Зверь лютый. Книга 7. Найм

* * *

Увы мне, "как Илья-пророк молонию в реку кинет, так и вода охолонет" — русская народная примета.

Пока "Илья" не пришёл — вода тёплая. Как парное молоко. Тихо. Туман ещё только-только собирается. Мир — тёмен, безвиден и... прекрасен.

Утопиться не удавалось, и мы с Суханом отправлялись в набег. Инспекционно-тренировочный. Хозяйство своё осмотреть и здоровья поднабраться.

Первые дни мы бегали на заимку. По дороге, буквально из ничего, из поваленных стволов бурелома, торчащих веток, оставшихся пней подобралась такая нехилая полоса препятствий. Нашлось и где подтянуться, и где покрутиться, и где отжаться.

Я, по молодости своего тела, избегаю осевых нагрузок, сжимающих вдоль позвоночника. А вот проскочить метров двадцать на руках, цепляясь за ветки, как обезьяна в джунглях — милое дело.

Но можно и модифицировать. А повесим-ка на сучья ремни с петлями. А сделаем-ка уголок. Уцепился, ножки — параллельно земле. И пошли вверх, разводя руки. Ручки-ручонки. Дошёл до горизонта — повиси так.

Ремни подвеса... дрожат. От дрожи напряжения моих мышц. А теперь пошли дальше, пока кулаки не окажутся под задницей. Вдох-выдох. А теперь так же медленно вниз. А теперь — цепляемся ножками, а ручки отпускаем. И — снова до горизонта. Спортивная, извиняюсь за выражение, гимнастика.

Мда... Раньше не получалось. Вот чего попадизм с человеком делает!

Мара сперва сильно переживала по поводу моих ранних появлений у её ворот. Потом — по поводу столь скорого ухода Сухана.

Я уже объяснял — успешный секс повышает уровень эндорфинов в крови в четыре-пять раз. Как наркотик. Она, конечно, богиня, а он, натурально, зомби. Но оба — человеки. Вот они оба и подсели. Но, факеншит, как они сойдутся вместе — всё, на целый день оба выбывают из оборота! Сначала часами — даосизмом занимаются, потом втрое дольше — в себя приходят.

"Ушедшему далеко по пути совершенства — долго возвращаться".

У Мары своих дел куча. У Акима — руки, у Якова — ноги. Хорошо, что поймал момент — нагноение пошло. Выжгли калёным железом. Я ему ногу держал. Тоже... впечатление. У Ивицы — вывихи, у Елицы — свихи, у Прокуя — ожог:

— А-а-а! Ванька гадина! Ты куда меня приволок! Клещи не держат — в руках рассыпаются, горн — дырявый! Всё — дерьмо! Рукосуи безмозговые!

Чтобы не часто отвлекать Мару "путейскими экзерсисами", пришлось изменить "боярскую тропу" — поворачивать за речкой на восток, как мы на пруссов бежали.

Хорошо. Трусишь себе в рассветной полутьме по лесу. Разгонишься да по стволу стоячему пробежишься. Сверху — роса дождём. Смешно. А там Рябиновка. Можно зайти, побудку сыграть. Просто для смеха. А можно тихо назад по другому берегу.

Итого — пятнадцать вёрст. Мохаммед Али каждое утро в качестве разминки бегал 10 миль вокруг ограды городского парка. У меня тут ни миль, ни города, ни парка. Но пример с великих я беру. И с Наполеона, и с Мохаммеда. Понятно, что великий полководец и великий боксёр в одном флаконе... Но я без фанатизма. Зато регулярно. Как Потаня. Каждое утро с разминки прибегаю, а он в макивару — рукой колотит. "Его пример — другим наука". Вдохновляет и самому расслабляться не даёт.

Я уже про муравьёв говорил? Так вот, два долбодятельных муравья строят свой муравейник постепенно и непрерывно.

Потом быстренько перекусили и — "по местам стоять, с якоря сниматься!". Ивашко бригаду возчиков увёл. У него народ серьёзный, степенный — дурней Ивашко к коням не подпустит, сильно резвых... остепенит. Когда человек на мир одним глазом смотрит, поскольку второй синяком заплыл, поневоле будешь вести себя... степенно.

Ноготок свою команду забрал. У него половина "пауков". Боятся его страшно. Хотя он на них ни разу даже и не цыкнул. Подойдёт молча, покажет как надо, скажет пару слов по делу. И дальше своё тесать. Доски они делают.

— Ноготок, тебе не скучно?

— Не, боярич. Брёвна, они... как люди — все разные. Людей-то всё больше поперёк рубить доводилось. А здесь — вдоль. Интересно.

Чимахай половину коробецких на лесосеку повёл. Хорошо работают — быстро. Но почти каждый день — травмы. То — ударило, то — порезало. Почти вся бригада в повязках. Сам по сторонам не глядит, и другим не даёт. Только рычит.

Звяга разглядывает свою черту и чего-то бурчит под нос. Вынет клин, сдвинет хомут, померяет расхождение концов на ладони, забьёт клин, снова померяет. Чертыхнётся и повторяет всё снова.

Черта — это такой плотницкий инструмент, на циркуль похож. Звяга — молодец. Мы тут с ним такой гибрид подпорной стенки с оборонительным частоколом придумали! А главное — придумали как это сделать. Правда, брёвен длинных много надо, грунта отсыпать порядочно...

А вот и Филька со своими подошёл. Тешет себя надеждой на лёгкий труд.

Нет уж. "Один день Ивана Денисовича" с его ежеутренним "хоть миг, да наш" — у меня не проходит. Как вчера обговорили, так и делаем — пойдёшь конями пни дёргать. А здесь я Хохряковича с молодёжью оставлю: надо накопать на речке гальки и забить в основания подпорной стенки и частокола. Я им вчера две тележки ручные смастерил — накопают и перетаскают.

Рукодельничаю помаленьку. Ванька-рукодельник. Вот с Прокуем сделали десяток стругов.

Здесь "струги" — это не лодки, это такие полоски железа, заточенные с одной стороны, с двумя ручками на концах. Кору с деревьев можно и топорами снимать, но стругами — удобнее. Производительность труда на данной операции в разы подскакивает.

А ещё я сверлильный станок построил. Из обломков туземного токарного станка возвратно-поступательного действия. Здесь такие используют. Полное дерьмо. Но на этих... приспособлениях местные мастера очень даже приличную деревянную посуду точат. На кой чёрт такой станок деду Перуну был нужен — даже представить не могу.

Мне вертикальный ход нужен. Почему я его... несколько разломал.

Сверло — Прокуй сварганил, патрон...

Инквизиторы, в частности, надевали допрашиваемому на голову верёвочную петлю, вставляли палочку и крутили её, затягивая петлю. Пока у бедняги глаза наружу не выскакивали. Вот и у меня примерно так же: сверло в держателе верёвочной петлёй зажимается.

Филькин сынишка аппарат освоил с первого раза — теперь у меня никаких проблем с дырками в шинделе нет. Вот только сверло одно — и для других дел приходится тот же диаметр отверстий применять. Но двери будем теперь делать нормальные — навесные, с навесами. А не "переставные" — поднял, переставил, открыл.

Хотел ещё нормальный токарный станок сделать. И Акиму подарить — пусть он, как старый князь Болконский, развлекается. Потом вспомнил о его руках...

Два копра поставили — большой, чтобы брёвна частокола забивать, и поменьше — для подпорной стенки. Пришлось выучить людей "Дубинушке". Правда, только припеву:

"Эх, дубинушка, ухнем!

Эх, зеленая сама пойдет!

Подернем, подернем,

Да ухнем!".

А то там текст настолько р-р-революционный... Мне, как боярскому сыну славного сотника... Сами придумают.

В основание — гальку с реки забиваем. Кучу грунта отсыпаем внутрь частокола — поднимаем края холма, выравниваем поверхность. Пока вода в речке стоит низко — таскаем с берега. Такой пруд здоровенный образуется. Можно, пожалуй, и рыбоводством заняться.

Странно, не могу вспомнить ни одного прогрессора, который рыбу разводил. А ведь в смысле массы пищи с единицы поверхности... У китайцев очень неплохо получается.

Интересно: в этом мире есть зеркальные карпы?

Сорок работников — большая сила. Ну очень много чего могут... уелбантурить.

Все при деле, один Чарджи скучает.

Я вам прямо скажу: добрый воин, искусный, храбрый — в домашнем хозяйстве — абсолютно бесполезная вещь. Саблю можно хоть на стенку повесить, чтоб под ногами не болталась. А живого человека? Куда не пойду — "там ты сидишь". И скучает — бездельем мается.

Пришлось взять торка в учителя. Два часа в день ихней "поганой мовы". Ихней — торкско-огузско-сельджуковидной. С печенегизмами. Обороты из языка печенегов — как такое назвать?

Но не просто иняз — "просклоняй слово — "алтын", а кое-что практическое: тренинг-спаринг. Шашечка моя против кавалерийской сабли, бой на копьях в исполнении Сухана. Метание "чего не попадя в куда не попало". Ножи, топоры, сулицы эти корявые... Не так стоишь, не туда глядишь, не про то думаешь... А с разбега? А сидя? Будто с седла? А с левой руки? А Сухан...?

* * *

Как в старом анекдоте:

— Эй, лысый, пить будешь? А баба твоя?

* * *

Стрельба из лука.

Тут облом: подержать свой лук он мне дал. Недолго и под присмотром. Тот, что от прежнего хозяина в усадьбе остался... Чарджи только шипит и плюётся.

Ладно, проходим курс "уход за личным оружием": доспехи, мелкий ремонт, средства консервации. Хорошо, что здесь нет солидола. Но всё равно — весь "жирный на ощупь". А ханыч только морщится. Брезгливо. Скучающий красавчик.

Ситуация почти по Крейцеровой сонате:

"Обыкновенная пища крестьянина — хлеб, квас, лук; он жив, бодр, здоров, работает легкую полевую работу. Он поступает на железную дорогу, и харчи у него — каша и один фунт мяса. Но зато он и выпускает это мясо на шестнадцатичасовой работе с тачкой в тридцать пудов. И ему как раз так. Ну а мы, поедающие по два фунта мяса, дичи и всякие горячительные яства и напитки, — куда это идёт? На чувственные эксцессы. И если идёт туда, спасительный клапан открыт, все благополучно; но прикройте клапан... и тотчас же получается возбуждение, которое, проходя через призму нашей искусственной жизни, выразится влюбленьем самой чистой воды, иногда даже платоническим".

По фунту мяса — это много. У меня так не получается. А вот 16-часовой рабочий день я обеспечиваю всем. Кроме торка. "Платонизмом" от инала не пахнет. А пахнет от него... Светаной каждый день. Остальные даже подкалывать его перестали. Только Потаня как-то сказал мне, как отрубил:

— Или разведи нас, боярич, или я её зашибу. Курву драную. Соромно мне.

Остальных я старательно гоняю до полного изнеможения, успевая за день пробежаться по всем рабочим площадкам. Стараюсь, конечно, не мешать людям, не отвлекать от работы. Так это, гляну слегка:

— Работаете? Ну-ну.

И дальше побежал.

* * *

Пейзане не бегают, крестьяне не занимаются физкультурой. Физические упражнения, культура тела — выдумки бездельников-аристократов. Мысль о том, что нужно потрать время на совершение каких-то бессмысленных движений — у физически работающего человека не возникает.

Как с марксизмом: "рабочий класс сам по себе не может выработать научное классовое сознание — только тред-юнионистское".

Спортсмен отчасти подобен негру: меланин, дающий чёрный цвет кожи, образуется при сочетании постоянного обильного питания с избытком инфекций в окружающей среде. Как в экваториальных джунглях. И причина для спорта такая же: много жратвы и куча соблазнов.

* * *

У меня самого с соблазнами просто: сапожки с утяжелением. Вшиваешь в подошвы по хорошей подкове и вперёд. День побегаешь — к вечеру никаких мыслей. Ни о чём. Точнее — ни о ком. Перестало помогать — увеличил дистанцию. Сбегал в "Паучью весь" и обратно — вполне по-боксёрски получилось, по Мохаммеду. А между "туда" и "обратно" — и Беспута имеется. Нормально имеется: пока я отдышусь — она подготовится.

С той поры тянется за мной ещё одна сказка. Будто умею я разом в разных местах появляться. Что в три шага могу колдовством в тридевятое царство перепрыгнуть. Как полоцкий князь Чародей: "Вечерю стою в Киеве, а заутреню — в Новгороде". Что туманом ночным оборачиваюсь, меж деревьев лесных растекаюся, в любое окно загляну, в любую дверь войду. Хоть бы и в краях дальних, куда и конём не одну неделю скакать. Выдумки это, преувеличения. От людей, кто спит долго да по земле ходит — нога за ногу.

Мне снова начинало казаться, что я нашёл своё место в этом мире. Что он уже не пытается меня отторгнуть или уничтожить, как было в начале. Не заманивает какими-то тихими тёплыми уютными гаванями — "только не качай лодку".

Казалось, что я нашёл новую точку равновесия. Равновесия в движении. Вот в этом ежедневном беге, обучении, суете и наведении порядка.

Я даже и злобствовать особенно поводов не находил. Так только, разок.

Дождь пошёл, людей под крыши загнал. Один день просто отлёживались, отсыпались, на другой — начали приключений искать. Развлечение я им нашёл быстро — в виде блохи в одном из домов. Дальше стандарт: санобработка всех... сожителей. Всех помыли, побрили и постирали. Коробецкие мявкать начали — тут Ноготок с кнутом пришёл. На них глядя и остальные пошли тихонько. Да и то сказать — молодёжь у меня, бород почти и нет.

Интересно: по статье 60 "Русской Правде" за вырванную при свидетелях бороду — штраф 12 гривен. Получается, что выдрать клок бороды или выбить зуб стоит столько же, сколько затрахать насмерть двух чужих рабынь.

Только зачем мне этот смех с вирами? Работнички у меня сами бреются. А поскольку зеркал нету и затылков не видать, то зовут друг друга на помощь.

Так что, вполне "добровольно и с песней". Самообслуживание — очень повышает производительность. Как в "Вокзале на двоих": "сама, сама, сама...".

Тут и солнышко выглянуло — пошли дела делать.

Поставленная ближайшая задача — "получение боярства" — представляется достаточно решаемой. Пути, вроде бы, понятны. А там, выйдя на новый уровень местной иерархии, можно будет существенно влиять на решение моей главной задачи — "избы по-белому". Сделаю в таком стиле свою Пердуновку, подготовлю ресурсы и кадры. Можно будет показать, научить, "сеять доброе, разумное, вечное" в поле печестроения. Или правильнее — печесложения?

"Если бы я был таким умным как моя жена потом".

Я это уже говорил? — Я это ещё не раз повторю. Потому что иллюзорность управляемости будущего свойственна мне в полной мере, как и всякому человеку 21 века.