видимости, должны были изображать купальщиц. К сожалению, в сумраке не было видно, что именно они изображают. А справа под плакатами висел большой, метра в три, портрет мужчины в массивных золотых наплечниках, соединенных не менее массивной цепью. Как решил Димка, это был портрет Мастера. И, судя по тому, как он улыбался, можно было предположить, что он доволен жизнью. А может быть, даже счастлив. В общем, не ясно. Все остальные стены тоже были увешаны картинами, и Димка ошалело закрутил головой. Он даже представить не мог, что в этом диком мире есть такое...
В центре бассейна возвышался гранитный постамент, на котором, скрестив ноги, сидел молодой человек лет двадцати пяти, одетый в черные джинсы и черную майку. На коленях у него лежала раскрытая книга. Он сидел, откинувшись назад, и с легкой улыбкой на губах глядел вверх. Рядом с ним стоял небольшой столик, накрытый на двоих, и на нём — бутылка дорогого красного вина, два бокала и коробка конфет, а также изящная ваза с фруктами. Это был первый взрослый человек, которого Димка здесь увидел, и он ошалело уставился на него.
Вдруг мужчина вздрогнул и поднял голову. Его взгляд был устремлён прямо в глаза Димки. Глаза его были синими, как сапфиры, и пронизывающими, как два лазера.
— Привет! — сказал Вайми, подходя к нему. — Что, не ожидал меня увидеть?
Мужчина, сидящий на постаменте, улыбнулся и кивнул.
— Да, я думал, ты уже не придёшь, — сказал он.
Вдруг он резко поднялся, и, закрыв книгу, направился к краю постамента. Постояв там несколько секунд, он медленно подошёл к изящной лесенке и стал, не торопясь, спускаться вниз. Спустившись, он аккуратно встал на дно бассейна. Теперь он был в воде, полностью скрытый ей. Подойдя к противоположной стенке бассейна, он сделал несколько шагов вдоль неё и остановился. Затем, взяв в руку фонарик, он направил луч света на постамент. После этого он развернулся и посмотрел на наручные часы...
Димка, ошалело открыв рот, смотрел на него. Казалось, странный обитатель постамента не испытывает никаких неудобств от столь резкой смены среды обитания. Наконец, он двинулся к ним, и по другой лесенке поднялся из бассейна. Теперь Димка буквально вытаращил глаза: его одежда была совершенно сухой!..
Вайми молча протянул ему ладонь. Молодой человек пожал протянутую руку, сел рядом с ним на пол, и, облокотившись на бортик бассейна спиной, спросил:
— Ну, рассказывай, зачем ты на меня вышел. Не рукопожатия же ради?
Вайми вздохнул:
— Мне нужна помощь, Файяр. Червь освободился и ползёт сюда. Я не смогу его остановить.
— Воистину скверная новость, — сказал обитатель бассейна. — Очень скверная! Но так, видно, было суждено.
— Может, и так, — Вайми помолчал. — Но в этот раз вам придется вмешаться, иначе эта история кончится.
— Она и так уже затянулась сверх всякой меры, не так ли?..
— То есть, вы нам не поможете? — вступил в разговор Димка. От новости его начало потряхивать.
Файяр вздохнул.
— В этот раз нет. Вы сможете справиться и сами.
— Но КАК?!
— О, поверь мне, такой способ существует. Тебе осталось лишь найти его.
Димка открыл рот, чтобы сказать, что знает такой способ... но, наткнувшись на мрачный взгляд Вайми, тут же и закрыл его. Он ни черта не понимал, что тут происходит... но понимал, что может всё испортить. А этого ему вовсе не хотелось. К тому же, весть об освобождении Червя здорово его напугала. Он не верил в неё... до сих пор. И теперь не знал, что делать. Вайми же нетерпеливо смотрел на него, потом вдруг крепко взял за руку и быстро отвел в сторону, туда, где Файяр уже не мог их услышать.
— Я вижу, тебя не обрадовала моя новость?
Димка невольно отвел взгляд в сторону.
— Нет, — неохотно буркнул он. В конце концов, мрачные размышления — это не дело, а врать было просто противно... — Ну? Чего тебе надо?
Вайми вздохнул. Он тоже явно не испытывал особого желания говорить то, что хотел, но явно должен был...
— Есть вещи, которые я не могу сделать сам. Я хотел бы попросить тебя...
— О, я знаю, что ты хочешь, — мрачно усмехнулся Димка. — Ты хочешь, чтобы я помог тебе в достижении твоей цели. Отправился к Льяти и подвиг его сделать у Надира что-то нужное тебе. Я правильно тебя понял?
Вайми удивленно кивнул.
— В таком случае, мне не нужно тебе помогать, — заявил Димка и решительно выдернул руку. — Так как я не собираюсь становиться участником твоих гадких игр! Всё, хватит!
Он повернулся и быстро зашагал к выходу из зала. Вайми не последовал за ним, неуверенно оглянувшись назад. Подойдя к нему, Файяр остановился, взглянул на него и спросил:
— Он стал совсем взрослым, да?
— Да, — неохотно сказал Вайми, всё ещё глядя вслед ушедшему мальчишке. — Я не знаю, что с ними происходит. Они... они все такие... — он запнулся, и, в конце концов закончил: — Такие... разные!
— Да, и у каждого есть что-то своё, — сказал Файяр. — Но они все очень похожи друг на друга в своём стремлении к свободе.
— Не все, — возразил Вайми, не глядя на него. — Лишь те, кто мне нужен. Это... неприятно.
— Тебе да. Мне это безразлично.
— Потому что ты ничего не делаешь.
— Я не вижу смысла что-то делать. Созерцание — высшая добродетель. Ты же несовершенен.
— Наверно, — неохотно признал Вайми. — Они менялись, а я считал себя верхом совершенства, который всегда обречен преуспеть. Теперь же я должен измениться.
— Ты хочешь идти не вперёд, а назад.
— О. А кто говорил мне, что нет единого пути?
— Я, — легко согласился Файяр. — Но всякое деяние тщетно в своём итоге.
— Пусть так — но если все разделят твою философию, тебе нечего будет созерцать!
— Даже ты её не разделяешь — что же говорить о других?
Смех Вайми был серебристым и легким.
* * *
Выйдя на улицу, Димка замер в растерянности. Хотелось плюнуть на всё и вернуться к ребятам... но он вновь вспомнил столик с ножами в подвале дворца Хранителей. Попасть туда вновь по глупому доносу не хотелось. Видеть Вайми тоже не хотелось... но Димка хотел получить от него объяснения. И, вздохнув, зашагал назад, к квартире Лэнни...
* * *
Оказавшись в четырех стенах, мальчишка почувствовал, что сойдет здесь с ума. Внутри у него всё кипело. К счастью, Вайми вернулся всего-то минут через пять.
— Ну? — сразу же напустился на него Димка. — Что всё это было? Кто этот Файяр?
— Шаман, маг, волшебник — думаю, это ты понял и так. Гость из внешнего мира, который обрел тут покой. Как и я.
— И он нам не поможет?
— Нет. Он дал обет недеяния, чтобы не умножать зла в мире.
— А Червь действительно освободился? — нервно спросил Димка.
Вайми лишь пожал плечами.
— Я не знаю. Я сказал это, чтобы припугнуть Файяра. Но ему, как видишь, пофиг даже на это.
— Сволочь ты, — мрачно сказал Димка. — Я чуть не сдох, когда услышал.
— Ну, я должен был попробовать?.. Он очень сильный маг на самом деле. И мог бы на раз провести нас к Надиру. Но, сам видишь...
— Ладно, — Димка вздохнул. — И что нам теперь делать?
— Ждать. Судьба всё разрешит сама, вот увидишь.
Глава десятая:
последний бой
Страницы былого забыть нам нельзя,
Они, как живые, идут вместе с нами.
Советскую власть отстояли навек -
Боевые друзья.
Дети рядом с отцами,
Дети рядом с отцами.
Великой страны молодые сыны -
Делу отцов будут вечно верны.
Свободе и жизни народов грозя,
Фашистские полчища крылья простёрли над нами.
Но мир защитили навеки собой
Фронтовые друзья.
И солнце, и счастье планете неся,
В романтике стройки великой сливаясь сердцами,
Сегодня вновь вместе идут и идут -
Трудовые друзья,
Дети рядом с отцами,
Дети рядом с отцами.
Советской страны молодые сыны -
Делу отцов будут вечно верны!
В. Котов.
Димка нагишом шел по сумрачной пустой улице, чувствуя себя очень, очень неуютно — на фасадах домов темнели сотни окон, и из каждого на него кто-то смотрел. Он не видел никого, но так казалось. И с этим он ничего не мог поделать. Только шагать вперед, надеясь, что эта проклятая улица хоть когда-нибудь кончится...
Вдруг он вышел на площадь. Над ней, между крышами окружающих домов, была растянута сеть из стальных тросов и кабелей — а к ней привязана целая туча разнокалиберных воздушных шаров, ярко освещенных изнутри, кроваво-красных, ярко-жёлтых, оранжевых, размалёванных клоунскими рожами... Они закрывали всё небо, бросая вниз тревожное, красновато-желтое марево, ещё более зловещее на фоне темных, без единого горящего окна, фасадов и пустых улиц, уходящих в густой сумрак под низкими, темно-серыми тучами. Людей на площади тоже не было ни одного, и Димке стало вдруг очень неуютно, словно в кошмарном сне. Пронизывающий ледяной ветер был зловещим контрастом к болезненно-теплому свету. Он заставлял шары раскачиваться, и вся сеть колыхалась, волнами выгибаясь то вверх, то вниз, словно жила какой-то своей, нечеловеческой жизнью...
Передёрнув плечами, мальчишка быстро зашагал к дворцу. Взявшись за витую ручку, с трудом отвалил тяжеленную темно-коричневую дверь. Громадный зал за ней тоже был пуст, в углубленных квадратах потолка ровными рядами, пять на пять, свисали сложные люстры, целые облака из желтовато-белых плафонов, бросающих вниз яркий, безжизненный свет. Между массивными пилонами в три яруса выступали вычурные балюстрады балконов, мозаичный паркет пола тускло блестел. И ни одного звука. Димке вдруг стало очень страшно, так страшно, как не было, наверно, ещё никогда.
Надо валить отсюда, понял он. Немедленно. Но он не мог даже повернуться — ноги словно приросли к полу. Это конец, отчетливо подумал он... и проснулся.
* * *
Господи, приснится же такая жуть, подумал мальчишка, потягиваясь. Словно в самом деле всё. В этом проклятом городе действительно что-то нечисто, раз ему всё время снится здесь такое. Не удивительно, что народу здесь всё меньше, и одна половина его уже давно опустела полностью, а вторая на треть, а то и больше. Почитай каждый день кто-то здесь прыгает с крыши, надеясь вернуться в Ойкумену. А то и по нескольку раз в день. Только вот о гостях отсюда там что-то не слышно. Может, воскрешалка здесь работает неправильно и отправляет прыгунов прямиком в ад. Или в западный лес, в объятия Хорунов и их Червя...
