— Мне некогда уговаривать вас. Дело слишком важное, чтобы терять время понапрасну, и без личной, как вы выразились, встречи его не решить.
— В таком случае, я ничем не могу помочь, — выражая тоном сожаление по этому поводу, ответил завсегдатай кабака.
— Вы хорошо подумали? — Все же уточнил незнакомец.
— Да.
Путник встал, отодвинув стул с неприятным скрипом, и без слов вышел вон. Щепка же облегченно засунул кинжал обратно, пожелав чужаку провалиться сквозь землю, и, заказав еще пива, вновь принялся его потягивать, изредка поглядывая на дверь.
Глава 2
Просыпаться после наполненного трудоемкой работой дня всегда тяжело, когда кажется, что болит каждый мускул, но гораздо тяжелее подняться на ноги после ранения, и совсем уж плохо, если ты пытаешься прийти в себя после магической схватки. Последнее Оэр знал слишком хорошо.
Однако сильнее физической боли были моральные терзания. Почему-то сейчас казалось, что он сделал недостаточно, что маг поступил как полный трус, стремившийся спасти лишь свою жизнь, что кровь людей навеки останется на его руках. Голос разума напомнил, что благодаря его действиям было спасено еще две жизни, но прозвучало это как жалкое оправдание неудачника.
Команда корабля, северная стража — они все стали добычей неизвестной твари. Участь, которая гораздо хуже, чем смерть. И пусть не в его силах было предотвратить это, но... долг стражника — защищать, иногда ценой собственной жизни. А он не смог их защитить.
Нарождавшийся шквал эмоций удалось остановить лишь благодаря усилию разума и интересу к окружающему миру.
Нуцег открыл глаза и осторожно, стараясь не делать резких движений, порождающих новые всплески боли, осмотрелся. Он лежал под плотным одеялом на широкой кровати в доме неизвестного богача. О последнем явно говорило убранство просторной светлой комнаты.
Увиденного вполне хватило, чтобы голова пошла кругом от родившихся вопросов: где он? что с его напарниками? как он здесь оказался? и что случилось с проклятой Богами сферой?
В глазах потемнело, и сознание вновь померкло.
Во второй раз пробудиться оказалось гораздо легче. Наверное, его чем-то лечили, потому что разум был чист, как у ребенка, а боль перестала быть такой изматывающей. Нет, такой сложный фокус, как самостоятельное передвижение, сейчас вряд ли получился бы, но уже можно было попытаться приподняться на локтях. Явный прогресс.
— Сильнейшее истощение, как и следовало ожидать, — произнес такой знакомый голос.
Оэр поднял глаза и заметил своего наставника. И почему он не удивлен?
Эр Эльзара, а именно так звали сидящего в кресле напротив человека, вряд ли можно назвать заурядной личность. Обладая колоссальным магическим даром и острым умом, он давно превратился в самостоятельного игрока на доске судьбы, чьи действия не зависят ни от прихотей гильдий и орденов, ни от приказов императора. А царящий вокруг него ореол таинственности и непознанности порождал нескончаемый поток слухов и домыслов, превращая величайшего мага современности в фигуру мистичную, чуть ли не равную по статусу правителю Оммэра.
Выглядел он молодо — едва за тридцать — однако все сходились во мнении, что ни одна сотня лет минула с его рождения. Да и в полуистлевших архивах тому были какие-то смутные подтверждения. И, кроме того, маг предпочитал носить старинные, уже давно вышедшие из моды костюмы, заказывая их у именитых портных. Весь этот сонм маленьких штришков рисовал портрет загадочного существа, постигшего все тайны мироздания и живущего только ради ему одному известной цели.
И вот этот человек был кроме прочего наставником Оэра.
Эр Эльзар сам выбрал его в свои ученики. И связь, возникшая между ними, была не менее мистичной, чем сам маг. Они очень редко виделись и, фактически, Нуцегу оставлялось право вести свою жизнь, как ему заблагорассудиться. Вот только что-то заронил в душу юноши старый маг, какие-то смутные желания, неявные цели и, что самое главное, стремление познать непознанное.
Эр Эльзар вел своего единственного ученика к подлинному могуществу повелителя Стихий недоступным более никому другому в этом мире путем. И результат был заметен — за те четыре года, что Оэр был знаком с этим человеком, он прошел длинную дорогу от ничего не умеющего новичка с кучей теоретических знаний в голове до почти полноправного мага, которому до вожделенной приставки Эр остается сделать последний решительный шаг.
— Впрочем, это уже не та иссушенная Тьмой мумия, которую я видел два дня назад. — Прервал мысли Нуцега все тот же голос. — Думаю, тебе стоит рассказать нам, что же произошло на третьем пирсе трое суток назад.
При этих словах в голове вспышкой проскочила мысль: "Три дня, целых три дня!". А затем до сознания дошел смысл требования наставника.
Оэр помнил каждую секунду той кошмарной ночи, но говорить об этом было невероятно трудно. И дело здесь не только в бедственном положении всего организма. Перед внутренним взором вновь встали кроваво-красные глаза неизвестного существа.
Что это было? Выверт протестующего сознания, или реально существующее нечто, в пару ударов расправившееся с защитой военного фрегата, но почему-то не ставшее пробивать дрожащий под порывами Мрака полог. Вопросы, вопросы. Та ночь подарила ему очень много новых вопросов.
Тяжело опустившись на спину, юный маг стал медленно рассказывать о том, как оказался на третьем пирсе, почему отклонился от заданного маршрута, поведал он и о странном щеголе из северной стажи, только сейчас поняв, что так и не узнал его имени. Нуцег старался не упускать ни одной детали, описывая каждую мелочь и щедро делясь своей оценкой происходивших в тот момент событий. И только одна мысль занозой засела в сознании: "Почему они слушают это, как в первый раз, ведь в живых помимо меня осталось как минимум двое? Неужели их раны оказались более серьезными? Или же ..."
Додумывать, что стоит после этого "или" как-то не хотелось.
Его речь не перебивали, слушая предельно внимательно, и только, когда вконец уставший маг прекратил рассказ, наставник внимательно уперся взглядом куда-то поверх ученика.
— Капитан, теперь говори ты.
Утомившийся и весь разбитый от заново пережитых чувств Оэр все же нашел в себе силы удивиться. Нет, то, что они не одни, он понял давно, но... Лично Нуцег знал только одного капитана, капитана Заира — главу стажи Эльрода.
— Слушаюсь, Эр Эльзар, — ответил тот. — Начну с того, что никакого патруля 1-3-43 не существует, но форма, описанная вашим учеником, действительно соответствует образцу. И, похоже, это повод для отдельного расследования...
— Меня не волнуют ваши внутренние дела, капитан, — отчего-то раздраженно прервал рассказ Заира маг. И это было плохим знаком. За свою длинную жизнь Эр Эльзар научился терпению, и существовало совсем немного вещей, способных вывести его из равновесия. — Больше всего меня интересует, почему вы не сообщили мне об этой сфере. Ничего не хотите объяснить?
Даже не видя собеседника своего наставника, Оэр почувствовал, как тот судорожно сглотнул — у старого мага есть много недоброжелателей, но врагов ни одного. Его противники не задерживаются на этом свете.
— Я не знал. Маги не сообщили мне.
— Капитан, я не желаю знать о ваших трениях с гильдией этого города. — Вновь прервал собеседника Эр Эльзар. — Я хочу услышать, где находится этот созданный Тьмой артефакт, и в ваших интересах выяснить это как можно быстрее.
В ответ комнату озарил знакомый призрачный свет — амулет связи — и по тому, как подрагивали лучи, испускаемые им, можно было судить, что Заир сильно нервничает. Вопроса, с чего это вдруг он должен подчиняться человеку, не наделенному никакими официальными полномочиями, у того явно не возникало.
Наконец, пульсация сил в амулете приняла плавную монотонность, и капитан заговорил.
Оэр ничего не знал о его тайной вражде с магами, но отчего-то подозревал, что разговор может затянуться, ведь среди их братии очень много благородных, которые, получая власть над стихиями, приобретают заодно огромное высокомерие и пренебрежительное отношение ко всем смертным, особенно к "тупоголовой" солдатне. Вполне возможно, что именно это отношение, вкупе с обыденной прямолинейностью вояк, и стало причиной этого конфликта. А значит, найти общий язык этим двум будет не так-то просто.
Однако он ошибся, и ответ был получен довольно быстро. Видимо Заир каким-то образом умудрился передать настроение Эр Эльзара, и его недруг уступил.
— Они отправили сферу в столицу, в Альир. Там она должна быть надлежащим образом защищена и тщательно исследована.
Маг кивнул и проронил:
— Свободен, капитан.
Дождавшись пока за Заиром закроется дверь, повелитель Стихий повернул лицо в сторону Оэра и, вернув голосу привычную отстраненность, потребовал:
— А теперь ты скажешь то, о чем промолчал. — И, предвосхищая вопрос Нуцега, пояснил: — Ты — единственный уцелевший. От остальных остались лишь выжженные тени на камне. Я бы поверил, что чародей, подобный тебе, самостоятельно смог защититься от этого выброса Тьмы, но... Стоило побывать на третьем пирсе, что бы понять — выжить в том буйстве Стихий могли лишь единицы, и ты, мой ученик, к ним не относишься.
Однако вместо ответа старый маг услышал следующее:
— Что случилось с моими напарниками?— дрожащим от слабости голосом спросил Оэр.
Наставник тяжело вздохнул, но все же сказал:
— Не знаю. Их зачислили в без вести пропавшие.
После этих слов на юношу вновь накатила какая-то дурнота, путающая мысли и не дающая говорить связно. Тревожно запиликал неизвестный артефакт, стоящий недалеко от кровати, и до Нуцега долетели показавшиеся такими далекими слова:
— Ладно, отдыхай. Мы вернемся к этому разговору позже.
Сказав это, учитель поднялся и вышел из комнаты, а его ученик погрузился в тяжелый тревожный сон.
Однако на следующий день Оэр узнал, что его наставник покинул Эльрод и отправился в столицу. Эр Эльзар оставил записку, в которой пожелал ему скорейшего выздоровления и возвращения к обычной жизни. Так же он напомнил о необходимости продолжать обучение и посоветовал поискать какую-нибудь более мирную, нежели стража, работу. А еще настоятельно рекомендовал забыть все произошедшее, как кошмарный сон.
Но так просто сделать это не получалось.
На юного мага неожиданно наваливался запредельный ужас. В ту навеки проклятую ночь он просто не успел как следует испугаться, оценить всю опасность момента. И теперь Оэр переживал все заново. Только сейчас, находясь в полной безопасности, он понял, как же все-таки близко от него прошла линия смерти.
В такие минуты стоящий рядом артефакт начинал издавать тревожные звуки, гася опасные, разрушающие разум эмоции. Вот только не мог Нуцег просто вырвать из памяти ту ночь. И все начиналось заново. Вновь и вновь ему приходилось бежать к третьему пирсу, чтобы опять встретить там свое бессилие и снова заглянуть в бесчеловечные глаза высвобожденной твари.
Пользующий его лекарь как-то сказал, что причиной всему эманации тьмы, отравившие его душу, что ему следует отвлечься и лишь подождать выздоровления.
Да только от мучающих голову вопросов так просто не увильнешь. Оэр перелистал, казалось, все газеты, но не в одной из них не нашел ответа.
Создавалось впечатление, что вся чернильная братия города восприняла атаку Тьмы, словно бы даже обрадовавшись. В своих статьях они ярко описывали доблесть и мужество стражей, погибающих, но уносящих с собой десятки и сотни, порожденных извращенным разумом монстров, высказывали какие-то глупые и нереальные предположения о причинах случившегося и смело назначали виновных.
Полный бред, поверить в который мог лишь скорбный разумом.
Так прошло еще несколько суток, пока его, наконец, не посчитали вылечившимся и не отпустили на все четыре стороны, посоветовав напоследок больше не попадать в такие истории.
В тот день Оэр бродил по городу, всматриваясь в лица прохожих, и не находил никаких изменений. Людской муравейник спешил по своим делам, и не было ему дела до терзаний молодого мага. Казалось, что все, как обычно, в порядке вещей, что прорыв Тьмы в современном цивилизованном мире, да к тому же случившийся не где-нибудь, а прямо здесь, под боком, — обычное явление, ради которого даже не стоит остановиться и призадуматься.
Нуцег посмотрел на небо, словно ища у него поддержки, но увидел лишь безразличную синеву с небольшими барашками белых облачков и такое же равнодушное светило.
Всем было просто наплевать, что он потерял двух людей, успевших стать ему чем-то большим, нежели друзьями, они были его семьей. Теми, кто не предаст и не оставит. А он их предал.
Погруженный в свои мысли маг шел по городу, не задумываясь даже, куда ведут его ноги. Мимо проплывали какие-то здания, редкие дневные патрули и люди, бесконечный океан людей. Очнулся он, только когда увидел знакомое здание западной стражи.
Подумав, решил зайти — разговор с Фраором был ему просто необходим. Да и к тому же стоило узнать, не появились ли его напарники, все-таки среди убитых их не было, а значит, надежда, хоть и призрачная, оставалась.
На месте лейтенанта не оказалось, и Оэр решил дождаться его. Тем более он элементарно не знал, чем себя занять — просто напиться было ему не по нутру. Да и снять девчонок посговорчивей, как изредка делали братья Тимолы, не позволяло воспитание, полученное еще в той, другой жизни.
Попытка же заняться обучением казалась и вовсе опасным безумием. В магии нужна, прежде всего, ясность рассудка и концентрация. А о какой концентрации может идти речь, если тебя разрывают на части сильнейшие внутренние противоречия?
Он стоял все в той же комнате, где висела его форма стража, и где так любил проводить свободное время старый вояка, просматривая свою книгу.
Нуцега всегда интересовало, что же может читать человек, повидавший все ужасы войны и сам не раз заглядывающий в бездонные омуты глаз смерти. Но отчего-то он боялся это спросить. И сейчас этот страх казался каким-то ничтожным, несущественным.
Маг решительно подошел к столику, на котором лежала книга, и взял ее в руки. Он ожидал увидеть какие-то невероятные вещи, но, прочитав пару строчек, с огромным удивлением понял, что держит сборник лирических стихотворений.
Полистав книгу, Оэр окончательно убедился в своем предположении. Но вместо того, чтобы положить ее на стол, сел на любимое место Фраора и погрузился в чтение. Чем-то тронули его наивные романтичные стихотворения, приносящие в душу долгожданный покой.
Нуцег провел так час, а может и больше. К реальности его вернул голос лейтенанта:
— Почувствовавшие на себе дыхание смерти, теряют прежние страхи, — с пониманием сказал он и сел на стул, предварительно крикнув кому-то в коридоре принести горячего чая.
— ...и обретают новые. — Закончил за него фразу юноша.
Хорошо они тогда посидели. Фраор много говорил, рассказывая какие-то истории из своей жизни, но больше не опуская, как делал до этого, кровавых подробностей настоящей войны. А потом они добрались до событий, предшествующих их встречи.
