— Я отдам распоряжение адъютанту подготовить вам материалы, — сказал Скайуокер. И поправился. — Если таковые есть в архивах.
* * *
Прошел еще один день.
На совещании присутствовало около тридцати человек, включая всех командиров летных эскадрилий, артиллерийских отсеков и десантных рот.
Обсуждали учения. Последние детали. Штрихи.
Баумгарден представил схему толково спланированной операции, длившуюся два дня и расписанную с почасовой точностью. Высадка разведгруппы, рекогносцировка, установка наблюдательных пунктов, затем высадка всех десантных рот, включая штрафников. Захват разнообразных плацдармов: первая и вторая рота высаживаются на небольшое горное плато, третья и четвертая поднимаются по горной тропе, остальные окружают плато с двух сторон. И на десерт боевые стрельбы — противником служили искусственные мишени.
В конце полковник заявил:
— Должен сообщить, что посланник Совета Безопасности рыцарь-джедай Кеноби тоже пожелал участвовать в учениях.
Удивление прошло по рядам неровными шепотками, обходя только капитана третьего ранга Шуса. И самого Кеноби. Который в этот момент поднялся и отвесил легкий поклон.
— Я благодарен за оказанное доверие и надеюсь, это мероприятие станет плацдармом для развития нашего сотрудничества.
— Как известно, — продолжил Баумгарден, — в учениях принимает участие и штрафная рота в полном составе. Богатый опыт оперативной работы рыцаря может быть полезен для обеспечения безопасности на полигонах. Рыцарь согласился исполнять обязанности заместителя командира штрафного взвода старшего лейтенанта Гранци.
Первый раз за все время пребывания на корабле у Скайуокера создалось ощущение абсолютного непонимания происходящего. И одновременно полного отсутствия контроля над ситуацией.
Люди что-то планировали, толкали глупые речи, и все это совершалось в каком-то другом мире, который он видел через стекло...
— Капитан, нам осталось спросить только вашего разрешения.
Через секунду Скайуокер сообразил, что обращаются к нему.
— Не имею ничего против, — ответил Анакин. — Считаю ваш план по включению рыцаря в предстоящие учения вполне целесообразным.
А потом ему захотелось превратить сцену в фарс, и он без запинки выложил намертво застрявший в голове дурацкий текст — из документа, представленного Кеноби при появлении на корабле.
— Безусловно, это поможет нам наладить сотрудничество в рамках обмена боевым опытом, а также укрепить наши отношения для совместной борьбы за свободу, процветание демократии и благополучие Республики.
Корускантские бюрократы остались бы довольны формулировкой и пафосом.
После совещания к Скайуокеру подошел Карпино. Старший помощник желал обсудить с ним очень важное и конфиденциальное дело.
— Мы с вами как два заговорщика, — сказал Анакин, запирая дверь каюты. — Садитесь.
— Спасибо, — Карпино занял кресло напротив Скайуокера. — Сэр, разве вам не кажется подозрительным, что рыцарь напросился поучаствовать в учениях?
— А вам кажется?
— Не могу сказать, что я это одобряю.
— Баумгарден, как я понял, в восторге от этой идеи.
— Извините, но Баумгарден думает только о том, что джедай скажет на Корусканте.
— Мы с вами тоже об этом думаем, разве нет?
— Да. Но я же не приглашаю рыцаря постоять за меня на вахте?
Скайуокер пожал плечами.
— И что вы предлагаете, Карпино?
— Ничего, кроме повышенной осторожности.
— Это я уже слышал.
— Речь идет о штрафниках. Это наше самое уязвимое место.
— Вы боитесь за них или за нашего гостя из столицы?
— Я боюсь, что ситуация может кончиться неприятностями.
— Вы что, действительно думаете, он собирает на нас компромат? А штрафные взводы... Что там не так? Они организованы строго по директивам Совета Безопасности. Ну, раз джедай так хочет — пусть побегает с ними. Постреляет из бластера по мишеням. Приобщится к будням армейской жизни, так сказать.
— А что это за богатый опыт оперативной работы? Баумгарден что-то говорил...
— Насколько я понял, этот рыцарь — он что-то вроде универсального специалиста. Дипломат с теми навыками, которыми обладают отряды особого назначения. Словом, он участвовал в миссиях, где приходилось не только подписывать бумажки.
— Это он вам сам сказал?
— Кто?
— Джедай.
— Да, — соврал Скайуокер. — Это он так сказал. Мы с ним иногда беседуем. В спортивном зале.
— Я знаю об этих занятиях, — Карпино кивнул и довольно улыбнулся. — Отличный ход, сэр. Вам удалось что-нибудь узнать от него?
— Мне просто нравится заниматься фехтованием.
— Сэр, ваше чувство юмора...
— ... действует на нервы нашему рыцарю, — закончил за него Анакин. — Почему вы все думаете о каких-то доносах?
— Я думаю о рапорте. Это же очевидно, что джедай должен составить рапорт. И что от его мнения будет зависеть многое. Бюджет. Строительство нового флота, — Карпино помедлил, подбирая слова. — Простите, сэр, но сколько бы вы не форсировали испытания здесь, на Корусканте ваши усилия могут не заметить.
— Вы правы.
Скайуокер поднялся из-за стола, привычно прошелся по каюте и ковер привычно заглушил его шаги.
По соседству с деками и кипой распечаток, на полке стояла модель дредноута. Длиной в человеческую ладонь. Изящная, со множеством мелких деталей и блестящим корпусом из самой настоящей корабельной дюрастали.
Лучший корабль флота. А нужен целый флот таких кораблей.
— На Корусканте могут вообще не заметить, что у Республики до сих пор есть флот, — сказал Скайуокер. Снял модель с полки и повернулся к старшему помощнику. — Да вы сидите, Карпино.
Старший помощник послушно опустился обратно в кресло.
— Это "Виктория"? — спросил Карпино. — Можно посмотреть?
— Рутьес подарил, еще на верфях.
— Тонкая работа.
Он с минуту разглядывал модель. Осторожно поставил ее на стол и произнес:
— Вот в чем проблема, сэр: мы так и не поняли, чего он хочет. Я имею в виду джедая. А он уже месяц почти не вылезает из каюты. Только ходит на собрания. И к вам в спортзал. А теперь...
— А теперь ему стало скучно.
— Он захочет и дальше в чем-нибудь участвовать.
— Это неизбежно.
— Может, это стоит взять под контроль? Лучше всего, чтобы он видел только хорошее. Например, какие-нибудь рапорты офицеров вам или мне. Об удачно проведенных этапах испытания. Побольше чисел, процентов, вообще всякой непонятной армейской...
— ... фигни.
— ... терминологии, я хотел сказать...
Скайуокер уперся локтями в стол и опустил подбородок на сцепленные пальцы. Его помощник, старательно игнорируя выражение лица командира, продолжал:
— Пусть он посмотрит на лучшие части войск, а еще...
— ... может, нам устроить парад? Прямо на дредноуте. По крайней мере, всем будет весело.
— Сэр... — Карпино смотрел на него с укоризной. — Штрафная рота, куда он зачем-то поперся... вы представляете, какая там дисциплина?
— Думаю, что отменная.
— Тогда бы штрафных рот не было. Их было бы не из кого набирать.
— Вы правы. Но на моем корабле, — голос Скайуокера вдруг утратил сарказм, — не было и не будет никакой показухи. У меня просто нет времени ее устраивать. У вас тоже. Да и джедай этот вовсе не идиот. Думаете, он не отличит реальное положение дел от ваших сверхдисциплинированных отрядов?
— Он не разбирается в военном деле.
— Конечно. Не разбирается. Но он должен понять, что разбираемся мы. А мне для этого надо: провести учения, погонять корабль по Галактике, и желательно еще было бы выиграть парочку сражений. До его возвращения на Корускант.
— Согласен, сэр. И что мы продолжаем делать?
— Как обычно, — Скайуокер снова улыбнулся. — Работать.
* * *
Ночь.
Падающая звезда рассекает купол черноты над головой. Лес обволакивает пряный, душистый запах мокрой от росы травы. Сквозь пелену обманчивой тишины вдруг проникает пронзительный шелест деревьев — это редкий порыв ветра забрел в чащу и теперь не может выбраться из лабиринта глухого леса. И другие звуки. Беспокойные, тревожные. Не то зверь, не то птица. Живое. Свое. Неопасное.
Опасны здесь только люди.
Или они только думают, что опасны?
Маленькие люди на планете. Маленькие люди играют в войну.
Они считают, что планета принадлежит им. Потому что они играют лучше других. А сейчас — они учатся играть в войну.
Сначала высадили разведвзвод. Он этого не видел. Ему только доложили о том, что "проведена рекогносцировка на местности". Принесли карту. Распечатка двумерного изображения островка чужой планеты. Утыканная нарисованными флажками и стрелками.
Это очень важно.
Полночь расколола длинный, бесконечный день надвое. Утром — кажется, что это было несколько дней назад — на планету выбросили его взвод.
Хмурые, невеселые люди — по команде "бегом марш" — вбежали в баржу.
Ему как командиру уступили место на скамье у стены. Помещение без иллюминаторов. Этакая бронированная бочка с живым наполнителем. Он и запомнил только то, что в бочке было тесно, и уже через полчаса воняло потом.
На самом деле, с этими хмурыми людьми было проще. Они не делали вид, что им интересно играть в войну. И что это невероятно важно для их жизни и карьеры. Им приказали — они высадились "захватывать плацдарм" на неизвестной территории. Часов шесть взбирались вверх по горной тропе. Тем, кто высадился прямо на плато, было не легче — пришлось прошагать километров десять на солнцепеке, а потом пару часов прорубать дорогу сквозь лес. Вечером обустроили укрытие, разбили лагерь. Утром ждали новой "атаки истребителей" и "подкрепления" — восьмая рота шла ночным маршем на соединение с ними.
Заодно поржали, постебались, обложили грубой руганью придумавших эту высадку командиров.
Они ведь просто люди.
— Вы что, спать не идете? — спросил командир отделения, только что сдавший дежурство.
— Да не вот спится что-то, — ответил Кеноби.
Командир отделения издал какой-то неразборчивый хмык и удалился.
Таких хмыков от подчиненных ему людей рыцарь уже наслушался.
Первый хмык при его появлении в ангаре легко ликвидировал сам командир взвода — бодрым армейским рявком команды "встать" и "смирно". А уже потом взводу представили лейтенанта Кеноби, заместителя взводного.
Второй хмык был услышан им от того же самого командира отделения во время марша по лесу.
— Слушай, а ты вообще откуда? Кажется, всех знаю в батальоне, а тебя никогда не видел.
— Сержант Дикси! — Кеноби остался доволен своим командирским тоном. — У нас сейчас нет времени обсуждать мою биографию.
— Прррашу простить, сэр, — извинился боец.
В голосе за километр слышалась развязность.
Кеноби был рад, когда он, наконец, впервые за сутки смог остаться один. Смог усесться прямо на мокрой траве и почувствовать, как ночь со всеми ее запахами и звуками проникает внутрь, обнимает и убаюкивает.
Говорят, только самые счастливые люди могут слышать, как растет трава в нетронутой роще.
Он — мог.
Еще он мог коснуться рукой неба. Потрогать падающую звезду или приласкать плывущую по небу комету, не распугивая птиц грохотом двигателей. Мог вдохнуть бешеный жар солнца, и улыбнуться светилу, не опалив даже кончиков волос.
Человек может все, ощущая себя частью Силы...
... затем и придумали медитацию.
Даже, если для кого-то "помедитировать" являлось синонимом "пялиться внутрь себя и страдать фигней", а Великая Сила была лишь необычной игрушкой...
Мальчик вырос, и Сила из игрушки превратилась в инструмент.
Мальчик вырос...
У него много дел, и как минимум восемнадцатичасовая беготня по кораблю каждые сутки. Он всем нужен, и у него нет времени даже подумать, почему это так.
Где же тут отвлекаться на звезды?
Странно, подумал Кеноби. Мы считали его Избранным. По крайней мере, некоторые из нас. Прошел десяток лет, и теперь он ведет себя так, будто сам в это поверил...
— Присоединитесь?
Джедай едва успел подняться на ноги.
Это снова был тот самый любопытный сержант Дикси. Он вытащил из рюкзака небольшую емкость без этикетки и подсунул ее рыцарю.
— Я не п..., — Кеноби спохватился, поймав на себе удивленный взгляд сержанта, — а чем угощаешь?
— Наливка локримийская, у местных взял.
— Ладно.
— Пошли, вон, на том бревне присядем.
Магия ночи растворилась в бутылке дешевейшей горячительной бурды, которую сержант умудрился прихватить на учения. Все вокруг стало обыкновенным и обыденным — лес как лес, вон торчит наспех сработанное укрытие, а за теми кустами стоят часовые...
Кеноби повидал половину Галактики, был знаком с представителями сотни рас и при этом никогда не понимал тяги к пьянству. Он не был бы дипломатом, если бы не разбирался в марках лучших вин и сортов виски. Отпустишь пару фраз об урожае пятидесятилетней давности на южном архипелаге Альдераана — и, глядишь, великосветское чандрильское общество уже не считает тебя отмороженным аскетом. Но это работа. В свободное от работы время ему совершенно не хотелось дегустировать напитки. Абсурд: вливать в себя жидкость с высоким содержанием спирта ради суррогата глупо-веселого настроения?
Дипломат всегда должен выказать уважение принимающей стороне, никогда не откажется от кусочка экзотического, пусть и несъедобного на первый взгляд блюда. При этом он никогда не отравится и никогда не опьянеет. Это тоже необходимый талант.
И этим талантом иногда приходится пользоваться вовсе не на дипломатических миссиях.
— Ну, пошли, — согласился рыцарь. — А закусывать чем, пайком?
— Да не боись, сейчас разживемся чем-нить.
Сержант опять назвал его на "ты", и Кеноби не стал его одергивать. Он давно понял, что среди военных существовали особые отношения — в одной ситуации ты мог вести себя с командиром достаточно панибратски, и спустя минуту, в другой ситуации, уже надо было вытягиваться по стойке "смирно", щелкать каблуками и отвечать "так точно, сэр". Не соориентироваться по обстоятельствам означало попасть в затруднительное и унизительное положение.
Сержант достал из рюкзака пластиковые стаканчики, которые тут же наполнил бесцветной мутноватой жидкостью до краев.
— Так ты из какой роты?
— Я вообще с другого корабля, — соврал джедай и осторожно, стараясь не расплескать наливку, взял стаканчик.
— Надо же, а я думал, на "Виктории" только один батальон с "Мегеры", а остальных взяли с Кариды... Так ты с "Магуса", что ли?
— Ага, недавно перевели.
— А, ну тогда ясно. За тебя, лейтенант! — сержант залпом выпил свою порцию. Облизнул губы.
Джедай поднял стаканчик с тем изяществом, с которым салютуют бокалом из драгоценного хрусталя.
— Ну, давай еще по одной?
В этот момент ветки неподалеку зашевелились. Оба — рыцарь и сержант — мгновенно вскочили на ноги, вскидывая винтовки.
Учения или не учения...
— Не стрелять, идиот!
Кеноби узнал голос старшего лейтенанта Гранци.
— Свои, не видишь, что ли? — Гранци разглядел наспех отставленные емкости и стаканчики. — Как я вовремя подошел, а?
