Она зажгла потухшую свечу и повела гостью по галерее.
Подул лёгкий ветерок, и Стелла поёжилась от внезапно нахлынувшего ужаса.
— Помолчим немного, — жрица прижала палец к губам. Кажется, она тоже что-то чувствовала.
Нервы Стеллы были на пределе, но вокруг разлилась тишина. Подозрительная тишина — слишком вязкая и звонкая. Принцеса не желала получить удар в спину и решила действовать. Что бы это ни было, она должна увидеть это раньше, чем оно ее.
— Куда вы? — попыталась остановить её Алкмена. — Что, если господин придет — а вас не будет?
— Я быстро, только развею подозрения.
Беглый осмотр храмового зала показал, что Стелле померещилось. Она собралась вновь подняться на галерею, когда уловила едва заметное дуновение воздуха. У Стеллы замерло сердце. На миг показалось, что за ней пришла сама смерть.
Принцесса обернулась и медленно обвела взглядом зал.
Чья-то тень мелькнула возле статуи Мериада.
Стелла кинулась наперерез чужаку, надеясь застать его врасплох, но поскользнулась на мозаике пола.
— Отлично, корова! — мысленно отругала себя принцесса.
Она ждала, что таинственный некто подойдёт к ней, но он будто растворился в тишине и темноте зала.
Вокруг царило спокойствие, даже редкие звуки ночной городской жизни не проникали сквозь толстые стены храма
Стелла присела возле статуи и задумалась. В конце концов, пришла к выводу, что всё выдумала, наслушавшись рассказов о Джисбарле.
В мир реальности её вернул тихий, невесомый звук шагов. Принцесса подскочила, глупо спросив:
— Кто здесь?
Ответа не последовало, зато Стелла различила два желто-зелёных огонька.
— Ну и ну, сварги уже здесь, в храме! — покачала головой принцесса.
Сварг остановил взгляд на Стелле, а потом переместился вправо. Принцесса осторожно последовала за ним. Теперь она различала контуры сварга. Виляя хвостом, он по-собачьи тёрся головой о пустоту. Словно поймав прикосновение чьей-то руки, радостно заскулил и начал кататься по полу.
— Может, это все же собака? — Стелле не верилось, что хищник может ласкаться как добропорядочный домашний пес.
Почуяв чужака в опасной близости от себя, сварг заворчал, рывком поднялся на ноги и бросился вон из храма. Принцесса удивленно глядела ему вслед.
Чьи-то руки легли ей на плечи.
Стелла вздрогнула, попыталась вырваться, но не смогла: её парализовало.
— Алкмена, сюда, в храме враги! — истошно закричала принцесса, обрадовавшись, что её не лишили голоса.
— Тише! Своими воплями разбудишь полгорода.
Принцесса обомлела, услышав этот голос. Вернее, даже не обомлела, а обмерла. И, вопреки желанию говорившего, спокойнее ей не стало. Она забилась в неводе панического ужаса, гадая, пришли ли по её душу, или можно будет ещё пожить.
— Ты прекрасно знаешь, — с лёгким раздражением ответил голос. — Надоела уже твоя глупость!
— Алкмена!
Вопль Стеллы оборвали самым грубым образом: на мгновенье перекрыли дыхание.
— По-моему, ты уже вдоволь накричалась.
Мериад провёл ребром ладони по её щеке, очертил линию подбородка.
— Что с тобой, Стелла? Где же твоя храбрость? Оказавшись у меня в гостях, всю растеряла. Маленькая глупая смертная, отчаянно пытающаяся не утонуть в море ужаса.
Тело принцессы покрылось мелкими мурашками.
Так оскорбить бога, посметь вырываться, прекословить. Страшно подумать, какие будут последствия!
Похоже, Мериад пребывает о хорошем расположении духа, но его настроение могло измениться в любой миг, достаточно одной неосторожной мысли, одного необдуманного слова.
— Последствия? Всего лишь наказание в назидание остальным. Смертные порой позволяют себе слишком много.
То, что он был так близко, не прибавляло оптимизма. Лучше бы это был кто-то, кого она не знала! Почему? Да потому, что в руках Мериада сосредоточились все ниточки, стоило ему дернуть за одну — как немедленно обрывалась человеческая жизнь.
— Если бы я знала, что это вы... — залепетала Стелла и захлебнулась в собственных бесплодных попытках оправдаться.
— Тогда что? — с добродушной усмешкой спросил бог. Или не с добродушной? Ведь выражения его лица принцесса не видела.
— Я бы не стала кричать, — наугад закончилась она.
Мериад рассмеялся:
— Сказала первое, что пришло в голову?
Его руки по-хозяйски легли на её грудь. Он наверняка сделал это специально, но зачем? Было ли это просто желание смутить ее?
— Да уж, сердце у тебя колотится!
Одна рука осталась на месте, другая медленно поползла вверх, дойдя до выемки у основания шеи.
— Понимаю, это всего лишь просьба неразумной смертной, но, может, вы ей внемлите? — Стелла шла на риск, но другого выхода не видела. Терпеть его приставания она не собиралась.
— Чего же ты хочешь? — голос у него источал сладость мёда — второе внушавшее опасение обстоятельство. Значит, риск оправдан.
— Можно мне отойти? Всего на пару шагов. Куда-нибудь, куда вам будет угодно.
— А если мне будет угодно, чтобы ты осталась здесь? — пальцы Мериада расстегнули верхние пуговицы на её рубашке и вольготно устроились под ней.
Принцесса промолчала, только сердце быстрее забилось в груди.
Ещё одна пуговица...
Мериад, упиваясь покорностью жертвы, коснулся обнажённой кожи в вырезе сорочки и, неожиданно смилостивившись, отпустил Стеллу.
Принцесса облегчённо вздохнула, быстро застегнула рубашку и заняла безопасную позицию. Как оказалось, Стелла сделала не лучший выбор: на неё падал луч призрачного ночного света, который вновь направил мысли грозного собеседника в ненужное русло.
— А ты, как посмотрю, красавица. Сначала я не заметил, думал, очередная смазливая мордашка — ан, нет. Наверное, пошла в мать. Вроде бы, она была привлекательной женщиной. Хотя, разве удержишь все лица в памяти? Знаешь, сколько их было, хорошеньких женщин? Но, если бы среди них оказалась такая, как ты, я бы запомнил.
Зачем он завёл этот разговор? Неужели худшие предположения подтвердятся, и этот храм — ловушка? Боги нередко спят с земными женщинами. Считается, что для них, недостойных, это большая честь, но Стелла такой чести не желала. Не хотела стать развлечением ни на один раз, ни даже на годы. Пусть твердят, что ребёнок от бессмертного — подарок небес, своего мнения она не изменит и мужчину выберет сама.
Подло пользоваться своим положением! Подарить жизнь — и не предупредить, как придётся платить.
— Вы что-то хотели, Всемогущий? — на всякий случай Стелла отошла ещё на пару шагов.
— Перестань меня бояться и прятаться в тени. Я хочу видеть твое лицо. Встань на место.
Ничего не поделаешь, пришлось вернуться в полосу лунного света.
— До сих пор боишься и думаешь о всякой ерунде? Пойми, если я возвратил тебе жизнь, позволил забрать меч Ринды, чего, положа руку на сердце, ты не заслуживает, то не просто так. Что до твоих прелестей, если захочу, будешь принадлежать мне где, сколько и как угодно. Твоё согласие или несогласие меня не волнует.
Мериад испытующе глянул на неё и велел позвать жрицу. Стелла поспешила выполнить его указание. Она боялась остаться с богом наедине. Здесь, у него дома, нужно, чтобы кто-то стоял между ними.
Алкмена обрадовалась её возвращению:
— Я уж подумала, что с вами что-то случилось...
— Со мной всё в порядке. Всемогущий желает вас видеть.
— Он уже здесь? — удивилась жрица. — Обычно я это чувствую, но в этот раз...
— Да. Признаться, я очень испугалась, увидев его.
— Это естественно, — улыбнулась Алкмена. — Наша обязанность — бояться его. Поспешим!
Мериад дожидался их в одной из жреческих, наблюдая за колеблющимся пламенем.
— Пришли?— резко обозначив различие между собой и людьми, бог не переменил позы, не повернул головы, даже не скосил глаза, когда они смиренно замерли рядом. — Алкмена, ты знаешь, где сейчас Маргулай?
— Да, господин, — Алкмена выступила вперёд. — Он в Добисе.
— Один?
— Нет. Когда я в последний раз видела его, с ним говорила Марис.
— Покажи его Стелле.
Жрица подвела принцессу к большому зеркалу, закреплённому на кованом треножнике. Вынув из мешочка щепотку порошка, она растерла его в ладонях, обильно посыпала зеркало серебристым дождем и прошептала несколько витиеватых фраз на странном наречии.
Стекло помутнело, затем почернело. По его поверхности, будто от брошенного в воду камня, расплылись белесые круги. Когда помехи исчезли, Стелла увидела Маргулая. Он сидел в глубоком кресле с рыжим котом на коленях; перед ним уютно потрескивал камин.
Алкмена хлопнула в ладоши — и изображение исчезло.
— Интересно, о чём он сейчас думает? — Стелла с сожалением отвела взгляд от потемневшей, вновь мертвой глади зеркала.
— Решает логическую задачку с одним неизвестным, а в перерывах думает, что же с тобой сделать, — послышался позади голос Мериада. — Странно, что Шелок бездействует. На его месте я покончил с тобой прямо сейчас, благо место подходящее.
Стеллу покоробило от слов бога. Может, он сам не прочь убить ее, всего лишь притворяется союзником.
— Тебе что-то не нравится? — обдал холодом бог. — Когда кому-то что-то мешает, от этого избавляются. Шелоку мешаешь ты — следовательно, ты должна исчезнуть. Алкмена, принеси то, что хотела подарить этой девице. Надеюсь, она оценит твою щедрость.
Жрица поклонилась и поспешила скрыться за колоннами.
Стелле опять стало не по себе. Она была наедине с тем, кто мог и знал всё, тогда как она не знала и не могла почти ничего.
— Нам нужно поговорить. Не здесь: терпеть не могу благовоний! Пошли на галерею. Для человека там прохладно, накинь что-нибудь.
Стелла поспешила за плащом и взлетела на галерею.
Бог стоял на балконе, спиной к ней.
— Ты хоть представляешь, что он с тобой сделает? — безо всяких предисловий спросил Мериад. — Ждет, следит за каждым шагом, потешается над твоей самонадеянностью и выжидает, чтобы нанести удар.
— Вы говорите о Маргулае, Всесильный? — робко поинтересовалась принцесса.
— О ком же ещё! Если раньше тебе везло, теперь твоё везение кончится. Маргулай — любимец Марис, а она сильна и хитра.
— Что вы хотите этим сказать?
— Только то, что тебе нечего ему противопоставить. Ты не справишься, что бы ни твердила Алура. Хоть раз в жизни что-то украла? То-то же! Опять придёт помогать...
— Но зачем вам помогать мне? Я ведь даже не просила...
— Как же, не просила! Мало найдется богов, к которым ты хоть раз не обращалась за помощью, а уж просьбы в мой адрес я слышу чуть ли не ежедневно. Да, ты не всегда произносишь их вслух, но это не меняет дела. Зачем мне помогать? Затем, что мне досталась присматривать за тобой. Маргулай — это не так просто, с ним и взрослый опытный мужчина не справится — а тут ты... Нет, мало у меня дел, так еще следить, чтобы ты в очередной раз никуда не влезла!
Мериад обернулся. Привычная саркастическая улыбка исчезла, уступив место напряженной сосредоточенности.
— Как вы мне надоели! — недовольно, чуть капризно протянул бог. — Вечно возомните о себе невесть что... Голову на плечах иметь надо!
— А у меня что? — обиженно подумала Стелла.
— Понятия не имею. Ты хоть знаешь, как добраться до Добиса?
— В общих чертах.
— Вечно у тебя все в общих чертах! Ладно, дам в проводники Ольхона.
— Прошу вас, кого угодно, только не его! — взмолилась Стелла.
— Что за детский лепет!
— Я его боюсь, — чуть слышно прошептала принцесса.
— И меня тоже боишься. Говоришь, а сама трясешься. Я бы понял, если по мере разговора страх отпускал тебя, но он не ослабевает, а, наоборот, нарастает. Ну, и в чем дело?
Стелла молчала. Не могла же она сказать правду, это равносильно самоубийству.
Бог положил принцессе руку на плечо. Стелла вздрогнула. На миг у нее перехватило дыхание.
Началось, это всё же началось! Придется утешаться тем, что это избранность, божественное благословение. Как говорят в народе: расслабься и получай удовольствие.
— Ты поразительное нелогичное создание, — его пальцы постукивали по ее предплечью. — Там, на озере, когда у тебя действительно были все основания бояться, ты не теряла самообладания. Однако самомнения тебе не занимать. Так уверена, будто нужна мне. С чего вдруг?
— Если вы больше ничего не хотите...
— Хочу.
— Алкмена просила меня... — Стелла отчаянно искала и не находила причину для того чтобы уйти.
— Для тебя важнее то, что говорит моя жрица, или то, что хочу я, её господин?
— Конечно, вы.
— Вот и славно!
Положение казалось безвыходным, а расстояние между ними — критическим, и принцесса не собиралась прекращать борьбу. Когда ладонь Мериада коснулась щеки, а бог оказался предельно близко, у Стеллы невольно вырвалось:
— Зато я не хочу, я совсем не хочу!
Она ощущалась его запах, странный, непохожий на тепло человеческого тела, но не желала пропитаться им.
— О чём это ты? — нахмурился бог. Пальцы больно впились принцессе в плечо. — Ты — человек, обязана исполнять все мои распоряжения. Иначе окончишь свои дни раньше, чем думаешь.
— Пусть так, но я все равно не хочу! — Стелле наконец-то удалось стряхнуть с себя оковы страха. — Мне неприятно, когда...
— Чего только не взбредет в глупую голову! Не задумывалась, что это тоже нужно заслужить. Хотя могу осчастливить, я подумаю, — Мериад улыбнулся. Как же быстро у него менялось настроение! — Будь умницей — и тебе повезёт, как всякой хорошей девочке.
— Я не ребёнок! — не сдержалась Стелла и, спохватившись, прикрыла рот рукой. Но было уже поздно — слова сорвались с языка
— Ты бесподобна! — бог от души рассмеялся. — Очаровательный человеческий детеныш. Смелый детеныш, я бы сказал.
Его смех резко оборвался, не оставив и следа на лице.
— Знаешь, — с открытой угрозой в голосе медленно произнёс Мериад, цедя каждое слово, — ты давно должна быть мертва. Так что прикуси язык, умерь спесь и молись, чтобы мое терпение оказалось длиннее твоих волос.
Бог провёл рукой по абрису лица Стеллы, запустил пальцы в рыжеватые пряди, накрутил на мизинец одну... Мериад пару минут простоял так, отрешившись от окружающего мира, а потом посмотрел девушке в глаза. Принцесса судорожно сглотнула, испугавшись разлившейся в них черноты.
— Твоя сестра и ты — две жизни на весах. Если выживет Старла, то обрадуется, если ей на память останется что-то, кроме воспоминаний о родных.
Стеллой овладело смутное предчувствие, что за этими словами кроется нечто большее, чем прямой смысл. Пожалуй, страшнее того, что почудилось в полутемном зале храма. Разом вспомнились все рассказы, что она слышала о Мериаде, рассказы, которые Стелла предпочла бы выслушать при дневном свете. 'Бойся его больше, чем Теарина', — сказала как-то жрица храма Амандина. Эти слова маленькая Стелла запомнила на всю жизнь.
Рука сама взялась за кинжал.
Бог хмыкнул:
— Эта игрушка может причинить вред только смертным. Убери, а то ненароком поранишься.
Стелла с опаской глянула на Мериада и не напрасно — вслед за снисходительной усмешкой в глазах бога промелькнуло холодное жесткое выражение. Она дернулась, но цепкие пальцы пригвоздили к месту. Стелла хотела кричать, но голос замерз в недрах горла.
