Выяснив, что возвращался он всегда одной и той же дорогой, Стелла незаметно ускользнула из дворца и осталась поджидать его неподалеку от первых домов предместья.
Было немного страшно: она никогда не гуляла по ночам одна, — зато согревало предвкушение маленькой женской мести.
Маркус появился со стороны реки. По расчетам принцессы, он непременно проедет мимо неё.
Принц с удовольствием вдыхал чистый, прохладный воздух, напоённый запахами травы и влаги, когда что-то тёмное выпрыгнуло из-за дерева и сделало быстрый выпад. Маркус испуганно резко натянул поводья, еле удержавшись в седле.
Раздался тихий женский смех.
— Доброй ночи, сеньор грубиян, — Стелла скинула капюшон, убрав меч в ножны. — А хвастался, что самый лучший воин.
— Зачем ты это сделала?
Сердце перестало бешено биться, осталось только недовольство поступком принцессы, которую он принял за разбойника.
— А зачем ты обозвал меня кулем с мукой? Смотри, Маркус, поплатишься за свои слова на завтрашней тренировке, — шутливо пригрозила она. — Бьедер обучил меня одному приёму — вот удивишься, когда я положу тебя на лопатки.
— Это мы еще посмотрим, кто кого. Ладно, поехали. Поздно уже. Старла будет беспокоиться.
— Вечно она обо всем беспокоится! — вздохнула принцесса, воскресив в памяти вечерний ритуал отхода ко сну. 'Спокойной ночи, ваше высочество. Приятных снов, ваше высочество', — и прочая белиберда, сопровождаемая поклонами и расшаркиваниями. Целый час сидеть, как на иголках.
Старла, несмотря на прохладный ветерок с реки, ждала их на террасе. Она волновалась, прислушиваясь к бою башенных часов. На столике стояла недопитая чашка чая.
Королева... Этот титул совсем не вязался с её хрупкой внешностью и куда меньше подходил щуплой девушке, в одночасье превратившейся в правительницу страны.
Тогда, вскоре после похорон, она сидела в глухом траурном платье, ещё больше подчёркивавшим её бледность и худобу, а королевский законник бесстрастно зачитывал завещание покойного монарха.
Власть переходит Верховному совету? — Хорошо. Они будут править от её имени до достижения ею совершеннолетия? — Пусть так.
Покорность, спокойствие и строгое следование букве долга. И ни слезинки, хотя, видят боги, как ей так хотелось плакать! Но титул лишил Старлу права на личное горе.
Два с половиной года она терпеливо подписывала бумаги, молчаливо присутствовала на церемониях вручения верительных грамот и набиралась опыта.
Когда Старле исполнилось восемнадцать, она расформировала опекунский совет и занялась проверкой государственных финансов. Итоги были неутешительны — в наследство ей досталось много земли, пышный двор и пустая казна.
Справедливый суд над 'разорителями королевства' дел не поправил, и юной королеве с первых же дней правления пришлось учиться экономить.
— Вернулась? Ты же обещала никуда не отлучаться после темноты! — в глазах сестры был укор.
— Прости, я больше не буду.
— Что мне с ней делать? — Старла вопросительно посмотрела на Маркуса.
Принц улыбнулся и заверил:
— Не беспокойтесь, я за ней присмотрю.
— Присмотришь где? — насторожилась Стелла.
— Тебе же лучше будет, если мы поедем вместе.
— Спасибо, я как-нибудь сама. Не хочу каждый день слушать твои нравоучения.
— Я обещаю вести себя тихо-тихо, — усмехнулся Маркус.
— Берегите себя, дорогие мои! — голос королевы дрогнул. — Ближе вас у меня никого нет, и если...
Старла отвернулась, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слёзы.
В погожий августовский день августейшие особы с узким кругом приближенных выехали в загородную охотничью резиденцию.
Официально королева желала отдохнуть от городской суеты, а неофициально — проводить в дорогу младшую сестру.
Они втроём долго думали, как обставить отъезд принцессы, и, наконец, решили представить дело так, будто её высочество решила нанести частный визит двоюродному кузену Фарнафу Эсамаду. Все знали, что покойный король желал их поженить, поэтому не возникли бы пересуды. Граф Эсамад ничего не имел против участия в этом плане: его посвятили в детали во избежание вскрытия правды. Он обещал, что создаст видимость присутствия её высочества у себя и одновременно не навлечёт на имя принцессы тень позора.
Во время прощания Стелла натянуто улыбалась, а королева старалась скрыть волнение и страх под маской спокойствия. Неимоверных усилий стоило ей не выдать себя, не расплакаться на глазах у подданных.
Дождавшись удобной минуты, Старла вручила принцу свиток с картой Лиэны, увесистый кошелёк и два амулета. Потом, подавив очередной приступ слабости, поцеловала сестру.
— Будьте осторожны и не злоупотребляйте чужим терпением. Передавайте наилучшие пожелания кузену Фарнафу. — И шепотом добавила: — Да уберегут вас боги от беды!
Королева с замиранием сердца следила за тем, как всадники исчезают вдали. Пока под охраной, но это лишь до границ владений Эсамада. Потом они останутся совсем одни посреди враждебного мира.
Фигурки всё уменьшались и уменьшались. Быстро, слишком быстро, быстрее, чем хотелось бы.
Может, она их никогда больше не увидит, но об этом не нужно думать. Пока веришь, пока надеешься, они будут живы.
И Старла осталась ждать и верить.
Глава 3
Уэрлина неспешно текла среди низменных лугов, которые ежегодно затопляла по весне. На своём веку она повидала многое. Если бы боги вернули ей голос, река поведала бы и о Долине голубых озёр, и о Мериаде, некогда с восхищением наблюдавшего за Тарис, разбрасывавшей из рукава звёзды.
Казалось, Уэрлина существовала вечно, когда ещё не было поселений, когда берега её ещё не сковывали мосты, когда солнце казалось ярче, а жизнь — прекраснее.
Река текла, когда лиэнцы боролись за право примерить корону, текла, когда строились города, когда они богатели, разрушались и возводились заново.
У поросшего травой берегового откоса приютилось селение, средоточием жизни которого стала таверна. Деревней её можно было назвать с большой натяжкой — три низеньких домика и длинный скотный сарай. Всё вышеперечисленное, очевидно, принадлежало хозяину таверны.
— Привал! — с облегчением протянул принц.
Рано утром под видом бедных, невзрачных дворян они покинули имение Фарнафа Эсамада, ехали весь день и успели притомиться.
— Мы что, будем здесь есть? — Стелла скептически осмотрелась. — Тут же клопы водятся!
Таверна ей не нравилась. Вот если бы в ней, к примеру, останавливался какой-нибудь король в изгнании...
— А что тебя не устраивает? Тут есть еда.
— Весомый аргумент, — хмыкнула принцесса.
— Бывают дни, когда он перевешивает все остальные.
Маркус спешился, сунул оторопевшей спутнице поводья и быстрым шагом направился к крытому навесу над дверью.
— Эй, стой! — окликнула его Стелла. — Я пойду с тобой.
Пришлось загнать гордость и брезгливость в дальний угол сознания.
В таверне оказалось сильно накурено, пахло тушёными овощами и пригоревшим молоком.
Стелла замерла на пороге: её утончённое существо протестовало против того, чтобы присоединиться к обществу, явно не имевшему понятия не только о придворном этикете, но и культуре вообще.
Принц спокойно, безо всякого отвращения, подошёл к свободному столу и поманил подругу.
— Ты хочешь, чтобы я туда села? — нахмурившись, уточнила принцесса.
— Да. Или будешь есть стоя?
Пришлось сесть.
Стелла ела неохотно, когда как принц наворачивал за обе щеки. Нет, она проголодалась, но вот содержимое тарелки, да и сама тарелка... В общем, желудок вступил в отчаянное противоборство с рассудком. Но первый быстро взял вверх над вторым: к доводам ума прислушиваются не всегда, но попробуйте хоть раз не внять голосу желудка!
Преодолев брезгливость, Стелла обсасывала куриную косточку и внимательно наблюдала за посетителями таверны. Непритязательный контингент: какой-то оборванец в углу, неряшливо одетый человек через стол от неё, рядом с ним ещё двое... Все курят; кажется, дым скоро пойдёт у них из ушей.
Она отвернулась. Ей, лиэнской принцессе, находиться в обществе этих... хм... людей? Позор! В прочем, потерпеть пару минут можно, тем более что ублажать курицей желудок гораздо приятнее, чем ждать Маркуса на улице. Кстати, курица не дурна.
Человек, охарактеризованный принцессой как 'неряшливо одетый', встал из-за стола и решительно направился к их столу.
— Сеньора! — он сделал вид, что снимает шляпу.
Стелла и головы не повернула.
— Сеньора! — настойчиво повторил он, щелчком пальцев пытаясь привлечь внимание.
— Пойдите прочь! — сквозь зубы процедила принцесса.
— Ох, извините, я сразу и не признал, что вы знатная дама! — осклабился мужчина.
— Ещё бы! — буркнула Стелла. — Я лиэнская принцесса.
— Принцесса! — расхохотался незнакомец. — Принцессы сидят во дворцах, а не торчат в захудалых тавернах. Где же ваши придворные дамы, ваше высочество?
— Отстали по дороге, — огрызнулась Стелла.
— Какой язычок! — наглец причмокнул, предвкушая удовольствие укрощения строптивой. — А глазки-то! Так и блещут, так и блещут!
— Смотри, не обожгись, остряк!
— Уитни, — подал голос один из поситителей, — а вдруг она и впрямь важная дама? Горожанки не умеют так чопорно сердиться.
— Да это ещё и лучше, Бритт, я всю жизнь мечтал познакомиться с важной дамой. А эта прям тепличный цветочек!
Не щепетильный в вопросах поведения Уитни на собственном опыте решил проверить, бархатистая ли у принцессы кожа, приятна ли она на ощупь, но натолкнулся на неожиданный отпор в виде приставленного к горлу ножа.
Рука Уитни замерла, глаза удивлённо округлились. Он был ошарашен поведением 'тепличного цветочка'.
— Если ты, скотина, посмеешь отпустить в мой адрес хотя бы одно замечание, даже просто посмотреть на меня, не то, что бы подойти, превратишься в решето.
Маркус схватил наглеца за шкирку и оттолкнул к соседнему столу.
— Молодец, опередила меня!
Заночевали на одном из постоялых дворов на большом тракте.
Окна выходили на Уэрлину. Хотя здесь она не была ещё так широка, как у залива Чорни, линия противоположного берега смутно проглядывали сквозь лёгкий туман над водой.
Утром, позавтракав и расплатившись, снова двинулись в путь.
Часа через два показались остатки старого, давно не используемого деревянного моста.
— Как красиво! — принц полной грудью втянул в себя воздух. — Знаешь, меня так и тянет перебраться на ту сторону здесь, а не тащиться к Старому мосту.
— Вперёд, сумасшедший! Я тебя из воды вылавливать не буду, — Стелла была не в настроении. — Учти, это не горная речка, где ребенку воды по колено.
— Да, что ты, в самом деле! Я же пошутил!
— Ладно, наслаждайся видами, а я немного прогуляюсь.
Берег петлял, словно змея, стремящаяся укрыться от человека в густой траве. Следуя его изгибам, Стелла с нетерпением вглядывалась за очередной поворот, гадая, когда же появятся горбатые своды Старого моста. По тому, как изменилась местность, она поняла, что ждать осталось недолго.
Поросшие разнотравьем луга сменили выгоны, перетекшие в практически лишенные растительности участки, отмеченные следами человеческой деятельности.
Уступами спускались к воде рыбацкие сети.
Блеяли в загоне сгрудившиеся в кучу овцы.
Узкой полоской тянулся обнесенный плетнем огород.
Наконец принцесса оказалась на задворках деревушки, приютившейся при съезде с моста. Стелла помнила её: как-то вместе с отцом они останавливались здесь.
Обычно кишмя кишевшая разного рода путешественниками деревня на несколько часов принадлежала ей и её венценосному отцу. Да и на постоялом дворе было не в пример чище, чем обычно — безусловно, стараниями распорядителя королевского двора.
Стояло лето, окна были открыты, и они пили чай со льдом, пока им меняли лошадей.
Очаровательное детское воспоминание, жаль, не удалось снова проникнуться атмосферой этого места. Хотя в этом шуме и гвалте вряд ли ожили бы былая тишина, прохлада и позвякивание шпор солдат во дворе. В одну реку не войдёшь дважды.
Через узкий проулок между домами Стелла выбралась на дорогу. Гордо продемонстрировав удостоверение личности стражникам у переправы, она въехала на мост.
Вот уж что точно никогда не изменится, так это он! Кажется, что отполированные временем и водой устои будут стоять вечно.
Стелла спешилась и, ведя лошадь в поводу, подошла к парапету. Порывшись в кошельке, бросила в воду мелкую монетку — чтобы вернуться — и некоторое время молча смотрела на степенные, никуда не торопящиеся воды реки. Затем, вздохнув, повернула обратно, за Маркусом.
* * *
Чериндеш, один из крупнейших городов Лиэны, доминировал над пёстрым, практически безлесным ландшафтом. Средоточием его жизни был храм богини Изабеллы — великой жены Амандина, к которой не раз взывала королева.
Стелла решила задержаться в городе. Принц полагал, чтобы получить совет жрицы.
Она была прекрасна, эта жрица богини мудрости и счастья: длинные чёрные волосы, такие же глаза... В неё легко влюбиться с первого взгляда. И всё же Маркус чувствовал что-то странное, неприятное, исходившее от этой женщины. Нет, она была мила, ни одного грубого слова, сама любезность — но всё-таки что-то не то.
А Стелла ничего странного не замечала. Напротив, жрица ей понравилась, причём настолько, что она решила у неё остановиться.
— Разумеется, ваше высочество, разве я могу отказать вам? — ласково пропела служительница Изабеллы на высказанную просьбу и занялась обустройством гостей.
Маркус пытался намекнуть, что лучше спать, где и положено обычным людям — в гостинице, но Стелла и слушать не желала. Знакомство с постоялыми дворами родины оставило неизгладимое впечатление. Кровати оказались жёсткими и узкими, стены — тонкими и обшарпанными. Насекомые, удобства в коридоре или во дворе... Теперь ей хотелось уюта, чистых душистых простыней и тишины.
Оставив вещи в доме жрицы, отправились гулять.
Принцесса с интересом рассматривала прихотливые улочки, выкрашенные в разные тона жёлтого и коричневого дома, лавки и магазинчики. Толкалась в толпе, чтобы рассмотреть тот или иной товар, запрокинув голову, разглядывала флюгеры.
Маркус строго следил за тем, чтобы беспечную подругу не обокрали, и, заодно, высматривал, не мелькнёт ли подозрительное лицо.
Выпив чаю на террасе таверны, решили, что пора возвращаться в храм, благо уже темнело.
Служительница Изабеллы предложила Стелле перед сном посидеть немного в жреческой. Принцесса не стала отказываться: когда ещё представится случая посетить святую святых храма? Только робко поинтересовалась, не вызовет ли это недовольства богини. Жрица успокоила её, заверив, что особам королевской крови такое не воспрещено.
Они удобно устроились на полу на тёплых звериных шкурах. Служительница Изабеллы рассказывала о людях, приходивших в храм, а принцесса внимательно слушала.
Голос жрицы усыплял. Нестерпимо хотелось положить голову на приятный на ощупь мех и закрыть глаза.
