Бросив взгляд на входную дверь, Маркус заметил запиравшую дверь Льлею. От неё веяло теплом и уютом. Может, потому, что он не видел её лица, полуулыбки ведьмы.
Льлея обернулась и, подобрав подол (сколько женственности привиделось Маркусу в простом движении), спустилась с крыльца.
— Очень хорошо, что вы здесь, — улыбнулась она принцу. — Поможете Шемме.
Даже не подумав отказаться, Маркус делал всё, что ему велели, покорно нёс покупки Шеммы. К счастью, девушка надолго на рынке не задержалась. Среди её покупок не оказалось ничего подозрительного, во всяком случае, до тех пор, пока она не зашла в странный дом без окон.
Маркус ждал её на улице. Он сам себе удивлялся: битый час таскается за малознакомой девчонкой, носит её свёртки, терпит её кусачего пони.
Наконец показалась Шемма. Она бежала, довольно потрясая в воздухе каким-то мешочком. Маркус не стал спрашивать, что в нём — для собственного душевного спокойствия.
Взяв пони под уздцы, принц повёл его к дому. Чтобы попасть на нужную улицу. Нужно было пройти мимо гостиницы. Сегодня она не казалась необитаемой, во всяком случае, один постоялец точно там жил — молодой человек в серой куртке. Он только что вышел на улицу и, щурясь, посматривал по сторонам. Завидев его, Шемма просияла, сунула оторопевшему Маркусу мешочек с чем-то сыпучим и с криками: 'Аргус, я здесь!', стремглав кинулась к молодому человеку. Спустя пару мгновений она повисла у него на шее. Шемма что-то невнятно бормотала, уткнувшись лицом в его грудь, а он улыбался и гладил её волосам.
Вспомнив о Маркусе, юная ведьмочка обернулась и крикнула:
— Спасибо! Ваша помощь больше не потребуется.
Принц раздражённо сунул мешочек в одну из корзин.
— Не обижайтесь, Шемма ещё ребёнок, — откуда ни возьмись, рядом оказалась Льлея. Она улыбалась, с нежностью глядя на группу у гостиницы. — Аргус — наш брат. Он так редко приезжает.
— Почему? — отважился спросить Маркус.
— Боится, что заберут в маргины. Ни он, ни мы не хотим, чтобы он служил в Добисе, поэтому я устроила его переводчиком в Монтере.
— Переводчик? — удивился принц и с сомнением посмотрел на Аргуса: что-то не похож. Не маргин ли, маскирующийся под обывателя?
— Он семейная гордость. Все наши деньги пошли на то, чтобы выучить его. Если хотите, — лукаво улыбнулась Льлея, — проверьте его способности: Аргус знает язык горцев.
Маркус покраснел. Ему стало неловко оттого, что он посмел усомниться в правдивости слов колдуньи.
Льлея склонила голову набок, пристально глядя на принца. От этого взгляда он смешался ещё больше.
— Хотите, научу простенькому заклинанию? Оно скрыть разговор от посторонних. Уверена, вам пригодиться.
— Оно точно простое? — усомнился Маркус.
— Самое сложное легко можно объяснить при помощи простого, — рассмеялась Льлея. — Итак, во-первых, решите, кто из присутствующих должен вас слышать. Сфокусируйте взгляд на этом человеке, держите его образ в голове. Во-вторых, произнесите следующее: 'Аль неваль, энки велен'.
— Вслух или мысленно?
— Как хотите. Лучше прошептать, чтобы точно сработало.
— И всё?
— Всё. Попробуйте. Я подскажу. Опробуйте... скажем, на Шемме. Попросите привести сюда брата.
Маркус нахмурился и сосредоточенно уставился на Шемму. Наблюдая за ним, Льлея еле сдерживала смех.
Следуя подсказкам ведьмы, принц с четвёртого раза правильно прошептал слова заклинания и крикнул:
— Шемма, вас ждёт сестра. Она сердится на то, что вы не даёте ей поговорить с братом.
— Иду, иду! — замахала рукой Шемма.
Он отвёл взгляд от младшей сестры и вопросительно посмотрел на Льлею.
— Просто скажите: "Альке", — улыбаясь, пришла она на помощь. — Вы молодец, неплохо получилось. Держите!
Льлея протянула ему какую-то бумажку.
— Что это?
— Слова заклинания.
— Вы... — изумился Маркус. — Откуда вы знали? Когда...
— Да, я заранее приготовила вам подарок. До свидания.
Льлея наклонилась и поцеловала его, а после, не оборачиваясь, пошла навстречу сестре и брату. Край её кофты намеренно задел руку принца, крепко сжимавшую бумажку с заклинанием, заставив сердце болезненно сжаться.
В тот день Маркус видел Льлею в последний раз.
Вечером принц долго простоял на улице, вглядываясь в окна дома с черной лисицей, но зайти не решился. Всё порывался — но не осмелился, а потом ушёл, стараясь не вслушиваться в звуки музыки и звонкий смех. Это далось нелегко. В памяти то и дело всплывала комната Льлеи, её улыбка, поцелуй... Но она — ведьма из Фарендардуш-Гарда, а он для нее — просто очередной милый мальчик.
'Уже завтра она о тебе и не вспомнит, зачем же так мучится?' — с горечью подумал принц и, жадно вобрав в себя один из аккордов, свернул за угол. Но как он ни старался, не смог уйти и полночи простоял в тени чужого забора, надеясь увидеть за занавесками знакомый силуэт. Однако Льлея не осчастливила его своей тенью.
Глава 8.
Стелла стояла у окна. Из него открывался унылый вид на куцую лужайку перед домом и ухабистый проулок с чередой кособоких строений. Местные жители называли её Улицей восходящего солнца, но куда лучше подходило другое — Улица свиней. Их тут было много, особенно в нижней части проулка, где зияла рытвина, наполненная коричневой жижей — чем не рай для пятачков!
Стелла высказала предположение, что им пора уезжать. Маркус согласился:
— Мильна советовала уйти через сад. Если твоё плечо в порядке, уедем завтра на рассвете. С хозяйкой прощаться не обязательно — мало ли что?
Стелла грустно улыбнулась, представив, как она будет пробираться в дом Маргулая с одной здоровой рукой — одновременно комическое и трагическое зрелище.
Принц взял на себя подготовку отъезда, и в означенный зашагали по тропинке между плодовыми деревьями к оседланным лошадям. В комнате Стеллы, на комоде, рядом со статуэткой Эмануэлы, остались лежать десять золотых лиэнов — плата за лечение и провизию. В Фарендардуш-Гарде ничего не делается бесплатно.
Оставив позади предместье, друзья снова оказались на добисской дороге, но уже не разбитой, а ухоженной. В низинах её даже приподняли над землёй. И всё потому, что по ней ездили из Добиса в Фарендардуш-Гард и обратно слуги Маргулая, передавали приказы колдуньям и узнавая последние новости. Безусловно, путь небезопасен, поэтому друзья при первой возможности свернули с него. Природа будто спешила помочь, сменив пустошь на череду полей и лесов.
Стелла всё время думала о том, как они попадут в Добис, и всё чаще жалела о том, что не попросила Америса отнести себя туда. Маркус, с которым она поделилась своими мыслями, заметил, что так они попали бы прямо в лапы врагу. Стелла сама поняла это со временем, как и то, что пробираться к Добису надлежит осторожно, не привлекая к себе внимания.
Принцесса шла по кромке воды озерца посреди прозрачного бора. Она ждала Маркуса: тот отправился на разведку и, заодно, набрать немного ягод. Мысли текли неторопливо, лениво.
На другом берегу показались единороги. Навострив уши, они пили воду, изящно изогнув лебединые шеи. Один из них побрел по песчаному мелководью к принцессе. Стелла невольно подалась навстречу ему, робко протянула руку. Единорог поднял голову и внимательно посмотрел на неё. Похоже, принцесса внушила ему доверие, потому что он не убежал и коснулся мордой щеки Стеллы. Щекотно.
Единорог потянул принцессу за рукав, и та покорно последовала за ним. Он привёл её к своим. Единороги обступили Стеллу, торкаясь мордами в руки, волосы.
— Здравствуйте!
Принцесса вздрогнула и обернулась. На берегу стоял светловолосый юноша. Его голубые глаза улыбались. Единороги тут же поспешили к нему и стали ласкаться.
— Здравствуйте. А вы кто? — настороженно поинтересовалась Стелла.
— Эрик, — он широко улыбнулся. — Вы мне не доверяете?
— Честно? Да.
— Для меня это не новость. Люди не верят, что можно жить, не желая никому зла.
Эрик потрепал по холке одного из единорогов и повернул обратно, к лесу. Стеллу, рассчитывавшую на более продолжительную беседу, это не устроило.
— Эрик, Эрик, вы не подумайте...
— А что я должен подумать? — он обернулся и снова обезоружил улыбкой.
Принцесса замялась и покраснела.
— Вы им понравились, — Эрик кивнул на единорогов, — значит, вы добрая. Они не позволят злым людям подойти — убегают. К сожалению, в последние годы их становится всё больше и больше. Они оскверняют воду озера грязными помыслами.
— Стелла, с кем ты разговариваешь? — послышался из леса голос Маркуса. — Бросила лошадей, оружие...
Единороги всхрапнули и разбежались.
Эрик нахмурился и, не прощаясь, зашагал прочь.
— Куда вы? — обиженно крикнула ему вдогонку принцесса.
— Тот, у кого есть оружие, порождает страдание.
— Стелла, ты скоро? — недовольно крикнул принц.
— Да подожди ты!
Она на секунду отвернулась, а когда обернулась, Эрика уже не было. Значит, ей явился штайд — добрый лесной дух. Как и все штайды, он не приемлил насилия в любой, даже самой безобидной форме, проповедовал идею всеобщей идиллии, гармонии человека и природы. То, что где-то есть зло и что в большинстве случаев его нельзя искоренить мирными методами, штайдов не интересовало.
Гладь озера Фен блестела на солнце. Спокойное, тёмное, почти неподвижное, озеро ласкало глаз. Друзья свернуть с дороги, решив отдохнуть на берегу — уголке спокойствия посреди пропитанного тревогой мира. Вода благотворно действует на мысли, возвращает душевное спокойствие. Недаром, по известной поговорке, на неё можно смотреть вечно.
Окружающая природа настраивала на лирический лад, вот и Маркус после еды достал длинную флейту — вину.(18) Приложил её к губам, принц заиграл. Из недр хрупкого творения рук человеческих полились звуки 'Баллады великой реки'. Стелла прикрыла глаза и запела:
Туманная выдалась ночь — ни звезды.
Серебряный свет чуть мерцает
На глади недвижной, спокойной реки,
Несчастных крылом обнимает.
Давно не боюсь я ни ночи, ни тьмы,
Сама горькой тенью я стала,
Одна из незримых детей высоты,
Укрытых Тарис покрывалом.
Пускай не услышу твои я шаги —
Мне хватит с лихвой и былого.
Увы, растеряли богов мы дары,
Скрепившие нежное слово.
И песня польётся над гладью реки,
Обнимет за плечи волнами.
Нашепчет о грусти ушедшей любви,
А я буду слушать в молчанье.
После сытного обеда потянуло в сон. Решив вздремнуть на часок, друзья устроились, как им казалось, в безопасном месте, не просматриваемом с дороги.
Их разбудил надрывный лай. Ридоги. Выследив жертв, они оповещали всадников.
Стелла бросилась к лошадям, попутно дав пинка Маркусу — это по его милости их застали врасплох. Обещал посторожить — и тоже заснул.
Вытянув морды, ридоги одновременно издали долгий, протяжный звук. И тут к озеру вылетели всадники. Бежать было некуда.
Первая волна атаки едва не опрокинула их, но друзья выстояли. Превосходящий противник взял их в клещи.
Здесь, под градом ударов, Стелла впервые поверила в себя. Поставленная судьбой в критические обстоятельства, она волей неволей вспомнила все преподанные уроки. Ей пришлось действовать самой, без подсказки учителя. Пусть со стороны Стелла выглядела неловкой, а комбинации ударов — просты, зато она всё ещё оставалась жива. Да, не невредима, но жива. Единственное, о чём думала принцесса: не подставиться, не позволить серьёзно ранить себя.
Капельки крови блестели на рубашке, руки саднило, дыхание сбивалось.
Один удар, к счастью, не клинком Стелла всё же пропустила и упала, держась рукой за бок. Маркус среагировал мгновенно, заслонил собой.
Перекатившись по земле, Стелла с трудом поднялась и оказалась нос к носу с коренастым человеком с белой насечкой на мече. Рассмотреть его лицо, впрочем, как и лица других нападавших, она не могла: его скрывали глубокие складки капюшона. Как они могли что-то видеть сквозь слой ткани? Схитрив — подножки ставить подло, бить по ногам — тоже, но ей хотелось жить, — Стелле удалось выйти победителем из схватки и удовлетворить любопытство. И пожалела об этом. Под капюшоном оказался бычий череп без рогов с зияющей пустотой глазниц.
Враги не прощают ошибок. Стоило на минуту отвлечься, как Стелла оказалась в руках противника. Принцесса не желала сдаваться на милость победителя и наугад воткнула кинжал. Ругательство подсказало, что удар достиг цели. Но не стоило обольщаться — он не стал смертельным.
— Зачем вы так с нами? — укоризненно протянул за её спиной низкий гортанный голос.
Одно мгновение — и пара бычьеголовых маргинов играючи разоружили Стеллу. Принцесса запаниковала. Она билась как птица, угодившая в силок охотника. Боролась упорно, кусаясь, брыкаясь, звала Маркуса. Тот сшиб конем преградившего дорогу маргина и был близок к цели, когда меткий удар одного из чёрных всадников остановил победоносное шествие. Он пришёлся по голове и был такой силы, что Маркус уже не поднялся с земли.
Стелла в ужасе закричала. Её вопль потонул в хохоте слуг Маргулая.
— Кто вы, паршивые псы? — в бешенстве кричала принцесса. — Что вам от меня нужно? Вы все умрёте, вас повесят, четвертуют... Я принцесса, уберите от меня свои грязные руки!
— Ошибаетесь, вы больше не принцесса, — отозвался командир всадников — обладатель того самого гортанного голоса. — Но даже если вы вернёте титул, это ничего не изменит. Что до имён, меня вы можете называть Куланом. Милостью её величества фамилии не имею.
Возмущению Стеллы не было предела: мало того, что её слова вызывают у них презрительный смех, так ещё и оскорбляют. Никакого уважения ни как к женщине, ни как представителю правящего королевского дома! Да, именно так, потому что Стеллу не лишали титула, указ незаконен: его подписала не Старла, а её двойник-фантом.
— Хотите вы этого или нет, мы с вами отправимся в Добис. Боюсь, вам придётся смириться со своей участью, — ответил на череду новых выпадов Кулан и приказал подать верёвку. Не прошло и пяти минут, как Стелла висела поперёк его седла, связанная по рукам и ногам.
— Да вы настоящая кошка! — рассмеялся Кулан. — Мне, конечно, без разницы, но, по-моему, приятнее сидеть, чем болтаться на лошади, как ковер.
Стелле пришлось умерить свой нрав, чтобы заслужить право путешествовать сидя. Великий Амандин, как ей было противно слушать ехидные замечания, терпеть многочисленные беззастенчивые взгляды! Но пришлось смириться, проглотить обиду, мысленно лелея планы мести.
Маркуса в Добис не взяли, оставили лежать в траве. 'Пусть убирается к себе, в Джосию!' — прокомментировал Кулан и снял капюшон. Стелла, сидевшая к нему боком, зажмурилась, ожидая увидеть такое же безобразное лицо, как у существа, которого она убила, но ошиблась. Оно оказалось человеческим, нестрашным, но и не приятным: бледная кожа с оливковым отливом и проступающими у глаз венками, широкие скулы, острый подбородок.
— Хозяин жаждет вас видеть, — в голосе Кулана сквозила ирония. — Надеюсь, встреча будет приятной для обеих сторон.
