Игра на жизнь

Вместо пролога

Мир даже в самом начале был изменчивым. Ей нравилось его менять. По маленькой капле, в зависимости от настроения.

Сначала она создала только море, потом, подумав, украсила его россыпью островов с блестящими лентами рек, пестрым узором из лугов и лесов. Но жить в окружении неодушевленных существ оказалось скучно, и она радовалась, что мир не создан мертворожденным.

Когда-то давным-давно, когда ещё не существовало ни стран, ни народов, когда реки не потеряли ещё серебряных голосов, на вершине самой высокой скалы стояла женщина и с улыбкой наблюдала за тем, как по небу проплывали кудряшки облаков. Она мысленно очерчивала контуры ещё не родившихся гор, переносилась взглядом через безбрежные просторы морей и океанов. Она видела и знала всё: всё, что было, всё, что есть, всё, что будет. Она была моложе и старше всего, что расстилалось у нее перед глазами. Ветер был её крыльями, облака — её постелью, птицы — её глазами, реки — её голосом.

Демиург, родившаяся до начала времён, шагнувшая из сгустков материи в новое, необжитое пространство, принявшая его первозданные законы и сотворившая свои.

В руках у неё была книга, большая книга в тиснёном кожаном переплёте. Стоило женщине лишь подумать — она бесшумно раскрывалась, и невидимое перо выводило на страницах слова на ныне забытом языке.

Их было десятки тысяч — этих слов, их было много — этих книг, но на самом деле всё едино. Ровно девятьсот девяносто девять тысяч строк — и книга, толще всех будущих книг, но лёгкая, будто пёрышко из лебединого крыла.

'Придёт день, — выводило невидимое перо, — и всё в очередной раз поменяется, ибо нет ничего более изменчивого, чем мир. Горы дрогнут и поглотят первоначальный облик. На обломках возникнет новый мир. Он будет жить и множится, пока в свете новой зари не родится новая звезда. Не жди от неё постоянства, не жди мудрости — не в этом счастье. Оно — в чистом сердце, в умении видеть и верить'.

Женщина задумалась:

— Стоит ли писать дальше? У того, кто возьмет в руки эту книгу, достанет мудрости понять, о чем она умалчивает. Не так уж глупы, надеюсь, те, кого назовут богами. Если только их отцы не погубят чистоты крови и помыслов.

— Пожалуй, я приготовлю им сюрприз, — улыбнулась она. — Живое существо из плоти и крови, такое незаметное на фоне жизни, но такое яркое, что его запомнят. Прекрасного юношу? Нет, пожалуй, я устала от юношей, их так много вокруг меня. Это будет девушка, смертная девушка. Если захочет, она найдёт силу, большую, чем смерть, но такую же хрупкую, как стекло. Кому же поручить опекать её?

Женщина задумалась и улыбнулась:

— Свет для тьмы. Решено, он получит непрошенный подарок. Пусть не жалуется на пренебрежение. Хотя, наверное, прав: он случайность для меня, а не желание — как остальные для сестры.

— Что случится, госпожа? Кто эта девушка, госпожа? Зачем она родится, госпожа? — зазвенели тысячи голосов.

— Спросите у времени, — покачала головой она.

— У какого времени?

— Того, что течет.

— Но почему именно она?

— А почему бы и нет? Так решено, и так будет.

Женщина рассмеялась и отпустила книгу: ей не хотелось больше писать сегодня. Она стояла и улыбалась, а потом легкой поступью сошла вниз, в долину, потому что пришло время весны.

Следы этой женщины затерялись в веках. Беспощадное время сохранило лишь имя и её книгу. Звали женщину Виармата, и Аймарейя, вселенная вокруг, была обязана ей безмятежными днями своего детства.

Виармата любила этот мир, а он любил ее. Но постоянство никогда не было её свойством, и она покинула его, бросила на произвол судьбы, оставив других заботиться о процветании того, что создала, и исполнении того, что предсказала.

У Виарматы была сестра, моложе её всего на один блик лунного света. И сама она была будто бы соткана из света, и имя её переводилось со всех языков одинаково — Светлая. Ильгресса. Светлая населила мир, предсказанный сестрой, она холила и лелеяла его, убаюкивая под солнечным покрывалом.

Шло время, Аймарейя разрасталась, медленно наполнялась голосами живых существ. Их становилось всё больше, они теснили исконных обитателей мира, теряя величие, но обретая число. И вот, наконец, в одну из долин на севере пришли люди. Это была не обычная долина — по ней текли поющие реки.

Первыми их услышали дети — мальчик и девочка.

— Смотри, река поет! — удивились они и, очарованные, заслушавшись, присели на берегу, забыв, зачем их послали.

— Тише! — сказали дети пришедшим за ними взрослым. — Река поет.

И они сидели вместе и восхищались.

Люди слушали долго, внимательно, хотя и не понимали слов. А удивленная река никак не могла разобраться, кто они и зачем нарушили ее первобытный покой.

Долину, по которой текла река, и всё, что простиралось за нею вплоть до Норрингских гор, назвали Лиэной — 'Страной поющих рек'. Вскоре над этими землями гордо взметнулась синева с белой розой — горы, луга и леса перестали принадлежать сами себе.

Люди построили города, объединили их в королевство, плугом и мечом написали его хроники.

Годы сменяли друг друга, время ни на миг не останавливало беличьего колеса.

Река, заключенная в оковы мостов, с каждым днем пела все тише, пока и вовсе не умолкла. Крестьяне вздохнули с облегчением: они жаловались, что песни отвлекают от работы. А торговцы тяжело вздохнули: им больше нечего было показывать за деньги чужестранцам. Вздохнули — и забыли, найдя другой товар для продажи.

'Пускай остальные вершат историю, мы придем, когда нам будет нужно', — любили говаривать лиэнцы. Былой мятежный ветер перемен, дух странствий и отваги постепенно стихал, пока, убаюканный последним из великих королей династии прародителей, не угас вовсе.

Небожители тоже множились, перенимали людские повадки, делили власть и лениво принимали дары смертных, с пренебрежением посматривая на них.

И тогда пришло сбыться давнему предсказанию. Шутка Виарматы вот-вот должна была родиться и расколоть размеренную жизнь как людей, так и богов.

Часть 1. Кровная месть

Глава 1

— Стелла! Стелла! Тебя слуги Шелока(1) утащили?

Юноша недовольно хмурился, боясь кричать, чтобы не разбудить весь дворец, а с ним и всю Лиэрну в придачу. Поэтому приходилось говорить свистящим шёпотом, гадая, где притаилась его непоседливая сестра. Девочкам её возраста и положения — как-никак принцесса — полагалось в это время спать, но Стелла такими мелочами не интересовалась. Если ей хотелось — она делала. Издержки статуса всеобщей любимицы. Младших детей, особенно дочек, всегда любят. Особенно, если обожаемая жена давно в могиле, а ребёнок хоть чем-то напоминает её. Хотя королева Минара отразилась скорее в Старле, своей старшей дочери, нежили в непокорном огненном младшем создании.

Застыв на мгновенье на самом краю водостока, блестящая капля упала на землю. Сначала одна, потом, вторая, третья... Недавно прошел дождь, и омытая им ночь казалась еще черничнее, обретя особый влажный блеск.

На небе зажигались звезды — россыпь бриллиантов на бархатном покрывале.

Тихо. Временами пройдет стража, высветит фонарем кусочек мостовой и скроется из виду.

Месяц высветил флагшток — синее полотнище с розой. Он реял над королевским дворцом Лиэрны — столицы почти одноименной с ним страны. Что она теперь? Заштатное государство с обширными сельскохозяйственными угодьями. Медленно угасает, корчась в агонии, ибо всему приходит конец. Государства рождаются и умирают, как люди, а на их руинах возникают новые. Вечность — удел богов.

Юноша, наконец, нашёл сестру: она стояла на балконе и смотрела на небо. Заметила его, шикнула и улыбнулась, указав наверх:

— Смотри, Кэррон, звезда упала!

— Так загадай желание и пошли спать. Я битый час тебя искал. Подумай, какой поднимется переполох, если тебя не обнаружат в спальне.

Наследный принц задумчиво уставился на желтое пятно фонаря внизу.

Вот прошел часовой. Караулы встретились, перебросились парой фраз, разошлись.

— И зачем ты меня искал? — лукаво поинтересовалась сестра.

— Чтобы ты завтра не клевала носом на занятиях. А, если честно, решил, что ты опять сбежала. В прошлый раз вы с Маркусом отправились искать мандрагору.

— Неправда! Это я искала, а он мешался под ногами, твердил о каких-то духах.

— Ладно, хватит, пошли спать.

Кэррон прижал Стеллу к себе и увлёк в полумрак свечей.

Они ненадолго задержались перед дверью кабинета отца — из-под нее выбивалась тонкая полоска света. После смерти супруги он часто засиживался допоздна, иногда и ночевал в кабинете.

— Кэррон, а ты меня драться научишь?

Девочка смотрела на брата полными азарта глазами. Ей не хотелось спать, будь её воля, она бы тайком сбегала на конюшню, оседлала Снежинку и поехала бы с Кэрроном кататься.

— Что, слава Натали(2) не даёт покоя? — рассмеялся принц и потрепал сестру по голове. — А как же мозоли, боли в спине, усталость, ссадины?

Она как маленький непоседливый зверёк, зато никогда не скучно. Не хнычет по пустякам и лазает по деревьям, как мальчишка. Ещё неизвестно, кто из их неразлучной компании наносит больший урон фермерским садам. И это принцесса, которой положено попечительствовать бедным и готовиться к замужеству, проводя дни за чтением, рукоделием, занятиями танцами и этикету.

Но, увы, лиэнская принцесса — это не тот товар, который ценится на брачном рынке. И как бы ни старался отец привести дела страны в порядок, достойного приданного за Стеллой дать не смогут. Видимо, поэтому и не препятствовал недостойным её высочества проказам — повредить репутации они не могли, а предполагаемого жениха, младшего двоюродного брата Стеллы, герцога Фарнафа Эсамада, такие мелочи не волновали. Для неё он великолепная партия: кому ещё нужна младшая принцесса обедневшего королевства?

Происходил бы род Акмелур от древних империй — тогда другое дело, а так, максимум, на что могла рассчитывать Стелла — какой-то эмир или принц соседней Страны гор.

Официальной помолвки не было: король Караг собирался дождаться совершеннолетия дочери. Герцог Эсамад не возражал.

— Кэррон, я хочу ножики метать, как ты, — не унималась Стелла.

Под её напором пришлось согласиться, с условием, что она разучит все фигуры котильона. Стелла вздохнула, но дала слово.

Танцевать принцесса любила, однако торжественный котильон ненавидела всеми фибрами души. Зато принц Кэррон неизменно получал похвалы от учителя. Его вообще хвали, как и старшую из детей королевской четы Акмелур Старлу. Её тоже обучали политике, дипломатии, экономике — всему тому, что могло приходиться наследнику, хотя и по облегчённому курсу. На этом в своё время настояла покойная королева Минара.

Проболтав ещё несколько минут, брат и сестра разошлись по своим комнатам.

На следующий день Стелла едва дождалась окончания занятий. Ей не терпелось увидеть Кэррона и пойти метать ножи.

Маркус, учившийся вместе с ними принц Страны гор, возражал, убеждая, что оружие не для девчонок, но Кэррон, на правах старшего, оставил последнее слово за собой.

Стелла обожала брата. У них была не одна общая тайна. К примеру, Кэррон обучил её стрелять из лука. В отличие от Старлы, осуждавшей тягу сестры к оружию, принц не видел ничего дурного в увлечениях Стеллы: 'Что плохого, если она сумеет постоять за себя?'. Он даже подарил на день рождения сестре охотничий нож, который привёл новорожденную в бурный восторг, а Старлу — в панический ужас.

Повозившись немного со Стеллой, Кэррон вернулся к занятиям.

Подошло время вечернего чая, а принц всё ещё не вернулся с уроков верховой езды. Не появился он и к ужину.

Забили тревогу, отрядили отряд на поиски.

Наутро обнаружили тело учителя Кэррона, пронзённое стрелами. Сам принц бесследно пропал.

Караг Акмелур, словно зверь, метался по кабинету, ожидая сообщений поисковых команд или письма с требованием выкупа. Но первые не обнадёживали, а второе не приходило.

Не выдержав, король присоединился к розыскам. Он же и нашёл то, что боялся найти. Абсолютно случайно, когда решил напоить коня.

Лиэнского наследного принца убили одним ударом меча. В сердце. А потом бросили тело в реку. Его снесло вниз по течению и прибило к камышовым зарослям.

Убийцы оставили в неприкосновенности кошелёк и золотой перстень, зато прикрепили к шее Кэррона непромокаемую тубу с запиской: 'Лучше отдай власть добровольно, а то пожалеешь. Твой щенок был слишком дерзок, за что и поплатился. У тебя ведь ещё две дочки? Подумай о них. Я бы согласился взять одну из них замуж. Подумай!'

Ниже стояла подпись: 'Маргулай'.

Маргулай. Ещё полгода назад его имя никто не знал.

Когда и откуда он приехал — неизвестно. Маргулай просто однажды возник на севере страны и начал пропагандировать культ Марис и Шелока.

Поначалу власти смотрели на это сквозь пальцы, но потом начали пропадать люди. Их находили в пустынных местах, на плоских камнях, заменявших жертвенники. Все убиты ударом в горло; некоторые трупы сожжены. Ниточки вели к Маргулаю.

Был подписан указ об аресте колдуна, но воплотить его в жизнь не удалось: Маргулай уничтожил посланных за ним солдат.

Дальше больше — в городах и деревнях начала появляться нечисть. Не пугаясь солнечного света, она нападала на жителей.

Странные люди расхаживали по улицам, призывая свергнуть существующий пантеон богов и молиться тёмной супружеской чете. Тех, кто пробовал мешать им, убивали.

Колдун не скрывал, что всё это — дело его рук и, называясь любимцем богов, требовал передачи ему всей полноты власти.

Маргулай быстро перешёл от слов к делу: устранил губернатора Добиса и полностью вырезал местный чиновничий аппарат. Запугав жителей, собирал налоги себе в карман, завёл собственные законы, жестоко пресекая инакомыслие.

Север страны превратился в кипящий котёл смуты.

Месяц назад с большим трудом Добис удалось очистить от адептов зла — всех тех ведьм, наёмников, убийц и разбойников, стекавшихся под знамёна Маргулая, но самому колдуну удалось скрыться, прихватив с собой жреческий жезл небесного патрона.

И вот он объявился вновь и нанёс удар.

Караг был в бешенстве, кричал, что убьёт колдуна, и, не слушая ничьих увещеваний, велел собирать войска. Не выдержав, сам отправился по следам убийц, но они как сквозь землю провалились.

Надвигающаяся зима сдвинула начало карательной операции на весну. Король до неё не дожил: погиб при странных обстоятельствах где-то возле Ренга. С минимум охраны, посреди заснеженного поля. Проведённое расследование констатировало насильственную смерть, но от чьей руки, установить не удалось — исполнители не оставили ни единой зацепки.

Казалось, самое время колдуну объявиться и потребовать трон, но он не спешил. Поговаривали, что Маргулай, опасаясь гнева богов, в спешном порядке вновь покинул Лиэну, укрывшись в одном из мелких восточных княжеств. Тогда он ещё боялся небожителей, да и смерть Карага Акмелура вызвала бурный общественный резонанс не только внутри страны.

Требовать корону сейчас было небезопасно, особенно проклятым жрицей Амандина — читай, её господином. Потом проклятие сняла Марис, но тогда колдун ходил по лезвию ножа.

Хлюпая носом у гроба брата, с красными опухшими глазами, Стелла дала обещание отомстить. Она слышала обрывки разговоров отца, слышала, как шептались о Маргулае в коридорах дворца, и заочно ненавидела колдуна, лишившего её любимого брата.

После гибели отца желание мести только окрепло. Короля Стелла любила не меньше.

Маргулай отнял у неё две жизни, когда-нибудь она заберёт у него одну.

Прошёл год.

Был ранний вечер, терпкий и душный.

Косые лучи золотили мраморную лестницу храма Амандина. Святилище пустовало в это время суток, погружённое в дрёму благовоний.

С опаской, крадучись, из-за кустов выскользнула Стелла и присела на нагретые солнцем ступени. Лестница вела из основного помещения храма в заднюю часть сада.

Принцесса ждала Дейру, жрицу храма. Вернее, надеялась на то, что та зайдёт сюда отдохнуть перед богослужением.

Волосы цвета прозрачного янтаря рассыпались по плечам. В солнечном свете они казались огненными паутинками.

— Ты Стелла?

В неизвестно откуда взявшемся голосе звучал интерес. Откуда он взялся?

Принцесса огляделась по сторонам — никого.

Немного страшно, но уходить не хотелось. Да и зачем уходить — это просто голос. Убийцы своих жертв не окликают, а прочие люди опасности не представляют.

— Кто вы?

Голос не ответил.

Стелла поднялась; в серых глазах мелькнуло лёгкое недовольство.

— Уважаемый, я вас не вижу, а вы меня, похоже, да. Будьте любезны показаться.

— А зачем? Это что-то изменит? — фыркнул незнакомец. Кажется, он переместился ближе, но принцесса по-прежнему никого не могла разглядеть. Обошла храм по периметру, заглянула за все кусты, деревья в радиусе двадцати шагов — ничего.

Вернувшись обратно к лестнице, Стелла решила, что ей послышалось. Обычная галлюцинация.

— Ну, набегалась? — теперь в голосе звучало лёгкое раздражение. — Так Стелла — это ты?

— Допустим.

— Вежливому обращению со старшими тебя не учили. Впредь отвечай, как положено.

— Я принцесса, — пожала плечами Стелла. — А вот кто вы, понятия не имею.

— Имеешь. К твоему сведению, с такими, как ты, я обычно не разговариваю.

— Ну и не надо! — буркнула принцесса. — Вы невежда.

Голос умолк.

Прошла минута, другая, но тишину сада не нарушало ничего, кроме пения птиц.

Стелла решила, что незнакомец ушёл, но ошиблась.

— Ладно, ты еще ребенок, прощаю, — милостиво протянул голос и хмыкнул: — Как посмотрю, в твоей жизни не всё так гладко, как хотелось бы.

— Может быть, — буркнула принцесса. Она не собиралась обсуждать с неизвестным подобные вопросы.

— Вижу, читать тебе нотации бессмысленно, поэтому перейду к делу. Сберегу своё время. Ты знаешь Маргулая?

— Еще бы! — стиснула зубы Стелла. — Грязный убийца, который хочет отобрать у Старлы трон.

— Значит, еще и трон... — невидимый собеседник задумался. — Сразу видно, кто его учил. И насколько сильно он тебе не нравится?

— Я хочу, чтобы он сдох, — без тени сомнения ответила принцесса.

— Даже если бы пришлось помочь ему умереть?

Стелла кивнула.

— И не страшно? Вдруг он нашлет на тебя драконов?

— Я не боюсь всяких там драконов.

— И сможешь убить живое существо?

— Убила же я лису. Права, случайно, — смутившись, добавила она.

— Случайно? — голос усмехнулся. — Случайность — чисто человеческое изобретение, наивное и глупое.

В руках Стеллы оказался лук. Она в недоумении повертела его в руках и, осмотревшись, увидела рядом, на ступеньках, стрелу.

— Ты, наверное, не попадёшь в ту резную птицу? — с издёвкой спросил голос. — Она ведь слишком далеко и высоко, верно?

Самолюбие принцессы было задето. Вместо ответа Стелла натянула тетиву.

Стрела воткнулась в голову птицы — часть декоративного оформления водостока.

— Молодец! — в воздухе раздались скупые хлопки.

Стелла обиженно скривила губы. Ну, если это похвала...

— А теперь более серьезное испытание. Лови!

Прямо в лицо ей полетело что-то блестящее.

Ни секунды не раздумывая, принцесса поймала жалящий холодом восьмигранный предмет. Рассмотреть его она не успела: вспыхнув, он исчез.

— Неплохо, — задумчиво протянул голос. — Хотя бы реакция хорошая. Но материал сырой... Удружили, ничего не скажешь! Свалилась на мою голову! Ладно, докажи, что смертные девчонки годны не только для плача и танцулек.

Стелла открыла рот, чтобы гневно ответить, но незнакомец опередил её, напомнив о Маргулае. Затронув нотки любви к сестре, намекнул, что в силах принцессы раз и навсегда избавиться от колдуна. Для этого требовалось научиться обращаться с оружием.

Ещё три года спустя.

Привив дочери вкус к свободе, покойный Караг Акмелур волей-неволей способствовал тому, что после его смерти она в конец распоясалась. Проживи её мать на пару лет дольше, быть может, Стелла выросла бы уравновешенной и ответственной — но не судьба.

Когда она была девочкой, принцессу всюду сопровождала охрана и придворные дамы, но принцесса с завидным упорством избавлялась от ненавистной опеки. А в этом году, когда ей минуло шестнадцать лет, Стелла заявила, что не нуждается в свите. Характером она пошла в отца, поэтому сумела настоять на своём.

Стелла скользила взглядом по пестрым вывескам, заглядывала в темные недра трактиров — мест, где ей категорически запрещали бывать.

— Маркус, а какой на вкус эль?

Со времени смерти Кэррона они успели сдружиться, но юноша по-прежнему относился к девушке с долей снисхождения.

— Горький.

— Слушай, — заговорчески улыбнулась она, — может, ты принесешь мне немного попробовать.

— Чтобы мне потом влетело от сестры? Нет уж, уволь!

— Тогда я сама попробую. Прямо сейчас.

Она спешилась у первого попавшего трактира, потянулась к коновязи. Прохожие с нескрываемым интересом следили за ней, перешептываясь, обсуждая, что же понадобилось ее высочеству в этой части Лиэрны.

— Стелла, тебе ещё рано! — попытался воззвать к её разуму принц.

— Хватит, Маркус, я всего на два года тебя младше! — отмахнулась Стелла.

Интерьер трактира был ей непривычен, как его публика, но принцесса, скрывая волнение и смущение, решительно направилась к стойке. Опередив её, Маркус заказал у оторопевшего хозяина кружку лучшего эля.

Стелла сделала несколько глотков, поморщилась и отставила посудину:

— Горький. А тебе он нравится?

Маркус промолчал и допил её эль. Очередная выходка подруги его не удивила: все эти годы, по его мнению, принцесса планомерно сходила с ума, занимаясь чем угодно, кроме дел, положенных королевской особе. А всё Кэррон! Не поощрял бы он вольнодумство сестрёнки, всегда и везде желавшей походить на него, — глядишь, выросла бы скромной благовоспитанной барышней. А так мальчишка в юбке, право слово! Но до Шелоковского морока обаятельная, чем и пользуется, бесовка, заставляя принимать участие в своих забавах.

Хотя, что душой кривить, принц успел к ней привязаться и сам кое-чему учил. Теми же ножами занимался. Сначала, чтобы отвлечь от горькой потери и отвлечься самому, затем из азарта.

Оружие Стелла любила практически во всех его проявлениях, так что оружейники принцессу знали, с гордостью демонстрировали лучшие творения. А Стелла рассматривала, восхищалась и кусала губы: венценосная сестра, королева Лиэны, и думать запрещала о том, чтобы не то, что купить, взять что-то опаснее столового ножа в руки. Другое дело, что без пригляда Старлы принцесса нарушала все запреты.

Королева была старше Стеллы на четыре года. Такая же тонкая, светловолосая, она, увы, не могла похвастаться отменным здоровьем сестры.

Старла официально правила Лиэной всего два года, но эти два года отняли много сил. Подданные любили её, но, увы, больше похвастаться было нечем. Страна превратилась в лоскутное одеяло, где власть королевы на практике не простиралась дальше истоков Уэрлины.

Вернувшись во дворец, Стелла поспешила к сестре. Она нашла её в саду: королева в тиши и покое отдыхала от государственных дел.

Принцесса перехватила не предназначенный для посторонних взгляд сестры — опять тревога. Старлу беспокоило недавнее появление Маргулая, настойчиво предлагавшего ей руку и сердце. Вернее, ни то, ни другое, уж во всяком случае, не сердце — его у колдуна не было.

Сёстры впервые увидели Маргулая четыре с половиной года назад, когда, как он выразился, колдун нанёс 'визит вежливости'. Стелле он с первого раза не понравился: худощавый, с колючими водянистыми глазами.

После трагической гибели короля и его юного наследника, колдун затаился и снова возник на горизонте только во время коронации, два года спустя. Поздравил Старлу с взвалившимся на неё наследством и тут же предложил избавить от тяжёлой ноши:

— Королевство вам не под силу. Выйдя за меня, вы проявите достойное королевы благоразумие.

Старла резко отказала ему. В ответ Маргулай усмехнулся, заверив, что скоро она изменит своё решение.

— Даю месяц на раздумье. Вам придется выйти за меня.

Королева проигнорировала его угрозы, объявила персоной нон грата — и вскоре начали умирать люди.

— Каждую неделю вашего промедления я буду убивать по пятьдесят человек, — написал в принесённом вороном письме Маргулай. — Если протянете год, то на следующий они начнут умирать каждый день. По пятьдесят человек в день в течение полугода. Затем я начну убивать ежедневно на одну сотню больше. Вырежу всех, если потребуется.

Маргулай не скрывал, что намерен править единолично, в угоду своим собственным интересам. Лиэна должна была стать дойной коровой Шелока и Марис, прочих богов полагалось забыть, а их храмы — разрушить.

Безусловно, колдун обладал достаточной силой, чтобы захватить столицу, но, к сожалению, сделать этого не мог: Лиэрну защищала куда более сильная магия, блокировавшая любые человеческие заклинания, кроме перемещений в пространстве. И то одиночных. Протащить вместе с собой армию не получилось бы даже у более опытного колдуна — помешала бы печать Амандина.

Маргулай сдержал слово: то из одной, то из другой области приходили тревожные сообщения. Они множились, грозя превратиться в лавину.

Люди в отчаянье молились Мериаду(3), но, то ли бог был глух, то ли просто не желал вмешиваться в столь незначительное дело, лиэнцы продолжали умирать.

Верховный совет требовал, чтобы королева уступила и вышла замуж 'ради блага страны', но Старла проявила твердость.

Через год наступило затишье.

Лиэрны достигли неутешительные вести: север страны перешел под контроль Маргулая и вышел из-под юрисдикции лиэнской короны.

Власти предприняли ряд попыток взять ситуацию под контроль, даже послали в мятежные земли карательный отряд, но он сгинул в Лесах черных сваргов. Второй отряд, отправленный по следам первого, был в пух и прах разбит армией колдуна.

Культ тёмных супругов, насаждаемый Маргулаем, постепенно расползался всё дальше и дальше, стремительно приближаясь к Мандинам.

Заметив друзей, королева тут же надела маску спокойствия и принялась отчитывать за очередную вылазку в город без должной охраны.

— Стелла, когда-нибудь это плохо кончится! Сколько раз я тебе говорила...

— Знаю-знаю, меня ограбят, похитят и убьют. Старла, прекрати, ничего со мной не случится.

Королева вздохнула. Ей так хотелось, чтобы сестра выросла вдумчивой и серьезной, составила кому-то хорошую партию, а до замужества хоть немного помогала в государственных делах, но человек надеется, боги решают по-своему.

— И что хорошего в городе?

— Ничего, — отмахнулась Стелла. — Пойдем обедать, я проголодалась!

— Сколько раз я тебе говорила: никогда не показывай на людях, что ты голодна.

— Что я голодна, что я устала, хочу спать... Когда я умру, то тоже должна буду притворяться, что жива?

— Не утрируй!

Принцесса пожала плечами и, улыбнувшись, затерялась в лабиринте садовых дорожек. Одарив улыбкой стражу и перекинувшись парой слов с капитаном королевской охраны, Стелла, приняв серьёзный вид, прошла мимо склонившегося в поклоне учителя, сделав вид, что не заметила его.

Переодевшись к ужину, принцесса поспешила в столовую, уверенная, что остальные уже там.

В коридоре она нечаянно налетела на какого-то человека.

— А, это ты, — тот обернулся, и Стелла узнала Маргулая. Хорошее настроение мгновенно улетучилось. — Как всегда невоспитанна.

Они были одни в этом маленьком коридорчике в личных королевских покоях.

— Мне нужна твоя сестра.

— Зачем? Чтобы мучить её? Вам мало отца и брата?! Чтоб Вас ещё при жизни разодрал Дрегон! — дрожа от гнева, выпалила Стелла.

Она пыталась ударить колдуна — и отлетела к стене, больно ударившись ключицей.

— Заткнись, шавка! — шикнул Маргулай. — Где Старла?

— Какая разница?

Принцесса клокотала от бессильной ярости. Даже ножа под рукой нет, а то бы она, не раздумывая, всадила бы его колдуну в самое сердце.

— Ты грубишь мне, — нахмурился Маргулай. — Разве тебя не учили, что маленьким девочкам нужно уважительно относиться к старшим?

— Только к тем, кого следует уважать.

— Дрянь! Подожди, я займусь твоим воспитанием.

— Старла скорее умрет, чем выйдет за вас замуж! — раскрасневшись, выкрикнула Стелла.

— Ничего, выйдет, как миленькая! — усмехнулся колдун. Подошёл и за волосы поднял принцессу на ноги. За что и поплатился: та расцарапала ему ногтями лицо. — Ей некуда деваться. А если станет упрямиться, просто исчезнет, как досадное недоразумение.

— Я вас ненавижу!!!

Стелла с кулаками набросилась на Маргулая, но тот легко ушёл от удара, переместившись в пространстве.

— Поверь, мне абсолютно всё равно, что ты чувствуешь. Ты никто. Когда я стану королем, сошлю тебя подальше от столицы. Или выдам замуж за мелкого восточного князька. Будешь восьмой женой в гареме, вечно беременной, запертой в четырёх стенах. Муж быстро научит покорности.

— Вы никогда не станете королем! Я сделаю все, чтобы не допустить этого!

— Что, например? — рассмеялся Маргулай. — Что ты можешь, пигалица? Пустые угрозы. Решено, в том же месяце выдам тебя замуж и лишу наследства.

— Подонок, вы не имеете права распоряжаться наследством отца!

— Да замолчи ты! — отмахнулся колдун, досадливо поморщившись. — От твоего визга в ушах звенит. Так где твоя сестра?

Вместо ответа Стелла вновь замахнулась, чтобы дать пощечину. Колдун перехватил её руку и толкнул на пол.

Потирая запястье и ушибленное плечо, принцесса кричала, что ненавидит его, что не позволит мучить сестру и отомстит за родных — Маргулай лишь смеялся в ответ.

Когда на крики сбежались слуги, колдун исчез, предварительно заверив, что следующий визит нанесёт в тронный зал, на церемонию коронации.

— Ненавижу, ненавижу эти книжки! — принцесса в сердцах захлопнула толстый том.

— Зачем всё это? — посетовала она, покосившись на беспристрастного Барду.

— Ученье — свет, а неученье — тьма, ваше высочество.

— Что-то я не вижу ореола вокруг вашей головы, — кисло пошутила Стелла. — Вы проглотили столько книг, что давно должны светиться изнутри.

— Итак, — как ни в чём ни бывало, продолжил Барду, — в одна тысяча восемьсот девяносто третьем году король...

— Ко всем подземным демонам этого короля! — принцесса откинулась на спинку стула.

— Ваше высочество!

— Что ваше высочество? Ну, выиграл он эту битву возле Гейвеса — и что с того? Угробил три тысячи человек и присоединил к Сиальдару очередной кусок земли — очень интересно! Экберг давно умер, кости его сгнили, а Гейвес не принадлежит Сиальдару.

— Я не понимаю, ваше высочество, — сокрушался учитель, -у вас отличная память, но вы решительно не хотите учиться. Почему?

— Это так скучно! Можете идти, Барду.

— Но, ваше высочество...

— Я сказала, что вы можете идти, — с лёгким раздражением повторила принцесса. — Урок окончен.

Она встала и решительно направилась к двери.

Любопытство — несомненно, один из двигателей истории. В данном случае оно привело Стеллу к дверям кабинета сестры. Приложив ухо к замочной скважине, она прислушалась: Старла говорила с одним из советников.

— Я загнана в угол, — сетовала королева. — Его требования невыполнимы, а этот ультиматум...

— Может, попросить помощи? — робко предложил собеседник. Кто же это? Сэр Саймон Эгли? Или же Фарнаф? Нет, у Фарнафа другой голос, и предлагать прибегнуть к помощи третьих лиц он не будет.

Помолвка Стеллы с кузеном, к слову, повисла в воздухе. Принцесса не изъявляла желания выйти замуж, а он не настаивал, понимая, что не время и место разорят страну пышными торжествами и последствиями скандала, которого непременно устроит невеста.

— У кого? — вздохнула королева. — Мы можем рассчитывать только на себя.

— Может, следует принять его предложение? Подумайте, ваше величество, так будет лучше для страны.

— Сомневаюсь. Лиэне нужен король, крепкий хозяин, ратующий за благо своих подданных, а не сумасшедший колдун.

Не дослушав разговор, смысл которого и так был понятен, Стелла поднялась на один этаж и свернула в мрачную сводчатую галерею. Ступая на цыпочках, она миновала ряд дверей и остановилась перед служебной лестницей.

Затаив дыхание, принцесса выглянула на площадку — никого.

Быстро миновав открытое пространство, Стелла с разбегу чуть не налетела на массивную дверь с низкой притолокой. Вытащила ключ и повернула его в замке.

Внутри было темно и душно, но принцесса не собиралась здесь задерживаться. Щёлкнула панелью тайника и извлекла из него меч отца.

Обеими руками сжала рукоять и замахнулась.

Оружие описало короткую полудугу.

Теперь уже лучше, но меч по-прежнему тяжел для нее, не сравнить с легким ученическим.

Впервые Стелла попробовала взять его в руки сразу после смерти отца, но тогда не могла поднять даже на фут. Но принцесса не теряла надежды когда-нибудь использовать меч по назначению.

Сблизившись с Маркусом на почве общего горя — они с Кэрроном были друзьями, — Стелла в свободное время стала заниматься с ним общей физической подготовкой, много бегала, прыгала, лазала, даже подтягивалась на руках, когда никто не видел. Принц полагал, что она просто дурачится, иначе бы не стал помогать, а принцесса целенаправленно шла к осуществлению клятвы над гробом родных.

Пару лет назад её страсть к оружию нашла неожиданную поддержку, и Стелла занималась ещё усерднее, тратя на это половину свободного времени. Вторую половину она отводила развлечениям.

Убрав меч, Стелла зашла к себе, переоделась в костюм для верховой езды, в котором тренировалась, и привычным путём выбралась из дворца, благо знала не только общепринятые входы и выходы.

Решив скоротать время перед вечерними занятиями фехтованием (вообще-то они не делились на вечерние и утренние, целиком и полностью завися от свободного времени ученицы и графика дежурств учителя), Стелла направилась в сад. Она надеялась, что Барду не взбредёт мысль искать её там. А если придёт, можно солгать, что она всё это время занималась ботаникой.

Принцесса издали заметила Старлу: она прогуливалась с министром двора. Наверное, опять обсуждали, как сократить расходы, хотя, видят боги, они и так дошли до критического минимума.

Стелла хотела ретироваться, чтобы не объяснять, что делает здесь в таком виде, и тут за кустарником увидела сгорбившегося человека в холщовой рубахе. Принцесса приняла его за помощника садовника, но потом поняла, что ошиблась. В руках у незнакомца был вовсе не секач, а уголь и лист бумаги, на котором он что-то торопливо записывал, попятам следуя за королевой.

— Эй, что ты тут делаешь? — окликнула его Стелла.

Шпион вздрогнул и обернулся. В глазах на мгновенье мелькнул страх, но он быстро успокоился — перед ним всего лишь девчонка.

— Кыш отсюда! Ты меня не видела,— шикнул он.

— То есть как это, не видела? Всё я прекрасно видела.

— Да тише ты! — воспользовавшись тем, что Старла и её собеседник свернули на другую дорожку и не видят их, шпион метнулся к принцессе и зажал ей рукой рот.

Стелла вырвалась, больно укусив незнакомца за руку, и со всех ног бросилась за стражей.

Солдаты прочесали сад, но никого не нашли.

На следующий день во время вечернего чая в гостиную без доклада вошел главный церемониймейстер и, склонившись над Старлой, что-то возбужденно прошептал ей на ухо. По реакции сестры принцесса поняла, что новость не была приятной.

— Что случилось? — Стелла отодвинула чашку.

— Ничего, — пожав губы, ответила королева. Ее пальцы нервно подрагивали.

— Старла, ты меня не обманешь. Говори, при Маркусе можно.

— Корона, — выдохнула Старла. — Лиэнская корона пропала.

— Как пропала? Куда попала? — удивлённо выпалила принцесса.

— Не знаю. Но это ещё не самое худшее: Маргулай короновался.

— Нашей короной? — ужаснулась Стелла.

— Надеюсь, что нет.

— Успокойся, — принцесса встала и обняла сестру за плечи. — Даже если он провозгласил себя лиэнским королем, он был и останется самозванцем, никто не признает его.

Королева кивнула и, извинившись, вышла. Стелла поспешила за ней. Так вместе, одинаковым быстрым шагом, с одинаковым выражением тревоги на лице, они дошли до сокровищницы.

Короны действительно не было, вместо неё на бархатной подушечке зияла пустота.

Старла обернулась к потупившемуся начальнику королевской стражи, стоявшему в коридоре, за спиной монарших особ, осматривавших опустевшую сокровищницу, и задала всего один вопрос:

— Как?

Он молчал, нервно покусывая губы.

— Кто тогда дежурил?

Офицер приказал одному из подчиненных подойти к дверному проёму, возле которого грозной статуей замерла королева. Бедняга ожидал, что на его голову обрушится двойной поток брани, и, вытянувшись по струнке, мечтал провалиться сквозь землю. Но чуда не произошло, он стоял, где стоял, и в десятый раз клятвенно заверял начальство, что не отлучался с поста и никого не впускал.

— Он не лжет, — усмехнулся голос за спиной собравшихся. — Я не счел нужным его беспокоить и сам взял то, что хотел.

Как по команде, все обернулись к Маргулаю. Он стоял в углу сокровищницы, держа в руках пропавшую корону.

— Я бы ее примерил, но, жалко, трона нет, а без трона это уже не то, верно, Старла? — ухмыляясь, колдун упивался выражением лиц зрителей. — Так как там у нас с троном?

— Верните корону, она вам не принадлежит, — королева шагнула через порог и протянула руку.

— Вы отдаёте мне руку? Наконец-то! Признаться, я устал ждать.

Он положил корону обратно на подушечку и, прежде чем Старла успела отдернуть, сжал её ладонь.

— Когда свадьба? Мне не терпится переехать сюда. Обойдемся без пышной церемонии, похвастаться женой я ещё успею. Что встали? — Маргулай поднял глаза на толпившихся в коридоре людей. — Вон отсюда!

— Я не выйду за вас, — королева вырвала руку и гордо вскинула голову. В ней тоже текла кровь Карага Акмелура, и под хрупкой оболочкой скрывался прочный железный стержень.

— Взять его! — она указала страже на колдуна.

— Ты ещё пожалеешь, дура! — Маргулай переменился в лице и дал Старле пощёчину. Королева не вскрикнула, не пошатнулась, даже не прижала ладонь к горящей щеке, лишь одарила обидчика холодным презрительным взглядом.

Стелла, всё это время с трудом сдерживавшая закипавшие внутри эмоции, не выдержала, выскользнула из-за спины сестры и накинулась на колдуна.

— Убери руки от Старлы, убери свои поганые руки от короны отца! — она вцепилась ему в лицо прежде, чем Маргулай отшвырнул её, и оставила на щеках и шее глубокие отметины от ногтей.

— Утихни, зверёныш! — прошипел колдун и потянулся за короной. — Я её забираю, а вы двое ищите новый дом в канаве. Я вас даже на кухню не возьму.

— Отдай сейчас же! — принцесса не сводила с него горящих ненавистью глаз. — Это корона отца, она не будет принадлежать никому, кроме Старлы! Слышишь, мерзавец?!

— Ты мне надоела, заткнись! Решено: продам тебя бродячим артистам. Будешь вместо дикой кошки. Корона моя, маленькая дрянь, и скоро всё в этой стране тоже будет моим. А твоя сестра на коленях будет молить разрешить ей остаться здесь жить. Гнилому роду Акмелуров пришёл конец, Лиэна получит нового, достойного правителя и истинных богов.

Это был мимолетный порыв, Стелла не контролировала себя. Подавшись бурлящей в крови ярости, она выхватила у провинившегося стражника меч и ринулась на Маргулая.

Слишком тяжелое для неё, оружие не причинила колдуну серьёзного вреда.

Разумеется, вышедшие из ступора солдаты бросились на помощь принцессе, но колдун уже исчез. К сожалению, вместе с короной.

— Я всё равно убью тебя. Слышишь, именем отца и Кэррона, обещаю, что убью! — задыхаясь, крикнула пустоте Стелла. — Ты сдохнешь, добисская собака! Даю клятву крови.

Не раздумывая, она порезала себе руку и взяла в свидетельницы своего обета Алуру(4). Отныне он был нерушим.

Глава 2

— Что за дурацкая выходка? — раскрасневшаяся королева со вздохом опустилась в кресло. Она искренне радовалась тому, что никто, кроме сестры, её сейчас не видит, хотя смутно догадывалась, что у стен есть не только уши.

Стелла стояла перед Старлой, упрямо сжав губы.

— Ты хоть понимаешь, какую клятву принесла? Подумать только — поклясться Алурой! — королева закатила глаза.

— Мне надоело повторять, что со мной всё в порядке, — огрызнулась принцесса. — Что я не перегрелась на солнце, не упала с лошади, не ударилась головой о стену, пол, дверь — или что ещё твёрдого есть в природе? Я убью Маргулая — и это не каприз. Вот уже четыре года я мечтаю только об одном — чтобы он сдох. По его приказу убили отца, Кэррона...

— Откуда ты знаешь?

— Я не слепая и не глухая, видела записку на папином столе. Маргулай угрожал отцу.

— Допустим, но ты всё равно не можешь... Стелла, одумайся, тебе всего шестнадцать!

— Уже шестнадцать, — поправила Стелла.

— Ты не совершеннолетняя.

— Ты тоже стала королевой до совершеннолетия.

— Нет, не стала. Я всего лишь ставила подпись под документами, которые принимал Совет. Ладно, закроем тему возраста, — вздохнула королева. — И тему твоей глупости — тоже. Ты останешься дома. Чтобы убить Маргулая, нужен мужчина, с детства неразлучный с мечом. Если так хочешь помочь, попробуй организовать сбор средств для армии. Мы снарядим отряд и с помощью богов...

— И когда же это будет? Через год? Два? Десять? — усмехнулась принцесса. — К тому времени нас уже здесь не будет. Старла, с ним надо кончать сейчас!

— Стелла, я прикажу тебя запереть.

— Тогда я сбегу.

— Но почему? — в отчаянье спросила королева.

— Задета наша честь. Наш долг — отомстить убийце, и, раз никто из кузенов не желает этого делать, придётся мне.

— Я поговорю с Фарнафом...

— Он не поедет. Старла, они сгрудились у трона и не хотят пальцем пошевелить, чтобы защитить тебя!

— Не говори о том, чего не знаешь.

— Зато я вижу. Повторяю, я поеду. Никто никогда не сможет обвинить меня в том, что я не сдержала обещания.

— Стелла, кто ты, а кто Маргулай? — в отчаянье уронила руки на колени Старла. Вот уже два часа она билась с сестрой, но натыкалась лишь на каменную стену. Стелла не отступила ни на шаг, держалась твёрдо и уверенно, будто на её стороне правда.

— Отец учил нас быть смелыми, честными и вести бескомпромиссную борьбу со злом. Для Акмелуров честь семьи — не пустое слово. Старла, я смогу его убить, я не испугаюсь, поверь! Почему ты противишься?

— Потому что люблю тебя, потому что знаю, что эта безумная затея погубит тебя. Стелла, всеми богами заклинаю, останься дома! Обещаю, мы что-нибудь придумаем.

Стелла фыркнула, но промолчала, сделав вид, что согласилась с доводами сестры. На словах она больше не рвалась в Добис, но, вопреки желанию Старлы, не выкинула из головы данное обещание.

Каждый раз засыпая, принцесса желала Маргулаю смерти. Совершенствовала навыки владения оружием, надеясь при новой встрече с колдуном не ударить в грязь лицом — памятно было своё жалкое бессилие.

Стелла стала задумчивее, прилежнее на уроках, донимала учителя вопросами о ядовитых растениях. После занятий она приходила в фехтовальный класс и внимательно следила за тренировочными боями Маркуса, а после его ухода с мрачным упорством повторяла увиденные приёмы. Утомившись, откладывала меч и раз за разом вонзала нож в манекен. Метила в сердце.

Сначала просто втыкала, а потом начала метать.

Когда-то они с Кэрроном на спор бросали дротики, теперь принцесса была благодарна давней детской забаве.

Иногда во время приступов меланхолии Стелла приходила в храм и подолгу молча стояла у статуи Амандина.

В тот день она тоже пришла в храм, выбрав время, когда в нём не будет просителей: Стелла не любила молиться на публике.

Принцесса бесшумно вошла внутрь через приоткрытые тяжелые двустворчатые двери. Как обычно, направилась к статуе и приготовилась обременить бога очередной порцией просьб, когда услышала приглушенные голоса, доносившиеся с галереи.

Храм обладал хорошей акустикой, и слова гулко отражались под сводами.

Повинуясь давней привычке всегда быть в курсе событий, Стелла прокралась к галерее.

Принцесса узнала голос Дейры, но личности остальных троих по-прежнему оставались загадкой. А ведь именно они вели беседу, милостиво позволяя жрице изредка вставить реплику или ответить на вопрос.

— Тише! — увещевал спокойный голос, несомненно, принадлежавший умудрённому сединами человеку. — Такое иногда встречается. Дейра сделала всё, что в её силах.

— Зачем, зачем было хранить это здесь?! — вопрошал второй голос, женский. В нём читалось недовольство и укор. Пожалуй, женщина гневалась.

— Я оставил его всего на несколько дней и не думал...

— Мерзкий червяк, с удовольствием раздавлю его! — А в обладателе этого голоса, как и в Стелле, бурлили эмоции.

— Веди себя спокойнее, — вмешалась женщина, — ты не у себя дома.

— Прекрасно, теперь ты будешь затыкать мне рот! Сами проворонили — и пытаетесь сделать меня виноватым? Да, это не мой дом, из моего дома это бы не украли. Если твой муж идиот, — да, и не смотри на меня так! — то я здесь ни при чём. А пророчество этой... Да, именно туда!

Холерик замолк, дальше беседовали первые двое.

Диалог пару раз прерывался короткими ответами Дейры.

Говорили о Маргулае, некой вещи, которую он украл из храма, и секрете, который можно открыть с помощью пропавшего предмета. Со слов беседующих выходило, что это была уже не первый секрет, оказавшийся доступным колдуну, что их очень беспокоило.

— Это должен вернуть человек, — подвел итог беседы спокойный мужской голос. — Дейра, у тебя есть кто-нибудь на примете?

Стелла не расслышала ответ, потому что медленно пятилась к дверям. Последней фразой 'хозяин дома' окончательно раскрыл своё инкогнито.

Пожилой мужчина — Амандин. Женщина — Изабелла, а вот кто третий? Знакомые интонации, но память предательски отказывалась помогать.

Но, с другой стороны, если принцесса знала того мужчину, то богом он не был: небожители не удостаивали своим вниманием простых смертных. Однако, тогда почему он так себя вёл? Загадка!

Единственное объяснение — сны. Во снах Стелла могла прикоснуться к миру небожителей, а отголоски сознания сохранили бы их голоса.

На следующий день к принцессе зашла жрица и, плотно притворив дверь, задала неожиданный вопрос:

— Насколько сильно ты ненавидишь Маргулая?

-Убила бы, — честно призналась Стелла.

— Подумай хорошенько, не отвечай сразу.

— В мечтах я вижу его только мёртвым.

— Значит, если бы могла, ты бы поехала в Добис?

— Либо поехала, либо подстерегла его здесь. А почему вы спрашиваете, Дейра? — насторожилась принцесса. Похоже на провокацию, но по чьей указке?

— Потому, что кое-кто хочет, чтобы ты забрала в Добисе одну вещь, забрала и уничтожила. Это только предложение, — поспешила добавить жрица, — ты можешь отказаться.

— Я согласна.

Решение пришло сразу, порывистое, однозначное и самонадеянное. Но иного, по мнению Стеллы, и быть не могло. Столько мечтать уничтожить Маргулая — и упустить такую возможность? Теперь Старла ей не помешает: не пойдёт против Дейры.

— Я даю тебе три дня. Подумай хорошенько, ведь ты должна будешь...

— Мне не нужны три дня. Я поеду. Какая разница, где я убью его: там или здесь, — если всё равно убью.

— Откуда такая решимость? — удивилась жрица. Она знала принцессу с рождения, замечала мальчишеские черты, но девушка — и убийство? Это не вязалось в голове.

— Дейра, — Стелла внимательно посмотрела на неё, — а как бы вы поступили, если у вас отняли самое дорогое? Он думает, что мы легкая добыча, что женщина не способна отомстить, но он просчитался. Его смерть — дело чести. Он посягнул на мою семью.

— Тогда попроси Старлу зайти ко мне.

Королева проговорила со жрицей больше часа и вернулась в расстроенных чувствах. Проходя мимо сестры, она со вздохом сказала: 'Поступай, как хочешь, но мне кажется, что Дейра ошиблась'.

Однако если Старла на словах отказалась от борьбы, это вовсе не означало, что она сдалась. В ход были пущены 'партизанские отряды'.

К мнению друзей иногда прислушиваются больше, чем к мнению родных. Если так — почему бы этим ни воспользоваться?

Первую и, как оказалось, единственную попытку водворить порядок в голове подруги принц предпринял на следующий вечер. Но Стелла воспринимала поездку в Добис как долг принцессы, дочери и сестры, поэтому доводы Маркуса не возымели на неё действия — зародившаяся уверенность в единственно возможном выходе из сложившейся ситуации создала непробиваемую броню вокруг её разума.

— Если поедешь в Добис, я поеду с тобой, — принц крепко сжал руку подруги.

— Как хочешь, — пожала плечами Стелла. — Только не отговаривай: не хочу ссориться.

— Не стану. Ты упрямее всех ослов на свете. Кстати, — Маркус хлопнул себя рукой по лбу, — чуть не забыл! Завтра Бригерт ставит премилую вещь. Ты пойдёшь?

— А что дают?

Принц с облегчением выдохнул: Стелла снова стала знакомой и теоретически предсказуемой. Почему теоретически? Потому, что абсолютно предсказуемой она не была никогда.

— 'Красную розу'. Мне кажется, следует поддержать новое творение Бригерта. Его совсем затравил граф Орас.

— Это Бригерт тебя просил? — хихикнула принцесса.

— Нет, конечно! Я слышал его жалобы, но он ни о чём не просил.

— Можешь передать, что граф Орас будет кусать локти, — пообещала Стелла.

* * *

Старла разбудила сестру, велев сразу после завтрака идти в храм. Рано утром, вскоре после пробуждения, к королеве заходила жрица, таинственно намекнув, что принцессу желают видеть. Кто, она не уточнила, но и так было ясно, что не простые смертные.

Но, несмотря на туманные намёки, Стелла не торопилась, заявив, что желает спокойно позавтракать и одеться.

— Наконец-то! — Дейра встретила принцессу у подножья лестницы. — Я уже не знала, чем ещё объяснить твоё опоздание. Нельзя заставлять их ждать!

— Кого? — Стелла с трудом сдержала зевок.

Жрица не ответила и увлекла её в храм. В нем было темно и одуряюще пахло благовоньями.

Дейра приказала служителям уйти и плотно затворить двери.

Велев принцессе встать перед статуей Амандина, жрица поднялась на галерею.

Стелла недоуменно огляделась: никого, только она и клубившаяся вокруг полутьма.

— Так это она? — скептически поинтересовался чей-то голос. Он раздался из-под сводов зала, казалось, с потолка.

— Она, — утвердительно ответил его собеседник. — Конечно, не слишком, но...

— Совсем девочка! — тяжело вздохнул первый. — Стоит ли рисковать? Мне кажется, мы ошиблись.

— Все сразу? Нет, это она, я десять раз проверил по Книге. Честно говоря, в первую встречу я был обескуражен не меньше тебя, а уж ты-то знаешь, что меня мало что может удивить.

— Это верно, — согласился невидимый некто и с сомнением переспросил: — Ты точно всё проверил?

— Я когда-нибудь ошибался? — фыркнул второй голос. — В моем деле важны точность и беспристрастность. Это она, не сомневайся. Бойкая девица!

— Но ведь там нужна не бойкость, нам бы молодого человека...

— Лично я предпочёл бы кого-то умнее и опытнее, чем твои молодые люди: в них столько гонора!

— Вечно ты видишь во всех гонор, — осуждающе заметил первый голос.

— Я его не вижу, я его чувствую. Ладно, закроем тему. Ну, что думаешь?

— Дитя: и внешне, и по сути. Но ты говоришь, что она его ненавидит...

— Ещё как! Неужели она тебе своей ненавистью все уши не прожужжала? Столько раз в храм бегала, смерти его просила.

— Смерть — это по твоей части, — усмехнулся собеседник.

— А Лиэрна — по твоей. Делать мне больше нечего, как чужие желания исполнять! Согласен, толку от девчонки мало, но выбора-то нет!

— Но ведь она не сможет ничего ему противопоставить.

— Не я же сотворил это предсказание! — огрызнулся второй голос, теряя терпение. — Все вопросы к твоей тётушке.

— И твоей...

— Ты о той, внизу, не забыл? Нечего ей знать. А в предсказании всё сходится. Хочешь поговорить с этой?

'С этой'!

Принцессу передёрнуло от пренебрежительного, высокомерного тона.

— Зачем? Если ты уверен, то целиком поручаю её твоим заботам. Только, прошу, будь с ней ласков, не требуй слишком многого — она ведь ребенок!

— Я не ребенок, — буркнула Стелла.

— Что? — разом переспросили оба. — Ты, там, внизу, что-то сказала?

— Я сказала, что не ребенок, — громко повторила принцесса и смело добавила: — И невежливо говорить обо мне так, будто меня здесь нет.

— Ну и характер! — вздохнул первый голос. — Ты с ней осторожнее, не надо ломать девочку.

— Этой девочке следует знать, что можно, а чего нельзя говорить в храме, — резко ответил второй. — Помалкивала бы и радовалась, что стоит здесь.

Стелла не смогла сдержаться, высказав всё, что думала:

— Ничего дурного я не делала. И, вообще, зачем я здесь? По-моему, я вам совсем не нужна. С таким же успехом вы могли бы поговорить без меня. Вот и не буду вам мешать. До свидания!

Принцесса решительно направилась к выходу, с трудом справляясь с закипавшим гневом. Ещё никто не смел так вести себя с ней. Маргулай — не в счёт, но он своё получит.

— Тщательнее выбирай выражения, а то пожалеешь. Стой, где стоишь, тебя никто не отпускал!

— А меня никто и не приглашал! — огрызнулась в ответ Стелла.

Она заметила, как перепуганная жрица спешит к ней с галереи. Оставалось дождаться, как выйдут и те двое, но вместо этого под сводами храма разнеслось раскатистое яростное:

— Прикуси язык!!! Ты бесправная смертная тварь, ты вольна только слушать и молчать!

Дрогнули и частично потухли свечи. У принцессы до сих пор звенело в ушах, а тело покрылось 'гусиной кожей' от волны чужой ярости.

— Простите, я думала, это шутки Дейры, — растерянно пролепетала принцесса. Но уже через мгновение с её языка слетело: — Если позволите, я предпочла бы молчать снаружи, чтобы не смущать вас своим жалким присутствием. И не оскорблять слух своими словами и мыслями.

Не обращая внимания на эмоциональные жесты жрицы, Стелла взялась за массивную ручку двери.

— Зачем её жалеть? Ей самое место в Добисе. Слышишь ты, невоспитанная смертная?

Дверь никак не поддавалась, а жрица в ужасе шептала, что принцесса прогневала богов и отныне ей не видать их покровительства.

Стелла и сама поняла, что переборщила с дерзостью. Только как извиниться?

Принцесса прислушалась: тишина. Может, они ушли? Подумав, она развернулась лицом к статуе Амандина и опустилась на колени, застыв в молитвенной позе. Как назло, из головы вылетели все высокопарные извинения, да и покаянные молитвы тоже. Пришлось мысленно повторять скороговоркой: 'Могущественные, вечные и мудрейшие, простите неразумную смертную! Я искренне раскаиваюсь в своём поступке'.

Одна из дверных створок скрипнула и отворилась, впустив в храм солнечный луч. Боясь, что она захлопнется, Стелла поспешила покинуть дом бога.

Вопреки ожиданиям боги смягчились: вечером Дейра сообщила, что небесное благословление получено. Нахмурилась и добавила, что им с принцессой необходимо поговорить.

— Да, конечно, — Стелла отложила в сторону.

— Твоё сегодняшнее поведение в храме...

— Было недопустимым? Прости, я не смогла сдержаться.

— Они были в бешенстве.

— Догадываюсь. Что я должна сделать, чтобы искупить вину? Подарить что-то храму? Боюсь, у меня нет денег, так что я согласна на иную кару.

— Меня саму это удивило, но они ничего не хотят. Они тебя простили.

— Простили?! — удивлённо выкрикнула принцесса. — Значит, я с чистой совестью смогу и дальше ходить в храм?

— Безусловно. Стелла, я вижу, как беспокоится твоя сестра, и не могу не...

— Дейра, и ты туда же!

— Просто я подумала, что господин прав, и ты слишком молода, неопытна и несдержанна...

— Не многовато ли 'слишком'? — усмехнулась Стелла. — Дейра, я похожа на отца? — Жрица кивнула. — Тогда не трать время напрасно.

— В таком случае, я должна кое-что рассказать тебе о свитке, — Дейра придвинула кресло к принцессе и села. — Это та вещь, которая им нужна. Он хранился в храме, ума ни приложу, как Маргулай смог его украсть! Кроме меня, никто не знал, где он спрятан.

— А что в нём было, зачем он Маргулаю?

— В нём время.

— Как это, время?

— Тайна, в которую посвящены немногие, то, что они навеки хотели бы скрыть. С помощью этого свитка можно исказить реальность, перепутать прошлое с настоящим, наш мир — с другими мирами. Окажись он в нехороших руках — орды темных сил хлынут сюда из глубин того, о чём тебе не следует знать.

— Но если свиток у Маргулая, то мы опоздали.

— Нет, — покачала головой Дейра, — в нём не хватает одной строчки, последней строчки, самой важной. Без неё это всего лишь древний текст.

— Тогда почему боги обеспокоены тем, что свиток попал в чужие руки? Маргулай всё равно не сможет им воспользоваться, просто прочтёт.

— Знание — тоже зло. А последнюю строку можно восстановить.

— Как же?

— С помощью Марис. В союзе с ней Маргулай гораздо могущественнее. На самом деле, он посредственный колдун, только поддержка Марис делает его таким опасным. Теперь, когда ты понимаешь, насколько серьёзно поручение, ответь еще раз: ты согласна?

— Я не меняю своих решений.

Несмотря на неизбежность расставания с сестрой, Старла втайне надеялась, что та одумается и останется дома. Но шли дни, а уверенность принцессы в правильности принятого решения не только не уменьшалась, но, наоборот, крепла. 'Виной всему упрямство и богатая фантазия', — вздыхала королева. Её мучили дурные предчувствия, но она боялась говорить о них: Старла искренне верила, что иногда слова сбываются, материализуя потаенные страхи.

Вскоре после разговора со жрицей Стелла открыто, с разрешения королевы начала брать уроки фехтования.

Несмотря на наличие базовых знаний, занятия давались нелегко. Ни Маркус, ни суровый Бьедер не делали поблажек, спрашивая с принцессы как с мальчишки.

— Не думайте, что всё получится с первого раза. Даже с десятого не получится. Так что не мечтайте, а тренируйтесь, — повторял наставник. — Чтобы быть с оружием на 'ты', нужно много, упорно работать.

И Стелла терпеливо, сжав губы, трудилась, снося колкие замечания принца по поводу техники и неповоротливости, получая синяки и царапины, то и дело оказываясь поверженной на полу.

После занятий ныло всё тело, Стелла чувствовала себя никчёмной и беспомощной, но не сдавалась. Она брала дополнительные уроки, ставя преподавателя в тупик своей целеустремленностью и настойчивостью. Та самая девушка, которая утром жаловалась на усталость, после обеда, когда Маркус занимался верховой ездой, тренировалась до изнеможения.

По вечерам принцесса брала выкованный для нее облегченный меч, забиралась в самые дальние уголки сада и отрабатывала приемы на подвешенной на веревке кукле.

Три года облегчённых и десять месяцев интенсивных тренировок постепенно дали свои плоды. Мышцы окрепли, пальцы перестали судорожно цепляться за рукоять, а удары начали попадать в цель. Хотя оружие не стало продолжением руки, оно перестало быть чужим.

Кисть сгибалась свободно, но ещё не так, как хотелось бы.

Бьедер скупо хвалил принцессу и советовал усердно работать над техникой.

— То, чего вы достигли, замечательно. Но рано почивать на лаврах: любой мало-мальски обученный воин справится с вами, — тут же вносил он ложку дёгтя в бочку мёда.

Перемены почувствовал и Маркус — теперь выбить у подруги меч стало сложнее. Но до совершенства, разумеется, было далеко. Зато Стелла не жаловалась на отсутствие практики, не сопряжённой с риском для жизни.

Как-то, уже следующим летом, Маркус позволил себе отпустить пару шуточек в адрес подруги. Стелла смолчала, но не забыла и, когда представился случай, решила отомстить.

Она знала, что принц любит гулять перед сном, и решила подстеречь его во время одной из вечерних прогулок.

Выяснив, что возвращался он всегда одной и той же дорогой, Стелла незаметно ускользнула из дворца и осталась поджидать его неподалеку от первых домов предместья.

Было немного страшно: она никогда не гуляла по ночам одна, — зато согревало предвкушение маленькой женской мести.

Маркус появился со стороны реки. По расчетам принцессы, он непременно проедет мимо неё.

Принц с удовольствием вдыхал чистый, прохладный воздух, напоённый запахами травы и влаги, когда что-то тёмное выпрыгнуло из-за дерева и сделало быстрый выпад. Маркус испуганно резко натянул поводья, еле удержавшись в седле.

Раздался тихий женский смех.

— Доброй ночи, сеньор грубиян, — Стелла скинула капюшон, убрав меч в ножны. — А хвастался, что самый лучший воин.

— Зачем ты это сделала?

Сердце перестало бешено биться, осталось только недовольство поступком принцессы, которую он принял за разбойника.

— А зачем ты обозвал меня кулем с мукой? Смотри, Маркус, поплатишься за свои слова на завтрашней тренировке, — шутливо пригрозила она. — Бьедер обучил меня одному приёму — вот удивишься, когда я положу тебя на лопатки.

— Это мы еще посмотрим, кто кого. Ладно, поехали. Поздно уже. Старла будет беспокоиться.

— Вечно она обо всем беспокоится! — вздохнула принцесса, воскресив в памяти вечерний ритуал отхода ко сну. 'Спокойной ночи, ваше высочество. Приятных снов, ваше высочество', — и прочая белиберда, сопровождаемая поклонами и расшаркиваниями. Целый час сидеть, как на иголках.

Старла, несмотря на прохладный ветерок с реки, ждала их на террасе. Она волновалась, прислушиваясь к бою башенных часов. На столике стояла недопитая чашка чая.

Королева... Этот титул совсем не вязался с её хрупкой внешностью и куда меньше подходил щуплой девушке, в одночасье превратившейся в правительницу страны.

Тогда, вскоре после похорон, она сидела в глухом траурном платье, ещё больше подчёркивавшим её бледность и худобу, а королевский законник бесстрастно зачитывал завещание покойного монарха.

Власть переходит Верховному совету? — Хорошо. Они будут править от её имени до достижения ею совершеннолетия? — Пусть так.

Покорность, спокойствие и строгое следование букве долга. И ни слезинки, хотя, видят боги, как ей так хотелось плакать! Но титул лишил Старлу права на личное горе.

Два с половиной года она терпеливо подписывала бумаги, молчаливо присутствовала на церемониях вручения верительных грамот и набиралась опыта.

Когда Старле исполнилось восемнадцать, она расформировала опекунский совет и занялась проверкой государственных финансов. Итоги были неутешительны — в наследство ей досталось много земли, пышный двор и пустая казна.

Справедливый суд над 'разорителями королевства' дел не поправил, и юной королеве с первых же дней правления пришлось учиться экономить.

— Вернулась? Ты же обещала никуда не отлучаться после темноты! — в глазах сестры был укор.

— Прости, я больше не буду.

— Что мне с ней делать? — Старла вопросительно посмотрела на Маркуса.

Принц улыбнулся и заверил:

— Не беспокойтесь, я за ней присмотрю.

— Присмотришь где? — насторожилась Стелла.

— Тебе же лучше будет, если мы поедем вместе.

— Спасибо, я как-нибудь сама. Не хочу каждый день слушать твои нравоучения.

— Я обещаю вести себя тихо-тихо, — усмехнулся Маркус.

— Берегите себя, дорогие мои! — голос королевы дрогнул. — Ближе вас у меня никого нет, и если...

Старла отвернулась, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слёзы.

В погожий августовский день августейшие особы с узким кругом приближенных выехали в загородную охотничью резиденцию.

Официально королева желала отдохнуть от городской суеты, а неофициально — проводить в дорогу младшую сестру.

Они втроём долго думали, как обставить отъезд принцессы, и, наконец, решили представить дело так, будто её высочество решила нанести частный визит двоюродному кузену Фарнафу Эсамаду. Все знали, что покойный король желал их поженить, поэтому не возникли бы пересуды. Граф Эсамад ничего не имел против участия в этом плане: его посвятили в детали во избежание вскрытия правды. Он обещал, что создаст видимость присутствия её высочества у себя и одновременно не навлечёт на имя принцессы тень позора.

Во время прощания Стелла натянуто улыбалась, а королева старалась скрыть волнение и страх под маской спокойствия. Неимоверных усилий стоило ей не выдать себя, не расплакаться на глазах у подданных.

Дождавшись удобной минуты, Старла вручила принцу свиток с картой Лиэны, увесистый кошелёк и два амулета. Потом, подавив очередной приступ слабости, поцеловала сестру.

— Будьте осторожны и не злоупотребляйте чужим терпением. Передавайте наилучшие пожелания кузену Фарнафу. — И шепотом добавила: — Да уберегут вас боги от беды!

Королева с замиранием сердца следила за тем, как всадники исчезают вдали. Пока под охраной, но это лишь до границ владений Эсамада. Потом они останутся совсем одни посреди враждебного мира.

Фигурки всё уменьшались и уменьшались. Быстро, слишком быстро, быстрее, чем хотелось бы.

Может, она их никогда больше не увидит, но об этом не нужно думать. Пока веришь, пока надеешься, они будут живы.

И Старла осталась ждать и верить.

Глава 3

Уэрлина неспешно текла среди низменных лугов, которые ежегодно затопляла по весне. На своём веку она повидала многое. Если бы боги вернули ей голос, река поведала бы и о Долине голубых озёр, и о Мериаде, некогда с восхищением наблюдавшего за Тарис, разбрасывавшей из рукава звёзды.

Казалось, Уэрлина существовала вечно, когда ещё не было поселений, когда берега её ещё не сковывали мосты, когда солнце казалось ярче, а жизнь — прекраснее.

Река текла, когда лиэнцы боролись за право примерить корону, текла, когда строились города, когда они богатели, разрушались и возводились заново.

У поросшего травой берегового откоса приютилось селение, средоточием жизни которого стала таверна. Деревней её можно было назвать с большой натяжкой — три низеньких домика и длинный скотный сарай. Всё вышеперечисленное, очевидно, принадлежало хозяину таверны.

— Привал! — с облегчением протянул принц.

Рано утром под видом бедных, невзрачных дворян они покинули имение Фарнафа Эсамада, ехали весь день и успели притомиться.

— Мы что, будем здесь есть? — Стелла скептически осмотрелась. — Тут же клопы водятся!

Таверна ей не нравилась. Вот если бы в ней, к примеру, останавливался какой-нибудь король в изгнании...

— А что тебя не устраивает? Тут есть еда.

— Весомый аргумент, — хмыкнула принцесса.

— Бывают дни, когда он перевешивает все остальные.

Маркус спешился, сунул оторопевшей спутнице поводья и быстрым шагом направился к крытому навесу над дверью.

— Эй, стой! — окликнула его Стелла. — Я пойду с тобой.

Пришлось загнать гордость и брезгливость в дальний угол сознания.

В таверне оказалось сильно накурено, пахло тушёными овощами и пригоревшим молоком.

Стелла замерла на пороге: её утончённое существо протестовало против того, чтобы присоединиться к обществу, явно не имевшему понятия не только о придворном этикете, но и культуре вообще.

Принц спокойно, безо всякого отвращения, подошёл к свободному столу и поманил подругу.

— Ты хочешь, чтобы я туда села? — нахмурившись, уточнила принцесса.

— Да. Или будешь есть стоя?

Пришлось сесть.

Стелла ела неохотно, когда как принц наворачивал за обе щеки. Нет, она проголодалась, но вот содержимое тарелки, да и сама тарелка... В общем, желудок вступил в отчаянное противоборство с рассудком. Но первый быстро взял вверх над вторым: к доводам ума прислушиваются не всегда, но попробуйте хоть раз не внять голосу желудка!

Преодолев брезгливость, Стелла обсасывала куриную косточку и внимательно наблюдала за посетителями таверны. Непритязательный контингент: какой-то оборванец в углу, неряшливо одетый человек через стол от неё, рядом с ним ещё двое... Все курят; кажется, дым скоро пойдёт у них из ушей.

Она отвернулась. Ей, лиэнской принцессе, находиться в обществе этих... хм... людей? Позор! В прочем, потерпеть пару минут можно, тем более что ублажать курицей желудок гораздо приятнее, чем ждать Маркуса на улице. Кстати, курица не дурна.

Человек, охарактеризованный принцессой как 'неряшливо одетый', встал из-за стола и решительно направился к их столу.

— Сеньора! — он сделал вид, что снимает шляпу.

Стелла и головы не повернула.

— Сеньора! — настойчиво повторил он, щелчком пальцев пытаясь привлечь внимание.

— Пойдите прочь! — сквозь зубы процедила принцесса.

— Ох, извините, я сразу и не признал, что вы знатная дама! — осклабился мужчина.

— Ещё бы! — буркнула Стелла. — Я лиэнская принцесса.

— Принцесса! — расхохотался незнакомец. — Принцессы сидят во дворцах, а не торчат в захудалых тавернах. Где же ваши придворные дамы, ваше высочество?

— Отстали по дороге, — огрызнулась Стелла.

— Какой язычок! — наглец причмокнул, предвкушая удовольствие укрощения строптивой. — А глазки-то! Так и блещут, так и блещут!

— Смотри, не обожгись, остряк!

— Уитни, — подал голос один из поситителей, — а вдруг она и впрямь важная дама? Горожанки не умеют так чопорно сердиться.

— Да это ещё и лучше, Бритт, я всю жизнь мечтал познакомиться с важной дамой. А эта прям тепличный цветочек!

Не щепетильный в вопросах поведения Уитни на собственном опыте решил проверить, бархатистая ли у принцессы кожа, приятна ли она на ощупь, но натолкнулся на неожиданный отпор в виде приставленного к горлу ножа.

Рука Уитни замерла, глаза удивлённо округлились. Он был ошарашен поведением 'тепличного цветочка'.

— Если ты, скотина, посмеешь отпустить в мой адрес хотя бы одно замечание, даже просто посмотреть на меня, не то, что бы подойти, превратишься в решето.

Маркус схватил наглеца за шкирку и оттолкнул к соседнему столу.

— Молодец, опередила меня!

Заночевали на одном из постоялых дворов на большом тракте.

Окна выходили на Уэрлину. Хотя здесь она не была ещё так широка, как у залива Чорни, линия противоположного берега смутно проглядывали сквозь лёгкий туман над водой.

Утром, позавтракав и расплатившись, снова двинулись в путь.

Часа через два показались остатки старого, давно не используемого деревянного моста.

— Как красиво! — принц полной грудью втянул в себя воздух. — Знаешь, меня так и тянет перебраться на ту сторону здесь, а не тащиться к Старому мосту.

— Вперёд, сумасшедший! Я тебя из воды вылавливать не буду, — Стелла была не в настроении. — Учти, это не горная речка, где ребенку воды по колено.

— Да, что ты, в самом деле! Я же пошутил!

— Ладно, наслаждайся видами, а я немного прогуляюсь.

Берег петлял, словно змея, стремящаяся укрыться от человека в густой траве. Следуя его изгибам, Стелла с нетерпением вглядывалась за очередной поворот, гадая, когда же появятся горбатые своды Старого моста. По тому, как изменилась местность, она поняла, что ждать осталось недолго.

Поросшие разнотравьем луга сменили выгоны, перетекшие в практически лишенные растительности участки, отмеченные следами человеческой деятельности.

Уступами спускались к воде рыбацкие сети.

Блеяли в загоне сгрудившиеся в кучу овцы.

Узкой полоской тянулся обнесенный плетнем огород.

Наконец принцесса оказалась на задворках деревушки, приютившейся при съезде с моста. Стелла помнила её: как-то вместе с отцом они останавливались здесь.

Обычно кишмя кишевшая разного рода путешественниками деревня на несколько часов принадлежала ей и её венценосному отцу. Да и на постоялом дворе было не в пример чище, чем обычно — безусловно, стараниями распорядителя королевского двора.

Стояло лето, окна были открыты, и они пили чай со льдом, пока им меняли лошадей.

Очаровательное детское воспоминание, жаль, не удалось снова проникнуться атмосферой этого места. Хотя в этом шуме и гвалте вряд ли ожили бы былая тишина, прохлада и позвякивание шпор солдат во дворе. В одну реку не войдёшь дважды.

Через узкий проулок между домами Стелла выбралась на дорогу. Гордо продемонстрировав удостоверение личности стражникам у переправы, она въехала на мост.

Вот уж что точно никогда не изменится, так это он! Кажется, что отполированные временем и водой устои будут стоять вечно.

Стелла спешилась и, ведя лошадь в поводу, подошла к парапету. Порывшись в кошельке, бросила в воду мелкую монетку — чтобы вернуться — и некоторое время молча смотрела на степенные, никуда не торопящиеся воды реки. Затем, вздохнув, повернула обратно, за Маркусом.

* * *

Чериндеш, один из крупнейших городов Лиэны, доминировал над пёстрым, практически безлесным ландшафтом. Средоточием его жизни был храм богини Изабеллы — великой жены Амандина, к которой не раз взывала королева.

Стелла решила задержаться в городе. Принц полагал, чтобы получить совет жрицы.

Она была прекрасна, эта жрица богини мудрости и счастья: длинные чёрные волосы, такие же глаза... В неё легко влюбиться с первого взгляда. И всё же Маркус чувствовал что-то странное, неприятное, исходившее от этой женщины. Нет, она была мила, ни одного грубого слова, сама любезность — но всё-таки что-то не то.

А Стелла ничего странного не замечала. Напротив, жрица ей понравилась, причём настолько, что она решила у неё остановиться.

— Разумеется, ваше высочество, разве я могу отказать вам? — ласково пропела служительница Изабеллы на высказанную просьбу и занялась обустройством гостей.

Маркус пытался намекнуть, что лучше спать, где и положено обычным людям — в гостинице, но Стелла и слушать не желала. Знакомство с постоялыми дворами родины оставило неизгладимое впечатление. Кровати оказались жёсткими и узкими, стены — тонкими и обшарпанными. Насекомые, удобства в коридоре или во дворе... Теперь ей хотелось уюта, чистых душистых простыней и тишины.

Оставив вещи в доме жрицы, отправились гулять.

Принцесса с интересом рассматривала прихотливые улочки, выкрашенные в разные тона жёлтого и коричневого дома, лавки и магазинчики. Толкалась в толпе, чтобы рассмотреть тот или иной товар, запрокинув голову, разглядывала флюгеры.

Маркус строго следил за тем, чтобы беспечную подругу не обокрали, и, заодно, высматривал, не мелькнёт ли подозрительное лицо.

Выпив чаю на террасе таверны, решили, что пора возвращаться в храм, благо уже темнело.

Служительница Изабеллы предложила Стелле перед сном посидеть немного в жреческой. Принцесса не стала отказываться: когда ещё представится случая посетить святую святых храма? Только робко поинтересовалась, не вызовет ли это недовольства богини. Жрица успокоила её, заверив, что особам королевской крови такое не воспрещено.

Они удобно устроились на полу на тёплых звериных шкурах. Служительница Изабеллы рассказывала о людях, приходивших в храм, а принцесса внимательно слушала.

Голос жрицы усыплял. Нестерпимо хотелось положить голову на приятный на ощупь мех и закрыть глаза.

В нескольких светильниках подрагивало пламя, отбрасывая блики на статую богини, оживляя тени.

Стелле начало казаться, что фигуры на стенах оживают, сходят на пол, садятся ближе к огню. 'Засыпаю', — поняла принцесса.

Заметив, что гостья дремлет, жрица заботливо предложила лечь прямо здесь, в жреческой:

— Вы так устали — стоит ли утруждать себя и идти по ночному саду?

— Но так нельзя, это же дом богини.

— Уверена, Изабелла не обидится, если вы проведете ночь под её крышей. У меня есть подушки, мы взобьём их, и вам будет мягко. Да и ваш спутник уже спит, не стоит его будить.

— Откуда здесь взяться подушкам? — удивилась Стелла.

— Иногда жрицам приходится ночевать в храме, — улыбнулась собеседница. — У вас слипаются глаза, ложитесь.

Принцесса с максимально возможными удобствами устроилась на ложе из звериных шкур и тут же погрузилась в мир снов.

Жрица улыбнулась, задула свечу и спустилась вниз, в основной зал храма. Погасила светильники, бросив презрительный взгляд на статую богини.

Вернувшись в жреческую, она достала из тайника прямоугольный чёрный ящичек, открыла его и извлекла жезл светлого дерева. Проведя по нему ладонью, жрица пробормотала несколько слов — и он превратился в точно такой же, но абсолютно чёрный. Вместо совы на наконечнике появилась волчья голова.

Жрица расплела косы и надела вынутый из ящичка амулет.

Огонь всполохами играл на свободном одеянии, босых ногах, волосах.

-Что ж, пора начинать! — она взмахнула жезлом и начертила в воздухе несколько линий.

Огонь в жертвеннике задрожал и на мгновенье окрасился синевой.

Казалось, храм наполнился сонмом потусторонних существ, тихо переговаривавших на своём уродливом языке.

Пламя вдруг стало нестерпимо ярким, осветив все потаённые уголки храма, в том числе кончики женских сандалий под лестницей на галерею.

— Муж, дай мне силу! — прошептала жрица и простерла руки к потолку.

Всё должно было произойти так, как предначертано, поэтому мнимая служительница Изабеллы позаботилась о том, чтобы принц не переступил порога храма: он мог всё испортить.

Но, несмотря на то, что Маркуса не пустили в дом божества, он крутился неподалёку. В этом жрица просчиталась. Не желая упускать подругу из виду и пользуясь тёплой погодой, он не лёг спать в душных комнатах, а устроился в беседке — воину не привыкать к неудобствам, трудности закаляют.

Из дорожной сумки и пары плащей получилась неплохая постель.

Принцу не спалось: не давали покоя разные мысли.

Вспомнились странные слова жрицы. 'Ты чужестранец', — сказала она и закрыла перед ним двери храма. Другие жрицы никогда не запрещали переступать пороги дома божеств. Хотя, может, это и правильно. В конце концов, храм Изабеллы — это не просто храм, да и в каждом доме свои порядки.

Сон всё не приходил.

Маркус считал звёзды, воскрешал в памяти любимую гору Анариджи с блестящими шапками снегов и отчий дом в Джосии, где он давно не был.

А жрица всё кружилась в своем бешеном танце...

Запыхавшись, она обернулась к статуэтке Изабеллы рядом с жертвенником.

— Ты мне не помешаешь, — по-змеиному прошептала женщина и, рассмеявшись, набросила на статуэтку покрывало.

— Чёрная ночь, тьма, расстилающаяся над миром, разомкнись! Вечно не спящий страж, подними своё ухо, услышь меня! Неутомимый охотник, поднимись сюда, одним прыжком преодолей расстояние, длиною в жизнь. Пусть боятся, пусть слышат твоё дыхание, ибо час настал. Взываю к тебе, Даур, приди сюда за душой Стеллы Акмелур. Да не будет она лишена твоей милости, и не задержится здесь долее положенного, — речитативом повторяла жрица. — Прими душу её, возьми душу её, приведи её прямо к Дрегону! Вина её велика, и только огонь очистит душу.

Она притащила из подсобного помещения заранее приготовленного ягнёнка, спящего так же сладко, как и Стелла, и водрузила на жертвенник.

Вжик — и нож перерезал горло ягнёнка.

Алая кровь брызнула на руки, потекла по камням, загораясь чёрным пламенем.

— Неутомимый зоркий охотник, я взываю к тебе! — в исступлении продолжала жрица. — Расскажи господину, что Стелла Акмелур — причина многого зла, причинённого Тарис. Скажи ему, что душа этой женщины чернее сажи, что, будучи при первом рождении колдуньей, она опоила Тарис дурманным зельем, а потом, опасаясь небесного гнева, укрылась в Атмире, дабы потом войти в это тело. Скажи, что она замышляет новое зло, что она хочет открыть то, чего нельзя открывать. Пусть покарает её недремлющее око твоего господина! Позови Мериада, священный пёс! Я не обманываю тебя, слышу, кого зовет в тишине Тарис. Я знаю, кого она любила и будет любить, кого она ждала и будет ждать. И она здесь, чтобы наградить достойного. Я знаю всё, и правда глаголет моими устами.

Огонь вспыхнул и поглотил ягненка. Жрица довольно улыбнулась, обернувшись на носках против часовой стрелки, и превратилась в Тарис.

В саду же было тихо.

Окна храма не выдавали творящегося внутри ритуала, сочась едва заметным, не отпугивающим сон, теплом.

Маркус всё же задремал. Проснулся он за полночь, оттого что онемела рука. Открыв глаза, принц тут же пожалел об этом: над ним нависла морда чёрного пса. Непомерно большого для обычного домашнего животного. Даур?

— Ты не видел здесь прекрасную Тарис? — спросил пёс, пристально глядя юноше в глаза.

Маркус хотел ответить, но слова замерли на языке, когда он заметил ещё одну фигуру: всадника на существе, представлявшем нечто среднее между лошадью и драконом.

— Так ты видел здесь Тарис? — нетерпеливо переспросил Даур.

— Нет, — пролепетал принц.

Язык не желал повиноваться рассудку. В прочем, рассудок тоже пришёл к выводу, что лучше молчать.

— Кто же там, в храме?

— Жрица Изабеллы и принцесса Стелла.

— Это Марис, мог бы сам догадаться, — подал голос всадник. — Тарис не пришла бы в чужой храм.

Он обернулся к Маркусу, и того окатило волной парализующего замогильного холода. Принц не мог пошевелиться, будто загипнотизированная змеей мышь. Даже моргнуть.

В ватном теле едва билось сердце.

Всадник отвернулся, и Маркус жадно вдохнул воздух.

Но дрожь не прошла, а, наоборот, усилилась: принц понял, что вслед за Дауром пришел его хозяин.

Меньше всего на свете Маркусу хотелось встретиться лицом к лицу со смертью, а тем более, ночью, когда шансы человека заметно уменьшаются.

— Твоя подруга в опасности, — торопливо заговорил четвероногий спутник повелителя теней. — Беги в храм, спасай её! Я призову тебе помощь Изабеллы.

Даур завыл. Под аккомпанемент этого унылого протяжного звука Маркус со всех ног бросился к храму. Он боялся оглянуться, боялся смотреть по сторонам, потому что всё ещё чувствовал присутствие смерти, осязал натянувшуюся за спиной ниточку собственной жизни.

Напряженно вслушиваясь в стук сердца, Маркус по-прежнему ощущал пугающий холод. Когда на лестнице храма он исчез, принц облегчённо выдохнул.

Виски засеребрили капельки пота.

Не хотелось бы ему снова встретиться лицом к лицу с Мериадом!

Двери храма оказались закрыты. Принц толкнул их плечом — не поддались.

— Стелла, ты там? — крикнул он, отчаянно барабаня по крепкому мореному дубу. — Отзовись! Они хотят тебя убить!

Маркус метнулся вдоль здания, ища глазами хоть какую-то лазейку.

Приоткрытое окно!

Он подтянулся, влез на широкий подоконник и, толкнув тяжелый ставень, протиснулся в образовавшуюся щель, оказавшись в душном, пропахшем благовоньями пространстве храма.

— Опали ей волосы священным огнём, — прошептал незнакомый женский голос.

Принцессы в зале не оказалось.

Принц поднялся сначала на галерею, а потом в нерешительности замер на пороге запретного мира.

— Не бойся, входи, я разрешаю, — ободрил его всё тот же голос.

И он решился, переступил порог жреческой.

Приглядевшись, Маркус заметил склонившуюся над Стеллой Тарис. Что-то в ней было не так. Конечно, — не хватало знаменитой накидки! Небожительница с ней не расставалась.

Почувствовав чужой взгляд, Тарис обернулась — у неё были горящие безумные глаза.

И тут Маркус всё понял. Не раздумывая, он вытащил меч.

— Безмозглый человечишка, неужели ты думаешь, что можешь убить меня этим? — мнимая Тарис рассмеялась и закружилась по жреческой.

Сильный ветер едва не выдул Маркуса из святилища. Прикрыв глаза, он пытался защитить их от поднятой из жертвенника золы. А когда снова открыл, увидел Марис, богиню обмана, в её истинном обличии.

Смуглая кожа с татуировкой змеи, бело-сиреневые волосы, яркое платье цвета пожара.

— Что, беспокоишься о ней? — фыркнула Марис. — Ничего, скоро вам обоим будет хорошо. Окажитесь там, где таким, как вы, и место. Даур уже пришёл, скоро появится Мериад.

— Он уже здесь.

Странно, но Маркус не испытывал робости перед бессмертной, хотя она могла его уничтожить. Он ощущал поддержку Изабеллы и верил, что она поможет ему одолеть богиню, ставшую синонимом зла.

— Что ж, прекрасно! Можешь молиться за спасение своей души.

— Он вам не поверит!

В душу закрались сомнения: а вдруг его жизнь и вправду оборвётся?

— Да что ты! — расхохоталась Марис. — Не надейся, что успеешь сказать хоть слово. Всё, что почувствуешь, — это то, как остановится твоё сердце.

— Он не придет, он знает, что здесь вы.

— Ты всё равно её не спасёшь, — нахмурившись, прошипела богиня. Новость о раскрытом обмане её не обрадовала.

Марис, ухмыляясь, провела пальцем по острому лезвию и бросила многозначительный взгляд на принцессу. Мгновение — и супруга Шелока занесла нож над Стеллой.

Искать вырванный из рук ветром меч было некогда. Принц выхватил из жертвенника горящую головню и в приступе отчаянно храбрости ударил ей по руке богини. Скорее от неожиданности, нежели от боли Марис отшатнулась, выкрикивая проклятия.

— Стелла, просыпайся! — Маркус энергично встряхнул подругу за плечи.

— Я разбужу её, — раздался спокойный голос Изабеллы.

Богиня сошла вниз откуда-то сверху (с потолка?) в ореоле солнечного света.

Напуганная Марис отступила в привычный полумрак.

Изабелла коснулась подушечками пальцев век принцессы.

Стелла вздрогнула, пару раз, словно задыхаясь, глотнула воздух и открыла глаза. Открыла и сразу закрыла, испугавшись лучезарного божественного соседства.

Богиня ласково провела рукой по волосам принцессы и обернулась к Марис:

— Отныне я беру этих двоих под своё покровительство. Исчезни! Поверь, тебе не избежать наказания за осквернение моего храма.

От грозного голоса Изабеллы задрожали стены.

Ещё раз осветив храм блеском своего величия, богиня исчезла.

Небожители любят красивые слова и запоминающиеся фокусы, но грязную работу за них всегда делают другие.

Марис не впечатлила речь Изабеллы. Стоило той уйти, как она метнула в потерявшего бдительность принца серебристую сеть. Успевшая вовремя среагировать принцесса оттолкнула друга в сторону и запустила кочергой в богиню обмана.

Выкрикивая проклятия, Марис растворилась в сумраке ночи. Вместе с ней исчез и чёрный ящичек с жезлом.

Шатаясь, из темноты вышла женщина, как две капли воды похожая на жрицу.

— Кто вы? — друзья инстинктивно встали спина к спине.

— Жрица Изабеллы, — женщина провела рукой по лбу, пошатнулась и начала оседать на пол.

— А та, другая? — Маркус подхватил её и помогли сесть.

— Не знаю. Она пришла в храм, назвалась странницей, попросилась на ночлег. Я впустила её. Она вела себя учтиво, произвела на меня благоприятное впечатление. А потом... Наверное, эта женщина подсыпала что-то мне в чай, чтобы я уснула.

Оглядевшись, жрица нахмурилась:

— Здесь кто-то занимался чёрной магией. Как я сразу не догадалась! Я не достойна быть жрицей Госпожи мудрости.

Жрица опустила голову и закрыла лицо руками.

— В этом нет вашей вины: у богини обмана много обличий, — попыталась утешить её Стелла и сделала знак Маркусу — принеси воды.

Остаток ночи они втроем провели в святилище под божественной охраной.

Жрица зажгла благовонья и прочитала несколько молитв.

Уже в предрассветных сумерках, немного успокоившись, они заснули.

А в высших сферах не спали. В отличие от смертных, сон не был для богов жизненной необходимостью, да и небесные сутки заметно отличались от земных.

— Неслыханно! — плотно сжав губы, Изабелла, не в силах сидеть, расхаживала по комнате без потолка. Мягкий солнечный свет лился на её пальцы, судорожно сжимавшие изображение совы. — Она посмела осквернить мой человеческий дом! Это оскорбление, и я не намерена оставлять его прощать.

— По твоим словам, она хотела совершить убийство? — уточнила Алура. Она примостилась у ног отца и, нахмурив лоб, что-то записывала в книжечку.

— Ритуальное убийство. Там все пропиталось чёрной магией! Друзья, — обратилась к собравшимся богиня, — пора поставить эту выскочку на место. Она метит на пост Амандина, открыто смеётся над нами, выказывает своё презрение. Я давно говорила, что Марис продала душу Злу.

— Ты преувеличиваешь, — устало протянул её муж. — Не спорю, она ведет себя вызывающе, но лишь потому, что мы в свое время обделили её вниманием.

— Марис — и вдруг бедная овечка? — Властитель душ стоял в стороне от других.

— Если от Изабеллы сегодня веет жаром, то от тебя — холодом, — заметил беспечный Теарин. Он откровенно скучал, слушал в пол уха, раздумывая, какого ещё поэта вдохновить на оду любви.

— Тебя здесь никто не держит, — Мериад окинул его знаменитым взглядом. Юный красавец потупился, пробормотал что-то нечленораздельное, а потом и вовсе стремительно покинул помещение.

— Изабелла, тебе не кажется, что это следует обсудить в узком кругу? Как я посмотрю, тут многие лояльны к этой размалёванной твари.

— Значит, для тебя я размалеванная тварь?

Боги умолкли и обернулись к ухмылявшейся, сознававшей, что у неё есть козырной туз в рукаве, Марис.

— У тебя хватило совести придти сюда? — прошипела Изабелла, остановившись напротив самодовольной нарушительницы спокойствия.

— И не только придти. Ты позволишь мне сесть?

Проигнорировав ледяное молчание, звенящим эхом накрывшее комнату, Марис прошла к трону Амандина и, не колеблясь, заняла свободное место.

Среди богов прокатился негодующий шепот — это было кресло Изабеллы.

Медленно, но верно вокруг Марис начал сжиматься круг негодующих.

— Ты поступаешь неразумно. — Её поступок вывел из состояния привычного медитативного спокойствия даже Амандина.

— Прости, я заняла кресло твоей супруги? Но так ты будешь лучше меня слышать.

— Стоит ли тебя слушать? -вмешался в разговор Мериад. — Выметайся отсюда, пока у меня не лопнуло терпение!

Взгляд Смерти пронзил её до костей. Марис съежилась, сползла на пол, но смогла выпрямиться, с достоинством выдержав тяжелейшее испытание.

— Теряешь форму! — через силу усмехнулась она и оправила одежду. — Прибереги свои дешёвые фокусы на потом: будешь зарабатывать ими на жизнь, когда я перепишу под себя вашу никчемную реальность. Мне не хватает всего одной строчки.

— Ты недостаточно умна, чтобы дописать её. — Изабелла, придержав подол платья, чтобы он не коснулся богини обмана, заняла своё законное место.

— Не беспокойся, дорогая, у меня ещё есть время. Маргулай думает день и ночь. Надеюсь, не станешь утверждать, будто он обделен твоим даром? Что, нечего сказать? Мне льстит твоё молчание, значит, я старалась не зря. А я ведь пришла, чтобы предложить вам сделку, но, видимо, вы предпочитаете влачить гордое существование на задворках мира.

— Значит, ты торговаться с нами пришла?

Резкий удар отбросил Марис на середину комнаты. Потирая разбитую губу, она с ненавистью посмотрела на обидчика:

— Что, нервы сдают? А хватка-то у тебя ослабела, стареешь! Вот и сегодня поверил, примчался, как собачонка, по первому зову мнимой королевы звезд.

Она рассмеялась и, обведя взглядом собравшихся, добавила:

— До встречи в новой реальности! Вот мы тогда повеселимся, я вам всё припомню!

— Смейся, смейся, гадина, посмотрим, кто из нас будет смеяться последним, — Мериад проигнорировал её укол и, подойдя к бледной от негодования Изабелле, что-то шепнул ей.

— Что, надеешься на свою рыжую соплячку? Да она собственной шкуры не спасет, не то, что ваши. До боли жалкое существо! Маргулай расправиться с ней в два счета.

То же звенящее ледяное молчание ознаменовало уход Марис

.

На следующий день косвенные виновники перепалки в небесных чертогах покинули Чериндеш.

— Может, вернемся? — не удержавшись, просил принц.

— С чего бы? — удивилась его спутница.

— Просто если тебя недолюбливает Марис, наши шансы добраться до Добиса становятся чисто гипотетическими.

— Во-первых, они и до этого были абсолютно такими же. А, во-вторых, Марис не единственная лиэнская богиня, кто-нибудь за нас заступится.

Глава 4

Дорога бежала по неровной, холмистой возвышенности.

Изредка попадались деревушки, населённые, казалось, не людьми, а лениво жующими жвачку козами и овцами. В такие раз в год заезжают только сборщики налогов.

Стелла скучала. Сейчас бы она обрадовалась и встречному патрулю, посмеялась над их реакцией на свои документы, согласилась проехать с ними до ближайшего крупного населенного пункта. Забавно, сначала тебя принимают за подозрительную личность, а потом отдают честь.

Бесцельно блуждая взглядом по горизонту, Стелла заметила снежно-белого пса, игравшего с каким-то камешком.

— Это же Амбро! — промелькнуло у неё в голове.

Пес Амандина подошёл ближе, теперь его видел и Маркус.

— Как думаешь, что ему нужно? — принц недоверчиво покосился на Амбро.

— Понятия не имею.

Маркус предложил остановиться и спешиться: вряд ли появление пса Амандина случайность. Нет, бывает, бессмертным надоедают небесные чертоги, но они обычно исчезают при виде смертных. Амбро же, несомненно, видел их, но не спешил уходить.

Собаки богов, кони богов, птицы богов — у каждого настоящий зверинец!

— Он уже ушёл? — с надеждой спросила принцесса, роясь в седельной сумке. Самой взглянуть почему-то не хотелось — привлечёшь ненужное внимание.

— Нет, ещё бродит.

— Маркус, давай уедем? Сделаем вид, что не заметили Амбро. Отыщем какую-нибудь деревушку, поедим...

— Ты же терпеть не можешь деревенскую еду, — подкольнул Маркус.

— Я — да, а моему желудку нравится.

Принц внёс другое предложение: устроить пикник и поесть на природе, благо он успел прикупить на постоялом дворе пару вкусностей. Погода к этому располагала: ласковое солнце, голубое небо. И отсутствие насекомых.

Стелла согласилась и развалилась на земле, потянувшись, словно кошка. Прикрыла глаза и позволила мыслям ленивым, нестройным потоком течь в полудреме сознания.

— А вот и они, — сквозь пелену усталости донесся до неё звонкий женский голос. — И кто из них тот счастливчик, на которого указала книга?

— Отец говорил, это девушка, — ответил второй голос, более низкий и мелодичный.

— Вот эта? — усмехнулась обладательница высокого тембра. — Да она похожа на растекшееся по земле тесто! Юноша выглядит более крепким, но он не лиэнец.

— Внешность бывает обманчивой, — возразила собеседница. — Она полна решимости, и внутри неё что-то есть. Чувствуешь?

— Если честно, не очень. Мериад говорит, что никак не может проследить нить её судьбы: она рано обрывается, но не заканчивается смертью. Может, ты сумеешь?

— Нет, — после длительно молчания с досадой протянула женщина. — Я тоже не могу понять, что с ней случится. Странно, обычно мне не составляет труда рассказать повесть человеческой жизни, но здесь я бессильна.

Заинтересовавшись личностью спорщиц, Стелла приоткрыла один глаз и уже через мгновенье, позабыв о сне, еде и усталости, была на ногах.

Друзья с подобострастным благоговением взирали на дочерей Амандина, обсуждавших древнее предсказание.

Посчитав, что смертной не престало в упор разглядывать богов, принцесса перевела взгляд на отливавшего то золотом, то серебром Голдсилка. Посмотришь на него — и поверишь, что божественные создания совершенны. Во всяком случае, животные.

Первой на молчаливых зрителей обратила внимание Натали. Окинув Стеллу оценивающим взглядом, она, прищурившись, изрекла:

-Кто знает, может, из тебя выйдет толк, и ты вернёшься домой. Ты мне нравишься, я буду тебе помогать.

— Знаешь, — обратилась богиня к сестре, — она милая храбрая девушка с открытым сердцем, но я не вижу в ней ничего такого... Что ж, в Добисе проверим, правильно ли мы истолковали слова Виарматы.

— Скажи мне, неужели ты не боишься? — Алура спешилась и подошла ближе. Теплота её улыбки превращала мысли в открытую книгу, осветив самые потаенные уголки сознания.

— Понимаю, — кивнула она, — ты очень любишь сестру. Ты еще такая юная, неопытная и поэтому бесстрашная.

Богиня подошла вплотную и коснулась пальцами лба принцессы. Губы что-то беззвучно шептали. Её сестра в ответ то удивленно выгибала брови дугой, то хмурилась, то одобрительно кивала головой.

— Жаль, мне не придется опекать тебя, но, если потребуется, обращайся, — улыбнулась Алура. — У меня есть подарок. Не мой, но всё же. Зеркало Анжелины. Думаю, оно тебе понравится.

Она протянула Стелле скромное дорожное зеркальце в костяной раме.

Алура ещё раз одобрительно улыбнулась, проведя пальцами по щеке принцессы, и исчезла вместе с Натали. Ослепительная вспышка света — и их уже нет.

Стелла облегчённо вздохнула и вновь опустилась на траву.

— Приходили на меня смотреть, — объяснила она. — И, судя по всему, я им не понравилась. Ты же слышал, они ожидали увидеть кого-то другого. Богам из храма тоже не нравился выбор Дейры.

— Но они обещали помочь — значит, не всё так плохо. Скажи, — помолчав, спросил Маркус, — я так сильно не похож на лиэнца?

— Я пристрастна, меня лучше не спрашивать, — рассмеялась Стелла. — Да ты не переживай, они богини, они всё про всех знают.

— А о какой книге они говорили?

— Понятия не имею, — пожала плечами принцесса. — Мое предложение насчёт деревушки ещё в силе.

Амбро по-прежнему играл с камнем, не обратив внимания ни на появление, ни на исчезновение богинь. Для него они были давними знакомыми, а вовсе не существами высшего порядка.

Нехитрое развлечение Амбро прервал Даур, не на шутку взволновавший успокоившихся было путников.

— Даур — это не к добру, — шепнул Маркус.

— Если начать молиться прямо сейчас, как ты думаешь, поможет? — ещё тише ответила Стелла.

Она не решалась встать и, замерев, не сводила взгляда с Провожатого теней, заклиная судьбу, чтобы он пришел не за ними.

— Отдай смертным камень, — Даур был немногословен.

Амбро поднял голову. Во взгляде читалось: 'Как бы ни так! Я не настолько глуп, чтобы подчиняться тебе'.

— Зачем?— Пёс накрыл лапами свою добычу.

— Хозяин велел отдать его.

— Твой хозяин? — усмехнулся Амбро. — Да кто он, чтобы приказывать мне!

— Хочешь, чтобы я позвал сюда Амандина? — Шерсть на загривке Даура вздыбилась.

Провожатый теней грозно клацнул зубами. Непропорционально длинная тень легла наискось от него. Клубящаяся тьма сформировала из него второго Даура, только на этот раз в облике огромного волка.

— Зови, если хочешь, — не испугался Амбро, тоже увеличившись в размере. — Ну, что ты сделаешь? Вцепишься мне в горло? Ты всегда мне завидовал, потому что я живу лучше тебя, в тепле и ласке, а не мотаюсь по свету в поисках неприкаянных душ, не надеясь даже на скупую похвалу хозяина. Спорим, за всю твою жизнь он ни разу не приласкал тебя.

— Не забывай, Амбро, я могу придти и за твоей душой, — оба ощетинившихся Даура, призрачный и настоящий, припали к земле. — И хозяин подвесит тебя над троном за длинный язык.

— Он не посмеет! Я не подзаборная шавка.

Провожатый теней глухо заворчал и изготовился к прыжку.

— Зря стараешься. Я тебя не боюсь, — Амбро занял оборонительную позицию — Свой камушек я никому не отдам, так и передай своему хозяину.

— Может, ты мне сам это скажешь? — насмешливо поинтересовался голос Мериада.

Иллюзия второго Даура исчезла. Амбро тоже принял прежние размеры. Под пристальным взглядом бога у него затряслись лапы. Припав к земле, он накрыл морду лапами и заскулил, будто обычная собака.

Даур подбежал к хозяину, встал на задние лапы и что-то шепнул на ухо. Скорее всего, пожаловался на несговорчивого Амбро. Бог мёртвых кивнул, и Даур вернулся на прежнее место, свысока посматривая на присмиревшего собрата.

Мериад перевёл взгляд на Стеллу, и на её долю выпала не меньшая доля тех ощущений, которые в своё время пришлось испытать Маркусу. Чувствуешь себя мошкой и боишься, что тебя прихлопнут.

Внезапно у неё перехватило дыхание. Казалось, на миг перестало биться сердце.

Взгляд Смерти ни с чем не перепутаешь, каждая клеточка вашего тела будет трепетать от страха. Вас парализует исходящий от него холод. Он в мгновение ока доберется до сердца, угнездится в мозгу, завяжется петлей вокруг горла. Все ваши страхи выползут наружу, завопят о себе в полный голос, звонким эхом наполнят уши.

Немигающий, лишенный всякого выражения, затягивающий пустотой, взгляд Смерти пугает всех, у кого есть душа. Даже у бессмертных пробегает по спине холодок, когда Мериад так смотрит на них.

К счастью, это всего лишь одна ипостась глаз бога мёртвых, но и в спокойном, будничном, состоянии они обжигают смертных холодом. Мало кто замечает, какого они цвета: все помнят только темноту расширившегося до предела зрачка.

Взгляд Смерти потух, отпустив бившуюся в конвульсиях душу принцессы. Теперь она понимала, отчего заскулил Амбро.

— Подойди!

У Стеллы не возникло и мысли ослушаться.

Всё вокруг потемнело. Солнечный свет поблёк, и принцесса оказалась в сумеречном царстве душ. Она удивилась, увидев здесь такие же луга, как на земле. Вот и верь после этого людям, которые утверждают, что там пустота и кромешная тьма!

Тут совсем неплохо, только холодно. Интересно, а чем здесь топят и топят ли вообще?

Из-за холма показался Плорициндомарт.

Стелла вздрогнула, хотела закричать, позвать на помощь, но слова замерли в горле.

— Прочь! — прогремел голос Мериада. — У меня для тебя ничего нет.

Он поднял с земли (условно назовём так поверхность, на которой стоят) камень и бесцеремонно бросил в дракона. Тот взвизгнул, как побитая собака, и, виновато виляя хвостом, уполз обратно.

У принцессы отлегло от сердца. По крайней мере, её привели сюда не для того, чтобы подать на обед дракону.

— Он питается душами, а не живыми людьми, — Мериад почёл долгом ободрить её, но в своеобразной форме. — И теми, на которых укажу я. Следуй за Дауром, он приведёт тебя к пещере.

К пещере? Какой пещере? Зачем ей туда идти?

Стелла осторожно посмотрела на бога, но спросить не решилась.

— Даур, Амбро отдал тебе камень? — Мериад словно не замечал её присутствия. Да, собственно, кто она такая, чтобы её замечать?

— Нет, но он здесь.

Принцесса обернулась и убедилась, что не её одну силой перенесли в этот мир.

Оказавшись в царстве мёртвых, Амбро заметно присмирел и утратил былую вальяжность. Понял, что здесь все равны, а он — не бессмертен.

— Если не хочешь навеки быть заключённым в пещере Дрегона, отдай камень.

Мериад испробовал на Амбро один из своих взглядов.

Стелла случайно перехватила выражение божественных глаз — бесстрастное, равнодушное, как у наёмного убийцы. Кажется, что в следующий миг в тебя вонзится нож.

Богу не пришлось повторять дважды: Амбро с радостью расстался с камнем, за что тут же был отпущен на землю.

Принцессе стало как-то не по себе, когда пропал этот последний лучик солнца в царстве смерти.

Наступило долгое молчание, во время которого Мериад внимательно осмотрел девушку с ног до головы.

— Ты несколько изменилась с тех пор, как видел тебя в последний раз, — наконец произнёс он. — И пока ведёшь себя не в пример лучше, чем тогда, в храме. Перестань трястись, я не намерен отбирать твою душу.

Голова Стеллы отчаянно работала, пытаясь осмыслить его слова.

Если ей не изменяет память, она уже слышала этот голос. Но где и когда? 'Да в тот самый вечер, когда ты стреляла в резную птицу! А потом еще дважды в храме Амандина. И ты отличалась: нагрубила ему', — услужливо подсказали воспоминания.

Стелла судорожно сглотнула. Она разговаривала так с богом Смерти? Не иначе родилась в рубашке, раз с ней ничего не случилось!

— Рад, что ты это осознала, — усмехнулся Мериад, прочитав её мысли. — Ладно, прощаю, спишу на возраст. Подними голову.

Стелла покорно подняла, непроизвольно закрыв глаза.

— Боишься смерти? Думаешь, так ты сможешь от неё убежать? Наивная дурочка! Я же сказал, что мне не нужна твоя душа, перестань молиться. Вот так. И что мы имеем? Симпатичная девушка, подходящая под описание. И не более. Трусливая обычная человечишка. Надеюсь, выйдет что-то путное, я этим вплотную займусь. Помнится, Дейра говорила тебе о том, что мы хотим... Да, правильно, уничтожить одну вещь. Свиток, перевязанный алой лентой. Не вздумай его разворачивать, а сразу брось в огонь. Если прочитаешь хоть строчку, пожалеешь! Пепел собери и развей по ветру. А теперь протяни руку.

На её ладонь лёг камушек, с которым недавно играл Амбро. Круглый, размером с крупную гальку. Несмотря на то, что бог только что держал его в руках, он был холодным, каким и полагалось быть всем загробным предметам

— Сам по себе он мало, чего стоит, так, красивая безделушка. Ему нужно вернуть былую силу, — бог на мгновенье слегка коснулся плеча принцессы. Стелла отшатнулась, вызвав на его лице улыбку. — Дрегон опалит камень дыханием. Пламя очистит его от зла, которое успело пристать к камню за эти столетия. Надеюсь, любитель грешников не поскупится на одну из цепочек из своих сокровищ.

— Могу ли я спросить? — робко пролепетала принцесса.

— А ты ещё и говорить умеешь? — рассмеялся Мериад. — Что ж, спрашивай.

— Почему я? Почему вы хотите, чтобы я убила колдуна?

— Положим, убить его собиралась ты, мы говорили только о свитке... Так, — нахмурился он, — Дейра распустила язык? Советую тебе забыть всё, что ты слышала.

Стелла судорожно кивнула. Она с радостью выполнит этот приказ: чужие тайны её не привлекали.

— А что до Маргулая... Мешать не стану. Убивай, буду рад увидеть его в моих владениях. Этот выскочка должен умереть — так почему не с твоей помощью? Будем считать это очередным взносом Марис в счет уплаты давнего долга, — чуть слышно добавил бог.

Подтолкнув принцессу в нужном направлении, Мериад свернул к холму, за которым недавно скрылся Плорициндомарт. Стелла не горела желанием идти туда, но её никто не спрашивал. Очевидно, шла она не так быстро, как хотелось богу, поэтому удостоилась пары ехидных замечаний, вроде:

— Дохлая муха ползает быстрее. Может, ты начнешь, наконец, шевелить ногами? Между прочим, я трачу на тебя своё драгоценное время.

И принцесса старалась идти быстрее, несмотря на то, что страх сковывал движения. Разум опутали нити страха.

— Какие же вы, смертные, трусливые! — презрительно процедил сквозь зубы хозяин царства мёртвых. — Как можно вам что-то доверить? Убогий материал!

За холмом оказалась целая гряда таких же возвышенностей, поросших высокой сухой травой.

Почва была каменистая, Мериад шагал быстро, не оглядываясь, так что принцессе приходилось прилагать немало усилий, чтобы не отстать от него.

Когда дорога снова пошла под гору, стало легче. Но идти уже не хотелось: впереди зловеще маячила пещера Дрегона. До неё было ещё далеко — нужно пересечь небольшую долину, — но волны ужаса, исходившие из неё, языками пламени облизывали близлежащие холмы.

Душераздирающий стон пронзил полумрак.

Стелла замерла, закрыв лицо руками. Мурашки пробежали по телу при смутной догадке о том, что произошло, и кто кричал.

— Ещё одна душа, ничего выдающегося, — безразлично прокомментировал Мериад.

Заметив смертельную бедность принцессы, он констатировал:

— До чего хлипкий народец! Ладно, стой здесь, схожу сам.

Стелла с тоской проследила за удаляющейся фигурой бога: оставаться в одиночестве посреди мира тех, кого уже нет, тоже не хотелось. Она чувствовала, как сгущается воздух, как заполняет вязкой дымкой её лёгкие, как давит на неё безликое нечто, заменяющееся небо.

Принцесса то и дело с надеждой обращала взгляд на пещеру Дрегона — абсолютно никаких следов бога. Он сделал шагов десять и исчез во временном промежутке между двумя судорожными вздохами Стеллы.

Ещё один крик, надрывный, исполненный боли...

Не выдержав, принцесса закричала сама и упала на колени, зажав уши руками, но отголоски предсмертной агонии проникали и сквозь преграду из пальцев.

И снова тишина, мёртвая тишина.

На горизонте метались какие-то бесформенные бледно-серые сгустки, будто мотыльки вокруг пламени свечи. Чего-то испугавшись, они бросились врассыпную.

Новый приступ страха вызвало шумное дыхание за спиной. Резко обернувшись, девушка уловила едва заметное движение за соседним холмом. Плорициндомарт? В подтверждении её догадки высокую траву сбил свистящий удар хвоста.

Стелла попятилась, пытаясь найти, где укрыться. Она не сомневалась, что, воспользовавшись отсутствием хозяина, дракон ею с радостью пообедает.

— Далеко собралась?

От неожиданности принцесса шарахнулась в сторону. Мягкая, ненавязчивая сила вернула её на прежнее место.

— Ты и собственной тени боишься? Признаться, я был о тебе лучшего мнения. Может, вернуть тебя домой? — Мериад задумался. — А потом искать новую... Умрёшь, так умрёшь, большого вреда не будет. Побрякушку свою забирай.

Вдоволь проникнувшись атмосферой царства мертвых, принцесса получила из рук бога талисман на золотой цепочке.

Ей по-прежнему казалось, что она не сможет вернуться к ясному солнцу. Но Мериад отпустил её:

— Для первого знакомства хватит, а то как бы раньше времени не предстала перед Дауром. Мне не хочется возиться с твоей душой, так что ступай. Тошно уже от страха, который ты излучаешь.

На прощание он заставил принцессу посмотреть на себя.

Испытующий взгляд агатовых глаз кинжалом пронзило холодом тело:

— Запомни: переметнёшься на сторону Шелока, узнаю. Надеюсь, ты понимаешь, что тебя ждет?

Метод кнута и пряника был применён сполна

По возвращении в мир яркого солнца Стелла, немного придя в себя и убедившись, что никто не налагал на неё обета молчания, рассказала принцу о своих приключениях по ту сторону дозволенного.

Не успели они обсудить все подробности, как им нанесли последний визит. Даже два последних визита.

— Веселитесь, чувствуете себя в безопасности? Не рановато ли?— Марис эффектно отложила своё появление до конца представления.— Ничего, всё только начинается. Скоро вы поймете, во что ввязались, самодовольные червячки! Вы получили камешек, но посмотрим, сумеете ли вы добраться до Добиса.

Богиня по частям растворилась в воздухе. Последним исчез искривленный усмешкой рот.

— Не верьте ей! — произнёс неизвестно откуда взявшийся белый пёс. — Ложь и пустое притворство — её второе имя.

Он исчез так же стремительно, как появился, будто галлюцинация, мираж, созданный воспаленным воображением. Друзья так и не поняли, существовал ли он на самом деле, или был просто игрой света, тени и ветра.

Странно, но как только исчезли боги, на дороге появились люди. Расспросив их, путники узнали, что ближайшая деревушка всего в миле отсюда. При слове 'таверна' оба заметно оживились и поспешили в указанном направлении.

Человек слаб, в нём гнездятся десятки пороков. Удобно устроившись, словно в гнездышке, они дремлют до поры, до времени в самых отдалённых уголках сознания. Но стоит прозвенеть маленькому звоночку — и они расправляют крылья, пробуждаются ото сна.

Таверна стояла чуть в стороне от дороги, на изгибе медлительной, затянутой ряской речушки, протекавшей по окраине деревни.

По обоим берегам росли яблони. Отяжелевшие от плодов ветви клонились к плетню, щекотали листьями сушившиеся на жердях глиняные кружки и кувшины.

Друзья сытно поели и теперь коротали сонные послеобеденные часы за созерцанием возни мух на стекле.

Стелла раздумывала, не стоит ли заночевать в деревне, когда в таверну вошёл человек в сером дорожном плаще. Остановившись у порога, он смахнул пыль с одежды.

— Там моя лошадь, — сухо бросил посетитель хозяину. — Я хочу, чтобы о ней позаботились.

Подождав, пока трактирщик выйдет во двор, приезжий подошёл к стойке и налил себе пива.

Хозяйка не обращала на него внимания, продолжая вытирать посуду.

Посетитель вынул из кошелька золотую монету и бросил на стойку.

— Обед и комнату!

Похоже, он был не разговорчив. Что ж, бывает. Зато не всякий человек станет начисто обгладывать кости, выедая даже костный мозг.

— Путешествуете? — поев, человек обернулся к Стелле.

— А вы?

— В некотором роде тоже, — усмехнулся он.

Его пальцы что-то теребили под столом, несмотря на все усилия, принцесса никак не могла разглядеть, что именно.

— Не правда ли, игральные карты чем-то похожи на жизнь? — внезапно спросил посетитель.

— Пожалуй, — немного подумав, ответила Стелла. — Жизнь — тоже игра.

Маркус в недоумении взглянул на неё.

— Тут всё просто, не так ли? Есть игроки, есть азарт, есть карты... Люди — это короли, дамы, десятки. Но большинство — простые шестёрки.

Он вынул из-под стола колоду карт и принялся тасовать. Стелла с непонятным ей самой вниманием наблюдала за умелыми движениями пальцев.

Посетитель вытащил из колоды бубновую даму и, полюбовавшись, положил карту на стол.

— Люди очень похожи на карты, — задумчиво протянул он и неожиданно резко, со злорадством, добавил: — Только всякая карта может быть бита.

Быстрым движением руки он накрыл бубновую даму пиковым тузом.

— Не желаете ли сыграть со мной? — посетитель впервые обратился к принцу.

— Во что сыграть?

— В карты.

— Отчего же нет? — Маркус встал и, игнорируя молчаливые протесты подруги, подсел к незнакомцу. — На деньги?

Посетитель кивнул и протянул принцу колоду. Что-то в его поведении не нравилось Стелле. К примеру, то, как он время от времени стряхивал с одежды пылинки, как брал себе карты, как клал их на стол...

Незнакомец позволил Маркусу пару раз выиграть, — с улыбкой человека, который что-то знает — а потом методично начал увеличивать горку мелочи на своей половине стола.

— Маркус, нам пора, — принцесса попыталась разорвать порочный круг, в которой попал друг.

— Подожди, успеем! — отмахнулся принц.

Игра полностью захватила его, и чем больше он проигрывал, тем сильнее было желание отыграться. Ещё одна партия — и удача снова улыбнётся.

— Похоже, мы изрядно опустошили свои карманы, — после очередной партии заметил посетитель. Он снова перетасовал карты, но не спешил сдавать. — Деньги — пустяшная ставка. Играть на них скучно, не так ли?

— А что вы предлагаете?

— Играть на желания. Проигравший выполняет любое желание победителя. Не сомневайтесь, — улыбнулся он, — я могу исполнить всё, что вы захотите. Надеюсь, вы отплатите тем же.

— Всё, хватит! — Стелла схватила Маркуса за руку и выволокла из-за стола. — Мы уезжаем, немедленно!

Несмотря на возмущение и громкие протесты принца, принцесса расплатилась по счёту и вытолкала друга за дверь. Она не успокоилась до тех пор, пока таверна не скрылась из виду.

Глава 5

Странная компания сидела перед зеркалом во всю стену и пристально наблюдала за фигуркой светловолосой всадницы. Почему странная? Потому, что хозяин дома ни с кем не заводил дружеских отношений, не приглашал в гости. Тем более дочерей Амандина. Нет, Натали здесь бывала, но ещё при жизни его дочери, а вот Алура предпочитала встречаться на нейтральной территории.

Алура чуть заметно улыбалась, Натали задумчиво водила пальцем по воздуху, на первый взгляд, чертя бессмысленные узоры. На лице Мериада застыла скептическая усмешка. После очной встречи с 'рыжей человечкой' он окончательно убедился, что Виармата подложила им 'свинью', подсунув бесполезное существо.

Да и какой толк может быть от смертной девицы, даже такой бойкой? На словах она способна перевернуть горы, но, когда дойдёт до дела, тут же бросится в кусты. Только и есть, что странная, нечитаемая судьба. И очень похожа на...

Бог отогнал от себя крамольную мысль. Нет, тут и сравнивать нечего: человеческий детёныш и его дочь. Хоть характер точь-в-точь, даже любят одно и то же, но с ней эта Стелла никогда не сравнится.

— Ну, Натали, сможешь сделать из неё что-то путное? Для неё же меч — что палка! Вообразила себя героиней, а в драке любой пьяница уложит.

— А ты ей на что? — богиня закончила плести узор и с удовлетворением осмотрела свою работу.

— А я ей не нянька. Если хочет, чтобы ей помогали, пусть докажет, что достойна. Один гонор!

— Ты слишком требователен к людям, — покачала головой Алура. — Стелла — хорошая девочка. Жаль, что опекать её доверили тебе.

— Мне тоже жаль, — усмехнулся бог, убрав изображение. — Я не знаю, как ты это сделаешь, Натали, но в наших общих интересах сделать из неё хотя бы посредственного воина. И доверить это лучше тебе, потому что у меня терпение короткое.

— И методы радикальные, — рассмеялась младшая дочь Амандина, легко поднявшись на ноги. — Научись доверять людям, перестань недооценивать их. Девочка способная, ловкая, во сне я обучила её парочке приёмов.

— Ну-ну! — Мериад поморщился. — Что-то я не заметил, чтобы она хоть на половину отвечала твоему описанию. Вдруг что, твоя бравая подопечная прячется за спиной товарища.

— Во-первых, она твоя подопечная. А, во-вторых, дай ей шанс!

Бог пожал плечами. Маленькая принцесса сейчас интересовала его гораздо меньше, чем Маргулай.

Время работало против них, может статься, что последняя строка найдена — и тогда всё, конец!

Клюнет ли колдун на приманку? Зная его, он поиграет с девчонкой, как кошка с мышкой.

Пока Стелла не доберётся до Лесов чёрных сваргов, скорее всего, её не убьют, только попугают. На наёмного убийцу Маргулай тратиться не будет — не стоит она таких денег. Так, назойливая мошка. На его месте, он бы не воспринимал её всерьёз. Что ж, самый лучший вариант. Пусть подберётся ближе, тогда и решат, что с ней делать дальше: принести в жертву, отвлекая внимание Маргулая от свитка, или помочь убить гнусную крысу.

* * *

Деринг умел произвести впечатление. Он отличался от прочих провинциальных городов, тонувших в мареве дремоты и пыли. Чистые улицы, опрятные домики с горшочками герани и разноцветными навесами над открытыми летними террасами таверн.

Чем ближе к центру — тем плотнее застройка и больше народу. Но толкотня не доставит вам беспокойства — вы окунётесь в неё с головой и, закрыв глаза, предоставите ласковому течению улиц нести вас. Куда? Это уже ваше дело. Если вы праздный путешественник, то странно будет встретить вас на тёмном складе какого-нибудь магазинчика, а деловой человек вряд ли прельститься руинами старого города, бережно сохраняемыми жителями уже... В прочем, это не важно. Возраст — вовсе не показатель, ни для человека, ни для города. Одному и пяти лет хватит для того, чего другой добился за полвека.

Лиэна не блещет достопримечательностями. Деринг же на фоне однотипных городов являл приятное исключение.

Старый город заинтересует тех, кто увлечён историей и археологией. Им будет приятно побродить среди руин и представить, что когда-то и здесь кипела жизнь, а не копошились ребятишки. Да и в жилых кварталах не все дома пали жертвами противоречивых веяний моды. Попадались занятные экземпляры — образчики стиля пятидесяти, а то и столетней давности, с резьбой по камню, эркерами, необычным изломом крыши и фигурными водостоками.

Принцессе город понравился. Решив уделить его осмотру несколько дней, заодно, и отдохнуть, Стелла подыскивала место для ночлега. Она уже завернула к первой попавшейся приличной гостинице, когда вспомнила о Нилле.

Давние времена...

Зеркальный, до блеска натёртый пол, суровые лица в золочёных рамах — и две девочки в забавных рюшах и бантах. Оставшись на минутку без присмотра, они, понятия не имевшие о титулах и придворных условностях, весело возятся с куклами на полу.

Это было так давно — и так недавно.

Интересно, сильно ли изменилась Нилла? Уж точно не девочка в голубом, а девушка. Может, уже невеста... Или даже чья-то супруга.

Принцесса с улыбкой вспомнила семейную поездку в Санину, во время которой она познакомилась с Ниллой. Маленькая Стелла очень обиделась, когда та вернулась в Деринг. Теперь, спустя много лет, принцесса с радостью подумала о том, что в этом городе у неё есть кто-то знакомый.

Стелла ощущала на себе удивлённые, иногда осуждающие взгляды. Всё дело в одежде и посадке. Она ехала на лошади по-мужски, и, разумеется, её амазонка была короче, чем положено. Да ещё из-под юбки кокетливо выглядывала полоска заправленных в сапоги брюк. Но что поделаешь: седельные сумки не допускают таких вольностей, как длинный подол и дамское седло.

— Не каждый день увидишь на улице вооруженную женщину, — с усмешкой ответил Маркус на сетования подруги, которую порядком утомила реакция окружающих. — Скажи спасибо, что ни один патруль не остановил.

— А как же стража?

— Стража — это святое.

Принцесса промолчала и, окликнув проходившего мимо дерингца, поинтересовалась, где живёт семейство графа Пиолет. Прохожий с радостью подробно описал дорогу, за что получил от Стеллы потёртую мелкую монету.

Особняк графа Пиолета разочаровал — ни сада, ни лепнины, ни изящного оформленного дверного портала. Обыкновенный трёхэтажный особняк, выкрашенный красной охрой.

Сквозь плотно задёрнутые гардины окна первого этажа падали на мостовую мягкие блики света, причудливо переплетавшиеся со всполохами закатного солнца.

Принцесса спешилась, поднялась на крыльцо и несколько раз постучала в дверь специальным молоточком. Ей открыл слуга в сюртуке странного грязного цвета — то ли желтого, то ли зеленого.

— Прошу прощения, но хозяев нет дома, — с натянутой вежливой улыбкой сообщил он. Видимо, не признал в принцессе знатную даму.

— Их дочери тоже? — Стелле не хотелось уходить отсюда, от этой полоски света, пробивавшейся из полуотворённой двери.

— Которой, сеньора?

Вопрос озадачил. Разве у графа не одна дочь?

— Меня интересует юная графиня Нилла.

— Она давно здесь не живёт, сеньора, — удивлённо ответил слуга.

— Вышла замуж?

— Нет, сеньора. Она стала жрицей.

— Опять жрица! — невольно вырвалось у Стеллы. — И где же её искать?

— Да храм-то вы и сами найдёте! — фамильярно усмехнулся слуга и по-хамски захлопнул дверь. И буркнул из-за неё: — Доброй ночи, сеньора!

— Я такому полы мыть не доверила, — раздражённо пробормотала принцесса.

Храм Джарфана путники действительно отыскали быстро: его громада нависала над прочими строениями в сгущающихся сумерках. Правда, ворота оказались закрыты.

— Какой милый город! — съязвила Стелла. — Гостеприимнее я не видела!

— Можно подумать, что в храме Амандина ворот не запирают. Давай лучше постучим.

И они постучали. Сначала тихо, потом громче, барабаня кулаками по крепким доскам.

На соседних улицах до хрипоты заливались лаем собаки, однако за воротами по-прежнему было тихо.

Наконец на стук вышел сторож и лениво поинтересовался, кто пожаловал в неурочное время. Титул принца — разговаривал он, Стелла предпочла держаться в тени — не произвёл на него должного впечатления, но сторож всё же впустил посетителей и согласился сходить за жрицей.

Служительница Джарфана оказалась высокой молодой женщиной, в которой принцесса с трудом признала былую подругу. Та тоже не вспомнила Стеллу, пришлось назваться и напомнить о Санине.

Жрица приблизила масляную лампу к лицу принцессы. По изменившемуся выражению лица Стелла поняла, что всё в порядке.

— Неужели это вы, ваше высочество?! — Нилла сделала неуклюжий реверанс.

— Конечно, я. Можно нам остаться на ночь?

— Конечно! Почту за честь.

Домик жрицы располагался по правую руку от храма и на фоне ночного сумрака казался белым парусом посреди морской глади.

Небольшую прихожую освещала всего одна свеча, но жрица отлично ориентировалась в темноте, легко нашла и зажгла ещё пару светильников.

Хозяйка отвела гостям по лучшие комнаты. Та, что досталась Стелле, выходила окнами в сад.

Принцессу разбудили голоса.

Накинув халат, висевший на спинке стула, Стелла сладко потянулась и вышла на террасу. Было ещё рано, часов шесть.

Постояв немного и убедившись, что дремота не спешит возвращаться, девушка оделась и вышла в сад.

Ещё мокрая от утренней росы трава хлестала по юбке, босым ногам и домашним сандалиям. Запах утренней свежести дарил обманчивое спокойствие и странное ощущение пьянящей истомы.

Принцесса присела на скамью, наблюдая за вознёй птичек на соседнем кусте.

Идиллическую картину природы нарушило появление Ниллы.

— Доброе утро, ваше высочество.

Стелла слегка кивнула в ответ.

— Я бы ни за что не осмелилась побеспокоить вас, но сегодня в нашем городе торжество... Губернатор просит вас произнесли по этому случаю небольшую речь, — Нилла волновалась, нервно сжимая в руках платок.

— Что за торжество? — со вздохом спросила Стелла, распрощавшись с мыслью провести день по своему усмотрению.

— Открытие новой городской ратуши.

— А откуда губернатор узнал, что я здесь? — прищурившись, поинтересовалась принцесса.

Жрица покраснела и смущённо прошептала:

— В каждом доме есть уши.

Как бы Стелле ни хотелось отказаться, пришлось согласиться. Придется ещё раз сыграть роль принцессы — бесплатного протокольного дополнения официальных мероприятий.

Сад больше не казался таким притягательным, да и утренние посетители потянулись к храму, так что, плотнее закутавшись в шаль, принцесса побрела назад, к дому.

На террасе Маркус заканчивал комплекс физических упражнений. Коротко пожелав ему доброго утра, Стелла прошла к себе и утонула в мягкой перине, решив подремать ещё часок.

А уже в десять принцесса расточала покровительственные улыбки.

Здание новой ратуши претендовало на изящество, которым не могла похвастаться. Большие окна в полукруглых нишах, обилие скульптуры... В прочем, кое-что Стелле в нём понравилось — часы.

Кивнув толпе, принцесса поднялась на помост и подала губернатору руку для поцелуя.

Боги, как всё это скучно! Церемониал, торжественные речи, тайком зевающие чиновники и престарелые дворяне, старающиеся вздремнуть на солнышке...

Умение, улыбаясь, говорить не то, что думаешь, похоже, исстари присутствовало в крови королей. Стелла была принцессой, поэтому без труда с самым серьёзным видом на ходу сочиняла чепуху о будущем благоденствии Деринга, неподкупности властей и красоту новой ратуши — словом, произносила обычную торжественную речь.

В мимике и жестах — ничего лишнего, только то, что положено по этикету.

Наконец она закончила и с облегчением опустилась на предупредительно пододвинутое кресло. Вот и всё. Теперь выступит губернатор, а после будет праздничный обед. Лишь бы он не оказался таким же скучным, как эти речи!

Сзади послышался странный шорох. Принцесса обернулась, но ничего подозрительного не заметила.

Звук повторился, на этот раз где-то наверху.

Стелла запрокинула голову и заметила, что одна из статуй подозрительно наклонилась.

— Господа, я хотела бы осмотреть здание изнутри, — инстинкт самосохранения подсказал, что лучше немедленно уйти отсюда.

Верхушка дерингского общества недоумённо взглянула на Стеллу, но всё же последовала за ней. И в этот самый миг аллегория богатства рухнула с постамента, упав туда, где за секунду до этого сидела принцесса.

Стелла вздрогнула. Случайность? Не похоже. Она была напугана, но внешне и бровью не повела — показывать страх в таких случаях просто не допустимо.

Губернатор, разумеется, начал извиняться, исподтишка бросая гневные взгляды на архитектора, который и без того готов был провалиться сквозь землю. Тот, в свою очередь, мысленно на чем свет стоит ругал строителей. Одному грозило понижение в должности, другому — тюрьма. Но обошлось: принцесса не отдала никак распоряжений.

Инцидент замяли, раньше времени подав обед. Правда, не в здании ратуши: вдруг обнаружатся ещё какие-то опасные для жизни недоделки, а в доме губернатора.

Обедом Стелла осталась довольна, позднее, правда, признавшись, что предпочла бы, чтобы на нём звучало меньше тостов и велеречивых речей.

После приёма принцесса сразу же легла спать, избавив себя от тягостных мыслей. Если это действительно важно, полезнее подумать об этом завтра.

Освобождённая от шпилек, сеток и заколок голова 'облегчённо вздохнула' и в блаженстве опустилась на подушку.

Сон — лучший способ отгородиться от действительности.

Стелла встала, позавтракала и осторожно заглянула в комнату принца: он ещё спал, закрываясь рукой от солнца, бившего в глаза сквозь неплотно задёрнутые портьеры. Принцесса улыбнулась и тихо притворила дверь. 'Спящие такие забавные!' — подумалось ей. Раньше Стелла не замечала таких мелочей.

В саду принцесса наткнулась на садовника, надеявшегося на то, что Джарфан принесёт в его дом богатство — даже служение богам не бывает бескорыстным.

Жрица сидела на ступенях храма и тихо беседовала сама с собой. Заметив Стеллу, она подошла и предупредила о том, что на несколько часов отлучится по делам.

— Если вам что-нибудь понадобится, обращайтесь к одному из моих помощников.

Принцесса кивнула.

Нилла прошла мимо Стеллы, шелестя складками белого платья с золотым шитьём. Оно очень нравилось принцессе, она втайне мечтала сшить себе такое же и похвастаться на ближайшем дворцовом празднике. Уж ей-то белый цвет идёт гораздо больше, чем жрице!

После еды клонило в сон, и Стелла вновь прилегла. Всего на полчасика, как ей казалось. Только, когда она проснулась, было уже около полудня.

Торопливо приведя себя в порядок, Стелла постучалась к Маркусу, но ответа не дождалась. Дверь была не заперта, она заглянула — никого.

Ни в других комнатах, ни в храме, ни в саду принца тоже не оказалось. От садовника Стелла узнала, что тот с каким-то человеком ушёл около часа назад. С кем, мужчина не знал.

Маркус привык самостоятельно организовывать свой досуг. Убедившись, что подруга отсыпается за всю прошедшую неделю, он решил прогуляться по городу.

У ворот храма принц наткнулся на человека, которого они вчера расспрашивали о Нилле. Он подобострастно опустил глаза, отвесил Маркусу придворный поклон и осведомился, понравился ли его высочеству город.

— Откуда вы знаете, кто я? — принц судорожно пытался вспомнить всех, кто был в курсе его происхождения. Список оказался не так уж велик, в отличие от Стеллы, он предпочитал не щеголять своим титулом.

— Происхождение человека накладывает особый отпечаток на его внешность, слова и поступки, — уклончиво ответил собеседник и предложил провести небольшую экскурсию по Дерингу.

Взвесив за и против, Маркус согласился. Раз нет планов на день, почему бы ни провести его с пользой для ума?

— С чего бы вы желали начать? Может, со старины? Заветы прошлого так важны для судеб будущего.

— Вы о развалинах старого Деринга?

— О, это презабавное зрелище! Местные жители настолько любознательны и трудолюбивы, что собрали ценную коллекцию древних вещей. Хранится она в доме моего давнего знакомого. Кажется, там есть кое-что, относящееся к Стране гор.

— Что ж, давайте взглянем.

Стелла полагала, что принц вернется к обеду, но бежали часы, а он так и не появлялся. Не вернулась и Нилла.

Устав ждать и пресытившись созерцанием сада, принцесса отправилась на поиски. В конце концов, здесь не так много мест, которые могли прельстить молодого человека. Во всяком случае, всех можно обойти до захода солнца.

Деринг кипел жизнью. По улицам сновали люди, неспешно поскрипывали колёсами груженные овощами и фруктами повозки. Крикливые торговки наперебой предлагали свои товары.

Город служил перевалочным пунктом между восточными и южными странами, сколотив изрядное состояние на посреднических услугах.

Но так было не всегда, и процветали совсем другие города, а основные товаропотоки обходили Деринг стороной. Он был всего лишь маленьким губернским городком, а королём торговли считался Сизен на побережье залива Сирфес, на равных соперничавший с портами Сиальдара.

Процветал и Ленс на берегу озера Фаэр, который вёл активную торговлю с севером.

Но с тех пор, как на севере страны возобновился культ Марис и Шелока, многое изменилось.

Ленс исчез с карты быстро, Сизен простоял на пятнадцать лет дольше. Его судьбу решили чёрные сварги, нахлынувшие с истоков Дикса.

Самим своим существованием Деринг шёл наперекор плачевному финансовому положению страны. Принцесса восхищалась аккуратными домами, садами, где аппетитные фрукты свисали прямо на улицы, — но никто их не срывал! Стелла втайне мечтала, чтобы все города Лиэны походили на Деринг.

Стелла быстро поняла, что найти Маркуса в этом море людей самостоятельно практически невозможно, и решила расспросить о нём кого-то из местных. Выбор пал на веснушчатую девчонку, аппетитно жевавшую румяное яблоко.

Святая простота понятия не имела, кто стоит перед ней, зато оправдала оказанное доверие: она не только видела принца, но даже знала, куда он пошёл — к какому-то Мерку.

Мерком оказался бойкий старичок с маленькими глазками. Он тоже не узнал принцессу, что и неудивительно: обычные люди за пределами Лиэрны никогда её не видели.

Мерк отрицал, что принц зашёл взглянуть на его коллекцию диковинок, а потом вместе со спутником ушёл в неизвестном направлении. Лица его дерингец не запомнил, хотя черты лица показались знакомыми:

— Наверное, кто-то из Лейков. Поищите на Янтарной улице.

Стелла поблагодарила услужливого старичка, но искать Мерков не стала, решив вернуться в храм. Шумный город утомил её, да и поиски принца в этом пчелином улье были равносильны попытке найти иголку в стоге сена. Пусть развлекается. Вот если не объявится до темноты, нужно будет бить тревогу и обратиться за помощью к властям.

Свернув к домику жрицы, Стелла увидела в конце песчаной дорожки Ниллу. Поздновато она вернулась!

— Ваше высочество, я хотела предупредить Вас. Мне кажется, ваш друг сошёлся не с теми людьми. Я мельком видела человека, с которым он разговаривал,— жрица беспокойно теребила край пояса, — он здесь раньше не жил.

— И что из этого? — принцесса не понимала причину странного беспокойства Ниллы. Деринг — большой торговый город, в нём много приезжих.

Жрица огляделась по сторонам и перешла на шёпот.

— Он вовсе не тот, за кого себя выдаёт. Я почувствовала это — что-то мимолётное, но лживое, холодное. Не удивлюсь, если один из слуг Маргулая. Простите, я не смогла остановить их, торопилась по срочному делу...

Позабыв об усталости, Стелла кинулась обратно к воротам. Она во что бы то ни стало должна найти Янтарную улицу и поговорить с Лейками. Существовала вероятность, что Нилла ошиблась, но жрицы как служительницы богов обычно точно видят суть людей.

Всё же, не стоило втягивать Маркуса в авантюру с поездкой в Добис, да и советы сестры казались теперь мудрыми и взвешенными. Следовало остаться в Лиэрне, а не бросаться сломя голову в пасть льва.

Стелла столкнулась с принцем на перекрестке. В толчее, среди повозок, напряженно вглядываясь в вывески, она не заметила его, он сам подошёл к ней. Перед тем, как заговорить, пару раз оглянулся, будто ища подтверждения правильности своих действий у третьего лица.

Маркус огорошил её новостью о том, что он собирался немного пожить в Деринге, быть может, даже купит дом. И, разумеется, никуда с ней дальше не поедет.

Принцесса застыла с открытым ртом: где это видано, чтобы принц променял дворец на лачугу? Он души не чаял в Джосии — и теперь вдруг Деринг?

— Но почему? — Она отвела друга к стене ближайшего дома. Так, по крайней мере, он не сбежит.

— Я познакомился с одним человеком... — Маркус говорил быстро, отрывисто, в совершенно не свойственной ему манере. — Он обещал найти место под лавку на главной улице.

— Ты будешь торговать?! — От удивления глаза её необыкновенно расширились, стали круглыми, как у рыбы. — Но ты принц!

— Сам я торговать не буду, этим займутся помощники.

— Какие помощники? — Мозг лихорадочно работал, пытаясь связать воедино разрозненные крупицы информации. С кем связался Маркус?

— Ну, — замялся принц, — тот человек, с которым я познакомился сегодня. Он и один бы торговал, но ему нужно уважаемое знатное лицо, иначе с ним не хотят иметь дела.

— Значит, он будет торговать, а ты — получать проценты?

Маркус кивнул.

— А нельзя получать проценты в Лиэрне или Джосии? Какая разница, от тебя ведь потребуется только поставить подпись, разрешив пользоваться твоим именем.

— Нет, — покачал головой принц, — я должен жить здесь, это важно.

Переубедить его было невозможно, и Стелла решила зайти с другой стороны. Она попыталась узнать, чем торгует таинственный партнёр Маркуса, но тот ничего толком ответить не смог, упомянув что-то о Ленсе. Этого хватило, чтобы понять, друг попал в беду.

— Твой знакомый — мошенник, а то и подосланный Маргулаем убийца, — кричала принцесса, безуспешно пытаясь воззвать к здравому смыслу. — Выгодное дело ему предложили! Ты что, с мертвецами из Ленса торговать собрался?!

— Я тебе не верю. Ты напрасно очернила честного человека.

— Честного, говоришь? Тогда смотри!

Принцесса метнулась за угол, волоча за собой упирающегося принца. Как она и предполагала, там поджидал будущий компаньон по торговле. Стал бы Маркус так косить глазами, если бы его там не было!

Дерингец учтиво поклонился, не обращая внимания на эмоциональные выпады принцессы. Признаться, она начала сомневаться в своих догадках и готова была извиниться, когда появилась Нилла. Она незаметно подкралась к мнимому торговцу и, взмахнув жреческим жезлом, приказала дерингцу открыть истинное лицо!

Очертания незнакомца расплылись, утонув в густом чёрном дыму, принцесса успела разглядеть лишь злобную гримасу на лице обманщика. Оно было отвратительным и злобным... как у Шелока. А, может, это и был Шелок?

* * *

— Ума ни приложу, зачем ему это нужно? — Алура отложила зеркало и обернулась к Джарфану. — Допустим, он бы уговорил этого юношу — и в чём смысл?

— Думаю, он хотел, чтобы девушка осталась одна, испугалась и вернулась.

— А смысл, смысл, Джарфан? Она смертная, зачем столько сложностей? Убить гораздо легче. Да и чтобы он потом делал с юношей? Дурман прошёл бы, он бы всё понял. Нет, разумнее убить.

— Дорогая моя, я понятия не имею! Спроси у матери. Всё, что от меня требовалось, я сделал, нашептав пару слов на ухо Нилле, а разбираться в мотивах поступков семейки Марис — увольте!

— Знаешь, меня начинает это раздражать.

— Что именно? — Он отложил в сторону перо и поднял голову. — Ты в последнее время чрезвычайно раздражительна.

— Тебе хорошо говорить!

— Между прочим, Шелок объявился в моём городе, — напомнил Джарфан.

— Понимаешь, я привыкла всё знать...

— Так навести Маргулая и расспроси его.

— Чтобы я — и заговорила с этой дрянью? — богиня поморщилась. — Меня от одного его вида тошнит. Где только Шелок его откопал?

— На земле, полагаю.

— Скорее, под землёй.

— Тогда тебе к Мериаду.

— А ты прав!— улыбнулась Алура. — Если чего-то не знаю я, то знает он. Расспрошу о его подопечной.

— По-моему, проще заглянуть в Книгу.

— Книгу? Ты шутишь! У меня сегодня чудесная прическа, я не хочу, чтобы её испортило жутким загробным ветром, — рассмеялась богиня, подразумевая под ветром отношение Мериада ко всем, кто пытался без его разрешения взять в руки Книгу судеб.

— Дело, конечно, твоё, но Мериад сегодня не в духе.

— А когда он был в настроении, Джарфан? Бедная Стелла, как она до сих пор не пошла на корм Плорициндомарту? — вздохнула Алура.

— Видимо, нашла подход к угрюмому волку, — Джарфан снова углубился в написание писем. — Амандин с умом подошел к выбору наставника.

— Так ты считаешь... — богиня не договорила, перебирая в уме все возможные варианты.

— Да ты посмотри на девочку — один в один. А уж с отношением Мериада к Марис... Когда она появилась в последний раз, я боялся, что снова повториться то же, что много сотен лет назад.

— Ты о смерти Ринды?

Джарфан кивнул.

— Не приведи Ильгресса! — сотворила охранный знак Алура. В таких вопросах она становилась суеверной, как люди. Что неудивительно: перед глазами встала картина жуткой ссоры, едва не превратившейся в бойню. Мериада в ярости не мог остановить никто, разве что одна из верховных сестёр. — Он так тогда ощерился на отца, я боялась, что он и его убьёт. Будто с ума сошёл, мы боялись к нему подойти...Да, ты прав, он не забыл, я бы на его месте точно не забыла.

— Ты, кажется, собиралась уходить?

— Уже ушла! А за жрицу спасибо: без твоей помощи те двое ни за что бы ни догадались, кто перед ними.

— Да не за что. Меня тоже беспокоит судьба свитка.

Алура застала Мериада в сумрачном настроении. Нахмурившись, он пролистывал учётную книгу душ и делал какие-то пометки.

Перо с нажимом царапало пергамент, того и гляди, готовое проткнуть его насквозь.

— Опять пришла мешать тем, кто работает? — не оборачиваясь, спросил бог. Сидевший у его ног Даур слабо вильнул хвостом в знак приветствия и многозначительно покосился на хозяина: мол, с ним лучше не связываться.

— Как тут у тебя сумрачно!— вздохнула Алура, оглядевшись. По её мнению, жить в таком месте не смогли бы даже души: сошли бы с ума от тягостной атмосферы.

— Не нравится — уходи, я никого в гости не звал. Ну? — Книга с шумом захлопнулась.

— Я хотела кое-что прояснить насчёт девочки, которую ты послал в Добис.

— Я никого никуда не посылал, а девицу мне навязали. — Мериад толкнул ногой Даура, и тот покорно поплёлся к двери: разговоры богов не для его ушей.

— Сегодня появился Шелок, — Алура проигнорировала враждебный тон собрата. Раз выслал пса — значит, согласен поговорить.

— Знаю. Вытащил на свет свои кости. Еще не сдох, ископаемое животное!

— Ты удивительно добр сегодня!

— Можно подумать, ты его любишь, — хмыкнул Мериад. — Так что с девочкой?

Он прикрыл глаза и замер на мгновение:

— Жива и здорова. О чём-то эмоционально спорит со своим горцем. Так в чём проблема? Тебя раздражает её характер? Это легко исправить.

— Да нет же! Просто я никак не могу понять, почему Маргулай её не убил.

— Не принимает всерьез — вот и не убил.

— Но тогда зачем Шелоку было возиться с мальчиком?

— Потому что он умнее своей... женушки. Нам повезло, что эта дряхлая развалина умеет только пугать детей, а то плакал бы свиток Амандина! Старый дурак, не там нужно было его прятать!

— Эй, полегче, Амандин — мой отец!

— Да помню я! Всё, что я думаю по поводу вашей безалаберности, я уже высказал и повторять не буду.

— Судьба девочки так и не проявилась?

— Нет, и не проявиться.

— Почему ты так уверен? Может быть, ты не там смотрел?

— Так ты ещё и учить меня вздумала? — нахмурился бог. Алура почувствовал, как медленно стынет воздух, и попятилась к двери. — Если я говорю, то знаю. Если ты такая умная, попробуй сама! Что, не выходит? Чего ж так, ты у нас мудрая, всё умеешь лучше других!

— Перестань! Я просто хотела проверить — ну не похожа она на избранную, обыкновенная смертная девочка.

— В десятый раз повторяю: все вопросы к Виармате, я всего лишь подтверждаю, что не вижу истории души девицы.

— Мериад, скажи, а нельзя ли кому-нибудь из нас вернуть свиток? — вкрадчиво поинтересовалась Алура, бочком приблизившись к Мериаду. Кажется, тот успокоился. — Так ведь гораздо проще и надежнее.

— Нельзя, иначе Марис давно бы прибрала его к рукам. А так ей пришлось прибегнуть к помощи Маргулая. Ей нужен смертный, только смертные, за исключением Ильгрессы и Амандина, разумеется, могут его касаться. Магией свиток тоже не вернуть, так что ситуация безвыходная. Еще есть вопросы, или ты разрешишь мне вернуться к работе?

Алура покачала головой. Так вот для чего им нужна та девочка, так вот почему так ругались между собой старшие боги. Кто бы мог подумать, что давнее заклинание Ильгрессы выйдет им боком!

Только смертный может дотрагиваться до свитка — Марис не могла этого не знать и терпеливо ждала подходящего момента, пока Амандин не одряхлеет, а у неё самой не появится верный, наделённый колдовскими способностями слуга.

Оставалось надеяться, что они не допустили ошибку с исполнителем.

Глава 6

Изрезанные спиралями тропинок, холмы окружили дорогу, словно войска неприятеля осажденную крепость.

Ни ручейка, ни речушки. Кое-где попадались болотца с мутной коричневатой застоявшейся жидкостью, но назвать её водой язык не поворачивался. От такой, с позволения сказать, водички в лучшем случае болел живот, а в худшем вас могли со всеми полагающимися почестями похоронить под каким-нибудь бугорком за ближайшим поворотом или, если посчастливится, на деревенском погосте.

В свете недавних событий путники решили свернуть с большого тракта на одну из второстепенных дорог. Места, конечно, пустынные, зато душу грела слабая надежда, что здесь их на время оставят в покое.

Странно, но в отношении преступности тоже стало спокойнее. Возможно, потому, что где большие караваны, там большие деньги, а где большие деньги, там полным-полно разбойников.

После подпрыгивания вверх-вниз по холмам дорога наконец побежала по равнине, облюбованной очередным феодалом. Хотя не только этот барон, но и его предки давно не жили здесь, а родовое гнездо заросло бурьяном, крестьяне исправно платили установленную подать.

Возле подобия изгороди — череды острых кольев, воткнутых в землю и соединённых истёршейся верёвкой, — играли дети: мальчик и девочка. Они весело возились в пыли, награждая друг друга шуточными тумаками.

Стелла остановилась, с улыбкой наблюдала за ними.

Девочка, более ловкая и вёрткая, поднялась на ноги, и принцесса увидела, насколько она не походила на нормального ребёнка. Высокая, кажущаяся ещё выше от неестественной худобы, с синяками под глазами, в разодранном и кое-как зашитом платьишке, едва прикрывавшим покрытые ссадинами коленки, девочка производила удручающее впечатление. И всё же она была весела и подвижна.

Почувствовав на себе пристальный взгляд, девочка торопливо одёрнула платье и прижалась к изгороди, так, что верёвки чуть не порвались. Она была напугана.

Брат обернулся к предполагаемым обидчикам сестры. На лице читалась решимость во что бы то ни стало защитить девочку. Он поднял сжатые в кулачки руки, и принцесса заметила уродливый зигзагообразный шрам, тянувшийся от запястья вниз по руке.

Мальчик хмуро смотрел на них, но молчал. Взгляд его был слишком серьёзен для десятилетнего паренька.

— Откуда это у тебя? — Стелла указала на шрам.

Парень упорно молчал, крепко сжав губы.

— Не бойся, — принцесса попыталась погладить его по голове, но мальчик увернулся. Он явно не доверял ей.

— Как тебя зовут? — Стелла не пала духом и решила поговорить с девочкой, надеясь, что она как старшая окажется разговорчивее.

Расчёт оправдался: девочка ответила.

— Герда, — тихо прошептала она.

— Хочешь, дам тебе монетку?

— За что? Деньги просто так не предлагают. Один господин мне серебряник предлагал за то, что я потрогать себя дала.

Принцессе безумно захотелось найти и убить этого господина. Оставалось надеяться, что девочку он не тронул.

— За то, что ты и твой брат (ведь это твой брат, не так ли?) немного поговорите со мной.

— Просто поговорим? — недоверчиво переспросила девочка.

— Да. Поверь, я не желаю тебя обидеть.

Принцесса достала из кошелька две медных монетки и протянула Герде. Костлявые пальчики девочки жадно сжали монеты.

— А теперь скажи, как зовут твоего брата?

— Асмус.

Герда осмелела и сделала шаг от спасительной ограды.

— Откуда у него уродливый шрам на руке?

— Это всё сеньор Раже. — Губы сжались в тонкую ниточку, в глазах блеснула злоба.

Стелла слышала, как заскрежетал зубами мальчик. Они оба ненавидели этого человека. Но за что?

— А кто такой сеньор Раже?

— Управляющий.

— Он бил маму, — подал голос Асмус.

От нахлынувших воспоминаний лицо его стало жёстким, а руки снова сжались в кулаки.

— А где сейчас твоя мама? — принцесса предпочла сменить тему.

— Пошла продавать овец.

От пытливого взгляда Стеллы не скрылось, что на глазах Герды навернулись слёзы. Судя по всему, незамысловатое семейное хозяйство и заключалось в этих пресловутых овцах.

Разжалобившись, принцесса подарила девочке ещё несколько монет.

— Маркус, — Стелла отвела друга в сторону, — тебе не кажется, что во всём этом следует разобраться?

— Ну, если ты так считаешь... — в его голосе не слышалось особого энтузиазма.

— Да, считаю. Если бьют женщин и ранят детей — это серьёзный повод принять меры.

— Если хочешь, напиши их сеньору.

— Маркус, он ограничится отпиской и ничего не сделает. Посмотри на их лица: тебе их не жалко? Если бы при тебе били ребенка, неужели ты не вступился бы?

Принц не нашёл, что возразить.

Потратив на уговоры полчаса, Стелле удалось уговорить Герду отвести их к себе домой.

Известное выражение 'шаром покати' как нельзя лучше внутреннее убранство. Снаружи всё выглядело не лучше — заброшенная, разваливающаяся ферма, крытая старой соломой, с кучей подпорок и кое-как побелёнными стенами.

Рядом с домом в опустевшем загоне для овец кричала одинокая облезлая коза.

Когда-то на ферме было два сарая и большой коровник, но теперь от них почти ничего не осталось.

Пол в доме оказался земляной; вдоль стен разбросаны соломенные тюфяки.

Угли в очаге чуть тлели; первое, что сделала Герда, войдя внутрь, — проверила, не потухли ли.

Девочка засуетилась в поисках стула и отыскала таковой в другой комнате.

Стелла, поблагодарив за заботу, отказалась садиться: расшатанный предмет мебели не внушал доверия. Она в третий раз за последний час достала кошелёк и, немного поколебавшись, вынула золотой лиэн и вложила монету в дрожащую ладошку Герды.

Большей радости на лице ребёнка принцессе не доводилось видеть. Девочка чуть не прыгала от радости. В порыве благодарности она прильнула губами к руке благодетельницы и зашептала:

— Как вы великодушны, сеньора!

Стелла осторожно отняла руку и погладила девочку по голове.

— А теперь, — голос у неё стал жёстче, — веди меня к сеньору Раже.

— Нет, нет, только не к нему! — в ужасе замахала руками Герда. — Я его боюсь.

— Не бойся, он тебе ничего не сделает.

Таинственный злодей, управляющий барона, жил возле ветшающего господского дома в недавно заново отремонтированном двухэтажном здании, жирел за счёт дополнительных поборов и увеличивавшейся по его усмотрению арендной платы за землю. Он не прочь был сладко поспать (желательно не один), сытно поесть и проехать милю — другую на чистокровном скакуне.

Принцесса вошла без стука, с помощью Маркуса убрав с пути преграду в виде слуги. Хлопая дверьми, она, наконец, обнаружила хозяина дома в столовой. Принцесса была полна решимости испортить ему пищеварение.

— Это вы сеньор Раже?

— Кто тут ещё? — недовольно пробурчал управляющий. — Канцен, я же велел никого не пускать!

Канценом звали слугу. Того самого, который попытался убедить их, что нельзя входить без доклада. На ругань господина он отвечал лишь тяжкими вздохами и робкими бессвязными фразами: 'Но ведь они... Она же...'.

Наконец Раже снизошёл до того, чтобы встать из-за стола.

— Ну, что вам угодно? — в его тоне не было ни капли уважения.

— Мне угодно знать, по какому праву вы дурно обращаетесь с женщинами и детьми. Почему люди у вас мрут от голода прямо на дороге? — лицо Стеллы раскраснелось от гнева, грудь тяжело вздымалась. — По какому праву...

— А вам-то какое дело? — грубо оборвал её управляющий. — Не хватало ещё, чтобы какая-то пигалица указывала, что мне делать! Канцен, проводи!

— Нет, я не уйду! — Принцесса подошла к столу, отодвинула стул и села.

— А я говорю, уйдёте!

Перекошенный от злобы Раже шагнул к Стелле, но, наткнувшись на её взгляд, в нерешительности остановился.

— Вы, вообще, откуда взялись? Я всю округу знаю... Дочка какого-то арендатора?

— Маркус, — нарочито надменно попросила принцесса, — объясни ему, что такие, как он, не имеют права сидеть в моём присутствии. Они обязаны проявлять уважение к моей особе, в частности, вставать на колени и целовать руку.

— Этого ещё не хватало! — вспылил управляющий. — Чтобы я встал на колени перед какой-то девчонкой!

— Ничего, встанешь. Ещё о пощаде просить будешь, — прошипела принцесса.

— Вон отсюда! — Раже побагровел. Он протянул руку, чтобы ухватить дерзкую посетительницу за плечо, но Маркус предотвратил оскорбление королевской особы.

Стелла неторопливо достала аккуратно свёрнутую бумагу с гербовой печатью и протянула Раже. Тот быстро пробежал её глазами и побледнел. На лице в строгой последовательности сменились удивление, страх и подобострастие.

Он бухнулся на колени и попытался поцеловать принцессе руку, но та брезгливо отдёрнула её.

— Чтобы завтра на двадцать миль в округе не было ни одного голодного, а сегодня... — она задумалась, — сегодня я желаю написать письмо вашему господину. Как его зовут?

— Барон Эрон Дорджет, ваше высочество, — пролепетал Раже. Он уже видел петлю, затянутую палачом на шее.

— Прекрасно. Бумагу, перо и чернила!

На том самом обеденном столе, за которым всего четверть часа назад беззаботно обедал не чистый на руку управляющий, была написана лаконичная жалоба с предписанием о наказании: энное количество ударов плетью (разумеется, публично) и крупный денежный штраф в пользу государства. О том, чтобы лишить Раже места, Стелла даже не упомянула — это само собой разумеется.

Подпись в конце бумаги поставила точку в её участии в этом деле.

— Ловко ты с ним! — когда они вышли, наотрез отказавшись от трапезы и крова, похвалил подругу Маркус.

— Пустяки, — покраснела Стелла. — Он меня разозлил. Видят боги, Маркус, если бы он продолжал в том же духе, я велела бы его повесить!

— Даже так? — прищурился принц.

— Именно так. И папа, будь он жив, одобрил бы.

— А Старла нет. Она сказала бы, что надо проявлять благоразумие.

— И я его проявила. Ладно, забыли!

Покинув владения барона Дорджета, дорога побежала по дну оврага. Некогда здесь протекала река. Теперь от неё осталось лишь высохшее русло, по которому пролегла одна из дорог в Оду.

Внимание Маркуса привлекли странные холмы, напоминавшие могильные курганы. У него на родине такие делали из камней, присыпая землёй или забрасывая ветками.

Решив заглянуть в деревню, чтобы отдохнуть и пополнить запасы провизии, друзья поднялись по крутой тропинке на гребень холма. Это оказалось труднее, чем казалось вначале, пришлось спешиться и взять лошадей под уздцы.

В деревне стояло всего пять домов. На вид все чистые, хотя и покосившиеся.

На скамейке возле одного из домов сидела старая лиэнка и мотала пряжу. Принц попросился к ней на постой и, получив согласие, задал вопрос о заинтересовавших его холмах.

— Это могилы наших прадедов, — не отрываясь от работы, ответила женщина. — Старые, очень старые.

Ей не хотелось говорить об этом, а эти люди безжалостно, по незнанию, бередили прошлое. Начинаешь снова жалеть о том, чего не вернешь, воскрешаешь боль, которая и не думала умирать, а просто, свернувшись клубком, заснула в сердце.

Эта земля схоронила многих из её рода и, когда придёт время, заберет и её.

Но приезжие оказались любопытными, пришлось рассказать историю здешних мест.

Давным-давно по дну оврага протекала полноводная бурная Ода. Каждый год она разливалась по соседним лугам, но люди любили и боготворили её.

На одном берегу жили лиэнцы, на другом — грайды.

— Они пришли из-за гор и хотели завоевать нашу землю, но наши предки храбро сражались за каждую песчинку, за каждый камушек. Да и как же иначе, ведь они защищали родину! Все грайды погибли, но и у нас почти никого не осталось, одни старики да малые дети. Мы собственными руками хоронили родных. В тот день, когда погиб последний грайд, Ода высохла. Мы умирали от жажды и голода: река была нашей жизнью.

Лиэнка с тоской посмотрела на высохшее русло, будто помнила те дни, когда там, внизу, плескались воды Оды.

— А когда это было? — Стелла лихорадочно пыталась вспомнить, где и что она уже слышала о грайдах. Кажется, это одно из кочевых племен.

— Задолго до вашего рождения. Да и моего тоже, — вздохнула женщина. — Мне эту историю рассказала бабушка, а та, в свою очередь, узнала о ней от своей матери.

Лиэнка немного помолчала, а потом, расчувствовавшись, решила поведать ещё одну легенду: о влюблённых, на могилы которых, будучи еще девочкой, носила цветы. Об Арирде и Гиэре.

Она была одной из грайдов, он — старшим сыном лиэнского старосты. Впервые он увидел её, когда она спустилась к реке, чтобы набрать воды.

'Это наша вода', — сдвинул брови Арирд. Он стоял на одном берегу, она на другом.

Гиэра подняла голову, выпрямилась и посмотрела на него. Взгляд этот был кроток, строг, мягок и решителен одновременно и покорил юношу.

А она всё стояла и смотрела на него своими тёмными волоокими глазами.

С тех пор Арирд жил от рассвета до рассвета и торопил ночь, потому что возлюбленная приходила к реке за водой в час, когда свет побеждает тьму. Он жил этими рассветами, а потом и она тоже стала жить ими.

Сколько слов они сказали друг другу, до того, как их глаза стали единым целым? Едва ли десяток. Они просто молчали, а ветер разносил по воздуху дыхание от одного берега к другому. Влюблённые передавали тепло своих рук через бурный речной поток, посылали записки вместе с игривыми птичками.

Любовь соединила их прочной нитью, сильная настолько, что они решили пожениться вопреки воле родителей. Тогда выйти замуж или жениться без отеческого благословения означало быть проклятым, в одночасье стать изгоями.

Они встречались по ночам. Арирд ждал Гиэру на берегу Оды. Она приходила на условленное место около полуночи, испуганная, как кобыла единорога.

В ту ночь река бушевала. Шёл дождь, но они не могли не видеть друг друга, им мало было незримого образа, следовавшего за ними, куда бы они ни пошли.

Он отвязал спрятанную в зарослях лодку и поплыл наперекор волнам.

Гиэра с замиранием сердца ждала его.

Это было последние тайное свидание: на следующий день они условились бежать.

Влюблённые сидели рядом на мокрых камнях, когда услышали крики. Им пришлось спешно проститься. Она поспешила к себе домой, он — к себе, на другой берег.

Гиэра решила проводить взглядом любимого и задержалась на изгибе тропинки.

Арирд с трудом справлялся с бурным потоком. Его лодку бросало из стороны в сторону, но был он умелым кормчим и всё же сумел пристать к берегу.

Беда всегда приходит, когда её не ждешь. Арирд поднимался по скользким камням ('Сейчас сухо, — с улыбкой заметила рассказчица, — а я вижу, что вам это далось нелегко, а тогда лил дождь'), но поскользнулся и упал. Он был уже мёртв, когда вода поглотила его.

Бедняжка Гиэра, думала ли она о себе, когда, закричав, кубарем скатилась вниз. Думала ли она о своих синяках и ссадинах, о своих родных, когда бросилась в воду? Нет, только о нём.

Гиэра попыталась забрать его у Оды, но разве она могла справиться с разбушевавшейся рекой?

Влюблённых похоронили напротив друг друга: даже смерть не смогла соединить их. Обе могилы теперь почти сравнялись с землёй.

Вечером Стелла прогулялась к последнему пристанищу Арирда и, сидя на земле, в багряном закатном свете, окрашивавшем кровью курганы, задумчиво смотрела на могилу Гиэры.

Оживают ли по ночам души усопших? Может, в полночный час они сидят рядышком на каком-нибудь камне или, взявшись за руки, гуляют по руслу высохшей, некогда разлучавшей их Оды.

Дурманящий тяжёлый запах духов разлился по комнате.

Маргулай отложил в сторону исписанные убористым почерком листы — загадка последней строки свитка отнимала много времени, но никак не желала открыться — и обернулся, чтобы поприветствовать госпожу. Именно она, а не её супруг, вопреки всеобщему мнению, обладала реальной властью, но отказаться от Шелока колдун тоже не мог: тот наделил его силой, помог развить дар.

Зачатки магии в крови Маргулай почувствовал ещё в детстве.

Он не любил вспоминать о тех годах, вычеркнув их из памяти. Но его злоба была родом именно из детства. Быть может, она не переросла бы в поклонение тёмным богам, если бы жители деревни, в которой родился колдун, да и его родители проявляли больше внимания и тепла к некрасивому, вечно погружённому в себя ребёнку. Но родители ругали нелюбимого сына, а соседские мальчишки кидались камнями. Обладая по сути слабым магическим даром, Маргулай автоматически превратился в изгоя.

В шестнадцать лет, заключив договор с Шелоком, юноша получил возможность пользоваться своими способностями не хаотично, не осознано, а целенаправленно. И первыми жертвами возросшей силы стали былые обидчики. Он убил их безо всякого сожаления и покинул родные края, чтобы спустя много лет вернуться тем Маргулаем, которого сейчас боялись лиэнцы.

Марис скользнула ему за спину и положила ладонь на плечо:

— Ну, как продвигается работа?

Он ничем не мог порадовать госпожу: целая неделя впустую. Ключ к пространству миров дразнил мнимой доступностью, но никак не давался в руки.

— Я очень на тебя надеюсь, дорогой мой, — её губы практически касались его уха. — Подумай, ты ведь станешь самым могущественным, самым желанным человеком в мире... Кстати, как обстоят дела с королевой, она ещё не надумала отдать тебе власть?

— Старла упряма и скорее умрёт, чем согласится выйти за меня, — Маргулай поцеловал руку богини и опустился перед ней на колени.

— Так убей, — холодно предложила Марис, заняв его кресло. — И дело с концом. Её сестричка тоже нам не помеха: поиграю немного и прихлопну. Слишком своевольная и самонадеянная для человечки. Маргулай, я очень на тебя надеюсь, не разочаруй меня!

— Сделаю всё, что в моих силах, госпожа!

Богиня улыбнулась и ласково погладила колдуна по щеке. Он так предан ей, так любит её, может, сделать его кем-то больше, чем слугой? Шелок одряхлел и давно перестал интересовать её, да и интересоваться женой тоже. Марис платила ему взаимностью, меняя любовников, как перчатки.

Но это развлечение никуда от неё не денется: щёлкни пальцем, и Маргулай будет принадлежать ей душой и телом. Сейчас же надлежало переговорить с одним... существом, которое было в курсе головоломок сестёр-создательниц. Только как выманить его из подземного мира, из логова злейшего врага? К сожалению, все свидетели творения погибли, за исключением...

Марис панически боялась Атмира, но другого выхода не было. Если она хочет извлечь из украденного свитка пользу, придётся попробовать разыскать Его.

Разум бодрствует и во сне, и она, несомненно, получит подсказку. Он ведь намного сильнее, мудрее и могущественнее, чем все боги вместе взятые, во всяком случае, был таким до момента пленения.

А смертная девчонка, осмелившаяся стать на её пути, умрёт до исхода месяца.

У Марис сохранилось забавная вещичка, кольцо, некогда стоившее жизни одной строптивой девице, ей и её семье, и богиня намеревалась вновь использовать. Кольцо привыкло забирать жизни — что ж, она подарит ему новую жертву.

* * *

— Мы едем через пустыню? — Стелла чуть не подавилась куском хлеба. — Ты сумасшедший!

— Вовсе нет. Поверь, не всё так страшно, а пустыне не совсем пустыня.

— Да, конечно! Ты смерти моей хочешь?

— Я хочу сохранить тебя живой и здоровой. Заодно, на страну свою посмотришь.

Принцесса фыркнула и покрутила пальцем у виска.

— Стелла, перестань капризничать! Я всё продумал, а дорогу хорошо знаю. Правда, мы ездили весной, но, думаю, пик жары в тех местах уже прошёл. Зато потом нам не придется прыгать по горам, словно архарам. По Шор сотни людей каждый год ездят — и ничего!

Принцесса тяжело вздохнула, но согласилась. Она уже смирилась, что маршрут выбирал Маркус.

Старое русло Оды вывело к Оду. Небольшой городок вырос посреди мало пригодных для земледелия земель и так называемой пустыни Шор — на самом деле сильно выветренной пустоши.

Несколько десятков улиц, домишки под красными крышами — и диссонирующий с окружающими строениями храм Фериарда с огромными солнечными часами перед входом.

— Опять в храм? — спросила Стелла, всем своим видом показывая, что ей туда не хочется.

— Можешь рискнуть, — пожал плечами Маркус, — но нормальные люди предпочитают гостиницы.

— В таком случае, едем к губернатору.

— А как же гостиница?

— Ты же видишь: Оду — маленький городок, и в нём наверняка такая же плохая гостиница, как гостеприимство в Добисе.

Дом губернатора стоял на центральной площади, выходя окнами на храм — очередная банальность. Окажись вы в любом лиэнском городе, даже с закрытыми глазами отыщите главные 'достопримечательности'. Создавалось впечатление, что некогда был разработан план идеального города, очевидно, Лиэрны, а после под копирку по нему строили другие города. Но даже копировать третьесортные строители умели плохо.

Стелла придала лицу выражение, подобающее королевской особе, и постучалась. Ей открыл заспанный паренёк с всклокоченными волосами. Как ни странно, он узнал её — захлопал глазами и бухнулся на колени с радостным криком: 'Ваше высочество!'.

Воодушевлённая оказанным приёмом принцесса тут же отчитала слугу за нерасторопность.

Губернатор был мил и обходителен. Невысокий, но не тучный, с заострённым подбородком, в своё время, очевидно, он нравился женщинам, но его обаяние испарялось с каждым годом. Обаяние исчезало, а привычки остались.

Градоначальник старался во всём угодить именитым гостям. Узнав, что они собираются пересечь пустыню Шор, он покачал головой и с видом знатока посоветовал найти проводника.

— И где нам его найти? — поджала губы Стелла.

— Я обо всем позабочусь, ваше высочество. Знаю одного надёжного человека.

— Ну, и кто он?

Маркус недовольно хмурился: во время разговора он внимательно наблюдал за подругой и не заметил в её поведении почти ничего, подобающего королевской особе — вот и сейчас она говорила и жевала одновременно.

— Помощник жрицы.

'Беззастенчиво пялится на мою грудь, — с отвращением мысленно подметила девушка. — Стареющий ловелас! Чего доброго, ещё ухаживать начнёт...'.

— Опять что-то связанное с храмом.... Договоритесь с ним сами!

— Но...

— Я сказала: сами, это ваша обязанность, — резко оборвала его принцесса и положила приборы на тарелку. — А теперь мы желаем отдохнуть.

Губернатор покорно встал, поклонился Стелле и ушёл, плотно притворив за собой дверь.

— Дурак! — прошептала принцесса. Принц так и не понял, за что она так непочтительно отозвалась о подданном.

Вечер прошёл буднично и монотонно. Стелла, наслаждаясь комфортом, в привычном придворном платье: как у истинной женщины, в багаже имелось такое, уже пригодившееся в Деринге — ела мороженное и слушала дифирамбы высшего света Оду.

День завершился скромным концертом, устроенным силами местных дам в честь высокой гостьи. Слушая их дребезжащее пение под аккомпанемент такой же игры на клавесине, Стелла снисходительно улыбалась, временами, склонившись к уху Маркуса, отпуская колкие замечания.

Принцесса и сама не знала, почему решила задержаться в Оду. Видимых причин не было, но она не уехала на следующее утро, как изначально планировала.

Пресытившись тошнотворной исполнительностью губернатора (может, он боялся потерять должность?), Стелла решилась прогуляться за городом.

Окрестности Оду не оправдали ожиданий: пыльные, практически лишённые растительности, они не устраивали даже пятнистых коров, с достойным восхищения терпением поглощавшим подобие травы под ногами.

Приставив к глазам козырек ладони, принцесса рассматривала табун, сгрудившийся возле поилок. Это были западно-лиэнские лошади(5), преимущественно гнедой масти — таких закупали для армии.

Стелла огляделась в поисках табунщика — никого, зато со стороны соседней фермы доносились звуки музыки. Вроде, ничего необычного: какой-то пастух играет на свирели — но это была не свирель, а переливы лютни.

Принцесса тронула поводья и поехала на звуки музыки. Они привели к заднему двору фермы. Там, прислонившись к стене сарая, стояла девушка. Русые пряди падали на плечи из-под кокетливо повязанной косынки. Она с восхищением и любовью смотрела на молодого человека в потёртой бархатной куртке. Он сидел на перевёрнутом ведре и, прикрыв глаза, играл на лютне. Пальцы крыльями бабочки порхали по трепетавшим, словно от сладостного волнения, струнам.

Поняв, что она тут лишняя, принцесса поспешила ретироваться, но предательски зашуршавшие под копытами камушки выдали её.

Музыка резко оборвалась, будто человек на полуслове.

— Простите, я не хотела, — смущённо пробормотала Стелла, поймав испуганный взгляд.

Музыкант с тоской проводил глазами хлопнувшую калиткой девушку, встал и побрёл прочь. Перелез через ограду, пошарил рукой по земле и поднял футляр. Юноша осторожно убрал инструмент, засунул кофр под мышку и направился к лошадям. Значит, это он присматривал за ними и, наверное, прививал любовь к прекрасному. Погонщик в бархатной куртке... Это попахивало очередной историей о разорившемся благородном роде. Отсюда и увлечение музыкой.

— Алеф, где тебя носит?! — рявкнул краснолицый человек, стремительно приближавшийся к музыканту со стороны города. — Опять лоботрясничаешь, со своей трынделкой возишься?

Он попытался вырвать футляр из рук юноши, но тот намертво вцепился в кофр.

— Вы ничего не понимаете в музыке! — вздохнул Алеф, трепетно прижимая лютню к груди. Как мать ребёнка.

— Зато я понимаю в лошадях. Я нанял тебя не для того, чтобы ты целый день пиликал, а для того, чтобы следил за моим табуном. Я ведь тебе за это плачу, не так ли?

Хозяин бросил ехидный взгляд на работника. Тому нечего было возразить.

Заметив принцессу, владелец табуна спросил, не нужно ли ей чего-нибудь. Она покачала головой и уехала.

Тем же вечером Стелла снова увидела лютниста.

Принцесса неторопливо прогуливалась по улицам и неожиданно наткнулась на ту самую девушку, которую видела днём. Она была не одна, с матерью. У обеих в руках были прикрытые белым полотном корзины.

Мать остановилась возле обшарпанного дома с самодельным балконом, забрала из рук дочери плетёнку и постучалась. Открывать ей не спешили, поэтому она успела дать девушке пару полезных наставлений, вроде: 'Стой здесь и никуда не уходи!' или 'Будь благоразумна, Элиза, и не засматривайся на парней. Не для того я тебя растила, чтобы ты сбежала с прощелыгой с дырой в кармане'.

Элиза покорно кивала, но, как только за матерью захлопнулась дверь, со всех ног бросилась за угол. Там её поджидал Алеф.

Они не позволили себе ничего, кроме пожатия рук и пары ласковых слов.

— Элиза! — донёсся из-за угла недовольный голос матери. — Где тебя носит, дрянная девчонка?

Девушка вздрогнула и испуганно обернулась. Юноша крепко сжал её пальцы, накрыл ладонью её ладонь:

— Ничего, ничего, солнышко, скоро мы будем вместе.

— Ах, нет! Мама никогда не позволит... Ей... ей так нужны деньги.

Рука Элизы выскользнула из пальцев Алефа, оставив на память крошечную речную раковину, нанизанную на грубую холщовую нитку.

Выражение лица Алефа, с которым он смотрел вслед любимой, тронуло Стеллу. Она подошла к юноше и решилась заговорить. Начала с самого главного, без ненужных предисловий:

— Вам нужны деньги?

Он вздрогнул и непонимающе глянул на неё.

— Не в моих правилах вмешиваться в чужую жизнь, но... Вы ведь любите ту девушку и не можете на ней жениться из-за денег.

— Откуда вы знаете? — Алеф напрягся как струна.

— Слышала. Абсолютно случайно, — поспешила добавить Стелла.

Музыкант остановился перед открытой дверью трактира, достал из футляра инструмент и гордо ответил:

— Если я бедный музыкант, это ещё не даёт вам права унижать меня. Мне не нужны подачки.

Алеф провёл рукой по струнам, взял по отдельности несколько аккордов и заиграл.

Мелодии, лившиеся из-под его пальцев, были то светло-печальными, то задумчивыми, сыгранными без фальши, но никто не подал ни монетки.

На улице промелькнула светлая головка Элизы. Мать громко, не стыдясь прохожих, отчитывала её за отлучку. Девушка была красна, как мак. Она, как могла, старалась замедлить шаги матери и, не отрываясь, смотрела на Алефа. Принцессе показалось, что в её глазах блеснули слезинки.

Когда Элиза скрылась из виду, песни лютни стали печальнее.

Алеф играл с каменным, бесстрастным лицом, все эмоции и переживания вкладывая в дребезжащие звуки струн.

Не выдержав, Стелла достала кошелёк и бросила его в шляпу музыканта. Там было не так уж много, но достаточно для того, чтобы сбежать вместе с любимой девушкой из душного пыльного города. В другом месте талант Алефа обязательно оценят. Или, по крайней мере, представится шанс найти хорошую работу.

После ужина принцесса рассказала о своём поступке Маркусу. Тот посчитал его легкомысленным:

— Ты выбросила деньги на ветер. Осчастливить всех невозможно.

— Зато можно осчастливить хотя бы одного, — возразила Стелла. — Или ты считаешь, что деньги дороже счастья?

— Нет, но тех денег им всё равно мало.

— Знаю. Но их хватит для того, чтобы уехать.

— И в другом городе они обязательно будут жить долго и счастливо? — усмехнулся принц.

— Понятия не имею, но это неважно.

— А что же важно?

— То, что я пыталась помочь. Любовь, как известно, не заглядывает в содержимое кошелька.

— Ладно, убедила, но я на твоем месте присвоил ему какой-нибудь титул.

— Он бы отказался, Маркус, он гордый, — покачала головой принцесса.

— А от денег, значит, не отказался?

— В первый раз — да. Во второй раз я заплатила за игру.

На следующий день друзья бродили по городу, без охраны и вполне с утилитарной целью. Накануне, пересмотрев нехитрый гардероб, Стелла пришла к выводу, что там не хватало элементарных, но жизненно необходимых вещей, вроде рубашек.

Теперь, когда поездка виделась ей в другом, реалистичном свете, принцесса решила существенно изменить содержимое седельных сумок, отослав кое-что в Лиэрну.

Место шёлка, атласа и бархата должны были занять шерсть и лен, призванные обеспечить тепло и удобство в любую погоду. Это утро как раз и ушло на их приобретение.

После обеда совершили совместную вылазку загород.

В трёх милях от Оду находились казармы одной из частей лиэнской армии. Надобность в её присутствии давно отпала, но военные остались. Может, потому что Оду изначально возник, как гарнизонный город. А, может, солдаты мучились здесь потому, что никто не удосужился отменить отданный когда-то приказ.

Принц склонился над колодцем и под строгим присмотром часового набирал воду. Стелла стояла рядом, наблюдая за тем, как солдаты маршировали перед офицером.

Шагом до старого засохшего дерева, поворот и сто двадцать пять шагов до глиняной стены.

Скучное занятие, но вот лица у солдат забавные.

Решившись, принцесса подошла к капитану, наблюдавшему за учениями под тенью козырька над входом в казарму.

— Ваше высочество, — он поспешил снять перед ней шляпу.

— Мне нужно с вами переговорить. Здесь есть тихое прохладное местечко?

— Боюсь, тихо здесь никогда не бывает! — усмехнулся капитан, и, словно подтверждая его слова, капрал рявкнул на одного из солдат: 'Не плетись как дохлая крыса! Шире шаг!'.

— Ну, так как? — нетерпеливо переспросила Стелла.

Офицер проводил её на второй этаж казармы и отворил ключом одну из дверей в выкрашенном зелёной краской коридоре.

Комната была под стать коридору — такая же безликая и казённая.

-Интересно, куда он меня привёл? — подумала Стелла, садясь на любезно придвинутый стул. — На караульную не похоже. Может, это его собственная? А, какая разница!

— Капитан, мне нужна ваша помощь, — повинуясь инстинкту самосохранения, принцесса предпочла скрыть улыбку.

— Я внимательно слушаю, ваше высочество.

Капитан встал напротив неё и весь обратился в слух.

— Да вы садитесь, в ногах правды нет, — она доброжелательно разрешила ему нарушить устав, указав на второй стул. Дождавшись, пока он сядет, Стелла продолжила: — Итак, мне нужна ваша помощь. Точнее, не помощь, а практический совет. Вы давно здесь служите?

— Десять лет, ваше высочество.

— И наверняка знаете эти места, как свои пять пальцев?

— Полагаю, что так, ваше высочество.

— Видите ли, мне необходимо пересечь пустыню Шор с минимальными последствиями для здоровья.

— По возможности, вам нужно избегать послеполуденных переходов. Двигаться лучше рано утром, либо вечером. Также избегайте долгого пребывания на солнце.

— Каким образом?

— Мы обматываем голову светлыми платками, смачиваем лицо и волосы водой и пережидаем полуденный зной в палатках. Не забудьте так же позаботиться о том, чтобы у вас было вдоволь питьевой воды.

— Я поручаю вам позаботиться обо всём необходимом.

— Будет исполнено, ваше высочество.

— Вот еще что, — принцесса на мгновенье замялась, — моему другу необходим нагрудник.

— Думаю, у нас что-нибудь найдётся.

— А для меня? — с надеждой спросила Стелла.

Офицер задумался, потёр ладонью лоб.

— С этим сложнее, ваше высочество. Боюсь, мне не удастся подобрать что-то для вас, — покачал головой он.

— А если поискать? — продолжала настаивать принцесса.

— Женщины у нас не служат, хотя... Если вы соблаговолите подождать до завтра, я попытаюсь что-нибудь придумать.

— Так-то лучше! — улыбнулась Стелла.

Она привыкла получать всё, что хотела, — получила и на этот раз.

Когда Стелла покидала Оду, среди её вещей покоился новенький кожаный нагрудник с железными пластинами. Принцесса была уверена, что он ей пригодится.

Глава 7

Марис было страшно. Сама атмосфера этого места давила безысходностью, пустотой и неприкаянностью. Божественное происхождение не спасало: здесь все равны, смертны и ничтожны.

И этот дробный стук капель, ударами ножа разрывавший тишину...

Марис напоминала себе, что это ещё не Атмир, а только преддверие, где можно попытаться вызвать, поговорить с теми, кто остался по ту сторону грани. Утешалась, что даже Мериад не любил этих мест, не выносил их атмосферы, хотя и привык иметь дело со стонами, криками, болью. Почему? Да потому, что в Атмире для абсолютно любого пытка становится реальностью.

Мир вечной, неумолимой смерти хитёр. Он знает, чего каждый боится, и умело пользуется потаёнными фобиями.

Зыбкая граница небытия плескалась перед ногами, наползая, как морские волны на берег. Богиня испуганно отшатнулась, чтобы она не лизнула ступни. Она не решалась войти, хотя портал был открыт, а необходимый ритуал — проведён.

Может, не стоит идти первой самой, а вернуться и задобрить Атмир жертвой? Взять парочку людишек и отправить в вечное царство кошмаров...

Поёжившись, Марис присела на корточки и осторожно опустила руку в белесый туман.

Лёгкое покалывание постепенно перешло в онемение, до хруста в костях сжало в невидимых челюстях конечность.

Марис мужественно терпела, понимая, что это проверка. Если она дрогнет, портал её не пропустит.

Наконец рука снова обрела былую чувствительность, и богиня с облегчением вздохнула. Зажмурилась, подумала о том, кого хотела увидеть, и прошептала слова заклинания.

Резкая боль, обручем стиснувшая виски, — и чувствительный удар о камни.

Потирая ушибленный висок: к сожалению, в Атмире мгновенно залечить его нельзя, становишься таким же беспомощным, как смертные, — Марис огляделась, пытаясь понять, где она очутилась. Заметив за спиной марево портала, вздохнула с облегчением: дорога во внешний мир цела.

Где же они могли спрятать его, куда поместили тело? И на месте ли оно? Вдруг последователи Ильгрессы позаботились о том, чтобы дух остался без оболочки? Но нет, Ильгресса великодушна, она не причинила бы столько боли даже злейшему врагу. Да и злейшему ли?

Богиня усмехнулась, вспомнив, что отец детей Светлой никому неизвестен. Пусть все они такие разные, но парочка вполне могла быть рождена от него. Всё это домыслы, сплетни, но может статься, что не беспочвенные. Вряд ли Ильгресса делила ложе с неравным.

Они погрузили его в сон. Значит, должна быть пещера, грот или нечто подобное — не оставили же тело лежать на земле, где какая-нибудь неприкаянная душа, вроде обманутой возлюбленной, могла бы найти его и разбудить?

Атмир не у всех отнимает память и знания, всё зависит от степени вины и пожелания тех, кто поместил сюда жертву. Не стала бы Ильгресса так рисковать.

Марис шаг за шагом осторожно обходила гладкие скалы, скользя по ним ладонью — ни малейшего отклика. Абсолютно безжизненные, твёрдые, способные вынести магический удар любой силы.

Она подняла голову и взглянула на ледяные глыбы, словно облака, неподвижно нависавшие над горами. Не глядя, шагнула вперёд и чуть не угодила в расщелину, стремительной змейкой рассёкшей пространство.

Ловцы! Марис ощутила их присутствие и опрометью бросилась обратно, к порталу. Если они поймают, не останется ни души, ни тела.

Ловцы трепетно берегли мёртвый мир, оберегая его от проникновений извне. Они же не позволяли помилованным, не убитым, душам сбежать наружу и попробовать переродиться.

Уже ныряя в зыбкий туман, богиня ощутила их дыхание.

Сильнейший спазм тут же сжал горло, сознание померкло, но она всё же успела произнести заклинание, перенестись и закрыть портал.

Очнувшись, Марис ещё долго глотала ртом воздух, не в силах надышаться.

Горло и лёгкие полыхали огнём.

Если здесь, в подлунном мире, они боги, то в Атмире всё могущество обращается в тлен. Он для того и возник, чтобы убивать и наказывать их и прочих существ, наделённых силой. Тех, кому не дадут обрести новую жизнь, такую доступную для душ простых смертных.

* * *

Редкие пожелтевшие травинки, бескрайние пыльные песчано-земляные холмы. И неказистые колючки, не имеющие ничего общего с растительностью.

Было жарко, земля раскалилась, словно угли в костре — и это несмотря на то, что лето клонилось к закату.

Лошади, понурив головы, с трудом передвигали ноги. Путники чувствовали себя не лучше, только Ирад, их проводник, казалось, с лёгкостью переносил капризы природы.

— Далеко ещё до Ари? — Стелла поправила обмотанный вокруг головы платок.

— Далеко, — коротко ответил провожатый.

Ответ не обнадёжил.

Принцесса с тоской посмотрела на зыбкую линию горизонта и прошептала:

— Нам бы так пригодилась Беарис, но она не снизойдет до такой мелочи.

— Может, ты все же попробуешь, у тебя же дружеские связи с богами, — попытался пошутить принц.

— К сожалению, односторонние, — вздохнула Стелла. — Знаешь, похоже, у меня тепловой удар.

— Промокни лоб мокрой тряпкой, — посоветовал Маркус.

— Если не пойдёт дождь, мы все отправимся к Мериаду.

— Пессимистка!

— Можно подумать, ты оптимист!

Она сползла на землю, порылась в седельной сумке и достала флягу с водой. Отпив немного, убрала баклагу на место и с надеждой посмотрела на небо — и, о, чудо, пошёл дождь! Потом Ирад объяснил, что в этом нет ничего необычного — начинался сезон дождей.

После ливня немного похолодало.

Появились единороги. Играя, они покачивали витыми рогами. Внезапно единороги насторожились и дружно посмотрели на северо-восток. Через пару мгновений табун понёсся прочь.

Поднялась буря; всё вокруг поплыло, закружилось в бешеном танце.

Стало трудно дышать: песок забивался в рот и нос. Казалось, он был везде, защититься от него не удавалось. Стелле пришлось смириться с тем, что песок и земля облепили каждый дюйм её тела.

Ветер крепчал, завывал, свистел, словно разбойник с большой дороги.

Мимо с молниеносной быстротой пронеслась ветка, чуть не задев голову Ирада.

Стелла закрыла глаза. Ей было страшно, очень-очень страшно, как ребёнку, впервые оказавшемуся одному в доме во время ночной грозы.

Но обошлось. Через час буря утихла, о ней напоминали лишь высокие волны барханов.

Постепенно песок уступил место колючему кустарнику и бурой траве. Приближались Черпены.

— Дорога выведет вас к горам. Она прямая, заблудиться невозможно, — напутствовал Ирад. — К сожалению, Черпен я не знаю, поэтому ничем не могу помочь. Счастливого пути, ваше высочество!

Они не успели даже толком попрощаться: проводник поспешил скрыться из виду.

— Я так и думала, что он бросит нас посреди дороги, — усмехнулась Стелла. — Нечего сказать, хорошие подданные! А он вообще странный тип.

Маркус промолчал: он устал, и ему было не до разглагольствований на отвлеченные темы.

— Почему именно меня выбрали боги? — бросив поводья, размышляла принцесса. — Почему не Маркуса.

— Он иностранец, — объяснило подсознание.

— Зато юноша. Убийцам колдунов положено быть юношами.

— Тебе же сказали, что нужна девушка. Что ты канючишь, сама вызвалась.

— Да, сама, — согласилась Стелла. — Фактически навязалась. Решила, что со всем прекрасно справлюсь. Другие дураки, а я одна умная. Помахала пару лет мечом с учителем и решила, что стала воином. Ну не идиотка ли? В одиночку — против колдуна! Старла права, тебе нужна нянька, Стелла Акмелур. У тебя опилки вместо мозгов.

Принцесса сняла с шеи талисман и положила на ладонь.

Что это — издевка богов? Циничная насмешка над глупой смертной. Им не жалко послать её в самое пекло.

Люди — расходный материал, боги их просто не замечают. Убьют — найдут другую, не убьют — она решит крохотную проблему небожителей. А амулет — пустышка, обычный камешек, который дали для того, чтобы она поверила, будто кто-то из богов собирается ей помогать.

Принцессе захотелось избавиться от цепочки — хоть как-то выместить нахлынувшую на небожителей злость и обиду. Сколько лет они оставались глухи к мольбам, допустили смерть матери, отца, брата, мучения сестры. Им нет до неё никакого дела, она для них — марионетка, игрушка.

— Боги, возьмите назад свой амулет, мне он не нужен! — Стелла размахнулась и выбросила цепочку.

Затоптать амулет, втоптать глубоко-глубоко в землю, эту мёртвую землю! Прямо сейчас, не медля, пока кто-нибудь из бессмертных циничных философов снова не запудрил мозги.

Она подняла лошадь на дыбы. Копыта ударили по амулету. Странно, но с ним ничего не случилось. Ни единой трещинки, ни царапинки.

— Это еще что за новости? Белены объелась? Вот, значит, как ты ценишь подарки! — раздался недовольный голос за спиной Стеллы.

Принцесса обернулась, но никого не увидела.

— Подними сейчас же, — приказал голос.

Стелла не послушалась.

Они и пальцем не пошевелили ради её семьи, значит, она им ничем не обязана.

— Стелла Акмелур, я не люблю повторять дважды! Ты будешь носить эту вещь независимого от того, хочешь ты этого или нет. Этого хочу я — для тебя этого достаточно.

Амулет оторвался от земли. Мгновение — и принцесса почувствовала, как цепочка коснулась шеи. Щёлкнула застёжка.

Стелла решила уйти от ответа самым лёгким способом и стегнула лошадь, надеясь, что за каким-нибудь кустом сумеет закопать амулет. Но надеждам не суждено было сбыться: кто-то или что-то не давало Лайнес, кобыле принцессы, сдвинуться с места.

— Кем ты себя возомнила? Решила, что умнее меня, маленькая смертная? Вздумала обмануть бога? Я вижу тебя насквозь, вижу даже то, о чём ты еще не успела подумать.

Принцесса вздрогнула, когда в воздухе перед ней возник чёрный ворон.

Стелла искоса взглянула на Маркуса: принц дремал, обхватив руками шею коня. Ей предстояло вести разговор один на один с богом. И не просто с богом, а Мериадом.

— Вижу, узнала, — в голосе звучала насмешка. — Не прошло и года! Молчать! Не часто встречаешься с такой дерзостью. Надеюсь, понимаешь, что тебе это не сойдёт с рук?

— Простите, я не желала вас оскорбить, даже не думала, — выдавила из себя принцесса, но дальше слова не шли, скованные оцепенением страха.

Ей с раннего детства твердили, что ни в коем случае нельзя обидеть Изабеллу и Мериада. Оскорбишь жену Амандина — не будет жизни на этом свете. Перейдёшь дорогу богу умерших — попадёшь к Дрегону.

Перспектива страшных мук до и после смерти Стеллу не прельщала, а ведь всё к этому и шло.

— Решила, что амулет бесполезен? — Ворон опустился ей на плечо. — Ты ошиблась, как ошибаются все обделенные умом смертные. Вы не видите дальше своего носа, и вскоре в этом убедишься.

Плечо онемело, мороз разбегался вниз по телу.

Стелла боялась пошевелиться, боялась дышать.

— Носи амулет и не снимай. И без глупостей! Поклянись, что не выбросишь его за блажащим поворотом.

Ворон слетел с плеча принцессы, ударился о землю и принял человеческое обличие.

Бог был рассержен, об этом свидетельствовала почерневшая вокруг него трава.

Бедная ящерка, оказавшая на свою беду в опасной близости от ног Мериада, завалилась на спину и судорожно задергала лапками. Стелла поймала себя на мысли, что скоро и она так же будет корчиться на земле.

Взгляд Смерти, она снова ощутила его. Пусть мимолетный, но он скользнул по её лицу, оставив след из посиневшей кожи.

Стелле не хотелось давать клятву, поэтому, пойдя на риск, она решила разыграть грозного повелителя мёртвых. В прочем, не надеясь на успех. Принцесса тихо вскрикнула, будто могильный холод и страх подействовали на неё сильнее, чем на самом деле, и эффектно потеряла сознание.

Стелла пролежала в мнимом обмороке минут пятнадцать, пока не поднялся прохладный ветерок. Когда принцесса решилась открыть глаза, Мериада уже не было.

-Повезло!— пронеслось у неё в голове.

Старое проверенное средство вновь выручило в трудную минуту.

* * *

Черпены предстали перед ними в вечерней дымке. Принцесса никогда не видела гор, и они показались ей прекрасными и величественными.

Серые камни, пронзающие небеса.

Белесые шапки гор, зелёные, бурые, болотные, будто бархатные, полоски леса...

Дорога обрела ухоженный вид — сказывалась близость человеческого жилья. То здесь, то там мелькали живые изгороди, над которыми вился печной дым.

Блеяли овцы, неторопливо пережёвывали жвачку флегматичные коровы.

Когда подъём стал круче, а воздух — разреженнее, количество селений заметно уменьшилось.

Последним обитаемым местом перед Ари был трактир 'Белый лебедь', где через два дня после начала подъёма друзья заночевали и недурно перекусили жареными цыплятами в острой подливе.

Дальше поднимались по специальным тропам, проложенным жителями Ари. Пригодилась закупленная тёплая одежда и специальные накладки на подошвы.

Казалось, горы — сплошная стена от земли до неба, а подъём — бесконечен. Но вот ощетинившийся к небу хребет остался позади, показались узкие полоски полей, возделываемые жителями окрестных деревень.

Ари со всех сторон окружали камни. Горожане укрепили его неприступными стенами, часть построек, в том числе, ограда были высечены прямо в скалах.

Город славился искусством скульпторов и резчиков по камню. Дома украшали затейливые орнаменты с изображением зверей, птиц, иногда и людей.

Стемнело, друзья устали и хотели только одного — выспаться.

В Ари попали безо всяких проблем: ворота в это время года не запирались, так как через город днём и ночью текли караваны из Мари в Нериш.

Ари спал, в окнах домов не теплилось ни огонька

Впереди, в створе улицы с многочисленными лавочками в нижних этажах темнел храм Беарис — произведение искусства местных мастеров, их непревзойденный шедевр. Его осмотр единогласно отложили назавтра.

Друзья постучались в дверь ближайшей гостиницы, чью вывеску — какую-то птицу — освящало колеблющееся пламя свечи, укрепленной на специальном держателе с козырьком. Над дверью смутно просматривался барельеф с кувшинами.

Им открыла какая-то женщина. Не задавая лишних вопросов, она приготовила комнаты и взяла аванс.

Всякий, кто хоть раз бывал в Ари, обязательно заглядывал в квартал Аль Джедар, где местные умельцы продавали свои изделия. Конечно, можно купить то же самое и в многочисленных лавках, но мало кто хотел платить за безделушку втридорога.

Прячась от дождя и солнца под низкими полосатыми навесами, торговцы неторопливо раскладывали на прилавках товары — всё, что когда-либо делалось из камня: фигурки, амулеты, мелкие поделки, как нужные, так и абсолютно бесполезные. По соседству продавались вещи из ценных пород дерева. Их украшали знаменитые арийские орнаменты, ценившиеся среди богатых лиэнцев.

Разумеется, кроме камня и дерева в Аль Джедаре торговали благовониями, ароматическими палочками, ламповым маслом и тканями, в основном привозными, но попадалась и местная шерстяная материя.

Отдельно лежали тончайшие паутинки кружев, кроме Аль Джедара продававшиеся только в Деринге и столичных лавках.

Словом, Аль Джедар был Островами блаженных(6) для тех, кто привык жить на широкую ногу, и, разумеется, женщин — уж они-то нашли бы, на что потратить свои и чужие деньги!

Наскоро позавтракав, Стелла отправилась за покупками. Кошелек не отяжелял пояс, но принцесса надеялась с удовольствием потратить 'лишние' сбережения.

Улица, на которую выходили окна гостиницы 'Певчая птичка' была оживлённой, по преимуществу застроенной различными гостеприимными заведениями, перемежавшимися с пёстрыми лавками. Она вывела принцессу на площадь.

Возле питьевого фонтана играли дети, мимо белой каменной ограды чинно прогуливались парочки.

Уступив дорогу человеку на взмыленной лошади, Стелла подошла к одному из прохожих и спросила, как попасть в Аль Джедар. Оказалось, что он рядом, всего в одном квартале от площади.

Ступив под своды колоритных улиц Аль Джедара с нависающими над мостовой вторыми этажами домов, — некоторые из них даже поддерживали специальные столбы — принцесса с головой окунулась в мир местной торговли.

На длинных, покрытых разноцветными покрывалами столах лежали и стояли матовые и блестящие статуэтки, красовались дутыми боками кувшины и амфоры, притягательно мерцали на чёрном бархате перстни, бусы, браслеты, подвески. Так, ничего особенного, в основном агат и бирюза. Эксклюзивные вещи продавались, разумеется, под крышей и с надлежащей охраной.

Тут же можно было купить и мебель на любой вкус и кошелёк. Здесь были и стулья с высокими лировидными спинками, и массивные богато инкрустированные кресла, и простенькие табуреты, и расписные скамеечки для ног. В дождливые, холодные и чрезмерно жаркие дни мебель убиралась в приятную прохладу лавок.

Ещё дальше расположились продавцы восточных товаров — пушистых ковров, эфирных масел и странных ароматных трав, использовавшихся, вероятно, в медицинских или колдовских целях.

Принцесса медленно шла вдоль прилавков. Её удивляло отношение к покупателям: продавцы, скрестив ноги, сидели на толстых циновках и либо равнодушно следили за передвижениями толпы, либо раскуривали длинные тонкие трубки. Чем они их набивали — неизвестно, но уж точно не табаком!

К каждому столу крепилась табличка с именем и адресом хозяина или мастера, который изготовил вещи.

Словом, базар в Аль Джедаре был уменьшенной копией восточных базаров, а его продавцы — младшими братьями флегматичных торговцев Востока, которые руководствовались принципом: 'Чем меньше хвалишь товар, тем скорее его продашь'. На их родине этот принцип работал безупречно, но вот в Лиэне следовало бы подталкивать к покупкам бережливых горожан.

Стелла хотела найти оправу для амулета. Тот, кто решил сделать из камушка подвеску, явно рассчитывал не на тонкую женскую шею, и принцесса с радостью избавилась бы от этой ноши.

Но, как обычно, она не смогла ограничиться скромным списком покупок.

После покупки очередной безделушки Стелла хотела свернуть на другую улицу, когда взгляд упал на соседний прилавок. Там стояла статуэтка Мериада с неизменным Дауром у ног. Дорогая вещь: эбонитовый камень, сандаловое и атласное дерево. 'Не меньше пятидесяти золотых лиэнов', — подумала принцесса, но всё-таки запомнила адрес мастера.

Честно говоря, статуэтка заинтересовала не её, а её совесть — всё-таки она нехорошо повела себя в пустыне, надо было как-то задобрить бога. Хотя бы покупкой его изображения, разумеется, сомнительно походившей на оригинал.

В прочем, было бы странно, если бы мастер сумел передать сходство с тем, кого предпочитали не видеть. Да и смерть — это, к примеру, не персонификация женственности или удачи в делах, чтобы с завидной регулярностью являться кому попало.

Дом 'мастера загробных статуэток' располагался на узкой улочке, в нескольких шагах от квартала Аль Джедар. Принцессе здесь не понравилось — слишком мрачно. Сам дом был не лучше — угрюмое серое здание с вывеской: 'Резчик'.

Стелла обошла вокруг дома и убедилась, что мастер — профессионал своего дела: под карнизом тянулся фриз с изображением диковинных животных и птиц. В Ари дома часто украшали подобным образом.

Принцесса постучалась. Ей открыла девочка лет десяти, пухленькая, с необычайно голубыми глазами. Казалось, небо спустилось с вершин Черпен, чтобы наполнить их синевой. Сама Тарис позавидовала бы таким глазам — а уж она считалась одной из красивейших богинь. Не навредило бы это ребёнку: боги злопамятны!

— Что угодно вашему высочеству? — Девочка неуклюже поклонилась.

— Откуда ты знаешь, что я принцесса? — опешила девушка.

— Портреты правящих сестёр висят у нас в гостиной. Только в жизни вы намного красивее, — смутившись, добавил ребёнок. — Вы совсем не такая, каким изображают принцесс.

— Да уж! Похожа на влюблённую в свою покровительницу баркленку(7). — мысленно хмыкнула Стелла.

— Спасибо, — принцесса улыбнулась и погладила девочку по голове — та засияла от счастья.

— Можно войти?

— Да, конечно. — Девочка посторонилась, пропуская принцессу в тёмную прихожую.

Стелла осмотрелась — да, небогато! — и прошла в комнату, служившую гостиной. Девочка поспешила пододвинуть ей стул и в ожидании приказаний встала посредине комнаты.

— Меня заинтересовала статуэтка на базаре, и я пришла узнать, не смогу ли купить что-то подобное, только не из камня, — принцесса предпочла не мучить маленькую хозяйку долгим молчанием.

— Я сейчас позову дедушку. Я быстро, ваше высочество!

Оставшись одна, девушка смогла удовлетворить любопытство. Быстрый взгляд обежал комнату и остановился на женской статуэтке, выполненной из слегка подкрашенного, с белыми прожилками дерева.

Умелой рукой мастера женщина была словно выхвачена из танца: руки её застыли над головой в плавных изгибах, вспорхнувшая юбка очерчивала бёдра и, словно парус, развивалась за спиной.

Когда вошёл мастер, принцесса всё ещё стояла перед этой фигуркой.

— Это одна из лучших моих работ, ваше высочество, — заметил резчик.

Он был уже стар. Седина припорошила снегом волосы, а пройденный жизненный путь согнул, заставив ходить, опираясь на палку. Но палка эта оказалась необычной. Во-первых, вырезана из сандалового дерева, а, во-вторых, с набалдашником в виде головы коня. Чувствовалась рука мастера — каждая чёрточка тщательно проработана, всё, вплоть до мельчайших складочек вокруг глаз.

— Кто изображён у вас на трости? — не удержавшись, спросила Стелла.

— Америс. Что вам угодно, ваше высочество?

— У меня есть один камень, драгоценный камень. Что-то вроде оберега. Он очень тяжёлый, неудобно носить на цепочке. Вот, — принцесса показала мастеру амулет.

Он протянул руку и осторожно положил камень на морщинистую ладонь. Внимательно осмотрел и пробормотал:

— Редкая вещица! Камень мне незнаком, такого нет и на Востоке. Будьте осторожны, ваше высочество, его могут украсть.

— Не беспокойтесь, я хорошо за ним присматриваю, — улыбнулась принцесса. — Ну, так что вы можете мне предложить.

— Есть у меня одна вещица, думаю, вам подойдёт. Ашла, принеси чёрный ящичек из мастерской. Он лежит на столе, не ошибёшься.

Через пару минут девочка положила нужную вещь на небольшой столик. Мастер осторожно открыл ящик и протянул Стелле некий предмет. Но она даже не взглянула: её внимание было поглощено другой вещью, лежавшей поверх различных статуэток, гребней и браслетов.

— Что это? — Стелла вытащила вещицу и положила на ладонь.

— Амулет с зубами Снейк(8). Два клыка когда-то сумел вырвать один герой. Примите на счастье и на память обо мне.

Принцесса повертела амулет в руках, гадая, каким образом удалось заполучить зубы чудовища, и убрала, надеясь, он принесёт удачу.

Новая оправа понравилась Стелле, и она без сожаления отдала за неё восемь золотых лиэнов — памятуя о титуле покупательницы, мастер уступил половину.

Поплутав по закоулкам Ари, принцесса с трудом выбралась на площадь, с которой начала своё путешествие. Тут она увидела Маркуса: он сидел на скамейке и вертел в руках деревянную подвеску в форме коня.

— Уж больно похоже на Никару,(9) — виновато улыбнулся он.

Стелла понимающе кивнула и, мысленно назвав себя транжирой, зареклась покупать безделушки.

Как когда-то принцу из Деринга, теперь Стелле не хотелось уезжать из Ари. Объясняя своё поведение необходимостью отдыха перед сложным отрезком пути, она целыми днями пропадала в городе.

Как-то девушка забрела в квартал, примыкавший к задней части храмового сада. Через него проходила дорога в Мари.

Пахло съестным — вокруг было полным-полно трактирчиков, как и людей, пеших и конных.

Вдоволь нагулявшись и перекусив в небольшом трактирчике, принцесса повернула обратно к гостинице. В многоликой толпе её внимание привлекла женщина, беседовавшая с всадником. Лиц обоих Стелла не видела, зато хорошо разглядела одежду женщины, не типичную для Лиэны. На ней было не достаточно длинное для аристократки — чуть выше щиколоток — и не подходящее по цвету для простолюдинки — белое — платье, подпоясанное широким алым поясом с серебряными кистями. На голову наброшено полупрозрачное светлое покрывало, умело задрапированное вокруг шеи и левой руки — правая оставалась свободна, и женщина активно ей жестикулировала.

Стелла привыкла идти на поводу у импульсивных желаний, поэтому перешла на другую сторону улицы, чтобы оказаться ближе к женщине в белом. Она только что закончила разговаривать с всадником и направилась куда-то по делам. Стелла обогнала её, а потом пропустила вперед, успев заметить, что на руках незнакомки поблёскивали золотые браслеты, а с шеи на складки покрывала спускался простой кожаный шнурок с подвеской в форме восьмиконечной звезды.

Почувствовав, что за ней следят, женщина остановилась и, не оборачиваясь, бросила через плечо:

— Идите за мной.

Всё это было странно, даже больше, чем странно, но принцесса подчинилась.

Шли недолго, мили две, до трактира под названием 'Указующий перст'.

Женщина в белом зашла внутрь и направилась к свободному столу у перегородки, отделявшей обеденный зал от подсобных помещений. Сев, она спустила покрывало с головы на плечи и обернулась к принцессе:

— Думаю, вы не откажитесь от чашечки сехме?

Принцесса нерешительно кивнула, гадая, что такое 'сехме'.

Женщина хлопнула в ладоши и сделала заказ:

— Две чашечки сехме и тарелку чего-нибудь лёгкого, на ваш вкус.

— Чем могу быть вам полезна? — обратилась она к Стелле.

— Честно говоря, не знаю, — смутилась принцесса. — Меня заинтересовала ваша внешность...

— Вы не первая, — улыбнулась собеседница.

Подавальщица принесла заказ — две маленькие чашки какого-то коричневатого напитка и тарелку мелко порубленных жареных овощей.

— Мне кажется, я здесь лишняя.

Принцесса попыталась уйти, но женщина с улыбкой удержала её:

— Вы ещё не выпили свой сехме.

Стелла покорно села обратно и отхлебнула из чашки — напиток оказался терпким, с лёгким привкусом горечи. Наверное, смесь чая с какой-то травяной настойкой.

Они сидели молча: незнакомка ела, а принцесса не решалась заговорить с ней. Глупо, всё же, получилось!

Внезапно посетители трактира — люди в странных одеждах, судя по всему, жители Востока — оживились: в зал вошла женщина. Смуглая шатенка, с резко отчерченной линией губ. Взгляд карих глаз твёрдостью напоминал кремень. Одета она была в зелёную рубашку из плотной ткани, длинный, подпоясанный плетёным поясом жилет и штаны из плотной ткани. На ногах — сапоги с узкими раструбами. И при оружии: ко второму, более прочному, поясу крепились ножны с коротким, слегка искривленным мечом и охотничьим ножом.

Женщина оглядела, по очереди остановив подозрительный взгляд на каждом посетителе, и лишь затем направилась к стойке.

— Давно ты не появлялась, Миранда, — протянул трактирщик, освобождая место за одним из столов.

— Да, почти год прошёл, — женщина смахнула ладонью крошки. — Надолго я не задержусь.

— Что закажешь? Сехме?

— Ты же знаешь, Альфид, — улыбнулась она, — что я не пью ничего, кроме эля. Надеюсь, он у тебя свежий?

— Обижаешь, Миранда! Вчера сварен, остыть не успел. А уж пахнет как!

— Неси кувшин и садись рядом: мне нужно с тобой потолковать.

— Так ведь посетители, Миранда... — нерешительно попытался отказаться трактирщик.

— А на что тебе две девицы, болтающие у стойки? Ты им платишь — пусть отрабатывают.

Когда трактирщик отошёл, чтобы дать указания работницам, к Миранде, шатаясь, подошёл солдат-наёмник. Облокотившись о стол жилистыми руками, он обдал женщину перегаром:

— Вижу, даже цыпаньки нынче стали носить мечи и пить эль. А я, вот, привык, что мечи носят мужчины — так что придётся тебе отдать мне ножичек.

— И не подумаю. Иди, проспись!

— Тогда я тебя отшлёпаю.

— Попробуй, петушок!

Миранда встала, неторопливо задвинула за собой скамейку и достала меч.

— Только не здесь, Миранда, только не здесь! — взволнованно запричитал трактирщик.

— Да не бойся ты за тарелки, Альфид! — раздражённо буркнула Миранда, выйдя на середину зала, где притихшая публика освободила место для поединка. — Кстати, поторопи своих с обедом.

Наёмник с усмешкой последовал за ней и, изловчившись, шлёпнул рукой по мягкому месту, за что тут же получил болезненный удар под дых. Не на шутку разозлившись, солдат поклялся, что отправит мерзавку прямо в руки к Асшперу — какому-то злобному существу из восточной мифологии.

Вопреки ожиданиям, поединок длился недолго. Миранда даже не снизошла до того, чтобы по-настоящему пустить в дело меч — она предпочитала действовать кулаками и ногами, лишь изредка отражая клинком удары разъярённого противника. Для него всё кончилось позором: очередным ударом Миранда уложила его на лопатки и приставила к горлу клинок.

— Допрыгался, пупсик? — усмехнулась она, постав ногу на грудь поверженного врага.

Солдат сплюнул проклятие, а Миранда усмехнулась.

— Проваливай, пока шкуру не продырявила. Пшёл вон, свинья!

Убрав меч, Миранда пнула наёмника, и тот под улюлюканье толпы покинул место боя. Миранде же аплодировали. Раскланявшись, она неторопливо вернулась на место. Восхищённая Стелла подошла к ней и попросила дать несколько уроков.

— А вам зачем? — подозрительно прищурилась Миранда.

— Очень нужно для дела, — уклончиво ответила принцесса.

— И чем же я могу быть полезна вашему делу? — Миранда залпом осушила кружку с элем.

— Вашими уроками и советами. Если, конечно, у вас есть время.

— Ладно, время найдется. Если уж моя компания вам по душе, почему бы ни помочь?

Из 'Указующего перста' они направились к постоялому двору, где остановилась Миранда. Он произвел на принцессу удручающее впечатление, но Миранду всё устраивало: дешево, спокойно, никто не беспокоит ненужными вопросами.

Местом для занятий Миранда выбрала длинный общий коридор. Днём он обычно пустовал: здешние постояльцы не сидели в комнатах.

Разумеется, научить Стеллу владеть оружием так же, как она, Миранда не могла, поэтому ограничилась разбором основных ошибок и несколькими советами. Она рекомендовала расслабить руку, чтобы меч стал её продолжением. Не вкладывать в удар столько силы. Она приносит вред не противнику, а самому мечнику. Стараться предугадать движения врага и вместо многочисленных, но бесполезных ударов наносить один, но верный. Доводить действия до уровня бессознательных инстинктов, но не забывать, что любой бой — не просто махание руками.

'Поэтому прежде, чем что-то сделать, — повторяла Миранда, — хорошенько подумай. Тебе нужно перехитрить противника, ударить на мгновение раньше, чем он, догадаться, где его уязвимое место, и попытаться скрыть от него своё'.

Глава 8.

Из Ари выехали рано утром, чтобы не припекало солнце, предварительно максимально пополнив запасы провианта и пресной воды.

Впереди лежала пустыня Мор, пусть не такая обширная, как Шор, но зато гораздо более опасная. Уже не выветренная пустошь, а настоящее царство смерти. В честь неё пустыню и назвали: 'Мор' происходило от старо-лиэнского 'мер' — 'смерть'. Тут не было растительности, а путешественников подстерегали опасные ловушки — зыбучие пески.

Благополучно спустившись с гор, не превышавших шести тысяч футов над землёй, друзья пересекли зыбкие границы пустыни — казалось, бескрайнее море песка и неба с редкими вкраплениями корявых высохших деревьев.

Стелла с трудом боролась со сном. Она знала, что нельзя поддаваться дрёме, но ничего не могла с собой поделать. В очередной раз закрыв глаза — 'всего на одну минуту', — принцесса не удержалась в седле и упала с лошади. Песок смягчил удар, но синяк на плече остался.

Потирая ушибленную конечность, принявшую на себя вес тела, принцесса, наконец-то проснувшись, огляделась: лошадь на месте, рядом, а вот Маркус ярдах в двадцати. И тоже спит, опасно накренившись набок. Нужно его разбудить.

Но сделать этого Стелла не успела: внимание привлекло нечто, блеснувшее посреди озерца песка. Принцесса наклонилась, чтобы поднять её, но не дотянулась: вещь почему-то очутилась дальше, чем казалось. Волей-неволей пришлось подойти ближе, зато теперь Стелла видела, что на песке лежит кольцо.

До него оставался только шаг, и принцесса сделала этот шаг...

Коварный песок уходил из-под ног.

Стелле было страшно, по-настоящему страшно: она угодила в коварную и неумолимую ловушку природы. Принцесса кричала, звала на помощь, но язык будто прилип к нёбу. Вместо вопля изо рта доносился мышиный писк.

Стелла отчаянно боролась, цеплялась пальцами за зыбкий песок, но он не давал опоры, насмехаясь над ней, уходил сквозь пальцы. Чем больше принцесса барахталась, тем сильнее сжимались тиски, тем глубже Стелла уходила под землю. Там, снаружи, она обжигала кожу, а здесь, в глубине, убаюкивала прохладой и вечным покоем.

Когда разбуженный криками принц оказался возле подруги, он уже ничем не мог помочь: хватающуюся за воздух руку стремительно поглотила песчаная воронка.

Через пару мгновений всё было кончено. Гладь песчаного озерца успокоилась, вновь погрузилась в дрёму, чтобы усыпить бдительность новой жертвы.

Первое, что увидела Стелла после смерти, — темнота, страшный мрак безлунной ночи. Так темно и сыро могло быть только в царстве мёртвых.

Ей было холодно, очень холодно, будто сама она превратилась в лёд.

Дрожа, принцесса озиралась по сторонам, искала, но не находила, за что можно зацепиться взглядом.

Тело ее стало необыкновенно лёгким, таким, что так и норовило оторваться от земли. Кожа в призрачном освещении отливала серебром с мягкими искорками аметиста.

Сиреневый луч пронзил вечный сумрак, явив Даура.

— Ты в царстве Мериада, — торжественный бесстрастный голос гулко разносился по бескрайней живой — принцесса могла поклясться, что та дышала и периодически изменяла форму — темноте. — Скоро решится твоя судьба.

— Значит, я умерла? — ей не верилось в это.

Как, уже? Так рано... и так бесславно. Но об этом твердили и воспоминания, и странная легкость, и ощущение проходящего сквозь тело воздуха. И от этого скулы сводило от ужаса.

Вновь перед глазами проплыл песок, смыкающийся над головой, забивавшийся в глаза, уши, нос, рот... Захотелось заплакать, даже зарыдать, закричать в полный голос.

Между тем в воздухе, завибрировав, возникла книга. Зашуршав, открылась на нужной странице. Один из листов отделился и поплыл к Провожатому теней. Сверившись с ним, Даур продолжил, не обращая внимания на всхлипы и вздохи: привык за долгие столетия к истерикам и проклятьям душ:

— Ты не грешила, я не знаю за тобой серьёзных грехов, поэтому ты не попадёшь к Плорициндомарту, а отправишься в Лену — сад мёртвых.

Принцесса покорно последовала за Провожатым теней вдоль берега реки, по которой проплывали лодки с душами. Они были будто плотные сгустки воздуха — прозрачные тени с неясными абрисами, печальные и покорные. Какой и она вскоре станет. Если уже не является. Кто знает, может, души не замечают, как выглядят, или после смерти люди постепенно теряют телесность. Думают, что такие же, как были — а сами в это время превращаются в бесцветную субстанцию.

Неприятно, наверное, когда твоя рука проходит через окружающие предметы... Да, в прочем, не все ли равно?

Темноту пронзил глухой стон: видимо, очередную погрязшую в грехах душу опалил дыханием Дрегон. Была душа — и нет души. Что ж, по крайней мере, принцессе это не грозит. Помнится, впервые оказавшись в царстве мёртвых, она боялась, сжималась от ужаса от этих криков, а теперь стало всё равно, наступила апатия. Собственная участь волновала Стеллу гораздо больше чужой.

Почуяв добычу, из-за поворота выполз Плорициндомарт. Теперь он вел себя по-другому, не так, как в их первую встречу. Чудовище плотоядно облизывалось; принцесса будто слышала ехидный шепот: 'Вот и ты попалась! Иди сюда, мой обед, всё равно никуда не сбежишь'.

— Прочь! — пролаял Даур. — Эта душа не для тебя.

— Какая душа? — недоумённо подумала Стелла. — Неужели моё тело осталось в зыбучих песках?

Разум отказывался принять существующее положение вещей.

Она полагала, что будут какие-то формальности, вроде суда с молчаливыми арбитрами, чтения приговора, но ничего, только выписка из Книги мёртвых, бегло просмотренная Дауром.

Нигде не записав её имя, немногословный провожатый вёл принцессу к месту нового пристанища. Долгого и беспросветного, пока не сочтут, что душе пришло время переродиться.

Путь в Лену пролегал мимо дворца Мериада — мрачного здания, не дававшего угадать истинные размеры грандиозного жилища смерти, но одним своим видом придавливающего зрителя к земле: настолько ничтожным казался на его фоне. Оно будто следовало за тобой, нависало над головой причудливой тенью, надвигалось неожиданно вынырнувшим из темноты выступом.

Дворец напомнил принцессе дома в Ари: его тоже украшали затейливые барельефы. Безусловно, их выполнили резчики из горного города. Работали уже после смерти — благо они не были ограничены во времени, ведь впереди целая вечность. Только заказчик особой — тот, кто не заплатит, которого невозможно обмануть и разжалобить, крепко держащий в руках тонкие нити будущего и прошлого.

Внезапно Даур припал к земле: увидел хозяина. Мериад шёл им навстречу, лениво посматривая по сторонам. Не дойдя пары шагов, бог остановился и окинул Стеллу скучающим взором:

— Привёл? Быстрее, чем я думал. Сколько уже попало в ловушку?

— Она — тысяча пятьдесят шестая, — с готовностью ответил Даур.

— Тысяча человек — и продолжают наступать на те же грабли. Людей чему-то можно научить? Ну, что молчишь? — Мериад перевёл взгляд на Стеллу и прищурился. — Страшно?

Принцесса съёжилась под его взглядом. Абсолютно никаких эмоций, только могильный холод. Пустота, затягивающая пустота иссиня-чёрных зрачков, поглотивших — зелёную? — радужку. Хочешь отвернуться и не можешь: она не отпускает.

— Страшно, конечно: все чувствуют одно и то же. Только попадают сюда по-разному, — усмехнулся Мериад. — Это принадлежит тебе даже после смерти. Возьми!

Он материализовал на ладони пряжку с головой Даура — ту самую, которую Стелла купила в Ари. Принцесса протянула за ней дрожащую руку и осторожно забрала. Пряжка была холодной, 'как и руки смерти', — подумалось принцессе.

Бог отпустил Даура и жестом указал Стелле, куда следует встать. Она беспрекословно подчинилась, предчувствуя, что за этим последует нечто важное. Хотя бы та формальность, которая окончательно примирит её с новой формой существования.

— Вижу, мои владения тебе не нравятся, — хмыкнул Мериад. Глаза и лицо наконец-то обрели эмоции. — Но здесь не принято выбирать. Люди властвуют только там, на земле. И как тебе смерть?

В голосе скользнул интерес.

Стелла промолчала.

— Пара неприятных минут — и пустота. Согласись, твоя смерть была из лёгких. Разве что наглоталась песка, но песок — это, к примеру, не жидкий свинец. Тут нашлось бы немало тех, кто во всех подробностях объяснил, что это такое, но не судьба! Конечно, ты можешь расспросить палачей, но это совсем не то. Чувства жертвы — нечто особенное...

Бог прервал упоённое повествование о муках и продолжил уже иным, спокойным тоном:

— Ты, наверное, понимаешь, что я обычно душами не занимаюсь. И не веду с ними бесед на отвлечённые темы. Очень редко, исключительно в особых случаях. Таких, как твой. Ты умерла, но время умирать ещё не пришло, так что обойдёшь без рассказов о прелестях жизни духов. И в Лену не попадёшь: в моё царство редко входят живые.

— Но здесь только моя душа, — возразила Стелла.

— Будешь перебивать — и её не будет! — нахмурился Мериад. — Я могу и передумать, приговор переписать. Душа или не душа — решать мне, а не тебе, жительница мира, где светит солнце. Ты в другом мире, мире теней. Ты сама тень, тень той, которую звали Стеллой Акмелур. Стой и помалкивай, неблагодарная тварь!

Принцесса бросила на него недовольный взгляд, но промолчала. Сначала дружеская беседа — а потом 'тварь'...

Глаза бога мёртвых сверкнули:

— Ты что-то хотела сказать, смертная?

Стелла попятилась и натолкнулась на ледяную стену. Прикосновение к ней было сродни касанию морозного металла: нестерпимо больно и цепко.

— Нет, ты даже не смертная, ты бесплотный дух одной молоденькой истерички, заботу о которой спихнули на мои плечи, — его голос был полон злорадства. — Что ж, я о тебе позабочусь. Посидишь пару веков в тишине и покое, присмиреешь, поумнеешь, тогда и выпущу.

В руках Мериада возник сосуд с двумя ручками, плотно закрытый конической крышкой. Бог откупорил его и слегка наклонил, сделав вращательное движение кистью. Стелла с ужасом поняла, что её засасывает внутрь, и, превозмогая боль, постаралась ухватиться за невидимую стену. Если она бестелесна, то не рискует отморозить кожу.

Стоп, но почему же она тогда что-то чувствует, разве ощущения не умирают вместе с физической оболочкой?

— Первая умная мысль за сегодня. — Принцесса уже наполовину была там, в сосуде, сплющенная мощным воздушным потоком, когда пытка прекратилась. — Да потому что, что ниточка, связывающая твою душу с телом, не перерезана. Но стоит мне закрыть крышку, как ты окончательно умрёшь. И не просто, а без права внесения в списки перерождения. Впрочем, можно просто подождать, пока нить сама исчезнет. Она истончается с каждым мгновением, сейчас она тоньше, чем человеческий волос.

Стелла с трудом выбралась из тесного сосуда наружу. Ощущение было такое, что ей сломали, а потом заново срастили все кости.

Мериад со снисходительной улыбкой наблюдал за её мучениями, даже пальцем не пошевелив, чтобы помочь.

— Ну, и как, желание говорить ещё не пропало? Какие-нибудь вопросы, своё никчёмное мнение?

— Да, — не побоялась ответить Стелла. — Великий Мериад, вы сказали, что я мертва, но, между тем, добавили, что в вашем царстве нет живых. Вы противоречите сами себе. Как я могу быть одновременно жива и мертва?

— Я ничему не противоречу. Ты оживёшь, неблагодарная, хотя мне не следовало с тобой возиться. Будем надеяться, ты окажешься достойна оказанной чести. Для тебя же лучше, если оправдаешь мои ожидания.

Мериад поднял руку. Сноп синих искр — и в его пальцах оказался жезл с тёмным камнем.

— Подойди!

Бог коснулся жезлом лба Стеллы и велел, не моргая, смотреть ему в глаза.

Принцесса покорно дотронулась до венчавшего жезл гладкого камня.

Сверкнула ослепительно яркая молния, всё вдруг снова потемнело...

Стелла закрыла глаза, а когда открыла, увидела склонившегося над ней перепуганного Маркуса.

— Стелла, ты жива?! Тебя же поглотили зыбучие пески!

— Вроде, жива, — она ущипнула себя, чтобы проверить. — Жива, благодаря счастливому случаю.

— Какому случаю?

— Доброй воле богов. Я была у Мериада, он пожелал возвратить мне жизнь. Теперь я перед ним в неоплатном долгу.

На следующий день пустыня осталась позади, и перед ними распростёрлись земли в пойме Нериш. Несмотря на соседство с полноводной рекой, места эти были пустынные. Нераспаханные целинные земли тянулись на многие часы езды, оживляясь крышами домов только у самой реки. Изредка попадались стоянки пастухов, но зачастую приходилось ночевать в одиночестве под открытым небом.

Но именно здесь друзья увидели Америса. Он нёсся прямо на них, почти не касаясь земли. Голубой, с искрящимися крыльями, с гривой, в которой смешалось золото и серебро.

Заметив людей, волшебный конь резко свернул в сторону, и, рассекая копытами воздух, скрылся из виду.

* * *

Дождь зарядил со вчерашнего вечера.

Стелла сидела за столом в убогом деревенском трактире и с тоской смотрела на то, как капли стекают по стеклу. Они заехали сюда, чтобы переночевать, промокшие до нитки. Был уже полдень, а из-за проклятого дождя приходилось безвылазно сидели в обеденном зале, радуясь жарко растопленному очагу.

Кроме них в трактире почти никого не было, человека три, не больше. Все — крестьяне из соседних деревушек, не побоявшиеся придти сюда в такой ливень.

Маркус сидел напротив и упорно молчаливо затачивал лезвие ножа. То ли скука его вообще не посещала, то ли он умело с ней боролся.

После обеда дождь неожиданно стих, а потом и вовсе сошёл на нет.

Стоило упасть последней капле, как Стелла, на ходу застёгивая пряжку плаща, бросилась за вещами.

День, начавшийся дождем, закончился ссорой.

Они проезжали через какую-то деревушку, разделенную мутной речушкой — одним из многочисленных притоков Нериш. Принцесса остановилась на деревянном мосту и долго смотрела на воду, на то, как она медленно уносила вниз по течению первую палую листву.

Сам собой завязался разговор о реках и озёрах, ставший фатальным из-за невежества одного собеседника и неуступчивости другого.

Принцесса понимала, что в Стране гор есть горы. Порывшись в далёких закоулках памяти, Стелла вспомнила бы названия нескольких пиков, вроде Анариджи, но родина Маркуса никак не вязалась в её сознании с реками. Это казалось нечестным по отношению к Лиэне: она не могла похвастаться высокими горными кряжами, поэтому должна была превосходить соседку в чём-то другом.

Принц тоже был патриотом своей страны и с радостью перечислил десяток рек, одна из которых, по его словам, не уступала в полноводности Уэрлине. В ответ Стелла рассмеялась и заметила, что для него, всё, что не может перепрыгнуть лошадь, кажется большим.

— Ты упряма, как осел, — вздохнул Маркус. — Никого, кроме себя, слушать не желаешь. Ни за что не признаешь, что неправа.

— Вечно ты меня получаешь! — буркнула принцесса.

— Прости, но иногда ты ведешь себя так, будто в твоей голове пусто.

— То есть, по-твоему, я дура? — нахмурилась она.

— Сейчас да.

— Значит, так, да?! — взорвалась Стелла, не заботясь о том, что их кто-то может услышать. — И что ты ещё обо мне думаешь? Давай сразу, начистоту!

— Ты капризная, эгоистичная, безответственная...

— А ты весь такой идеальный?

— Ну, не совсем, но... Вы, лиэнцы, иногда слишком задираете нос.

— Ты опять о вашей древней государственности, о том, что у нас голое поле было, когда вы своего короля короновали? Тогда, скажи, почему же у вас всё так плохо, раз вы такие умные?

— Можно подумать, у вас всё хорошо!

— Мы наследными принцами не разбрасываемся, в другие страны учиться не посылаем.

— Просто отец счёл, что я должен получить разностороннее образование, познакомиться с соседями...

— А зачем с ними знакомится, если они такие дураки? Великая цивилизация коневодов во главе с богиней-лошадью! Это ж надо — тысячу лет поклонятся кобыле...

— Не смей оскорблять Никару! — принц непроизвольно сжал кулаки. — Ты так кичишься уникальностью своей страны — а Лиэна погрязла в долгах и скоро развалится на части. В нашей казне лежат деньги, а не дохлые мыши.

Принцесса нахмурилась:

— Если на тебя нападёт чудовище, не надейся, что я тебя спасу.

— А я в твоей помощи не нуждаюсь! В отличие от тебя, я с ним справлюсь. А вот ты мечом пользоваться не умеешь.

Прошла ночь, наступило утро.

Они по-прежнему не разговаривали и будто не замечали друг друга. Когда принцесса просила принести сухих веток для костра, Маркус притворялся глухим и продолжал чистить коня. Когда же он пытался убедить подругу принести воды, Стелла нарочито отворачивалась и напевала глупую песенку.

Стена молчания рухнула ближе к обеду, и то только для того, чтобы окончится бесповоротным разрывом отношений.

Принцесса заявила, что возвращается обратно. На ехидное напоминание о клятве и долге перед королевством она лишь удивлённо вскинула брови:

— Какой долг? Да, я давала клятву, что убью колдуна, но ни словом не обмолвилась, что именно сейчас.

— Вот и сидела бы в Лиэрне и строила глазки кавалерам! — буркнул Маркус.

— Каким ещё кавалерам?

— Не знаю. Я не вмешиваюсь в твою личную жизнь.

— Вижу я, как ты не вмешиваешься! Заруби себе на носу, у меня нет и не будет никаких 'кавалеров' да и друзей тоже. Если они такие, как ты, то задаром не нужны. Всего хорошего!

Стелла тронула поводья и пустила лошадь крупной рысью.

Проведя целый день в седле и сотню раз прокрутив в голове недавний разговор, принцесса всё чаще подумывала о том, что вела себя не лучшим образом. Что, однако, в её глазах не умаляло вины Маркуса.

Она ещё издали заприметила большую деревню и теперь мечтала только об одном — хорошо поесть и выспаться.

Лайнес — её кобылка — трусила вдоль колючего кустарника, высаженного вдоль дороги для того, чтобы овцы не забрели на территорию соседа.

Вечерело. Длинные тени ложились на землю. То здесь, то там слышалось однообразное блеянье.

Временами чуткий нос улавливал запах дыма. Очевидно, за выпасами были фермы, но, как ни старалась, Стелла никак не могла разглядеть хоть одну за естественной преградой из старых, разросшихся деревьев.

На въезде в деревню принцессу догнала всадница на коренастой лошади. Она хотела проехать мимо, но, бросив косой взгляд на Стеллу, придержала кобылу.

— Какими судьбами? — удивлённо спросила всадница.

Стелла обернулась.

Знакомый голос... Миранда? Так и есть, она! Всё в том же неброском практичном наряде, под стать сбруе лошади. Обыкновенная кожаная уздечка, разве что удила не из железа, а какого-то серебристого металла. Кобыла — тоже ничего особенного, гнедая, с двумя белыми отметинами на морде. Не местная, значительно шире в груди, нежели лиэнские лошади.

— Так как же вас сюда занесло, да ещё одну? — повторила вопрос Миранда.

— Поссорилась с другом, — нехотя ответила принцесса.

— Что ж, — философски протянула собеседница, — бывает.

Они вместе въехали в деревню, поставили лошадей в соседние стойла, решив снять комнаты на местном постоялом дворе.

Стелла была благодарна судьбе за то, что встретила Миранду: меньше всего в эту минуту ей хотелось остаться одной.

За ужином завязался разговор. Говорила в основном Миранда, а принцесса слушала. Беседовали о Востоке, его жителях и, в частности, самой наёмнице.

— Как вы оказались в этих краях? — спросила Стелла, выслушав очередную порцию информации о странах, лежащих где-то там, за заливом Бесик.

— Возвращалась из Ари, решила кое-кого проведать в Барклени — пришлось сделать крюк. Тут у вас так тихо, просто диву даёшься! Пожалуй, караванщикам можно и без охраны ездить.

— Не сказала бы, — усмехнулась принцесса.

— Да кто тут у вас балует? Так, мальчишки... У нас бы мне раз десять пришлось доказывать, что я не просто так ношу меч.

— У вас были дела в Ари? — осторожно поинтересовалась принцесса.

— Да, денежные. Один торговец должен был заплатить за то, что я и мои ребята без проблем провели его караван до Лиэны.

— Ваши ребята? — удивилась Стелла и по-новому взглянула на Миранду. Наёмница? И не простая.

— Да. У меня свой отряд, человек пятьдесят наберётся. Славные ребята! Пара моих людей поджидает в Мари: возить деньги в одиночку небезопасно.

— А откуда вы родом? — оправившись от изумления, продолжила спрашивать принцесса.

Нет, неужели правда: женщина-наёмница командует мужчинами-наёмниками? Кому рассказать, не поверят.

— Из Во. Заведую его ополчением. Жаль, город небольшой, толковых ребят мало! Если б мне повезло, и я родилась в Дайде, давно была капитаном. Там есть армия, надо сказать, неплохая армия, да и платят хорошо. А так... — она махнула рукой. — Сами посудите, на что может рассчитывать отряд в пятьдесят человек? Городу кормить нас не на что, вот и приходится перебиваться случайными заработками.

— А как у вас относятся к тому, что женщины воюют?

— Нормально. Война — это тоже работа. Но то, что ты боец, ещё надо доказать, как мужчинам, так и женщинам. Я, вот, с пяти лет с мечом не расстаюсь. Сначала отец, конечно, лупил нещадно, отговорить пытался, а потом махнул рукой. Мне повезло: меня обучал настоящий солдат — отставной сержант из армии Дайды. Ну и синяков да шишек он мне наставил! Зато теперь не приходится трястись от страха, поздно возвращаясь домой, — пошутила Миранда.

— На следующий год хочу поехать в Дайду, — мечтательно протянула наёмница. — Надеюсь, Афраим Штерк ещё не забыл, как я и мои ребята вытащили его роту из пекла, и замолвит за меня словечко. А теперь пора на боковую: хороший сон — одна из важных вещей для война.

Миранда согласилась проводить Стеллу до поворота на Мари: принцесса немного отдохнуть у местного градоначальника, а затем с комфортом вернуться в Лиэрну.

Над дорогой стелился клочковатый туман.

Они разговаривали, когда наёмница вдруг натянула поводья.

— Что случилось?

— Ветка. Рядом хрустнула ветка. Тут кто-то есть.

Миранда оказалась права: дорогу преградили трое всадников в масках.

Почувствовав, что Стелла волнуется, наёмница ободрительно похлопала её по плечу:

— Они нам по силам. По голове, конечно, не погладят, зато и мы пройдёмся им против шерсти. Вот ещё одно правило: если противников двое — паниковать рано, трое — есть повод задуматься, четверо — пора искать пути к отступлению. Но при любых обстоятельствах сохраняйте спокойствие и ясную голову.

В то время как Миранда, будто играючи, управлялась сразу с двумя противниками, принцесса с трудом отбивалась от одного.

'Ну и вёрткий тип!' — мысленно досадовала Стелла, безуспешно стараясь нащупать слабину у щуплого парня.

Ей повезло, да и противник попался молодой и неопытный.

Принцесса сделала ложный замах, будто целясь в голову, и, воспользовавшись секундной заминкой разбойника, наугад полоснула мечом по корпусу. Парень выругался, зажал рукой кровоточащую рану, перехватил меч в другую, но нанести удар не успел: напоролся на острый клинок. Разбойник сразу обмяк, захрипел и повалился на шею лошади. Почувствовав, что в седле мертвец, животное всхрапнуло, поднялась на дыбы, попытавшись сбросить страшную ношу, потом сорвалось в галоп и скрылось в тумане, волоча по земле труп хозяина.

Стеллу стошнило. Она побледнела, отчаянно борясь с обморочным состоянием.

Пальцы разжались, и меч выпал из рук.

— Эй, осторожней с оружием! — крикнула Миранда. — Вам повезло: клинок цел. А мог бы треснуть или даже расколоться. От меча зависит ваша жизнь, поэтому следите за ним и не забывайте точить. Держите!

Она подняла и протянула принцессе меч — та в ужасе отшатнулась.

— Ничего, ничего, не переживайте, через это все проходят, — Миранда поняла причину её состояния и по-дружески обняла подрагивающие плечи. — Со мной тоже так было, когда я убила первого... Мы тогда защищали родной Во от посягательств Эффа. Выпейте воды, посидите немного на земле — и всё пройдёт. Те, кто носят меч, должны привыкнуть к тому, что он периодически окрашивается в кровью.

Стелла кивнула и, подавив очередное рвотное движение, дрожащей ладонью приняла из рук наёмницы меч. Затем сползла с седла и скрылась в тумане, чтобы, не стыдясь, раз за разом опорожнять желудок.

Почувствовав, что словами принцессу не успокоить, Миранда достала из седельной сумки фляжку и, когда Стелла, пошатываясь, вернулась, дала отхлебнуть.

Захмелев, принцесса забыла о том, что сделала, а когда вспомнила, убийство уже не вызывало чувства отвращения

Распрощавшись с Мирандой и для успокоения нервов выпив по её совету кружечку крепкого эля в ближайшей харчевне, Стелла продолжила путь в одиночестве

* * *

Маркус злился на Стеллу. Нет, вовсе не за её глупые высказывания, а за непозволительное безрассудство. Поехала, неизвестно куда, одна! Чем она думала и думала ли вообще? Тут же глушь, а не столичное предместье, фермы за каждым поворотом не разбросаны. Да и разбойники не просто грабят, а убивают. Никакой меч не спасёт, если им пользоваться не умеешь. Да и что противопоставишь дюжине крепких молодцов?

Карты у Стеллы нет, характер — тот ещё, того и гляди, на неприятности нарвётся! Вот что он скажет Старле, как будет смотреть ей в глаза, если с этой непутёвой что-нибудь случится?

И Чериндеш не помог, напрасно королева надеялась.

Взбалмошная, безответственная девчонка! Он так и знал, что вся эта поездка — не более чем каприз, что она наиграется и сбежит домой. Зачем только доставила людям столько хлопот?

Хотя, сам тоже хорош, оставил Стеллу одну. Беспокоится за её безопасность — а сам бросил. Так что тоже виноват.

Принц в мрачном настроении пытался отыскать следы подруги, надеясь, что той не вздумалось менять направление движения по три раза на дню.

Хозяин постоялого двора в одной из деревень опознал принцессу по приметам, сообщив, что они с подругой останавливались здесь прошлой ночью.

С подругой? Интересно, но Маркус не стал вдаваться в подробности: мало ли, с кем Стелла познакомилась по дороге. При всех её недостатках, сходиться с людьми она умела. Если хотела.

Принц воспрянул духом и, наскоро перекусив, пустился по следу беглянки, радуясь, что угадал верную дорогу. Несмотря на то, что Стелла опережала его почти на день, она наверняка ехала рысью — значит, был шанс завтра нагнать её.

Найденные в придорожной канаве тела не обрадовали.

Маркус спешил и внимательно осмотрел трупы, боясь обнаружить принцессу.

Трое мужчин в масках. Разбойники ли? Такие на маски тратиться не станут, если понадобится, спрячут лица под капюшонами.

Наёмные убийцы? Но их просто так не отправишь к Мериаду... Если только при найме не рассчитывали на одну хрупкую девушку. Стелле бы их с лихвой хватило.

Злость и обида ушли, остался только страх. За принцессой охотились, а Маркус был далеко и не мог её защитить. Долго ли пробудет с ней та женщина-наёмница, о которой упомянут хозяин постоялого двора?

Нещадно нахлёстывая коня, принц пытался обогнать время, с надеждой всматриваясь в линию горизонта: не мелькнёт ли знакомая копна волос? Обедать не стал, всухомятку перекусил на ходу.

Развилка. Куда же теперь?

Стелла хотела вернуться домой, двигалась на юг — значит, ехала в Мари. Принц искренне надеялся, что не ошибся.

Как бы ни хотелось терять драгоценные минуты, но и Маркусу, и коню нужен был отдых. Пришлось остановиться на берегу какого-то озера.

Солнце ярким багровым пятном догорало на небе.

Золотистая полоска света протянулась над горизонтом, с каждой минутой становясь всё бледнее и бледнее. Вскоре Фериард окончательно передаст небеса в руки Тарис.

Оглядевшись, принц направился к небольшой рыбацкой деревушке — не ночевать же под открытым небом?

По дороге ему встретилась сгорбленная старушка. Она с трудом передвигала ноги, опираясь на самодельную клюку. Поздоровавшись, Маркус спросил её о Стелле. В ответ старушка рассмеялась.

— Простите, но я не понимаю, что смешного в моем вопросе, — недовольно заметил принц.

Старушка выпрямилась, отбросила клюку и превратилась в женщину с длинными огненно-рыжими волосами.

— Как же легко обманывать смертных! — самодовольно улыбнулась она. — А твой вопрос смешон по одной простой причине: ты принял меня за человека. К слову, та, которую ты ищешь, у меня. Хочешь её увидеть, сыграй со мной.

— Сыграть? — недоумённо переспросил Маркус, на всякий случай положив руку на рукоять меча.

— Бесполезно, меня твоей железкой не убить. Я Жарджинда,(10) дорогой, приятно познакомиться, — елейным голоском пропела богиня. — Ну, так как, будешь играть?

Разве у него был выбор?

Жарджинда предложила выбрать игру ветру:

— Ему я доверяю больше, чем тебе, а ты — мне. Если проиграешь, вместе с подружкой навсегда останешься моими пленниками.

Играть на живых людей... Для богов они, наверное, всего лишь вещи. Жизнь человека, его душа — привычная ставка.

Жарджинда хлопнула в ладоши, и в её руках возникли карточки — плотные листы спрессованной бумаги с синей каймой. Она протянула их Маркусу и велела подбросить:

— Та, что упадёт первой, и будет той игрой, в которую сыграем.

Маркус покорно выполнил указание, подбросил карточки и подал нужную богине.

— Лямлир, — прочитала та. — Лабиринт чудовищ. Начнёшь прямо сейчас.

Принц оказалась в странном саду, где вместо цветов рос колючий кустарник.

Перед Маркусом раскинулся лабиринт с множеством поворотов и тупиков. Недоумённо оглядываясь по сторонам, он подумал о том, что богиня могла и обмануть, пообещав освободить Стеллу. Впрочем, она и не говорила, что игра будет по правилам. А по каким правилам? Как играть в этот 'Лямлир'? А играть нужно.

Лабиринт чудовищ вскоре оправдал своё название: за первым же поворотом принца поджидало странное существо размером с собаку, одновременно напоминавшее волка, человека и осла.

— Ну, и как тебе? Пока забавно. — Жарджинда удобно устроилась на ложе, скользя глазами по изображению на полу. Напротив неё, поджав под себя ноги, сидела Марис. — Но всё же не стоило пускать туда этих тварей...

— Знаю-знаю, ты предпочитаешь ловушки.

— Я не убиваю людей, — покачала головой рыжеволосая богиня и потянулась за гроздью винограда. — Не спорю, я люблю фокусы и головоломки, но без крови.

— Да не переживай ты, там всего лишь ничем не примечательный человек и дрянная девчонка. Смертные, они такие нелепые, не находишь? — улыбнулась Марис.

— Нахожу. Торкается во все углы, как слепой котенок. Нет, чтобы встать, подумать... Послушай, ты ведь всё это потом отсюда уберешь?

Жарджинда пристально глянула на собеседницу. Ей не хотелось, чтобы её Лямрир превратился в дом для чудовищ. Не для того богиня его пестовала, не для того создавала. Твари Марис вызывали в ней брезгливость.

— Разумеется! Я всего лишь хочу проучить самонадеянную парочку, а потом, обещаю, приведу Лямлир в прежний безупречный вид. Спасибо, дорогая, ты оказала мне неоценимую услугу!

— Прямо уж, неоценимую! — фыркнула Жарджинда. — Смертные — моя слабость, я тоже люблю повеселиться.

Обе богини с интересом устремили взгляд на пол.

Плутая по дорожкам сада-лабиринта, встречая и убивая чудовищ, либо спасаясь от них бегством, Маркус и не подозревал, что Стелла гораздо ближе, чем он думает. По другую сторону Лямлира.

Принцесса пришла в себя под развесистым деревом. Голова гудела, на затылке вскочила шишка размером с грецкий орех.

Сев, Стелла попыталась понять, как она здесь оказалась.

Принцесса помнила, как попрощалась с Мирандой, как свернула к Мари, въехала в какую-то деревушку — а дальше зияющий чёрный провал. Кажется, кто-то ударил её, когда она привязывала лошадь к коновязи.

— Эй, тут кто-нибудь есть! — осторожно позвала Стелла.

Руки не связаны, значит, не похищение. Но кто-то ведь не просто так притащил её в это странное место. Почему странное? Это был гигантский лабиринт из колючего кустарника.

— Ау, меня кто-нибудь слышит!

На её крики из-за ближайших кустов выползло создание из мира страхов.

— Только этого мне не хватало! — прошептала Стелла и быстро, как могла, поднялась на ноги.

Рука случайно задела зубы Снейк — ' Лишь бы помогли!'.

Принцесса пятилась, а полузмея-получеловек с множеством когтистых рук подползала всё ближе.

— Вот и пришёл черёд вновь оказаться в гостях у Мериада, только теперь навсегда, — грустно пошутила Стелла. — А зубы-то у неё настоящие! Острые... Такие легко горло прокусят.

Чудовище зашипело и потянуло к принцессе одну из лап.

Стелла ощутила тошнотворный запах истлевшей плоти, а вместе с ним отвращение к этому существу. Обнаружив, что оружие всё ещё при ней, она изо всех сил ударила мечом по когтистой лапе. Чудовище завыло и отшатнулось. На земле осталась отрубленная конечность.

Тварь была решимости отомстить. По-змеиному стелясь по земле, она поползла к принцессе. От страха у той вспотели ладони.

Некоторое время чудовище, не нападая, кружилось вокруг Стеллы, а потом неожиданно исчезло из виду.

— Спорю на любое желание, что девчонка отсюда не выйдет, — потирала руки Марис. Она с довольной улыбкой подалась вперед. — Митха — прелесть!

— У нас с тобой разные представления о прекрасном. По мне — это омерзительная тварь.

— Но ведь в этом-то всё очарование! Она её прикончит, зуб даю!

— Посмотрим, — Жарджинда лениво опустошила бокал с багряным напитком. — Но зубы, на твоем месте, я бы приберегла для более важного случая.

— Ты думаешь, она справится? — удивилась богиня обмана.

— Понятия не имею. Просто я не спорю по пустякам. Лучше скажи, зачем тебе понадобилось поднимать такой переполох?

— Ты о той бумажке? Но ведь я предлагала им сделку.

— Ты вела себя вызывающе, они этого не любят.

— Вызывающе? — хмыкнула Марис, плеснув себе вина. — По-твоему, требовать восстановления справедливости — это дерзко?

— Да ладно тебе, кто тебя притеснял? Веди себя тише — и всё будет хорошо, — Жарджинда последовала её примеру и откинулась на подушки.

— Они меня ненавидят, Жарджинда, только ты разговариваешь со мной по-человечески.

— По-человечески? — хихикнула рыжеволосая богиня. — Скорее уж по-божески. Просто мы с тобой похожи. Меня Амандин тоже не жалует, а Алуру я раздражаю. Слишком серьёзные они, не любят что-то менять — стоит ли на них обижаться? Отдай им ту вещицу, ничего хорошего всё равно не выйдет. Поиграла — и хватит.

— А я не играю, Жарджинда. Мне всё это надоело, и Амандин тоже надоел. Давно пора сменить старика.

— Не рассчитывай на меня, — Жарджинда плотно сжала губы. — Пошалить — это одно, а предательство — совсем другое. Знала бы, не соглашалась.

— Разве я предлагаю тебе что-то противозаконное? Я всего лишь попросила у тебя на часочек Лямлир. Не переживай и просто наслаждайся зрелищем.

Что-то зашипело у принцессы за спиной. Она обернулась и увидела Митху.

Размахнуться мечом Стелла не успевала, оставалось надеяться на помощь богов и верить в то, что им не безразличная тонкая ниточка её жизни.

Принцесса отскочила в сторону, сжав ладонью талисман. Митха вцепилась ей в руку, разорвав рукав. От резкоё пронзительной боли Стелла выронила Камень богов.

Почувствовав слабину жертвы, Митха ринулась в атаку, метя клыками в горло.

Чудовище брало вверх, а Стелла с каждой минутой слабела, с трудом отбиваясь. На последнем дыхании, изловчившись, принцесса несколько раз всадила в Митху кинжал, перекатилась на другой бок и, нащупав талисман, вонзила его в глаз чудовищу.

— Умри, умри же! — шептала Стелла словно молитву.

Густая жёлтая слизь брызнула из пронзённого глаза.

Митха испустила душераздирающий стон, дёрнулась и рухнула на землю. Пару минут длились судорожные конвульсии, и вот она затихла. Навсегда.

— Неужели оно мертво, неужели талисман помог? — Стелла не верила, ожидая подвоха. Рана не смертельная, чудовище должно было лишь ослепнуть...

Была ли в этом заслуга Камня богов, или повреждения оказались смертельными? Как бы то ни было, всё закончилось. Во всяком случае, пока.

Убедившись, что ей ничто не угрожает, принцесса перевязала раны, утёрла кровь и попыталась сориентироваться, куда попала. Странное мистическое место без определённого времени года. Во всяком случае, с реальным оно точно не совпадало. Да и на Лиэну не похоже.

Может, её перенесли в сопредельное государство?

Подняв голову, Стелла убедилась в ошибочности всех догадок: ровное мягкое свечение, одновременное присутствие на небе двух солнц и одной луны. Значит, это другой мир.

Неужели Маргулай сумел расшифровать свиток, привёл заклинание в действие, и пространства перемешались? Тогда её вполне могла засосать какая-нибудь временная дыра.

Но ведь её ударили по голове. Человек, потому что нелюдь убила бы. Ударили и притащили сюда. Всё опять упиралось в магию.

Попытаться выбраться отсюда всё же стоило: вдруг это не так страшно, как кажется на первый взгляд? В любом случае, сидеть здесь и ждать, пока явится очередная Митха, Стелла не собиралась. И принцесса устало побрела прочь.

Дорожки сада петляли, извивались, словно змеи, не желая выпускать из своих цепких объятий. Раз за разом Стелла забредала в тупик и, отчаявшись после очередной, сотой неудачи, бессильно опустилась на землю у зелёной ровной стены.

— Стелла, Стелла, с тобой все в порядке?

Она вздрогнула и обернулась. Маркус!

Вспотевший, покрытый слизью принц опрометью бросился к ней, порывисто обнял и закружил на месте. Принцесса вскрикнула, когда он случайно надавил на одну из ран.

— Никара, живая! Что они с тобой сделали? У тебя кровь...

Маркус отпустил её и встревожено уставился на ржавые пятна на плечах подруги. Самого его тоже потрепали: широкая царапина на щеке до сих пор кровоточила, а бок предательски ныл, но за себя он боялся гораздо меньше, чем за неё.

— Там была какая-то тварь, она напала на меня... Да неважно, заживёт! Боги, Маркус, я так рада тебя видеть! Прости, прости меня! — шептала Стелла, хлюпая носом. — Я не хотела... Я не думала, что говорю, несла всякую чушь... Конечно, ты мой друг, самый лучший друг. Я такая идиотка, Маркус!

— Я тоже виноват. У меня ведь есть голова на плечах, должен был понять, что твои слова — всего лишь эмоции. А сам... Но как ты здесь оказалась? Тебя перенесла Жарджинда?

Стелла удивлённо взглянула на него и покачала головой.

— Я не помню, — честно призналась она.

— Ладно, нужно отсюда выбираться. Пойдём, по моим расчётам выход где-то рядом. Надеюсь, — пробормотал принц, — богиня сдержит слово.

Они долго шли, напряжённо ожидая нового нападения, но его не случилось, и друзья благополучно вышли к открытым настежь воротам.

Принц первым пересёк неведомую черту и утонул в густом тумане.

Стелла шагнула вслед за ним, не желая оставаться одна.

Сад медленно таял в сгустках белесых хлопьев. Очертания его искажались, а сам он сжимался, пока не превратился в крохотный шарик в руках Жарджинды. Легко ступая по воздуху, она подошла к друзьям и, скупо похвалив: 'Признаться, не ожидала. Немногим так везёт', растворилась в тумане.

Когда марево рассеялось, Маркус и Стелла оказались у въезда в рыбацкую деревню, возле которой принц повстречал рыжеволосую богиню.

Связанными поводьями лошади мирно щипали траву неподалёку.

Глава 9

Принцесса не поменяла решения вернуться домой. Она поняла, что поступила легкомысленно, не прислушавшись к доводам сестры.

Ненависть, безусловно, придаёт сил, но её не хватит, чтобы убить заведомо более сильного противника. Мудрее было бы не нестись сломя голову неведомо куда, а сесть и подумать, где найти хорошего наёмного убийцу. Армию посылать неразумно, а работник плаща и кинжала — то, что надо. Особенно для мести.

Стелла планировала продать часть украшений, если понадобится, то все, заложить королевский охотничий домик, и через Маркуса попробовать выйти на какой-нибудь клан. Желательно не лиэнский, а восточный: они профессионалы, имя жертвы не отпугнёт.

Принц уже дал согласие помочь в нелёгком деле.

Посовещавшись, повернули к Лиэрне.

В большом селении неподалёку от Мари их встретили недружелюбно. Особенно принцессу. Если на Маркуса смотрели равнодушно, то Стелла привлекала повышенное внимание. Прохожие подозрительно косились на неё, собирались в группки и шушукались, замолкая, когда принцесса оборачивалась. Стеллу это нервировало, несколько раз она порывалась узнать, в чём дело, но принц благоразумно удерживал её от выяснения отношений. Он справедливо полагал, что не следует провоцировать местных жителей агрессивным тоном, лучше расспросить кабатчика, который, несомненно, в курсе событий.

Может, здесь просто не любят девушек с мечами? Или Стелла им кого-то напоминает?

— Я одна на улице не останусь, — принцесса напряжённо всматривалась в лица всё прибывавшей толпы. — У меня нехорошее предчувствие, кажется, будто они сейчас нападут.

— Да ну, не преувеличивай! Это же твои подданные.

Стелла промолчала, но на всякий случай проверила оружие. Хотя бы напугает, сумеет убежать.

Тут, определённо, было что-то не так, но вот что?

Принцесса первой переступила порог таверны, не обратив внимания на липкий пол, чад и неприятные запахи. Здесь, внутри, даже при всех недостатках деревенской едальни, было гораздо уютнее, чем снаружи.

Хозяин начищал медный кран бочки, из-под усов хитро улыбаясь посетителям. Им тоже кивнул, а не поспешил скрыться в подсобке. Может, Маркус прав, и у неё просто больное воображение? Или невежественные жители селения и вправду не одобряют ношения женщинами оружия? Хотя, его никто не одобряет.

— Элю? — услужливо поинтересовался содержатель таверны, ловко выудив из-под стойки деревянную кружку. — В качестве закуски могу предложить вяленую рыбу или вчерашние бараньи рёбрышки.

И тут, разглядев спутницу потенциального клиента, он побледнел и разом стушевался, невразумительно пробормотав, что заведение закрывается, а ему нужно проверить счета.

— Что здесь происходит? — принц решительно взял хозяина за плечо и развернул к себе. Теперь и он видел, что творится что-то неладное.

— Ничего, — быстро ответил содержатель таверны и шёпотом добавил: — Вам лучше уехать.

— Почему? — вступила в разговор Стелла.

— Потому что... Как бы это сказать? Не рады вам тут. Друг ваш может остаться, а вот вы... Поторопитесь, а то кто-нибудь солдат позовёт.

Принцесса опешила. Она вдруг стала преступницей? Но почему?

От трактирщика не удалось добиться ничего путного. Всё, что он знал — то, что девушка с приметами Стеллы объявлена вне закона, и всем видевшим её надлежало немедленно сообщить властям.

Бросив на стол медяк, Маркус вывел подругу через чёрный ход и, игнорируя протесты, велел немедленно уезжать и дожидаться его возле моста, который они миновали с утра. Сам он намеревался съездить в Мари и прояснить сложившуюся ситуацию.

Стелле пришлось согласиться: слова трактирщика и поведение жителей деревни свидетельствовали о том, что в Лиэне творилось что-то неладное, а её пытались устранить. Грубо и нагло.

Убедившись, что принцесса вняла голосу здравого смысла и не увязалась следом, Маркус пустил коня в галоп и уже через полчаса въехал в Мари.

Первое, что попалось принцу на глаза, — прибитый к городским воротам указ о лишении Стеллы Акмелур всех титулов и лиэнского подданства. За подписью королевы она была объявлена самозванкой, демоном, убившим настоящую принцессу и занявшим её тело, подлежала поимке и высылке из страны. В случае сопротивления Стеллу требовалось уничтожить.

Маркус раз за разом перечитывал ровно выведенные на холстине строки с подробным описанием принцессы и не мог поверить, что Старла могла издать такой указ. Но факсимиле подписи и печать подлинные... Что же произошло, неужели Старла сошла с ума?

Нечего было и думать, чтобы возвращаться в столицу вдвоём. Да в одиночку тоже. Стелле, понятное дело, из-за этого указа, а ему — как потенциальной жертве. Скажи он слово в защиту опальной принцессы. Да просто заикнись о дружбе с ней — разделил бы её судьбу.

Да и Стеллу нельзя оставлять одну, бросать на произвол судьбы.

На принца начинали подозрительно коситься — слишком долго и пристально он вглядывался в указ, — поэтому Маркус поспешил въехать в Мари и раствориться в толпе.

Разговаривать с местными жителями и властями — бесполезно, а дату на указе он и так видел. Подписан две недели назад. И достиг Мари только вчера-сегодня.

Севернее об указе ничего не знали, друзей принимали радушно, не шушукались за спиной. Значит, необходимо двигаться вглубь страны, туда, куда ещё не добрались королевские глашатаи. Но места там безлюдные, неприветливые, да и Маргулай под боком... Может, попробовать пробраться в Страну гор? Принц верил, что отец приютит опальную принцессу, поможет разобраться в сложившейся ситуации.

А пока ему нужен служитель богов. Город крупный, портовый, кто-то найдётся. Жрецы — люди не предвзятые, им можно довериться, и им известно больше, чем простым людям. Вспомнить бы, есть ли в Мари храм...

— Маркус! — кто-то неожиданно окликнул его, и чья-то рука ухватила лошадь под уздцы, заводя в тёмный проулок, пропахший рыбой. — Слава богам, они вас не поймали!

Голос показался принцу знакомым, и он с настороженным любопытством вгляделся в укутанную в серый плащ фигуру. Лицо тонуло в складках капюшона — человек не желал быть узнанным. Видимо, прятался.

— Ваше высочество, простите мою фамильярность, но там, на улице, я не мог поступить иначе. С её высочеством всё в порядке?

Маркус кивнул. Теперь он вспомнил, что голос принадлежал одному из помощников Дейры. Значит, в Лиэрне всё действительно плохо, раз жрица Амандина отправила на их поиски своего человека — одного из немногих, не подчинявшегося королевской власти.

— Здесь небезопасно. Я знаю один кабачок, давайте, поговорим там.

Улочка, где располагалось вышеозначенное заведение, лежала в непосредственной близости от порта, поэтому основным контингентом непритязательного кабачка в деревянном бараке были моряки. Пристроить там лошадь было негде, поэтому её пришлось оставить у коновязи одного из постоялых дворов, наняв для охраны околачивавшегося поблизости паренька. Тот, конечно, мог оказаться прохвостом и 'приделать' лошади ноги, но без его услуг Маркус бы точно превратился из конного в пешего.

Увернувшись от подвыпившего морячка, вывалившегося из двери на улицу, принц вслед за провожатым вошёл внутрь.

Помощник жрицы устроился в уголке и заказал элю: отказ от выпивки привлёк бы ненужное внимание. Дождавшись, пока тощая, как вобла, подавальщица принесёт кувшин, две кружки и нехитрую закуску, он, оглядевшись, шёпотом пересказал Маркусу последние новости.

Вскоре после отъезда Стеллы королева тяжело заболела. Королевский врач куда-то накануне уехал, и его место занял якобы ученик достопочтенного мэтра с кучей рекомендательных писем. Он не отходил от её величества ни днём, ни ночью, и королева пошла на поправку, только стала другой. Она будто начисто лишилась эмоций, едва не распустила Совет за то, что один из его членов высказать своё мнение по вопросу, сослала ряд приближённых в имения, запретив возвращаться в столицу и вести общественную жизнь.

Королева больше не выходила к народу, целыми днями сидела в кабинете, сочиняя указы. Все они шли вразрез с целями и убеждениями прежней Старлы Акмелур.

Заподозрив неладное, Дейра попросила королеву зайти в храм. Старла в резкой форме отказалась. Тогда жрица сама без приглашения явилась во дворец и, воспользовавшись статусом, прошла в личные монаршие покои. То, что она увидела, потрясло: за рабочим столом Старлы сидел не человек, а фантом. Внешне он был точной копией королевы, двигался и разговаривал, как она, но на самом деле являлся бездушным сгустком материи, управляемым чужой волей. Другие, не обладая тайными знаниями жриц, увы, не могли этого разглядеть.

Разумеется, разговаривать с фантомом было бесполезно: он не обладал собственным разумом, а лишь исполнял заложенную в него волю создателя, — но перед Дейрой встал вопрос, куда подевалась истинная королева.

Жрица сразу поняла, что к подмене тем или иным образом причастен врач. Она не ошиблась, но опоздала: таинственный медик спешно покинул столицу, бросив все свои вещи. Среди них Дейра нашла пустую бутылочку с ядом.

— И вы полагаете, что королева... — Маркус не договорил, отгоняя страшную догадку. Как он скажет об этом Стелле, как удержит её от желания немедленно вернуться в Лиэрну?

— Увы! — вздохнул собеседник. — Дейра провела независимое расследование, хоть власти и пытались воспрепятствовать... Но она жрица и находится под защитой богов. Пойти на открытую конфронтацию с ней хозяин фантома пока не решается, видимо, чего-то ждёт. Так вот, Дейра выяснила, куда ездил врач, поговорила с дежурившими в дни болезни королевы солдатами и пришла к выводу, что её величества в любой форме, мёртвой или живой, во дворце нет.

— Но куда же она подевалась?

— Её увезли. В одну из ночей караул у королевских покоев усыпили. Ненадолго, не более чем на полчаса. Но этого хватило, чтобы место человека занял фантом. По показаниям часовых, у ворот стояла крытая повозка.

— Разгильдяйство, они должны были задержать её! — не сдержался принц, стукнув кулаком по столу.

— Они не придали повозке особого значения: ещё с вечера в неё грузили вещи, чтобы перевести в охотничий домик. Якобы для её высочества, возвращавшейся от кузена. Среди них был ковёр...

Маркус понял, на что намекал собеседник: в ковёр легко завернуть тело.

— Повозка покинула Лиэрну на рассвете, как только открыли ворота.

— Волчьи зубы им в зад, всех следует судить! — в сердцах выкрикнул Маркус.

— Тише, не привлекайте внимания! — попытался утихомирить его помощник жрицы. — Дейра говорит, есть надежда, что королева жива. Быть может, её где-то держат, но Дейра не может проверить: за ней следят. Поэтому она послала меня, чтобы перехватить вас. Я здесь инкогнито, загнал двух лошадей, чтобы успеть.

— Но откуда Дейра узнала о том, что мы будет в Мари?

— Ей подсказали. Те, кто распоряжаются судьбами. Но не буду задерживать вас. Берегите наследницу!

Кивнув, принц встал. За ним поднялся и собеседник, оставив горстку монет на столе.

Сложившаяся ситуация казалась безвыходной, неразрешимой без посторонней помощи. Фактически одни против всех... Радовало лишь то, что о новом указе пока было известно не по всей территории Лиэны. Но это дело времени, значит, нужно торопиться. Но куда? Видимо, всё-таки придётся бежать из страны.

Или попробовать обратиться за помощью к богам. Но они обычно глухи к просьбам людей, так что рассчитывать лучше только на себя.

Стелла мерила шагами обочину. Завидев Маркуса, она метнулась к нему:

— Ну, ты выяснил, что происходит?

— Государственный переворот, — коротко объяснил принц и протянул купленный в Мари платок: — Держи, спрячешь волосы: слишком приметные.

Выслушав историю от начала до конца, принцесса приуныла.

Маркус угадал, что первым порывом Стеллы было немедленно вернуться в Лиэрну, но напоминание о плакате с королевским указом, развешанным в каждом городке, заметно охладило её пыл.

Потеря титула волновала принцессу гораздо меньше, нежели судьба сестры. Полунамёки помощника жрицы заставляли предполагать самое худшее.

Стелла пока гнала от себя мысли о смерти Старлы, но они красной нитью проходили через сознание, ежеминутно отравляя существование.

В полном молчании принцесса выслушала предложение Маркуса бежать в Страну гор. Ей добраться до отравителей и покарать их.

— Поезжай один, я остаюсь, — наконец сказала она. — Я Акмелур, а мы никогда не поворачиваемся спиной к врагам. Я не заяц, Маркус, и останусь в Лиэне. Хочу знать, что стало с сестрой, кто создал фантом. Хотя... Раздери Дрегон его душу, это наверняка Маргулай! Нашёл способ обойти защиту дворца. Ненавижу, ненавижу эту крысу!

Стелла со всей силы ударила по стволу дерева. Конфетти из листьев, мягко шурша, упало к её ногам.

В бессильной ярости она в кровь разбила ладонь и, выплеснув накопившиеся негативные эмоции, расплакалась. Маркус пытался её успокоить, но удостоился лишь короткого: 'Отстань, не трогай меня!'. И он отошёл, понимая, что Стелле лучше сейчас выплакаться в одиночестве.

Убедившись, что рыдающую подругу не видно с дороги, Маркус съездил в ближайшую деревню за едой: опальной принцессе было опасно появляться на людях в окрестностях Мари.

Стелла есть отказалась, с трудом удалось заставить её проглотить одну варёную картофелину с крохотным кусочком мяса.

Маркус не знал, как успокоить женскую истерику, поэтому присел рядом и просто обнял подругу. Она уткнулась лицом в его рубашку, пару раз шмыгнула носом, а потом неожиданно резко отстранилась, встала и направилась к стреноженной лошади.

— Ты куда?

— В Лиэрну, к Дейре. Тебе лучше не ехать.

— Стой, самоубийца! — Маркус остановил её на полпути. — С ума сошла?! Хочешь, чтобы в роду Акмелур вообще никого не осталось? Они ведь на это и рассчитывают, что ты поддашься эмоциям. Стелла, поехали ко мне! Думаю, отец не откажет отрядить небольшой отряд, а с ним гораздо легче добиться справедливости. Ну, скажи, какую помощь ты можешь оказать сестре в одиночку?

— Ты полагаешь, она ещё жива? — тихо спросила Стелла.

— Пока мы не увидим тела, Старла среди нас. Не теряй надежды!

— Я не хочу травить себя напрасными иллюзиями и спрошу у того, кто знает. Этой же ночью.

Маркус покачал головой, но спорить не стал. В её ситуации любой бы воззвал к богам, начал вопрошать Мериада о несправедливости жизни. Только, увы, мольбы, обвинения и просьбы остались бы без ответа.

Принцу с трудом удалось уговорить Стеллу дождаться темноты в другом месте, подальше от Мари. Видя, что она ещё не до конца сознаёт, какой опасности подвергается, ему пришлось самому взять на себя заботы о сохранении жизни и свободы бывшей лиэнской принцессы. Они были просты: спрятать под платок и капюшон волосы, двигаться в северо-восточном направлении, прочь от цивилизации, и строго следить за тем, чтобы Стелла двигалась вдоль обочины чуть позади него, так, чтобы её не смогли рассмотреть проезжающие.

Ночь они встречали на одинокой ферме, затерявшейся среди выпасов. Ей владела престарелая вдова, которая вот уже десять лет безвылазно просидела в своей вселенной. Связь с окружающим миром она поддерживала посредством сезонных рабочих и двух сыновей, живших отдельно, в ближайшей деревне.

В ходе осторожного разговора Маркусу удалось выяснить, что фермерша слыхом не слыхивала о королевском указе, да и о внешности принцессы не имела ни малейшего представления. Её больше интересовали цены на зерно, здоровье несушек и надои, а не дела больших городов.

Вдова выделила постояльцам чердак, заваленный всяким хламом. Он как нельзя лучше подходил для вызова духов, но Стелла не хотела приводить в дом Смерть. Дождавшись полуночи, она взяла огниво и огарок свечи и осторожно, спустилась вниз.

На улице было свежо и тихо. Пугаясь звука собственных шагов, Стелла зажгла свечу и, прикрывая ладонью колеблющееся пламя, проскользнула к калитке, ведущей в поля.

Рядом с её тенью возникла ещё одна. Обернувшись и резко отпрянув в сторону, принцесса с облегчением выдохнула — Маркус! Видимо, заметил, как она вышла, и увязался следом.

Стелла передала ему свечу:

— Дурак, как ты меня напугал!

— Я не позволю тебе гулять по ночам одной. Вдруг окрестности прочёсывают солдаты?

Принцесса промолчала, лишь вздохнула в ответ.

Дожили, теперь она должна опасаться собственных подданных!

Выбрав подходящее место, скрытое от окон дома кустарником, Стелла велела Маркусу погасить свечу и обождать у ограды:

— Что бы ни случилось, не подходи! Это личный разговор.

Принц усмехнулся: храбрится, а у самой коленки дрожат. И опять плакала: на щеках поблёскивают слезинки.

Бедная, мало того, что сирота, так теперь и сестры лишилась... Ещё хорошо держится, всего один приступ ярости. Маркус не знал, сумел бы он — три раза постучать по замковому камню, четырежды обернуться вокруг своей оси — так стойко отреагировать на подобную новость. Но он догадывался, что Стеллу накроет позже, когда она в полной мере осознает, что произошло. И лучше, чтобы тогда бедняжку окружали заботливые люди, вроде его семьи.

Маркусу даже захотелось приласкать подругу, но он не знал, как она это воспримет. Не сочтёт ли объятия и поцелуи чем-то иным? Тогда будет только хуже.

Стелла крайне неуютно ощущала себя в темноте, другом мире со своими законами, но у неё не было выбора. Наступив на горло гордости, она опустилась на колени и простёрлась в глубоком поклоне, пытаясь настроить мысли на нужный лад.

Из головы всё не шла Старла, беспокойство о ней каждую минуту напоминало о себе.

Наконец принцессе удалось привести в порядок мысли, но липкий страх не отпускал: до этого ей никогда не доводилось призывать Смерть. Да и ответит ли бог, она же для него не важнее мелкого гнуса. Но ради Старлы нужно рискнуть, ведь кто, если не Он, может знать, что с королевой, и кого винить в этом гнусном преступлении. Хотя кого, Стелла и так догадывалась.

— Я, недостойная раба, смиренно прошу, — слова давались тяжело, будто чистосердечное признание преступнику, — внемлите моей скромной просьбы и подайте знак, жива или мертва истинная королева Старла. Повелитель мёртвых, снизойдите до...

— Ну, и до чего мне снизойти? — скучающе протянула темнота.

Стелла вздрогнула. Сердце подскочило к горлу, на миг перехватило дыхание.

Медленно, очень медленно, по-прежнему стоя на коленях, она обернулась на голос, но никого не увидела, даже тени.

— Вот ещё, на телесную оболочку тратиться! — фыркнул Мериад. — Вернее, утруждать себя перемещением в пространстве. Ну, без всяких эпитетов, лести и прочих завитушек, что нужно? Узнать, что с сестрой? Пока живая, но ненадолго. С дозой яда промахнулись, твоя сестрёнка впала в летаргический сон. Пока это всех устраивает, но, полагаю, Маргулаю она больше понравится в мёртвом виде. Как и ты, кстати, трусливая вертихвостка. И после этого меня будут убеждать в том, что смертные достойны уважения? — в голосе промелькнуло презрение.

Стелла хотела попытаться защитить честное имя, но ей не позволили, с ехидцей напомнив о данном обещании, возвращённой авансом жизни и договоре, заключённом с богами через Дейру.

— Амулет можешь оставить себе, всё равно не мой, а вот жизнь заберу обратно. Работу ты не выполнила, награды не заслужила.

Принцесса вскочила на ноги, лихорадочно оглядываясь в поисках спасения.

Маркус! Стелла метнулась к нему, затрясла за плечо, пытаясь разбудить, — когда это он успел? — но всё напрасно.

Вязкая темнота накрыла принцессу, превратив мир в одно большое чёрное пятно.

— Что, страшно? — Раз, и она вновь обрела зрение. — Правильно, что страшно. Но убивать я не стану, раз уж что-то подарил, обратно не возьму. Но вот ни в какую Страну гор ты не поедешь. Слово нужно держать, тем более, слово лиэнской принцессы. Нет, ты, конечно, можешь взять его обратно, удариться в бега, но тогда твоя сестра пополнит список моих поданных. Плачь себе в уголке, проклинай Маргулая — ему ведь от этого ни жарко, ни холодно. Но если вернёшь свиток, я смогу решить твои маленькие человеческие проблемы. Нет фантома, твоя сестра снова королева, а ты — принцесса. Остаётся только колдун, но тут уж ты сама, совместными усилиями. Не верю, что целый народ не сможет с ним справиться! Тем более, с лишившимся покровительства Марис. Думай, сроку даю ровно сутки. И, напоследок, вовсе не обязательно дожидаться ночи, солнечного света я не боюсь.

Щеки коснулась мертвенная прохлада, покрыв кожу пушинками инея. Тело будто сжало тисками, пригибая к земле. Стало нечем дышать. Стелле казалось, будто она слышит хруст рёбер.

В голове звучало только одно слово: 'Обещание!', произнесённое бесстрастным бесполым голосом.

Клятва... Клятва именем Алуры. Какая же она идиотка, почему не подумала о последствиях? Её ведь невозможно нарушить, она как печать, скрепляющая твой договор с богами.

— Правильно мыслишь, — промурлыкал низкий голос, а неведомая сила ещё сильнее вжала в землю.

— Что, не нравится? — тон изменился, стал жёстким. — Не нравится твоя собственная стихия? Ты человек, значит, червяк.

Нос и рот уже были полны земли, а то ли пытка, то ли развлечение бога продолжалось.

Спина ныла, конечности онемели. Стелла задыхалась.

А потом всё неожиданно кончилось, её оставили в покое, раздавленную, поставленную на место, лежать на прохладной земле.

Принцесса с трудом села, отплевалась, кое-как очистила лицо и волосы от почвы, ещё долго чихая и кашляя, пытаясь продышаться.

Мериад дал время подумать, но ясно намекнул, чем обернётся невыполнение обещания. Её раздавят как червяка. Дважды: сначала на этом свете, потом на том.

Пришёл в себя Маркус, рассеянно провёл рукой по глазам, будто пытаясь избавиться от повязки.

— Странное ощущение — будто всех чувств лишили, — пробормотал он и, оглядевшись, шёпотом спросил: — Ну, как, услышал?

— Даже явился, — вздрогнула от нахлынувших неприятных воспоминаний Стелла. — Предложил сделку, а потом заявил, что у меня нет свободы выбора. Моя жизнь как нарушавшей обещание и жизнь сестры в обмен на поездку в Добис.

— Стелла, — нахмурился Маркус, — мы, кажется, уже всё обсудили. Сама подумай, какая из тебя убийца?

— Им ведь совсем не это нужно, — покачала головой принцесса. — Они хотят, чтобы я стала воровкой.

Последующий день окрасился унынием и тревогой. Стелла не находила себе места, пытаясь найти способ уклониться от исполнения божественного решения. Но, казалось, его не было: силки расставлены верно, и она в них сама угодила.

Маркус советовал откупиться дарами, на что Стелла лишь криво усмехалась.

Раз за разом прокручивая создавшуюся ситуацию, к ночи принцесса пришла к выводу, что в Добис ехать нужно. И не только из-за обещания. Если Маргулая нельзя убить, то нужно нанести как можно более болезненный удар.

Чего он ожидает? Что она позорно сбежит, затаиться, молчаливо посылая ему проклятия, сломленная и разбитая. Но Стелла решила бороться. Он перешёл грань дозволенного, отныне их связывают узы кровной мести. Может, она и девочка, принцессочка, но на кое-что способна. Подвернётся возможность — убьёт, нет — лишит покровительницы. Может, Марис сама избавиться от Маргулая, когда узнает, что свиток исчез. Хотелось бы! В любом случае, без свитка — самого ценного, что есть у Маргулая — уничтожить его гораздо проще.

Око за око: самое важное для неё взамен на самое важное для него.

Мериад явился к Стелле ночью как логическое продолжение цепи беспокойных коротких снов.

Принцесса, проснувшись, ворочалась с боку на бок.

В комнате было душно, но с неудобствами приходилось мириться: спасибо, что хоть кто-то приютил. За занавеской сопел Маркус: хозяйка отгородила им по закутку во второй, общей комнате.

Спать на досках, пусть даже с набитым сеном тюфяком, было жёстко, Стелле казалось, что она вся покрылась синяками.

— Ну? — материлиазовавшись из темноты, Мериад даже не удостоил её нормальным вопросом.

Стелла поступила так же:

— Согласна.

— В таком случае, получишь сестру живой и невредимой. Даже если не вернёшься. Нарушишь слово... — он не договорив, заставив душу на мгновенье забиться в конвульсиях взгляда Смерти, и исчез.

Судорожно переведя дыхание, Стелла задумалась о том, в какую игру ввязалась. Месть местью, но на кону её жизнь. 'Плюс жизнь Старлы, судьба и благополучие государства', — услужливо дополнил внутренний голос. А это гораздо важнее, нежели её собственное бытие.

* * *

— На меня смотрели как на преступницу! — поджала губы Стелла.

— Зато документы предъявить не предложили, — возразил Маркус, осматривая каменный мост. — Значит, указа не получали. Но мне всё равно здесь не нравится. Того и гляди, упекут в тюрьму или просто пристрелят.

Ренг и у него не вызвал положительных эмоций. Он просто не мог их вызвать.

Нет, мостовые содержались в исправном состоянии; вроде бы чисто. В предместьях — дюжина кабачков с хорошим элем, но с городом явно было что-то не так, настолько не так, что его обходили стороной купеческие караваны, возившие товары из Страны гор — серебряные изделия, тонкую мягкую шерсть, оружие.

Атмосфера Ренга угнетала. Повсюду — угрюмые дома с глухими воротами и огромными ставнями. На улицах, за исключением пеших стражей порядка, почти нет людей. Редкие прохожие что-то недовольно бурчали себе под нос в ответ на приветствие.

Ради интереса Маркус заглянул в один из кабачков: в горле пересохло. Стелла ждала на улице и очень удивилась, когда через пару минут друг стрелой вылетел обратно.

— Что случилось? — обеспокоенно спросила она.

— Знаешь, у хозяина такая мина... Словом, мне бы эль колом в желудке встал.

— Но поесть всё равно придётся.

— Поищем постоялый двор. Желательно, подальше от центра: мне показалось, в предместьях люди куда приветливее. Нет ли поблизости какой-нибудь деревушки?

— Должна быть, но не уверена, что какой-то фермер не подстрелит нас при попытке попроситься на ночлег. Давай начнем с постоялых дворов.

— Можно подумать, там мы будем в безопасности!

— Если на то пошло, мы нигде не можем чувствовать себя в безопасности. Родная страна превратилась во вражеский лагерь.

Кабачков в Ренге оказалось гораздо больше, чем гостиниц, и не все они пустовали. Странные угрюмые субъекты парочками или по трое попивали эль, закусывая жареными цыплятами или копчёным мясом. Их отношение к чужакам было пассивно-недоброжелательным, что еще больше укрепило в желании не обращаться к ним за помощью.

Наконец в конце тупика друзья нашли искомое — постоялый двор. Но стоило ли там останавливаться? Пустая коновязь и поросшая травой крыша свидетельствовали о том, что заведение не пользовалось популярностью.

— Как думаешь, потолок там не обвалится? — Стелла скептически осмотрела здание.

— Кто его знает? — пожал плечами Маркус и принюхался: — Даже дымом не пахнет, а ведь уже время обеда.

— Скорее ужина, — с улыбкой поправила принцесса.

— Какая разница, главное, что плиту на кухне не топили. Всё, что они смогут нам предложить, если вообще предложат, — это холодное мясо.

— Его я с таким же успехом могу съесть прямо сейчас.

— Согласен. Поехали, попытаем удачи с фермерами.

На соседнем перекрестке торговала цветами пожилая женщина. Редкие прохожие нарочито обходили её стороной, бросая косые неодобрительные взгляды. Это вызвало в путниках смутную симпатию к торговке, и Стелла решила расспросить её о ночлеге и заодно узнать причину непонятного поведения жителей. Похоже, враждебно тут относились ко всем приезжим.

Судя по квартальным рапортам, в Ренге всё спокойно, процветал товарообмен с близлежащими городами, а на самом деле... Рапорты, мягко говоря, не соответствовали действительности.

— Здравствуйте, — обычное приветствие теперь стало критерием оценки дружелюбия. Ответит или не ответит?

— Здравствуйте, — ответила. Значит с ней можно иметь дело.

— У вас такой странный город... Почему здесь так тихо? Словно все умерли.

— Все боятся сваргов.

— Чёрных сваргов? — удивилась Стелла.

Что-то не сходится: сварги — огромные угольные волки — живут севернее и обычно не нападают за пределами своих лесных владений. А до них — дня три-четыре пути, не меньше.

— Их самых. Каждый месяц они подходят к городу и убивают всех, кто попадается на глаза.

— Но ведь охотники... Почему бы просто не перестрелять их? Можно устроить облаву, расчистить окрестности от леса... Я, конечно, дилетант в этом деле, но думаю, что при умелом руководстве проблему можно решить максимум за год.

— Сварги — это не волки. Они гораздо хитрее и сильнее волков. И у них есть могущественный покровитель. Он любит своих собак.

— Покровитель? Случайно не Шелок?

— Нет, — покачала головой торговка. — Разве вы не знаете, что это твари подземного мира, порождения страны мёртвых?

Точно! Как же она сразу не догадалась? Джисбарле ведь построен посреди Лесов чёрных сваргов — и процветает. Нечего сказать, милые собачки Мериада!

— Но тогда почему они на вас нападают? Чем вы так прогневали Мериада?

— Ничем, смею надеяться. Если бы прогневали, он бы не наслал сваргов. Я однажды видела, как это бывает — расплата мгновенна. Жил когда-то один парень... Не приведи Алура когда-нибудь увидеть, какое у него тогда было лицо! Он умер на площади, чтобы мы все видели, что случается с хулителем бога. Мериад сделал всё, чтобы агония отпечаталась в памяти горожан. А сварги — дело рук Марис. Она подкупила их, обещав хорошую добычу. С тех пор прошло уже пять лет. Тогда же, вместе с ними, пришли лавиты. Смертные помощники Аннона(11), вернее, лжепомощники. Они повсюду, берегитесь!

Для простой торговки цветами она была слишком хорошо осведомлена, что не могло не настораживать.

— А сами вы не боитесь вот так, на улице, говорить всё это? — Стелла на всякий случай отошла на пару шагов, напряжённо следя за лицом собеседницы: вдруг та работает на Маргулая?

— Конечно, боюсь. Здесь все бояться. Но должен же кто-то нарушать законы лавитов. Они и так не дают нам жить. Граджет, верховный жрец и служитель Аннона, запрещает смеяться и веселиться, петь и танцевать. Он говорит, этим мы открываем ворота города Шелоку и чёрным сваргам.

— Граджет — верховный жрец?! Но законы запрещают...

— Граджет хитёр. Формально он не нарушал правил. В храме служит Наамбра, его дочь. Она ещё хуже отца! А меня все считают сумасшедшей, — усмехнулась женщина. — Кроме того, я под защитой богов: когда-то служила Ароре(12) и Аннону.

А по виду и не скажешь. Правда, в молодости торговка, скорее всего, была красива. Должна была быть красива, чтобы служить богам.

— Да, я бывшая жрицей, — заметив недоумение на лице собеседницы, улыбнулась женщина. — В молодости меня избрали первой красавицей Ренга и публично увенчали венком из белых роз и отдали в услужение богу. Пятнадцать лет, целых пятнадцать лет я посвятила храму, а потом решила передать жреческий жезл другой, молодой и прекрасной, но никто не захотел принять его. Через два года пришли они, — вздохнула торговка. — Я пыталась спасти родной город, но проиграла Граджету. За ним стоял кто-то могущественный: чувствовалось, как в нем пульсирует тёмная сила.

— А другие? Неужели никто не захотел помочь вам? — Принцессе стало стыдно за малодушие сограждан. — И боги, почему вы не обратились за помощью к богам? Вы же не были простой смертной, могли смело обратиться к ним напрямую.

— Боги слепы, а люди трусливы, — грустно улыбнулась женщина. — Они молчали, когда я взывала за помощью, я была одна и проиграла. За то, что не желала повиноваться, Граджет состарил меня, украл остатки красоты, превратил в старуху. Он знал, как отомстить женщине! Но этого ему показалось мало. Боясь, что я смогу поднять мятеж, Граджет объявил меня сумасшедшей. А место в храме заняла его дочь.

— Её выбрали жрицей?

— Никто её не выбирал, просто поставили перед фактом. А богам... богам было всё равно. Вы, наверное, ищите ночлег? — всполошилась торговка, вынырнув из моря печальных воспоминаний. — Можете переночевать у меня. Я всегда рада гостям, чего, увы, не скажешь о других.

Женщину звали Амира. Её домик стоял на выезде из города, там, где каменная мостовая уступала место грунтовой дороге. Жилища здесь выглядели не такими неприступными, как в центральных кварталах. Мезонины, если имелись, были деревянными, а фасады домов — оштукатурены и выкрашены извёсткой.

С противоположной стороны дороги тянулась высокая стена. В нескольких местах кладка от старости обвалилась, открыв вид на невозделываемое поле.

Накормив и напоив гостей чаем, Амира вдруг засуетилась. Несмотря на то, что солнце только что село, она настоятельно советовала идти спать.

— Что случилось? — Стелла поймала её за руку в коридоре. — Я же вижу, что-то не так.

— Нет-нет, всё в порядке! — голос Амиры показался подозрительным.

— Амира, вы можете полностью доверять мне. Всё останется между нами, я не скажу даже Маркусу.

Торговка некоторое время колебалась, потом огляделась по сторонам и завела гостью в чулан. Она погасила свечу и плотно притворила за собой дверь.

— К чему эти предосторожности? — удивилась Стелла, когда Амира повернула ключ в замке.

— Так нужно, — почти касаясь губами её уха, шепнула торговка. — Дело в том, что сегодня ночью мы собираемся навестить Бэлу.

— А кто такая Бэла? — тоже шёпотом поинтересовалась принцесса.

— Милая добрая женщина. Она владела кабачком неподалёку. Туда заглядывали немногие, которые не хотели мириться с лавитами, да и путники, если таковые вообще заезжали в Ренг, предпочитали пить эль у неё. Бэла была смешливой, иногда даже танцевала с посетителями — вот её и схватили.

— А куда смотрит губернатор? Как он мог допустить такое? — в негодовании вырвалось у Стеллы.

— Губернатор? — грустно усмехнулась Амира. — Беднягу графа Кэшара убили пять лет назад, подло, ударом в спину.

— Но как же рапорты? Кто же их подписывает?

— Граджет. Он умеет подделывать подписи.

— А налоги?

— По документам они платятся регулярно. В реальности же в казну не поступает ни монетки.

— Это не может так продолжаться! Местные жители должны...

— Они сделают всё, что угодно Граджету, и видят всё не своими, а его глазами. Несчастные фанатики! По его приказу перебили чиновников, спастись удалось единицам, в сущности, никому. Поэтому в Лиэрне кажется, что здесь всё в порядке — рассказать правду о Ренге просто некому.

— А как же вы?

— Здесь не пишут писем. Выезд жителей из города без письменного разрешения запрещён.

— Но кто претворяет в жизнь решения Граджета? Солдаты лиэнской армии? Неужели они нарушили присягу?

— Нет. Регулярная армия ушла отсюда восемь лет назад. Теперь в казармах наёмники.

— Много?

— Не очень. Человек сорок. Но Граджет редко прибегает к их услугам: внушение действует лучше меча. Ложитесь спать и никому не открывайте.

Как ни просила Стелла взять её с собой, Амира не согласилась. Потом, уже лёжа в постели, принцесса поняла, что она была права: нельзя неоправданно рисковать собой, когда от тебя зависят чужие жизни.

Наутро друзья встали рано, позавтракали и в сопровождении Амиры направились пополнить запасы продовольствия: сегодня был базарный день.

Путь к рынку пролегал через главную площадь, посредине которой стоял серый храм, гигантскими колоннами уходивший в небо. У него не было ни сада, ни ограды, как у других святилищ богов. Впрочем, Аннон лишь условно считался небожителем, пребывая в пограничном состоянии между бессмертными и их слугами.

Вокруг храма толпились люди. Вскоре они заполнили всю площадь.

Зазвучала музыка.

Двери храма отворились, и оттуда вышла женщина в серо-лиловых одеждах в сопровождении молчаливой свиты в сером. Лицо скрывала кружевная накидка.

— Собрались? — спросила она у одного из служителей, выстроившихся по обе стороны лестницы, от дверей до каменных коней у основания.

— Да, госпожа, — ответил тот.

— Надеюсь, ни у кого нет цветов?

— Мы проверили: нет.

— Наамбра боится цветов, — шёпотом пояснила Амира. — От них на её теле появляются красные пятна.

Снова заиграла музыка, и Наамбра, сопровождаемая людьми в серых одеждах, начала медленно спускаться вниз, к высокому помосту.

— Тот, что впереди, с лиловой полосой на рукаве, и есть Граджет, — вновь подсказала Амира.

Наамбра поднялась на помост и отдала накидку одному из служителей.

Она была молода и по-своему красива: смоляные глаза, длинные чёрные волосы, змеями кос ниспадавшие на спину, благородный орлиный нос. Голову украшала диадема с бесчисленным количеством изумрудов. Обычно жрицы не носили драгоценностей, во всяком случае, таких, приличествовавших особам королевской крови, что наводило на определенные мысли.

Наамбра приняла из рук отца жреческий жезл и несколько раз взмахнула им.

— Вы пришли ко мне за помощью? Что ж, я, Наамбра, спасу город от чёрных сваргов, если вы будете беспрекословно подчиняться мне, — голос её звучал в полной тишине.

Едва заметный знак — и толпа одобрительно загудела.

Жрица самодовольно улыбнулась и экзальтированно воскликнула:

— Боги, я взываю к вам! Дайте мне силу!

Будто войдя в транс, она начала раскачиваться, вовлекая в танец всех присутствующих.

— Помоги мне, мой бог! — казалось, изо всех сил кричала жрица, извиваясь в экстазе.

— Аннон, Аннон! — бесновалась толпа.

— Мой бог, накажи за зло наших врагов, — нараспев повторяла Наамбра, — прогони сваргов, потопчи их своими копытами. Да погибнут враги наши, да исчезнут они, да поглотит их земля, да сожжёт их сила твоего гнева! Сагавир веси. Самура джа, мерри дервиш, Гариджен. Дер софрем, ниджедер немас. Софитам, схваритар. Велен джи, Нарджедар! Велен, велен, да будет так!

— Велен, велен, да будет так! — бездумно повторяли люди.

'Она колдунья! — с ужасом осознала Стелла. — Она заставляет их подчиняться своей воле, гипнотизирует. Так вот почему все слепо исполняют желания лавитов!'

Наамбра подняла руки и в последний раз прокричала:

— Велен!

Раздался громкий волчий вой.

По толпе пронеслось испуганное: 'Сварги, чёрные сварги вернулись, спасайтесь!'.

Народ в панике покидал площадь. Мужчины на ходу доставали оружие, женщины прятали детей.

Наамбра и её помощники остались на своих местах.

По улицам торжественным маршем шли сварги — огромные, угольного цвета волки. Их были сотни, целое море блестящих спин.

Взоры ренгцев с мольбой обратились к Наамбре:

— Спаси, спаси нас!

Жрица что-то прошептала и простёрла руку над сваргами:

— Уходите в леса, возвращайтесь в норы, твари зла! Именем Аннона, покиньте город!

Сварги послушно, но неохотно побрели прочь.

Народ ликовал.

— Но они вернутся, — предупредила Наамбра, — если мы не принесём богам жертву.

— Кого, кого? — оживилась толпа.

— Двух чужаков, — жрица неожиданно резко обернулась и указала на стоявших в стороне друзей.

— В жертву, в жертву их! — подхватиди обезумевшие люди, окружая принца и принцесса.

— Я сестра королевы Старлы, ваша принцесса, — громко, чтобы все слышали, объявила Стелла, надеясь воззвать к крупицам разума горожан. Особой надежды не было, но кто знает? Справиться с толпой всё равно невозможно, даже самому опытному, сильному и храброму воину.

— Она лжёт, она ведьма! — завопила Наамбра. — Разве вы не видите, какого цвета её волосы? Она служит Шелоку, а второй тоже колдун. Вы должны верить мне: я ваша жрица. Схватить их!

Десятки рук потянулись к друзьям, десятки голосов заглушили возражения принцессы.

Друзья пятились, а толпа медленно наступала, не переходя пока к решительным действиям.

— Придётся уходить с боем, — хмуро пробормотал Маркус. — У тебя на редкость добродушные подданные!

Кто-то дёрнул Стеллу за рукав. Она обернулась, приготовившись обороняться, и увидела Амиру. Она протягивала лук и колчан со стрелами:

— Это лук и стрелы Аннона. Я хранила их много лет, а теперь отдаю вам. Убейте Граджета и Наамбру, отомстите за невинно осуждённых, спасите город от злых чар!

Людское кольцо сжималось всё плотнее. Нужно было действовать, причем немедленно, пока разъяренная толпа не разорвала их на куски.

Стелла вскинула лук.

Люди дрогнули, остановились, заметив гримасу ужаса, исказившую лицо жрицы.

— Держите, держите их! — истерично кричала Наамбра, отступая к храму.

— Нет, ты не уйдёшь! — прошептала принцесса, примериваясь к новому оружию. Как ни странно, оно казалось невесомым.

Тетива легко послушно натянулась под пальцами.

Стрела вонзилась в грудь Граджета, прикрывавшего дочь. Он упал, скатился вниз по лестнице.

Над толпой пронёсся крик ужаса.

Наамбра дико завизжала и, не заботясь о величии и степенности, бросилась к заветным дверям. Подгоняемые страхом, за ней в беспорядке спешили служители.

Вторая стрела попала в одного из помощников жрицы.

Двери храма захлопнулись.

Обезумевшие люди набросились на убийц, но тут же отпрянули и разбежались.

Обернувшись, Стелла поняла, что их так напугало: к площади стремительно приближалась воронка новорожденного урагана. Коснувшись мостовой, она разметала по доски помоста, завертелась юлой, выпустив из своих объятий Маргулая.

-Ты убила моего лучшего слугу, но, знай, Наамбра найдёт тебя и отомстит за отца. Всё-таки едешь в Добис? — в голосе колдуна прорезалась усмешка, сменившаяся глухой злобой. — Брось эту затею, тебе не победить меня

Отпихнув Маркуса, Стелла ринулась к Маргулаю, вскинула лук и прицелилась. Увы, эмоции сыграли с ней злую шутку: стрела не долетела до цели.

— Думал, я испугаюсь? Что бы ты ни говорил, что бы ты ни делал, я всё равно когда-нибудь убью тебя, — задыхаясь от ярости, прокричала принцесса. — Лиэна никогда не достанется ублюдку!

Маргулай рассмеялся, вихрем пронёсся над землёй и исчез за горизонтом.

Стелла в отчаяние подделала носком сапога расшатавшийся камень, прорычав проклятия в адрес колдуна. Ухватив её под руку, Маркус потащил подругу прочь, опасаясь гнева местных жителей: ураган напугал их, но ненадолго. А принцесса всё продолжала кричать: 'Ненавижу!'.

Часть 2. Лесные дебри

Глава 1

Леса чёрных сваргов считались мрачным и пустынным местом. Угрюмые ряды деревьев тянулись до самого Дикса.

Давным-давно лиэнцы проложили через леса множество дорог, прорубили широкие просеки, приспособив для жизни девственную природу. На отвоёванных участках земли возникли поселения, заколосились поля. Но с тех пор, как сварги совершили набег на западные территории, дороги заросли, на месте трактирчиков и ферм выросли деревья.

А 'Последний приют мертвецов' — храм Мериада в Джисбарле — остался. Он как нельзя лучше отражал дух этих мест.

В милях трёх от Ренга друзья догнали фургончик лудильщика, который вместе с семилетней дочкой направлялся в Арги. Немного поколебавшись, решили поехать вместе с ними: спокойнее.

Лудильщик Эшат оказался приветливым человеком, к счастью, понятия не имевшим о королевском указе. Хотя бы по той причине, что был неграмотен. Он много рассказывал о маленькой ферме у истоков Ренга, где родился и жил вплоть до женитьбы.

Осев в Арги и сменив род занятий, Эшат по-прежнему бывал по делам в родном городе, хотя в последнее время старался заезжать туда как можно реже.

— Люди стали такие прижимистые, что иногда просто зло берёт! — сетовал он. — То ли дело в Арги! Городок у нас тихий, люди заняты делом и не носятся по площадям, выкрикивая бессмыслицу.

Эшат немного сориентировал их на местности, подсказав, на какой развилке свернуть. Разумеется, друзья не признались, что едут в Добис, солгав, что направляются в Монтере. Дороги в оба города наполовину совпадали.

— Далеко вам ещё ехать! — присвистнул Эшат. — Да и дорога, между нами, дрянь. Всё больше и больше будет загибать вправо, к Глубокому болоту.

— А можно как-нибудь попасть к озеру Фаэр? — осторожно 'забросил удочку' Маркус.

— Зачем вам? — подозрительно прищурился лудильщик.

— Да так... Много слышал об этом озере, решил посмотреть. Там ведь кто-то живёт?

— Живут, отчего же не жить! — Эшат успокоился; вернулся прежний доброжелательный тон. — На первой развилке свернёте направо, на второй — налево. Потом спросите в Джисбарле, всё равно придётся через него ехать. Дороги здесь такие...

Сидевшая на козлах Элла, дочь лудильщика, потянула отца за рукав.

— Что там ещё? — недовольно буркнул Эшат. Он начинал засыпать и меньше всего хотел сейчас столкнуться с какой-нибудь проблемой.

— Там девочка, папа. Она плачет.

— Какая девочка? — Эшат помог дочке забраться внутрь фургона, а сам занял её место.

— Да уж, малышка! — присвистнул он, разглядывая прикорнувшего на обочине подростка. — Через пару лет её замуж выдавать можно!

При звуке человеческого голоса девочка вздрогнула и перестала плакать. Большие испуганные глаза впились в лицо Эшата, хрупкое тельце напряглось.

— Гляньте, да она к дереву привязана! — лудильщик указал на верёвку, врезавшуюся в ногу девочки чуть ниже колена. — Откуда она здесь? У нас ведь нет работорговли...

Оставив Эллу в повозке, троица слезла на землю, чтобы рассмотреть пленницу. Она вела себя как пугливый зверёк, беззвучно плакала, закрыв лицо руками.

Чумазая, костлявая, в дешевой одежде, плохо защищавшей от холода, девочка действительно походила на рабыню. Но каким ветром её занесло в Лиэну, в такую глухомань? То ли кто-то зло подшутил, то ли девочка стала жертвой насилия.

Они попробовали расспросить девчушку, но та таращилась на них круглыми, полными ужаса глазами и молчала.

Эшат попытался перерезать верёвку, но не успел: помешал вскрик Эллы:

— Папа, там!

Обернувшись, троица увидела всадников, стремительно приближавшихся со стороны Ренга. Судя по улюлюканью, помогать они не собирались, совсем наоборот.

Стелла поспешила отвязать лошадей от фургона, а Маркус запихнул внутрь опешившего Эшата, поручив управлять повозкой более сообразительной Элле.

Повозка резко сорвалась с места. Всё же слишком медленно, для того чтобы уйти от погони.

Стелла и Маркус скакали чуть впереди фургона. Принц разглядел тропинку, вившуюся параллельно дороге, и предложил свернуть, чтобы освободить дорогу повозке.

Они поспешили нырнуть в кустарник и понеслись мимо колючих акаций.

— Ну, что там? — спросила Стелла, боясь обернуться.

Принц придержал коня и, осторожно раздвинув ветки, бегло оценил диспозицию:

— Плохи наши дела: у них свежие быстрые лошади. Но нас, похоже, не видят. Пока не видят. Мы тут столько шума поднимаем, что и глухой услышит!

— А если серьёзно?

— Если серьёзно, то я боюсь за Эшата и его дочурку. Фургон еле тащится. Им бы выбросить оттуда бочки...

— Эшат не выбросит, — вздохнула принцесса. — Сколько их?

— Не знаю, но не меньше дюжины. Пора спасать лудильщика.

— Как спасать? Разве что избавиться от фургона.

— Подожди, там, кажется, поляна. Остановим повозку и выпряжем мулов.

Тропинка не сразу выходила на прогалину, делая небольшой крюк.

Когда друзья выбрались на поляну, поняли, что опоздали. Хорошо, что успели вовремя натянуть поводья, оставшись под защитой деревьев.

Среди высокой травы замер фургон, пронзённый стрелами. Возле него толпились люди. Ни лудильщика, ни его дочки нигде не было видно.

Один из разбойников разрезал ножом брезент и вытащил из повозки бочонок с элем.

— Эй, Мартс, залезь внутрь, посмотри, что там ещё есть, — скомандовал он.

Худощавый парень, напоминавший щепку, спрыгнул с лошади и забрался в фургон.

— Тут полно еды, капитан, всей компании поужинать хватит! — весело крикнул он.

— А драгоценностей там нет? — нахмурился командир.

— Только кошелёк на поясе того типа.

— Жалко! — разочарованно протянул капитан. — И пряностей нет?

— Нет, капитан. Хотя, сейчас посмотрю. Ноги мертвеца мешают.

— Да выкинь ты его, Мартс, нечего церемониться!

Брезент приподнялся, и на землю полетело тело Эшата. Из спины лудильщика торчали две стрелы с синим оперением.

Маркус тихо выругался, а Стелла зажала рот рукой, чтобы не закричать.

Это было ужасно, ужасно и бессмысленно. Что им мог сделать Эшат, у него ведь даже оружия нет — не называть же оружием фермерский нож! А они взяли и убили его. С телом же поступили так, будто это куль с мукой. Хотя, с кулями они обходились куда бережнее.

Стелла боялась, что они так же выволокут за ноги Эллу, но худшие подозрения не сбылись.

— Эй, кажись, их было больше, — капитан, ткнув сапогом тело Эшата.

— Правда ваша, — отозвался дюжий парень с повязкой на руке. — Я видел двух всадников, которые при первой же возможности нырнули в лес.

— Ну и где они?

— Кто ж их знает? Если они не дураки, то уже далеко отсюда. Улепётывали, как зайцы!

— Расставь ребят на дороге: может, птички попадутся в силок. Надеюсь, больше никого?

— Кто-то правил мулами, когда мы подстрелили возницу. Кажется, девчонка.

— Девчонка? — цокнул языком командир. — Девчонка — это хорошо, её можно продать. Варт, возьми человек пять — и за работу! Девил, твои ребята займутся патрулированием дороги. Остальные разбивают лагерь.

Солдаты рассредоточились.

Откуда-то возник обоз — две телеги, груженные всяким скарбом. Их развернули поперёк дороги, быстро соорудив бивуак.

Оставаться здесь дальше было безумием: караульные через пару минут прочешут всё вокруг, и друзья поспешили ретироваться, надеясь, что листва скроет их из виду, а под копытами лошадей ничего не хрустнет. Но Миралорд благоволил к ним: даже кони не заржали.

Проехав немного, принц отправился на разведку. Вернулся он быстро и на пальцах показал — пятеро. Пришлось ехать дальше, рискуя наткнуться на розыскной отряд.

Вскоре обнаружили Эллу: бледная девочка притаилась за стволом дерева. Когда Стелла коснулась её плеча, Элла вздрогнула, но не проронила ни звука. Заглянув в глаза девочки, оба поняли, что она всё знает об Эшате, и поразились стойкости Эллы. Каким-то непостижимым образом она умудрилась не поддаться отчаянью и панике.

Стелла предложила Элле немного хлеба. Девочка отказалась и с опаской покосилась на дорогу. Принцесса настояла, и Элла равнодушно откусила кусочек и начала жевать.

— Что нам с ней делать? — спросил Маркус.

— Не знаю, — пожала плечами Стелла. — Думаю, нужно отвезти к родным.

Миларод не оставил их и в дальнейшем: они успешно обошли расставленные на дороге дозоры и на первом же перекрёстке наткнулись на торговцев, ехавших в Арги. Убедившись, что они порядочные люди, друзья доверили им заботу об Элле.

* * *

— Ну? — Марис склонилась над свитком, исписанным мелким убористым почерком. Так вот каков он, почерк Виарматы. Или это писала её сестра? Нет, вряд ли. Ильгресса предпочитала созидать, а Виармата — снабжать указаниями. Написание книг — по её части.

Как же хотелось взять в руки эту драгоценность, прикоснуться пальцами к выпуклостям на оборотной стороне листа, но богиня знала, чем грозит мимолётный порыв — слепотой.

Только двое Бессмертных были посвящены в тайну, только под их рукой оживал трепещущий зигзаг под последним, неоконченным предложением. Для остальных свиток оставался запретным плодом, обжигавшим пальцы, разрисовывавшим тело узором кровоточащих незаживающих язв.

А смертные — вот насмешка судьбы! — спокойно могли взять, развернуть и даже прочить свиток — но ничего не понять. Есть язык людей — и есть язык богов.

Казалось бы, защита совершенна, но Марис удалось отыскать в ней брешь.

— Всё то же, — вздохнул Маргулай, отодвигая в сторону свечу. — Я перебрал сотню вариантов — не подходит. Не хватает одного слова.

— Всего одного слова? — Сердце радостно забилось. Час её триумфа близок!

— Если бы всё так просто! — пробормотал колдун. — Часть текста на старо-лиэнском, другая — на стралльском,(13) а последнее предложение — и вовсе бессмысленный набор букв.

— Шифр, — нахмурилась Марис. — Ты пробовал переставлять слоги?

— Пробовал. Получилось восстановить только три слова.

Работа застопорилась. Казалось — вот она, власть, а проклятый свиток опять отдаляет от желанной цели.

— Тебе что-нибудь нужно?

Маргулай покачал головой.

— А что там с этой пигалицей?

— Настырная девица! — поморщился Маргулай. — Сейчас плутает по лесам.

— Надо же! — удивилась богиня. — Неужели сумела выбраться из Ренга? Ну, ничего, она получит то, чего добивается. А ты, — Марис ободрительно улыбнулась протеже, — попробуй смешать оба языка — вдруг получится? Я очень на тебя надеюсь.

— Сделаю всё, что в моих силах, госпожа, — колдун встал, преклонил перед ней колени и поцеловал руку.

— Я верю в тебя, — богиня опустила ладонь на его голову, ласково скользнула по скуле, наслаждаясь внутренним трепетом от её прикосновений. У неё даже возникла мысль: а не приласкать ли свою комнатную собачку? Смертные в этом деле всегда хороши: стараются не разочаровать.

Усмехнувшись, Марис погладила шею Маргулая и с придыханием добавила, склонившись к самому его уху, так, чтобы дыхание щекотало кожу:

— Тебя ждёт почет и слава. Всё, что пожелаешь, если сумеешь разгадать последнее слово. А о девчонке не беспокойся, она не доберется до Добиса.

Марис исчезла, оставив после себя запах сладких духов.

'Выскочка', вскозь упомянутая в разговоре, переночевала в охотничьем поселке и, разузнав, нужное направление, свернула на дорогу в Джисбарле.

Унылый пейзаж из багульника и калины с редкими вкраплениями одиноких домиков, вновь сменился лесом.

Было тихо, но друзей не покидало тягостное ощущение, что за ними следят.

За кустарником сверкнули жёлто-зелёные огоньки. Холодные немигающие глаза мгновенно реагировали на любое движение.

— Сварги, — настороженно прошептал Маркус.

— Как ты думаешь, они нападут? — Стелла скользнула глазами по лесу. У зверей, притаившихся там, есть преимущество, свобода для маневра, а у людей — только тиски полоски дороги.

— Не знаю. В каких ты отношениях с их хозяином?

— В никаких. Даже если буду кричать — не услышит, — грустно усмехнулась принцесса. — Маркус, боги в такие дела не вмешиваются, они даже на Ренг не обратили внимания.

— Значит, обойдёмся без молитв?

— А толку? Их господину на меня плевать.

Не дожидаясь, когда чёрные тени окружат их, друзья пустили лошадей в карьер.

Сварги метнулись следом. Они были повсюду, огромные, голодные, лязгающие зубами, привыкшие охотиться стаей.

Один из хищников выскочил на дорогу прямо перед Маркусом. Его лошадь захрапела и взбрыкнула копытами в воздухе. Уклонившись от смертоносных ударов, сварг нанес свой. Как заправский убийца, он метил жертве в горло, но причинить вред не успел: ударом меча принц прервала его полёт.

Заунывным воем проводив собрата к Мериаду, хищники ринулись в атаку.

Сразу трое преградили дорогу, остальные рассредоточились справа, слева, за спиной... Драться с ними казалось безумием, оставалось только спасаться бегством.

Принцесса истошно завизжала — 'Звери бояться громких звуков', — пояснила она после — и дала лошади шенкелей. Несчастное животное отказалось нестись навстречу сваргом, пошло боком, а после перешло в спасительный галоп, погоняемое инстинктами.

Доверившись лошади, Стелла пригнулась к седлу, надеясь, что с Маркусом всё в порядке. Через пару минут он нагнал её.

Лошади вынесли друзей к оврагу.

Внизу, по дну, тёк мутный ручей.

Стелла разжала онемевшие пальцы и оглянулась. Сваргов не было видно, отстали.

Но, спасаясь от хищников, они потеряли дорогу, заплутав, угодив в чащобу. Развёрнутая карта не помогла сориентироваться.

— Прощай, Лиэрна! — чуть не плача, прошептала Стелла.

— Так, не раскисай, мы выберемся, — принц сосредоточенно рассматривал окрестности, подумывая даже залезть на дерево.

— Когда и куда? Мы умрем с голоду. Или нас съедят сварги. Выследят и съедят.

— Хватит выть! — прикрикнул на неё Маркус. Он отыскал мох и теперь по нему определял стороны света.

— Мы умрём от голода. Что мы будем есть?

Принц промолчал. Нытьё подруги раздражало, хотелось встряхнуть её за плечи и напомнить, что она сама виновата, никто силком из дворца не тянул. И это существо твердило, что ему не нужна нянька! Великие боги, да без него избалованная принцессочка не протянет и дня.

Они отвязали лошадей и осторожно перебрались на ту сторону оврага.

Погода ухудшилась, полил дождь. Он всё усиливался, пока не превратился в стену воды.

Друзья уже отчаялись найти какое-нибудь убежище, когда наткнулись на землянку. Промокшие и продрогшие до костей, они обрадовались и такому приюту — лишь бы крыша над головой и огонь развести.

Землянка оказалась обжитой, с небольшим оконцем под потолком.

Посредине единственной комнаты хозяин устроил очаг, а на стенах развесил ножи.

Стол и стулья заменяли чурки.

В очаге теплился огонь, маня погреться и обсохнуть.

— Интересно, кто здесь живёт? — вслух размышляла Стелла, очищая одежду от комьев грязи. — Кто отважился поселиться в такой глуши?

— Не знаю. Может, отшельник?

Принцесса рассмеялась и выдвинула собственную версию:

— Он охотник, иначе зачем столько оружия?

— А отшельнику ножи не нужны? — хмыкнул принц.

— Но не столько же!

Они задремали, когда снаружи послышалась возня.

Приоткрыв один глаз, Стелла заметила трепещущийся огонёк, наверное, пламя свечи и услышала тихие шаги.

Маркус тоже почувствовал чьё-то присутствие, очнулся от сна и приподнял голову. Через мгновенье он уже энергично тряс подругу за плечо.

Принцесса нехотя открыла оба глаза и села.

На неё в упор смотрела большая собака, напоминавшая волка. Приглядевшись, Стелла поняла, что это и есть волк. Сварг. Но ведь их невозможно приручить!

Рядом с ним стоял мускулистый человек с самодельной глиняной лампой в руке.

Огонь освещал широкое лицо с маленькими мутными глазками.

— Сескер, у нас, кажется, гости! — Голос хозяина оказался под стать внешности — неприятный и с хрипотцой.

Сварг кивнул и зарычал.

— Добро пожаловать, добро пожаловать, — слащаво протянул незнакомец, отгоняя питомца. — Я Нетир, а это, — он указал на сварга, — Сескер. Мы очень рады вас видеть.

— Мы тоже, — прошептала Стелла. Она не разделяла чувств хозяина, но сердить его не стоило.

— Надеюсь, вы не в обиде, что мы вот так, самовольно, проникли в ваше жилище? — спросил принц, на всякий случай встав на полшага впереди принцессы — чтобы защитить, случись в том надобность.

— Да ладно, мне не жалко. У меня редко бывают гости.

— Трудно, наверное, жить в таких глухих местах? — попытался поддержать разговор Маркус, пытаясь понять, стоит ли опасаться небритого Нетира. Доверия тот не внушал.

— Не жалуюсь. Лес, он ведь кому враг, а кому и друг.

Хозяин заново развёл огонь в очаге и достал из вороха утвари большую сковороду. Затем осмотрел висевшие на стене ножи и выбрал самый острый.

— Милая, подойди-ка, — поманил он принцессу. — Ты, вроде, молоденькая, нежилистая...

И тут друзья всё поняли. В том числе, почему Нетир живёт в одиночку в лесу вместе со сваргом: они просто ловили одну и ту же добычу.

Стелла с визгом отскочила, уклонившись от удара ножом.

— Маркус, это людоед! — закричала она, отчаянно уворачиваясь от ударов безжалостного убийцы.

Сескер, всё это время спокойно лежавший у входа, насторожился. Избавляться от него пришлось Стелле: Маркус посчитал, что людоед более опасен. У принцессы ушло на это пара минут, пока меч наконец не вспорол брюхо зверю.

Нетир оказался силён, даже вдвоем они никак не могли его одолеть. Он отбивался и наносил удары двумя ножами сразу. Подвела людоеда случайность: увлекшись борьбой со строптивыми жертвами, Нетир угодил ногой в очаг, на время потерял равновесие и, как выяснилось, — уже навсегда жизнь.

Держа оружие наготове, друзья не сводили глаз с умирающего Нетира: вдруг нанесёт предсмертный удар?

С трудом сфокусировав на несостоявшемся обеде взгляд, Нетир прохрипел:

— Кузина Наамбра отомстит вам, людишки!

И скончался, отправившись прямиком к Мериаду.

Маркус осторожно наклонился, проткнув горло Нетира остриём меча. Выступила кровь, но никакой реакции со стороны тела не последовало.

— Мёртв! — с облегчением пробормотал принц и, опустившись на корточки, переборов отвращение, обшарил карманы убитого. В них не нашлось ничего ценного, кроме огнива.

— Стелла, ты возражаешь, если мы переночуем здесь?

Принцесса промолчала. Стоя возле открытой двери, Стелла глотала падавшие на лицо капли дождя.

— С тобой всё хорошо? — заботливо поинтересовался принц, подошёл и обнял за плечи.

Стелла кивнула и закрыла дверь. Покосилась на мёртвого сварга и попросила помочь вытащить его наружу — 'Я не стану спать вместе с трупами'.

Вторично вымокнув до нитки, друзья очистили землянку от двух тел, заново обсушились у огня и поели, использовав нехитрый запас круп и корнеплодов, составлявших рацион хозяина в случае неудачной охоты.

Спали по очереди, опасаясь, на утро проснуться в чьём-нибудь желудке, но обошлось, даже сварги погнушались пробраться к землянке, чтобы закусить людоедом.

Глава 2

Птица вспорхнула из-под ног принцессы и, пару раз крикнув, скрылась за деревьями.

С досады Стелла чуть не сломала лук, но вовремя опомнилась — оружие нужно беречь.

— Ты хоть что-нибудь можешь сделать нормально? — в сердцах прикрикнул Маркус. Он слишком долго выслеживал эту птицу, чтобы вот так упустить. — Я полдня старался, по земле ползал, вздохнуть лишний раз боялся — и всё для того, чтобы мы остались без обеда?

— Так это я во всём виновата? — Стелла присела на землю и надула щеки. Ей самой, без Маркуса, было до боли обидно. — Ну, знаешь ли...!

Она подняла лук, встала и направилась к оврагу.

— Ты куда? — окликнул её принц.

— Обедать, — не оборачиваясь, буркнула Стелла.

Ей это надоело, всё надоело! Надоело бурчание Маркуса, гадкая слякотная погода, лес, мерзкие птицы, не желающие становиться жарким. Да она бы не промахнулась, если бы не... А, неважно! Важно то, что еды нет, а желудок предательски напоминает о себе.

Шестое, а, может, седьмое чувство подсказывало, что придется обедать кореньями. Ничего, если долго их обсасывать, голода не чувствуешь.

А в Лиэрне сейчас подают заливную рыбу...

Что ж, кому заливная рыба, а кому корешки. Все герои, питаются подножным кормом. Так что она тоже герой, а, точнее, героиня.

Аккуратно спустившись по склону, Стелла побрела по дну оврага, надеясь отыскать что-нибудь съестное. Ожидания оправдались — среди ветвей кустарника на глаза попалось птичье гнездо.

Стелла осторожно, одно за другим, вытащила яйца и переложила в сумку. Для полноценного обеда добычи не хватало, поэтому она отправилась дальше: может, удача ещё чем-нибудь порадует?

Лесок, которым порос овраг, начал редеть. Лог всё расширялся и расширялся, чистого, залитого дневным светом пространства становилось всё больше.

Вдоволь наевшись дикой малины, Стелла решила набрать немного ягод для Маркуса. Всё, что росло снаружи, она оборвала, поэтому пришлось залезть в самую сердцевину малинника. Ягоды там оказалось немного, зато она была крупной и сочной.

Стелла то вылезала с полными горстями малины, то снова ныряла под колючие ветки, с каждым разом забираясь всё дальше.

За малинником рос орешник, и принцесса не удержалась и потрясла пару кустов. В результате она под завязку набила сумку орехами и малиной.

Выбрав удобное местечко, Стелла достала огниво и, вырыв ямку, развела костёр. Поджаренные на углях яйца и орехи составили неплохой обед, учитывая, что до этого она всласть наелась малины.

Передохнув и сделав необходимые отметки, чтобы не сбиться с пути, Стелла продолжила разведку.

За орешником открывалось широкое пространство, поросшее высокой травой.

Стелла хотела проверить, не вышла ли она на опушку леса, и уже шагнула в море травы, когда заметила всадника и тут же упала ничком на землю.

Видел или нет?

Медленно, по-пластунски, Стелла вернулась к орешнику, понимая, что там у неё гораздо больше шансов избежать нежелательной встречи. Оказавшись под спасительной сенью кустарника, она приподнялась и глянула на поляну.

— Так и есть — заметил! — недовольно цокнула она языком, досадуя на стечение обстоятельств. — Едет медленно, не спешит — уверен, что легко со мной справится. Так, что у нас с оружием? На боку что-то блестит — но это не меч. Хотя меч у него тоже наверняка имеется.

Стелла нащупала кинжал, убедилась, что лук и колчан в целости и сохранности, лежат возле места трапезы. Она подняла их и, отыскав сумку с провизией, торопливо взвалила её на плечи. Затем присыпала землёй кострище и поспешила обратно к малиннику.

Обострившийся слух уловил приглушённый хруст веток. Значит, уже рядом, в орешнике.

Нырнув в малинник, Стелла скинула сумку и легла на живот.

Так и есть, в орешнике. Лука нет, зато походный меч в ножнах странной формы.

А он не глазастый — не видит её. Что ж, это даёт некоторые преимущества, если в подобной ситуации у неё вообще могут быть какие-то преимущества.

Едет медленно, внимательно смотрит по сторонам.

Так, куда он направляется? Не к малиннику. Ему и в голову не придёт, что человек в здравом уме может полезть в колючие кусты. Как любой иностранец, который понятия не имеет, что такое малина, и что она вовсе не такая колючая, какой кажется на первый взгляд.

Почему принцесса решила, что он иностранец? Да потому, что в Лиэне нет наёмных солдат, в ней и своих-то, регулярных, немного.

Всадник начал отклоняться в сторону, к южному, пологому склону.

Стелла попятилась на четвереньках прочь от опасного места. Но отползти далеко не удалось: сухие листья на стеблях стали непреодолимым препятствием, создавая слишком много шума.

Всадник возвращался. По иронии судьбы он остановился как раз против того места, где притаилась Стелла.

Между ними оставалось расстояние чуть меньше пяти футов, и принцесса втайне надеялась, что он её не заметит.

Всадник спешился.

На лбу принцессы выступила испарина, когда он наклонился, чтобы рассмотреть землю перед малинником. В голове вертелись два взаимоисключающие друг друга решения: 'промедление смерти подобно' и 'лучше быть тише воды, ниже травы'. В конце концов, он только смотрит, но пока ещё не видит.

Стелла решилась. Бросив стеснявший движения лук, она, стелясь по земле, поползла вправо, надеясь обойти солдата. Но, видимо, Джарфан решил, что принцесса исчерпала лимит удачи — под ногой предательски закачался стебель.

— Кто здесь? — гаркнул всадник.

Скрываться дальше было бессмысленно, и Стелла поднялась и со всех ног, не обращая внимания на хлеставшую по всем частям тела малину, понеслась прочь. Куда? Она сама толком не знала, просто бежала, ища глазами, где бы спрятаться.

— Стой! Куда собралась? — нёсся вслед голос наёмника.

Вынырнув из малинника, Стелла на мгновенье остановилась, чтобы оглядеться и отдышаться.

Так, во-первых, где он? Скачет вдоль малинника. В кусты точно не полезет — значит, пару минут она выиграет.

Во-вторых, что вокруг? Тот же банальный орешник и склон оврага, поросший деревьями. Это тоже хорошо. Хорошо, если она успеет туда добраться.

Глубоко вдохнув, Стелла собрала силы в кулак и припустила к спасительным деревьям.

— Эй, девочка, остановись! Я тебя не трону.

Как же, не тронешь! Продашь работорговцу и пропьёшь деньги в кабаке. Видела она их человеколюбие!

И принцесса упрямо стремилась к своей цели.

— Нет, не уйдёшь! — Он был рядом, в прочем, она и так это знала.

Запыхавшись, Стелла юркнула за раскидистый куст орешника. До спасительных деревьев далеко, придётся принять бой. Подпустить на нужную дистанцию и положиться на собственную меткость.

— А ну-ка не дури! — всадник осадил коня, который, продолжай он движение в прежнем темпе, неминуемо налетел бы на острые ветки.

'Раз, два, три!' — быстро мысленно отсчитала Стелла и метнула кинжал.

Наёмник выругался, выдернул и отшвырнул вонзившийся в плечо клинок. 'В правое плечо', — радостно подметила принцесса.

— Погоди у меня! Сама напросилась, — морщась от боли, наёмник вытащил меч и перебросил его из правой руки в левую.

Стелле стало не до шуток. Разъярённый мужик, с пелёнок привыкший иметь дело с оружием, верхом на лошади — это серьёзная проблема.

Он налетел на неё, чуть не застав врасплох. Стелла лишь чудом успела отскочить.

Переменив тактику, наёмник попытался ухватить её поперек туловища, но принцесса вывернулась.

— Думаю, капитан оценит такую штучку, как ты. Жаль, посмертно!

Безоружная, Стелла воспользовалась единственным доступным средством самообороны: зачерпнула горсть земли и бросила в глаза коню. Животное испугалось и шарахнулось в сторону, спутав карты хозяину.

Воспользовавшись ситуацией, Стелла сломала ветку орешника, достаточно острую, чтобы послужить оружием, и, молясь всем богам, метнула во всадника, благо расстояние небольшое.

У принцессы была всего одна попытка, и Джарфан лизнул её в лоб. Ветка вонзилась там, где не помог бы и железный нагрудник, — в ямочку у основания шеи.

Наёмник захрипел и повалился на лошадиный круп. Ноги запутались в стременах, и голова бедняги несколько раз ударилась о землю, пока Стелла не поймала коня.

В том, что противник мёртв, принцесса не сомневалась: измазанный кровью нагрудник, перебитое кинжалом плечо и изрядно попорченный череп не оставили смертному ни одного шанса на спасение.

Подумав, Стелла переборола отвращение и порылась в карманах наёмника. Её добычей стали золотые побрякушки, очевидно, снятые с пленных, и потёртый кошелёк с дюжиной медных и парочкой серебряных монет непонятного происхождения. Всё это перекочевало в сумку принцессы, так же как и кинжал покойного.

Отыскав брошенный впопыхах лук, Стелла скинула труп, перерезав стремена. Взвесила все за и против и взобралась в седло, стараясь не думать о пятнах крови. У неё не было ни малейшего желания идти пешком, да и конь без всадника обязательно вызовет подозрения.

Маркусу принцесса соврала, сказав, что нашла лошадь в малиннике. В конце концов, наемник мог оказаться обыкновенным разбойником, отбившимся от шайки, совершавшей набег на приграничные территории. Или и вовсе грабителем-одиночкой.

Приготовления к ужину прервал подозрительный шум, доносившийся со стороны оврага.

— Твоя очередь идти за неприятностями, — заметила Стелла.

Маркус скорчил недовольную гримасу, но спорить не стал.

Не дожидаясь его возвращения, принцесса начала свёртывать походный лагерь. Как оказалось не зря: не прошло и пяти минут, как Маркус велел немедленно уходить.

Оставшиеся вещи кое-как полетели в седельные сумки — сейчас не до порядка.

— Стелла, ты что-нибудь сделала? — подозрительно прищурился принц, приторачивая поклажу.

— Почти ничего, — недоумённо ответила Стелла, подтянув последний ремень.

— Почти ничего — это уже что-то.

— Очень остроумно! — Все три лошади — коня убитого наёмника они тоже взяли с собой — уже неслись галопом по узкой лесной дороге. — Лучше объясни, что происходит.

— Да ровным счётом ничего. Просто наши старые знакомые решили нанести дружеский визит.

— Наёмники?

Да, она проявила беспечность, недооценила противника. Нужно было тут же уехать, перенести лагерь, замести следы, а она промолчала и развела костёр.

За ошибки нужно платить, в частности, лететь неведомо куда навстречу ночи. Кстати, насчёт ночи — солнце-то садится.

— Они уже рядом, — вернул её к действительности Маркус.

— Рядом — понятие растяжимое.

— Извини, нечем измерить.

— Хватит ёрничать! Сколько их?

— Сколько, не знаю, но впереди сам капитан.

— С чего ты взял?

— Я запомнил его плащ — серый такой, с синей полосой, и чубарого коня. Да, ещё одна маленькая деталь — у них есть лучники. И они мы — идеальные мишени.

— Тебе бы только шутить! — Стелла осеклась, когда чуть правее просвистела стрела.

Короткий взгляд, брошенный через плечо, оптимизма не прибавил.

Если они будут скакать по дороге, то рано или поздно станут бесславной добычей смерти.

Бесславной... Интересно, что Стеллу беспокоило больше: то, что она умрёт, или то, что умрёт банально и некрасиво?

Хорошо мечтать о героической кончине, сидя с родными у камелька, и совсем другое — оказаться с ней лицом к лицу.

Беглецы свернули в лес. Передвигаться стало труднее, но и ловить тоже.

— Стелла, у меня проблема, — прервал долгое молчание принц и почему-то остановился.

— Ещё одна?

— Поводья запасной лошади за что-то зацепились.

— Да брось ты её, не возись!

— Лошадь хорошая, могла бы пригодиться...

Занятые разговором, они не заметили подкравшихся наёмников.

Стеллу схватили за горло, заткнули рот и куда-то потащили.

Принцесса бросила короткий, вопросительно-умоляющий взгляд на Маркуса — тот отчаянно боролся с двумя наёмниками. Значит, помощи ждать неоткуда.

Стоило бросить эту лошадь — нет же, жадность!

Стелла пыталась сопротивляться, но быстро поняла, что это бесполезно. Для крепких мужчин её удары были сродни укусам комара.

— Мы поймали девчонку! — самодовольно крикнул один из разбойников. — Кусается и царапается, словно дикая кошка, зато красивая.

— Тащи её сюда, Глед.

Всё внутри принцессы клокотало, когда её чуть ли не за волосы выволокли на дорогу.

Радовало только одно — оружие у неё не отобрали, хотя Стелла и не могла им воспользоваться.

Впереди замаячил силуэт капитана на чубарой лошади.

Принцессу толкнули в спину. Не удержав равновесия, она упала.

— Посветите мне, а то в этих сумерках ничего не видно, — приказал капитан.

Кто-то из солдат зажёг факел и осветил лицо принцессы.

— Действительно, красивая, только сердитая.

Капитан объехал вокруг пленницы, стараясь лучше рассмотреть её со всех сторон. Стелле неприятен был его взгляд — взгляд человека, разглядывавшего очередную диковинку, и она, как могла, изо всех сил боднула головой — больше было просто нечем — одного из конвоиров. Ругнувшись, тот на мгновение ослабил хватку, чем не преминула воспользоваться принцесса. Выхватив кинжал, она нанесла два удара, целясь в бедро, — по одному на солдата, и бросилась бежать.

— Поймать! Взять живой! — рявкнул капитан.

Он первым оказался возле пленницы, с усмешкой наблюдая за её реакцией. Для него это было развлечение, а для нее — вопросом жизни и смерти.

Сжимая в руках оружие, Стелла лихорадочно оглядывалась, стараясь не упустить из виду ни одного наёмника.

В непосредственной близости шестеро. Ещё четверо на подходе.

Спереди капитан на лошади, сзади, справа и слева его верные солдаты.

У неё один шанс из тысячи. Один единственный малюсенький шанс.

— Ну, чего вы ждете? — прикрикнул капитан.

— Я мигом, сэр. Я её в один миг... — шагнул к Стелле ближайший наёмник.

Принцесса не стала ждать, пока ей заломят руки, и нанесла 'коронный' удар учителя. Самодовольный наёмник рухнул на землю.

— Ловко она его! — присвистнул кто-то.

— Что вы стоите — взять! — разъярился капитан.

Не желая уподобиться беспомощной овце, Стелла приняла участие в аттракционе невиданной храбрости. Но фортуна — дама капризная и редко улыбается кому-нибудь постоянно: не прошло и пары минут, как принцесса очутилась поперёк седла чубарого коня капитана.

— Верёвку? — услужливо предложил один солдат.

— Спасибо за заботу, Арден, но она и так неплохо прижилась на моей лошади, — усмехнулся капитан и шлёпнул добычу по мягкому месту. Стелле оставалось только словесно изъявить своё недовольство, но её угрозы и проклятия только весели наёмника.

Капитан привёз пленницу в лагерь, разбитый возле памятного оврага с малиной.

— Ну, слезай! — он толкнул принцессу в бок и, не дождавшись реакции, сбросил на что-то мягкое. 'Как вещь', — подумалось Стелле.

Она лежала в кибитке, обтянутой порванной в нескольких местах парусиной. Царским ложем для лиэнской принцессы служили тюки с награбленным добром.

Нагнувшись, капитан схватил её за запястье и привязал к выступавшему из кибитки крюку.

— Это чтоб ты не сбежала, зубастенькая! — ухмыльнулся он.

Стелле стало не по себе. Мрачная перспектива наложницы медленно, но верно становилась реальностью.

В который раз она ругала себя за беспечность, максимализм и прочие сомнительные достоинства, толкнувшие её на путь, окончившееся в этой повозке. Было жалко себя и Старлу, особенно Старлу, которую она так рвалась спасти, и которая теперь наверняка мертва.

Но раскисать Стелла себе пока не позволяла: куда торопиться, впереди ещё много томительных долгих часов, и внимательно наблюдала за перемещениями солдат по лагерю.

Вечерело.

Пришел какой-то наёмник, сунул миску с ужином — принцесса презрительно отказалась. Еду он оставил, и Стелла, передумав, всё же поела: голодный желудок уму не товарищ.

Расставляли часовых, лагерь готовился ко сну. Но принцесса и не думала спать, надеясь, что как-нибудь сумеет сбежать под покровом темноты.

Если Маркус жив, то обязательно вытащит её из этой передряги.

Прошел часовой, завернул за соседнюю повозку.

Стелла занялась веревкой, сдвинула её к концу крюка, медленно, осторожно, постоянно оглядываясь по сторонам, волокно за волокном перетирая об острый край.

Часовой возвращался обратно.

Стелла замерла, притворившись спящей.

Наёмник заглянул в повозку, проверяя, на месте ли пленница, и упал, сражённый стрелой. Упал очень удачно, перевесившись через борт.

Стелла воспользовалась подарком судьбы, забрала оружие мертвеца, перерезала верёвку и припустила к лесу. Там, на опушке, она налетела на ещё одного часового, на этот раз конного, и вынуждена была сражаться сразу на два фронта: играть в прятки с всадником и следить за поднявшейся в лагере кутерьмой, надеясь, не получить предательский удар в спину.

— Стелла, сюда!

Маркус!

Через мгновенье он материализовался из темноты и помог решить проблему с часовым.

За ними снарядили погоню, но ночь сыграла на руку беглецам, спрятав следы.

— Я и не надеялась, что ты жив и на свободе, — прошептала Стелла, ныряя в чащу.

Темнота пугала её куда меньше, нежели вероятность снова оказаться в руках наёмников.

— Как видишь, — улыбнулся Маркус. — У тех ребят оказалась плохая координация.

— Спасибо, что спас. И лошадь мою тоже отыскал.

— Да ладно... Думаю, ты сама бы рано или поздно сбежала. Удивляюсь, как до сих пор не расцарапала в кровь этого капитана!

— У него толстая кожа, а руки сделаны из железа.

Ветки хлестали по щекам, но всадники упорно забирались всё дальше и дальше в лес. Это был единственно возможный путь к спасению.

— Они рядом? — испуганно поинтересовалась принцесса.

Маркус прислушался: позади хрустели ветки, слышались крики и ругательства на незнакомом языке.

— Рядом. Несутся по следу как гончие псы.

Они свернули на просеку.

Луна, побивавшаяся сквозь вуаль облаков, серебрила траву. Причудливые, напоминающие чудовищ тени прихотливо ложились на землю.

Дорога с бешеной скоростью мелькала под копытами лошадей, отбивавших дробь по подмокшей почве.

Маркус умудрился достать из седельной сумки карту и, что ещё удивительнее, что-то разглядеть.

— Кажется, скоро будет ещё один овраг. Если повезёт, мы там отсидимся.

— Неужели ты думаешь, что они не обшарят его?

— Ночью? Сомневаюсь.

— Не сработает, — покачала головой Стелла. — У наёмников есть факелы.

— Тогда тебя, наверное, обрадует, что за оврагом — старая дорога.

— И куда она ведёт?

— К Глубокому болоту.

— Нам крупно повезёт, если эти наёмники о ней не знают.

— Наверняка не знают. Ей давно не пользуются.

— Ладно, рискнем.

Просека уходила прямо, на северо-запад, выводя на дорогу в Джисбарле, а они свернули направо, снова вступив в бой с гибкими ветками и ночной прохладой.

Маркус прислушался и оглянулся:

— Кажется, проскочили. Но не все.

Овраг, о котором упоминал Маркус, чуть не застал их врасплох. Лишь счастливое стечение обстоятельств уберегло от несчастного случая.

— Ну и скользко же здесь! — буркнула Стелла, осадив лошадь, успевшую 'пощупать' пустоту.

— У нас нет другого выхода.

Медленно, осторожно, они начали спускаться.

Примерно посредине склона Стелла испуганно шепнула:

— Там что-то чернеет!

Маркус опасливо приблизился к странному сгустку темноты и с облегчением выдохнул:

— Тут землянка когда-то была, от дождей немного осыпалась. Теперь на грот похожа.

Убежище оказалось настолько просторным, что в нём с минимальными удобствами поместиться и люди, и лошади.

Стелла на ощупь достала из седельной сумки два тёплых шарфа — она была предусмотрительна и позаботилась о здоровье на случай холодов — и обмотала морды лошадей.

Они стояли, тесно прижавшись к животным, боясь лишний раз вздохнуть, и ждали.

Наверху послышался топот, испуганно заржала лошадь.

Кто-то скатился вниз, громко охая и ругаясь.

Тело глухо ударялось о стволы деревьев, и с каждым ударом оханье становилось всё тише.

— Осторожно, ребята, тут овраг! — послышался голос сверху.

— Сам вижу! — огрызнулся собеседник. — Барк уже проверил на своей шкуре. Сломал шею и спокойно лежит там, внизу. А его лошадь — вот хитрая дрянь! — стоит тут, живая и невредимая. Скинула человека — и довольна!

— Заткнись, Фин! Лучше слезь и проверь, не отсиживаются ли они внизу.

— Кто? Они? Если они и сунулись сюда, то давно стали добычей сваргов. Я туда не полезу.

— Я приказываю. Слезай к лошади и спускайся. Факел возьми.

Послышалось недовольное бурчание Фина и тяжёлое шлёпанье его сапог. Проклиная безмозглого командира, дожди и тёмную ночь, он прошёл всего в нескольких шагах от обвалившейся землянки.

Наспех и не слишком усердно обшарив дно оврага, наёмник в том же настроении зашагал обратно.

— Ну, что? — набросился на него командир.

— Да никого там нет! Только Барк. Притащить его сюда, сэр?

— Не стоит. Поехали! Пока мы зря теряем здесь время, другие перехватили их на просеке. Я слышал, капитан послал наперерез Клиффа и его команду.

Снова зашелестела палая листва, застучали, удаляясь, копыта.

— Кажется, уехали, — выдохнула Стелла. — Как думаешь, этот Барк действительно мёртв?

— Проверь. Думаю, лишним не будет.

Выждав ещё немного, тщательно, на ощупь, выбирая место, куда поставить ногу, принцесса спустилась на дно оврага.

— Всё нормально, — вернувшись, сообщила она. — Этот уже не опасен.

Маркус предложил ночевать в землянке, а утром поискать дорогу. Стелла согласилась. Метание по незнакомому ночному лесу не привело бы ни к чему хорошему, только в руки разыскивавших их наёмников бы попали. А по утреннему времени легче сориентироваться, да и солдаты, прочесав этот участок, сюда уже не вернуться.

Глава 3

Вокруг было так сыро, что впору выжимать одежду.

Дорога тоже превратилась в болотную жижу. Между кочками и островками осоки разлились грязно-коричневые лужи.

Лошади брели почти по бабки в воде, а их хозяева успели раз сто проклясть себя за то, что свернули не туда, понадеялись на удачу и правдивость карты. Она обещала торговый тракт, а не полосу препятствий.

Потом выяснилось, что карта ни при чём — всё дело в путешественниках, неправильно определивших местоположения оврага, в который их загнали наёмники.

Булькавшая под копытами вода свидетельствовала о том, что они оказались на окраине Глубокого болота — сердцевины мрачных природных сил, самого гиблого места Лесов чёрных сваргов. Того и гляди, увязнешь в трясине, или кто-нибудь утащит под воду.

Где-то здесь обитали смевалы — демоны болот, которым Лардек(14) поручила стеречь свои полные богатств заповедные воды. Люди утверждали, будто в них сокрыты немереные сокровища, но Стелла не верила в легенды. Смевалы, наверное, действительно существуют, но вот сокровища... Болото — не лучшее место для тайника, здесь можно похоронить, а не спрятать.

Когда лошади провалились под воду по колено, пришлось спешиться и продолжить путь по верху, благо вокруг оказалось достаточно поваленных стволов, чтобы не хлюпать по воде. Друзья искали следы дороги, если таковая всё-таки имелась.

Прямо из-под ног взлетела стая уток. Стелле удалось подстрелить нескольких птиц, и Маркус, рискуя жизнью, перепрыгивая с одного корня на другой, подобрал тех, что не успели уйти под воду.

В дупле нависшего над водой дерева, которое кто-то обложил мелкими камешками, Маркус, предварительно облив ствол водой, развёл костёр.

Совместными усилиями общипали добычу, проткнули тонкими прутиками и подвесили над огнём.

— Не мы первые тут трапезничаем, — принц указал на очаг в дупле.

— Они, наверное, были хорошими людьми, раз позаботились о других несчастных. Храни их Миралорд!

Запах жареного мяса поплыл над болотом. Утки покрылись румяной корочкой и так и просились в рот. Принц снял одну с огня и проткнул — готова.

Друзья пообедали, потушили костёр, спрятали в дупле обглоданные кости и удобно устроились на толстых ветках на послеобеденный отдых. Но отдохнуть им не дали: на соседнем дереве блеснули чьи-то глаза. Сначала одни, потом вторые.

Из-за корней высунулись руки со звериными когтями, перепончатые, словно гусиные лапы. За ними показались такие же омерзительные, покрытые шерстью головы, с большими острыми ушами, приплюснутыми носами и внушительного вида клыками. Такими, по легенде, присущи смевалам.

Стелла вскочила, поскользнувшись на замшелом стволе, но вовремя ухватилась за ветки.

Маркусу повезло меньше. Принцесса до смерти перепугалась, когда он с головой ушёл в хлюпающую жижу, но принц быстро вынырнул и, подтянувшись, забрался на дерево. К счастью, они отобедали не на болоте, а на примыкавшем к нему заболоченном озере, иначе купание закончилось трагедией. Правда, вода от этого ни теплее, ни чище не стала.

Нечего было надеяться выйти победителями из схватки с превосходящим противником, оставалась только уповать на талисман богов. Стелла вытащила его, и, повинуясь внутреннему голосу, подняла над головой.

Смевалы мигом присмирели, с опаской посматривая на камень. Немного повозившись, они расступились, пропустив вперёд большое мохнатое существо с подобием короны на голове. Приглядевшись, Стелла поняла, что это самая настоящая корона, только погнутая. Некогда сиявшее золото позеленело от воды и ядовитых болотных испарений.

Смевал подошёл вплотную и уставился на Стеллу водянистыми глазами:

— Кто ты, женщина?

— А сам ты кто?

Поднялся страшный шум: болотные жители прыгали и верещали на разные голоса. Смевал в короне поднял лапу — и они замолкли, вытянув длинные шеи.

— Я Ишнег, великий предводитель смевалов, — представился вождь местного народца.

Стелла рассмеялась:

— Какой же ты великий, если корона у тебя развалилась!

Смевал недовольно зашипел и повторил свой вопрос. Принцесса назвала себя.

— Откуда у тебя Камень богов? — для смевала её титул был пустым звуком.

— Мне его дали.

— Кто?

— Могущественные.

— Могущественные? Ты смеёшься?! — перешёл на визг смевал, оскалив зубы. — Этот камень хранился у самой Натали, выкупившей его у Дрегона. Но он исчез, и теперь я вижу его у тебя. Ты украла его?

— Вот ещё! — оскорбилась принцесса. — Мне подарил его Мериад. Отдал собственноручно.

Смевалы задрожали, беспокойно оглядываясь по сторонам. Кого они опасались увидеть? Или одно имя мрачного бога внушало священный трепет?

— Они здесь, уже здесь! — шептали некоторые твари.

— Кого они так боятся? — Стелла успокоилась: кажется, смевалы не собирались их убивать. — Сваргов?

— Тварей Бога смерти, псов Бога умерших, порождений Тьмы, — торжественно ответил Ишнег.

По телу принцессы тоже пробежал холодок.

Да, Мериаду подвластна смерть во всех ее проявлениях. Жизнь Стеллы и её душа.

— Мы хотим заключить договор, — продолжил Ишнег. — Ты не воспользуешься Камнем богов, а мы же покажем безопасную дорогу.

— Не обманите? — что-то не доверяла она этим тварям.

— Слова Ишнега крепче камня! А теперь иди за мной. Одна. Если Камень дал тебе Мериад, то он и привёл сюда за забытой вещью.

Смевал остановился там, где кончались деревья, и начиналась опасная трясина. Он подозвал одного из собратьев. Тот достал из дупла дудочку и наиграл грустную, протяжную мелодию.

Стелла вздрогнула, когда из-под воды показалась рука, сжимавшая меч.

— Этот меч твой, — пояснил Ишнег.

— Мой? — удивленно переспросила принцесса. С чего им дарить ей чужой меч?

— Это необычный меч, и он предназначен тебе. Сейчас ты в этом убедишься.

Младший по иерархии смевал ловко поскакал по кочкам, забрал и принёс оружие.

Стелла удивилась, обнаружив в рукояти углубление для камня, которое по форме повторяло Камень богов. Заметив её недоумение, Ишнег подтвердил догадки:

— Камень богов принадлежал Ринде. Он украшал эфес её меча.

Стелла аккуратно вынула талисман и вставила в меч.

В рукояти что-то щёлкнуло, и надёжно зажатый невидимыми тисками камень бликами заиграл в скудном дневном свете. Принцесса проверила — держался крепко.

Стелла хотела подарить предыдущую оправу камня Ишнегу, но тот покачал головой:

— Отдашь тому, кто назовёт имя Ринды.

— Но кто такая эта Ринда?

Ишнег не спешил с ответом.

Его подданный снова заиграть на дудочке, и таинственная рука погрузилась в воду. Странно, казалось, она принадлежала живому человеку: тлен не затронул даже кожу.

Смевал убрал музыкальный инструмент в дупло и удалился на почтительное расстояние, оставив Ишнега и принцессу одних.

— Когда леса были молоды и светлы, а мы — детьми, — неспешно начал Ишнег, — Ринда пришла сюда. Эти места стали её домом, любим местом отдыха. Она не боялась сваргов, а они были послушны, как собаки, и лизали ей руки.

В тот год Ринда сражалась с Гердером — сыном Шелока и Марис, и в трудном бою одолела его. Разгневанная богиня отправилась за правосудием к самому Амандину, но он, как и все боги, благоволил к Ринде. Натали же и вовсе подарила ей свой талисман.

Тогда Марис решила заманить убийцу сына в ловушку: обернулась её матерью и завела в трясину, прямо в пасть к гидре Анабеске. Ринда убила чудовище но выбраться из болота не смогла.

Мы видели, как она схватилась за какой-то куст, отстегнула пояс и кинула на берег. Его подобрал я. Ринда взяла с меня слово отдать его тому, кто принесёт Камень богов. Талисман она подбросила в небеса. Его забрали Они.

Спасти меч Ринда не успела и вместе с ним ушла под воду. Мы бережно сохранили все её вещи, а я выменял у одной колдуньи дудочку, способную поднимать меч со дна болота. Только рука принадлежит не Ринде, а другому мертвецу: Он не оставил дочь гнить в трясине. Я видел его: горе Смерти убивает жизнь. До этого эти леса шелестели зелёной листвой, полнились голосами, а теперь заливаются слезами.

У принцессы никак не укладывалось в голове то, что у Мериада некогда была дочь. Но иной Смерти в Лиэне не существовало.

— Почему... Если она его дочь, почему он не спас её? — тихо спросила Стелла, с благоговением глядя на меч.

— Значит, не мог. Он любил её, очень любил. И мы ответили за её смерть, — низко опустил голову смевал. — Печатью уродства.

Стелла задумалась. То есть раньше смевалы были иными? Интересно, какими? Ишнег говорил о печати уродства — значит, некогда этот народец отличался красотой. Пока Мериад в гневе безутешного горя не превратил их в противных тварей.

Даже не верилось, что бог загробного мира способен на такие чувства. Принцессе казалось, что он понятия не имеет о любви, сострадании, душевной боли. И почему она никогда прежде не слышала о Ринде? Судя по описанию, та была полубогиней, а не просто дочерью человека и бессмертного.

Пока Стелла пыталась осмыслить услышанное, Ишнег принёс откуда-то пояс и отдал ей. Принцесса изумилась тонкому шитью нитями солнца и луны, в узоры которых сплелись цветы и животные — совсем как живые.

— Если встретишь сваргов, покажи им Камень богов и скажи: 'Именем Ринды, приказываю вам расступиться. Санригел!'. И они не причинят тебе вреда. А теперь нам пора возвращаться: не нужно тревожить покой мёртвых праздным любопытством.

Несмотря на первоначальный враждебный прием, смевалы оказались радушными хозяевами: обогрели, накормили, даже дали немного провизии в дорогу.

Ишнег лично провожал друзей, отгоняя от них мелкую болотную нечисть.

Показанная смевалом тропа должна была вывести на дорогу, ведущую в Джисбарле.

Распрощавшись с Ишнегом, путешественники продолжили путь.

Казалось, они ехали целую вечность, а лес всё не кончался. Зато тропа превратилась в грунтовую дорогу, местность стала суше.

Пустив лошадей рысью, друзья весело обсуждали, что они сделают, снова оказавшись под крышей человеческого жилища. Сходились во мнении, что вымоются и отоспятся.

За одним из поворотов лошадь Стеллы прянула ушами и остановилась.

— Что случилось?

— Не знаю. Лошадь беспокоится.

Стелла на всякий случай достала оружие и огляделась.

— Никого, — с облегчением прошептала она.

Голос подхватило эхо и понесло по лесу.

Лайнес испуганно попятилась.

— Здесь точно кто-то есть, — нахмурился Маркус. — Я это чувствую. Да и твоя лошадь тоже.

— Опять какой-то людоед?

— Не знаю, боги со мной не говорят.

— А со мной говорили — да что толку? Попросишь у них помощи — и пальцем не пошевелят. Но вот посылать испытания и требовать уважения — это они могут.

— Перестань, накликаешь беду!

— Все беды, которые только есть на свете, с нами уже случились.

Принц покачал головой и положил руку на эфес меча:

— Жди здесь: я осмотрюсь.

— Я с тобой, я боюсь, — Стелла бросила взгляд на таинственный недружелюбный лес.

— Как маленькая! — рассмеялся Марскус.

Принцесса промолчала и проводила глазами его спину.

Мгновения казались вечностью.

Наконец Маркус вернулся и сообщил, что ничего подозрительного не обнаружил. Решено было, положившись на небесную помощь, ехать дальше.

Дорога вывела на поляну, где их поджидал неприятный сюрприз: кости странного животного. На первый взгляд — лошади, но у лошадей не бывает рогов. И огромных, сточенных внутрь клыков.

На костях сохранились остатки кожи и шерсти, чёрной, как смоль.

— Страшное животное, будто из ночных кошмаров! — поёжилась Стелла.

— Эти кости мне знакомы. Вернее, не кости, а животное, которому они принадлежали. Конь Мериада.

Они спешились и склонились над скелетом. Рядом с ним в траве нашлась нить жемчуга.

Чуть заметная тропинка бежала от костей к осиновой поросли. За ней обнаружилось безлесное пространство — остатки небольшого городка.

На земле валялись черепки, разбитые статуэтки, кое-где поблёскивали монеты и даже драгоценные камни.

Живых здесь не было, только пожелтевшие, покрытые мхом скелеты людей и домашних животных.

— Похоже на Город мёртвых.

Стелла осторожно подошла к одному из домов и дотронулась до него. Стена оказалась шершавой и рыхлой: подъел жук-древоточец.

— Город мёртвых? — недоумённо переспросил принц.

— Да. Меня пугали им в детстве. Где-то посреди лесов есть город, где никто не живёт: все жители разом умерли по неизвестной причине. А их души бродят по развалинам и пугают случайных путников. Говорят, они могут унести человека с собой, в потусторонний мир.

— Да ну, брось! Что за сказки! Просто пришли сварги и всех убили. Давай осмотримся: вдруг найдём вещи, которые могут нам пригодиться.

— Ты предлагаешь заняться мародерством? — поморщилась Стелла, осторожно переступив через чью-то руку, сжимавшую бусы. — Это мерзко!

— А умирать с голоду не мерзко?

— Мы не умираем с голоду. Да если бы и умирали, зачем в лесу деньги? Что-то я не видела по дороге ни рынков, ни лавок. Однако сколько же тут мертвецов!

Ей было не по себе посреди распростёршихся в разных позах скелетов. И не только по причине их неблагообразного вида: Стелла боялась, что они вдруг оживут и набросятся на нее.

— Стелла, успокойся, они мёртвые и не станут тебя душить, — подшутил над её страхами принц.

— Ты прямо у них спрашивал, да? — съязвила принцесса.

Они медленно шли по вымершему городу — полуразрушенному природой лабиринту строений. На их фоне нетронутые временем и природой монеты и драгоценности казались подозрительными, напоминая ловушку.

— Стелла, сколько у нас в кошельке?

Принцесса пересчитала наличность.

— Да, негусто! — вздохнул Маркус. — Думаю, покойники не обидятся, если мы возьмем у них то, что им всё равно не пригодится.

Стелла наклонилась и быстро подняла монетку — вроде бы ничьи пальцы не вцепились в горло. Немного повертев в руках, она убрала её в кошелек.

— Не знаю, это всё-таки мародерство...

По-прежнему терзаемая сомнениями, Стелла наблюдала за тем, как Маркус переходит из дома в дом, собирает всё ценное и аккуратно складывает в мешочек. С ним ничего не происходило, а в Джисбарле, что ни говори, деньги понадобятся, и она решилась, вошла в один из домов.

Поначалу было тяжело, неприятно наступать на землю рядом с чьей-то скрюченной рукой или ногой, смотреть в пустые глазницы, находить среди развалин остатки детских игрушек, но потом принцесса отучила себя смотреть и просто собирала монеты. Блестящие, будто начищенные самой смертью.

— Почему они все такие? — Стелла указала на один из скелетов, сидевший, прислонившись спиной к остаткам дверного косяка. — Может, это расплата?

— За что?

— За мародёрство. Маркус, сам посуди — развалины, скелеты — и нетронутые временем остатки роскоши. Их будто специально разбросали!

— Перестань, никто ничего специально не разбрасывал. Просто до нас тут побывали люди и разрыли тайники. Всё сразу унести они не успели, а разбросать по земле — разбросали. Что до скелетов, то если над головой дырявая крыша, а в лесу водятся дикие звери, немудрено, что их отполировали. Ты меньше думай, а больше собирай.

— Да собираю я! — буркнула Стелла, сторонкой обойдя преградивший дорогу скелет. — Осторожнее: стены на честном слове держатся. Не залезай далеко!

Спиной почувствовав опасность, принцесса обернулась.

Сварги! И так много!

Чёрные хищники злобными глазами следили за каждым движением, но пока не нападали.

Испуганная Стелла, с укором повторяя, что не стоило ничего здесь брать, торопливо произнесла заклинание смевалов, но оно не помогло. Сварги не ушли, а сомкнули вокруг друзей кольцо. Хищники ощерились, будто приготовились атаковать, но внезапно расступились, освободив проход старцу, одетому в длинный тёмный балахон. Обернувшись к зверям, он недовольно прикрикнул, взмахнув клюкой:

— Лежать, безмозглые твари!

Сварги заскулили, будто домашние псы, и послушно исполнили команду.

— Наконец-то ты пришла, смертное отображение Ринды! — старец присел на груду прогнивших бревён и внимательно осмотрел принцессу. — Нехорошо заставлять старших ждать!

— Вы меня ждали? — удивилась Стелла.

Старец промолчал, продолжая пристально разглядывать её. Было в нём что-то, что заставляло потупить взор, пронзало тело множеством невидимых игл. Значит, не так он прост, и не смертный вовсе. Но и не бог.

Наконец старец встал, подошел к Стелле и протянул руку:

— Отдай то, что должно. Камень богов вернулся на своё законное место.

Стелла отдала старую оправу талисмана. Старец принял её со снисходительной улыбкой.

— Кто вы? — не выдержав, спросил Маркус.

— Ольхон, хранитель.

— Хранитель? Хранитель чего?

Ольхон не удосужил их ответом, повернулся спиной, сделал несколько шагов и исчез. Он был немногословен, этот старик. То ли из-за возраста, то ли из-за положения, которое занимал в сумрачном лесу на границе миров.

Друзья в недоумении переглянулись.

И тут на сцену выступил державшийся до этого в стороне чёрный пес, закончивший шептаться с пустотой. До поры, до времени он прятался от наблюдателей за обломками стены.

— Я провожу вас, — он сел на пороге дома, одним движением хвоста заставив сваргов ретироваться в лес. — Ольхон добр, но не потерпит чужого присутствия здесь. Да и нечего вам здесь делать.

— Это же Даур! — прошептала Стелла. — Я же говорила!

Друзья послушно последовали за псом Мериада на поляну, где оставили лошадей. Даур проследил за тем, чтобы они отъехали на почтительное расстояние, и лишь затем затерялся среди деревьев.

Просёлок вывел на большую дорогу. Сверившись по карте, принц предположил, что она соединяет Черканде и Джисбарле — южный и северный города Лесов чёрных сваргов.

Ненавистный лес стал светлее. Появились съедобные ягоды и ручейки. Цвет и запах воды не внушали опасения получить на завтрак несварение, а на обед — смерть от почечных колик. А потом дорога и вовсе вывела их к берегу небольшого озера.

— Ура, привал! — радостно крикнула Стелла.

Соскочила на землю, она подошла к воде.

— Надо же, чистая!

Принцессе захотелось искупаться: никогда ещё она не чувствовала себя такой чумазой. Но сейчас не время и место, поэтому придётся ограничиться поверхностным омовением при свидетелях противоположного пола. Пусть даже этот свидетель — её друг, но раздеваться при нём она не станет. Зачем искушать судьбу?

— Желаешь порадовать меня своим несравненным видом? — с усмешкой поинтересовался Маркус. — Что ж, готов его оценить.

— И не надейся, пошляк! — она стегнула его поясом по спине. — Просто хочу искупать лошадь.

Вода оказалась прохладной, но приятной.

Пожухлые белые кувшинки склонили над озером тяжёлые головки.

По берегам, в густых зарослях, гнездились маленькие красные птички — одно из немногих ярких пятен в лесу.

Стелла задорно смеялась, по колено забравшись в воду, норовила окатить друга с головы до ног. Кончилось это тем, что она сама чуть не нырнула в озёрную глубину. Маркус ухватил её за шиворот и пообещал выпороть.

— За что? — насупилась принцесса.

— За что с твоим характером всегда найдётся, — он с готовностью шлёпнул её ниже поясницы. — Хм, когда только отрастить успела?

— Маркус, убери руки! — Стелла стукнула его кулачком по груди. — Хватит меня щипать!

— А мне нравится, — принц продолжил своё увлекательное занятие под громкие визги подруги. — Кого мне щипать, как не тебя?

— Придворных дам.

— Они неинтересные, ты лучше, — на всякий случай Маркус отпустил её и отскочил подальше. — Ладно-ладно, больше не буду!

Ответную реплику Стеллы заглушило жалобное мычание. Принцесса обернулась и увидела дикого быка. Она поспешила к берегу, но не успела: животное плыло прямо к ней, отрезав пути к отступлению. Пришлось отступать всё дальше и дальше, пока вода не стала по горло.

Бык, казалось, не собирался нападать, а искал защиты. Поравнявшись со Стеллой, грустно замычал и торкнулся мордой в ладонь, будто телок. Он был как ребёнок, бедный испуганный ребёнок, и не вызывал ничего, кроме жалости.

— Стелла, ты в порядке? — крикнул Маркус. Бык загнал его на противоположный берег.

— Пока да, — стараясь не делать резких движений, ответила Стелла.

В поле зрения появились сварги. Они кружили по берегу, подходили к самой воде, пробовали её лапами, но купаться не спешили.

Вытянувшись в направлении быка, узкие черные морды жадно ловили воздух, а потом обернулись навстречу вышедшему из леса Ольхону.

— Опять он! — прошептала Стелла.

Старец и в первую встречу не показался ей дружелюбным, а теперь и вовсе напоминал грозовую тучу.

Вслед за Ольхоном на берегу показался всадник на драконоподобном коне. Скелет такого же животного они видели возле Города мёртвых.

При виде быка из горла скакуна вырвалось громкое хриплое ржание. Конь загорцевал, забил копытом, выпуская из ноздрей тонкие спирали дыма. Успокаивая, всадник похлопал его по шее и принял из рук Ольхона длинное копьё. Он собирался метнуть его в загнанную в ловушку жертву, когда Стелла, инстинктивно, безотчетно, обняла быка за шею и закричала:

— Прошу вас, не делайте этого!

Зачем она заслонила собой быка? Заядлая охотница, — и вдруг такие сантименты. Но бык так смотрел на неё, так умолял — будто перед ней не обычная скотина, а человек. Дышал так шумно, часто, дрожал за её спиной — а ведь он намного сильнее Стеллы.

Появление защитницы, казалось, на пару мгновений парализовали группу на берегу.

В воцарившейся тишине ударами молота билось сердце принцессы.

Бык прижался к ней. В глазах явственно читалось: 'Пожалуйста, не отдавай меня им!'.

А потом тишина рухнула, оборвалась, словно лопнувшая струна — всадник сбросил с лица капюшон.

— Ты что-то сказала?

Колючий взгляд мурашками разошелся по телу. Стелла даже на мгновение потеряла равновесие — будто её обдало сильным потоком раскалённого воздуха. Чуть не захлебнувшись, она судорожно ухватилась за быка и кое-как вернула туловищу вертикальное положение.

— Ольхон, с каких пор у смертных появилось право голоса?

Мериад подъехал вплотную к воде.

Гладь озера дрогнула, от ног драконоподобного коня разошелся зигзаг из тонкой корочки льда.

Пальцы наездника, сжимавшие копье, подрагивали, будто он размышлял, стоит ли ценой жизни Стеллы довести начатое дело до конца.

— Уйди! — его голос, властный и гневный, поднял из леса стаю птиц.

Маркус отчаянно делал подруге знаки подчиниться, но Стелла пренебрегла разумным советом.

— Прошу, не убивайте его! — Это был писк, мышиный писк. Совсем не так принцесса намеревалась произнести эту фразу.

— Стелла, что ты делаешь?! — в отчаянье кричал Маркус, не в силах видеть, как подруга губит себя упрямством.

— Значит, так? — Полоска льда достигла Стеллы, острым краем упершись в горло. — Для вас, смертных, наглость — второе счастье, но ты перегнула палку. Даю ровно минуту, чтобы отойти в сторону.

— Но...

Она не договорила, почувствовав, как немеют пальцы.

Мериад промолчал и, прицеливаясь, поднял копьё:

Её убьют вместе с быком, даже на два копья тратиться не будут.

— Прочь! — выйдя из-за спины господина, вторично приказал Ольхон. — Бык будет убит, если это угодно Бессмертному.

Стелла не двигалась с места.

Отведённая минута истекла, и страх начал медленно, каплей за каплей, проникать в душу, подчиняя все остальные чувства.

— Что ж, твой выбор, — глухо констатировал Мериад.

— Стелла, отойди! — умолял Маркус. — Стелла, ты дура?! Немедленно уходи!

Бедного принца трясло, лицо стало белым как снег.

— Упрямая смертная тварь, ты действительно не понимаешь, во что ввязалась? — прошипел бог. — Считаю до пяти, а после этого отдаю твою душу Дауру. Без возврата. Заметь, я не шучу.

В подтверждение его слов очередной порыв ветра, на этот раз ледяного, обжёг принцессе лицо.

— Я не специально, просто не могу его бросить, — ёжась от холода, пробормотала Стелла. — Мне кажется, это человек.

— Если и человек, то что? — насупил брови Мериад. — Неужели ты, глупая смертная, думаешь, что сможешь противостоять мне? Ты всего лишь песчинка, а нить твоей жизни тоньше волоса.

У Стеллы закружилась голова, зрение утратило четкость. Она упала, хлебнула воды, хотела вынырнуть, но неведомая сила давила на неё, прижимала к илистому дну.

— Он попросил помощи, и я его не предам, — вертелось в голове, пока Стелла отчаянно боролась с заведомо более сильным противником. — Что бы они ни сделал, с ним нельзя так поступать. И убивать меня только за то, что я помешала зверской расправе над разумным существом? Боги, больно-то как, будто ребра ломают!

Достигнув предела между жизнью и смертью, всё мгновенно закончилось. Боль отступила, невидимый камень исчез, и, откашливаясь от воды, судорожно глотая ртом воздух, Стелла всплыла на поверхность.

Взглянув на неё, Мериад неожиданно рассмеялся.

— Так и быть, дарю ему жизнь. Ольхон, отзови сваргов.

Старик замахал на волков клюкой, и чёрные хищники скрылись в лесу.

— Ты смелая, одной ногой уже стояла в небытие. Так настойчиво прекословить мне, зная, что твоя жизнь не дороже жизни подзащитного. Подойди!

Только сейчас Стелла в полной мере осознала, что она сделала. Шатаясь, на глиняных ногах она вышла на мелководье и, понурившись, остановилась перед Мериадом. До него оставалось каких-то три фута.

Спасенный ценою неимоверной храбрости принцессы бык сбежал, опасаясь продолжения охоты.

По знаку господина Ольхон забрал у него копьё и с поклоном отошёл в сторону.

— Покажи принцу дорогу, — приказал бог.

Старик кивнул Маркусу и увёл его под зеленые своды. Стелла проводила обоих тоскливым взглядом.

— Ну, посмотри на меня.

Она покорно подняла глаза.

— Страшно?

Стелла промолчала.

— Страшно, — ответил за неё Мериад. — Все вы, признаётесь в этом или нет, испытываете одно чувство — бесконтрольного животного страха. Можешь считать себя счастливейшей из смертных — ты только что избежала смерти. Должна была умереть — а стоишь передо мной.

Принцесса опустилась на колени.

— Не убедительно.

Стелла чувствовала дыхание драконоподобного коня и, непроизвольно втянув голову в плечи, распласталась частично в воде, частично на песке.

— Ты похожа на мокрую курицу. — Одно мгновение — и одежда на ней стала сухой. — Почему ты так хотела сохранить ему жизнь?

— Просто пожалела.

— Жалость — вредное чувство, — хмыкнул бог.

— Жалость необходима. Без неё человек — не человек.

— Что-то не замечал, чтобы люди друг друга жалели! — Мериад спешился и хлопком ладони отпустил лошадь. — Так и скажи — минутная слабость и упрямство. И не спорь! Не доросла ещё со мной спорить. Ладно, вставай!

Не поднимая головы, Стелла встала. Колени дрожали, мысли спутались в бессвязный клубок.

Вот он, конец, стоит рядом и беседует с ней.

— Ты чего? — удивился Мериад. — Бояться нужно было тогда, в озере, а сейчас всё прошло. Хотя поблагодарить меня ты, разумеется, можешь.

— Вы так добры, Всесильный, — принцесса едва шевелила губами от очередной волны панического приступа страха.

— Добр? — покачал головой бог. — Мне не свойственна доброта, я могу лишь наказывать и миловать.

— Благодарю за великую милость, — Стелла низко поклонилась.

Мериад рассмеялся и потрепал её по голове — жест, показавшийся странным в подобных обстоятельствах.

— Какой же ты ещё ребёнок! — вздохнул бог. — Ладно, ступай. И постарайся впредь вести себя осмотрительнее.

Стелла бросила взгляд на Лайнес — кобыла пугливо косилась на неё с противоположного берега.

— Не знаешь, как подманить лошадь, или не уверена, что я разрешу это сделать? — поинтересовался Мериад.

— Да, — пролепетала Стелла.

— Что 'да'? Первое или второе? — он откровенно потешался над принцессой. — Позови её.

Лошадь повела ушами, но не сдвинулась с места. Стелла звала снова и снова, но безрезультатно.

— Помочь? — поинтересовался бог.

— Но это такая мелочь...

— Из-за такой мелочи ты можешь потерять жизнь.

Он просто щёлкнул пальцами — и, обогнув озеро, Лайнес через пару минут оказалась возле хозяйки.

— Я буду ждать в Джисбарле. Ольхон проведёт вас через чащу.

На импровизированной сцене вновь появился страшный конь. Мериад сел в седло, стегнул поводом скакуна и десятками чёрных воронов растворился в воздухе.

Более-менее осмыслив случившееся, принцесса отправилась на поиски Маркуса. Она нашла его в полумиле от озера. Принц сидел на поваленном дереве и слушал рассказы Ольхона.

— Вы поедете сейчас или отдохнете? — старик стал намного любезнее — видимо, приказал хозяин.

— Я посижу немного у озера. Если можно.

Ольхон кивнул.

Стелла вернулась и в задумчивости присела на корточки у кромки воды. Она ни о чём не думала, просто сидела и смотрела на неподвижную зеркальную гладь.

— О чём он с тобой говорил? — тихо спросил Маркус, остановившись за её спиной.

— Интересовался, почему я спасла быка, — неохотно ответила Стелла.

— И всё? — удивился принц. — Нам повезло. Что было бы, если бы он разгневался?

— Мы бы с тобой не разговаривали.

— Вот так всегда! Ты шутишь, когда совсем не смешно.

— Это не шутки, Маркус, а чистая правда.

Глава 4

Пару раз путешественникам удалось переночевать под крышей, но чаще приходилось спать в валежнике. Ту ночь им тоже предстояло провести под открытым небом, но лес не дал им заснуть. Сначала туман пугал причудливыми фигурами, а потом появились звуки. Раздаваясь то с одной, то с другой стороны, то далеко, то близко, они сливались с образами, рождаемыми дымкой.

Всё вокруг было этот туман, шёпот, приглушенный смех, обрывки старинных песен.

— Маркус, Маркус, просыпайся! — Стелла отчаянно затрясла друга за плечи.

— Да я и не думал спать, — пробормотал принц. — Лучше возьми потихоньку ветку из костра и посмотри, кто к нам пожаловал.

Медленно, стараясь удержать в поле зрения всё окружающее пространство, принцесса потянулась за головнёй — и тут увидела призраков. Мужчины и женщины, они обступили костёр и чего-то ждали.

Маркус попыталась отпугнуть их, но призраки, казалось, не боялись огня.

Стелла едва успела отскочить, когда одна из теней прошла сквозь пламя костра и подлетела к седельным сумкам.

— Мои камни, мои камни, — шептала она. Воздух со свистом вылетал из нематериального горла.

Маркус замахнулся на нее — тень даже не шелохнулась.

Призраки наступали, а друзья отходили, балансируя на грани светлого круга костра и недружелюбного темного леса.

— Маркус, что у тебя в сумке? — нахмурилась Стелла. — Ты взял что-то чужое?

Наверное, взял, иначе бы призраки не кружились вокруг, как стая голодного воронья. Нет, они не нападали, но руки десятками бесцветных прозрачных тонких нитей тянулись к друзьям.

Стелла съежилась и закрыла глаза, когда сквозь неё прошел призрак ребенка. Он, не глядя, на корточках полз по земле, будто что-то искал.

Ощущение было странным, будто внутри вдруг оказался осколок льда.

— Ты как? — Маркус расширенными от страха глазами проводил духа.

Принцесса ощупала себя: вроде цела. И тут она поняла, почему вокруг них кружится потусторонний хоровод: всё дело в посещении Города мертвых!

— Высыпай всё, что мы взяли, высыпай же! — завопила Стелла, трясущимися руками расстегивая ремешки сумки. Они никак не поддавались: пальцы не слушались. — Всё, что мы взяли в том городе. Скорее!

Наконец она добралась до кошелька и вытряхнула его содержимое на землю. Стелла лихорадочно перебирала монеты, пытаясь отделить свои от чужих. Отобрав, кинула теням. Те жадно набросились на деньги, но поднять, разумеется, не могли. Однако стоило призрачным пальцам пройти сквозь монеты, как те исчезали.

Получив своё, духи ушли, и друзья забылись чутким болезненным сном, обернувшимся утром тяжестью и разбитостью.

К полудню зарядил дождь.

Лошади, подёргивая ушами от капавшей с листьев влаги, медленно брели по ухабистой дороге. По обеим её сторонам были вырыты канавы для стока воды. Они поддерживались в сносном состоянии, что говорило о том, что за дорогой следили.

Стелла тяжело вздохнула. Ещё целый день пути! Не то чтобы она жаждала попасть в Джисбарле, просто хотелось вновь оказаться среди людей.

— Джисбарле — последний приют мёртвых... Говорят, это мрачный город. Правда, Маркус? Ты бывал там?

Принц не ответил.

Заметив большое ветвистое дерево, Стелла подъехала к нему, высвободила ноги из стремян, подтянулась на руках и уселась на толстую ветку.

— Высматриваешь город? — поинтересовался Маркус.

— Да нет, подремлю. Тут просто сверху не капает.

Стелла подложила под голову дорожную сумку, откинулась на ствол и закрыла глаза.

Ей приснился странный сон.

Принцесса сидела в саду в нежно-голубом платье с длинным шлейфом.

Стелла наклонилась, чтобы убрать травинку с атласных туфелек, а, когда подняла голову, увидела Анжелину. Золотистые волосы богини струились по плечам, лёгкая ткань цвета утренней зари облегала тело.

— Ты великолепна, дитя моё! Подойди ко мне.

И Стелла подошла. Анжелина положила ей руки на плечи и что-то прошептала...

Сон оборвался, начался другой.

Стелле ехала по Лиэрне в расшитом золотом парчовом платье. Вокруг ее головы — тёплое солнечное сияние.

К принцессе вышла сестра в сопровождении какого-то мужчины. Он протянул Стелле руку, чтобы помочь сойти с коня, но тут кто-то позвал её. Голос спокойный, с мягкими певучими интонациями. Стелла никогда не слышала его, но почему-то радостно порывисто обернулась...

Внезапно против воли в сон ворвалась реальная жизнь. Паутина грёз оборвалась, принцесса так и не узнала, кто её окликнул.

Стелла открыла глаза, приготовившись дать отповедь Маркусу, но разбудил её вовсе не он. На нее смотрели зловещие зелёные глаза.

-Сварг! — промелькнуло в голове. — Но как, откуда? Как он залез на дерево? Или он такой большой, что смог дотянуться до меня, встав на задние лапы?

Принцесса нащупала рукой оружие, но пустить его в ход не решилась. Да она и не смогла бы: что-то мешало, сковывало движения.

Сварг принюхался и потянул к ней острую морду. Приглядевшись, Стелла заметила у него в зубах кольцо. Он явно хотел, чтобы она взяла его, и принцесса не стала противиться

— Отдай стражникам в Джисбарле, — хрипло пролаял сварг.

Он говорил, не членораздельно, но говорил, издавал звуки, обретавшие формы слов в мозгу Стеллы. Она не спала, принцесса проверила, больно ущипнув себя за руку.

Стелла раскрыла рот, чтобы ответить — а сварг уже исчез. Зато в руках принцесса поблёскивал необычный пропуск в город Мёртвых.

— Маркус, разве сварги разговаривают?

Маркус не ответил.

— Может, и говорят, — пробормотала Стелла, вновь погружаясь в царство Жарджинды.

Но сны ей больше не снились.

Она проснулась от холода. Открыв глаза, поняла, что подул ветер из Мамерры(15). Неприятное открытие, но ничего не поделаешь — круг времён года повернулся к зиме.

Поёжившись, Стелла посмотрела вниз: лошади лениво щипали редкую траву.

— Уже проснулась? — в тишине леса зазвенел голос принца. Он напугал ее.

Принцесса обернулась и увидела Маркуса — грязного, с колючками в волосах.

— Боги, на кого ты похож?! — всплеснула руками Стелла. — Ты в таком виде собираешься в Джисбарле? Сейчас же ищи воду.

— Очередной грязный ручей? — хмыкнул принц.

— Любой, лишь бы вымылся.

— Вот, смотри, — Маркус гордо продемонстрировал несколько птиц.

Принц скрылся из виду, оставив добычу на траве, а Стелла слезла с дерева — порой казалось, что она до конца дней обречена спать на деревьях и, в конце концов, превратиться в одно из местных животных — и занялась костром.

Маркус долго не возвращался, и Стелла начинала беспокоиться, решив, что с ним что-то случилось. Но вот затрещали ветки, и она с облегчением выдохнула. Маркус вернулся целым, невредимым — и чистым, напевая: 'В горах мои деды пасли кобылиц...'(16).

Стелла улыбнулась: 'Всё же сделал по-моему'.

— Развела огонь? — поинтересовался Маркус.

— Как видишь, — принцесса указала на ярко пылающий костёр. — Даже начала потрошить твою дичь.

— Не в настроении? — принц покачал головой и отобрал у неё птиц: ощипывать их Стелла явно не умела.

— Конечно, ты же оставил меня одну, — буркнула она.

— А ты и испугалась, трусишка! Что это у тебя на пальце? — Маркус заметил кольцо.

— Его принесли, когда ты спал.

— Кто? — Маркус насторожился.

— Сварг. Отдал прямо в руки. Сказал, что это пропуск в Джисбарле.

— Неужели посланник Мериада? — испуганно прошептал принц.

Стелла пожала плечами: гораздо больше сейчас её волновало, как приготовить что-то съедобное.

К вечеру они оставили лес позади и выбрались на окультуренное пространство.

Появились привычные глазу поля и пастбища, приятно радовал нос дым очага. Один из одиноких домиков предоставил им кров и горячий ужин.

Дорога резко пошла вверх, взбираясь на возвышенность, на которой был построен Джисбарле. По бокам тянулись колючие изгороди, то здесь, то там разрываемые деревянными воротцами. Мелькали фермы, разбросанных вдоль тракта. Отары тучных овец неспешно пережёвывали траву по ту сторону кустарника. Видимо, их хозяева не боялись сваргов.

Чем ближе друзья подъезжали к городу, тем теснее дома прижимались к дороге. Их становилось больше, появлялись деревни с трактирами и постоялыми дворами.

По случаю базарного дня ворота Джисбарле были открыты, решетка поднята. Препятствий для въезда никто не чинил, но город усиленно охранялся.

Стелла занервничала: официально она вне закона, подписан указ об её аресте.

Приготовившись к худшему, но понимая, что бежать некуда, принцесса показала стражникам кольцо. Странно, но они тут же её пропустили, не задав ни единого вопроса, не потребовав документов. У Маркуса их тоже не спросили.

Проезжая сквозь толщу оборонительных стен, Стелла подметила, что кладка старая, но её недавно подновляли. Странно: затерянный в лесах город укреплен не хуже столицы.

Джисбарле не уставал поражать. Большой, с широкими улицами, удобными тротуарами, непреступными стенами и ровными рядами одинаковых домов со страшными фигурами-кронштейнами, он приютил стаи собак, коротавших дни и ночи в тени домов. Пару раз среди них попадались сварги, но их никто не боялся, равнодушно проходя мимо.

Люди здесь жили своей особенной жизнью безбедного анклава, но в чем крылось благополучие города, Стелла не понимала. Может, причиной всему — храм Мериада? Возле него всегда многолюдно, поразительно многолюдно, но никто не заходит внутрь — боятся. Опасаются смертоносного покровителя этой налаженной, хорошо отрепетированной жизни.

— Необычный город, — прошептала принцесса. — Выглядит как пограничный форт.

— А чего ты хотела?

— Я просто не думала, что он такой... мрачный, — вздохнула Стелла. — Зайдём в храм: нужно принести жертву Мериаду. Все-таки я перед ним в долгу.

Принц кивнул.

Друзья с молчаливым любопытством наблюдали за приказчиками у лавок, за солдатами, охранявшими городскую казну, за детьми, весело возившимися с собаками.

Люди в мрачном городе оказались улыбчивыми, даже здоровались, когда с ними заговаривали. То ли здесь свои порядки, то ли известия из Лиэрны доходят в Джисбарле с опозданием. Конечно, жители могли просто не знать бывшую принцессу в лицо. Да и кто её узнает, не сличая с описанием. Здесь далёкая провинция, а не столица. Хорошо, если у губернатора портрет Старлы висит.

А вот и храм.

Стелла спешилась перед воротами, постучала. Ей отворил седовласый лиэнец, отворил с несвойственной пожилым людям поспешностью. Без лишних вопросов он привязал лошадь принцессы к чёрному столбу у ворот и поклонился.

— Пусть зайдёт только девушка, — сторож преградил Маркусу дорогу, когда тот попытался зайти вслед за подругой. — Когда будет нужно, она позовёт вас.

Принцу ничего не оставалось, как ждать, наблюдая за ежевечерним променадом местных жителей.

Храмовый сад нечем не отличался от себе подобных, только здесь преобладали кустарники.

По опыту зная, что жрицу придётся долго ждать, Стелла присела на скамью возле клумбы с иссиня-чёрными хризантемами. В этом саду было много чёрного, синего и красного — всего того, что аллегорически напоминало о смерти.

Принцессе хотелось скорее выбраться наружу, к людям, выспаться в нормальной гостинице, а не здесь, где по определению не может присниться ничего, кроме кошмаров.

Наконец к Стелле подошла молодая женщина. Её волосы даже в неверном вечернем свете отливали необыкновенной синевой. Одета она была вовсе не в бесформенные одежды, которые обычно носили жрицы, а в платье тёмно-синего шёлка с расклёшенными, напоминающими крылья птицы рукавами. На чёрном бархате корсета поблёскивала золотая цепочка с подвеской в форме волчьей головы.

Кожа, волосы и одежда жрицы источали тонкий аромат духов — лёгкий, едва уловимый, с изысканными нотами восточных благовоний. Странно, другие жрицы, кроме служительницы Анжелины, не душились.

— Вы не замёрзли? — заботливо спросила жрица. Глаза у неё тоже оказались необычными, впитавшие в себя все оттенки зелёного.

— Нет, спасибо. А вы точно жрица? — недоверчиво переспросила Стелла. Не может быть служительница бога обольстительной, будто первая светская львица. Такой пристало покорять сердца, а не творить молитвы.

— Да, — улыбнулась она. — Меня зовут Алкмена, и я действительно жрица храма Мериада. Господин предупредил о вашем приезде.

Этого принцесса не ожидала. Забота о ком-либо не входила в сферу деятельности Мериада. Что ж, будем привыкать к хорошему! Главное, чтобы это хорошее не кончилось так же внезапно, как началось.

— Так вы знаете, кто я? — удивилась принцесса.

— Конечно! Вы принцесса Стелла. — Устали с дороги? Пойдемте. Я прикажу подать ужин.

— Я не одна, со мной друг, — Стелла махнула в сторону ворот.

— Селим проводит к нам принца.

Откуда она знала, что её ждёт принц? Она ведь ни словом не обмолвилась... Видимо, служительницы богов по определению знают больше других.

Дом жрицы тоже оказался необычным: вопреки правилам, двухэтажным. Внутри он напоминал особняк дворянина средней руки.

Стол накрыли в обшитой дубовыми панелями столовой. Им прислуживала девочка лет тринадцати.

Таких тарелок, как подали в доме Алкмены, не было даже у королевы.

— Джисбарле поразительно богат, — подумала Стелла, осторожно, чтобы не поцарапать костяной фарфор, отрезая кусочек мяса. — По виду и не скажешь. Хотя, показное богатство и истинное богатство — разные вещи. А эта жрица... Она такая красавица и так одета! У меня, к примеру, нет такого платья. Интересно, его шили здесь? Ткань заморская.

Убедившись, что гости устроены по высшему разряду, Алкмена через служанку попросила принцессу через час спуститься в гостиную. В центре неё стоял круглый стол из тёмного полированного камня. Он оказался пуст — а ведь в других домах на подобные столы клали книги, дневную корреспонденцию, в конце концов, ставили подносы с чаем.

Стелла застала жрицу одетой в белое.

— Нам нужно идти, — сказала она.

— Куда?

— В храм.

— Неужели мои дела так плохи, что жертвоприношение не может подождать до завтра?

— Вас ждут, — уточнила жрица и, игнорируя дальнейшие вопросы, повела Стеллу в храм.

Принцесса сразу же ощутила давящую атмосферу тёмных стен с такими же мрачными проёмами окон. Оглядевшись, вздрогнула, наткнувшись на статую бога посреди пустынного зала: будто живая! Стелле почудилось, что изваяние смотрит на неё — пристально, недоверчиво. Принцесса посмешила отвернуться.

— Поднимемся на галерею, — жрица увлекла притихшую гостью наверх.

Стелла с трудом заставила себя повернуться спиной к статуе бога, убеждала себя, что оно не более чем искусное произведение искусства, но страх не покидал её.

Осторожно ступая по мозаичному полу, принцесса с трепетом миновала каменного Даура и наконец оказалась у галереи. Она была расписана сценами загробной жизни: суд Дрегона, души умерших, следующие за Плорициндомартом, сады Мёртвой долины.

Сводчатые окна галереи выходили в сад.

— Присядьте.

Стелла послушно села.

Начиналось томительное ожидание.

Как же здесь страшно! Намного страшнее, чем в других храмах. Под потолком будто летает дух смерти. Алкмена с распущенными волосами и в белой одежде тоже напоминала призрака.

— Вы побледнели... Не хотите выйти на балкон?

Стелла отрицательно покачала головой.

— Зачем я здесь? Чего мы ждём?

— Повелителя мёртвых. Мне велели привести вас сюда, и я привела.

— Зачем самому Мериаду говорить со мной?

Сердце бешено стучало, на лбу выступили капельки пота.

Спокойно, спокойно, Стелла, ты его уже видела, тебе нечего бояться. Или есть чего? Ведь встретиться с ним там, это совсем не то, что здесь.

— К сожалению, не знаю. Я всего лишь жрица, меня не посвящают в подобные дела.

Жрица встала и хотела уйти, но принцесса удержала её. Ей нужно было успокоиться, придти в себя, а для этого требовалось чьё-то присутствие. Оно помогло бы свыкнуться с гнетущей обстановкой ночного храма.

В разговоре случайно всплыло имя Ринды.

— Вы знали её? — удивилась принцесса.

— Да. Незадолго до смерти она приходила сюда.

Так, это уже интересно. Неужели Алкмена старше, чем кажется?

Они немного помолчали.

— А что бывает после смерти — вам ведь лучше знать. Как определяют, куда опадет душа человека?

— Вам пока рано об этом думать, — уверенно возразила Алкмена.

— Я еду в Добис, а в этом городе живёт смерть.

— Смерть живет здесь, — с улыбкой поправила жрица. — Вы в самом сердце её дома. Не стоит бояться смерти, если она говорит с вами при жизни. Понимаю, Джисбарле навевает грустные мысли, но давайте на время забудем о них. В храме есть несколько занятных книг...

Свечи в подсвечнике неожиданно потухли.

— Что это? — испуганно спросила Стелла. — Ветер? Козни Шелока?

— Не думаю, — покачала головой жрица. — Кто осмелится напасть здесь? Господин мгновенно накажет. Но если вы боитесь, перейдем в жреческую.

Она зажгла потухшую свечу и повела гостью по галерее.

Подул лёгкий ветерок, и Стелла поёжилась от внезапно нахлынувшего ужаса.

— Помолчим немного, — жрица прижала палец к губам. Кажется, она тоже что-то чувствовала.

Нервы Стеллы были на пределе, но вокруг разлилась тишина. Подозрительная тишина — слишком вязкая и звонкая. Принцеса не желала получить удар в спину и решила действовать. Что бы это ни было, она должна увидеть это раньше, чем оно ее.

— Куда вы? — попыталась остановить её Алкмена. — Что, если господин придет — а вас не будет?

— Я быстро, только развею подозрения.

Беглый осмотр храмового зала показал, что Стелле померещилось. Она собралась вновь подняться на галерею, когда уловила едва заметное дуновение воздуха. У Стеллы замерло сердце. На миг показалось, что за ней пришла сама смерть.

Принцесса обернулась и медленно обвела взглядом зал.

Чья-то тень мелькнула возле статуи Мериада.

Стелла кинулась наперерез чужаку, надеясь застать его врасплох, но поскользнулась на мозаике пола.

— Отлично, корова! — мысленно отругала себя принцесса.

Она ждала, что таинственный некто подойдёт к ней, но он будто растворился в тишине и темноте зала.

Вокруг царило спокойствие, даже редкие звуки ночной городской жизни не проникали сквозь толстые стены храма

Стелла присела возле статуи и задумалась. В конце концов, пришла к выводу, что всё выдумала, наслушавшись рассказов о Джисбарле.

В мир реальности её вернул тихий, невесомый звук шагов. Принцесса подскочила, глупо спросив:

— Кто здесь?

Ответа не последовало, зато Стелла различила два желто-зелёных огонька.

— Ну и ну, сварги уже здесь, в храме! — покачала головой принцесса.

Сварг остановил взгляд на Стелле, а потом переместился вправо. Принцесса осторожно последовала за ним. Теперь она различала контуры сварга. Виляя хвостом, он по-собачьи тёрся головой о пустоту. Словно поймав прикосновение чьей-то руки, радостно заскулил и начал кататься по полу.

— Может, это все же собака? — Стелле не верилось, что хищник может ласкаться как добропорядочный домашний пес.

Почуяв чужака в опасной близости от себя, сварг заворчал, рывком поднялся на ноги и бросился вон из храма. Принцесса удивленно глядела ему вслед.

Чьи-то руки легли ей на плечи.

Стелла вздрогнула, попыталась вырваться, но не смогла: её парализовало.

— Алкмена, сюда, в храме враги! — истошно закричала принцесса, обрадовавшись, что её не лишили голоса.

— Тише! Своими воплями разбудишь полгорода.

Принцесса обомлела, услышав этот голос. Вернее, даже не обомлела, а обмерла. И, вопреки желанию говорившего, спокойнее ей не стало. Она забилась в неводе панического ужаса, гадая, пришли ли по её душу, или можно будет ещё пожить.

— Ты прекрасно знаешь, — с лёгким раздражением ответил голос. — Надоела уже твоя глупость!

— Алкмена!

Вопль Стеллы оборвали самым грубым образом: на мгновенье перекрыли дыхание.

— По-моему, ты уже вдоволь накричалась.

Мериад провёл ребром ладони по её щеке, очертил линию подбородка.

— Что с тобой, Стелла? Где же твоя храбрость? Оказавшись у меня в гостях, всю растеряла. Маленькая глупая смертная, отчаянно пытающаяся не утонуть в море ужаса.

Тело принцессы покрылось мелкими мурашками.

Так оскорбить бога, посметь вырываться, прекословить. Страшно подумать, какие будут последствия!

Похоже, Мериад пребывает о хорошем расположении духа, но его настроение могло измениться в любой миг, достаточно одной неосторожной мысли, одного необдуманного слова.

— Последствия? Всего лишь наказание в назидание остальным. Смертные порой позволяют себе слишком много.

То, что он был так близко, не прибавляло оптимизма. Лучше бы это был кто-то, кого она не знала! Почему? Да потому, что в руках Мериада сосредоточились все ниточки, стоило ему дернуть за одну — как немедленно обрывалась человеческая жизнь.

— Если бы я знала, что это вы... — залепетала Стелла и захлебнулась в собственных бесплодных попытках оправдаться.

— Тогда что? — с добродушной усмешкой спросил бог. Или не с добродушной? Ведь выражения его лица принцесса не видела.

— Я бы не стала кричать, — наугад закончилась она.

Мериад рассмеялся:

— Сказала первое, что пришло в голову?

Его руки по-хозяйски легли на её грудь. Он наверняка сделал это специально, но зачем? Было ли это просто желание смутить ее?

— Да уж, сердце у тебя колотится!

Одна рука осталась на месте, другая медленно поползла вверх, дойдя до выемки у основания шеи.

— Понимаю, это всего лишь просьба неразумной смертной, но, может, вы ей внемлите? — Стелла шла на риск, но другого выхода не видела. Терпеть его приставания она не собиралась.

— Чего же ты хочешь? — голос у него источал сладость мёда — второе внушавшее опасение обстоятельство. Значит, риск оправдан.

— Можно мне отойти? Всего на пару шагов. Куда-нибудь, куда вам будет угодно.

— А если мне будет угодно, чтобы ты осталась здесь? — пальцы Мериада расстегнули верхние пуговицы на её рубашке и вольготно устроились под ней.

Принцесса промолчала, только сердце быстрее забилось в груди.

Ещё одна пуговица...

Мериад, упиваясь покорностью жертвы, коснулся обнажённой кожи в вырезе сорочки и, неожиданно смилостивившись, отпустил Стеллу.

Принцесса облегчённо вздохнула, быстро застегнула рубашку и заняла безопасную позицию. Как оказалось, Стелла сделала не лучший выбор: на неё падал луч призрачного ночного света, который вновь направил мысли грозного собеседника в ненужное русло.

— А ты, как посмотрю, красавица. Сначала я не заметил, думал, очередная смазливая мордашка — ан, нет. Наверное, пошла в мать. Вроде бы, она была привлекательной женщиной. Хотя, разве удержишь все лица в памяти? Знаешь, сколько их было, хорошеньких женщин? Но, если бы среди них оказалась такая, как ты, я бы запомнил.

Зачем он завёл этот разговор? Неужели худшие предположения подтвердятся, и этот храм — ловушка? Боги нередко спят с земными женщинами. Считается, что для них, недостойных, это большая честь, но Стелла такой чести не желала. Не хотела стать развлечением ни на один раз, ни даже на годы. Пусть твердят, что ребёнок от бессмертного — подарок небес, своего мнения она не изменит и мужчину выберет сама.

Подло пользоваться своим положением! Подарить жизнь — и не предупредить, как придётся платить.

— Вы что-то хотели, Всемогущий? — на всякий случай Стелла отошла ещё на пару шагов.

— Перестань меня бояться и прятаться в тени. Я хочу видеть твое лицо. Встань на место.

Ничего не поделаешь, пришлось вернуться в полосу лунного света.

— До сих пор боишься и думаешь о всякой ерунде? Пойми, если я возвратил тебе жизнь, позволил забрать меч Ринды, чего, положа руку на сердце, ты не заслуживает, то не просто так. Что до твоих прелестей, если захочу, будешь принадлежать мне где, сколько и как угодно. Твоё согласие или несогласие меня не волнует.

Мериад испытующе глянул на неё и велел позвать жрицу. Стелла поспешила выполнить его указание. Она боялась остаться с богом наедине. Здесь, у него дома, нужно, чтобы кто-то стоял между ними.

Алкмена обрадовалась её возвращению:

— Я уж подумала, что с вами что-то случилось...

— Со мной всё в порядке. Всемогущий желает вас видеть.

— Он уже здесь? — удивилась жрица. — Обычно я это чувствую, но в этот раз...

— Да. Признаться, я очень испугалась, увидев его.

— Это естественно, — улыбнулась Алкмена. — Наша обязанность — бояться его. Поспешим!

Мериад дожидался их в одной из жреческих, наблюдая за колеблющимся пламенем.

— Пришли?— резко обозначив различие между собой и людьми, бог не переменил позы, не повернул головы, даже не скосил глаза, когда они смиренно замерли рядом. — Алкмена, ты знаешь, где сейчас Маргулай?

— Да, господин, — Алкмена выступила вперёд. — Он в Добисе.

— Один?

— Нет. Когда я в последний раз видела его, с ним говорила Марис.

— Покажи его Стелле.

Жрица подвела принцессу к большому зеркалу, закреплённому на кованом треножнике. Вынув из мешочка щепотку порошка, она растерла его в ладонях, обильно посыпала зеркало серебристым дождем и прошептала несколько витиеватых фраз на странном наречии.

Стекло помутнело, затем почернело. По его поверхности, будто от брошенного в воду камня, расплылись белесые круги. Когда помехи исчезли, Стелла увидела Маргулая. Он сидел в глубоком кресле с рыжим котом на коленях; перед ним уютно потрескивал камин.

Алкмена хлопнула в ладоши — и изображение исчезло.

— Интересно, о чём он сейчас думает? — Стелла с сожалением отвела взгляд от потемневшей, вновь мертвой глади зеркала.

— Решает логическую задачку с одним неизвестным, а в перерывах думает, что же с тобой сделать, — послышался позади голос Мериада. — Странно, что Шелок бездействует. На его месте я покончил с тобой прямо сейчас, благо место подходящее.

Стеллу покоробило от слов бога. Может, он сам не прочь убить ее, всего лишь притворяется союзником.

— Тебе что-то не нравится? — обдал холодом бог. — Когда кому-то что-то мешает, от этого избавляются. Шелоку мешаешь ты — следовательно, ты должна исчезнуть. Алкмена, принеси то, что хотела подарить этой девице. Надеюсь, она оценит твою щедрость.

Жрица поклонилась и поспешила скрыться за колоннами.

Стелле опять стало не по себе. Она была наедине с тем, кто мог и знал всё, тогда как она не знала и не могла почти ничего.

— Нам нужно поговорить. Не здесь: терпеть не могу благовоний! Пошли на галерею. Для человека там прохладно, накинь что-нибудь.

Стелла поспешила за плащом и взлетела на галерею.

Бог стоял на балконе, спиной к ней.

— Ты хоть представляешь, что он с тобой сделает? — безо всяких предисловий спросил Мериад. — Ждет, следит за каждым шагом, потешается над твоей самонадеянностью и выжидает, чтобы нанести удар.

— Вы говорите о Маргулае, Всесильный? — робко поинтересовалась принцесса.

— О ком же ещё! Если раньше тебе везло, теперь твоё везение кончится. Маргулай — любимец Марис, а она сильна и хитра.

— Что вы хотите этим сказать?

— Только то, что тебе нечего ему противопоставить. Ты не справишься, что бы ни твердила Алура. Хоть раз в жизни что-то украла? То-то же! Опять придёт помогать...

— Но зачем вам помогать мне? Я ведь даже не просила...

— Как же, не просила! Мало найдется богов, к которым ты хоть раз не обращалась за помощью, а уж просьбы в мой адрес я слышу чуть ли не ежедневно. Да, ты не всегда произносишь их вслух, но это не меняет дела. Зачем мне помогать? Затем, что мне досталась присматривать за тобой. Маргулай — это не так просто, с ним и взрослый опытный мужчина не справится — а тут ты... Нет, мало у меня дел, так еще следить, чтобы ты в очередной раз никуда не влезла!

Мериад обернулся. Привычная саркастическая улыбка исчезла, уступив место напряженной сосредоточенности.

— Как вы мне надоели! — недовольно, чуть капризно протянул бог. — Вечно возомните о себе невесть что... Голову на плечах иметь надо!

— А у меня что? — обиженно подумала Стелла.

— Понятия не имею. Ты хоть знаешь, как добраться до Добиса?

— В общих чертах.

— Вечно у тебя все в общих чертах! Ладно, дам в проводники Ольхона.

— Прошу вас, кого угодно, только не его! — взмолилась Стелла.

— Что за детский лепет!

— Я его боюсь, — чуть слышно прошептала принцесса.

— И меня тоже боишься. Говоришь, а сама трясешься. Я бы понял, если по мере разговора страх отпускал тебя, но он не ослабевает, а, наоборот, нарастает. Ну, и в чем дело?

Стелла молчала. Не могла же она сказать правду, это равносильно самоубийству.

Бог положил принцессе руку на плечо. Стелла вздрогнула. На миг у нее перехватило дыхание.

Началось, это всё же началось! Придется утешаться тем, что это избранность, божественное благословение. Как говорят в народе: расслабься и получай удовольствие.

— Ты поразительное нелогичное создание, — его пальцы постукивали по ее предплечью. — Там, на озере, когда у тебя действительно были все основания бояться, ты не теряла самообладания. Однако самомнения тебе не занимать. Так уверена, будто нужна мне. С чего вдруг?

— Если вы больше ничего не хотите...

— Хочу.

— Алкмена просила меня... — Стелла отчаянно искала и не находила причину для того чтобы уйти.

— Для тебя важнее то, что говорит моя жрица, или то, что хочу я, её господин?

— Конечно, вы.

— Вот и славно!

Положение казалось безвыходным, а расстояние между ними — критическим, и принцесса не собиралась прекращать борьбу. Когда ладонь Мериада коснулась щеки, а бог оказался предельно близко, у Стеллы невольно вырвалось:

— Зато я не хочу, я совсем не хочу!

Она ощущалась его запах, странный, непохожий на тепло человеческого тела, но не желала пропитаться им.

— О чём это ты? — нахмурился бог. Пальцы больно впились принцессе в плечо. — Ты — человек, обязана исполнять все мои распоряжения. Иначе окончишь свои дни раньше, чем думаешь.

— Пусть так, но я все равно не хочу! — Стелле наконец-то удалось стряхнуть с себя оковы страха. — Мне неприятно, когда...

— Чего только не взбредет в глупую голову! Не задумывалась, что это тоже нужно заслужить. Хотя могу осчастливить, я подумаю, — Мериад улыбнулся. Как же быстро у него менялось настроение! — Будь умницей — и тебе повезёт, как всякой хорошей девочке.

— Я не ребёнок! — не сдержалась Стелла и, спохватившись, прикрыла рот рукой. Но было уже поздно — слова сорвались с языка

— Ты бесподобна! — бог от души рассмеялся. — Очаровательный человеческий детеныш. Смелый детеныш, я бы сказал.

Его смех резко оборвался, не оставив и следа на лице.

— Знаешь, — с открытой угрозой в голосе медленно произнёс Мериад, цедя каждое слово, — ты давно должна быть мертва. Так что прикуси язык, умерь спесь и молись, чтобы мое терпение оказалось длиннее твоих волос.

Бог провёл рукой по абрису лица Стеллы, запустил пальцы в рыжеватые пряди, накрутил на мизинец одну... Мериад пару минут простоял так, отрешившись от окружающего мира, а потом посмотрел девушке в глаза. Принцесса судорожно сглотнула, испугавшись разлившейся в них черноты.

— Твоя сестра и ты — две жизни на весах. Если выживет Старла, то обрадуется, если ей на память останется что-то, кроме воспоминаний о родных.

Стеллой овладело смутное предчувствие, что за этими словами кроется нечто большее, чем прямой смысл. Пожалуй, страшнее того, что почудилось в полутемном зале храма. Разом вспомнились все рассказы, что она слышала о Мериаде, рассказы, которые Стелла предпочла бы выслушать при дневном свете. 'Бойся его больше, чем Теарина', — сказала как-то жрица храма Амандина. Эти слова маленькая Стелла запомнила на всю жизнь.

Рука сама взялась за кинжал.

Бог хмыкнул:

— Эта игрушка может причинить вред только смертным. Убери, а то ненароком поранишься.

Стелла с опаской глянула на Мериада и не напрасно — вслед за снисходительной усмешкой в глазах бога промелькнуло холодное жесткое выражение. Она дернулась, но цепкие пальцы пригвоздили к месту. Стелла хотела кричать, но голос замерз в недрах горла.

Ощутив на талии вторую руку бога, принцесса мысленно попрощалась с девичьей честью.

— Да нужна мне она! Даже не надейся. Ладно, сниму заклинание, только не кричи.

Стелла вздохнула с облегчением, поняв, что тело и голос вновь подвластны хозяйке. Подумала, что все позади — как выяснилось, напрасно. В руках бога возник нож с рукоятью в виде змеиной головы.

Инстинктивно среагировав на опасность, Стелла метнулась к перилам. Она чувствовала себя зверем, загнанным в угол. В голове промелькнула мысль — не спрыгнуть ли? Но мгновенья были упущены.

— Не бойся, я тебя не убью, — как можно ласковее произнёс Мериад. — Иди сюда.

Повинуясь, противясь голосу разума, Стелла, с трудом передвигая ноги, подошла. Мериад отрезал прядь её волос.

Затаив дыхание, Стелла ждала.

После нескольких мгновений раздумий нож скользнул по шее. Клинок оказался острым и холодным, как сама смерть, которую он нёс.

Ни указаний, ни предупреждений, ни привычного движения наемного убийцы, не последовало, вместе этого оружие превратилось в змею, зашипело — и ужалило принцессу. Такого Стелла точно не ожидала. Через минуту змея вновь превратилась в кинжал.

Хранивший молчание Мериад сделал небольшой надрез на месте укуса, что-то прошептал и прижёг кожу. Стелла вскрикнула.

— Терпи, для твоего же блага, — тоном, которым утешают ребенка, ушибившего коленку, произнес Мериад и погладил её по щеке. — Возле Дикса много змей, это защитит тебя от яда. Не так уж это и больно, неженка!

Бог убрал волосы с шеи принцессы и положил руку на ранку:

— Не бойся, у такой красавицы не останется шрама.

Настроение менялось быстрее облаков на небе: только что по губам скользила улыбка — и тут же исчезла. Мериад сжал подбородок Стеллы, заставив смотреть себе в глаза, не заботясь о том, что, возможно, причиняет боль:

— Запомни, это не игра, отказаться ты не можешь. Придется дойти до конца, чего бы оно ни стоило. Ты обязана привезти свиток, перевязанный алой лентой. Вне зависимости от того, как ты себя чувствуешь и чего ты хочешь. И, держи в узде свой скверный характер.

— Ступай к Алкмене, — бог скользнул пальцами по плечам, погладил по ключицам и отпустил.

Стелла поспешила уйти, но всё же услышала обращенные к ней слова:

— Запомни, всё подчиняется воле богов. Даже самую прочную ветку можно срубить, если не удается согнуть.

Глава 5

Алкмена стояла на крыльце и о чём-то эмоционально беседовала с тёмноволосым человеком в синей куртке. Судя по лёгкой серебристой паутинке на висках и в аккуратной бородке, ему было за сорок.

— Хорошо, что вы проснулись, — жрица обернулась к Стелле и пригласила её принять участие в разговоре. — Господин Эмбер, — мужчина вежливо склонил голову, — сообщил неутешительные новости.

— Позвольте представиться, — господин Эмбер одарил принцессу улыбкой, — господин Матиас Эмбер, местный житель, охотник и, по совместительству, командир городского ополчения.

Только сейчас Стелла заметила у него ножны для меча. Самого же меча не было.

— Обычно сюда не приходят с оружием, — поймав её недоумённый взгляд, объяснил Матиас. — Да и нелепо: все мы ходим под смертью.

Стелла кивнула и обратилась к Алкмене:

— Так что же рассказал господин Эмбер?

— То, что по городу беспрепятственно передвигается шпион Маргулая.

— И не только передвигается, но и живёт, — добавил господин Эмбер. — Он один из местных торговцев. Живёт в Джисбарле десять лет, ни в чём противозаконном не замечен. Словом, если бы не факты, никогда бы не подумал, что он агент Маргулая. Но факты, любезная госпожа... Увы, до сих пор не знаю вашего имени. Это ошибка Алкмены, — он снова улыбнулся. — Что ж, исправим её.

— Вам нужно только имя или данный при рождении титул? — предвкушая реакцию собеседника, поинтересовалась Стелла.

— Меня интересует ваше полное имя, сеньора, если, разумеется, у вас нет причин скрывать его. На титулы в Джисбарле не обращают такого пристального внимания, как в южной части страны, — Матиас махнул рукой на юго-запад, в ту сторону, где предположительно располагалась Лиэрна. — Однако они помогают понять, с кем имеешь дело.

— А у вас есть титул, господин Эмбер? — Стеллу уже не удивляло, что к столице и власти в провинции относятся скептически, живут, по сути, своей собственной жизнью в лоне королевских законов.

— Да, сеньора. В списках лиэнского дворянства моё имя фигурирует рядом с титулом графа. В моем ведении обширная территория, ограниченная Джисбарле на юге и руслом Дикса на севере. Только, — улыбнулся Матиас, — прошу, не подавайте жалоб на разгул преступности в здешних краях — у меня слишком мало людей для того, чтобы покончить с бандитами и сваргами одновременно.

— Попробовали бы разобраться с чем-нибудь одним, — шутя, предложила принцесса.

— Как же вас всё-таки зовут, сеньора? Вы уже даёте советы, а я до сих пор не знаю, кого за них благодарить.

— Можете адресовать слова благодарности бывшей лиэнской принцессе Стелле.

Теперь пришло её время улыбаться. В Джисбарле, пожалуй, можно было не скрывать своего происхождения, тем более, она открывала его не абы кому.

Вопреки ожиданиям, граф Эмбер не смутился, лишь сделал неопределённый жест рукой и отвесил глубокий придворный поклон.

— Рад приветствовать вас в наших краях, ваше высочество. Не беспокойтесь, я не намерен применять каких-либо мер. То, что за вас поручилась жрица, значит гораздо больше, нежели целая гора лиэрнских указов, не в обиду вам будет сказано. Полагаю, вы желаете, чтобы на людях я обращался к вам как к принцессе крови? Это небезопасно. Дело даже не в королевском указе: быть может, разоблачённый шпион не единственный. По той же причине я прошу называть меня просто господином Эмбером.

— Хорошо, — кивнула Стелла. — Обращайтесь ко мне безо всяких титулов.

— Как вам будет угодно, сеньора.

— Так что с этим шпионом?

— Он схвачен и ожидает суда в темнице башни.

— Какой ещё башни?

Оказалось, что башня находится на отшибе на западе города.

— Там хозяйничает уважаемый господин Эмбер, наш славный губернатор, — улыбнулась жрица.

Губернатор? Принцесса и представить себе не могла, что он может быть таким — скромным, без увесистой золотой цепи на шее, в обычной одежде, а, главное, без придворных замашек.

Стелла непроизвольно пристально осмотрела господина Эмбера. Тот поймал её взгляд и в который раз улыбнулся:

— Согласитесь, сеньора, глупо одеваться, словно ряженый, чтобы стать лёгкой мишенью для врагов.

Стелла смущённо кивнула и отвела глаза. Пора учиться прятать любопытство, приличные девушки не позволяют себе беззастенчиво рассматривать людей.

— Стелла, вы должны присутствовать при этом, — сказала Алкмена, пытаясь сгладить неловкость от затянувшегося молчания.

— Присутствовать при чём?

— При допросе, конечно! Господин Эмбер намерен произвести его сегодня же.

— А о чём вы спорили до того, как я вмешалась в беседу? — полюбопытствовала Стелла.

— О том, как должен проходить допрос. Но вопрос уже решён. Правда, господин Эмбер? — жрица лукаво подмигнула собеседнику.

Тому пришлось без боя принять предложенные условия.

Шпион Маргулая оказался щуплым человечком с испуганно бегающими глазками. Сгорбившись, он сидел на одиноком стуле перед длинным сосновым столом. Позади стула стояли двое вооружённых людей в штатском.

За столом сидели шестеро: граф, жрица, Стелла, плотного телосложения судья (принцессе его представили как господина Шалета), человек неопределённого возраста, облачённый в щеголеватую одежду тёмных цветов, и представитель торгового сословия по имени Фунлес. Чуть в стороне строчил пером секретарь.

— Итак, начнём! — господин Эмбер призвал присутствующих к тишине. — Ваше имя? — обратился он к обвиняемому.

— Жоанес, Жоанес Крато, — испуганно пробормотал тот. — Да вы сами знаете, господин граф.

— Я ничего о вас не знаю, — отрезал Матиас. — Род ваших занятий?

— Я торгую материей на улице Феррет. Господин граф, я ни в чём не виноват! — Жоанес бухнулся на колени. — Я не хотел, я никогда...

— Сядьте на место — тон господина Эмбера был подчёркнуто холоден. — Степень вашей вины определит суд.

— Позвольте мне поговорить с ним, — неожиданно заговорил человек, сидевший между судьёй и господином Фунлесом. — Можно?

— Конечно, мэтр Арре, — вежливо ответил господин Эмбер. — Делайте с ним всё, что хотите.

Мэтр Арре встал и подошёл к трясущемуся от страха Жоанесу. Тот замер в неудобном странном положении, не решив, стоит ли ему сесть или лучше постоять.

— Вас нанял Маргулай, любезнейший? — голос мэтра Арре располагал к доверительным беседам. Стелле подумалось, что это самый страшный род палачей и следователей.

— Да, — шпион еле шевелил языком.

— Что вы должны были делать?

— Сообщать о настроениях жителей и, по возможности, узнавать о намерениях жрицы.

— И как, вы преуспели в этом?

Жоанес промолчал. Лицо его залилось краской.

— А что вы делали вчера, когда вас арестовали?

— Пытался передать сообщение. Мне велели сказать, если здесь появиться девушка. Я думал... Я не виноват! — в отчаянье прокричал Жоанес.

— Он не признался и в половине из того, что сделал, — обратился к господину Эмберу мэтр Арре, мгновенно утратив всю напускную мягкость. — Из-за него погибло два купеческих каравана.

Как и предполагала принцесса, мэтр Арре был намного опаснее губернатора: за вкрадчивым голосом, как за ширмой, прятался холодный рассудочный ум помеси следователя и палача.

— И что, мы помилуем его, господин Шалет? — обернулся к соседу господин Эмбер.

— Это в вашей юрисдикции, господин граф, — пожал плечами судья. — В подобных случаях я предпочитаю держаться в стороне. У мэтра Арре непривычные способы добычи доказательств, вы же знаете...

— Вечно вы уходите от ответственности, господин Шалет! — недовольно буркнул губернатор. — Может, госпожа жрица желает...

— Желает, — Алкмена поднялась со своего места. — Я хочу, чтобы это человек прошёл испытание в храме.

— Нет, только не это! — истошно завопил обвиняемый. — Я во всём, во всём признаюсь!

Он побелел и, если бы не стул, упал бы на пол. Двое стражников с бесстрастным видом подошли к нему, подхватили под руки и потащили за пределы комнаты.

— Я не виноват, я не хотел! — продолжал вопить Жоанес. — Мне страшно! Смилостивитесь, господин граф, я не сделал вам нечего дурного! Я всего лишь изредка писал ему...

Дрожащий голос обвиняемого продолжал молить о пощаде даже из-за двери, а потом неожиданно резко оборвался на высокой ноте.

Стелле стало не по себе. Она никогда не присутствовала на допросах и понятия не имела, как они проходят и чем заканчиваются для обвиняемых. А этот граф Эмбер... Он казался таким милым — а тут вдруг стал острым как хорошо отточенный клинок.

— Пойдёмте, сеньора! — мэтр Арре подошёл к Стелле и тронул за рукав.

Принцесса вздрогнула и обернулась.

Так вот как он выглядел вблизи, этот мэтр Арре, из-за слов которого бедного осуждённого, быть может, сейчас пытали. Тёмно-русые волосы гладко зачёсаны назад и собраны в 'хвостик', на подбородке темнела щетина. На указательном пальце правой руки поблёскивал массивный перстень.

— Кто вы на самом деле? — спросила Стелла.

— Зовите меня, как остальные, — мэтром Арре. Моё настоящее имя трудно выговорить.

— А всё же?

— Не здесь, ваше высочество. Проедем к лавке Имса, тес более ваш друг по моими подсчётам будет там через четверть часа.

— Откуда вы знаете? — удивилась Стелл. Ее титул не назвали даже судье, как мэтр Арре догадался? А эта фраза про Маркуса и вовсе попахивала колдовством.

— Это моя работа, — улыбнулся мэтр Арре.

Миновав казенные помещения, они вышли наружу и медленно направились вверх по улице.

— Меня зовут Аресвильдер. Происхожу из рода Уфицции. По роду занятий — волшебник или, если угодно, колдун. С некоторых пор состою на службе у достопочтенного графа.

От удивления Стелла захлопала глазами:

— Но я думала...

— ... что колдуны бывают только злыми и живут на севере? — глаза мэтра Арре смеялись. — Известное заблуждение. Увы, в Лиэне не так много волшебников, многие люди даже понятия не имеют, что они существуют. Да и мы не стремимся к общественной жизни, облюбовали Марлины, где безопасно, и никто не мешает думать. Видите ли, обычные люди пытаются понять то, чего они понять не могут. Это было бы не так страшно, если бы они не пробовали вмешиваться в наши дела.

— А колдуны... они не люди? — у принцессы не на шутку разыгралось любопытство.

— Разве я не человек? Вся разница в том, что мы заключаем некий контракт со смертью... Словом, чтобы убить колдуна, нужно кое-что знать. Я слышал, вы собираетесь избавить нас от Маргулая, обратите внимание на камень в мече. При соприкосновении с направленным солнечным светом он образовывает луч необычайной силы, способным убить мага.

— Спасибо. Ваши сведения бесценны.

Мэтр Арре усмехнулся, немного помолчал, а потом доверительным шёпотом добавил:

— Не бойтесь, колдовства, не воспринимайте его, как что-то вредоносное. Привыкайте к нему, ибо вы вступаете в мир, пронизанный колдовством. А теперь прощайте. Ваш друг уже купил новую свирель. Она чёрная, и на ней на самом древнем из существующих языков написано 'жизнь'. Неслучайная случайность, потому как 'красной нитью' вашей жизни станет именно этот язык.

— Откуда вы... — Стелла изумлённо раскрыла рот, но мэтр Арре уже исчез.

В руках у неё осталась белая лилия, на лепестках которой поблёскивали капли влаги. Оставалось только догадываться, сколько загадок таил в себе местный маг, и насколько силён и многогранен его дар.

После получения необходимых инструкций, пополнения запасов провианта и содержимого кошельков — деньги выдала Алкмена, чьи они на самом деле, друзья предпочли не спрашивать — в Джисбарле путешественников больше ничего не держало. Над их головами снова сомкнулись кроны деревьев.

Лес поредел, в нём появились прогалины, поросшие низкой травой. Всё чаще и чаще попадались охотничьи зимовья, а то и целые деревеньки.

Ольхон, вопреки антипатии принцессы назначенный друзьям в проводники, довел их до арки, делившей Леса чёрных сваргов на владения Мериада и Шелока. Разумеется, её построили не люди.

Стелла первой пересекла необычную границу и вдруг ясно ощутила, что чужое присутствие за плечом пропало. Само собой вспомнилось: 'Когда пересечёшь Дикс. Так что же будет потом, после Дикса? Одиночество?

Вечером на лес обрушился ливень.

Стелла съёжилась под плащом, кое-как устроившись в наскоро сооруженном укрытии под кронами деревьев. Холодные капли, проникая сквозь самодельную крышу, стекали по лицу. Волосы пропитались влагой.

Рядом пытался заснуть Маркус. Он ворочался, пытаясь уклониться от прикосновений дождя.

Выглянув наружу, Стелла заметила сквозь стену дождя очертания чьей-то фигуры. 'Интересно, кто бродит в лесу в такое время?' — подумалось ей.

Таинственный странник подошёл к шалашу, но вместо того, чтобы стать чётче, его контуры расплылись. Это насторожило принцессу, заставило стряхнуть с себя паутину сна и разбудить Маркуса.

— Приветствую, гости тёмного леса! Надеюсь, мертвенно-холодный бог был радушным хозяином?

Дождь прекратился, туманная дымка рассеялась. Теперь Стелла смогла рассмотреть одинокого путника. Им оказался старик, однако года не согнули его спину. В руках он держал клюку в виде двух сплетшихся змей.

— Что вы здесь делаете, дедушка? Заблудились? — принцесса старалась говорить ласково и, подчеркивая уважение к старости, вышла к незнакомцу в мокрую прохладу леса. — Будьте осторожны: тут полным-полно сваргов.

— Спасибо за заботу, но я их не боюсь. Они меня не тронут.

— Почему?

— Потому что я хорошо заплатил за свою жизнь.

Принцесса отпрянула, потянулась к оружию. Несомненно, перед ней не потерявшийся крестьянин и не местный старожил-охотник.

— Кто вы? — Стелла нервничала, гадая, к чему стоит готовиться.

— Не терзайся в догадках: твоему уму не под силу решить задачку. Я избавлю тебя от напрасной траты времени.

Старик ударил клюкой о землю, породив чёрный вихрь. Утихнув, он явил взору Маргулая.

— Добро пожаловать в мои владения! — рассмеялся колдун. — Только не знаю, доберёшься ли ты до Добиса. Дикс — быстрая река, её не переплывёшь, а на мосту тебя будут ждать мои маленькие друзья. Поворачивай назад, сохрани свою никчёмную жизнь. Если уберёшься из Лиэны, обещаю не трогать.

— Я поклялась убить тебя и убью, — сжала губы Стелла.

— Посмотрим, — хмыкнул Маргулай.

Стелла в приступе ярости выхватила меч, но колдун исчез, клинок рассёк пустоту, исказив фигуру колдуна, оказавшуюся бестелесным.

По лесу гулким эхом прокатился злорадный хохот.

— Маргулай обманул нас! — с досадой пробормотала принцесса. — Он послал мираж.

* * *

Дорога в Монте опровергала все представления о подобных объектах. По определению, дорога — это нечто прямое, во всяком случае, на некоторых участках. У неё есть чётко обозначенные перекрёстки, некоторые даже с указателями.

Упрекнуть строителей в том, что они чего-то не доделали, было нельзя: всё относительно ровно, в низинах — битый кирпич. Однако дорога виляла, внезапно резко меняла направление, чтобы тут же развернуться на девяносто градусов. Иногда это объяснялось объективными причинами, иногда — только пристрастием к спиртному безвестных рабочих.

Перекрёстки попадались на каждом шагу. То тут, то там от дороги отбегали тропинки, теряясь в сумраке леса. Временами и не тропинки, а полноценные дороги. Таких Стелла насчитала шесть. Куда они вели, учитывая, что поблизости всего один город — Джессима — загадка, об указателях, разумеется, не позаботились. Видимо, предполагалось, что дорогой пользуются только 'свои'.

Лес, он на то и лес — для посвященных.

— Стелла, глянь: по этой тропинке часто ездят, — Маркус указал на очередное ответвление дороги. — Следы совсем свежие.

— Чьи следы? — заинтересовалась принцесса.

— Повозки. Согласись, глупо сворачивать с дороги, чтобы бесцельно плутать по лесу. Думаю, тропинка ведёт к деревне или ферме. Но, самое главное, там есть крыша, очаг и хороший козий сыр.

Стелла задумалась. Рискнуть или не стоит? Да что, собственно, она теряет, всегда можно повернуть назад. До темноты ещё далеко, так что...

Маркус оказался прав, предположив, что тропинкой часто пользуются. По обеим сторонам лес был расчищен от кустарника, кое-где даже срубили ветки, слишком низко нависавшие над стежкой.

Тропинка упёрлась в просеку. Изучив отпечатки копыт на мокрой земле, принц предложил свернуть на северо-восток.

Просека вывела к холмистой лощине. Снизу доносилось приятное журчание воды.

— Родник, — предположила Стелла.

— Нет, — покачал головой Маркус. — Внизу что-то блестит — значит, река.

Он приподнялся на стременах и приложил ладонь козырьком к глазам:

— Так и есть, река. Если верить карте, это Дикс, но не похоже. В любом случае нужно проверить.

Принцесса кивнула и с любопытством глянула вниз, на изумрудно-золотую холмистую долину.

— Там крыша, Маркус, — прошептала она и с воодушевлением, уже громче повторила: — Там крыша!

— Где? — принц постарался проследить за направлением её взгляда.

— Видишь, между деревьями.

Дорога плавно сбегала по склону, опоясанному аккуратным заборчиком, выкрашенным в белый цвет. Всё намекало на то, что сегодня друзьям предстояло отдохнуть с комфортом, наконец вытянув ноги перед очагом. Но, увы, всё тянулся заборчик, мелькали одинокие стога, ряды яблонь, приютившиеся возле ската очередного холма, а жилья не было видно. До тех пор, пока друзья не бросили взгляд на лощину, где текла река. Над противоположным берегом вздымался ещё один холм, не такой высокий, как остальные. А на нём возвышалось белое здание на высоком каменном фундаменте. К нему была пристроена четырёхугольная башня. Именно её, вернее, её крышу, Стелла, скорее всего, видела ранее.

— Это не ферма, это город! — прошептала принцесса.

Миновав мост, дорога побежала вверх. Замелькали фруктовые сады, перемежавшиеся с подлеском. Чуть погодя дорога резко свернула и зазмеилась вдоль стены, уступами взбиравшейся по холму холма.

Через предназначенный для ворот проём в ограде друзья въехали внутрь. Вокруг шло полномасштабное строительство: виднелись покрытые лесами каркасы домов, аккуратными штабелями лежал кирпич, валялись щепки, стояли чаны, в которых мешали раствор. Чуть поодаль виднелись задворки посёлка, раскинувшегося под защитой рва и высокого частокола: каменную стену со стороны западного изгиба реки ещё не достроили.

Перед деревянными домиками бродили задумчивые собаки. Где-то неподалёку тонким голосом мекала коза.

Оглядевшись, Стелла направилась к светловолосой девушке, выбивавшей циновки. Поздоровалась и улыбнулась. Девушка улыбнулась в ответ и поинтересовалась, чем может помочь. Первым делом Стелла выяснила, что недостроенный город называется Манхед, а деревня — Манхе. Потом выяснила, есть ли здесь постоялый двор. Таковой оказался, и местная жительница согласилась проводить их.

На отшибе, у реки, неподалёку от частокола стояло двухэтажное 'н'-образное приземистое строение.

— Это наш постоялый двор, — с гордостью сообщила провожатая. — Комнаты там чистые, а плата умеренная. Кормят прилично. Спросите Таджера и скажите, что вас послала Фавия.

На постоялом дворе Стеллу поджидал приятный сюрприз.

— У вас есть ванна? — глаза принцессы радостно заблестели. — Настоящая ванна с горячей водой?

— Конечно, леди, — Таджер удивлённо глянул на неё. За кого постоялица их принимает? За дикарей?

— А не могли бы вы... — она смутилась. — Словом, после ванны я хотела бы переодеться во что-то чистое.

— Желаете постирать вещи? Нет проблем, дочка этим займётся.

— Элия! — Таджер хлопнул в ладоши. — Проводи госпожу и приготовь ей ванну.

— Тёплую-претёплую ванну, — уточнила Стелла.

— Как пожелаете. Когда и куда прикажите подать обед?

— Накройте внизу, если вас не затруднит, на двоих. Думаю, через час.

— Меня вряд ли может что-нибудь затруднить, если дело касается удобства посетителей и их денег, — улыбнулся в густые усы хозяин.

— Кстати, насчёт денег...

— Потом сочтёмся.

Стелла кивнула и последовала за Элией — веснушчатой дочерью Таджера.

Доставшаяся принцессе комната находилась в конце коридора и выходила окнами на белую башню. Как пояснила Элия, там жила городская охрана. Её возглавлял сеньор Маттей, который при удачном стечении обстоятельств должен был стать главой Манхеда.

Обращение 'сеньор' означало, что командир охраны — дворянин. Из разговора с Элией, колдовавшей над ванной, Стелла узнала, что он родом из Джессимы и действительно дворянин, хоть и не из первородных. Как он здесь оказался, Элия не знала, но не могла припомнить времени, когда Манхе существовал без сеньора Маттея.

— Это он подал идею выстроить город, — поведала Элия. — Лесов здесь не много, воды хватает, почва хорошая, и Манхед будет процветать.

Стелла не стала спорить и в блаженстве опустила руку в тёплую воду. Ванна... Разве может что-нибудь лучше! Наконец-то она вымоется, наконец-то от неё не будет пахнуть лесом и потом, — позор-то какой! — а волосы перестанут напоминать мочалку.

Смыв дорожную пыль, Стелла расчесала волосы, переоделась и сложила грязную одежду возле ванной. Меч принцесса засунула под матрас, а кинжал, немного подумав, взяла с собой.

Стелла вышла в коридор и прислушалась: шум доносился только снизу, из общего зала. Пустой желудок подсказал, что следует спуститься туда, а не ждать Маркуса в коридоре.

Принц уже сидел за столом и за обе щеки уплетал жареную свинину.

— Присоединяйся! — кивнул он с набитым ртом.

Стелла бросила на него укоризненный взгляд, но ругать не стала. Есть ей хотелось гораздо больше, чем затевать ссору, которая, как известно, не способствует усвоению пищи.

Вечером хозяин приказал расчистить посредине обеденного зала пространство и соорудить там что-то наподобие сцены. Посетители (их было немало) притихли, даже на время перестали прихлёбывать эль из кружек.

С улицы в зал вошла Фавия в облегающем платье с широкой юбкой.

— Здравствуй, Фавия! Как дела, Фавия? — послышалось со всех сторон.

— Да тише вы! — шикнул на них Таджер. — Только девчонку смущаете — а ведь у неё голос!

Фавия благодарно улыбнулась и поднялась на помост в центре зала. Все притихли, внимательно следя за каждым её движением.

Откашлявшись, Фавия сложила руки на груди и начала петь. Голос взлетал то вниз, то вверх, порхая по нотам, словно маленькая певчая птичка, то становился нежным, детским, беспомощным, то крепчал, обретал гордые, властные нотки.

Руки Фавии, до этого покорно сложенные и спокойные, теперь превратились в крылья, взлетали и падали вместе с песней. Лицо оживилось; Фавия чуть подалась вперёд и легко покачивала станом из стороны в сторону. Она будто и не дышала вовсе, сложное кружево мелодии не прерывалось ни на долю секунды.

Казалось, всё вокруг наполнилось музыкой. Голос певицы был повсюду, оплетя всё пространство зала, каждый его уголок. Стелле почудилось, что даже пламя свечей колышется в такт песни Фавии. Она поистине была божественна.

Раскрасневшись, Фавия взяла необычайно высокую ноту, удержала её и плавно спустилась с заоблачных высот вниз, чтобы снова вспарить вверх и так там и остаться. Она замолчала, а звук её голоса всё ещё дрожал, замирая в самых дальних уголках постоялого двора.

— В будущем году отвезу вас в столицу, вам тут не место, — первым заговорил представительный мужчина, в одиночестве сидевший за ближайшим к сцене столом.

— Спасибо, сеньор Маттей, — смутившись, ответила Фавия и спустилась на пол. — Мне... мне не следовало приходить сюда.

— Что верно, то верно. Они, — мужчина обвёл рукой зал, — мало что смыслят в искусстве.

— А вы смыслите? — не выдержав, хмыкнула Стелла. Ей не понравилось презрительное отношение незнакомца к другим людям. Да и покровительственный тон тоже.

Человек, которого назвали Маттеем, обернулся и окинул принцессу придирчивым взглядом. Постепенно его взгляд смягчился, в нём появился интерес. Маттей встал и неспешно направился Стелле.

— Ну, и чего ты добивалась? — недовольно пробормотал Маркус. — Теперь у нас будет куча неприятностей.

Стелла промолчала, придав лицу холодное высокомерное выражение.

— Кто вы, прекрасная незнакомка? — глаза Маттея скользнули по принцессе.

Стелла выдержала паузу и хмыкнула:

— Всего лишь женщина, которая понимает в искусстве.

— Я имел в виду ваше имя.

— Моё имя? Странно, что я должна его называть. Да-да, именно странно, потому что обычно этого не требуется в силу моего положения. Пусть оно останется тайной

— Но я бы хотел её разгадать, — настаивал Маттей.

— Что ж, ваше право.

— Вы, несомненно, дворянка.

— Именно. И не лиэнка.

Брови Маттея удивлённо взлетели вверх. Подумав, он поклонился.

— Сегодня в моём доме званый вечер, — промурлыкал он. — Почту за честь, если вы осчастливили нас своим присутствием.

Стелла согласилась и с показным изяществом протянула собеседнику руку.

Дом сеньора Маттея состоял из двух частей. Одна занимала часть белой башни, а вторая, жилая, — в соседнем строении, соединённым с башней крытой галереей.

Званый вечер сеньора Маттея собрал всех жителей Манхе, имевших малейшее представление об этикете. Таких оказалось немного — человек десять, но зато собрание не превратится в пьяную пирушку со всеми вытекающими последствиями.

Женщин, включая Стеллу, было четверо: говорливая жена архитектора, чей смех напоминал звон колокольчиков, офицерская вдова, дальняя родственница хозяина дома, её молодая дочка и сама принцесса. Фавия, разумеется, не в счёт — в её обязанности входило лишь поддержание хорошего настроения гостей. Устремив в потолок печальные глаза, она стояла возле музыкантов и пела, потому что не могла не петь.

Стол накрыли в башне. По пышности он мог соперничать с обедами богачей Деринга. Посуда была посеребренной — ещё один штрих к портрету хозяина.

Стелла купалась в лучах мужского внимания. Она смеялась, томно хлопала ресницами и словно нехотя подавала руку кавалерам, приглашавшим её на танец. Предпочтение принцесса отдавала сеньору Матею: он-то знал, что танцевать — это значит танцевать, а не смущённо топтаться на месте, боясь наступить на длинный подол платья! Сеньор Маттей не терялся в разговоре, делал комплименты, угадывал желания по еле заметным жестам и кивкам головы.

Манхед теперь казался Стелле не таким уж дурным городишком, во всяком случае, здесь были танцы, музыка и мужчины, знакомые с двуличным куртуазным этикетом. Вернее, всего один мужчина с замашками светского льва. Несомненно, он станет губернатором.

Пока Маттей ухаживал за Стеллой, забыв о присутствии Фавии, та выводила рулады очередной печальной баллады о любви, предательстве, ненависти и долге, вкладывая в неё всю свою душу. Но, в конце концов, сеньор Маттей ничего не обещал.

В тот день Стелла легла спать далеко за полночь, счастливая и довольная. До постоялого двора её проводил кортеж из шести солдат во главе с будущим губернатором. Увы, очаровать знатную незнакомку в её лице ему не удалось, зато принцесса вспомнила старые беззаботные времена, казалось, оставшиеся в далёком прошлом балы и дворцовые увеселения.

Во сне ей приснилась сестра. Живая, но бледная, будто привидение. Она звала Стеллу, молила помочь, шептала, что мир теней манит к себе, а кредит времени, выданный Мериадом, почти исчерпан.

Страшное видение, однако, вселило надежду: пусть и, балансируя на грани мира мёртвых, Старла ещё не разлучилась с телом, есть шанс её спасти.

Глава 6

Стелла стояла на берегу Дикса и смотрела на воду. Справа шумел Малый Дикс. Сам по себе водопад не представлял никакой опасности — так, обычные пороги, но воронки и коварное течение реки, грозило серьёзными неприятностями.

Неподалёку был деревянный мостик. В летние месяцы, когда Дикс мелел, он высоко нависал над бурлящим потоком, но теперь, после обильных осенних дождей, практически оказался под водой.

— Красиво-то как! — восторженно прошептала Стелла.

— Говорят, озеро Фаэр ещё прекраснее, — Маркус скептически оглядел мостик, определяя степень его надёжности. В итоге он решил, что ехать можно, но медленно и осторожно.

Стелла спешилась и присела на корточки, стараясь уловить все нюансы: вид, запах, звук.

— Лучше передохнуть на том берегу, — недовольно заметил принц. Ему не нравилась легкомысленность, с которой подруга, забыв об опасности, любовалась окрестными видами.

Принцесса вздохнула, встала и положила руку на седло, собираясь подтянуться, когда услышала подозрительное шипение. Змеи! Они мгновенно заполнили всё вокруг. Так вот о чём её предупреждал Мериад!

— По-моему, Маргулай тебя очень любит, — усмехнулся Маркус. — Мог бы ограничиться парочкой гадов, но не стал.

Стелла нервно рассмеялась. Увы, испуганная лошадь дёрнулась, и принцесса лишилась средства передвижения, оставшись один на один с ядовитым морем. Пришлось отступать к реке, надеясь, что Маркус отловит Лайнес: не хотелось бы путешествовать пешком. Разумеется, при условии, что она выберется из ловушки.

Люди, доведённые до отчаянья, способны на безрассудные поступки. Вот и Стелла, пересилив страх, понадеялась, что сумеет добраться до моста невредимой. Почти сразу же острая боль пронзила ногу до самой кости.

Сделавшая своё дело змея, затерялась в траве, оставив на память ранку на лодыжке.

Боль усилилась, стало трудно дышать, закружилась голова. Почувствовав дурноту, принцесса осела на землю и потеряла сознание. Очнулась она уже на другом берегу Дикса. Маркус перевязывал её ногу. По его словам, змеи бесследно исчезли сразу же после злополучного укуса. Маркус рассказал, что, когда оказался рядом, заметил на шее Стеллы кровоточившую царапину, которая теперь бесследно исчезла. Принцесса вспомнила Джисбарле и мысленно поблагодарила Мериада за спасённую жизнь. Всё-таки боги иногда помогают людям.

С одного берега Дикса на путников угрюмо смотрели Леса чёрных сваргов, а на другом до самого горизонта раскинулся изумрудный ковёр травы с редкими бурыми прожилками. Луга крылатых коней тянулись почти до границ Лиэны, пересекая реку Сафе. Стелла, оправившись от последствий змеиного укуса, остановилась, чтобы полюбоваться играми пернатых хозяев окрестных земель, возглавляемых Америсом. Конь парил между землёй и небесной высью. Сделав круг, он опустился перед принцессой и призывно заржал. Повинуясь, Стелла спешилась и подошла. Волшебный конь преклонил перед ней колени, принцесса забралась ему на спину. Шелковистые волны золотых и серебряных волосков окутали Стеллу, словно диковинная шаль, заблистали, заиграли на солнце.

Расправив белоснежные крылья, Америс взмыл в небо.

Поначалу Стелла боялась пошевелиться: неуютно, когда держишься только за гриву, а под тобой — футы воздуха. Падение с такой высоты не даёт шансов на спасение. Дух захватило оттого, как высоко они летят. Сознание услужливо напоминало, что всего одно неаккуратное движение... Потом Стелла пришла в себя и решилась глянуть вниз, на пёстрый ковёр воды и земли.

Шелест крыльев убаюкивал, навевал воспоминания о Лиэрне, дарил мнимую надежду, что всё будет, как прежде, что Старла жива, а сама Стелла не главный приз охотников за головами. На севере Лиэны всё пропитано смертью, не лучше ли вернуться туда, где не рискуешь умереть? Джисбарле — город её небесного покровителя, там Стелла априори в безопасности. Но только там, потому что даже сеньор Маттей, будучи под начальством губернатора города мёртвых, вполне мог написать, кому следует. Он честолюбив, а принцесса вела себя так беспечно.

Снова посмотрев вниз, Стелла увидела сине-серую ленту Сафе. Где-то за ней, за горизонтом, Добис. Мощные крепостные стены со сторожевыми башнями, возведёнными на каменистом плато, делали его практически неприступным.

Бесцельно блуждая взглядом по Лугам крылатых коней, Стелла заметила группу людей, выслеживавших единорогов.

— Америс, спустись, пожалуйста, на землю, — шепнула она на ухо коню. — И, если можно, покажи Маркусу дорогу.

Конь исполнил просьбу и, как только Стелла коснулась ногами земли, снова взмыл в небеса.

Среди высокой травы притаились женщины в накидках из звериных шкур. 'Дикарки', — подумалось Стелле. Она не двигалась, гадая, не сглупила ли, решив пойти на поводу у любопытства.

— Сесквара! — пронзительно закричала одна из женщин. — Чужачка!

Дикарки быстро окружили девушку, сжимая в руках оружие. Убежать не было никакой возможности, вступать в бой — неразумно. Единственный выход не двигаться и ждать, надеясь, что всё обойдётся.

— Кто ты, девушка, спугнувшая единорогов? — выйдя вперёд, спросила блондинка с пухлыми губами. Судя по всему, она возглавляла отряд странных охотниц. — С добром ли ты пришла?

Женщина была молода, но зловещие украшения свидетельствовал о том, что дикарка так же опасна, как и красива.

Разнервничавшись, Стелла ответила первое, что пришло в голову, позабыв о мерах безопасности:

— Я принцесса.

И оглянулась посмотреть: не летит ли Америс, не подъехал ли Маркус?

— Принцесса? — удивилась женщина. — Настоящая?

Она с любопытством ребёнка рассматривала Стеллу, обошла со всех сторон, потрогала одежду, волосы, и сделала знак своим опустить оружие.

— И где твоё королевство?

— Вот, — Стелла широким жестом обвела окрестности.

— Прости, мы не знали, что эта земля твоя.

— Ну, в какой-то да, — принцесса рассмеялась, решив не пускаться в путанные объяснения, что теперь ей не принадлежит ни акра. — А вы кто?

— Варинсы. Живём на севере, за высокими горами. Я, Дианара, вождь племени, привела людей, чтобы добыть рога единорога.

— А что это за странный пояс? — осмелев, решилась спросить принцесса. Кажется, её не собирались убить, а Дианара и вовсе была настроена дружелюбно.

Принцесса никогда не слышала о варинсах, поэтому интересовалась дикарками не меньше, чем они ей. А пояс действительно был интересный, привлекавший внимание -узор из тончайшей шерсти и монет.

— Этот? — равнодушно переспросила Дианара. — Обыкновенный, плетеный. Если у мужчины, которого я убила, были длинные волосы, влетала прядку-другую, если нет — вешала монетку.

Судя по звону, число жертв варинсы перевалило за вторую дюжину.

— Зачем их убивать? — Стелла напряглась. Неужели варинсы — людоеды? Везёт ей на 'приятную' компанию!

— За то, что забрели в наш лес. Каждый мужчина, попавший туда, должен умереть. Они убивают нас, мы убиваем их. Тех, кто посмелей и умней, оставляем для деторождения. Они живут в деревне по несколько лет. Потом мы приносим их в жертву Солнцу.

Принцессу передёрнуло от отвращения. Она непроизвольно отшатнулась, по-новому взглянув на женщину, которая считанные минуты назад казалась дружелюбной.

— И вам их совсем не жалко? Ни за что не поверю, чтобы в вас ни разу не шевельнулась жалость!

— Нет. Когда-то дабарцы почти полностью истребили наше племя. Именами погибших мы поклялись убивать каждого мужчину, которого встретим в нашем лесу.

— Но те, которых вы убиваете, не ответственны за вину предков! — с жаром возразила Стелла. Ей казалось невообразимой дикостью пугающее жестокостью равнодушие варинс. — Нельзя из-за одного человека ненавидеть весь мир! Это прошлое, его следует забыть, а не множить боль и ненависть.

— Его невозможно забыть, — покачала головой Дианара. — Пока жива хоть одна из нас, мы будем помнить. Не мы пришли к ним с мечом, а они к нам. Не мы первыми начали войну.

— Но так имейте мудрость закончить её первыми!

— Мы не предадим тех, кто жил и боролся. Дабарцы истребляют нас куда более жестоко, чем мы их. Мы не устраиваем облав и охот, мы не четвертуем, не разрываем собаками, не замуровываем живьем в городских стенах, никогда не убиваем за пределами нашего мира. Они предупреждены, и мы могли бы мирно сосуществовать, но дабарцы не хотят. Они желают нашей смерти больше, чем мы их.

В пылу спора, отчаянно пытаясь доказать, что истребление по половому признаку — неверно и пагубно, что перенос грехов отцов на детей не оправдан, Стелла не заметила появления Маркуса. Зато варинсы не оставили его без внимания, тут же заняв оборонительные позиции. При виде ощетинившихся луков принцессе стало страшно за принца.

Не дожидаясь, пока варинсы пустят стрелы, Стелла поспешила защитить Маркуса, заверив, что он не опасен.

— Может, и так, но мы не доверяем мужчинам, — покачала головой Дианара и увела в сторону своих людей, дав Стелле возможность поговорить с другом. Он не пришёл в восторг от её новых знакомых:

— Они наши западные соседи. На твоем месте, я держался бы от них подальше.

Тем не менее, Стелла решила, что бегство не выход из ситуации, и, воспользовавшись ситуацией, продолжила знакомство с культурой варинс.

Разумеется, Маркус предпочёл держаться подальше от воинственных женщин — сработал инстинкт самосохранения. Увы, его отчаянные попытки убедить подругу не связываться с сомнительным племенем не возымели действия: природное любопытство и упрямство влекли Стеллу к тем, с кем не следовало общаться. Ей хотелось узнать о варинсах больше: как и чем они живут, какие у них порядки и обычаи. Учебники не уделили этому племени ни строчки. Хотя, возможно, она просто невнимательно читала: учёба у принцессы ассоциировалась с тяжкой обязанностью.

Дианару не утомляло повышенное внимание к своей особе. Она с удовольствием отвечала на вопросы, рассказывала о себе и своих соплеменницах. По словам Дианары, она стояла во главе племени с самого рождения, происходила из почитаемого рода, предки которого, по легенде, были дочерьми Солнца и Земли. Светила считались одними из трёх божеств, которым приносили жертвы — варинсы так же поклонялись сестре Солнца — Луне.

— Жертвы человеческие? — скорчила гримасу Стелла. — И, конечно, не своих соплеменниц?

— Разумеется.

— И вы вот так, хладнокровно, безжалостно... абсолютно всех?

Ей стало настолько противно, что захотелось дать лошади шенкелей. Но как расценят такой поступок варинсы, не воспримут ли как оскорбление? Кто знает, может, и их принесут кому-нибудь в жертву.

— Ну да, в Дабаре много мужчин.

Какая там жалость — в голосе Дианары не было ни малейшего намека на то, что ей знакомо это чувство!

— Ах, если бы ко мне в руки попал герцог Линдор! — варинса плотоядно облизнулась. — Но он никогда не переступит границ наших владений.

— Кто этот Линдор?

— Советник дабарской королевы. Герцог Роберт Линдор... — она блаженно закатила глаза и причмокнула. Очевидно, варинса мечтала очутиться наедине с этим мужчиной или просто полагала, что столь родовитая жертва с лихвой переплюнет все остальные. — Он словно породистый конь. И на женщин смотрит свысока.

Тебя это задевает? — улыбнулась Стелла. Нет, все-таки тут замешаны чувства. Значит, варинсам не чуждо кое-что человеческое.

— Он наш злейший враг.

— Так уж и злейший...

— Да, злейший. Он ненавидит нас, мы платим ему тем же. Но какой же он красавец! — Дианара опять замечталась. — Хотя бы один раз, хотя бы одну ночь... Я пощадила бы его за редкую породистость. Такую у нынешних мужчин не встретишь.

— Породистыми бывают животные, а не люди.

— Что животные, что люди — едино. А уж Линдор-то... Говорят, одна колдунья научила его превращаться в лошадь.

— И ты это видела?

Стелла не верила своим ушам. Неужели даже родовитые аристократы балуются колдовством? С другой стороны, всё это могло оказаться простыми байками, столь популярными в народе.

— Не я, другие. Один раз, — Дианара замялась. Значит, в этой истории было что-то, что смущало её, о чем хотелось бы умолчать. — Наш патруль наткнулся на Линдора, и он воспользовался заклинанием, чтобы уйти от погони.

Стелла промолчала. Она сомневалась, что герцог увлекался магией. Скорее всего, Дианаре просто хотелось оправдать подчиненных, которые не устояли перед обаянием Линдора. Но говорить об этом вслух принцесса не стала, предпочтя выяснить другой вопрос: подданства. Он мог оказаться не менее болезненным, но помогал составить полное представление о жизни варинс. Речь шла о подданстве. В ответ о том, подчиняются ли они дабарской королеве, Динара процедила: 'Она так считает'. Стелла предпочла не заострять неприятный собеседнице вопрос, переведя разговор на нейтральные бытовые темы.

В ходе беседы Дианара вскользь упомянула, что варинсы продают людям единорогов, отловленных в сопредельных государствах:

— Приходят люди, просят, мы приводим.

— А как же ваши правила касательно мужчин? — прищурилась принцесса, готовая вот-вот уличить собеседницу во лжи.

— Мы их не нарушаем. Есть условленные места, где можно оставить записку. Или через женщину или ребенка назначить встречу за пределами наших земель. Но мы редко откликаемся: опасно, дабарцы всё время норовят загнать в ловушку. Я знаю только двоих, с которыми можно потолковать без опаски.

— Понятно. У тебя хорошая лошадь. Чем-то напоминает на монтена(17).

— Эту кобылку отбили у самой королевы, — похвасталась Дианара. — На ней ездил кто-то из её охраны.

— Так вы грабите людей? — ахнула Стелла. Бежать, бежать от них без оглядки!

— По-другому не выжить, — оправдывалась варинса. — Если не нападать на королевские отряды, не грабить сборщиков налогов, нашу землю быстро присоединят к остальному королевству. А я не хочу, чтобы мои люди копали грядки для дабарских баронов. Они верят в одного бога!

Последняя фраза прозвучала как обвинение в тяжком преступлении.

Стелла рассмеялась. Ей подумалось, что люди, в сущности, одинаковы: чтят своих и не уважают чужих богов. А в Лиэне явный перебор с небожителями. Вполне хватило бы одного Амандина. Зачем их столько, если они не могут справиться с каким-то колдуном?

— Ты из воинского сословия? — неожиданно спросила Дианара.

— То есть? — не поняла Стелла.

— У тебя меч. Умеешь им пользоваться?

— А-то как же! — обиделась принцесса.

— Неужели? — варинса не поверила и даже не пыталась это скрыть. — А я слышала, что женщины за пределами наших лесов — неженки.

— Я даже с наёмниками сражалась, — соврала Стелла, набивая себе цену.

— Да ну! Покажи!

— Что покажи?

— Твоё умение. Я ведь тоже не промах, тесаком владею не хуже, чем дабарские солдаты. Так как?

Стелла отнекивалась, но отказаться не получилось.

Разумеется, хвастовство быстро выплыло наружу. Варинса намного искуснее обращалась с презираемым дворянами клинком, чем девушка с 'благородным' мечом — первая же атака грозила в реальном бою обернуться серьёзным ранением, а то и смертью.

— Ты врушка, но хорошая девчонка, — опустив тесак, улыбнулась Дианара. Она даже не запыхалась. — Научу тебя кое-чему, чтобы жизнь по шерсти гладила. Эти штуки придумала я, больше так никто не умеет.

Варинса терпеливо демонстрировала Стелле привычные движения, а та попыталась их повторить. Поначалу не вышло, но упрямство взяло вверх, и принцесса выполнила 'ученический минимум'.

Дождавшись окончания шуточного поединка, к ним подъехала одна из варинс и кивнула в сторону гор.

Нам пора, — Дианара убрала тесак. — Если когда-то будешь в Дабаре, помни, варинсы — твои друзья. Да прибудет с тобой сила Солнца и озарит твой путь!

Варинса повелела отряд на северо-восток, а друзья повернули к Фарендардуш-Гарду. Город не внушал доверия, но надо было где-то пополнить запасы провизии, помыться и отдохнуть перед финальным переходом.

Сделали привал у небольшого ручейка. Принц соскочил на землю и осмотрел воду — чистая. Он достал фляги и наполнил водой — путь не близкий.

Стелла отправилась на разведку — в последнее время она предпочитала заранее знать, с кем придётся иметь дело. Нет ничего страшней неизвестности, а особенно вооружённой неизвестности. Маркус, разумеется, протестовал, говорил, что это обязанность мужчины, но, в конце концов, уступил.

Ручеёк стекал с холма, поросшего высоким кустарником. Приглядевшись, принцесса заметила среди него малину. Не долго думая, забыв о собственных правилах, сластёна с головой погрузилась в мир пунцовеющих ягод. Ела жадно, будто никогда прежде не пробовала малины.

— Кончай объедаться, а то потолстеешь! — шутливо предупредил Маркус, незаметно подобравшийся к подруге.

Стелла чуть не подавилась от неожиданности.

— Напугал! Набрал воды?

Она нехотя вылезла из малинника и тыльной стороной ладони поправила волосы.

— Набрал, — хитро подмигнул принц. — И не только. Неподалёку деревня, небольшая, но интересная. Сама увидишь.

Поселение действительно оказалось необычным. Деревню обычно окружают выпасы — эту нет. Полей тоже не наблюдалось. Зато был забор — высокий, выше предполагаемых крыш домов, частокол.

— Может, вернёмся? — Стелла с опаской покосилась на мощные ряды брёвен. Не нравилось ей это место, не вызывало желания знакомиться ближе.

Маркус промолчал и подъехала к частоколу. Мысленно подготовившись к недружелюбному приёму, Стелла последовала за принцем. Но она ошиблась. Единственное, что их встретило, была тишина.

— Есть кто живой? — постучал по кольям Маркус.

— Конечно, есть! — бойко отозвался кто-то с другой стороны.

Над частоколом появилась голова мальчишки. Приглядевшись, тот радостно изрёк:

— Ой, а мы вас давно ждём.

— А мы — это кто?

— Ну... — мальчик замялся. — Неважно. Фельгель велел наблюдать за дорогой и сразу же проводить вас к нему.

— Ладно, — принц обернулся к притихшей Стелле, — на месте разберёмся. Надеюсь, не попадём в гости к Шелоку.

Принцесса открыла рот, чтобы высказать всё, что думает о беспечном поведении друга, но не успела: её опередил мальчишка. Он отчаянно замахал руками и заверил, что злых богов здесь не почитают, а совсем на оборот.

Бесшумно распахнулись ворота. Откуда только взялись и почему не скрипели?

Друзья приготовились отразить атаку, но таковой не последовало. Посовещавшись и осторожно заглянув в зияющий проход, они решили рискнуть и поверить мальчику.

За частоколом и дощатой стеной без единой щели оказалась длинная, вытянутая с запада на восток постройка, от которой лучами расходились три небольшие улицы. Мальчишка, вызвавшийся быть сопровождающим, сообщил, что ехать надлежит по средней.

По обеим сторонам тянулись одинаковые одноэтажные дома. Было тихо, лишь кое-где лениво лаяли собаки.

— Фельгель живёт здесь, — юный провожатый остановился возле одного из домов и указал на дверь. — Подождите, я доложу о вашем приезде.

Доложу... Значит, Фельгель — важный человек. Что ж, посмотрим, что он из себя представляет.

Вопреки ожиданиям, мальчишка быстро вернулся, с поклоном пригласил друзей войти в дом и заверил, что позаботиться о лошадях.

Стелла первой поднялась на крыльцо и потянулась к дверной ручке. Она оказалась необычной — в виде цветка. Лепестки из бронзы, а сердцевина — из жёлтого камня. У принцессы даже возник вопрос: зачем такому заурядному дому, стоящему в пустынном месте, такое украшение?

Ручка повернулась сама. Стелла испуганно отпрянула, но потом убедила себя, что ей привиделось. За дверью наверняка кто-то был, он и повернул ручку.

— Фельгель ждёт вас, — повторил у неё за спиной мальчик.

— Смелей, Стелла, нечего стоять на пороге! — поторопил Маркус.

И принцесса вошла.

Внутри было темно. Ни единого окна, только по углам прихожей, неправдоподобно большой и нелепой для такого дома, в канделябрах горели свечи. По три в каждом.

— Добрый день, ваше высочество. Добро пожаловать, ваше королевское высочество, — послышался откуда-то низкий мужской голос. — Извините за полумрак, но так у нас заведено. Правда, — он усмехнулся, — вас темнотой не испугаешь.

В зыбком свете одного из канделябров друзья увидели высокую фигуру. Она двигалась медленно, степенно; в руках колыхалось пламя свечи.

— Добро пожаловать, — повторил таинственный хозяин дома и поклонился.

Пламя светильников колыхнулось, грозя потухнуть, — и прихожая внезапно озарилась десятками свечей, расставленных по периметру комнаты. Приспособившимся к сумраку глаза заболели. Яркий, ослепительный свет резал их, будто вонзая тысячи иголок.

— Простите, не рассчитал.

Хозяин, которого они по-прежнему не могли толком разглядеть, что-то прошептал, и часть свечей потухла. Теперь можно друзья смогли удовлетворить любопытство.

Человек, по-видимому, тот самый Фельгель, был широк в плечах, но не грузен. На бородатом лице застыло приветливое выражение. Уголки губ приподняты, выдавая человека оптимистического склада. Одет незамысловато, наподобие горожанина среднего достатка.

В прихожей не оказалось никакой мебели. Стены гладкие, обитые пластинами матового металла. Три двери, не считая входной. Интерьер странный, пугающий.

— Маркус — прошептала Стелла, — может, уйти, пока не поздно?

Принц и сам об этом подумывал.

— Я привык, обычно все так реагируют, — улыбнулся хозяин, заметив их поползновения к двери. — Мне нужно представиться, или вы уже знаете моё имя?

— Мальчишка назвал вас Фельгелем, но я не знаю, настоящее ли это имя, — Маркус как мужчина взять на себя инициативу в разговоре.

— Настоящее, — хозяин дома снова улыбнулся. — Думаю, вы не откажитесь пройти со мной в гостиную.

Это походило на ловушку, но друзья почему-то согласились.

Гостиная резко контрастировала с прихожей. Резная дубовая мебель, массивная люстра над столом, шкафы, сверху донизу заставленные книгами.

— Прошу садиться, — Фельгель указал на два кресла.

Подождав, пока они усядутся, хозяин пододвинул себе стул с высокой спинкой и предложил поговорить:

— И у меня, и у вас есть вопросы, пришло время на них ответить.

Стелла вопросительно посмотрела на Маркуса — тот был озадачен не меньше неё. Потом оба, не сговариваясь, посмотрели на Фельгеля.

— Место, где вы находитесь, вовсе не деревня.

Собственно, они и так догадались. Но следующая фраза хозяина произвела неизгладимое впечатление.

— Это нечто вроде школы воинов.

— Воинов? — недоумённо пробормотал Маркус. — Каких воинов?

— Разных, ваше высочество. Но, смею вас заверить, никто из них не использует своё умение во вред людям.

— А какое положение вы занимаете в этой... школе?

— Преподаю, — с гордостью ответил Фельгель.

Стелла ещё раз внимательно осмотрела хозяина: с его комплекцией действительно можно учить других сражаться. Но уж больно он добродушный, вернее, внешне добродушный. Значит, это напускное, маскировка.

— А что, собственно, вы от нас хотите? — с вызовом спросил Маркус.

— Мне приказано позаниматься с вами.

— И кто же приказал вам 'заняться' нами? — Стелла бездумно нервно барабанила пальцами по столешнице

— К сожалению, не могу сказать. Но этот кто-то желает вам добра. Вы его знаете.

Логичным исходом разговора стало то, что друзья попытались уехать, но не смогли: деревня не выпустила их. Пришлось вернуться к Фельгелю. Тот поджидал их на пороге: заранее знал, что деваться им некуда. После горячего спора друзья согласились остаться.

Стелла и Маркус тренировались отдельно, на специально оборудованных площадках. С принцессой занимался сам Фельгель. Ей пришлось тяжело, безумно тяжело. Она прыгала, отчаянно отбиваясь от ударов. С принцессы градом стекал пот — никакого толку. Только кольчуга, любезно выданная учителем, спасала от ранений, — Фельгель не церемонился с учениками — зато царапин и ссадин было навалом. Её бесили эти царапины. Стелла яростно бросалась в атаку и вновь получала уколы. Спокойствие противника и его поразительное, как ей казалось, умение обращаться с мечом, раздражало её ещё больше, но вывести Фельгеля из равновесия не удавалось.

Методом проб и ошибок принцесса поняла, что главная проблема заключается не в отсутствии мастерства, а в пресловутой раздражительности. Она легко убедилась в этом, когда стала сдерживать свои порывы. Примечательно, что Фельгель ни словом не обмолвился об этом недостатке.

В тот вечер Стелла привычно сразу после ужина ушла к себе, разделась и легла. Заснула сразу, но в этот раз спокойного отдыха не вышло. Ей привиделся странный сон. Он походил на лоскутное одеяло из обрывков видений, то, что у больных называют бредом. Принцессе запомнился один из них.

...Вокруг была темнота; где-то впереди горела одинокая свеча.

Стелла сидела на корточках, держа перед собой меч. Тело трясло, пальцы судорожно цеплялись за рукоять.

Когда свеча погасла, принцессу накрыла волна ужаса.

Нет, здесь не было чудовищ, только одна темнота, непроглядная темнота.

Руки уже не сжимали меч: он исчез.

Подул холодный ветер.

Ноги предательски дрогнули, и Стелла плюхнулась на холодную землю.

И тут появился голос. Она так и не поняла, женский он был или мужской.

— Чего ты боишься? Смерти? Но она — всего лишь начало жизни. Без жизни нет смерти, без смерти нет жизни. Из праха вырастет дерево, дерево накормит мать, которая даст жизнь ребёнку. Как видишь, смерть — это тоже жизнь. И её нет...

— То есть как, нет? — удивилась Стелла. — Ведь все...

— И что? Кто все? — голос потешался над ней. — Кто мне все? Есть только я, и я говорю тебе, что смерти нет, потому что у неё нет обличия. Есть только миг. И два слова: всё и ничего. Есть пустота, горечь... и крик, тонущий во тьме, где никого не было, нет и не будет. Никогда.

— Вот и всё, — рассмеялся голос. — Вот и вся смерть. А вы думаете, что это кто-то или что-то. Разве не смешно?

К счастью, этот сон больше не повторялся, и через пару дней Стелла благополучно вычеркнула его из памяти.

Странное дело, друзья пробыли в военной школе, как им показалось, около трёх месяцев, а ни погода, ни природа ничуть не изменились, словно время остановилось. Когда Стелла поделилась этим соображением с Фельгелем, тот лишь улыбнулся, будто что-то знал. Выяснять, что именно, принцесса не стала: всё равно не скажет. Фельгель слишком хорошо умел хранить свои и чужие секреты.

Выехав за ворота, друзья, не сговариваясь, обернулись — странное селение исчезло. Не осталось и следа. Оставалось только гадать, не привиделось ли им всё во сне. Но мозоли на руках и боль в суставах утверждали иное.

Глава 7

Над дорогой медленно сгущались сумерки.

Добис остался позади, на северо-востоке, но страх не прошёл, а только усилился. Это была территория Маргулая. Его присутствие незримо ощущалось во всём, даже в пустынности этих мест. Ни харчевен, ни деревень — ничего, что указывало бы на существование людей. Ближайший город, Фарендардуш-Гард, раскинулся в четырёх милях отсюда. Принц охарактеризовал его как 'дрянной городишко'. Он бывал там проездом одиннадцать лет назад. По словам Маркуса, Фарендардуш-Гард населяли колдуньи. Самой легендарной из них считалась Гаяра, негласно правившая городом целых пятьдесят лет. К счастью, она умерла.

Друзья обсуждали, стоит ли ночевать в чистом поле, когда лошади заволновались. Кто-то шёл или ехал. И этот кто-то не был добрым фермером.

Не сговариваясь, Стелла и Маркус поспешили скрыться в придорожном кустарнике: сейчас не до дворянского кодекса чести. Обитатели пустынных дорог быстро приучают к осторожности, а несговорчивые и гордые становятся пищей ворон. Радовало, что в это время года быстро темнело. Если повезёт, их не заметят.

Пара минут томительного ожидания — и в последних красках дня возник всадник, закутанный в плащ. Он напряжённо вглядывался в полумрак, словно ища кого-то. Казалось, прошла целая вечность, пока всадник скрылся из виду. Выждав ещё немного, Маркус осторожно выглянул на дорогу и подал знак, что путь свободен.

У друзей не возникло сомнений, что искали именно их. Радовало то, что не там: всадник двигался не в том направлении. Но если они не поторопятся и не укроются в безопасном месте, их быстро разыщут.

Последняя багряная полоса — отблеск зашедшего солнца — погасла. Повеяло ночной прохладой.

— Далеко до Фарендардуш-Гарда? — поёжилась Стелла.

— Через час доберёмся.

Темнота сгущалось, стирая границы, превращая окрестности в недвижное море, разделенное хрупкой дамбой полоски дороги. Ни единого огонька, ни единого звука не нарушало ее торжественного спокойствия. Сейчас особенно ясно ощущалась необъятность пространства, истинные размеры пустошей, казавшихся при дневном свете такими безобидными. Ночью же по ним бродило одиночество и безграничное отчаянье.

Обострённый страхом слух уловил шум за спиной. Стелла подумала, что это шелестит трава на ветру, обернулась, но ничего не увидела. Только темнота. Хотя... Приглядевшись, принцесса поняла, что темнота обитаема и таила в себе опасность — того самого всадника, который недавно проскакал в Добис. Или кого-то похожего: в темноте и под капюшоном не разберёшь лица.

Остановился в паре шагов от друзей, всадник приподнял капюшон. Стелла практически физически ощущала, как его взгляд скользил по её лицу.

— Кто вы? — глухо спросил всадник.

Они предпочли промолчать.

— Кто ты? — теперь всадник обращался только к Стелле. — Отвечай!

— Не буду. Если хочешь, передай хозяину, что я его ненавижу.

— Значит, ты действительно Стелла, — довольно хмыкнул всадник. — Следуйте за мной. Оба. Хозяин желает вас видеть.

Маркус заслонил подругу и с вызовом поинтересовался, что будет, если они откажутся.

— Придётся применить силу.

— Что ж, считай, мы не договорились.

Маркус наполовину вынул меч из ножен и постучал пальцами по рукояти: мол, что ты на это скажешь? В ответ слуга Маргулая обнажил оружие. Его широколобый конь захрапел и боком пошёл на друзей.

— Жаль, что вы отказались ехать со мной, — всадник торжественно поднял меч клинком вверх и крикнул: — Аджира да, самга дир виг! Самира джа, дер тас, Саваритар! Велен!

У Стеллы голове тогда промелькнуло, что она уже слышала эти слова. Точно, они частично совпадали с речью Наамбры в Ренге! Но развить мысль было некогда.

Стелла едва успела увернуться от рубящего удара. Она растеряно оглянулась, пытаясь понять, почему Маркус не помог ей, и поняла, что придется сражаться в одиночку. Принц отбивал атаки странных существ размером с крупного телёнка, походивших одновременно на собаку и быка. Откуда они только взялись?

— Вижу, заметила моих собачек? — злорадствовал всадник. — Смотри внимательно, запомни их. Любой ридог отыщет тебя даже под землёй.

Значит, перед принцессой знаменитые двурогие ищейки Маргулая, обладавшие по слухам сверхъестественным нюхом.

Жизнь преподнесла Стелле горький урок, спустив с небес на землю. Узкий меч рассёк ночной мрак и, заодно, одежду принцессы. Острая боль пронзила плечо.

Упоённый близостью лёгкой победы всадник рассмеялся, на время прекратив поединок

— Смейся, смейся, пока можешь, червяк!

Стелла старалась не стонать и не плакать, хотя это давалось нелегко. Воспользовавшись подаренной передышкой, она, крепко стиснув зубы, кое-как, наспех, прямо поверх одежды перевязала рану — главное остановить кровотечение. Хотела позвать Маркуса, но передумала — нужно доказать самой себе, что на что-то годна.

Странная медлительность всадника доказывала, что он ожидает подмоги, получил приказ взять друзей живыми. Значит, времени оставалось мало, нужно действовать, а не скулить от боли.

Принцесса убрала меч в ножны: в раненой руке он всего лишь бесполезная игрушка, и потянувшись за кинжалом. Этот бросок — единственный шанс, другого не будет.

С трудом заставив руку не дрожать, Стелла прицелилась, прошептала: 'Помоги мне, Аннон!' и метнула кинжал. И непроизвольно закрыла глаза, завизжав при виде всадника с занесенным для последнего удара мечом. Она ошиблась, ему велели убить.

Прошла минута, другая, но ничего не произошло. Никакой новой боли, перехода из одного мира в другой.

— Стелла, Стелла, открой глаза! Ты его убила! — Маркус затряс подругу за здоровое плечо, возвращая к действительности.

Всадник действительно был мёртв. Его испуганный конь галопом нёсся прочь. Сбросить мёртвого седока он не мог: ноги мертвеца запутались в стременах.

— Ты как? Ранена?

— Да, в плечо, — поморщившись от боли, Стелла развязала повязку и попыталась вытащить раненную руку из рукава.

— По-моему, лучше разрезать, — посоветовал Маркус.

— Нечего портить рубашку! Её можно выстирать и снова надеть. Мамочки, плечо так ноет...

Волей-неволей пришлось заехать в Фарендардуш-Гард. Из-за раны принцессы двигались медленно, поэтому город предстал перед ними глубокой ночью. Тогда они не успели хорошенько рассмотреть Фарендардуш-Гард, ощутили лишь запах помоев, витавший в воздухе. Но что в темноте, что при свете дня город не произвёл бы на них впечатление. Одноэтажные, редко двухэтажные серые, шафрановые и вердепешивые домики с плодовыми садами позади задних двориков. За ними — сточные канавы, куда местные жители сливали помои.

Храма в городе не было, вместо него на главной площади построили башню с солнечными часами. Рядом с ней приютилась гостиница, пустовавшая большую часть года. Ночные путешественники тоже не оценили её удобств, предпочтя другое, более близкое и, как казалось, надёжное жильё.

Поддерживая подругу, Маркус постучал в дверь приглянувшегося домика. Ему никто не открыл, но принц явственно расслышал чьи-то шаги наверху, на балкончике мезонина. Подняв голову, он увидел пожилую женщину с фонарём в руке. После недолго разговора она согласилась пустить друзей на постой. Не спросив имён, хозяйка проводила их в дом. В нём пахло травами и благовоньями. Усадив Стеллу в самодельное кресло, покрытое шкурой сварга, хозяйка бесцеремонно выгнала Маркуса в соседнюю комнату.

— Тебе повезло, красавица, повезло, что твой друг постучал в мою дверь. В этом городе я, пожалуй, одна рада гостям. Если бы ты попалась на глаза к Наамбре...

— Наамбре? — из всего потока слов Стелла уловила только это имя.

— Да, милая. Она страшная женщина, хорошо, что сейчас куда-то уехала.

— Она в Ренге...

— Может, и в Ренге, я не узнавала. По мне, где угодно, только бы не здесь! Совсем возгордилась, старость не уважает, последнюю совесть потеряла...

— Как вас зовут?

— Мильна. Но ты молчи, тебе разговаривать вредно.

Хозяйка осмотрела рану и достала из кладовой банку с мазью. Запах у неё был жуткий, чем-то напоминал болотную тину. Несмотря на протесты девушки, Мильна обильно смазала пахучей массой плечо, пообещав, что через два дня рана затянется.

— А пока поспи. Сон лучше всего лечит.

Мильна позаботилась о том, чтобы отдыху Стеллы ничего не мешало. Маркусу же самому пришлось призывать миры Жарджинды. Он вытянулся на узкой кушетке, приютившейся напротив двух шкафов. Спать хотелось, но он боялся заснуть. Дом ведьмы, так ли он уютен и безопасен, каким кажется?

Борясь с собой, с естественным желанием отдохнуть, принц подошёл к окну и открыл его. На Маркуса пахнуло прохладой, влагой и яблоками.

Улица была пустынна, лишь наискось, немного левее, горели два окна на втором этаже серого безликого дома.

Маркус полностью отворил створки, с ногами забрался на подоконник и сел, прислонившись спиной к оконному проёму.

Из дома, где горел свет, неслись приглушённые звуки музыки. Заинтересовавшись, принц высунулся из окна, стараясь различить за неплотно задёрнутыми занавесками таинственных музыкантов.

Музыка стихла. Раздосадованный, Маркус слез подоконника и лёг.

Утро ворвалось в жизнь принца громкой бранью двух соседок, доносившейся из открытого окна. Волей-неволей пришлось встать.

Накормив скромным завтраком, Мильна тут же нагрузила Маркуса работой: велела отнести свёрток в серый дом с бегущей лисицей на фасаде.

Накрапывал дождь.

Где-то хрюкали свиньи; пахло подгоревшей пищей.

Маркус брёл вдоль безликого ряда домов, высматривая нужный.

— Эй, вы не нас ищите? — послышался позади него звонкий девичий голос.

Принц обернулся и увидел девушку верхом на пони. К седлу были приторочены две корзины, доверху набитые всякой снедью.

— Так меня?

— Не знаю, — пробормотал Маркус. Он почему-то смутился при виде этой светловолосой девушки-подростка.

— Вас кто-то послал? — попыталась придти к нему на помощь незнакомка.

— Да... То есть, нет. Мильна велела занести свёрток в серый дом с лисицей.

— Значит, к нам. Идёмте, тут рядом.

Внутри дом оказался гораздо симпатичнее, чем снаружи.

Уютная гостиная, куда провела его Шемма — так звали девушку, — располагала к длинным разговорам. Мебели в ней было много, полки заставлены безделушками, но казалось, в этом и заключается секрет уюта.

— Давайте сверток.

Принц помедлил и положил ношу на стол.

— Боитесь? — рассмеялась Шемма.

— Ничего я не боюсь, — буркнул Маркус.

— Тогда почему в руки не отдали?

Он промолчал.

— Мы не заразные, — улыбнулась Шемма и пригласила присесть.

Устроившись рядом с гостем на диванчике, девушка тут же взяла корзинку с рукоделием. Пальцы порхали вместе со спицами вверх и вниз; шерстяная нитка легко складывалась в ряды. Странно, ведьмы не вяжут, у них на всё найдётся нужное заклинание. Прошепчет такая ведьмочка, вроде Шеммы, слово-другое — и работа сделана.

— Мне пора, — принц встал. Засиделся он, пора обратно, к Стелле. Эти ведьмы... От них ведь всего можно ожидать.

— Уже уходите? — разочарованно протянула Шемма. — Заскучали, да?

— Я спешу, у меня дела.

Ему отчего-то вновь стало неловко.

— А вы заходите вечером. У нас весело. Сестра будет. Кстати, как вас зовут?

— Зачем вам? — насторожился принц.

— Просто так. Я же назвала своё имя.

— Маркус.

— Так придёте? — весело спросила она.

— Может быть, — уклончиво ответил Маркус

Он и сам не знал, почему пошёл туда. То ли Шемма показалась девушкой, которой можно доверять, то ли надоело мерить шагами комнату, маясь от безделья, но Маркус предупредил Мильну, что вернётся поздно, и направился к дому Шеммы.

Во всех окнах горел свет. Над улицей плыла музыка, струившаяся из окна верхнего этажа. Звуки её были прекрасны.

Принц остановился у калитки и мечтательно глянул на окна наверху. Одно из них оказалось открыто. Белые занавески трепетали от лёгкого дуновения сквозняка. Музыка доносилась именно оттуда. Казалось, будто Маркус сейчас не в Фарендардуш-Гарде, а в Лиэрне, и играет не ведьма, а какая-нибудь молоденькая баронская дочка.

— А я вас вижу, я вас вижу! — Хлопнуло окно на первом этаже, и в нём показалось смеющееся лицо Шеммы. — Заходите же, раз пришли.

Не дав Маркусу времени опомниться, девушка возникла на пороге, добежала до калитки и распахнула её:

— Специально её не закрыла, вас ждала.

— Меня? — удивился принц.

— Да. У нас в городе так скучно, толком переговорить-то не с кем. А тут вы...

В небольшой уютной зале, обтянутой недорогой голубой тканью, было тепло. Мебель стояла только вдоль стен, середину оставили свободной — очевидно, для танцев.

— Не сюда, не сюда! — щебетала Шемма. — Пойдёмте наверх, к сестре.

Повинуясь ей, юной тоненькой ведьмочке с задорным блеском в глазах, Маркус пересёк залу и направился к лестнице.

Ступеньки неимоверно скрипели, принц не сомневался в том, что их появление не останется незамеченным. И, действительно, сладкие звуки музыки оборвались, но на площадку никто не вышел.

Шемма подвела Маркуса к двери, украшенной венком из сухих цветов, и шёпотом предупредила:

— Не шумите. Я первая войду, а то помешаю.

Она проскользнула внутрь, оставив дверь приоткрытой, и буквально через минуту позвала внутрь.

За столом, выкрашенным под красное дерево, склонившись над ворохом бумаг, сидела девушка. Соломенные волосы крупными локонами падали на шею. Одета просто, но со вкусом.

— Добрый вечер, — неуверенно поздоровался Маркус. Он вдруг почувствовал себя двенадцатилетним мальчишкой.

— Добрый вечер, — незнакомка обернулась. В руках она держала перо и кокетливо водила оперением по кончикам губ.

— Моя сестра поэтесса, — с гордостью пояснила Шемма. — А уж какая музыкантша!

Старшая из сестёр покраснела. Румянец необыкновенно шёл ей. Она встала, одним движением расправив складки юбки, и с интересом посмотрела на Маркуса. Глаза у неё оказались зелёными — как у настоящей ведьмы.

— Льлея, — она протянула принцу руку. Тот сделал вид, что поцеловал её. — Шемма, ты уже придумала, как мы будем развлекать нашего гостя?

— Ну, не знаю... Когда стемнеет, можно устроить фейерверк.

— Нет, не надо! — испуганно замахал руками Маркус.

— Как хотите, — пожала плечами Льлея. — Это абсолютно безопасно.

— Послушайте, а вы действительно колдунья?

В голове Маркуса родился план. Нужно воспользоваться любезно предоставленной судьбой возможностью.

Сёстры звонко рассмеялись.

Вещи в комнате вдруг запрыгали, закружились. Статуэтки на бюро заплясали, парадируя придворных, танцующих модный танец. Принцу стало не по себе, и он невольно отступил к двери — но, вот незадача, она захлопнулась!

Нет, не надо было приходить сюда, нужно было послушаться голоса разума. Сейчас эти ведьмы превратят его в какое-нибудь мерзкое существо.

Губы Льлеи тронула полуулыбка. Зелёные глаза лукаво, не мигая, смотрели на Маркуса. Она поднесла руку к губам и дунула на пальцы. Порожденные дыханием разноцветные бабочки разлетелись с её ладони.

Танец вещей прекратился, комната приняла обычный, будничный вид.

Шемма опустилась на стул и бессознательно начала теребить воротник.

— Испугались? — Льлея взяла принца за руку и подвела к инструменту, стоящему в простенке между окнами. — Чтобы немного загладить свою вину, я вам сыграю.

Она погладила ладонь Маркуса и, усадив на стул, опустилась на круглую скамеечку, покрытую вытершимся бархатом.

— Это клавесин, — объяснила Льлея. — Он очень популярен в Дабаре, да и не только. Надеюсь, — улыбнулась она, — я умею на нём играть.

Маркус промолчал. Прикосновение ведьмы всё ещё обжигало руку, заставляло сердце то убыстрять, то замедлять ритм.

Из-под пальцев Льлеи полилась та самая музыка, которая очаровала принца ещё на улице. Ведьма всё так же загадочно улыбалась, изредка бросая косые взгляды на Маркуса. А тот не сводил с неё жадного взгляда.

Искусство — великая сила. Музыка затрагивает потаённые глубины души, заставляет забыть о том, кто играет. Какая разница, кто эта музыкантша, сейчас она всё равно богиня. Даже больше, чем богиня, потому что играет на струнах человеческого сердца.

Казалось, невозможно привязать к себе ещё сильнее, но Льлея смогла: она запела.

Берега туманные, далёкие,

Тают в дымке голубой.

Дни короткие, недолгие

Дали боги нам с тобой.

Ветер гладил меня ласково,

За тебя слова шептал.

И мучительно-прекрасно ты

Струнами души играл.

Принц слушал, затаив дыхание. Ему казалось, что лучше и чище Льлеи нет никого на свете.

Волшебство нарушила Шемма. Она подошла к столу, аккуратно собрала и разложила по стопочкам разбросанные по нему бумаги. Поправляя на ночь занавески, задержалась возле одного из окон.

— Вам пора, Маркус, — с сожалением сказала Шемма. — Мильна только что погасила свет.

И музыка, и пение тут же оборвались.

— Что ж, спокойной ночи, — улыбнулась Льлея и, обратившись к сестре, добавила: — Проводи его: как бы чего не случилось.

— Вам у нас понравилась? — спросила на прощание маленькая проказница.

— Очень, — прошептал Маркус.

— Тогда не стесняйтесь, заходите еще.

Шемма ушла, а принц ещё пару минут стоял у калитки дома Мильны, гадая, не приснился ли ему этот вечер.

* * *

На следующее утро Стелла чувствовала себя значительно лучше.

Разглядывая пузатый рядом с кроватью, принцесса заметила на нём статуэтки Эмануэлы и Дрегона — странное соседство. 'Интересно, — подумалось ей, — а кому из них поклоняется Мильна?'. Вопрос заслуживал внимания, учитывая репутацию одного из божеств. Хотя формально Дрегон — это не злой бог. Он вообще не бог. Стелла привыкла считать его ужасным драконом, пожирающим грешников и попутно зорко охраняющим свои бессметные сокровища. Жил он под землёй, в епархии Мериада, и, наверное, был просто чудовищем. Или нет? В конце концов, поклоняются же ему люди. Может статься, и у него есть человеческий облик — Дрегона никто не видел, ну, кроме тех несчастных дрожащих душ, которые приводил Плорициндомарт.

Заскрипела дверь, и в комнату вошёл Маркус.

— Доброе утро! — он присел на край кровати. — Я только что говорил с Мильной. Она заверила, что мы скоро сможем уехать.

Стелла обрадовалась: хотелось быстрее покинуть место, где часто появлялась Наамбра и жили одни ведьмы.

— Нужно держать ухо востро, — принц снял с комода одну из фигурок и повертел в руках. — Я вместе с Мильной ходил на рынок и видел монтена у коновязи гостиницы. Всё бы ничего, но у его ног лежал ридог. Вряд ли это совпадение.

Мильна запрещала Стелле выходить из дома, Маркус же не мог целыми днями сидеть в четырёх стенах. Убедившись, что подруге ничего не нужно, он решил прогуляться. Ноги сами принесли его к дому Шеммы и Льлеи. По стечению обстоятельств Маркус увидел обоих. Шемма и вовсе окликнула его. Она стояла у ворот и поправляла подпругу пони. Судя по притороченным к седлу корзинам, собираясь за покупками.

Бросив взгляд на входную дверь, Маркус заметил запиравшую дверь Льлею. От неё веяло теплом и уютом. Может, потому, что он не видел её лица, полуулыбки ведьмы.

Льлея обернулась и, подобрав подол (сколько женственности привиделось Маркусу в простом движении), спустилась с крыльца.

— Очень хорошо, что вы здесь, — улыбнулась она принцу. — Поможете Шемме.

Даже не подумав отказаться, Маркус делал всё, что ему велели, покорно нёс покупки Шеммы. К счастью, девушка надолго на рынке не задержалась. Среди её покупок не оказалось ничего подозрительного, во всяком случае, до тех пор, пока она не зашла в странный дом без окон.

Маркус ждал её на улице. Он сам себе удивлялся: битый час таскается за малознакомой девчонкой, носит её свёртки, терпит её кусачего пони.

Наконец показалась Шемма. Она бежала, довольно потрясая в воздухе каким-то мешочком. Маркус не стал спрашивать, что в нём — для собственного душевного спокойствия.

Взяв пони под уздцы, принц повёл его к дому. Чтобы попасть на нужную улицу. Нужно было пройти мимо гостиницы. Сегодня она не казалась необитаемой, во всяком случае, один постоялец точно там жил — молодой человек в серой куртке. Он только что вышел на улицу и, щурясь, посматривал по сторонам. Завидев его, Шемма просияла, сунула оторопевшему Маркусу мешочек с чем-то сыпучим и с криками: 'Аргус, я здесь!', стремглав кинулась к молодому человеку. Спустя пару мгновений она повисла у него на шее. Шемма что-то невнятно бормотала, уткнувшись лицом в его грудь, а он улыбался и гладил её волосам.

Вспомнив о Маркусе, юная ведьмочка обернулась и крикнула:

— Спасибо! Ваша помощь больше не потребуется.

Принц раздражённо сунул мешочек в одну из корзин.

— Не обижайтесь, Шемма ещё ребёнок, — откуда ни возьмись, рядом оказалась Льлея. Она улыбалась, с нежностью глядя на группу у гостиницы. — Аргус — наш брат. Он так редко приезжает.

— Почему? — отважился спросить Маркус.

— Боится, что заберут в маргины. Ни он, ни мы не хотим, чтобы он служил в Добисе, поэтому я устроила его переводчиком в Монтере.

— Переводчик? — удивился принц и с сомнением посмотрел на Аргуса: что-то не похож. Не маргин ли, маскирующийся под обывателя?

— Он семейная гордость. Все наши деньги пошли на то, чтобы выучить его. Если хотите, — лукаво улыбнулась Льлея, — проверьте его способности: Аргус знает язык горцев.

Маркус покраснел. Ему стало неловко оттого, что он посмел усомниться в правдивости слов колдуньи.

Льлея склонила голову набок, пристально глядя на принца. От этого взгляда он смешался ещё больше.

— Хотите, научу простенькому заклинанию? Оно скрыть разговор от посторонних. Уверена, вам пригодиться.

— Оно точно простое? — усомнился Маркус.

— Самое сложное легко можно объяснить при помощи простого, — рассмеялась Льлея. — Итак, во-первых, решите, кто из присутствующих должен вас слышать. Сфокусируйте взгляд на этом человеке, держите его образ в голове. Во-вторых, произнесите следующее: 'Аль неваль, энки велен'.

— Вслух или мысленно?

— Как хотите. Лучше прошептать, чтобы точно сработало.

— И всё?

— Всё. Попробуйте. Я подскажу. Опробуйте... скажем, на Шемме. Попросите привести сюда брата.

Маркус нахмурился и сосредоточенно уставился на Шемму. Наблюдая за ним, Льлея еле сдерживала смех.

Следуя подсказкам ведьмы, принц с четвёртого раза правильно прошептал слова заклинания и крикнул:

— Шемма, вас ждёт сестра. Она сердится на то, что вы не даёте ей поговорить с братом.

— Иду, иду! — замахала рукой Шемма.

Он отвёл взгляд от младшей сестры и вопросительно посмотрел на Льлею.

— Просто скажите: "Альке", — улыбаясь, пришла она на помощь. — Вы молодец, неплохо получилось. Держите!

Льлея протянула ему какую-то бумажку.

— Что это?

— Слова заклинания.

— Вы... — изумился Маркус. — Откуда вы знали? Когда...

— Да, я заранее приготовила вам подарок. До свидания.

Льлея наклонилась и поцеловала его, а после, не оборачиваясь, пошла навстречу сестре и брату. Край её кофты намеренно задел руку принца, крепко сжимавшую бумажку с заклинанием, заставив сердце болезненно сжаться.

В тот день Маркус видел Льлею в последний раз.

Вечером принц долго простоял на улице, вглядываясь в окна дома с черной лисицей, но зайти не решился. Всё порывался — но не осмелился, а потом ушёл, стараясь не вслушиваться в звуки музыки и звонкий смех. Это далось нелегко. В памяти то и дело всплывала комната Льлеи, её улыбка, поцелуй... Но она — ведьма из Фарендардуш-Гарда, а он для нее — просто очередной милый мальчик.

'Уже завтра она о тебе и не вспомнит, зачем же так мучится?' — с горечью подумал принц и, жадно вобрав в себя один из аккордов, свернул за угол. Но как он ни старался, не смог уйти и полночи простоял в тени чужого забора, надеясь увидеть за занавесками знакомый силуэт. Однако Льлея не осчастливила его своей тенью.

Глава 8.

Стелла стояла у окна. Из него открывался унылый вид на куцую лужайку перед домом и ухабистый проулок с чередой кособоких строений. Местные жители называли её Улицей восходящего солнца, но куда лучше подходило другое — Улица свиней. Их тут было много, особенно в нижней части проулка, где зияла рытвина, наполненная коричневой жижей — чем не рай для пятачков!

Стелла высказала предположение, что им пора уезжать. Маркус согласился:

— Мильна советовала уйти через сад. Если твоё плечо в порядке, уедем завтра на рассвете. С хозяйкой прощаться не обязательно — мало ли что?

Стелла грустно улыбнулась, представив, как она будет пробираться в дом Маргулая с одной здоровой рукой — одновременно комическое и трагическое зрелище.

Принц взял на себя подготовку отъезда, и в означенный зашагали по тропинке между плодовыми деревьями к оседланным лошадям. В комнате Стеллы, на комоде, рядом со статуэткой Эмануэлы, остались лежать десять золотых лиэнов — плата за лечение и провизию. В Фарендардуш-Гарде ничего не делается бесплатно.

Оставив позади предместье, друзья снова оказались на добисской дороге, но уже не разбитой, а ухоженной. В низинах её даже приподняли над землёй. И всё потому, что по ней ездили из Добиса в Фарендардуш-Гард и обратно слуги Маргулая, передавали приказы колдуньям и узнавая последние новости. Безусловно, путь небезопасен, поэтому друзья при первой возможности свернули с него. Природа будто спешила помочь, сменив пустошь на череду полей и лесов.

Стелла всё время думала о том, как они попадут в Добис, и всё чаще жалела о том, что не попросила Америса отнести себя туда. Маркус, с которым она поделилась своими мыслями, заметил, что так они попали бы прямо в лапы врагу. Стелла сама поняла это со временем, как и то, что пробираться к Добису надлежит осторожно, не привлекая к себе внимания.

Принцесса шла по кромке воды озерца посреди прозрачного бора. Она ждала Маркуса: тот отправился на разведку и, заодно, набрать немного ягод. Мысли текли неторопливо, лениво.

На другом берегу показались единороги. Навострив уши, они пили воду, изящно изогнув лебединые шеи. Один из них побрел по песчаному мелководью к принцессе. Стелла невольно подалась навстречу ему, робко протянула руку. Единорог поднял голову и внимательно посмотрел на неё. Похоже, принцесса внушила ему доверие, потому что он не убежал и коснулся мордой щеки Стеллы. Щекотно.

Единорог потянул принцессу за рукав, и та покорно последовала за ним. Он привёл её к своим. Единороги обступили Стеллу, торкаясь мордами в руки, волосы.

— Здравствуйте!

Принцесса вздрогнула и обернулась. На берегу стоял светловолосый юноша. Его голубые глаза улыбались. Единороги тут же поспешили к нему и стали ласкаться.

— Здравствуйте. А вы кто? — настороженно поинтересовалась Стелла.

— Эрик, — он широко улыбнулся. — Вы мне не доверяете?

— Честно? Да.

— Для меня это не новость. Люди не верят, что можно жить, не желая никому зла.

Эрик потрепал по холке одного из единорогов и повернул обратно, к лесу. Стеллу, рассчитывавшую на более продолжительную беседу, это не устроило.

— Эрик, Эрик, вы не подумайте...

— А что я должен подумать? — он обернулся и снова обезоружил улыбкой.

Принцесса замялась и покраснела.

— Вы им понравились, — Эрик кивнул на единорогов, — значит, вы добрая. Они не позволят злым людям подойти — убегают. К сожалению, в последние годы их становится всё больше и больше. Они оскверняют воду озера грязными помыслами.

— Стелла, с кем ты разговариваешь? — послышался из леса голос Маркуса. — Бросила лошадей, оружие...

Единороги всхрапнули и разбежались.

Эрик нахмурился и, не прощаясь, зашагал прочь.

— Куда вы? — обиженно крикнула ему вдогонку принцесса.

— Тот, у кого есть оружие, порождает страдание.

— Стелла, ты скоро? — недовольно крикнул принц.

— Да подожди ты!

Она на секунду отвернулась, а когда обернулась, Эрика уже не было. Значит, ей явился штайд — добрый лесной дух. Как и все штайды, он не приемлил насилия в любой, даже самой безобидной форме, проповедовал идею всеобщей идиллии, гармонии человека и природы. То, что где-то есть зло и что в большинстве случаев его нельзя искоренить мирными методами, штайдов не интересовало.

Гладь озера Фен блестела на солнце. Спокойное, тёмное, почти неподвижное, озеро ласкало глаз. Друзья свернуть с дороги, решив отдохнуть на берегу — уголке спокойствия посреди пропитанного тревогой мира. Вода благотворно действует на мысли, возвращает душевное спокойствие. Недаром, по известной поговорке, на неё можно смотреть вечно.

Окружающая природа настраивала на лирический лад, вот и Маркус после еды достал длинную флейту — вину.(18) Приложил её к губам, принц заиграл. Из недр хрупкого творения рук человеческих полились звуки 'Баллады великой реки'. Стелла прикрыла глаза и запела:

Туманная выдалась ночь — ни звезды.

Серебряный свет чуть мерцает

На глади недвижной, спокойной реки,

Несчастных крылом обнимает.

Давно не боюсь я ни ночи, ни тьмы,

Сама горькой тенью я стала,

Одна из незримых детей высоты,

Укрытых Тарис покрывалом.

Пускай не услышу твои я шаги —

Мне хватит с лихвой и былого.

Увы, растеряли богов мы дары,

Скрепившие нежное слово.

И песня польётся над гладью реки,

Обнимет за плечи волнами.

Нашепчет о грусти ушедшей любви,

А я буду слушать в молчанье.

После сытного обеда потянуло в сон. Решив вздремнуть на часок, друзья устроились, как им казалось, в безопасном месте, не просматриваемом с дороги.

Их разбудил надрывный лай. Ридоги. Выследив жертв, они оповещали всадников.

Стелла бросилась к лошадям, попутно дав пинка Маркусу — это по его милости их застали врасплох. Обещал посторожить — и тоже заснул.

Вытянув морды, ридоги одновременно издали долгий, протяжный звук. И тут к озеру вылетели всадники. Бежать было некуда.

Первая волна атаки едва не опрокинула их, но друзья выстояли. Превосходящий противник взял их в клещи.

Здесь, под градом ударов, Стелла впервые поверила в себя. Поставленная судьбой в критические обстоятельства, она волей неволей вспомнила все преподанные уроки. Ей пришлось действовать самой, без подсказки учителя. Пусть со стороны Стелла выглядела неловкой, а комбинации ударов — просты, зато она всё ещё оставалась жива. Да, не невредима, но жива. Единственное, о чём думала принцесса: не подставиться, не позволить серьёзно ранить себя.

Капельки крови блестели на рубашке, руки саднило, дыхание сбивалось.

Один удар, к счастью, не клинком Стелла всё же пропустила и упала, держась рукой за бок. Маркус среагировал мгновенно, заслонил собой.

Перекатившись по земле, Стелла с трудом поднялась и оказалась нос к носу с коренастым человеком с белой насечкой на мече. Рассмотреть его лицо, впрочем, как и лица других нападавших, она не могла: его скрывали глубокие складки капюшона. Как они могли что-то видеть сквозь слой ткани? Схитрив — подножки ставить подло, бить по ногам — тоже, но ей хотелось жить, — Стелле удалось выйти победителем из схватки и удовлетворить любопытство. И пожалела об этом. Под капюшоном оказался бычий череп без рогов с зияющей пустотой глазниц.

Враги не прощают ошибок. Стоило на минуту отвлечься, как Стелла оказалась в руках противника. Принцесса не желала сдаваться на милость победителя и наугад воткнула кинжал. Ругательство подсказало, что удар достиг цели. Но не стоило обольщаться — он не стал смертельным.

— Зачем вы так с нами? — укоризненно протянул за её спиной низкий гортанный голос.

Одно мгновение — и пара бычьеголовых маргинов играючи разоружили Стеллу. Принцесса запаниковала. Она билась как птица, угодившая в силок охотника. Боролась упорно, кусаясь, брыкаясь, звала Маркуса. Тот сшиб конем преградившего дорогу маргина и был близок к цели, когда меткий удар одного из чёрных всадников остановил победоносное шествие. Он пришёлся по голове и был такой силы, что Маркус уже не поднялся с земли.

Стелла в ужасе закричала. Её вопль потонул в хохоте слуг Маргулая.

— Кто вы, паршивые псы? — в бешенстве кричала принцесса. — Что вам от меня нужно? Вы все умрёте, вас повесят, четвертуют... Я принцесса, уберите от меня свои грязные руки!

— Ошибаетесь, вы больше не принцесса, — отозвался командир всадников — обладатель того самого гортанного голоса. — Но даже если вы вернёте титул, это ничего не изменит. Что до имён, меня вы можете называть Куланом. Милостью её величества фамилии не имею.

Возмущению Стеллы не было предела: мало того, что её слова вызывают у них презрительный смех, так ещё и оскорбляют. Никакого уважения ни как к женщине, ни как представителю правящего королевского дома! Да, именно так, потому что Стеллу не лишали титула, указ незаконен: его подписала не Старла, а её двойник-фантом.

— Хотите вы этого или нет, мы с вами отправимся в Добис. Боюсь, вам придётся смириться со своей участью, — ответил на череду новых выпадов Кулан и приказал подать верёвку. Не прошло и пяти минут, как Стелла висела поперёк его седла, связанная по рукам и ногам.

— Да вы настоящая кошка! — рассмеялся Кулан. — Мне, конечно, без разницы, но, по-моему, приятнее сидеть, чем болтаться на лошади, как ковер.

Стелле пришлось умерить свой нрав, чтобы заслужить право путешествовать сидя. Великий Амандин, как ей было противно слушать ехидные замечания, терпеть многочисленные беззастенчивые взгляды! Но пришлось смириться, проглотить обиду, мысленно лелея планы мести.

Маркуса в Добис не взяли, оставили лежать в траве. 'Пусть убирается к себе, в Джосию!' — прокомментировал Кулан и снял капюшон. Стелла, сидевшая к нему боком, зажмурилась, ожидая увидеть такое же безобразное лицо, как у существа, которого она убила, но ошиблась. Оно оказалось человеческим, нестрашным, но и не приятным: бледная кожа с оливковым отливом и проступающими у глаз венками, широкие скулы, острый подбородок.

— Хозяин жаждет вас видеть, — в голосе Кулана сквозила ирония. — Надеюсь, встреча будет приятной для обеих сторон.

— По какому праву вы смеете разговаривать со мной в таком тоне?— возмущенно начала Стелла.

— По праву командующего войсками моего господина, — он не дал ей закончить. — Вашу судьбу решит всесильный Маргулай.

Принцесса убедилась, что точно пропала.

Медленно опустился подъемный мост, промелькнули угрюмые сторожевые башни по сторонам ворот. Стелла увидела толпы маргинов — слуг, или, вернее, демонов Маргулая, в тёмных плащах с капюшонами, с бычьими черепами вместо лиц — и... пустоту. Вернее, она её не видела, а слышала, ощущала всем телом. Это был мёртвый город, город, подчинённый строгой военной дисциплине. Вытянувшиеся по струнке однотипные дома, словно ощетинившиеся острыми углами, выступами и глухими заборами. Ни одного яркого пятна, ни одного живого существа, кроме маргинов, монтенов и ридогов.

По мере приближения к центру улицы становились шире, а дома — разнообразнее и выше; появились кованые ограды, из-за которых робко выглядывали кроны деревьев.

Принцесса вздохнула и отвела взгляд.

— О чём вздыхаете? О своей судьбе?

— Нет, — сдерживая гнев, ответила Стелла, — мне просто жаль жителей Добиса.

— По-моему, они счастливы. Во всяком случае, для них созданы все условия для счастья.

— Неужели? И что это за условия? — нервно рассмеялась принцесса.

— Они живут в Добисе — столице будущего государства великого, могучего, мудрого, справедливого и непобедимого Маргулая.

— Витиеватое имя с обилием ложных качеств. Впору укоротить чем-нибудь остреньким.

— И чем же? — прищурился Кулан.

— Например, мечом.

— А если от этого его имя сделается ещё длиннее?

— Каким бы длинным оно ни было, для меня Маргулай — всего лишь мерзопакостный колдун.

Маргин рассмеялся.

— Я сказала что-то смешное? — насупилась Стелла.

— Разве не заслуживает усмешки пленница, которая оскорбляет своего хозяина?

— Хозяина?! — возмутилась принцесса. — У меня нет и никогда не будет хозяина! Я убью Маргулая и сделаю людей счастливыми.

— Далеко идущие планы, — покачал головой Кулан. — Надеюсь, господин разрешит побеседовать с вами: вы очень интересный экземпляр. Очаровательный экземпляр, я бы сказал.

Стелла демонстративно отвернулась, но по-прежнему ощущала взгляд маргина, скользивший по завитку волос у уха. Ей был неприятен этот взгляд — смелый и наглый, будто у покупателя, осматривающего новую покупку. Принцесса нервно дёрнула головой. От возмущения на шее вздулась голубоватая жилка.

— Вот как! — Стелла резко обернулась и с вызовом посмотрела в самоуверенные глаза Кулана. — Я диковинное животное, выставленное на показ?

— Нет, — маргин перевёл взгляд на её напрягшиеся в бессильной ярости руки, — просто я интересуюсь людьми, населяющими эту страну.

— Разве 'эта страна' не ваша страна?

— Моя. Вернее, была бы моей. Сердобольные лиэнцы в своё время исправили это недоразумение.

Губы Кулана болезненно скривились. Стелла терпеливо ждала, что он скажет дальше, но пояснений не последовало.

Маргин отдал несколько коротких распоряжений, перебросился парой фраз с прохожими и лишь тогда вернулся к прерванному разговору. Причём не с того места, с которого ожидала принцесса. О своей прошлой жизни Кулан сказал ни слова.

— Вы мыслите иначе, нежели обычная хорошенькая девушка, поэтому представляете интерес. Гонору, конечно, много, но на это повлияло ваше происхождение. А вот ваши взгляды... Попрошу хозяина подарить вас мне.

— Подарить? — возмущению Стеллы не было предела. — Я не вещь!

— Так для вас будет лучше, поверьте. Не бойтесь, — рассмеялся Кулан, — я не держу людей в клетках.

— Это неслыханно, и я не позволю...

— Замолчите! — прикрикнул на неё маргин. — Запомните: ваше мнение никого не волнует. Если разгневаете хозяина, остаток жизни проведёте в темнице. Из неё ещё никто не выходил живым. Зато рассудок теряют быстро. Несколько бессонных ночей в компании голодных крыс — и всё. Это намного хуже клетки.

— Крыс?

— Их там очень много, и они голодные. Правда, может, вам повезёт, — он ухмыльнулся и скользнул взглядом по крышам домов.

— Что скрывается за вашим 'повезёт'? — чувствуя подвох, переспросила Стелла.

— То, что вас принесут в жертву Шелоку.

Улучив момент, на повороте принцесса попыталась бежать. Ей показалось, что она сможет, сумеет добежать до той ограды — а дальше, как знать... Но цепкие руки Кулана поймали её и затащили обратно на лошадь. Стелла брыкалась, кусалась, не желая смириться с незавидной участью, но маргин был объективно сильнее.

— Хозяин приказал привезти вас живой и невредимой, — прошипел он, почти касаясь губами её уха, — но если ещё раз выкинете что-то подобное, мы привезём ему только тело. Смиритесь со своей участью!

— А вы бы смирились? — Стелла через силу сдерживала порывы бессильной ярости.

Кулан не ответил и привязал её руки к луке седла.

— Маркус всё равно найдёт вас и убьёт, — принцесса бросила на маргина полный презрения взгляд.

Кулан рассмеялся и покачал головой, заверив, что не стоит надеяться на чудесное спасение.

— Ваши люди его убили? — её голос, помимо воли дрожал.

От ярости не осталось и следа, по сердцу растеклась тягучая волна страха. От мысли, что Маркуса нет в живых, захолодело и защемило сердце.

— Нет, — Кулан, вопреки обыкновению, не посмеялся над ней, — но умный человек вернулся бы домой.

— Маркус никогда меня не бросит.

По крайней мере, он жив — значит, есть надежда. Страшно подумать, чтобы с ней стало, если бы Маркус погиб. Стелла бы никогда себе простила, что втянула его во всё это.

Всю южную часть площади с пугающим помостом — слишком уж он напоминал эшафот — занимал храм Шелока. От него вглубь города лучами расходились дубовые аллеи. Старые, склонившиеся под гнётом времени акации опоясывали храм по периметру. Сморщенные ветви переплелись, образовав коридор, в просвете которого виднелась широкая лестница. На ступенях дремали несколько ридогов.

Чуть поодаль от храма Маргулай возвёл свой дворец. Он не поскупился на отделку, облицевав его камнем и поставив изваяния драконов охранять вход. 'Колдун любит показную роскошь', — подумала Стела, заметив инкрустированные глаза статуй.

Они подъехали к лестнице, двумя скатами сбегавшей с площадки парадного входа. Часовые отдали честь и вытянулись по струнке. Кулан спешился и, отвязав руки, помог пленнице спуститься и повёл вглубь дворца. Там, в одной из комнат, Стеллу освободили от верёвок и даже предложили сесть. Она опустилась на стул и с удовольствием размяла затёкшие кисти.

Стоило маргинам уйти, как отворилась боковая дверь, и в комнату вошёл Маргулай. За ним степенно выступал толстый кот. Мурлыка потёрся о ноги Стеллы, фыркнул, запрыгнул на стол, свернулся комочком и уснул.

Маргулай остановился напротив пленницы.

— Ну, как твои дела? — с издевкой поинтересовался он. — Убила меня?

Стелла молчала. Спорить бесполезно, придётся терпеть.

— Отвечай, когда тебя спрашивают! — рявкнул Маргулай.

— Я не буду разговаривать с мразью, — сквозь зубы процедила Стелла

Колдун подошёл к столу, пододвинул кресло и сел. Тепло взглянув на спящего кота, Маргулай несколько раз провёл рукой по мягкой шубке и обернулся к принцессе:

— Не груби мне, деточка. Кулан случайно не рассказывал о нашей темнице?

— Да, рассказывал, — как можно спокойнее ответила Стелла.

— И как, хочешь туда?

Она промолчала.

— Так, я, кажется, понял! Ты хочешь пожертвовать жизнь великому Шелоку.

— Я ненавижу его ещё больше, чем вас, и не доставлю такой радости, — презрительно поджала губы Стелла.

— Не зарекайся!

Маргулай встал, схватил принцессу за больную руку и, мало заботясь о том, что причиняет боль, потащил к окну:

— Видишь солнце? Запомни, как оно выглядит. Ты больше никого и ничего не увидишь, кроме крыс!

Стелла всегда боялась грызунов, — у кого не бывает слабостей? Мысль о том, что остаток жизни придётся провести в компании этих тварей, заставала побледнеть.

— А, испугалась? — торжествовал колдун. — Приятно это видеть. Пожалуй, я удовлетворю просьбу Кулана. Он заслужил награду за безупречную службу. Ты ему понравилась, а слуг иногда нужно поощрять. Не так ли? Думаю, вы славно проведёте время.

Маргулай отпустил Стеллу и бесцеремонно осмотрел с ног до головы, высказав пару соображений насчёт её фигуры. А она стояла, держась за больное плечо, и молчала, терпя унижения.

— Да, хороша! — наконец сделал вывод колдун. — Кулану будет, чем похвастаться перед друзьями. Ох, намается он с тобой, но результат того стоит.

— Какой результат? — решилась спросить Стелла.

— Как какой? — пошло хохотнул Маргулай. — Результат в таких случаях один. Конечно, это не замужество, но ты сама виновата. Впрочем, кто знает, может, со временем станешь полноправной жительницей моего государства. Всё зависит только от тебя и твоей сговорчивости. Вдруг окажешься услужливой и приятной в постели? Так что старайся.

Принцесса покраснела и прошептала, что лучше умрёт, чем позволит какому-то маргину прикоснуться к себе. Колдун рассмеялся и заверил, что Кулан быстро собьёт с неё спесь.

— Ну, что стоишь? Садись!

Она боязливо опустилась на стул.

Глаза колдуна сощурились, почти превратились в щёлочки. Худощавый, с кожей цвета слоновой кости, с длинными прямыми волосами, он напоминал Стелле крысу.

— Не ожидала увидеть подобную роскошь? — Маргулай обвёл рукой комнату. В голосе звучала гордость. — Такие безделушки могли быть и у тебя, если бы ты сделала верный выбор.

Он прав, обстановка королевского дворца в Лиэрне беднее. Хотя, что здесь особенного? Мебель как мебель, стены как стены, вот только эти безделушки...

— Я давно сделала выбор и уверена, что он правильный.

— Что ж, сама выбрала свою судьбу. Но один раз из-под замка выпущу: не лишать же тебя удовольствие присутствовать на коронации нового лиэнского монарха? Думаю, первый день нового года подойдет. Символично: новый год, новый правитель, новая эра...

Колдун демонстративно повернулся к ней спиной и налил себе вина — он её не боялся.

Стелла уронила голову на руки и задумалась. В голове вертелся навязчивый вопрос: 'Что делать?', и впервые она не знала на него ответа. Будь Стелла не так упряма, она бы расплакалась. Война проиграна, принцесса не выполнила ни одного взятого на себя обещания. Стелла злилась на себя, но самоедством ничего не исправишь.

Маргулай обернулся и с нескрываемым интересом заглянул ей в глаза.

— Вот ты и сломалась, — со злорадством заключил он. — Дальше бахвальства дело не пошло.

Он прав. Это мерзкое существо с костлявыми пальцами, на которых поблёскивали драгоценные камни в старинных оправах, стояло рядом с ней, на расстоянии вытянутой руки, а принцесса вжалась в стул и бездействовала. Трусиха! Но что она могла сделать? Всякое направленное против него действие — безрассудство.

— Хочешь осмотреть мой дом? — Как все люди, выбившиеся из низов, колдун гордился содержанием своих сундуков. — Я радушный хозяин.

— Нет. Я же не гостья, — усмехнулась Стелла.

— Тогда тебе придётся прогуляться в одно неприятное место.

— Хорошо, я готова, — принцесса заставляла себя быть спокойной. Шаг влево, шаг вправо — смерть, а её задача — выжить и победить. — Но запомните: убив меня, вы лишь отсрочите свой конец. Уверена, найдётся немало людей, готовых отомстить за низложенный королевский род.

— Единственное, в чём ты можешь быть уверена, — что сама умрёшь. Но мне всё же хочется, чтобы перед смертью ты оценила убранство моего дома.

Стелла покачала головой.

— Не желаю видеть богатство, нажитое на чужой крови.

— Не отказывайся. Будет о чём вспоминать в Лене, — он скривил губы в усмешке.

— Думаю, у меня найдутся куда более приятные воспоминания.

— Вы с сестрой — две высокомерные дуры. Только ты ещё и нагла не по годам. Ладно, вставай!

Не слушая возражений, колдун потащил Стеллу к двери, обитой чёрной тканью. Сначала принцесса упиралась, но потом предпочла подчиниться. В конце концов, что она теряет? Может, по дороге найдётся что-нибудь, что ей поможет? Да и расположение комнат изучить неплохо: если выберется, будет знать, где искать нужную богам бумажку.

Повсюду царила показная роскошь, граничащая с безвкусицей. Не дом, а выставка достижений. Можно подумать, эти вещи помогут Маргулаю, когда придёт день, — а он придёт — и колдун окажется на пороге смерти. Ведь не утащит же он с собой золото!

Маргулай остановился в комнате с гигантским зеркалом в дорогой раме. Колдун подошёл к нему и слегка наклонил, любовно проведя рукой по амальгаме:

— Хочешь взглянуть на своего дружка?

Стелла кивнула. По её лбу пробежала морщинка, упрямо напоминая о том, что принцесса повела себя недостойно. Думала о себе — а надо было думать о нём, о Маркусе.

Маргулай прочитал заклинание, сделал несколько быстрых движений в воздухе — и по зеркалу побежали круги — как тогда, в храме Мериада.

— Я ненадолго оставлю тебя. Попрощайся с принцем. Жаль, он тебя не услышит!

Стелла боязливо подошла к магическому зеркалу. Сначала его поверхность была темна, а потом медленно начало светлеть. Прильнув к зеркалу, принцесса наблюдала за сменой изображений.

Маркус с трудом сел. Голова гудела, мысли путались. Наконец принц припомнил кое-что из событий, предшествовавших этой тупой навязчивой боли, — схватку с маргинами, похищение Стеллы. Куда они увезли её, что они с ней сделали?

Ноги были ватными, тело не слушалось, но Маркус упрямо, сжав зубы, встал и побрёл к дороге. Нужно спешить, нужно спасти подругу. Споткнувшись, принц упал. Досадуя на неуклюжесть, Маркус рассеянно провёл рукой по затылку: ладонь нащупала подозрительную шишку и сгусток запёкшейся крови. Резкая боль заставила отдёрнуть ладонь. Это серьёзнее, чем он думал.

Маркус подозвал коня и, порывшись в седельной сумке, перевязал рану. Из предосторожности, увы, запоздалой, оглядевшись по сторонам, он заметил женщину с луком в руках. Она хитро улыбнулась принцу и игриво поманила пальчиком. Приглядевшись, Маркус узнал Натали.

— Твоя подруга в руках у Маргулая, но тебе нельзя ехать в Добис. Отправляйся к Заливу любви. Там отыщешь Анжелину. Она подскажет, что делать дальше.

Натали сняла кольцо и бросила принцу:

— Пригодится на запретном берегу.

Маркус наклонился и поднял кольцо. Едва оно коснулось пальцев, ноющая боль в голове мгновенно исчезла.

Богиня рассмеялась и, словно по невидимым ступенькам, поднялась на небо по свежему осеннему воздуху, чтобы затем раствориться в нём.

Изображение в зеркале задрожало и погасло. Постояв перед рамой парой минут и убедившись, что действие заклинания закончилось, Стелла огляделась и заметила нож для бумаг, по неосторожности забытый в книге в коричневом переплёте. Принцесса быстро спрятала его под одеждой. Теперь она не чувствовала себя такой беззащитной.

Вернулся Маргулай в сопровождении двух маргинов. Оба они были людьми, вернее, имели человеческий облик.

— Что-то не вижу слёз, — нахмурился колдун, встретившись со смелым, уверенным взглядом пленницы.

— А зачем мне плакать? Слезами делу не поможешь.

— Взять её! — приказал Маргулай.

Маргины шагнули к Стелле и ухватили под локти.

— Нельзя ли повежливее? — буркнула принцесса. — Как-никак, я особа королевской крови.

— Бывшая. Отведите вниз и не забудьте про мои подарки. Надеюсь, браслеты не будут жать, — колдун желчно улыбнулся.

Стелла смерила его презрительным взглядом:

— Если бы могла, плюнула вам в лицо.

— Но ты не можешь, дорогая, так что умерь свой пыл.

— Скотина, грязное животное! — потоки гневных слов нескончаемым потоком лились из уст, пока её волокли по комнатам, а потом вниз по лестнице.

— Я бы на твоём месте молил о пощаде, — смеялся в ответ Маргулай.

Когда на руках Стеллы защёлкнулись браслеты, стражники отпустили её и бесцеремонно толкнули к обитой железом двери. Она распахнулась, и из зияющей темноты пахнуло сыростью. Там было подземелье, то самое пугающее подземелье с голодными злыми крысами, где принцесса проведёт последние годы, а, может, и дни в одиночестве, темноте и холоде.

Стеллу охватил первобытный стихийный ужас перед местом, куда её безжалостно толкали. А потом стало всё равно, всё равно назло им.

Стелла гордо выпрямилась и смело шагнула вниз по гулкой тёмной лестнице. Раз начала — нужно идти до конца, каким бы этот конец ни был. Краснеть не придётся.

Её провели вдоль ряда запертых дверей, из-за которых раздавалось странное шуршание и, изредка, приглушённые стоны-вздохи. Сжав зубы, Стелла старалась не показывать страха. Интересно, когда её остановят и запрут в каморке с гнилым воздухом? Краем глаза, она заметила, что к маргинам присоединились ещё несколько человек.

Наконец шедший впереди маргин остановился, кивнул тюремщику. Тот услужливо подбежал, загремел связкой ключей и отпер скрипучую дверь. Не дожидаясь грубых приглашений, Стелла шагнула в камеру, в мир своих страхов.

— Ладно, хватит! — послышался позади голос Маргулая. — Можешь забирать её, Кулан.

Часть 3. Замыкая круг.

Глава 1

Принц стоял на высоком плато. Ветер дул ему прямо в лицо, принося с собой запах моря. Оно плескалось там, внизу, — огромный пробуждённый зверь, играющий с парусами далёких кораблей. Антрацитовые волны то набегали на берег, то уносились прочь, оставляя после себя кружево пены.

Маркус постелил на шершавый валун запасной плащ и сел. Быть может, он проделал весь этот путь, чуть не загнал коня и чудом избежал встречи со слугами Маргулая только для того, чтобы услышать шёпот волн, ощутить его соленое дыхание, утонуть взглядом в безбрежных просторах. Принц закрыл глаза и постарался представить себе прежние песни тронутой волнением воды.

Заливом любви назвали уютный фиорд, укрытый скалами от холодных ветров. Вода в нём оставалась тёплой даже осенью. Но люди здесь бывали редко, не решаясь потревожить покой запретного места: на песчаном берегу любила отдыхать златокудрая Анжелина.

Принц с трудом оторвал взгляд от пленительной глади воды и спустился к полоске песчаного берега. Море лизало кончики сапог. Маркус присел на корточки и окунул руку в набежавшую волну. То ли это было самовнушением, то ли Залив любви действительно обладал магической силой, но на душе сразу стало удивительно спокойно.

Волны мягко набегали на берег, тревожа покой зарывшихся в песок ракушек. И вдруг море запело; его песня эхом разнеслась над заливом, блуждая между скал. Принц заслушался, позабыв о том, зачем он сюда приехал. Очередное видение перенесло его на родину, на порог родительского дома.

От сладостных грез принца пробудили женские голоса. Маркус поспешил затаиться в укрытии.

Из моря выбежали девушки в полупрозрачных одеждах. В распущенных волосах блестели жемчужины. Девушки смеялись, бегали наперегонки, играли в салки. Над их головами кружились голуби. Они были как дети — так же непосредственны, и как воздух — так же легки. Затаив дыхание, Маркус наблюдал за ними из-за валуна и, увлекшись свитой, чуть не пропустил появление госпожи.

Анжелина явилась во всём своём блеске и великолепии. Источая легкий аромат духов, она опустилась на большой плоский камень и распустила золотистые волосы, затмившие солнце.

'Пора', — решил принц и обнаружил своё присутствие. Заметив его, девушки завизжали и бросились врассыпную. Богиня встала. Глаза её метали молнии.

— Кто ты, дерзкий смертный? Как ты поспел нарушить мой покой?

Боясь испортить дело словами, Маркус молча протянул Анжелине кольцо Натали. Богиня тут же сменила гнев на милость, разрешив изложить свою просьбу. Выслушав, Анжелина сказала, что подарит принцу свою накидку-невидимку. Невесомая, она тут же повисла на вытянутых руках богини. Принц благоговейно принял столь щедрый подарок. Анжелина с улыбкой наблюдала за ним, а потом предложила в провожатые одного из своих голубей.

Решив, что аудиенция окончена, Маркус поклонился и хотел уйти, но богиня удержала его мимолетным прикосновением, от которого сердце забилось быстрее.

— Передай Стелле, чтобы она чаще заглядывала в моё зеркало.

Лёгконогие дочери моря, прислуживавшие во дворце Прекрасной, вернулись и окружили принца.

— Ты достоин большего, чем одна из них, — покачала головой богиня. — Они красивы, но пусты.

По молчаливому приказу Анжелины девушки оставили Маркуса в покое. Она выпустила из своего дыхания голубя и велела принцу следовать за ним.

Дом Кулана, которому предстояло стать темницей Стеллы, оказался под стать особнякам лиэрнской знати. При других обстоятельствах принцесса по достоинству оценила бы его архитектуру, но сейчас думала только о том, как выбраться отсюда.

Её ввели под конвоем из четырёх маргинов, ввели позорно, с цепями на руках и толстым кожаным ремнём на шее — одновременно ошейником и поводком. В большом квадратном холле Кулан отпустил двоих маргинов и снял с шеи Стеллы символ рабства.

— Так-то лучше! — заметил он. — Осталось только расстегнуть эти мерзкие цепочки.

— Так вы их считаете мерзкими? — оглядевшись, усмехнулась принцесса.

— Конечно. Во-первых, они вредят нежной коже, а, во-вторых, абсолютно бессмысленны.

— Это ещё почему?

— Вы всё равно не убежите. Вполне хватило бы охраны. Давайте руки.

Кандалы звякнули и упали на пол. Бросив на них короткий взгляд, словно желая убедиться, что они действительно там, на полу, Стелла облегчённо вздохнула. Два молчаливых маргина стали по обеим сторонам от неё, положив руки на эфесы мечей.

В холл выходило несколько дверей и лестница — массивная, с крутыми ступенями и широкой площадкой между этажами.

— Кулан, это ты? — донесся сверху звонкий голос.

Через перила, между первым и вторым этажом, свесилась женская головка.

— Так и есть, это ты! — девушка обернулась и крикнула кому-то, стоявшему ещё выше: — Это он, иди скорей сюда!

По ступеням застучали каблучки полусапожек, и через пару минут девушка с разбега повисла на шее Кулана.

— Ийма, перестань! Потом, — он отстранил её и указал на пленницу.

— А кто это?

Лукавые карие глаза с интересом осмотрели Стеллу с ног до головы. Она с достоинством выдержала этот взгляд и одарила Ийму таким же. У добисски оказалась более светлая, чем у Кулана, кожа, прямые, до плеч, каштановые волосы, сквозь пряди которых розовели аккуратные ушки с золотыми серёжками-полумесяцами. Лицо треугольное, с острым подбородком.

— Не мешай ему, Ийма!

На лестнице появилась вторая женщина. Она была старше Иймы и совсем не хороша собой. Высокая, коренастая, в строгом сером глухом платье, женщина медленно спускалась вниз. По характерному заострённому подбородку Стелла поняла, что она тоже родственница Кулана.

— Кто это?— низкий голос резал слух, заставляя сомневаться, принадлежит ли он женщине.

— Пленница и, в ближайшее время, наша гостья, — с готовностью ответил Кулан.

— Чья пленница?

— Господина. Мне отдали её на поруки.

'Ага, на поруки! — подумала Стелла. — Так и скажи: подарили'.

— И надолго? — женщина окинула принцессу придирчивым взглядом.

— Если господин не передумает, насовсем.

— Значит, она твоя пленница. И как её зовут?

Кулан назвал имя принцессы и, отстранив одного из маргинов, взял её под руку.

— А она хорошенькая! — воодушевилась Ийма. — Как тебе повезло, кузен, какие детки будут! Не такие, как у тёти Лиры и дяди Хайкеса. Хотя бы кровь исправится...

— Не смей плохо отзываться о моём отце! — нахмурившись, оборвал её Кулан. Губы подёргивала гневная судорога. — Сколько раз повторять, чтобы ты не смела распространяться о наших семейных делах!

— Так я правду говорю, — растерянно пробормотала девушка.

— Ты у меня сейчас получишь!

Кулан сделал шаг к Ийме. Девушка отшатнулась и поспешила спрятаться за спиной второй женщины.

— Думай, что говоришь! — отчитала её пассивная спасительница. — Порой мне кажется, ты вовсе не думаешь.

Ийма обиженно насупилась и убежала наверх.

— Тётя, пожалуйста, позаботься о ней, — Кулан указал на Стеллу. — Подыщи ей что-нибудь из одежды, вымой — словом, приведи в надлежащий вид.

— Хорошо. Дай мне в провожатые одного из твоих головорезов.

— Может, всё-таки обоих?

— Нет, хватит одного. Неужели ты сомневаешься в способностях своей тётки? — она хрипло рассмеялась, рассмеялась так, как, по мнению Стеллы, должна была смеяться настоящая ведьма.

— Ты пойдёшь с госпожой Ульцией наверх, а ты свободен, — маргин наугад выбрал конвоира для пленницы и скрылся за одной из выходившей в холл дверей.

— Пойдём, пойдём, милая! — Ульция тронула девушку за плечо.

Стелла покорно сделала несколько шагов, даже занесла ногу на первую ступеньку, но потом передумала. Резко развернувшись, она ударила локтем по горлу конвоира, а потом дала ему под дых. Но воспользоваться его плачевным положением не успела.

— Игра не по правилам, девушка! — Ульция легко заломила ей руки за спину, прижала к перилам лестницы. — Только попали в дом — а уже заводите свои порядки.

Стелла стиснула зубы и, приложив все возможности и усилия, высвободила руки. Ульция предприняла ещё одну попытку утихомирить пленницу, но принцесса увернулась и, перемахнув через перила, бросилась к выходу. Женщина и не оправдавший надежд командира маргин поспешили за ней.

Почувствовав, что так просто не сбежать, Стелла поикала глазами предмет, который сошёл бы за оружие. Она остановила выбор на кадке с цветком. Статуэтка, конечно, пригодилась бы больше, но и горшок сойдёт.

Затравленно озираясь, Стелла медленно отступала к стене. Решив, что терять нечего, а промедление — смерти подобно, она метнулась к заранее выбранному оружию и метнула горшок в маргина. Не удержавшись, Стелла завизжала от радости, когда тот попал в цель. Да ещё как попал! Маргин рухнул на пол, как подкошенный.

— Вот стерва! — эмоционально выразила своё мнение Ульция.

Она расстегнула пояс и скрутила из него петлю. Стелла предполагала, что она предназначалась для её шеи, но ошиблась — Ульция использовала пояс вместо кнута. Просвистев в воздухе, он обвился вокруг ног. Потеряв равновесие, принцесса упала на пол. Тяжёлое тело Ульции пресекло все попытки к бегству. Маргинке понадобилось всего несколько минут для того, чтобы намертво зафиксировать руки пленницы.

— У тебя тут какой-то шум, тётушка. Моя помощь не требуется? — силуэт Кулана возник на фоне ярко освещённого вечерним солнцем дверного проёма.

Его взгляд скользнул по холлу и, как ни странно, остановился не на эффектной группе на полу, а на державшимся за голову маргине.

— Разжалован, — коротко бросил Кулан и указал раненому на дверь. — Прислать сюда охрану! Человека четыре из отряда Бьеда.

Между тем, Ульция подняла упирающуюся Стеллу на ноги и потащила к лестнице. Зрелище было настолько забавным, что Кулан не удержался от смеха.

— Смейтесь, но я всё равно убегу! — бессильно бесилась принцесса.

Кулан попросил тётю остановиться и подошёл к пленнице.

— Я не сомневаюсь, что вы умны, поэтому во избежание неприятностей хочу предостеречь от дальнейших попыток бегства, — он говорил спокойно, даже почтительно. — Согласитесь, ваше нынешнее положение незавидно, но при выполнении некоторых условий я готов пойти на уступки.

— Мне не нужны ваши поблажки! — огрызнулась Стелла и отвернулась.

— А как же ваши руки? Согласитесь, есть разница между связанными руками и соломой вместо подстилки и возможностью безо всяких помех выспаться на кровати.

— И? — она обернулась и пристально глянула на него.

— Вы пойдёте с Ульцией, сделаете всё, что она скажет, и насладитесь всеми прелестями цивилизации. Как видите, я не собираюсь держать вас в клетке.

— А это ещё неизвестно.

Стелла безропотно поднялась вместе со своими провожатыми наверх, миновала несколько проходных комнат, свернула в коридор и остановилась перед массивной дверью. Ульция открыла её и втолкнула пленницу внутрь.

— А вам туда пока рано, племянничек, ещё успеете! — визгливо хихикнула она, захлопнув за собой дверь.

Комната оказалась большой, но пустой. Мебели — необходимый минимум. Всё — добротное, не сдвинешь. Из излишеств — только зеркало и ванна за ширмой. Туда Ульция и подтолкнула принцессу, развязав ей руки.

Стелла фыркнула, потирая запястья:

— Это вы мне?

— А кому же? — раздражённо откликнулась маргинка. — Раздевайтесь и марш в воду! Чистая одежда сложена стопочкой на табурете.

Ульция боком вышла из комнаты, не забыв запереть дверь на ключ.

Первым делом Стелла, конечно, бросилась к окну, но решётка временно поставила крест на побеге. Принцесса осторожно подошла к ванне и потрогала воду — тёплая, приятная. Немного подумав, Стелла разделась. Бегство, конечно, бегством, но и помыться не помешает.

Через час явилась чернявая служанка в сопровождении двух угрюмых маргинов. Она принесла ужин и забрала грязную одежду. Стелла попыталась заговорить со служанкой, но та упорно молчала. Эта же девушка и после заходила к принцессе, всё так же следуя строгим указаниям не разговаривать с пленницей. Но Стелла не теряла надежды, и как-то вечером её старания увенчались успехом: служанка, отлучившись на пару минут, не закрыла дверь.

Однако, выбравшись из комнаты, принцесса не учла того, что её охрана никуда не делась и спокойно играла в карты в соседнем помещении. Когда, опьянённая мнимым воздухом свободы, Стелла бросилась к лестнице, двое крепких мужчин быстро подрезали ей крылья и водворили обратно в клетку.

Прошел день, второй, третий...

Стелла сидела, уронив голову на руки, и с тоской смотрела на окно. Оно выходило во двор, точнее, на небольшое пространство между домом и каменной стеной. За ней был старый сад, пугающий и притягательный одновременно. Принцесса могла часами смотреть на пожелтевший куст сирени, нависающие над стеной ветви нарядного клёна, провожать глазами слуг. Притягательный мир свободы! Как бы Стелле хотелось выбраться на волю, но её попытки каждый раз натыкались на прутья толстой решётки. Принцесса не сдавалась, перепробовав всё, даже скребла по ночам строительный раствор ногтями — всё напрасно.

Стелла понимала — ещё немного, и она разобьёт зеркало и будет ждать, пока на шум ни прибежит какой-нибудь маргин из охраны. Тогда Стелла вновь попытает счастья. От отчаянья пойдёшь на всё. Какая по счёту будет эта попытка бегства? Предыдущая лишила принцессу единственной радости — прогулок по саду.

В замочной скважине заскрежетал ключ.

Стелла встрепенулась и забилась в самый дальний угол: ей не хотелось никого видеть, не с кем разговаривать. Раз уж заперли в клетку, пусть хотя бы оставят в покое! Как же принцесса ненавидела маргинов! Если бы могла, перебила бы всех. Но она была всего лишь безоружной девушкой, которая ничего не могла противопоставить тренированным солдатам. Последнюю надежду, нож, который Стелла нашла во дворце Маргулая, пришлось спрятать до лучших времён.

Вопреки ожиданиям, в комнату вошёл Кулан, а не один из стражников, взявших за правило четырежды в день проверять, чем занимается пленница. Он не взял провожатых, чем чрезвычайно удивил Стеллу. Можно подумать, он понятия не имеет, как она обошлась с амбалом с пивным брюшком! Занятия с палками не прошли даром, а в память врезались основные болевые точки: глаза, горло, пах. Одну из них Стелла и выбрала. Принцесса злорадно подметила, что пострадавший маргин сегодня не появлялся — зализывал раны.

Что ж, Кулан — это шанс. Отличный шанс обрести свободу. Маргины вряд ли заходят, чтобы на их глазах перерезала горло командиру. Вот и нож пригодится. О том, что Кулан не беспомощный ребёнок, Стелла не задумывалась: устала осторожничать.

— Опять что-то замышляете? — смеясь, поинтересовался Кулан, отодвинул стул и сел. Его поза — свободно расставленные ноги — свидетельствовала о том, что маргин чувствовал себя в полной безопасности.

Стелла покачала головой. 'Он один, — лихорадочно размышляла она, — и в хорошем настроении. Значит, заметит всё слишком поздно. Я убью эту крысу!'. Последняя фраза прозвучала музыкой в её голове. Сейчас всё зло, причинённое Маргулаем и его подручными, сконцентрировалось в образе маргинского командующего.

— Так вы ответите или предпочтёте хранить королевское молчание? — Кулан встал, нарочито неторопливо запер дверь и спрятал ключ.

— И что же вам ответить? — огрызнулась принцесса. — Что принцесс не держат в клетках?

Стелла пересекла комнату и подошла к туалетному столику. Как бы случайно, в волнении водя рукой по его краю, а на самом деле — по стене, она нащупала рукоять ножа за неплотно прилегающей панелью.

— Зачем пришли? Чтобы позабавиться с новым домашним зверьком?

— Разве с вами дурно обращаются? — удивлённо вскинул брови Кулан и остановился по ту сторону стола. — У вас есть всё, что нужно.

— Клетка всегда останется клеткой, независимо от того, золотая она или железная.

Маргин покачал головой и почему-то посмотрел на окно.

— Жаль, старик Мусер не дожил до этого дня, — вздохнул он. — Он утверждал, что в женщине не могут сочетаться ум и красота. Быть может, вы заставили бы его пересмотреть свои убеждения. Но он мёртв.

— Прекрасно! — не удержалась от злорадного смешка Стелла. Быстрым движением извлекла нож и спрятала за спиной. — Ещё один наглый маргин в могиле.

— Вы сегодня само дружелюбие! — улыбнулся Кулан.

— Что вам от меня нужно? — Нервы принцессы сдавали. — Полюбовались — и хватит! Если это клетка, я хочу сидеть в ней одна.

— Интересно, надолго вас хватит? — устало вздохнул маргин.

Ему надоело её упрямство, язвительность, нежелание наладить контакт. Свидетельница Алура, он пытался, был дружелюбен и мил, однако пленница так и осталась ощетинившимся ежом, переступившим порог его дома. Безусловно, Кулан мог бы поступить иначе, но принцесса разительно отличалась от привычных для него женщин: существо иного круга, происхождения, расы. И он терпеливо сносил её выходки, надеясь, что Стелла уймётся и примет свою судьбу.

'На твой век — вполне', — мысленно съязвила Стелла. Она была готова к решительным действиям.

Кулан снова обернулся, посмотрел на окно. Неужели заметил, что принцесса с ним возилась?

Ну же, обернись еще раз!

И он оглянулся.

Стелла метнулась к Кулану, занесла нож для удара. Казалось, час сладкой мести близок, ещё миг, и... Увы, реальность грубо ворвалась в мечты принцессы. Кулан перехватил её руку. Ему потребовалась всего минута, чтобы разоружить пленницу.

Принцесса дышала, напрасно силясь вырваться. Даже удар в пах нанести не получалось: Кулан всё предусмотрел. Он вдавил в стену спину Стеллы, прижал обе руки к туловищу, а колени зажаты его конями. Даже пошевелиться невозможно.

— Хитрая бестия! Следовало бы догадаться, что если вы сидите тихо, то это к беде, — Кулан ногой отбросил нож подальше.

— Пустите, негодяй! Я вас ненавижу! — кричала Стелла, задыхаясь от ярости.

— Замолчите! — прикрикнул на неё маргин. — Хотите к крысам? Так я с лёгкостью это устрою.

— Лучше уж с крысами, чем тут. Я вас ненавижу, ненавижу, ненавижу!

Принцесса хотела плюнуть ему в лицо, но во рту, как назло, пересохло.

— А ну-ка тихо!

Кулан встряхнул её за плечи, одновременно усилив давление на позвоночник. Принцессе стало тяжело дышать, и она замолчала. Лицо маргина оказалось так близко, что Стелла видела прожилки сосудов в белках его глаз, ощущала лёгкий запах пота и кожи, видела капельки влаги на лбу, будто Кулан только что занимался каким-то физическим трудом. Никогда ещё мужчина не позволял себе столь тесно прижиматься к ней, пусть даже и с другими намерениями. Это пугало и мешало думать.

— Откуда у вас нож? — начал допрос Кулан, по-прежнему не давая Стелле пошевелиться.

— Нашла, — она отвернулась, желая хоть как-то отдалиться от него.

— Где? — его дыхание щекотало кожу.

— Не скажу.

— Где вы его нашли? — с нарастающим раздражением повторил маргин.

— Не скажу! — нервы принцессы тоже сдавали.

— Почему?

Стелла промолчала.

— Из упрямства? Искренность в вашем положении не помешает.

Какая искренность, если Кулан — маргин и опять смотрит на завиток волос у её уха? Для чего он вообще пришёл? Но надо было что-то делать, говорить, действовать. Хотя бы для того, чтобы изменить положение тела.

— Потому что это неважно.

— А всё же? Откуда у вас нож?

— Какая разница, если он теперь бесполезен?! — зло выкрикнула Стелла, одарив его гневным взглядом. — Где подобрала, уже не помню. Довольны?

— Не вполне. На вопрос вы так и не ответили.

Как же легко и просто! Заломить руки за спину, крепко-крепко прижав к стене, положить ладонь на её шею. Захотеть — убить, захотеть — пощадить. Стелла была целиком и полностью в его власти. Принцесса тоже это понимала, поэтому, запаниковав, исхитрилась-таки ударить Кулана коленом, но добилась лишь секундной свободы.

Теперь Стелла не могла не только пошевелиться, но и с трудом дышала. Кулан нависал над ней, грозя раздавить, словно мошку. Безоружная семнадцатилетняя девчонка не сможет оказать ему достойного сопротивления. Она вновь ощущала тепло его дыхания, тела, запах кожи.

'Хорошо, попробую иначе. Успокойся, Стелла, он, кажется, порядочный, может сработать", — подумала Стелла, стараясь хоть на дюйм отодвинуться от маргина. Не вышло.

Выдав из себя слезу, принцесса взмолилась:

— Отпустите меня, прошу вас!

— Неужели вы снизошли до того, чтобы поговорить со мной? — с издёвкой поинтересовался Кулан. — И даже без оскорблений. Что так?

— Кулан, скажите, вы такой же, как ваш хозяин? — Стелла постаралась, чтобы её губы дрожали. Для усиления эффекта принцесса пару раз сглотнула слюну. Вот ведь, когда ненужно, она появилась!

— Какой? — его губы практически касались её лица.

Кулан чувствовал смущение Стеллы, лёгкую дрожь, пробегавшую по телу, и понимал, чем они вызваны, — им. Значит, он был прав, нащупал рычаг давления на кусачего зверька.

— Такой же... — Принцесса умолкла, подбирая слова. — Безжалостный. Прошу, пощадите меня! Я ведь вам лично ничего не сделала.

— Пока не сделали, но очень бы хотели, — усмехнулся маргин. — К примеру, только что едва не убили.

— Это от безысходности. Я обещаю, что никогда...

— Оставьте свои обещания при себе.

— Вы мне не верите?

Демоны, слёзы не подействовали!

— Вы же умная девушка, должны понимать, что я не поверил в этот дешёвый спектакль.

Надежды Стеллы рухнули. Она мысленно выругалась и кусала губы от досады. Несомненно, Кулан заметил это.

— Увы, тюремщики освобождают пленниц только в книгах, — улыбнулся маргин. — Успокойтесь и умерьте свой пыл. Вам будет не так уж плохо.

Кулан убрал ладонь с шеи Стеллы и отодвинулся, позволив свободно дышать и выпростать руки. Взгляд по-прежнему скользил по изгибам волос возле уха принцессы, против воли вгоняя её в краску.

Маргин взял Стеллу за запястье и нахмурился:

— Когда только вы умудрились пораниться? Все руки в синяках... И не надоело?

Принцесса дёрнулась, когда Кулан провёл большим пальцем по венам на её руке. Улыбнувшись, он перевернул руку Стеллы и, накрыв с тыльной стороны ладони своей, поднёс к шее принцессы. Стелла попыталась воспрепятствовать неприятной ласке, но маргин не позволил. Кулан гладил её по щеке собственной ладонью, пристально глядя в глаза. Принцесса старалась не думать о том, что взбредёт ему в голову дальше.

Стелла замерла, сознавая свою беззащитность.

Наконец маргин отпустил руку принцессы. Его собственные пальцы скользнули по её коже, поправили понравившийся завиток.

Стелла вскрикнула, когда Кулан вновь прижал её к стене. Его руки обвились вокруг её талии, тесно привлекли к себе, заставив упереться в его грудь. Принцесса с ужасом ждала, когда колено Кулана раздвинет её ноги, а рука скользнёт под юбку. Сердце в груди колотилось так, что перехватывало дыхание. Рассудок зло шептал, что этого и следовало ожидать, оставалось только решить, сопротивляться ли или подчиниться.

— Так это и есть ваше 'не так уж плохо'? — стараясь скрыть волнение, спросила Стелла. Получалось плохо. — Конечно, птички в клетке нужны только для этой цели! Ну, насилуйте, мерзавец, вы же для этого сюда пришли?

— Ийма утверждает, что наш род вырождается, а вы как думаете? — маргин проигнорировал её эмоциональный выпад и скользнув взглядом по бледному лицу принцессы.

— Я не знаю... — в недоумении пробормотала обескураженная Стелла.

Она не понимала, почему руки Кулана не сдвинулись ни на дюйм, а сам он даже не попытался её поцеловать.

— А маргины, по-вашему, выродки? Нет, право, мне интересно, что думает о них венценосная особа, — зло усмехнулся маргин. — Хотя, я и так знаю ответ. Им положено жить и дохнуть как собакам, верно?

Принцесса промолчала в ответ что-то невразумительное.

Вопросов больше не последовало, впрочем, дальнейших действий со стороны маргина тоже. Даже не поцеловав пленницу, он отпустил её.

— Если будете хорошо себя вести, — расхаживая по комнате, пообещал Кулан, — возобновите прогулки в саду. Более того, сможете бывать в городе. Правда, с жителями общаться не сможете — так спокойнее. Пока я могу предложить лишь это.

— Неужели Маргулай боится своих подданных? — нервно усмехнулась Стелла. — Значит, он не так уж хорош, как вы говорили.

— Это не моё дело, — отчеканил маргин.

Принцесса поспешила отгородиться от него туалетным столиком. Ей не нравилось поведение Кулана, взгляды, жесты и странные вопросы. Безусловно, дело шло к тому, на что намекали его тётушка и Маргулай, только Стелле не хотелось разделить с маргином постель. Радовало то, что Кулан не планировал грубое изнасилование. Видимо, желал соблюсти видимость добровольности и не собирался ограничиться одной ночью. Любовница маргина — отличный итог безрассудной поездки!

— Боитесь меня? Не стоит, — покачал головой маргин, поймав брошенный на себя взгляд. — Ничего, скоро привыкнете.

Он улыбнулся и ушёл.

Глава 2

Стелла провела бессонную ночь. Принцесса в который раз пыталась расшатать решётку на окне, обследовала стены на предмет потайных дверей, сломала не одну шпильку, безуспешно пытаясь открыть замок. Увы, всё оказалось напрасно, и Стелла забылась тревожным сном перед рассветом. Всего на пару часов. В результате сразу после завтрака, свернувшись калачиком на постели, принцесса задремала.

Стелла заворочалась, когда кто-то попытался разбудить её, отмахнулась и перевернулась на другой бок. 'Пошли прочь!' — пробормотала она, когда таинственный некто повторил попытку. Принцесса с трудом разлепила глаза и увидела склонившегося над постелью Кулана.

— Я хочу спать, — сонно пробормотала Стелла, — помучаете меня в другой раз. Времени у вас достаточно. Часом раньше или часом позже...

— Ночью нужно было отдыхать, а не скрестись в замке.

Насмешка в голосе маргина прогнала сон. Принцесса села и одарила Кулана хмурым взглядом:

— Не смейте говорить со мной таким тоном.

Стелла предпочитала не расходовать силы на громкие тирады и гневную истерику. Однако окружающие должны помнить, с кем разговаривают: даже в плену она принцесса. Пусть официально и лишена титула.

— Ба, да вы сердитесь! Не боитесь?

Кулан рассмеялся, пододвинул ногой стул к кровати и сел, сверля принцессу насмешливым взглядом. Стелла одёрнула подол и благоразумно предпочла промолчать. Она гордо отвернулась и сосчитала до десяти.

Интересно, чего ей, по его мнению, бояться? Тюрьмы? Но ведь она и так в тюрьме. Четыре стены, решётки, охранники, свобода шагать из угла в угол и думать. Да, только свободу думать у Стеллы не отняли.

А, может, Кулан говорил о смерти? Что ж, этого следовало ожидать, крича о своей смелости в далёкой Лиэрне.

Совладав с эмоциями, Стелла обернулась. После минутного молчания задала вопрос:

— Где пропадали? Я давно вас не видела.

Принцесса просто хотелось с кем-нибудь поговорить. О чём угодно, просто услышать человеческий голос. Служанки и охранники молчали, и Стелла медленно сходила с ума.

— Почему вас это интересует? — ответил вопросом на вопрос Кулан.

— Хочу знать, на какой день он назначен день моей смерти.

Принцесса заглянула маргину в глаза. Она уловила в них сначала недоумение, а потом жалость. Кулан предпочёл тут же отвести взгляд. Это насторожило Стеллу, заставило предположить самое худшее. Он, несомненно, пытался обмануть пленницу, чего-то не договаривал? Но, с другой стороны, разве Кулана волновала её смерть? Разве страх принцессы не доставит ему удовольствия?

Стелла задумалась, анализируя поведение маргина, вспомнила, что он попросил Маргулая подарить ему пленницу, пошлые намёки колдуна, эпизод с ножом... Кажется, принцесса представляла для Кулана какой-то интерес. Точнее, постельный. Понравилась как женщина. Если так, понятно, почему он так возился с принцессой, почему так лоялен.

— Успокойтесь, — Кулан прервал цепочку размышлений принцессы, — смерть вам не грозит. Согласитесь, глупо было бы выпрашивать вас у хозяина, проще убить у озера Фен.

— Так вы выпрашивали? — удивлённо вскинула брови Стелла. — Замечательно, теперь я окончательно низвергнута до ранга вещи! Я вам из интереса понадобилась, никогда принцесс не видели?

— Разумеется, не видел. Принцессы — редкий вид, а такие, как вы, и подавно.

— Понятно. Значит, выпросили приговоренную к смерти узницу... А, когда я вам надоем, вернете обратно?

— Обратно — это куда? — не понял Кулан.

Стелла встала, отошла к окну и окинула печальным взглядом стену и сад. Как бы ей хотелось поменяться местами с любым из слуг! Например, с садовником, обрезавшим сухие ветки.

Маргин напомнил о заданном вопросе. Принцесса ответила, что имела в виду тюрьму.

— Не верну, — заверил Кулан. — Вы нужны мне живой.

Стелла прикусила губу. Прямо спросить о причине собственной ценности она боялась, никак не удавалось облечь вопрос в завуалированную форму. Да и какой прок, если он скажет: 'Да, для плотских утех'?

Принцесса сменила тему, напомнив, что Кулан целых четыре дня не докучали ей своим присутствием, а тут вдруг зашёл.

— Докучал? — Кулан удивлённо поднял брови. — Мне казалось, что, несмотря на всю суровость, вы не прочь поболтать со мной.

— Иногда, за неимением лучшего. Рада, что вы не торчите здесь целыми днями.

— При всём своём желании не смог бы. Я командую войсками великого Маргулая, и дел у меня хватает. К примеру, с утра осматривал укрепления Добиса.

— Случайно не нашли в них брешей? — усмехнулась Стелла.

— Нет, но вам бы так этого хотелось, — улыбнулся маргин и обрадовал: — За хорошее поведение подышите свежим воздухом.

Через час принцесса чинно спускалась по лестнице, позволив Кулану взять себя под локоток. Стелла не вырывалась, нарочито держала на виду вторую руку и слегка, одними краешками губ, улыбалась.

Никаких верёвок, никаких рабских ошейников, толчков локтями, дурно пахнущих маргинов.

Стелла намеривалась произвести на Кулана хорошее впечатление, закрепить свои невольные начинания. Как? Для начала изящно придержать подол платья с чужого плеча. Манёвр удался: Кулан проследил глазами за движением руки.

Навстречу им вышла Ийма.

'Ты проигрываешь в сравнении со мной', — подумала Стелла, искоса поглядывая на неё.

Ийма расплылась в улыбке и поздоровалась с Куланом.

Не составит ли она им кампанию? — Нет, ей не нравится погода: слишком ветрено. Зато вечером она с удовольствием поедет на приём во дворце Маргулая.

При слове 'приём' и вытекающем отсюда сладостном понятии 'танцы' Стелла тихо вздохнула.

— Кузен, кажется, её высочество неравнодушна к балам, — рассмеялась добисска. — Может, возьмём её с собой?

— Да-а-а? — скептически протянул Кулан и, прищурившись, глянул на пленницу. — Боюсь, тогда приём превратиться в стихийное бедствие. Нет, пока она не научится вести себя в приличном обществе, никаких развлечений.

'Приличном обществе'? От бурных возражений Стеллу спас вовремя набранный в лёгкие воздух. Чуть позже пришло осмысление, что и за 'вести себя' могла таиться двусмысленность. Покраснев от возмущения, принцесса не удержалась и дёрнула маргина за руку. Тот удивлённо поднял брови, но промолчал.

К подъезду подвели лошадей.

Кулан помог Стелле сесть в седло. Она заметила, что его пальцы с удовольствием на мгновенье задержались на её талии. Правда, дальнейшее промедление стоило бы ему пощёчины.

Стелла хотела взять в руки поводья, но Кулан поспешил забрал их, пояснив, что не доверяет принцессе.

— Вы меня боитесь? — рассмеялась Стелла.

— Лучше заранее всё продумать, чем потом расплачиваться за беспечность.

Они ехали вшестером: Кулан, принцесса и четверо маргинов-сопровождающих. Мимо унылой чередой тянулись дома, мелькали площади со звонкими струями фонтанов. Изредка пробегали люди в смешных остроконечных шляпах. Заметив Кулана, они останавливались и подобострастно кланялись.

На вопрос, почему все куда-то торопятся, маргин пояснил, что Маргулая не любил праздношатающихся.

— А как же маргины?

— Мы — исключение. Поверьте, своё давно отработали с процентами. Теперь охраняем город и следим за порядком.

Принцесса фыркнула, гадая, за какие такие услуги Маргулай поставил целую народность выше других. Судя по обрывкам фраз и намёкам Кулана, маргины ненавидели лиэнцев, а те, в свою очередь, над ними издевались.

Стелла ни разу не слышала о странных черепоголовых людях до появления колдуна. Они сопровождали его повсюду, исполняли приказы. Странно, если верить Кулану, это коренная лиэнская народность. Тогда почему о ней даже вскользь не обмолвились учителя? Или они считались кем-то, вроде домашнего скота?

Необычно и другое — различия во внешности. Тот же маргинский командующий — вполне человек, пусть и с дефектами внешности, но не урод. Один охранник у неё тоже не похож на чудовище, хотя лицо и странное, а череп неправильной формы. Другие же — с черепами быков вместо лиц. И тоже маргины. Или Кулан и ему подобные — полукровки? Однако их довольно много, примерно половина. И именно они занимали командные посты.

Впервые в жизни принцесса сожалела об отсутствии библиотеки. Но, увы, о такой роскоши, как энциклопедия, можно было только мечтать.

Однако научные проблемы отошли на второй план перед насущными.

Принцесса решила прощупать почву, узнать, где находятся предметы, которые помогли бы сбежать из Добиса. В частности, Лайнес и оружие.

— А почему не заседлали мою лошадь? — наигранно безразлично поинтересовалась Стелла. — И где мои вещи?

— В ближайшее время они вам не понадобятся, — насторожился Кулан. — И не в ближайшее тоже.

— Моя лошадь скучает без меня. Позвольте увидеть её.

Принцесса с мольбой посмотрела на маргина, умильно хлопая ресницами. Заискивающая улыбка тронула её губы. Но Кулан не поддался.

— Знаю я, чем всё закончится! Вы раздобудете оружие и сбежите, срубив перед этим десяток голов. И первой будет моя.

— Почему вы так думаете? — улыбка стала загадочнее и обворожительнее.

Стелла наклонилась к Кулану, решив ради достижения цели не только пофлиртовать, но даже позволить маргину поцеловать себя. План опять дал осечку: рыбка не клюнула. Зато, сопоставив скудные данные, принцесса предположила, что лошадь держат неподалёку от оружейного склада. Наверное, в казармах. Но тогда почему Кулан боялся её побега: то место хорошо охраняется. Значит, либо Стелла ошиблась, либо у страха маргина были другие причины. В любом случае следовало добиться исполнения своей маленькой просьбы.

— Разумеется, вам захочется отомстить тюремщику. Я ещё не забыл того случая с ножом, украденным из дворца.

— Откуда вы узнали, что он...?

Чары Стеллы рухнули.

— Это моя работа, — довольно улыбнулся Кулан. — Так что и не мечтайте! Искусство взглядов вы освоили превосходно, но я предпочитаю искренность.

Принцесса промолчала и отвернулась. Что ж, урок на будущее: мужчины гораздо умнее, чем кажутся. Или это она гораздо глупее? Привыкла, что стоит только одарить улыбкой, и всё у её ног. А тут не дворец, и командующим Кулан стал не за красивые глаза. Самое обидное, он теперь знал, для чего Стелла сменила гнев на милость.

Гулять Стелле дозволялось редко и всегда под надёжной охраной. Обычно Кулан не выпускал пленницу дальше сада, но принцесса радовалась и такой малости. Пользуясь возможностью, разминалась, вспоминая комплекс тренировочных упражнений, чем изрядно веселила маргинов и удивляла Ийму. Маргинка изредка составляла компанию Стелле, но разговор между ними не клеился ввиду отсутствия общих тем. После того, как принцесса пару раз огрызнулась на бестактные советы и замечания, Ийма перестала ей докучать.

Большую часть дня Стелла смотрела на мир сквозь решётку окна. Она любила кормить голубей хлебными крошками. Птицы садились на карниз и склёвывали их прямо с ладони.

Милые птички, они так доверчиво подлетали к решётке... Голуби с одной стороны, Стелла — с другой. И судьба её по-прежнему неизвестна. Хоть бы уж Кулан или Маргулай определились! Принцесса временами даже желала, чтобы маргин открыто заявил о своих намерениях. И, быть может, даже осуществил их, несмотря на всю мерзость. По крайней мере, Стелла бы знала, что её не казнят.

Принцесса неоднократно успела пожалеть о сделке, заключённой с богами. Стоило послушать сестру, умерить норов, сдержать эмоции. Ведь кто, действительно, она, Стелла, — и кто Маргулай? Принцессе положено иначе служить во благо государства, а не таскаться, как последней босячке, по городам и весям. Чудо, что с ней ничего не случилось, что её не ограбили, не изнасиловали, не продали в восточный гарем и не убили! Стелла столько раз ходила по лезвию ножа.

Пристало ли девушке из благородного рода скитаться по свету? Но беда в том, что принцессу влекло куда-то вдаль, за горизонт, как тянуло в своё время её отца.

Стелла не обладала ни толикой дипломатического таланта, а терпеливо ждать, пока проблему решат другие, она не могла. Всё детство играя с мальчишками, Стелла, казалось, переняла многие мужские черты. Увы, это сыграло с ней злую шутку: привело к переоценке собственных возможностей.

В тот день Стелла тоже кормила пернатых друзей.

Один голубей, оказавшийся смелее других, щекотал коготками запястье принцессы, склёвывая закатившуюся за рукав крошку.

Стелла невольно улыбнулась милой птахе и осторожно погладила голову голубя пальцем. Птица заворковала.

Приглядевшись, принцесса заметила прикреплённую к лапке записку. Она отвязала её и, прислушавшись: не идёт ли кто, — прочитала следующее:

"Стелла, жди в субботу незадолго до заката. Если сможешь, постарайся выбраться на улицу. Если нет, привяжи к окну что-нибудь яркое. Не знаю как, но я попытаюсь тебя вытащить.

Маркус".

Шум с улицы спугнул птиц. С громким хлопаньем крыльев они разлетелись — счастливые!

Стелла быстро порвала записку и отошла от окна, прислушавшись. Ей показалось, что кто-то поднимался по лестнице. Не желая рисковать, принцесса, давясь, сжевала послание и метнулась к столу, схватив книгу — что-то нудное и слащавое из круга чтения Иймы.

Сердце бешено стучало. Стелла чувствовала себя преступницей.

В замочной скважине провернулся ключ, и в комнату вошёл Кулан.

— Собирайтесь, — непривычно резко, без обычного приветствия приказал он.

Принцесса удивлённо взглянула на маргина. Ни тени доброжелательности: плотно сжатые губы, тяжёлый взгляд. Будто игры закончились, и начались пытки.

— Собираться куда? — уточнила Стелла.

— Узнаете. У вас ровно две минуты. Из комнаты я не выйду. Кстати, через неделю вы переберётесь в лес Шармен. Подумайте, что вам может пригодиться: я разрешу взять немного вещей.

— Лес — не самое лучшее место для девушки, — покачала головой принцесса и направилась к ширме. Сердить и без того недружелюбного маргина не хотелось.

-Вы правы, — кисло улыбнулся Кулан, проследив за ней взглядом. — Но такова воля господина. Поторопитесь, скоро жертвоприношение.

Стелла тут же передумала и заявила, что никуда не поедет. Её тошнило от одной мысли о храме Шелока.

Маргин подошёл к ширме, снял с неё накидку и набросил на плечи пленницы. 'Ну же, будьте умницей и не сердите господина!' — прошептал он и, не удержавшись, погладил Стеллу по щеке. Стелла дёрнулась, как от удара, но смолчала. Вместо этого поинтересовалась:

— А если не буду?

— Что-то мне подсказывает, что вы будете, — улыбнулся Кулан и добавил: — Не переодевайтесь: мы не бал.

На улице неприветливо накрапывал дождь, поэтому маргин послал одного из подчинённых за зонтом для Стеллы. Она пробовала протестовать, с сарказмом заявила, что смерть пленницы от простуды стала бы для Кулана блестящим выходом из положения, на что получила ответ: ' Мне, как никому, дорого ваше здоровье'. Стелла натянуто улыбнулась его словам, как злой шутке.

А потом был храм.

Принцесса стояла в самом тёмном углу, стараясь не слушать утомительную и чересчур патетичную речь жрицы. Авторство этого 'шедевра', несомненно, принадлежало Маргулаю.

Стелла прониклась благодарностью к Кулану за то, что её не трясло от холода, как многих других прихожан, и за то, что он не заставил её стоять в первых рядах, рядом с собой.

Визгливые выкрики жрицы звенели в ушах. Принцессе казалось, что она медленно сходит с ума. Не выдержав, Стелла зажала уши.

Самая настоящая пытка! И до чего же здесь мерзко, и ещё откуда-то дует...

Кулан обернулся и, заметив страдальческое выражение лица, подошёл к Стелле. Взяв её за руку, маргин участливо поинтересовался:

— С вами все в порядке? Выглядите вы, признаться, не лучшим образом.

— Пока терплю, — честно призналась Стелла.

— Это с непривычки, — заверил Кулан.

— По-вашему, к этим завываниям можно привыкнуть? Те, кто стоят впереди, наверное, глухие.

— Да, сегодня жрица немного эмоциональна...

— Немного? — усмехнулась принцесса. — Я скоро оглохну от её выкриков.

— Хорошо, подождите окончания службы в саду, разрешаю.

Стелла поблагодарила Кулана и вслед за ним протиснулась к выходу. По приказу маргина массивные двери отворились, и принцесса полной грудью вдохнула свежий воздух.

У входа вытянулись по струнке два маргина. Кулан наугад выбрал одного из них, дал указания и передал ему пленницу.

На каменной лестнице за принцессой увязались два ридога.

Стелла подошла к колоколу и посмотрела на небо. Дождь кончился, солнце садилось. Если служба затянется, ужинать придётся после заката.

Принцесса подделала ногой жёлтый лист и проследила за тем, как он спланировал на землю. Мысли о побеге не возникало: по периметру площади расставлены часовые.

Стелла очистила каменный край колодца от нанесённой ветром палой листвы и села. Она ни о чём не думала, ничего не делала, просто смотрела на небо.

Подул ветер, и принцесса засунула под накидку озябшие руки. Конечно, это не королевская мантия, зато тепло. У Кулана хотя бы перчатки есть, а ей даже муфты не дали.

Из храма долетали громкие крики. Очевидно, славили Шелока. Стелла заткнула уши и тихо выругалась.

— Что, мечетесь, как зверь в клетке? — хихикнул маргин.

Стелла одарила его презрительным взглядом. Мерзкая рожа, стоял бы и помалкивал!

Когда вернулся Кулан, принцесса всерьёз мечтала о том, чтобы отрастить крылья и улететь, как копошившиеся возле колодца голуби.

Тюремщик бросил на Стеллу короткий пристальный взгляд, ничего не сказал и кивнул в сторону лошадей. 'Что-то произошло, — лихорадочно размышляла принцесса, семеня вслед за ним. — Либо ему досталось из-за меня, либо он получил приказ. Лучше первое, чем второе'.

Вопреки ожиданиям, домой они не вернулись, а поскакали к воротам.

Кулан методично нахлёстывал коня, периодически пускал его карьером, будто за ним гнались все чудовища подземного мира.

Стены Добиса всё отдалялись, пока не исчезли за горизонтом.

Стелла старалась сохранять видимое спокойствие, но внутри всё сжималось от страха. Противный внутренний голос твердил, что привольное житьё закончилось.

Лошади остановились у Круговой реки.

Стелла затравленно огляделась по сторонам, поймав задумчивый взгляд маргинского командующего. Он что-то задумал, они все что-то задумали — зачем иначе привозить её в такое пустынное место? Берег здесь высокий, река глубокая... Нет, маргины не посмеют, она же принцесса!

Вспыхнувший было протест поглотила лавина страха.

Что они с ней сделают, как они это сделают? Свернут шею, столкнут с обрыва? И кто из них? Тот, кто справа? Или слева? Они все, каждый из маргинов, в любую минуту мог перерезать тонкую нить жизни Стеллы.

— Зачем вы привезли меня сюда? — принцесса взволнованно озвучила вопрос, вертевшийся в голове.

Кулан промолчал, сжав в кулаке поводья взмыленного коня. Он не смотрел на Стеллу, не смотрел и молчал. Внезапно маргин ухватил принцессу за накидку, едва не задушив, притянул к себе и отрывисто, на повышенных тонах приказал:

— Показывайте, где прячется ваш друг. Живо!

Стелла инстинктивно вскрикнула и заслонилась от Кулана рукой. Принцессе показалось, что маргин он ударит её по лицу и скинет на землю. 'А ты-то гадала, когда он начнёт тебя допрашивать, — с горькой усмешкой подумала Стелла, — готовилась к этому, а потом размякла, решила, что самое худшее уже позади'.

Внутренне сжавшись в комок, Стелла покачала головой и прошептала:

— Я не знаю.

— А кто знает?

Резкие нотки пропали, но от этого голос Кулана тише не стал.

Как и предполагала принцесса, маргин стащил её с лошади и поволок к реке. Стелла пыталась сопротивляться, но завязки накидки больно вдавились в горло, недвусмысленно намекая, что лучше пытаться поспеть за тюремщиком, чем вырываться на свободу.

Принцесса повторяла, что ничего не знает, что в последний раз видела Маркуса у озера Фен, но Кулан ей не верил. Он остановился, развернул пленницу лицом к себе и ухватил за подбородок, заставляя смотреть в глаза:

— И даже в зеркале его не видели?

— Каком зеркале? — пролепетала Стелла.

— Не изображайте из себя идиотку! Ну?

Маргин надавил на челюсть принцессы и тут же отпустил, довольный эффектом: пленница заговорила.

— Видела, как он лежал на земле с окровавленной головой — и больше ничего.

— А если подумать? Очень хорошо подумать, чтобы потом не пришлось раскаиваться, — настаивал Кулан.

— Повторяю, я не знаю, где он. Это правда.

— Господин в этом не уверен. Принц не вернулся в Джосию. По-вашему, куда он мог поехать?

— Да куда угодно! В Лиэрну, например. Поймите, я никого не обманываю. Вы можете кричать на меня, даже избить — это ничего не изменит.

— Он где-то рядом, не так ли? — хитро прищурился маргин, по-своему интерпретировав нервозность принцессы.

Не дождавшись ответа, Кулан ухватил Стеллу за руки, подтолкнул к обрыву и развернул спиной к воде. Достаточно было одного толчка, чтобы принцесса оступилась. У Стеллы пересохло во рту. Она судорожно задёргалась, попыталась отойти, но добилась того, что всем телом повисла на руке Кулана, отчаянно балансируя на грани падения.

— Повторяю вопрос: где принц Маркус?

— Не знаю.

— Принцесса! — его окрик заставил Стеллу вздрогнуть. — Лучше скажите, где он. Для вас же лучше. Скажите по-хорошему. Если будете упорствовать, вам же хуже.

— Да сколько раз повторять: понятия не имею! — в истерике выкрикнула принцесса. — Что я могу знать, сидя под замком? Да я только от вас узнала, что принц жив!

— Допустим. А другие?

— Какие другие? — опешила Стелла. — Не было никаких других.

— Здесь, у реки, творятся странные вещи. Да еще ваш друг пропал. Был — и вдруг сгинул. Спрашивается, куда это он мог деться? — Кулан сделал паузу, выразительно глянув на собеседницу. — А ещё, нет ли у вас знакомых, посвященных в колдовские секреты?

— Нет. Если бы были, я бы тут не стояла.

— Ваше высочество, я очень, повторяю, очень советую вам прикусить не в меру острый язык и хорошенько подумать. Пока есть время.

Маргин милостиво вернул ногам принцессы надёжную точку опоры, но за её спиной по-прежнему была пустота.

Взвинченной до придела Стелле показалось, что маргины зловеще переглядывались и скалили зубы. Вот они приблизились к ней на полшага, ещё на шаг... И недоброе предчувствие злорадно поинтересовалось: 'А умеешь ли ты плавать? Плавать... с камнем и верёвкой на шее?'.

— Кажется, я поняла, зачем меня сюда привезли, — пробормотала принцесса. — Сначала вы учините надо мной допрос в лучших добисских традициях, изобьёте, затем развлечётесь и утопите.

— Нет, — Кулан словно очнулся от сна и провёл ладонью по лбу. — Топить вас никто не собирается.

— Значит, остальное будет? — усмехнулась принцесса. — Один поучаствуете или подчинённых привлечёте?

— Мы здесь по другой причине.

— По какой же?

Маргин промолчал, а потом устало спросил:

— Зачем вы так упорствуете? Помочь себе не даёте. Ваш друг все равно, рано или поздно, будет схвачен, вы никого не предадите, зато спасёте себя. Не меня вам следует опасаться, а господина.

— Мне нечего вам сказать, — пожала плечами Стелла. — Приводите в исполнение смертный приговор.

Кулан взял принцессу под локоть и увёл прочь от опасного места. Остановившись, маргин поправил впившиеся в горло завязки накидки пленницы. Стелла догадывалась: всё для того, чтобы коснуться её шеи.

Маргин больше не спрашивал Стеллу о Маркусе. Он вообще с ней не разговаривал.

Проехав немного по берегу и осмотрев несколько подозрительных, по мнению Кулана, мест, они благополучно вернулись в Добис.

Глава 3

— Можно войти?

Стелла ожидала кого угодно, только не Ийму.

Добисска проскользнула в комнату и плотно притворила за собой дверь.

Стелла встала, гадая, что понадобилась Ийме. Кажется, отношения у них не заладились, во всяком случае, общих тем для разговоров точно не было. Ещё бы, если принцессу раздражала глупая болтовня добисски и её стремление влезть в чужую жизнь.

— Кузена нет дома, — подмигнула Ийма.

— И что? — безразлично поинтересовалась Стелла.

Значит, добисcка пришла без ведома Кулана и боится, что он узнает. Вдвойне интересно. Ийма не похожа на тех, кто играет за чужой спиной. Видимо, ищет кого-то, кто выслушает очередной рассказ о родственниках и дурной крови.

— Мы могли бы попить чаю и поболтать. Не здесь, в библиотеке.

— Вряд ли у нас найдутся общие темы для разговора, — скептически покачала головой Стелла.

— О, найдутся! — уверенно заявила добисска и потянула принцессу к двери.

Стелла не сопротивлялась. Комната, в которой её держали, давно успела опостылеть, а так хотя бы смена декораций. Если повезёт, то воздухом подышит. А там, кто знает, может подвернуться удобный случай для побега. Безусловно, Маркус обещал помочь, но надеется только на него не стоит. В этой жизни каждый сам за себя.

— Вы совсем не страшная, совсем-совсем не страшная и такая красивая! — без устали щебетала Ийма.

— Кроме того, — она на минуту замялась и, покраснев, продолжила уже шёпотом, — вы умеете танцевать.

Стелла вопросительно подняла брови. Она хочет пригласить её на танцы? Или попросить станцевать?

На мгновенье промелькнула мысль: не взять ли Ийму в заложницы? Мелькнула и пропала.

Что у Стеллы есть из оружия? Шпилька? И этим она станет угрожать Ийме и маргинам? Глупо. Да и добисска будет сопротивляться, Стелла сомневалась, что сможет удержать её.

И за дверью маргины. Не стоит и пытаться. Всё, чего добьётся принцесса, — ухудшения положения. Оно не так уж плохо, далеко от тех ужасов, что описывали книги. Кулан, вовпреки стереотипам, оказался не дикарём, а воспитанным человеком. Безусловно, менее образованным, чем Стелла, но с понятиями о чести и порядочности.

— Буду очень благодарна, если вы научите меня двигаться так же плавно, как и вы.

Просьба Иймы несказанно удивила Стеллу. Учить кого бы то ни было она не собиралась, но промолчала. Отказаться принцесса всегда успеет, а пока прогуляется по дому, поищет что-нибудь полезное. Снова почувствует себя человеком.

Ключ быстро повернулся в замке, и добисска распахнула дверь. Стороживший снаружи маргин шагнул вперёд, преградив Стелле дорогу.

— Она со мной, — небрежно бросила Ийма. — И не вздумай подслушивать и шпионить!

Проходя мимо ненавистных сторожей, Стелла одарила их уничижительным взглядом. Те не отреагировали: давно привыкли к выходкам принцессы.

Один из маргинов, несмотря на протесты Иймы, увязался за девушками в библиотеку. Однако добисска перехитрила его, захлопнув дверь перед самым носом.

— Итак, вы научите меня танцевать.

Ийма забралась с ногами на диван и потянулась за сливой из вазы с фруктами на столе.

Стелла свысока глянула на самодовольную добисску, со смаком обсасывавшую косточку. Ещё девчонка, ещё за матушкину юбку держится — а уже мнит себя богиней! Стоп, остановила себя принцесса, да ведь она тоже девчонка. Неужели всё, что с ней произошло, случилось только потому, что она вела себя, как кузина Кулана?

Интересно, а откуда приехала Ийма, кем была раньше, до Маргулая? Наверняка выбралась из грязи в герцоги благодаря двоюродному брату. Расспросить её, что ли, откуда в Лиэне взялись маргины?

Стелла взглянула на Ийму и раздумала. Добисске лет восемнадцать, не больше, вряд ли она что-то помнила о прошлой жизни. Маргулай ведь в Лиэне не первый год, а детские воспоминания обманчивы и отрывочны.

Принцесса не знала почему, но Ийма её раздражала. Абсолютно всем. И, прежде всего, тем, что смела считать себя ровней представительнице королевской семьи.

Не дожидаясь приглашения, Стелла села и поинтересовалась:

— А с чего вы решили, что я буду чему-то вас учить?

— Почему бы нет? — пожала плечами Ийма и соскочила на пол. — Начнём прямо сейчас, ладно?

— Лично я ничего начинать не собираюсь.

Стелла откинулась на спинку стула, рассматривая книжные шкафы.

Вот и верь после этого, что нижние слои общества необразованны! Полки были заставлены фолиантами в потёртых кожаных обложках, с теснением и без. Оставалось только гадать, покупал ли их Кулан для красоты или действительно читал. Или и вовсе книги достались ему вместе с домом: он ведь кому-то принадлежал до воцарения Маргулая в Добисе. Судя по обстановке — человеку знатному и богатому. Такой вполне мог собрать богатую коллекцию фолиантов. Вряд ли маргин интересовался историей, такой в лучшем случае оружием интересовался.

Помимо книжных шкафов в библиотеке была и иная мебель: диван, пара кресел и стульев и лоснящийся в пробивавшихся через неплотно задёрнутую портьеру солнечных лучах клавесин.

— Ну же, не сердитесь! — подобострастно заулыбалась Ийма и взяла Стеллу за руку. — Я страсть, как люблю танцевать — а не умею.

Она потупила глаза и, краснея, добавила:

— Конечно, все фигуры я знаю, двигаюсь лучше некоторых — а по сравнению с вами корова.

— С чего вы решили, что я хорошо танцую? — хмыкнула принцесса, поразившись фамильярности добисски. — Ваш кузен с сознанием выполненного долга запер меня в четырёх стенах, избавив от необходимости проявлять свои таланты.

— Но вы же принцесса, хоть и бывшая, — простодушно ответила Ийма. — А все принцессы отлично танцуют.

Стелла рассмеялась. Она даже не стала возражать, что не бывшая, а законная принцесса.

Но веселью быстро пришёл конец. Стелла замолчала, раздражённо вырвала руку из ладони Иймы и пересела на другой стул.

Она принцесса, лишённая кознями Маргулая титула, но не растерявшая королевскую кровь. Единственная наследница Старлы. Указ можно отменить, сказать, что самозванка убита, а истинная принцесса Стелла Акмелур жива. Не предпримет ли Маргулай это в ближайшее время, не для этого ли он сохранил принцессе жизнь? Стелла не задумывалась об этом, не рассматривала ситуацию с другой стороны.

И что тогда? Что с ней станется? Колдун принудит принцессу к браку или выдаст за Кулана? Или так и оставит содержанкой слуги, чтобы ещё больше подчеркнуть её ничтожество?

Мысли сами собой вернулись к Старле. Пару недель назад её жизнь держалась на волоске, а теперь... Не отошла ли она уже в королевство Мериада?

На глазах сами собой навернулись слёзы. Быстро утерев их, — ничего не исправишь, можно лишь отомстить — Стелла вернулась к прерванным размышлениям. Итак, она принцесса, единственная оставшаяся из рода Акмелур, помеха на пути Маргулая. Но её выпросил командующий маргинской армией. Только лишь для постели? Но тогда почему он медлит? Кулан сильнее, у него было столько возможностей... Не потому ли, что он уготовил для неё другую роль? Не собирается ли он действительно жениться? Тогда понятна его щепетильность, желание уставить между ними добрые отношения.

Безусловно, женитьба возвела бы Кулана на вершину социальной лестницы. Он перестал бы зависеть от милости господина, превратился бы в дворянина. А после смерти Маргулая (даже колдуны смертны) его дети взошли бы на престол. И их признали бы законными наследниками соседние государства.

Тонкий политический расчёт! Кулан вполне мог действовать за спиной Маргулая. Тот ведь намекал только на роль наложницы, а маргин до сих пор даже не поцеловал принцессу. Несмотря на все пошлые подстрекательства родных. Понимал, что Стелла не выйдет замуж за насильника.

Или всё же принцесса нравится Кулану? Сомнительно, что настолько, чтобы выпрашивать. Не пожалел же он её! Всякое, конечно, случается, но расчёт логичнее и понятнее. Кулан не мальчишка. И не штайд.

В дверь постучали. Вздрогнув, Ийма метнулась к двери и приникла к замочной скважине. Она выпустила пленницу без разрешения и опасалась расплаты.

Воспользовавшись ситуацией: пребывание добисски у двери затягивалось, — Стелла неслышно подошла к окну. Зимние рамы не успели вставить, поэтому открыть его будет легко.

Принцесса бросила мимолётный взгляд вниз: прыгать неудобно, внизу лишь узенький карниз, и направо: тут дела обстояли намного лучше. Рядом росла лиственница, ее ветви скреблись по стене дома.

Убедившись, что Ийма всё ещё у двери, — сколько можно там торчать? — Стелла открыла окно и залезла на подоконник.

Пахнуло свежим осенним воздухом.

Скрючившись в три погибели, Стелла, придерживаясь за раму, добралась до края подоконника. Она поставила ногу на узкий карниз, изогнулась и крепко ухватилась за ветку.

— Ой, а мы тут танцами занимаемся! Ваша принцесса учит меня танцевать, — услышала Стелла весёлый голос Иймы.

Неужели эта дура не слышала щелчка оконной задвижки, не почувствовала сквозняка?

Мысленно сотворив молитву Миралорду, Стелла оттолкнулась ногами от подоконника, надеясь, что ветка не обломиться под её тяжестью. Но прыгнуть принцессе не позволили, подхватили и силой втащили обратно в комнату.

— Вижу я, какими танцами вы занимаетесь! Её высочество, очевидно, изобрела новый танец — танец побега, — рассмеялся Кулан, усадив упирающуюся раздосадованную Стеллу на диван. — Охота вам было рисковать жизнью ради сомнительной возможности выбраться из города?

— Представьте себе, да! — буркнула принцесса и отвернулась.

Маргин присел рядом и коснулся её руки. Стелла вздрогнула и отсела подальше, вжавшись в боковую спинку дивана. Кулан остался сидеть, где сидел.

— Ийма, сыграй что-нибудь.

Пристыженная облечёнными в шутки упрёками кузена, добисска прошмыгнула к клавесину.

— Перестань изображать жертву, Ийма! — прикрикнул Кулан. — Сама знаешь, что виновата.

Стелла попыталась встать, но маргин, не оборачиваясь, прижал её ладонь к дивану.

Ийма отыскала ноты и начала подбирать мотив на клавесине. В нестройном строе звуков всё ярче и ярче стала проявляться мелодия менуэта.

— Тебя устроит? — улыбнулась Ийма кузену.

— Вполне, — кивнул Кулан. — Главное, чтобы устроило её высочество. Вы танцуете менуэт, ваше высочество?

— Танцую, — сквозь зубы ответила Стелла, безуспешно пытаясь вырвать руку.

Не говоря ни слова, Кулан встал и учтиво протянул принцессе руку. Стелла удивлённо подняла брови и покосилась на Ийму.

— Да, да, да! — перестав играть, та весело захлопала в ладоши. — Вы ужасно, ну преужасно хорошая пара!

Стелла вздрогнула. Опять эти намёки! Но на этот раз Ийма проговорилась: Кулан хотел именно жениться, а не развлечься с хорошенькой девушкой. С одной стороны, это радовало, но, с другой — пугало. Значит, её никуда никогда отсюда не отпустят.

Стелла задумчиво перебирала варианты дальнейшего поведения и не сразу расслышала вопрос Кулана. Он приглашал её на танец, шутя добавив, что ноги не отдавит.

— Вы серьёзно? — вскинула брови принцесса.

В голове невольно всплыл вопрос, где маргин научился танцам. Вряд ли во время боевых стычек и патрулирования окрестностей. Дворянским происхождением Кулан не мог похвастаться, куртуазным воспитанием тоже, значит, навыки вновь приобретённые, вынужденные. Маргулая устраивал балы и заставлял верхушку своих подданных учиться танцевать.

— Что серьёзно? — не понял Кулан.

— То, что мы будем танцевать.

— Более чем.

— Пленница, танцующая с тюремщиком — это что-то новенькое, — Стелла рассмеялась.

Да, она любила танцевать, соблазн велик, но так её заманивали в сети, пытались заставить смириться с уготованной участью.

Или всё же уступить? Много ли удовольствий в тюремной жизни?

— Не бойтесь, я не запру вас обратно в клетку. Надо же дать глотнуть свежего воздуха. Кстати, Ийма, пока ты опять не занялась каким-нибудь сложным пассажем, закрой окно.

— Вечно тебе не нравится, как я играю, — а слушаешь! — буркнула Ийма, встала и нехотя поплелась к окну. — Вечно тебе всё самое сладкое достаётся.

— Интересно, что ты имеешь в виду под словом 'сладкое'? — нахмурился Кулан.

Добисска скривила губки и покосилась на Стеллу, которая последние десять минут мечтала только о том, чтобы сбежать из библиотеки и, заодно, из этого дома.

Значит, есть и влечение, существование которого она подозревала изначально. Выгода и удовольствие — более чем весомая причина для мужчины, чтобы не отпустить женщину. И, судя по всему, эту тему в доме уже поднимали. Весь вопрос — когда и как это произойдёт.

— К твоему сведению, человек не пирожное, — рассерженно бросил маргин. — Садись и играй!

Стелла не ожидала от Кулана такой отповеди и даже прониклась к нему уважением. Другой на его месте так не отреагировал, не ответил бы с искренним негодованием. Значит, среди маргинов тоже встречаются порядочные люди.

— Уже играю, добрейший кузен, — вздохнула Ийма, вернувшись к инструменту. — Развлекайся, мне не жалко.

Кулан разумно воздержался от дальнейших пререканий, вместо этого взял Стеллу за руку и против её желания заставил встать.

Ийма жеманно ударила пальцами по клавишам.

— Я не буду с вами танцевать. Не хочу, — решительно заявила Стелла, вырвав руку.

По какому праву он смеет ей приказывать? Она не кукла, если хочет танцевать, пусть танцует с Иймой.

— Предпочитаете, как пантера, ходить из угла в угол по комнате? Ваше высочество, не откажите нам в удовольствии, похвастайтесь перед своими талантами.

— Зато мне это не доставит никакого удовольствия.

Кулан настаивал, и Стелла уступила.

Ийма наигрывала медленную мелодию — пыталась загладить вину перед кузеном?

Стелла предпочла бы что угодно, только не этот танец, заставлявший находиться слишком близко от партнера, позволявший ему обнимать её, тесно прижимать к себе. Но выбора не было, принцесса исподлобья взглянула на тюремщика и положила руку ему на плечо, чиркнув ногтями по шее. Кулан сделал вид, что не заметил.

Стелла милостиво, свысока улыбнулась и, чуть поведя плечами, окунулась в привычный мир грации и плавных движений. Она знала, что хорошо танцует, знала, что её пластичность очаровывает партнёра, знала, что он не сводит глаз с завитка за ухом, что Ийма играет уже по памяти, завистливо следя за каждым её движением, и торжествовала. По крайней мере, здесь принцесса одержала победу.

Закончив играть, Ийма вопросительно посмотрела на кузена. Тот до сих пор не выпускал руки партнёрши.

— Чего тебе? — недовольно спросил он.

Интересно, как далеко от библиотеки были сейчас мысли Кулана?

— Мне играть дальше, или у тебя другие планы? Только скажи, и я тут же уйду и велю вас не беспокоить.

— Ты это о чём? — нахмурился Кулан.

Вместо ответа Ийма выразительно посмотрела на диван. Стелла невольно посмотрела туда же, подумав, что добисска не далека от истины. Принцессе не желала оказаться на этом диване. Но в этом доме не интересовались её желаниями.

— Прекрати свои штучки и играй! — рявкнул маргин, непроизвольно сжав запястья Стеллы. Кажется, его разозлило поведение кузины.

Принцесса давно заметила, что все ждут от Кулана скорейшего удовлетворения желаний, но пока маргинский командующий вёл себя практически безупречно. Разве что позволил вольности во время истории с ножом и одной из прогулок. Нет, Ийма права, ему хотелось кончить диваном, но не сейчас и не с ведома кузины.

Добисска заиграла снова, на этот раз весёлую джигу. Вероятно, специально, чтобы лишить кузена возможности прижимать к себе партнёршу. Но маленькая месть пропала всуе: Кулан проигнорировал мелодию. Его руки вновь сомкнулись на талии Стеллы.

Один короткий взгляд — и джига сменилась прежней медленной мелодией.

Стелла попыталась отстраниться, но ничего не вышло: маргин, не стесняясь, обнимал её. Она упёрлась ему руками в грудь, но Кулан не желал понимать намёков.

И тут музыка стихла.

Стелла обернулась, чтобы посмотреть, в чём дело, и ощутила прикосновение губ к шее. Принцесса дёрнулась, будто от укуса, и вырвалась из объятий маргина.

Кулан задумчиво посмотрел на неё, потом решительно шагнул, ухватил за руку и приложил к губам.

Ийма тактично повернулась к ним спиной, заиграв что-то печальное.

— Ты скажи, я сразу уйду, — бросила она через плечо. — Не маленькая, понимаю.

— Нет, это я хочу уйти, — Стелла, кое-как отбившись, присела на диван.

— Почему? Вам не нравится музыка?

Её так и тянуло ответить: 'Партнёр', но принцесса промолчала. Надев на лицо маску высокомерного безразличия, она нарочито вперила взгляд в одну из полок.

Стелла почувствовала, как подошёл и сел рядом Кулан, взял ладонь в свои ладони и сжал пальцы. Потом встал, потянув за собой, и пообещал, что Ийма будет играть только то, что пожелает её высочество.

Магия танца заставила забыть о неприятном инциденте, но Кулан, похоже, не собирался отступать. Его рука невзначай сползла с талии партнёрши. Всего на два пальца, Стелла и не обратила внимания, увлечённая любимым котильоном.

— Вижу, дело пошло на лад!

В дверях библиотеки стояла Ульция, нарушив идиллическую картину и расставив всё по своим местам.

Стелла замерла и оттолкнула Кулана. Он враг, чужой, его нужно ненавидеть.

А за что ненавидеть? Что он лично ей сделал, кроме того, что питал определённые чувства? Так и тут проявил порядочность, не взял силой.

Раскрасневшаяся Стелла забилась в угол, не сводя глаз с Ульции. Она вызывала отвращение, непонятное, необъяснимое отвращение, напомнила, что Стелла пленница — а то та забыла, решила, что танцует с очередным поклонником.

Чутьё подсказало Ульции, что она здесь лишняя. Не сказав ни слова, она развернулась и вышла. Но этого ничего не изменило, Стелла по-прежнему чувствовала себя диковинным зверьком из придворного зверинца. Игрушкой маргинского главнокомандующего, решившего приручить её лаской. Что ж, он во многом преуспел, но цели не добьётся.

Кулан посмотрел на принцессу, потом на окно, недовольно покачал головой и попросил кузину взять кого-нибудь из охраны и погулять с её высочеством по саду. Потом, узнать, что она любит, и выбрать подходящую книгу.

— Вы говорите так, словно меня здесь нет, — прервала его инструктаж Стелла: — Не трудитесь, Ийма, не следует меня ублажать. Я здесь никто.

— Напрасно вы так, — с укором возразил Кулан. — Вы почему-то упорно не желаете установить со мной более-менее приличных отношений.

— Я не хочу иметь с вами никаких отношений.

— Не хотите, но придётся, — отрезал маргин. — Ийма, проводи.

Стелла гордо вскинула голову и прошествовала к двери.

— Ну и характер у вас! — протянул Кулан.

— Какой есть! — огрызнулась принцесса. — Ну, где ваши тюремщики, эти мерзкие маргины?

— Опять за старое? — Кулан подошёл к ней и учтиво открыл дверь. — Сколько времени понадобиться, чтобы вы угомонились?

— Устанете ждать.

Маргин притянул её к себе, пресекая сопротивление, сжал за спиной запястья, поцеловал и прошептал:

— Как видите, я терпеливый. Но у всего есть предел.

Отпустив пленницу, Кулан тут же получил пощёчину. Возмущённая Стелла быстро прошла мимо него и остановилась возле дежурившего у двери маргина. Взгляд, которым она окинула обоих хозяев дома, ясно говорил о том, что добрых чувств принцесса к ним не питала.

Стелла с трудом дотерпела до субботы, коротая время за книгами, которыми её снабжала Ийма. Все они оказались простенькими любовными романами, но, увы, ничего другого добисска не читала. Или не желала, чтобы читала Стелла. Она догадывалась, что сюжеты о строптивых девушках, воспылавших любовью к тем, кого они вначале терпеть не могли, должны были подтолкнуть принцессу последовать по проторенному пути.

Долгожданная суббота практически ничем не отличалась от других дней, разве что Стелла провела её не под замком, а совершая моцион вместе с 'любимыми угрюмыми друзьями', бывая в тех местах и домах, куда не поехала бы по собственной воле.

Маргинский командующий повсюду брал её с собой, опасаясь, что, оставшись без присмотра, Стелла сбежит, и ей приходилось терпеть нахальные взгляды и фразы, вроде: 'Какая прелесть! Как вам повезло, милейший Кулан!'. Маргин при слове 'повезло' кривился.

Почти стемнело, они возвращались домой.

Кулан угрюмо выслушивал жалобы одного из припозднившихся горожан, изредка бросая косые взгляды на принцессу. Она делала вид, что не замечала этого.

Терпение маргина оказалось не безгранично, и, не дав дойти до сути просьбы, он послал надоедливого горожанина подальше.

Стелла не сдержала улыбки при виде испуганно-обиженной мины просителя.

Усталые лошади, казалось, через силу передвигали ноги по деревянной мостовой, утешаемые мыслью о полной кормушке в тёплой конюшне.

Кулан остановился у двух драконов перед дворцом Маргулая, но, вопреки ожиданиям, не вошёл внутрь, а остался снаружи, изучая Стеллу, будто видел впервые.

Смеркалось. Вот-вот должны были закрыть ворота — с последним лучом солнца.

— Вы часто спрашивали о смерти, — голос маргинского командующего показался звучал глухо и холодно. — Хотите, я скажу вам правду? О том, что с вами будет.

— Конечно, — Стелла не знала, что скрывалось за его откровенностью, но надеялась, что не приказ об её немедленном убийстве.

— Вас отправят в лес Шармен. Не ради развлечения. Иными словами, вам осталось жить десять дней.

Стелла медленно подняла на него глаза и прочитала на лице Кулана подтверждение сказанного. Он был серьёзен и даже сочувствовал ей, пассивно сочувствовал.

Губы непроизвольно плаксиво дёрнулись. Комок подступил к горлу. Ладони вспотели.

Если Маркус не успеет, она умрёт. Это не укладывалась в голове. Да, Стелла знала, что когда-то умрёт, но не так рано! Она ведь принцесса, чтобы там ни провозгласила марионетка Маргулая, она истинная принцесса, они не могут просто так лишить её жизни!

Оказалось — могут. А вот насчёт того, что просто так... Участников заговоров часто казнят, а она выступила против Маргулая — так что, с точки зрения закона победителей всё в порядке. Но, но, но...

— Не всё потеряно, — Стелла вскрикнула от неожиданного прикосновения и скинула руку Кулана с плеча. — Я могу попытаться всё изменить. Но и вы должны пойти на уступки.

— Какого рода?

— Стать частью моего дома. Вам нужен официальный статус.

Стелла нахмурилась и переспросила:

— То есть вы предлагаете стать вашей любовницей?

— Быть может, и женой. Вам больше подошла бы роль супруги.

— Нет. Предпочитаю умереть.

— Ваше право, хотя, видит Амандин, вы бы только выиграли. Подумайте, ваше высочество. Или вас не устраивает то, что я маргин?

Кулан пристально смотрел ей в глаза, требуя ответа.

Стелла промолчала и отвернулась, давая понять, что разговор окончен.

Кулан спешился, отдал пару коротких распоряжений часовым, скучавшим на посту у дворца, и скрылся за дверьми.

Воспользовавшись временным отсутствием командира, маргины разделились на группки по интересам, фактически оставив пленницу без присмотра. Они лишь изредка посматривали на неё, наивно полагая, что привязанных к коновязи хитроумным узлом поводьев хватит, чтобы принцесса не сбежала.

Чья-то рука коснулась локтя Стеллы. Она обернулась и, никого не увидев, шёпотом спросила, кто там.

— Это я, Маркус, — голос действительно принадлежал принцу.

Вопросы оставались и самый главный, почему Маркус стал невидимым, но на них не было времени. Принц отдал её меч и, рассчитывая на помощь друга, Стелла решилась действовать. Огорчало, что Маркус не нашёл корону, но всё это пока отошло на второй план.

Повторила себе: 'Это самый важный бой в моей жизни, я не имею права на ошибку', Стелла перерезала поводья и дала по бокам лошади. Маргины прозевали её манёвр, а Маркус, воспользовавшись невидимостью, уложил охранников.

На поднятый часовыми шум выбежал Кулан, но увидел лишь спину удаляющейся пленницы.

К счастью, городские ворота не успели запереть, а подъёмный мост — опустить. Друзья пролетели их на полном скаку, сбив пытавшихся преградить дорогу стражников.

Маркус велел Стелле остановиться у группки деревьев, где спрятал свою лошадь.

Оба, не сговариваясь, обернулись и увидели хаотичное метание огней на дороге. По их следу пустили погоню.

Казалось, время бежало медленнее копыт лошадей, хотя те неслись бешеным галопом.

Расстояние между беглецами и охотниками сокращалось, и на месте слияния Круговой реки с рекой Фен друзей настигли маргины.

Отчаянно петляя и пытаясь избежать сражения с превосходящим противником, Стелла неожиданно оказалась лицом к лицу с Куланом. Принцесса не сомневалась, что он убьёт её. Хотя бы за оскорбительный отказ и чтобы не умереть самому по приказу господина. А если не убьёт, то посадит в камеру с крысами, откуда не выбраться даже с плащом-невидимкой Маркуса. И Стелла будет принадлежать ему тогда и как Кулан пожелает. И, может, не только ему, а всем тюремщикам.

Но, похоже, Кулан предпочёл убить бывшую пленницу — о каких миролюбивых намерениях можно говорить, если клинок меча разрезает воздух возле твоего бока?

Благодаря природной гибкости Стелла сумела увернуться и скользящим движением исподтишка нанесла свой. Разумеется, промахнулась и заработала царапину на запястье. Вид крови подстегнул принцессу, заставил вспомнить все фехтовальные уроки. Было страшно и необыкновенно тяжело, но Стелла перебарывала слабости и пыталась обратить их в достоинства.

Принцесса не ожидала, что всё закончиться так быстро, что она достанет его, подловит на контрударе.

Кулан, ругнувшись, схватился за бок и странно завалился на шею коня.

Стелла на мгновенье опешила, а потом, опомнившись, дала лошади по бокам. Она всё ждала, что Кулан кинется ей вдогонку, но маргин этого не сделал, даже не отдал приказа своим остановить. Значит, и вправду серьёзно ранен.

'Оставляю вас в руках Миралорда и Мериада', — пробормотала Стелла, ища спасения в объятьях темной ночи. Ей самой не помешало бы заступничество обоих богов.

Глава 4

На берегу озера Хири друзья наткнулись на ферму.

Из высокой кирпичной трубы шёл дым. Медленно вращалось колесо водяной мельницы.

Всё было сделано аккуратно, на совесть — чувствовалась рука заботливого хозяина.

Стелла немного постояла у мельницы. Ей нравилось смотреть бурлившую под скрипучим колесом воду, нравилось гладкое зеркало той же самой воды перед плотиной. От всего этого веяло размеренностью и спокойствием.

Дом, воплощение достатка и надёжности, был мазанковым с крышей из тёса. В её тени отдыхала большая лохматая собака. При появлении чужаков она лениво подняла голову и пару раз, для порядка, тявкнула.

Во дворе, под навесом, в окружении кур и уток стучали ножами женщины.

Пока друзья раздумывали, стоит ли доверять фермерам или лучше немедленно скрыться в лесу, на порог вышел коренастый бородатый мужчина. Он сладко потянулся, собрался зевнуть — и тут заметил гостей.

— Милости просим! — радушно крикнул он.

Друзья насторожились, не доверяя показной сердечности.

— Заходите, заходите! — настойчиво продолжал уговаривать хозяин. — У меня есть домашний эль. А уж жена какие пироги печёт! Все окрестные сварги сбегаются на запах.

— Не боитесь зазывать к себе посторонних людей? — нахмурившись, спросил Маркус, сделав принцессе знак на всякий случай держать руку на эфесе меча.

— А кого мне бояться? — рассмеялся фермер. — Совесть чиста, сундуков с золотом нет — а доброта да ласка и кошке приятна. Да вы и так зайти собирались, почему бы ни пойти людям навстречу?

Он спустился с крыльца и взял под уздцы лошадь Стеллы, будто боялся, что она раздумает и уедет. Пришлось рискнуть и согласиться.

В дверях показалась девочка лет тринадцати, босая, вся белая от муки. И тут же испуганно шмыгнула назад.

— Дочка? — спросил принц.

— Дочка, — расплылся в улыбке фермер. — Пройдёмте в залу. Отдохните с дороги, а потом жена вас чем-нибудь вкусненьким попотчует.

Зала, иначе говоря, гостиная, была обита тёсом и увешана вышитыми панно. Здесь же накрыли ужин для гостей. Розовощёкая фермерша расстаралась, за столь короткий срок с помощью дочерей сотворив настоящий пир. Она была сама доброта, степенность, воплощение благодушия и счастливого материнства.

Стелла сидела по левую руку от Маркуса (хозяин принимал их за брата и сестру, чему они не стали противоречить) и смотрела на глотавших слюнки детей. Три мальчика и две девочки. Старшей девятнадцать, а самому младшему недавно исполнилось три года.

Хозяйка раскладывала по тарелкам пирог с утятиной и в третий раз делала молчаливые знаки дочерям разливать чай, когда в дверь постучали. Даже не постучали, а забарабанили, возможно, даже ногами, настойчиво и нетерпеливо.

Фермер пошёл открывать, сетуя, что его оторвали от такого важного занятия как поедание пирога, да не просто пирога, а праздничного пирога с утятиной. Пару раз споткнувшись в темноте о лежавшие в сенях мешки: второпях хозяин не догадался взять свечу, — он, повозившись с засовом, распахнул дверь.

Пахнуло бодрящей свежестью. 'К утру может и подморозить', — подумал фермер, подставив щёку влажному ветерку с озера Хири.

Единение с природой было грубо нарушено чьей-то рукой, бесцеремонно тряхнувшей хозяина за плечо.

— Ты ослеп? — гаркнул голос из темноты.

Хрипло залился лаем пёс — и тут же с визгом осёкся.

Перед лицом фермера в свете факела возникла мрачная физиономия маргина.

— Что нужно? — подбоченился хозяин.

— Тут должны были проезжать двое — парень и девушка. Видел?

Фермер смекнул, что спрашивали о людях, которые сидели в зале. Маргины ему не нравились, поэтому он не собирался им помогать.

— Ну, где они? — настойчиво повторил вопрос маргин.

— Откуда мне знать? Были у меня, выпили по кружечке эля и уехали.

— Куда уехали?

— Кто ж их знает! — махнул рукой хозяин. — По-моему, вверх по реке. Я слышал, как они говорили о лесе Гуэр, о каких-то людях, которые их ждут.

— А не врёшь? — зашипел маргин, злобно сверкнув глазами.

— Зачем мне врать? Эти двое мне фальшивый золотой подсунули, будь они неладны!

Фермер мысленно улыбнулся удачной выдумке, наблюдая за тем, как маргины поворачивают коней и стремительно, один за другим, исчезают в темноте. Пускай себе скачут на запад, шеи ломают, разбойники!

Хорошо, в хлев не заглянули. Впрочем, лошади в хозяйстве — дело привычное, попробуй, докажи, что не его?

Фермер вернулся в залу, ни словом не обмолвился о нежданных гостях, только посоветовал:

— Вы бы на запад не ездили — неспокойно там, людей убивают.

— А есть ли безопасная дорога на юг? — поинтересовался принц.

Хозяин задумался, почесал затылок и заметил, что 'безопасных дорог нынче вообще нет'.

— Если уж очень нужно, переночуйте и утречком поезжайте по старой джессимской дороге. Доедете до Айсан, спросите у неё, куда вам дальше. Прелесть, а не девчонка! Привет от меня передайте, скажите, что кланяюсь низко, прямо в белые лёгкие ножки.

Нет, она не была красавицей, эта Айсан. Невысокая, полноватая в талии — но её ноги, руки, волосы! Улыбалась она открыто, широко, блестя влажными мелкими ровными зубками.

Когда они впервые увидели её, Айсан, одетая в короткое полупрозрачное платье, раскачивалась на самодельных качелях над водой. Смеясь, она поднимала брызги босыми ногами. Совсем как ребёнок. И будто вокруг не густел лес, не рыскали по нему маргины.

Заметив чужих, Айсан соскочила в воду. Резкое движение откинуло волосы на спину — и Стелла ойкнула, а Маркус не знал, стоит ли отвести глаза или наплевать на приличия.

Заметив, чем занят друг, Стелла густо покраснела и дала ему увесистую пощёчину.

— Ты что, совсем с ума сошел? — прошипела она.

Айсан улыбнулась и, не стесняясь посторонних, задрала платье, обнажив узкую набедренную повязку, и отжала намокшую ткань. Приведя себя в порядок, она предложила отдохнуть у неё.

— Мой дом рядом, по ту сторону реки, между вётлами.

Айсан оправила платье, зашлёпала по воде к берегу и, подхватив лошадей под уздцы, повела их вверх по течению.

Её дом оказался самым необычных из всех домов, которые друзьям доводилось видеть. Он словно парил над землёй. Основанием пола служили широкие ветви деревьев, массивные столбы подпирали его снизу. Попасть внутрь можно было по приставной лестнице.

Сказав, что они могут делать всё, что заблагорассудиться, Айсан привязала лошадей и хотела нырнуть под своды леса, когда Стелла окрикнула её:

— Можно пойти с вами?

Айсан согласилась.

Они не спеша шли по лесу, собирая хворост. Помолчав несколько минут, принцесса решилась заговорить о том, что мучило её последние полчаса.

— Вам не стыдно?

— А должно быть? — простодушно удивилась Айсан.

— Там же всё почти было видно!

— Если у меня красивое тело, я не должна стесняться его. Одежда мешает людям видеть фигуры друг друга. Как же мужчина может выбрать жену, а жена мужа, если они не знают друг о друге ничего, кроме имён? Одежда прячет недостатки, она обманывает людей.

— Но как же... Ведь любой мужчина может...

Стелла не договорила и густо покраснела.

— Ах, вот вы о чём! — рассмеялась Айсан. — Для меня высший закон — любовь, и, значит, я должна дарить каждому частичку любви. А он, в свою очередь, поможет обрести счастье моему лесу. Река и деревья любят, когда с ними играют дети.

Она посмотрела на собеседницу и, заметив её смущение, успокоила:

— Когда мы вернёмся, я переоденусь. Просто мы, сенсеры, не подвержены животным слабостям людей. И мы не лукавим, говоря, что будем любить одного всю жизнь. Любовь безгранична, её нужно изливать на всех, поэтому каждый штайд, пожелавший поддержать со мной вечный огонь, заслуживает поощрения.

— Так, значит, с людьми вы не... — облегчённо выдохнула Стелла.

— Нет! — поморщилась сенсера. — Они грубы и не умеют слушать музыку природы. Люди видят красоту и хотят обладать ею, обязательно осквернить, прикрепить к ней табличку, объяснить... Как можно говорить им о высоких законах Любви, если любовь для них заключается в плотском обладании? Они понятия не имеют, что Любовь — это нечто иное. Это мироощущение, запредельное, не подвластное ничему и никому чувство, состояние души... И всё и все в мире живут по её законам. Все, абсолютно все и всегда. Даже убивая.

Айсан провела вспотевшей ладонью по лбу и заставила себя улыбнуться.

— Это слишком сложно для вас. Быть может, кто-нибудь объяснит вам, что на самом деле Любовь выше богов. Это она их создала, чтобы люди смотрели на них, поклонялись им — её наглядным ипостасям. Её ли вина, что они оказались недостойны создательницы?

Айсан сдержала обещание и переоделась в синее домотканое платье, но осталась босой: сенсера не привыкла носить обувь.

Узнав, что гостям предстоит долгий путь, Айсан, вопреки всем протестам, отдала все свои припасы. Но вопросы о дороге вызывали в ней брезгливый ужас. Наконец, она нехотя ответила, что им придётся отклониться к западу, и, миновав узкий просёлок, свернуть на джерангандеилскую дорогу.

— Иной дороги нет, но места там нехорошие: одни страдания, одна тупая боль. Дорога ими, словно камнями, вымощена.

* * *

В воздухе пахло гарью и сыростью.

Вдоль дороги, недавно поновлённой битым кирпичом, тянулись унылые низкие постройки. За ними раскинулись чёрные рукотворные холмы, вниз-вверх по которым ползли вереницы фигур.

С высот к дороге сбегали десятки мелких дорожек. По одной их них толкали тачки с глиной чумазые худые люди, словно старые клячи, вытянув напряжённые, бронзовые от загара шеи.

Эту картину сменила другая: женщины промывали в мутной воде огромного корыта куски породы.

Между изнурёнными работой людьми с самодовольным видом разъезжал краснощёкий бородач на коротконогой рыжей лошади. Она косила карим глазом, грызла трензель и, повинуясь воле всадника, как бы случайно наезжала то на одного, то на другого рабочего. Хлопья розовой пены с губ капала им на голову.

Заскучав, надсмотрщик опускал длинный кнут на спины 'ленивых'. Они вздрагивали и начинали перебирать ногами чуть быстрее.

Всадник покосился на друзей, но промолчал, рысцой поехав дальше вдоль унылых построек. Маркус подметил, что в седле он держался как мешок с картошкой, и вряд ли понимал, что лошадь, которую он то и дело пришпоривал и осаживал, достойна лучшего обращения.

Потом, из обрывков случайно подслушанного разговора, принц узнал, что животное обошлось 'краснолицему' в двести золотых лиэнов — дёшево, даже очень. На оставшиеся деньги можно было купить приличное седло и взять пару уроков верховой езды. В прочем, чего ожидать от человека, занимающегося такой грязной работой!

Стеллу же волновало другое. Она пыталась понять, что добывают рабочие. Вроде, на территории Лиэны не было шахт, только каменоломни. Но тут явно велись подземные работы. Законно ли?

Принцесса порывалась спросить у надсмотрщика, кому тот подчиняется, но раздумала. Собственная безопасность пересилила любопытство.

Дорога спустилась в овраг. Там неподвижной плотной стеной стоял туман. Такой густой, что ложка встанет.

Климат здесь был гнилым и, судя по внешнему виду рабочих, не лучшим образом отражался на здоровье.

То здесь, то там мелькали огоньки, слышался приглушённый стук и лязг молотков, ругань и усердное пыхтение.

Вот из тумана вынырнул чумазый мальчишка. Напрягая дрожащие ноги, он тащил рыжего мула, впряжённого в тележки с блестящей рудой. Встретившись глазами с друзьями, мальчишка тяжело вздохнул и низко-низко опустил голову.

Стелла пришпорила лошадь и галопом пронеслась по оврагу. Существовал риск задавить кого-то, кажется, она действительно кого-то сбила, но туман давил на разум, являя картины странных, загробных существ.

Куда угодно, лишь бы подальше от этой мглы!

Наверху вырос посёлок из длинных одноэтажных бараков. Маленькие земельные участки перед ними были поделены кольями на равные части. На грядках росли репа и брюква. Не всю её успели выкопать, часть засохла или сгнила на корню.

Унылость ландшафта не смогла убедить желудок отказаться от обеда.

Маркус огляделся в поисках трактира. Его непритязательная вывеска — ржавый, выкрашенный некогда золотой краской петух — покачивалась над уродливым зданием на отшибе посёлка, загораживавшим вид на группку немногочисленных двухэтажных домов под черепичными крышами, выстроенных за высокой железной оградой на поросшем рябиной пригорке.

К коновязи трактира были привязаны две лошади: старая, облезлая, со стёртыми копытами, но чистая, и плотный тяжёлый мерин с засохшей на ногах и животе грязью. Внутри, как и следовало ожидать, сидели и медленно потягивали эль двое, в отличие от лошадей, мало отличавшихся друг от друга: оба тщедушные, с бегающими глазками и спитыми лицами.

Хозяин стоял за стойкой и педантично натирал жестяные кружки. Заметив новых посетителей, он толкнул дремавшую на перевёрнутом пивном бочонке женщину в грязном переднике. Она смачно зевнула, потянулась и лениво поплелась к клиентам.

— Чего нужно?

— Чистый стол и съедобную еду, — ответил принц, быстро оценив, что иного требовать глупо.

— Деньги есть? — прищурилась подавальщица. От неё разило кислым пивом.

Вместо ответа Маркус позвенел монетами в кошельке.

Подавальщица просияла, проворно провела их к очагу, смахнула передником пыль со стола и даже постелила скатерть.

— Чего-нибудь приличного из двух блюд, кувшин чистой воды, эля или, если есть, вина, — заказал принц. — Только не кислой дряни!

— Для вас — всё, что угодно!

Сметливая, когда дело касалось денег, подавальщица быстро метала на стол еду и даже притащила оплетённую лозой бутылку вина. Оно оказалось приличным для подобного рода заведения.

Вопреки ожиданиям, подавальщица не ушла, а пристроилась неподалёку, готовая заработать и услужить нежданным богатым гостям.

— Как называется это место? — Стелла осторожно сделала глоток из простой деревянной кружки. Не сивуха и не кислятина.

— Ойчарыг.

— А там, за оврагом?

— Тоже Ойчарыг.

— Чем же здесь занимаются люди?

Подавальщица громко, неприятно захрюкала:

— А где ж вы тут людей видели-то? Один скот. Сюда ссылают, а раньше маргины жили. Сами нелюди, а теперь, вырвавшись из этой глуши, других нелюдями делают.

— Кого и за что сюда ссылают? — поинтересовался принц.

— Тех, кто отказываются признать власть Добиса. Гордость выколачивают. Раньше маргины в земле рылись, а теперь даже бывать здесь гнушаются. Да и зачем им здесь, чистым таким, богатым, бывать? Кожу-то и другие с удовольствием сдерут — платили бы деньги!

— А потом все медяки нам идут, — довольно подытожила подавальщица.

Стеллу чуть не стошнило от одного вида этой женщины, радующейся деньгам, заработанным на чужой крови.

— И чем занимаются эти несчастные?

— Тут серебряные копи и глина. Кто покрепче — те руду добывают, остальные — по кирпичному делу. Кирпич, он без особой надобности — так, на месте чего построить или в соседние города продать, а вот серебро на монеты идёт.

— Монеты тоже здесь чеканят?

— Нет, вестимо! Раз в месяц приезжают за серебром и увозят куда-то.

— А что за монеты?

— Лиэны, наверное. Знаю только, что серебро в Добис увозят, а уж куда оно потом девается, не моего ума дела.

* * *

Единственную достопримечательность долины Лесной реки — одинокий, сточенный временем холм, всё, что осталось от древних, разрушенных землетрясениями гор, освещало вечернее солнце. Косые лучи отбрасывали зловещие багряные пятна, отчего спящая громада из земли и камня казалась кровавой, напоминая о том, что раньше на её вершине совершались жертвоприношения.

У подножья холма рос редкий лесок, перемежаясь с выжженными пастбищами.

Миновав осиновую рощу, друзья оказались у полуразрушенной арки. За ней начиналось древнее кладбище. Миновать его не получалось, пришлось ехать между рядами чахлых деревьев и аккуратно обтёсанных плит. Временами попадались примитивные статуи, многие из них лишились голов.

Здесь хоронили те, кто погиб во время многочисленных междоусобных войн, не одно десятилетие сотрясавших окрестности озера Фаэр.

Миновав мрачное пристанище мертвых, друзья выехали на открытое пространство, к земельным участкам жителей Джерагандеила. Город жил за счёт сельского хозяйства и поставлял провизию в Ленс — город-призрак, который наводнили проходимцы.

Маркус предложил заехать в Джерагандеил, чтобы пополнить запас продовольствия. Стелла возразила, что это неразумно. Тогда принц заверил, что просто разведает обстановку.

— Дело твоё, поезжай, но без меня. Лучше подумаю, что делать дальше. Старла при смерти, если уже не мертва, Маргулай фактически правит страной, я лишалась всего... И поручение богов тоже не выполнила, — вздохнула принцесса. — Я полная неудачница, Маркус!

Тот успокоил, возразил, что они обязательно что-нибудь придумают, и, заверив, что вернётся до темноты, пришпорил коня.

Проводив принца глазами, Стелла заприметила на горизонте сад и направилась к нему. 'Воровать, безусловно, нехорошо, но ведь никто из местных жителей не угостит меня яблочком', — успокоила она свою совесть.

Город Маркусу не понравился. Впрочем, Джерагандеил и не стремился нравиться.

Ноги увязали в грязи: помои выливались прямо на улицы, где они неторопливо растекались по мостовой. Мостовой... Кое-где она вообще отсутствовала.

Домишки грязные, неприглядные, нависающими над улицей верхними этажами соприкасались со строениями напротив. Так в Лиэне не строили, в прочем, Джерагандеил с большой натяжкой, только по территориальному признаку, назывался лиэнским городом. Это было грязное скопище людей и построек, в беспорядке раскинутых на кривых улочках.

Облезлые голодные собаки, поджав хвосты, бродили от одного дома к другому, до хрипоты лаяли на прохожих и насмерть дрались друг с другом за право получить гнилую кость в придачу с пинком.

Там, где позволяла ширина улицы, между чердачными окнами на специальных крючьях протянулись верёвки с бельём.

Лавок было мало, преобладали мясные, с большими кровавыми тушами, подвешенными над тяжёлыми багровыми чурбанами. И, конечно, кабаки, из которых несло перегаром и прокисшим элем.

Люди одутловатые, с узкими злобными глазками, вечно прячущие руки в карманы и отводящие в сторону взгляд, слонялись без дела, зубоскалили и наводняли питейные заведения.

Маркуса мучила жажда, и он на свой страх и риск остановился возле общественного колодца. Понюхав содержимое кружки, принц счёл жидкость пригодной для питья.

К колодцу, переваливаясь с ноги на ногу, подошла женщина с коромыслом.

— Понаехали всякие! — буркнула она, с грохотом опустив ношу на землю. — Ишь, в кружку как вцепился — и цедит себе...

Маркус чуть не поперхнулся, предпочёл тут же повесить кружку на место и даже, на всякий случай, вытер её.

Бесцельно слоняясь по улицам, принц оказался у площади. Доступ туда преграждала решётка. Сейчас она была поднята, и принц беспрепятственно наблюдал за тем, что происходило на площади. Там, на прямоугольном помосте стояло сооружение, издали напоминавшее гигантский шалаш. Внизу толпились люди — человек десять. Они о чём-то шушукались и подталкивали пиками испуганно блеющего барашка. Наконец люди затащили несчастное животное на помост и в страхе разбежались.

Из шалаша выползла Снейк — чудовище с головой дракона, телом коня, когтями льва и головами трёх питонов вместо хвоста Плотоядно облизнувшись, она метнулась к барашку и вонзила в него зубы.

Обезумевшие от вида крови люди бросали Снейк монеты. Этого им показалось мало, и они, стремясь перещеголять друг друга в неистовстве, рвали одежду и даже, дико завывая, кусали товарищей, будто бешеные звери.

— К Ненере, к Ненере! — хрипло закричали участники жертвоприношения и с горящими безумными глазами побежали по узкой улочке, примыкавшей к той, на которой ни жив, ни мёртв, стоял Маркус.

Принц слышал женские визги и истошные, будто хмельные, мужские крики: 'Именем Снейк, ты моя!'. На душе стало гадко, показалось, будто его руки прикоснулись к чему-то склизкому.

По возвращению Маркуса обсудили сложившуюся ситуацию.

Запасы провизии подходили к концу, делиться с ними никто не собирался, поэтому друзья решили рискнуть: одним хлебом и яблоками сыт не будешь.

Ночь наступила быстро. С Кендина спустился густой туман.

В Джерагандеиле было темно и тихо.

Где-то завывала собака. На её вой откликнулась одна, вторая...

Друзья крадучись шли по улицам, вздрагивая от каждого шороха.

Маркус смутно помнил, где и куда нужно свернуть, но хотя бы как-то ориентировался среди хаоса построек, поэтому с лошадьми оставил Стеллу. Её снедал страх, но принцесса не подала виду, чтобы избежать насмешек.

Одна из дверей поддалась, когда принц несколько раз повернул одолженной у подруги шпилькой в замочной скважине. Засова не оказалось, зато была цепочка. Изловчившись, Маркус аккуратно, стараясь не шуметь, снял её и вошёл.

Осторожно ступая, стараясь не наткнуться на мебель, Маркус отыскал кладовую. Срезав копчёный окорок и уложив вместе с ним в мешок пару головок сыра, принц потащила добычу к выходу. Уже у самой двери он наступил на предательски скрипнувшую старую половицу.

Принц попятился, задев ведро.

Наверху послышались голоса, кто-то зашлёпал ногами по полу — проснулись хозяева.

Пришлось, не заботясь о конспирации, спешно покинуть дом и юркнуть в ближайший проулок.

Обкраденные джерагандеилцы бурно выражали недовольство взломанной дверью. Их крики неминуемо перебудило бы всю улицу, а то и весь квартал, поэтому друзья, не мешкая, поспешили задворками выбраться из города. Они оказались невероятно везучими: их не постигла обычная участь начинающих домашних воришек.

Глава 5

Лес Шармен не походил на сумрачные Леса чёрных сваргов: деревья высокие, не жались друг другу, позволяя солнечному свету без труда проникать сквозь кроны. У корней разросся кустарник — приют пугливых ланей. Они были гордостью здешних мест, потому что нигде больше в Лиэне не водились.

Лес полнился птичьими трелями. Кто бы мог подумать, что такие простые, обыденные вещи, могут доставлять столько радости! Но наслаждаться пением птиц было некогда.

— Маркус, смотри внимательно: где-то здесь дворец Маргулая, — Стелла напряженно всматривалась в просветы между деревьями.

— Нам следует опасаться маргинов: им приказано убить нас, — напомнил принц.

— Да кому придёт в голову искать нас здесь? По логике вещей, мы должны со всех ног бежать прочь, к соседям, а не пытаться проникнуть во дворец колдуна.

— А мы будем пытаться? — нахмурился Маркус.

— Обязательно. Я должна сделать хоть что-нибудь из того, что обещала, обязана спасти Старлу. Как бы я ни молилась, сестра, она... — Стелла замолчала и сделала глубокий вздох, сдерживая навернувшиеся слёзы. — Мне нужна помощь Мериада — значит, нужен свиток. И это мой последний шанс. Это любимая резиденция Маргулая, будем надеяться, что он хранит свиток здесь. И корону тоже.

— А кто тебе сказал, что она не в одном из добисских тайников? То, что я её не нашёл, ничего не значит.

— Маргулай тщеславен и не станет прятать сокровища под плитами пола. Он выставит их на всеобщее обозрение. Корону — точно. К примеру, положит рядом с кроватью. Ты был в его спальне в Добисе?

— Все комнаты обошел. Рискуя жизнью, между прочим! Потому что плащ-невидимка не панацея от колдуна и его охраны.

Принцесса улыбнулась, обещала поцеловать героя и продолжила цепь рассуждений:

— Если она не на его голове, не в его спальне, кабинете или тронном зале, то она здесь. Я это чувствую!

— Стелла, он может возить её с собой, — возразил Маркус.

— В седельной сумке? Я бы на его месте не стала рисковать: вдруг потеряется? Ему ведь в ней короноваться... Когда, кстати? Лишь бы не сейчас, пожалуйста, только не сейчас, потому что иначе... Брак с фантомом, мы ведь не сумеем доказать, что он фиктивен!

Принцесса только сейчас вспомнила о матримониальных планах колдуна и корила себя за то, что не расспросила Кулана о женитьбе и коронации господина. Тратила время на всякую ерунду! А теперь поздно, узнать не у кого. Да если Кулан остался жив, то не станет откровенничать при встрече.

Верно говорят, что все крепки задним умом. Вот и Стелла не сумела извлечь выгоду из отношения к себе маргинского командующего. Она препиралась с ним, дралась, но ни разу не завела разговора о Маргулае. А ведь всего-то требовалось поулыбаться, согласится на обед или ужин, даже простую прогулку по саду. Право, Стелла бы не умерла, если бы Кулан её даже поцеловал, зато не томилась бы в догадках.

Сетования подруги прервал Маркус. Он схватила её за руку и указал на деревья. Кажется, за ними была дорога, во всяком случае, до друзей доносились голоса. На всякий случай они затаились, но опасность миновала.

Друзья решили, что едва не наткнулись на конный патруль, объезжавший территорию возле дворца Маргулая.

Тропинка вывела на дорогу, которая в свою очередь привела к каменной стене.

— Дальше нельзя: там, наверное, ворота и полным-полно маргинов. Если нам действительно нужно попасть внутрь, — Маркус сделал паузу и выжидающе посмотрел на подругу — та утвердительно кивнула, — придется оставить лошадей в укромном месте и перелезть через стену.

Поиском укрытия для лошадей занялась Стелла. Для этого прекрасно подошли заросли акации.

Когда принцесса вернулась, принц показал участок стены, подточенный дождями. Расшатав пару камней, он вынул их, затем ещё и ещё, соорудив подобие лестницы, пусть и не до самого верха.

Первой как самая гибкая и лёгкая полезла Стелла. Вскарабкаться наверх оказалось нетрудно, а вот прыгать было страшно: высоко. Но обошлось: помогли давние детские игры.

Принцесса удачно приземлилась на клумбу, даже не упав, и огляделась. Казалось, сад не таил опасности. Лепестки роз пожухли и осыпались, но всё ещё цвели аконит и безвременники.

Выждав немного и не услышав условленного сигнала об опасности, Маркус последовал за подругой.

— Это совсем не похоже на Добис! — прошептала Стелла, восхищённо рассматривала цветы и искусственные горки из камней. Она не верила, что это создано руками человека посреди девственного леса.

— Да, колдун живёт как король, — протянул принц и велел поторопиться: не время для любования прекрасным.

Они осторожно, готовые в любой момент дать отпор, шли по песчаным дорожкам. За каждым кустом мерещились маргины и ридоги. Но опасения оказались беспочвенными: пройдя через сад, друзья никого не повстречали. Миновав арку с львиными головами, они попали в ещё один сад, плодовый.

— Чем-то похоже на Острова блаженных, — по просьбе Стеллы Маркус сорвал грушу и сам с удовольствием надкусил такую же. — Но, знаешь, что меня тревожит?

— Что?

— То, что здесь нет охраны. Даже собак.

— А ты хотел, чтобы под каждым деревом сидело по два злобных пса?

— Нет, но всё это похоже на ловушку.

— А, по-моему, здесь нет маргинов только потому, что Маргулай в Добисе.

Наскоро перекусив фруктами, друзья вышли во внутренний двор дворца.

Кружева колонн взлетали ввысь, переплетаясь в сложные узоры.

Посреди двора бил фонтан.

Напившись, друзья вступили под своды галереи, шёпотом обсуждая дальнейший план действий. Беседу прервали промелькнувшие в просвете фигуры. Вот и долгожданная охрана!

Прижимаясь к холодным стенам, с натянутыми до предела нервами, друзья медленно продвигались вперёд. Почему не назад? Двор — слишком хорошо просматриваемое место, чтобы остаться незамеченными. Да и трусливо бежать, сознательно идя навстречу опасности, когда цель так близка, казалось неразумным.

Их жизнь ничего не стоила, что здесь, что там — так зачем же расставаться с ней на гребне стены, подставив врагу спину? Хороши будут последние защитники королевской власти рода Акмелур! А боги получат ещё один повод презрительно кривиться при упоминании людского племени. Иногда приходится становиться героями.

С севера галерея выходила на обширный хозяйственный двор. Его патрулировали двое часовых.

— Справимся? — одними губами спросила Стелла.

Ладони вспотели, сердце учащённо билось.

Маркус пожал плечами. Пятьдесят на пятьдесят. Либо поднимется шум, и их убьют, либо им удастся пройти дальше.

Когда оба часовых повернулись к ним спиной, принц перебежал двор и притаился за углом конюшни. Когда представился удобный момент, к нему присоединилась Стелла.

За конюшней тянулась ограда с незапертой калиткой в парк. Проникнув в него, друзья перебежками добрались до открытой террасы и притаились за её массивными перилами, пережидая стражу, обходившую дворец по периметру.

На террасу выходила всего одна дверь. Маркус, просто так, для очистки совести, подёргал ручку — конечно, она оказалась заперта. Стелла улыбнулась и протянула амулет с зубами Снейк: 'Хоть на что-то сгодится'.

Действительно, замок поддался. Дверь отворилась, даже не скрипнув.

Они попали в холл — тёмное, с тяжёлым спёртым воздухом помещение. Очевидно, его давно не проветривали. Холл выводил не к лестнице, а в коридор. Убедившись, что он не охранялся, друзья начали медленно продвигаться вглубь дворца.

Следующая комната, выбранная наугад, оказалась светлой и просторной. На полу лежал пушистый ковёр, по углам матово блестели вазы. На одной из стен красовались нарочито декоративные изображения Шелока и Марис. 'Так и плюнула бы им в лицо!' — со злостью подумала Стелла и закрыла дверь.

'Стелла, давай уйдем отсюда? Не ровен час, на кого-нибудь нарвемся', — прошептал Маркус.

Подруга отмахнулась от его слов и заглянула в анфиладу проходных комнат — никого. Поманив нерешительного принца, Стелла крадучись, стараясь слиться со стенами, быстро миновала открытое пространство.

Принцесса проходила одно помещение за другим, скользя взглядом по мебели. Она поняла, что попала не в личные покои, а в помещения, которые в королевском дворце занимали бы дежурные фрейлины, офицеры гвардии, лакеи.

Анфиладу венчала передняя — полупустая квадратная комната с рядами стульев вдоль стен. Лаконичность убранства разбавлял угловой камин и забытые на столе шахматы.

Стелла прислушалась: она уловила отголоски голосов. Но подозрительные звуки тут же смолкли, и принцесса решилась толкнуть дубовую дверь передней. За ней оказалась лестница. Она вывела в очередной коридор, на этот раз с рядами дверей по одну сторону и большими арочными окнами по другую. Они выходили в парк, но не на ту часть, через которую друзья проникли внутрь, а на другую, с аккуратно подстриженными рядами кустов и деревьев.

— Теперь нас точно поймают, — принц указал на окна.

— Давай разделимся: ты следишь за парком и коридором, а я отвечаю за комнаты.

Это крыло дворца было жилым, о чем свидетельствовали многочисленные мелочи: обгоревшие поленья в камине, забытая тарелка на столе, кусок использованной промокательной бумаги у чернильного прибора.

Стелла чувствовала, что цель близка. И наконец, она её достигла. Не без помощи Миралорда, подтолкнувшего в нужном направлении.

Божественное благоволение отвело от них чужие глаза. Впрочем, их было немного: в отсутствии хозяина дворец пустовал.

Вскрыв замок очередной комнаты, Стелла миновала небольшую приемную и оказалась в дубовом кабинете. Здесь не было показной роскоши, всё подчинялось соображениям функциональности и удобства.

Оставив Маркуса стоять на стрёме, Стелла занялась содержимым секретера. Её не интересовали ящики: она знала, что нужная вещь с алой лентой спрятана не там. Такое не держат на виду.

Чтобы найти тайник, принцессе пришлось применить опыт непоседливой любопытной девочки. Все стандартные места были проверены, найдена пара документов, пожелтевшие письма, но нужный свиток так и не попался на глаза.

— А что это за бумаги? — принц указал на стопку на столешнице секретера.

— Проекты законов, донесения соглядатаев... Я просмотрела: ничего о Старле.

Стелла уже отчаялась, подумала, что Маргулай прятал свиток в другом месте. Прислонившись к стене, принцесса случайно надавила рукой на одну из дубовых панелей. Она дрогнула и отошла в сторону, открыв проход в ещё одну комнату. Решив рисковать до конца, Стелла заглянула внутрь.

В помещении устроили алтарь Марис. Рядом курились благовонья.

Пнув подушку у основания статуи богини, Стелла подошла к столу, на котором лежали тяжелые выцветшие от времени книги. Она осторожно открыла одну из них — с пожелтевших страниц смотрели непонятные письмена, выполненные чернилами двух цветов: красного и чёрного. Чёрного было больше: видимо, так выделили пояснительный текст.

Стелла закрыла книгу и перевела взгляд на полку — на ней лежало что-то, накрытое шелковым платком. Она осторожно дёрнула за край. Лёгкая ткань соскользнула, явив взору корону лиэнских королей. Стелла, наверное, так и стояла бы перед ней, если бы не оклик друга:

— Эй, скоро ты там?

Она вздрогнула, схватила корону и поспешила обратно.

Нужного богам свитка в кабинете не оказалось, и, посовещавшись, друзья решили, что колдун держит его в храме Шелока.

Делать в покоях Маргулая было большего нечего, и они отправились в обратный путь.

В одном из коридоров внимание принца привлекла дверная ручка в виде тигриной головы. Он повернул её, и их взорам предстала большая зала.

Повсюду сверкало золото, блестела зыбкая смальта настенного панно. На украшенном резьбой белоснежном камине стояло несколько бронзовых статуэток. Но поразило принцессу не это, а картины. Целых три, и все написаны маслом. Лиэнцы не жаловали живопись и традиционно украшали дома барельефами, а не портретами предков, как, к примеру, сиальдарцы.

Опьянённая вседозволенностью, Стелла смело распахнула дверь в боковую комнату. Здесь тоже было много дорогой мебели, на стенах висели звериные шкуры. А ещё балкон, с которого открывался вид на цветочный сад.

— Не мешало бы проветрить, — принцесса разогнала ладонью затхло-приторный воздух. — Благовонья тут жгли, что ли?

— Стелла, говори тише и оставь замечания при себе, — шикнул на нее Маркус и покосился на балконную дверь. — Это дворец Маргулая!

— Сама знаю!

Принцесса осторожно приподняла штору и окинула взглядом сад.

— Осторожнее, нас в любую минуту могут поймать! Лучше уйти.

Стелла хмыкнула и присела в кресло.

— А тут удобно. — Стелла позволила себе утонуть в мягкой обивке. — Я видела его дворец в Добисе, но он не идёт ни в какое сравнение с этим. Любой монарх позавидовал бы.

— Признаюсь, я сам не отказался бы здесь жить, — вздохнул принц.

Поддавшись уговорам, он устроился в соседнем кресле.

Спать вроде бы не хотелось, присели всего на минутку, но через пару минут оба спали, как убитые.

Принцесса не знала, сколько проспала, а когда проснулась, поняла, что балконная дверь открыта: по комнате гулял ветерок. Полусонная, через силу открыв глаза, Стелла хотела встать и закрыть её, но кто-то удержал принцессу.

Неужели Маркус настолько заботлив, что сам закроет открытую сквозняком дверь? Не надо было, всё же её трогать.

Стелла сонно посмотрела туда, где, по её мнению, должен был стоять принц — его там не было.

— Маркус, ты где? — растерянно пробормотала она. — Что за дурацкие шутки!

Ответом стал издевательский смех, и смеялся вовсе не Маркус.

Стелла вздрогнула и инстинктивно вжалась в кресло. Неужели ожили старые кошмары? То, что она так опрометчиво опустила из виду, снова напомнило о себе, стало расплатой за непростительную легкомысленность.

— Вам понравился дворец господина? — с издёвкой поинтересовался Кулан.

Принцесса не видела его лица, но была уверена, что он улыбался.

— Да, очень. — Сон как рукой сняло. — Всё очень мило.

Стелла заёрзала, попыталась достать кинжал и не обнаружила его. Она тихо застонала, осознав, что дело приняло дурной оборот, и жениться на ней никто не предложит. Хорошо, если оставят в живых.

Маркус исчез, оставалось только гадать, дышит ли он до сих пор или казнён во дворе. Маргулая не остановил бы титул принца, он бы устроил так, что Маркус пропал без вести. Страна гор — слабое государство, оно не смогло бы навредить колдуну. Зато гибель наследника поссорила бы горцев с лиэнцами, что было только на руку Маргулаю.

— Настолько мило, что вы решили здесь обосноваться?

Кулан по-прежнему держался в тени, за спиной Стеллы. Она не спешила поворачиваться, понимая, что увидит.

— Вы правы, я сглупила, — пробормотала принцесса и испугалась писклявости своего голоса. — Нужно было сразу догадаться, а я попалась в капкан...

— Поздно сожалеть о прошлом. Смотрю, вы хорошо поживились.

Кулан впервые возник в поле её зрения, но всего на мгновение.

— О чем вы, я ни понимаю... — попыталась изобразить дурочку принцесса.

— О короне. Той, что лежит на столе. Не знаю, где вы её нашли, но, думаю, проявили для этого недюжую смекалку.

— Корона принадлежит сестре, я возвращала похищенное. Можете проверить, я больше ничего не взяла.

— Уже проверил, — заверил маргин.

— Обыскали?

Возмутившись, принцесса обернулась и одарила Кулана гневным взглядом. Тот и бровью не повёл, продолжая ухмыляться.

— Признаться, это было приятно, — улыбка маргина стала вызывающей.

Стелла вспыхнула и закусила губу. Воображение рисовало, как похотливые руки шарят под одеждой, ласкают тело, проникают под нижнее бельё... Захотелось немедленно вымыться.

— И что теперь? Пощупать, вы меня пощупали, теперь исполните приказ хозяина?

— У меня нет приказа, — возразил Кулан, остановившись против принцессы.

— Ну, вы и без него меня убьёте.

Нарочито бравурный смех Стеллы повис в воздухе.

— Сожалею, но мне придется уступить кому-нибудь эту почетную обязанность. Надеюсь, вы ещё не забыли о нашей встрече у Фен?

Стелла хорошо её помнила и понимала, какие последствия она повлечёт. Но, в то же время, из его слов принцесса заключила, что противник не оправился после ранения.

Пользоваться чужими слабостями — неэтично, противоречило законам чести, но в данном случае другого выхода не было.

Принцесса вскочила на ноги, выхватила взглядом меч на столе, рядом с короной, но добраться до него не успела: дорогу преградил Кулан.

— Не делайте глупостей, — маргин одарил её тяжёлым взглядом и опустился в кресло, в котором всего пару мгновений назад сидела Стелла. — За каждой дверью маргины. Достаточно одного моего слова...

— Где Маркус? — принцесса впилась в него глазами.

— В Приюте мыслей.

— Вы убили его? — Сердце на миг перестало биться. — Мерзавец!

— Реки крови — это не моя специальность, — покачал головой Кулан. — Я военный, а не палач. Принц в комнате, которую господин называет Приютом мыслей. К слову, он приезжает завтра вечером. Может статься, он еще не знает, что вы почтили его дом своим присутствием.

Маргин сделал многозначительную паузу, ожидая какой-то реакции или вопроса. Но Стелла не понимала, что ему нужно. Кулан же не желал подсказывать и поинтересовался, что привело когда-то принцессу в Добис.

— Желание убить вашего хозяина.

— Как? — рассмеялся маргин. — Устроить засаду, подкупить стражу?

— Победить в честном поединке.

— Один на один? — он с сочувствующей улыбкой взглянул на её раскрасневшееся лицо. — И место наверняка уже выбрали?

— Нет, если честно, мне все равно.

— Раньше ритуальные поединки устраивали на Кендине. Не хотите попробовать?

— Что? — Стелла удивлённо посмотрела на него, позабыв о мече, до которого оставались считанные футы.

— Почему вам так хочется примерить мученический венец? Поверьте, вблизи он выглядит куда хуже, чем издали, — Кулан со вздохом закатил глаза. — Послезавтра в полдень хозяин будет ждать вас на холме Кендин.

— Так вы меня отпустите?

В сердце Стеллы затеплилась надежда.

— Нет, — неожиданно резко ответил Кулан и злорадно рассмеялся. — Как же легко обмануть женщину! Вы останетесь здесь. И молитесь, чтобы вернулись ко мне, а не отправились на тот свет. Дальнейшее зависит от вашей сговорчивости и покорности судьбе. Если меня всё устроит, будете жить на прежних условиях и, кто знает, может, когда-нибудь займёте место Иймы. То есть будете считаться свободной добисской со всеми вытекающими отсюда правами. Но для этого придётся смириться с моей постелью и не доставлять мне неприятностей. Если же останетесь верны себе и своим дурным привычкам, упокоитесь на кладбище возле горы. Принцесса, неужели вы не догадывались о том, что мы вас ждали?

Стелла была в ярости. Кулан издевался над ней. Она стояла, а он сидел и ухмыляется! И не просто ухмылялся, а угрожал, требовал от неё выполнения аморальных условий.

— И давно вы меня ждёте? — пересилив эмоции, спросила принцесса и нащупала-таки рукоять меча.

Она догадывалась, что оружие оставили в комнате из-за Камня богов — такого же сокровища, как корона. Его хотели кому-то показать, а Стеллу уже не считали опасной. Ещё бы, если вокруг действительно полно маргинов. Смерть одного из них ничего не решала.

— В этой комнате? — задумался Кулан. — Часа два, пока не кончилось действие дурманной травы. Будить не хотелось: вы так славно улыбаетесь во сне...

Не в силах сдерживать подступившие к горлу эмоции, Стелла набросилась на маргина. Ей хотелось разодрать это наглое лицо, выцарапать прищуренные в усмешке глаза, нашпиговать тело металлом.

Вспышка гнева принцессы едва не стоила Кулану жизни. Но Стелла не учла, что даже ослабевший, со свежей раной, утомленный длительным переездом маргин сильнее её. После упорной борьбы она ощутила крепкую хватку Кулана. Слабым утешением послужило то, что по его руке текла струйка горячей крови.

— Тише! Убить меня вы всегда успеете. Да это и не разумно, сами понимаете. Вот так, успокойтесь и смиритесь со своей участью, — увещевал его спокойный, вкрадчивый голос. — Если будете хорошей девочкой, многое можно будет исправить.

Принцесса ему не верила.

— Лучше умереть свободной птичкой, чем жить птичкой в клетке.

— Иногда птичек из клеток выпускают на волю.

Кулан на мгновенье отвлекся, чтобы поправить повязку на ране. Это стало опрометчивым, фатальным шагом.

Стелла изо всех сил ударила локтем туда, куда нанесла укол в памятную ночь у озера Фен. Хватка маргина ослабла, и принцесса не преминула этим воспользоваться, вырвавшись и вскочив на ноги.

Стиснув зубы, зажимая пальцами кровоточащую рану, Кулан, казалось, безропотно наблюдал за тем, как Стелла занесла меч над его головой, но умирать не пожелал, успел выбить оружие из рук принцессы.

— Прекратите, иначе я позову стражу! — предупредил он.

Но Кулан не сумел ни выполнить угрозу, ни воспользоваться мечом для самообороны. Стелла, молниеносно сориентировавшись, схватила с каминной полки статуэтку и, вложив в удар всю злобу, страх и желание жить, ударила маргина по голове.

Словно пьяная, пошатываясь то ли от усталости, то ли от нервного напряжения, принцесса увидела, как тяжёлое тело упало на пол, и поставила статуэтку обратно на полку. Зачем, сама не понимала: сделала бездумно.

Принцесса подняла с пола меч, забрала отцовскую корону, подошла к балконной двери, распахнула её и спрыгнула на землю. Тут же заныла и наполнилась невыносимой болью левая нога, но Стелла поднялась и, прихрамывая, стиснув зубы, поковыляла через парк к ограде. Её подгоняли страх и громкие крики маргинов.

Глава 6

Стелла сидела под деревом, морщась, осматривала опухшую ногу.

Вечерело. Прорывавшиеся сквозь листву лучи заходящего солнца золотили колени принцессы.

Результаты осмотра были неутешительны. Лодыжка отекла, став шире здоровой в два раза, и дико ныла, не позволяя передвигаться. Даже в состоянии покоя сводило зубы от боли. Кости не торчали — значит, перелом закрытый.

Стелла всхлипнула, ощутив себя слабой и беспомощной. Раньше в подобных ситуациях за неё всё решали другие, раньше всегда нашёлся бы выход, а теперь... Она одна посреди леса со сломанной ногой, без огнива, со скудным запасом провизии в седельной сумки, до которой ещё надо добраться. А повсюду рыскали маргины, ищут её, чтобы убить. Воображение рисовало безрадостную картину будущего.

'Лучше бы я осталась там, во дворце! — подумала принцесса, привязав самодельную шину к ноге. — Мне бы удалось договориться с Куланом, он ко мне благоволит...'

Благоволит... Благоволил. А благоволил ли? Их отношения были уже не те, что в Добисе, и Кулан при случае с радостью отдал бы её в руки местного правосудия. В прочем, он и есть это пресловутое правосудие. Да и участь постельной игрушки не привлекала, а её было бы не избежать, если бы Стелла вступила в переговоры. Наверняка Кулан овладел бы ею в первый же день, из воспитательного принципа, а потом ещё и ещё до того, как принцесса получила бы право голоса. Или не получила, а отправилась на эшафот. Удовлетворила маргина и свободна! Не ей устанавливать условия.

Впервые за долгие часы скитания по лесу Стелла заметила, что её руки в чём-то выпачканы. Осмотрев их, она поспешно отвела глаза — кровь. Бурые разводы были и на самодельном компрессе.

— Великий Амандин, чья же это? — принцесса попыталась смыть страшные следы. — Моя? Но откуда она на манжетах, ведь не может ведь пара царапин...

Она в недоумении уставилась на кровь, пытаясь вспомнить, когда поранилась.

— Все верно, я же убила... — вспомнила Стелла. — Я убила Кулана, ту самую последнюю надежду, на которую недавно уповала. Но он сам виноват. Убить маргина — вовсе не преступление. Но что теперь?

Страх не покидал её, пуская глубокие корни в сердце.

— Если попадусь, защитить меня будет некому. Клеткой уже не отделаешься, мне просто отрубят голову. Или повесят. Поизмываются и повесят, без всяких разговоров.

Странно, убийство Кулана повлекло за собой не только муки совести, — принцесса, оказывается жалела маргином! — но и опасения за жизнь Маркуса. Её поступок неизбежно повлечёт пытки: надо же на ком-то сорвать злость?

Ухватившись за дерево, принцесса поднялась на ноги и побрела к лошади.

Больше всего на свете Стелле хотелось повстречать Маргулая и убить его. Или быть убитой, лишь бы всё это закончилось. Да, именно, чтобы всё закончилось. Как — уже не важно. Тогда не станет боли, закончится неизвестность.

Солнечный диск исчез за горизонтом, на землю опустилась ночь.

То ли маргины прекратили поиски, то ли Стелла забрела так далеко в лес, но неслышно было ни лая ридогов, ни криков охотников, не видно отблесков факелов.

Свыкнувшись с тупой болью, принцесса задремала в седле. Усталость сморила её, организм требовал своё.

Предоставленная сама себе, лошадь вышла на дорогу.

Пронзительный крик ночной птицы разбудил Стеллу. С трудом разлепив глаза, принцесса осмотрелась и заметила мелькавшие между деревьями огоньки. А вот и маргины, от которых она якобы сбежала.

Стелла пустила лошадь в галоп. Она ругала себя за беспросветную глупость, за то, что поддалась слабости, задремала и выехала на дорогу. Шансы не повстречать на ней маргинов ровнялись одному к тысячи.

Принцесса понимала, что заведомо проиграет в неравной битве. Обессиленная, уставшая, она станет лёгкой добычей. Лучше бы её убили, чем притащили к Маргулаю с веревкой на шее.

Огни приближались. Стелла отчётливо слышала голоса маргинов.

Принцесса ещё и ещё раз ударила лошадь по бокам. Та летела бешеным карьером, на пределе своих сил.

Невольно на память пришла накидка Анжелины. Жаль, что Маркус вернул её! Принцессе так хотелось исчезнуть, при помощи волшебства избежать встречи с жестокой реальностью. Иного способа спастись не предвиделось.

Сумрак над дорогой сгустился, явив силуэт всадника. Его лошадь замерла посредине дороги, её хозяин, несомненно, видел принцессу, но и не думал посторониться. Стелла хотела объехать всадника, но, разглядев, кто перед ней, натянула поводья.

Глаза лошади незнакомца светились двумя багровыми огоньками, настоящим живым пламенем. Они гипнотизировали, вселяя панический ужас.

Всадник приподнял капюшон — и принцессу накрыла волна ледяного холода. Он быстро сковал всё тело, проник в мозг. Перед мысленным взором пронеслась вереница хнотических чудовищ, все страхи выползли наружу. Не выдержав их напора, Стелла закричала, обхватила голову руками и упала в обморок.

Принцесса очнулась в кромешном, как ей сначала показалось, мраке. Потом-то она поняла, что это не так. Вокруг действительно клубилась темнота, но особая: с примесью молочной серости облаков.

В воздухе пахло вербеной и ирисами.

Сначала Стелла решила, что вновь оказалась во дворце Маргулая. Если так, сейчас за ней придёт смерть. Странно, но принцессе не было страшно. В конце концов, этого следовало ожидать, закономерный итог скитаний. Либо она, либо её.

Нога продолжала предательски ныть. Смешно, но именно из-за неё Стелла завершала жизненный круг так рано. Велик он или мал, рано или поздно человек возвращается туда, откуда пришёл — в эту благоухающую ирисами темноту, в чьей бесконечности едва пульсируют нотки гиацинта. Наверное, она действительно так пахнет, только после смерти все чувства тоже отмирают, и мы не ощущаем ароматов. Или всё же чувствуем? Кто знает...

Принцесса попыталась встать, но её желания, как всегда, ничего не значили. Неведомая сила прижала её к постели, а знакомый голос, из тех, что предпочитаешь не слышать, приказал лежать:

— Хватит с тебя на сегодня прыжков.

— Где я? — пробормотала Стелла, пытаясь понять, в каком состоянии пребывает. Вроде бы жива, но что делать живым там, где всё начинается и заканчивается?

— У меня дома.

У Стеллы похолодели пальцы. Значит, её убили, и она перенеслась в царство мёртвых. Тогда понятно, откуда этот странный сумрак и размышления о запахе смерти.

На могилы часто кладут ирисы — значит, не случайно... Оставалось только гадать, кто рассказал живым, что это цветы мёртвых.

— Да жива ты! — прочитав её мысли, фыркнул Мериад. — Зато кости раздроблены. Ладно, срастим.

Принцесса вскрикнула от острой боли, вызванной прикосновением к левой ноге. 'Как же я бежала с такой болью?' — промелькнуло у неё в голове. А ведь бежала, даже перелезла через стену. Невозможно! Вариантов два: либо Стелла сломала ногу после второго прыжка, а при первом заработала ушиб, либо ей помогли боги. Принцесса склонялась к второму объяснению.

— Зачем вы спасли меня?

Стелла приподнялась на локте и сквозь падавшие на глаза пряди осторожно взглянула на Мериада. Тот едва заметно улыбнулся, снисходительно и насмешливо:

— Так ты признаёшь, что я спас тебя?

— Конечно, — прошептала принцесса, почтительно отведя взгляд в сторону. — Маргины скакали попятам и обязательно убили бы меня, если бы...

— Ты испугалась тогда, на дороге? — Боль в ноге стихла, её сменили покалывание и жар. — Все бояться, потому что каждому видятся разные вещи, свои собственные страхи. Хотя в истории с Маргулаем могла бы повести себя умнее, я искренне надеялся, что не пойдешь напролом.

— Девчонка и есть девчонка, да ещё и мелкая! С самого начала предполагал, что путного не выйдет, — с досадой пробормотал Мериад, заканчивая лечение. — Прояви ты хоть немного женского кокетства, давно обшарила бы весь дом Маргулая. Разве я не прав? Подай же голос, в конце концов! Или ты там умерла со страху?

Стелла промолчала и уткнулась лицом в подушку. Она понимала, на что намекал бог, но развивать эту тему не хотела.

— Ладно, спи, безмозглая!

Яркая вспышка огня — и принцесса провалилась в пучину глубокого сна.

Стелла проснулась поздно, во всяком случае, так ей показалось. По молочному сумраку трудно было определить, день сейчас или ночь. А существовал ли здесь вообще день?

Принцесса сладко потянулась, зевнула и села. Так, кажется, с ней всё в порядке, и нога не болит, только отёк не спал.

А всё же сейчас день: сквозь неплотно задёрнутые портьеры пробивались прозрачные, слабые лучи света.

Стелла встала, слегка пошатываясь, подошла к окну и распахнула его. На неё пахнуло многогранным цветочным ароматом: окно выходило в сад, для которого не существовало времён года. Но как могли цветы расти при таком скудном освещении? Отгадка нашлась, когда принцесса чуть повернула голову: сад окружала стена из белоснежного раскалённого камня, излучавшего свет наподобие солнечного.

Вероятно, цветни разбили во внутреннем дворике, во всяком случае, Стелла не помнила, чтобы видела его во время прогулки мимо дворца Мериада после гибели в зыбучих песках.

Взглянув на небо, принцесса не увидела солнца. Там вообще ничего не было, кроме мрака. Значит, свет, который попадал в комнату, излучали камни ограды.

Заскрипела дверь, в комнату ворвался холодный ветерок.

Стелла нехотя проковыляла к двери и закрыла её. Обернувшись, принцесса увидела на столе поднос с завтраком: хлеб, масло, малиновое варенье и яичница.

Поев, Стелла решила немного прогуляться. Заодно и польза для здоровья: ногу нужно разрабатывать, а то она отвыкнет ходить.

Дверь вывела в тёмный коридор.

Не доверяя тому, что видела в скудном свете редких факелов, принцесса ощупью двигалась вдоль стены, пока не нащупала ещё одну дверь. Ручка легко поддалась, впустив принцессу в огромный зал. Стелла попала в него через чёрный ход.

Повсюду был свет, много белого холодного света. Он лился с потолка, из свисавших на чёрных цепях люстр, и с малахитовых стен, из изогнутых канделябров.

В мраморный пол можно было смотреться как в зеркало. Стелла боялась сделать шаг: казалось, что она непременно поскользнётся.

В дальнем конце зала на обитом чёрным бархатом возвышении стоял трон. Чей, принцесса догадалась сразу, поэтому попятилась и плотно прикрыла за собой дверь. Войти в тронную залу она не решилась.

Коридор вывел Стеллу в ещё один, перпендикулярный предыдущему. 'Тут одни коридоры!' — недовольно пробормотала принцесса и наугад свернула налево. Почему налево? Потому что справа, по её логике, находились парадные покои.

Новый коридор оказался светлее, и дверей в нём было больше. Паркетный пол из дощечек 'ёлочкой' навощён до блеска.

Впереди неслышно отворилась дверь, и в коридор выплыла фигура в чёрной мантилье. Она несла серебряный поднос с сосудом, напоминавшим бутон. Фигура двигалась неслышно. Ни сосуд, ни поднос в её руках не дрожали.

Стелла посторонилась, давая дорогу странной женщине. Поравнявшись с ней, она приподняла вуаль, и принцесса на миг увидела полупрозрачное белое лицо с горящими, словно угли, глазами. Одарив Стеллу недоумённым взглядом, женщина сделала ещё несколько шагов и по частям растворилась в воздухе. Принцесса пожала плечами — ну, исчезла — эка невидаль! — и пошла дальше. Она отворяла двери, рассматривала обставленные в разных стилях комнаты. Все они поражали противоестественной чистотой.

Ее Стелла увидела в самом конце лабиринта коридоров — дверь из морёного дуба с витой медной ручкой. На барельефе над притолокой извивался, словно от нестерпимой боли, сварг.

Когда принцесса робко дотронулась до ручки, ей показалось, что пальцы пронзили иглы льда. 'У тебя просто больное воображение', — успокоила себя Стелла и, преодолев непонятный страх, повернула ручку. Дверь дрогнула, но лишь чуть-чуть приоткрылась. Из образовавшейся щели пахнуло холодом.

Дверь оказалась тяжёлой, Стелле пришлось немалые приложить усилия, чтобы открыть её. Зато закрылась она сама и быстро.

Принцесса оказалась в комнате с большим стрельчатым окном, сквозь которое на густой ковёр на полу падали косые лучи серебристого света. Слева темнела кровать эбенового дерева, рядом с ней — хрустальный столик с забытой на нём книгой в старинном переплёте. Правее оказалась еще одна дверь — запертая, так что любопытство принцессы осталось неудовлетворённым.

Левее окна, между двумя книжными шкафами, полными пыльных фолиантов, висело огромное зеркало. Под ним примостилась блестящая столешница из оникса. На ней стояли посеребренный кувшин и несколько флакончиков с жидкостями, цвет которых варьировался от абсолютно прозрачного до фиолетового.

У окна — стол и кресло с ножками в виде волчьих лап. На черном сукне в беспорядке валялись несколько книг и бумаг с непонятными письменами. Тут же стояла чернильница из яшмы. Между столом и креслом нарочито небрежно брошена шкура рыси.

С одной стороны к письменному столу примыкал секретер, а с другой — мягкая кушетка. На подушках дремала кошка.

Был в комнате и камин. Его полку — цельный кусок яшмы — украшали хрустальный шар и часы — предмет неслыханной роскоши для Лиэны. Они оказались с секретом: двойным циферблатом. На внутреннем круге, на который указывала короткая часовая стрелка, выстроились по порядку цифры от нуля до девяти, а на внешнем, по которому бегала длинная минутная стрелка, — цифры от одного до двенадцати. Стрелки не двигались, но часы ходили: Стелла слышала стук механизма.

Принцесса сделала пару шагов вглубь комнаты. Тяжёлая бронзовая люстра над головой задрожала. Стелла вздрогнула и остановилась. Со всех сторон послышалось шипение, и несколько голосов в унисон грозно вопросили: 'Зачем пришла?'.

Гул голосов всё нарастал и нарастал, пока не превратился в истошный вопль. Стелла зажала уши руками, чувствуя, что ещё немного — и у неё лопнут барабанные перепонки. И тут всё стихло. В комнате вдруг стало холодно, мертвенно холодно, так, что заиндевел ковер на полу.

В камине на несколько мгновений вспыхнул огонь — и на Стеллу налетел колючий ветер. Дверь отворилась, и сильным потоком воздуха принцессу выдуло в коридор. Естественно, дверь тут же захлопнулась. Да ещё как — с грохотом! 'Как будто она живая, и я уязвила её гордость', — подумалось Стелле.

Потерев ушибленное бедро: с ней не церемонились, а пол — твёрдый, принцесса задумала, чем занять остаток дня. Убедившись, что во дворце ей не рады, она решила прогуляться по саду и вернуться к себе, немного подремать.

Чтобы выбраться наружу, Стелле пришлось долго плутать по коридорам под аккомпанемент тихих смешков. Смеялись всегда за ее спиной, но, стоило обернуться, голоса тут же замолкали. Принцесса с облегчением вздохнула, когда хихиканье стихло после того, как она в очередной раз сменила коридор.

Завернув за угол, Стелла вскрикнула, столкнувшись с очередной женщиной в чёрной мантилье. Принцесса не успела вовремя отпрянуть, и рука, выставленная вперёд для защиты, прошла сквозь темную фигуру.

— Кто вы? — Стелла на всякий случай отошла подальше.

— Я здесь служу, — глухо ответила женщина, блеснув горящими глазами.

— А как выйти во двор... Ну, из дворца на свежий воздух? — ещё больше оробев и не надеясь на приемлемый ответ, спросила принцесса.

Женщина указала на одну из дверей и пояснила:

— Вниз по ступеням.

За дверью действительно оказалась лестница, длинная и тёмная. Она вела к чёрному выходу из дворца.

'Наконец-то!' — с облегчением выдохнула Стелла, оказавшись снаружи мрачных стен. Сад найти не удалось, поэтому принцесса побрела через плоскую, лишённую всякой растительности равнину к горбатому мостику. Возле него дремали два маленьких чудовища, напоминавшие всех животных сразу. Они лениво подняли головы и посмотрели на неё.

— Не стоит туда ходить, — послышался из-под моста кашляющий голос.

Приглядевшись, принцесса заметила на берегу мутной реки старика, одетого в шкуры. В курчавой бороде запутались ракушки. Прислонившись к опоре моста, он с самодовольным видом чистил большую рыбину.

— Почему мне не стоит туда ходить? — Стелла подошла к старику и попробовала завязать разговор.

— Там Лена. Эти твари, — он указал на дремавших чудовищ, — легко туда впускают, но обратно выйти не дают. Правда, может у вас есть разрешение от Него?

— Нет, — покачала головой принцесса.

— Тогда не ходите. Да и чего там смотреть — скука!

Старик склонился над рыбой, с нескрываемым наслаждением соскребая костяным ножом чешую. Создавалось впечатление, что это самое приятное занятие на свете.

Принцесса последовала совету и побрела вдоль реки. Мутная, жёлтовато-красная вода неторопливо текла с запада на восток.

На том берегу раскинулись низкие холмы, кое-где поросшие лесом. Однообразная унылая картинка.

Стоило Стелле повернуть к дворцу, как до неё донеслись истошные крики: 'Остановитесь!'. Принцесса обернулась и увидела почти прозрачную женщину, одетую по моде многовековой давности. Несмотря на то, что у воды гулял ветерок, одежда на ней не шевелилась, ниспадая на землю тяжёлыми складками. Женщина стояла у самой кромки воды и в мольбе протягивала к Стелле руки. Приглядевшись, принцесса заметила на них кровь. Она то переставала, то капала вновь, будто сочась из невидимых ран.

— Пожалуйста, скажите им, что я страдаю! Скажите, чтобы они молились... Я не могу больше! Здесь так холодно, а за мной всё не приходят. За всеми приходят, они рождаются заново там, на земле, а за мной нет.

Душа закрыла лицо руками, силясь заплакать, но не смогла выдавить ни слезинки.

Ноги принцессы подкосились, и она безвольно сползла на землю. Стелла уже видела души, но издали, мельком, а тут перед ней бывший живой человек, мучающий в Лене. Миф о 'Саде мёртвых' рухнул: на тот свете тоже страдали.

Душа осмелилась подойти ближе, коснуться краем одежды воды, но тут же отскочила, как ошпаренная. С диким визгом на неё налетело одно из чудовищ, стороживших мост, и погнало прочь.

Стелла дрожала, чувствуя, как дыбом встают волосы. Неужели и она будет такой же, и её так же будет гонять тварь с капающей на землю слюной? Неужели и она обречена на томительно ожидание нового рождения?

Гулять расхотелось, и принцесса вернулась к себе. Не желая больше плутать, принцесса прибегла к помощи одной из женщин в черной мантилье.

На столе принцессу ждал поднос с обедом. Сняв крышку, она обнаружила произведение кулинарного искусства из четырёх блюд.

Всё оказалось вкусно, но непривычно. Во-первых, довольствуясь обедами в трактирах, Стелла успела отвыкнуть от хорошей пищи, а, во-вторых, яства приготовили по старинным рецептам. Тем не менее, принцесса не могла припомнить, когда получала такое удовольствие от еды.

Как только принцесса положила приборы на пустую тарелку (плохим аппетитом она никогда не страдала), поднос исчез, и на его месте возникла вазочка с фруктами и бутылка матового стекла.

— До чего же роскошно! — пользуясь тем, что рядом никого нет (или вроде бы никого нет), Стелла, вытянула ноги и налила себе немного вина. Мелкими глоточками она осушила бокал, довершив трапезу спелым виноградом.

Дверь тихо заскрипела, и в комнату вбежал Даур. Не обращая внимания на оторопевшую принцессу, моментально придавшую туловищу вертикальное положение, он положил одну лапу на стол, а другой ловко накренил бутылку и начал лакать вино.

— Вот крысёныш, совсем обнаглел!

Даур взвизгнул и отлетел в сторону, больно ударившись о пол.

— Вы с ним всегда так? — осмелилась спросить принцесса невидимого Мериада.

— Можно подумать, что ты не сделала бы то же самое.

По комнате загулял холодный ветер, захлопала дверь.

Пристыженный Даур виновато вилял хвостом, ревниво, как ей показалось, посматривая на Стеллу. Для выражения пущего раскаянья он даже лёг на пол и начал скрести по нему когтями.

— Ступай к мосту и расспроси новоприбывших. Долго им ещё там стоять? Нечего без дела шататься по дому и воровать чужую еду! — бог наконец-то материализовался.

— А куда мне их отвести? — пролаял Даур, поднявшись на лапы.

— Не задавай идиотских вопросов! — отмахнулся Мериад. — Учёт грехов — это твоя забота. Если в чём-то не уверен, сверься по книге. А теперь брысь отсюда!

Пёс опрометью выскользнул из комнаты.

'Вот бы мне на них посмотреть... Какие они, эти новоприбывшие?' — подумала принцесса и вздрогнула от окрика Мериада: 'Даже не думай! И так сегодня насмотрелась'. Последнее слово он произнёс с издёвкой.

Стелла виновато потупилась. Да, ей не следовало по-хозяйски заглядывать за все двери, пользуясь тем, что они не заперты.

— Конечно, не заперты! При строительстве на таких, как ты, не рассчитывали.

Её мысли опять превратились в раскрытую книгу, и, во избежание неприятностей, принцесса предпочла ни о чём не думать, ограничившись замечанием, что Мериад не в духе.

Бог некоторое время сурово смотрел на неё, а потом от души рассмеялся:

— Ох уж эти смертные! Ну, так и будешь молчать? Или действительно вспомнила своё место, рыженький червячок?

Стелла вспыхнула, закусила губу и сцепила пальцы, чтобы не сболтнуть лишнего.

— Ну, как нога? Хромаешь? — Мериад делал вид, что не расслышал её мысленных комментариев.

Стелла молчала. Чтобы успокоиться, она досчитала до десяти, как её учила Старла. Не помогло, но зато ненадолго заняло сознание.

— Ты напоминаешь вулкан. Учись управлять собой.

'Кто бы говорил! — не выдержав, подумала принцесса. — Тоже мне, само спокойствие!'

Брови Мериада сошлись на переносице, в глазах зажегся огонек. Ещё чуть — и они прожгут пол и, заодно, Стеллу.

— Извините, я думаю то, что думаю, — вдруг набравшись храбрости, развела руками принцесса.

Правда, прямолинейность и смерть с высоко поднятой головой — таков идеал жизни героя, но сейчас Стелла решила, что быть героиней не желает. Она раскаивалась, что не промолчала, не досчитала до ста. Смерть, конечно, смертью, но после неё может быть кое-что хуже. Сейчас она и узнает, что как это 'хуже' выглядит.

— Мелкая смертная тварь, забыла, с кем разговариваешь?! Воспользовалась тем, что я на время снизошел до тебя, — и распустила мысли? Думаешь, тебе всё позволено? Скажешь ещё что-нибудь — и навеки укорочу твой язык! А если это не поможет, подрежу и шею вместе с головой, — вопреки ожиданиям, бог ограничился угрозами. — А теперь села! Говорить и думать будешь, когда разрешу, и что разрешу. Поняла?!

Стелла плюхнулась на стул, не спуская испуганного взгляда с хозяина подземного мира. Тело напряглось как пружина.

Мериад влепил ей для острастки пощёчину, сел рядом и коснулся больного колена. Принцессе захотелось убежать, спрятаться в одной из многочисленных комнат дворца.

— Да сиди ты спокойно, уже набегалась! Запомни: если с тобой ничего не случилось сразу, то после точно ничего не произойдёт.

Пару минут Мериад внимательно осматривал ногу Стеллы, а потом ненадолго прикрыл глаза.

— Всё, — наконец изрёк он. — Завтра можешь снова прыгать с балкона.

— То есть уже завтра, если потребуется, я смогу помочь Маркусу выбраться? — позабыв о приказе, в волнении спросила принцесса и тут же прикрыла рот рукой.

— Да говори уж! Хоть какофонии в моей голове не будет, — пробурчал бог. — Мне лично нужен только свиток с алой лентой. Уничтожь и не вздумай его читать!

— Но я не знаю, где он. Может, вы дадите какую-нибудь зацепку...

— Не многовато ли ты хочешь? — насупился Мериад, оперев руки в бока.

— Но я ведь должна... Я хотела лишь...

— Да с собой он его носит! Довольна?

Бог встал, и принцесса поднялась вслед за ним. Подумала и опустилась на одно колено, вызвав одобрительную улыбку.

— Понимаю, — кивнула Стелла. — Значит, забрать его можно, только убив Маргулая, но, как убить колдуна, я не знаю.

— Убивают всегда одинаково, — отрезал Мериад.

— Видите ли, вы хотели, чтобы я убила Маргулая, а теперь не хотите помочь. Понимаю, я должна сделать это сама, но моих сил недостаточно и...

Принцесса вздохнула и потупилась. Она боялась, что бог отреагирует на её слова вспышкой гнева, но он вздохнул и велел ей подняться.

— Ребёнок! Ты ничего не поняла. Убийство уместно там, где больна душа. Пользоваться этим лекарством нужно умело, в умеренных дозах, и очень осторожно. И тем, кто имеет на это право.

Стелла виновато кивнула.

— Ты хоть что-нибудь поняла или тебе объяснить проще? — усмехнулся Мериад, обойдя вокруг принцессы и остановившись за её спиной.

— Поняла, — соврала принцесса.

— Ничего ты не поняла! Ладно, попробуем по-другому. Ты играешь в шахматы? — Стелла кивнула. — Конечно, это не одно и то же, но доступнее твоему пониманию, нежели рассуждения о природе убийства. Так вот, жизнь — это шахматная партия. Любая жизнь. Твоя тоже. Ты передвигаешь фигуры — принимаешь решения, чтобы в конце поставить шах и мат королю. Главное в игре — не взятие чужих фигур, а цель, цель при минимуме потерь. Передвигая фигуры по доске, постарайся не ошибиться.

— Постараюсь, — прошептала Стелла. — А как... как там Маркус? Маргины до сих пор ищут меня?

— Слишком много вопросов, — покачал головой бог.

— Пожалуйста, ответьте на первый, Всемогущий!

Принцесса молитвенно сложила руки на груди, но Мериад остался непреклонен, ограничившись двумя пространственными фразами:

— Легче сделать шаг с закрытыми глазами — тогда и пустота покажется твёрдым полом. А в твоём случае пустоты гораздо больше, чем земли.

Одно слово — бог! Чего от него ожидать, кроме поучений, бессмысленных наставлений и размышлений на вечные темы? Можно подумать, ей станет лучше оттого, что Мериад философствует о смерти вместо того, чтобы помочь. Помочь делом, а не советом!

Всего этого Стелла, разумеется, не высказала богу в лицо, вместо этого поблагодарила за заботу. Прочитал её мысли Мериад или нет, принцесса не знала, во всяком случае, он промолчал.

На следующее утро, сразу после завтрака, бог нанёс Стелле ещё один визит, на этот раз очень короткий.

— Пора! — сказал он. — У тебя есть кое-какие обязанности на земле. И, так и быть, я позабочусь, чтобы Маргулай не вспомнил о том, что умеет колдовать. И среди мёртвых у тебя нашёлся защитник. Я отпущу его ненадолго на землю. Сумеет помочь — так поможет. Нет — брат и сестра окажутся вместе в Лене. Цени мою доброту, неблагодарная! Ты не заслуживаешь. Только из уважения к Амандину и данного обещания я вожусь с такой девчонкой, как ты.

Принцесса хотела поблагодарить Мериада, но не успела — перед глазами всё поплыло.

Глава 7

Маркусу казалось, что ещё немного — и он умрёт. Принц не чувствовал ни рук, ни ног, но стойко держался. Стиснув зубы, Маркус не позволял себе кричать. Враги не увидят его слабости. Он скажет ни слова.

Принц надеялся, что Стелле удалось сбежать. Он ничего не слышал о ней с тех пор, как в комнату ворвались маргины, связали его и уволокли прочь.

Мужчина в красной маске, закрывавшей пол-лица, лениво обмакнул в соляном растворе кнут и в очередной раз прошёлся им по телу пленника.

— Как мне это надоело! — пожаловался он товарищу, дремавшему на чурбане с пером и бумагой в руках. — Хоть бы кричал, что ли! А то висит и молчит как рыба. Будто не человека бьёшь.

— А ты и бьёшь не человека, — потянувшись и смачно зевнув, так, что лязгнули зубы, ответил писарь. — Он принц.

— А давай мы этого принца немного поджарим? Не люблю в тишине работать.

— Думаешь, поможет? — с сомнением покачал головой собеседник.

— Раскалённое железо-то? Не сомневайся! — рассмеялся маргин. — Принц или не принц, стоит поставить тавро, как собственную мать продаст.

— Этот не продаст — молчун. Я тут битых два часа сижу — хоть бы слово записал! Нечего сказать, интересная работенка!

Палач кивнул и стегнул принца по истерзанной спине. Тот даже не дёрнулся. На теле осталась очередная алая полоса.

Истязание длилось не первый час. Сначала Маркус пробовал возмущаться, но быстро осознал: его происхождение никого не интересует. Да и что могут горцы? Слабое государство без сильной армии. Даже оружие они закупают у соседей.

Маркус предполагал, что Маргулай преследует конкретную цель: поссорить Лиэну с соседями и, воспользовавшись ситуацией, выловить рыбку в мутной воде. Страна гор сама по себе ничего не значит, но поставляет Лиэне руду. Без неё лиэнцам придётся худо. А если на сторону горцев встанут многочисленные восточные эмираты и Дабар, положение сложится критическое. И Маргулай превратит себя в спасителя отечества.

С другой стороны, колдуна волновала Стелла. Странно, но он опасался её, иначе к чему допросы с пристрастием?

Принц догадывался, что чего-то не знает, а принцесса не так проста, как казалась. Может, её действительно надели силой, и она несёт частичку божественного могущества? Маркус всегда посмеивался над подругой, над её избранностью, а теперь задумался. Слишком пристальный интерес к обычной девушке, пусть даже принцессе.

Заскрипела железная дверь. В пыточную вошёл Маргулай. Окинув взглядом подвешенного под потолком принца, он нетерпеливо бросил палачу:

— Ну?

— Молчит. Разрешите ему рёбрышки пощекотать.

— Успеешь ещё, — охладил его пыл колдун.

Скривившись, он в сомнении осмотрел чурбан, предложенный вместо стула, и сел. Маргулай потребовал записи допроса обвиняемого. Быстро пробежав их глазами, он нахмурился и рявкнул:

— Это ещё что такое? Тут одни вопросы!

— Так он молчит, господин, — оправдывался писарь. — Можете сами убедиться, допрос вёлся по всем правилам.

Палач с гордостью указал на испещрённое кровоподтёками тело принца:

— Вот моя работа. Допрос третьей степени.

— Скорее, второй, — усмехнулся Маргулай.

— Прикажите переходить к первой? — с готовностью спросил маргин.

— Нет, пожалуй, на сегодня хватит. Отвяжите его и приведите в порядок. Пусть подумает над тем, что будет отвечать завтра.

— То же самое, — подал хриплый голос Маркус.

Он жалел, что не мог плюнуть колдуну в лицо.

Принц дёрнулся и с трудом повернул голову, одарив Маргулая презрительным взглядом.

— Браво! — захлопал в ладоши колдун. — Молодой человек заговорил! Дайте ему воды и прикройте, а то смотреть противно.

— Надеюсь, — обратился он к палачу, — членовредительством не занимались?

— Нет пока, — осклабился тот и подмигнул принцу.

Маркуса отвязали, положили на пол и протянули жестяную кружку. Он пил жадно, большими глотками, гадая, хватит ли сил и завтра так же стойко выдерживать все пытки.

Принцу вспомнились легенды о героических мучениках. Перед мысленным взором встала романтические картины — ясное утро в Джосии, плачущие девушки, увитый цветами гроб, и Маркус, мертвенно-бледный, но с гордой улыбкой на посиневших губах, с сознанием выполненного долга.

Но то, что красиво в романах, неприглядно в реальности. Принц быстро это понял и отказался примерять мученический венец. Это не отменяло благородства и законов чести: Маркус не собирался помогать колдуну.

На сегодня страдания принца закончились. По приказу Маргулая ему принесли чистую одежду и, подхватив под руки, потащили не в камеру, а в комнату — предел мечтаний новоиспеченного мученика.

Маргулай не любил пыток. Вернее, он не любил смотреть, как пытают людей, зато приказы, сопряжённые с чужими страданиями, отдавал охотно. Вот и теперь, желая развеяться, колдун вернулся к себе и велел принести вина. К его услугам были служанки, танцовщицы, охотничьи угодья — и люди, пожалуй, самое забавное из его развлечений. Маргулай часами наблюдать за ними через холодное стекло магического зеркала.

Захмелев, колдун развалился на кушетке и услаждал мутный взор кружением тел танцовщиц. Не прошло и получаса, как Маргулай задремал.

Девушки тут же остановились и вопросительно глянули на дворцового распорядителя.

— Что встали? — усмехнулся тот. — Танцуйте!

— Но господин спит, — возразила одна из танцовщиц, самая юная, ещё не понимавшая, что она всего лишь игрушка.

Она отличалась необычной восточной красотой и нравилась дворцовому смотрителю. Все, кто танцевали здесь, прошли через его руки. Он выбирал их намётанным глазом, покупал у родителей в своеобразное рабство, рабство, при котором девушки формально оставались свободными.

— Всё равно танцуйте, — повторил смотритель и, прищурившись, добавил: — А ты подойди ближе.

— Не подойду! — сверкнула глазами девушка. — Для шакала лишь падаль.

Ему пришлось промолчать: господину тоже нравилась эта танцовщица, а смотритель давно балансировал на грани немилости.

Танцовщица слишком заносчива, горда, её следовало проучить плетьми, но, оставаясь наедине с Маргулаем, она получала прощение за любые проступки.

Пока колдун успокаивал себя вином и девушками, Маркус мучился от боли. Тело вновь обрело чувствительность, и принц боялся пошевелиться: любое движение причиняло нестерпимые страдания.

Интуиция подсказывала: чудовищные эксперименты только начинаются. Если он смог вытерпеть эту боль сегодня, это не означает, что завтра он не проговориться.

Маркус осторожно переменил положение руки: она затекла, и тихо застонал.

Кровь запеклась. Рубашка липла к телу и при попытке пошевелиться натягивалась до предела, причиняя дополнительные мучения.

Маркус думал о Стелле, о том, что она должна его спасти.

Честно говоря, вся его бравада основывалась на вере в скорое освобождение. Как будто не существовало смерти, будто его не могли на сделать калекой, предать унизительной казни по надуманному обвинению. Законы... В некоторых случаях они переписываются так просто!

Он жил надеждой, стискивал зубы, терпел, мечтая потом отомстить в трёхкратном размере. Принц глубоко презирал палачей, говоривших о нём, как о вещи, презирал, но вёл точный счёт всем сказанным словам, движениям и помыслам. Но пока они обладали властью, а Маркус — всего лишь многовековой верой человечества в победу добра над злом.

Все эти дни Маркус жил надеждой и старательно отгонял дурные мысли.

* * *

Ураганный ветер нёс Стеллу сквозь пространство. Она с трудом дышала, носом шла кровь. Принцесса вынужденно закрыла глаза, чтобы сберечь зрение. Минута, другая, и Стелла со всего размаху упала на ворох палых листьев. Упала неудачно, набив синяки на боках и спине.

— Можно было сделать то же самое, но аккуратнее! — пробурчала принцесса. — И листва мокрая... Нечего сказать, удружил!

Отлежавшись, Стелла кое-как встала на ноги и отряхнулась. Оглядевшись, она поняла, что вновь очутилась в лесу Шармен.

Сквозь прозрачную листву проступали контуры седой вершины Кендина. Короткий взгляд на неё напомнил о Маркусе. Стелла вздохнула и стремительно зашагала по промокшему от дождя лесу. Она надеялась отыскать лошадей: бежать на своих двоих от маргинов бесполезно. Даже если принцессе удастся пробраться во дворец Маргулая и вытащить принца, погоня быстро нагонит пеших.

Прогулка выдалась тяжёлой: подошвы сапог скользили по мокрой траве, кустарник хлестал по лицу, одежда намокла от капавшей с листвы воды. Но Стелла не сдавалась, стучала зубами и повторяла: Маркусу сейчас гораздо хуже. Чтобы взбодриться, она мысленно мурлыкала шутливую песенку и представляла тепло очага.

Старания принцессы вознаградились: проплутав по лесу до темноты, она случайно наткнулась на лошадей. Они отвязались и забрели в орешник, где их и обнаружила хозяйка.

Боясь спугнуть, Стелла подкралась к лошадям и ухватила за волочащиеся поводья. Поймать удалось только свою кобылку. В седельной сумке завалялось яблоко. Принцесса использовала его как приманку для коня Маркуса. животное помедлило, кося на Стеллу карим глазом, но всё же подошло. То ли узнало голос, то ли соблазнилось лакомством.

Углубившись в орешник, принцесса спугнула двоих подростков. Они замерли на месте, дрожа, как крольчата, и прижимая к груди корзины. Из них кокетливо свешивались заячьи уши. Стелла сразу поняла: занимались браконьерством, проверяли капканы.

Мальчик заслонил рукой дрожащую сестрёнку. Оба поражали неестественной даже для подростков худобой. Лица обветренные, щёки впалые. На тоненьких гусиных шейках в такт неровному дыханию пульсировали жилки.

Одеты плохо, хотя и не в лохмотьях. На парнишке, судя по всему, сюртук с отцовского плеча. Он ему велик, на локтях заштопан коричневыми нитками. Полы обрезаны, уже лохматятся. Девочка в платье, тоже перешитом из маминых нарядов.

— Я друг, и мне всё равно, чем вы здесь занимаетесь, — поспешила успокоить маленьких браконьеров принцесса.

Она испугалась не меньше их. Стелла не желала, чтобы её видели, боялась, что даже дети донесут маргинам, пустят по следу погоню.

— Друг? — с сомнением покачал головой мальчик. Маленький зверёк не доверял принцессе.

— Именно. Как и вы, браконьерша, — рассмеялась Стелла.

— А мы не браконьеры, мы орехи собираем.

Девочка выступила вперёд, сняла с шеи туесок и протянула принцессе.

Оба предупредительно спрятали корзинку за спину.

— В первый раз вижу орехи с ушами!

Стелла добродушно рассмеялась и протянула руку, чтобы потрепать девочку по голове. Та увернулась и юркнула за брата.

— Мы вам ничего не сделали, сеньора, — с укором произнёс мальчик и потянулся за палкой, чтобы, в случае чего, защитить себя и сестру.

— А я вам?

В воздухе повисло тяжёлое молчание.

Стелла гадала, как убедить детей, что она не враг и тоже вздрагивает от каждого шороха. Если они поднимут шум, она пропала!

Наконец мальчик бросил палку, поднял корзину и потащил сестру прочь.

— Послушай, — крикнула ему вдогонку Стелла, — я дам тебе прокатиться на лошади, если покажешь, где можно отдохнуть, не опасаясь маргинов.

Мальчик в нерешительности остановился и обернулся. В глазах мелькнул интерес. Ещё немного, и он пересилит недоверие.

— Откуда мне знать, что вы не схватите меня в охапку и не отвезете к маргинам? — мальчик пристально посмотрел в глаза принцессе, пытаясь понять, стоит ли ей доверять.

Они ставили силки в обход воли Маргулая и боялись сурового наказания. Лес Шармен принадлежал колдуну, в нём запрещалось бить птицу и зверя. Провинившихся подвергали публичной порке, а то и ссылали в Ойчарыг.

— Да мне тебя не поднять! — рассмеялась принцесса. — Я хрупкая девушка, а ты такой большой парень.

Немного поломавшись, мальчик согласился. Ему понравилось ездить верхом, хотя он сидел на лошади в первый раз в жизни. Мальчишка сердечно поблагодарил Стеллу и проникся доверием к ней. Внешнее проявление доброты дети нередко принимают за саму доброту. Они дуются и называют человека злым, когда им что-то запрещают, и, наоборот, любят тех, кто им потакает.

Девочка с кислой физиономией наблюдала за братом. Ей тоже хотелось прокатиться верхом, но она боялась попросить. Зато предложила в качестве ночлега свой дом.

— А где вы живёте?

— Во дворце, — с гордостью ответил мальчишка, строя рожи сестре.

— То есть? — недоумённо переспросила принцесса.

— В каморке возле кухни. Только сейчас там потолок течёт, и мы с мамой перебрались в сторожку дедушки.

— А кто ваш отец? Чем он занимается?

— Он повар.

Дети с весёлым смехом ввалились в сторожку. Вслед за ними, привязав лошадей, вошла Стелла.

Обстановка красноречиво свидетельствовала о бедности. Из мебели — только топчан, стол и три табуретки. Дети спали прямо на земляном полу, на овечьих шкурах.

Жена повара походила на девочку-подростка. Угловатая, с длинной тонкой шеей, она совсем не походила на мать двух детей. В больших, широко распахнутых глазах застыла грусть. Глядя на них, казалось, что женщина неизлечимо больна.

До прихода мужа хозяйка хранила молчания, избегая встречаться взглядом с принцессой. Хотя и после не стала разговорчивее. Расставила на столе глиняную посуду, разливала по горшкам суп, услужливо пододвинула Стелле табуретку. Принцесса даже засомневалась, умеет ли она говорить.

Повар разительно не походил на супругу. Коренастый, весёлый, он любил эль, который втихомолку таскал из хозяйских запасов.

Хозяин сразу подметил: Стелла — 'женщина тонкая, не нашей крови'. Принцесса напряглась, но вскоре убедилась: маргинам её не выдадут.

Весь обед повар, как мог, развлекал гостью, но не забывал и о себе, нахваливал жену и болтливых непутёвых детей. Можно было подумать, на свете нет счастливее человека, чем он. Не удержавшись, Стелла сказала ему об этом.

— Разве нет, сеньора? — простодушно улыбнулся повар. — Я живой, жена у меня красавица, любит меня, дети здоровы, работа есть, крыша тоже — чего ещё желать человеку? Это ли не счастье? Или, по-вашему, счастливы только те, кто живут в золоте да серебре, не зная, чем убить скуку? Уж поверьте, богатые как раз и несчастны. Деньги их губят, они живут в постоянном страхе. Вот и мои блюда, в которые я всю душу вкладываю, проверяет подхалим Вершет. Уж всего-то боится сеньор, даже того человека, что они под замком держат!

— Какого человека? — напряглась Стелла.

— Того, что чуть до смерти не забили. Я ему по утрам еду ношу. Сегодня, вот, вчерашнее рагу отнёс, отменное рагу...

— А почему вы носите ему еду?

— Агреш захворал, а другим до него дела нет. Голодом бы заморили, бедняжку...

— Да, он хорошенький, — вздохнув, тихо сказала хозяйка.

При звуке тоненького голоса принцесса вздрогнула: долгое молчание превратило эту женщину в её сознании в куклу.

— Вы его видели? — оправившись от неожиданности, спросила Стелла. — Кстати, как вас зовут?

Хозяйка немного помолчала, в нерешительности взглянула на мужа, а потом ответила:

— Бейфа.

— Что помираешь-то? Говори громче — видишь, сеньора тебя не слышит, — повар похлопал жену по плечу и извинился перед гостьей: — Тихая она у меня и робкая.

— Меня зовут Бейфа, сеньора, — уже громче повторила хозяйка, залившись пунцовым румянцем. — Я ему, бедняжке, молоко пару раз приносила — молочница я, сеньора. Он такой худенький, весь в синяках... Казнят они его!

Не выдержав, она закрыла лицо фартуком и расплакалась. Острые плечи сотрясались от беззвучных рыданий — Бейфа даже плакать не умела в голос.

— Вечно она так! — махнул рукой повар. — Напридумает— и в слёзы. А насчёт того юноши... Не думаю, что казнят, просто в подземелье заморят. Слышал я краем уха, что его увезут в Добис.

— В Добис? Значит, ваша жена не ошиблась, — вздохнула Стелла. — Я хорошо знакома с местными правилами.

— Вы там были? — пришло время хозяина удивляться.

— Приходилось. Это неприятная история, я не хотела бы вспоминать об этом.

Она задумалась, следя за вознёй детей на полу.

Тихо потрескивал огонь в очаге. На нём закипал чёрный от копоти чайник.

— Можно увидеть узника?

— Не думаю, — покачал головой хозяин. — Строгость развели жуткую!

— Понятно, — тяжело вздохнула Стелла. — Тогда можно у вас переночевать?

— Конечно! Только бедно у нас...

Какая разница! Всё лучше, чем под открытым небом.

Стелла проснулась в холодной комнате. Огонь догорел, чайник остыл — значит, повар и его жена ушли. Детей тоже не было видно.

Скинув плащ, Стелла потянулась, задумалась, оставили ли ей что-нибудь поесть, и поймала себя на мысли, что находится в непозволительной близости от логова зверя.

Отогнав дурные мысли: от судьбы не убежишь, — принцесса с аппетитом позавтракала молоком, хлебом и домашним сыром. Затем начистила меч: хочешь мира — готовься к войне, и отправилась на разминку. Сначала пара упражнений на растяжку, затем разминка и тренировка с оружием.

Стелла достаточно злоупотребила гостеприимством хозяев и решила: пора уходить.

За ночь заметно похолодало.

Землю покрыл густой разноцветный ковёр из листьев, ветви деревьев напоминали исхудалые руки работников Ойчарыга.

С севера дул прохладный ветер, и принцесса накинула капюшон.

Лошади флегматично жевали охапку соломы, которую им предупредительно принесли с утра дети. Стелла похлопала рукой по крупу Лайнес и заседлала её.

Порыв ветра донес до принцессы женский смех. 'Женщины в лесу Шармен, более того, смеющиеся женщины — это интересно', — подумала Стелла и решила отложить отъезд. Вдруг она наткнётся на пассию Маргулая, совершающую утренний променад. Однако любопытство взяло вверх, и принцесса решила хоть одним глазком взглянуть на смеющуюся девицу.

Чтобы осуществить задуманное, Стелле пришлось пробираться через колючий кустарник. Оцарапавшись и проклиная местную флору, она заняла удобную позицию и стала ждать. Отсюда хорошо была видна дорога, петлявшая между деревьев.

Из-за поворота показались всадники: две женщины и мужчина. Они ехали крупным шагом, никуда не торопясь и ведя светскую беседу.

В мужчине Стелла узнала Маргулая.

Захотелось крикнуть что-нибудь обидное, но принцесса взяла себя в руки и перевела взгляд на спутниц колдуна. Одна из них оказалась Наамброй, другая, та самая женщина, чей смех привлёк Стеллу, была ей незнакома.

За прошедшие дни принцесса успела изучить местность, знала, что вскоре дорога повернёт. С обеих сторон там густой кустарник, а при таком темпе движения всадников Стелла успеет опередить их.

Какой соблазн! Прибежать туда, проползти между кустами и, неожиданно выскочив, убить Маргулая и, заодно, Наамбру.

Собаки принцесса не боялась, третьей спутницы тоже, удерживал только страх за Маркуса: её поступок мог стоить ему жизни.

Стелла с досадой проводила глазами удаляющиеся фигуры. Какая, всё-таки, была возможность! Кто знает, может, она никогда больше не представится. Но думать только о себе недопустимо.

Подбрасывая сапогами комья слипшейся земли, Стелла брела обратно к сторожке. На душе было скверно, хотелось сделать что-нибудь, чтобы выплеснуть свою злость.

Разум подсказал: придётся задержаться у гостеприимных хозяев. Оставалось надеяться, они не прогонят назойливую постоялицу.

Возле лошадей вертелся сынишка повара. Он пытался погладить Лайнес, а та упорно отводила морду.

При виде хозяйки лошадь тихонько заржала и всем корпусом подалась в её сторону. 'Потом', — принцесса осторожно отстранила тычущийся в ладонь храп.

— Послушай, — задумавшись, на ходу подбирая слова, обратилась Стелла к мальчишке, — можешь достать бумаги и чернил?

— Не знаю, — почесал в затылке парнишка. — Мы неграмотные.

— А позаимствовать у кого-нибудь тоже нельзя?

— Позаимствовать? — похоже, он не знал значения этого слова, пришлось объяснять.

Мальчишка задумался и кивнул. Кажется, бумага найдётся у старшего повара: он частенько посылал поварят за разными вкусностями и, чтобы те его не обманывали, писал на бумажке пояснительные записки лавочникам.

Стелла буквально вырвала серый лист бумаги и засиженную мухами чернильницу из рук парнишки и, бросив на ходу: 'Большое спасибо!' побежала писать письмо.

В сторожке никого не оказалось, стол был в её полном распоряжении.

Писала она быстро и так же быстро переписывала строчки, пытаясь найти те, единственные.

Буквы не желали стоять смирно и упорно ползли вверх.

Наконец результат удовлетворил принцессу. Она подняла лист, подула на него и быстро пробежала глазами написанное. Вроде бы не слишком грубо и явных грамматических ошибок нет.

Подождав, пока чернила подсохнут, Стелла сложила бумагу вчетверо и вышла на улицу. Как она и предполагала, парнишка возился с Лайнес. Принцесса пообещала ему конную прогулку взамен на писчие принадлежности.

— Вот, отнесёшь это завтра утром во дворец и отдашь кому-нибудь из слуг. Там подписано, для кого, разберутся, — Стелла протянула мальчику записку.

— А это неопасно? — Мальчик недоверчиво покосился на зажатую в руке бумажку.

— Нет, нет, что ты! Так, записка одному старому знакомому. Отнесёшь?

Принцесса с трудом сдерживала волнение: от одной записки зависело будущее тысяч людей. Она старалась не думать об опасности, которой подвергает мальчика, надеясь, что ему не причинят вреда. От 'старого знакомого' Маргулая всего можно ожидать, он не раз доказывал своё 'человеколюбие'.

Парнишка пожал плечами и сунул бумажку в один из карманов потёртого сюртука с отцовского плеча.

Той же ночью принцесса тайком ушла от приютивших её людей. Она и так причинила им много беспокойства и не хотела подвергать новым опасностям — за укрывательство преступника ждало жестокое наказание.

Ничего, одну ночь можно переночевать в лесу. Одной, конечно, страшно, но ничего не поделаешь. Зато завтра всё решится. Либо ей вообще не придётся нигде спать, либо у неё и волков снова появится компания.

Глава 8

Было около трёх часов по полудню, если Маргулай появится, то именно сейчас.

Честно говоря, Стелле надоело ждать. Она торчала на условленном месте с восхода солнца: всё равно не выспалась, проворочалась всю ночь, пугаясь собственной тени. Звери не подходили, но принцесса слышала шорохи и шуршание листвы, и это точно не ветер.

Не раз приходила мысль, что колдун пошлёт вместо себя маргинов. Они легко схватят глупую девушку, рассказавшую, где её искать. Но принцесса заглушала доводы разума другими: иначе к Маргулаю не подобраться, иначе Маркуса убьют.

Единственный способ спастись — сбежать, но тогда не видать ей покоя ни в телесной, ни в загробной жизни. Каково это — жить, зная, что собственной трусостью и дуростью погубила лучшего друга, могла, но не спасла сестру, отдала страну во власть убийцы брата, обманула ожидания богов? Хорошо тем, у кого нет совести. Увы, Стелла обладала вдобавок благородством — то ли достоинством, то ли смешным пережитком прошлого. Как показывала практика, люди давно перестали ценить 'высокие' качества.

У принцессы побаливала спина — да, постель у неё сегодня не отличалась мягкостью. Ничего, пройдёт. Стелла посмеивалась: если хотела спать на пуховой перине, оставалась бы в Лиэрне, а не изображала героиню. Приняла бы подданство Маргулая, вышла бы по его указке замуж и радовалась бы перовым подушкам и служанкам.

Да, поначалу приходилось тяжело, как и всякой изнеженной принцесске. Но ничего, и еда в трактире не казалась гадкой, и спальный мешок — неудобным, и кашеварить научилась, и к седлу привыкла. Ездить верхом по городам и весям не приятное развлечение. Это не торжественные выезды двора, не загородные прогулки — тело болит и затекает так, что с седла с трудом сползаешь. Тут уж не до красоты нарядов — штаны и ещё раз штаны. И привалы, чтобы размяться. Вот такая она, дорожная романтика.

Стелла нервничала. Невежливо заставлять себя долго ждать! Даже маргинов нет. Значит, либо мальчик не передал записку, либо Маргулай не воспринимает принцессу всерьёз. Да её и невозможно воспринимать всерьёз — одинокую фигуру посреди шахматного поля, пешку, возомнившую себя королевой.

Принцесса уверилась: он не приедет, даже не пришлет отряд маргинов, чтобы она, выкрикивая пустые угрозы, с позором ударилась в бега.

Но Стелла ошиблась: Маргулай появился. Один, как она и просила. Приехал тогда, когда принцесса собиралась уехать.

— Надо же, живая! — театрально воскликнул колдун. — А мне доложили, что тебя забрали под землю.

— Как забрали, так и вернули обратно, — усмехнулась Стелла.

Странно, она совсем не боялась, будто бы за её спиной стояла армия.

— Понятно, и там успела всем насолить. Признаться, меня удивило твоё письмо. Смело и нагло — это мне всегда нравилось. Итак, я здесь, как видишь, маргинов с собой не взял. Что дальше?

— Я предлагаю вам сделку.

— Сделку? — брови Маргулая поползли вверх. — Впервые вижу принцессу, которая торгуется. Ну, говори, я тебя внимательно слушаю.

— Я вызываю вас на поединок. Честный поединок, без всяких колдовских штучек. Если выиграю, вы отпустите принца Маркуса. Если вы, Лиэна окажется в полной вашей власти.

— Она и так в моей, — напомнил колдун.

— Только мешает живая наследница под защитой богов. Сомневаюсь, что моего покровителя обрадует убийство.

Стелла блефовала. Она понимала: ничто не мешает Маргулаю расправится с ней здесь и сейчас. Была наследница — и нет наследницы, кости обглодали волки. Нет, чтобы выжить, необходимо убедить колдуна, что её смерть обернётся проблема, заинтересовать, заставить сразиться. Доклад маргинов в данной ситуации играл на руку принцессе: если её вернули из края мёртвых, значит там у неё крепкие связи. Мериад не из тех богов, которых игнорируют, это давало шанс на жизнь. По крайней мере, до поединка.

Судя по тому, что Маргулай молчал, Стелла сделала верный ход. Он ведь уже вскинул руки, вероятно, собираясь покончить с надоедливым рыжим комаром, но передумал, помрачнел.

Так ли уж могущественна Марис, если её любимец боится гнева богов?

— Забавно: сражаться на мечах с девчонкой, — наконец ответил колдун. -Вы это серьёзно, Ваше высочество?

Принцесса подавила торжествующую улыбку и заверила: 'Абсолютно'.

Рыбка клюнула, Маргулай поверил в божественное благословение на челе!

— Я люблю отважных и сохраню жизнь вам обоим. Разумеется, при выполнении некоторых обязательств.

Такого оборота событий Стелла не ожидала. Неужели она, сама того не подозревая, нащупала больное место колдуна? Он боялся гнева Мериада! Сразу стал любезным, оставил высокомерный тон.

Принцесса твёрдо возразила, что не заберёт вызова назад, и добавила ещё одно условие: Маргулай должен взять на место поединка свиток, перевязанный алой лентой из храма Амандина.

Маргулай помрачнел и удивлённо поинтересовался, откуда Стелле известно о существовании этой вещи.

— Жрица рассказала, — ничуть не погрешила против правды принцесса и поторопила колдуна с ответом.

Маргулай принял вызов и согласился перед боем отдать ей свиток.

— В случае моей неудачи забрать его не составит труда, — улыбнулась Стелла. — Вы ничем не рискуете.

Поединок назначили на Кендине, через три дня, в это же время. Колдун обещал, что маргины её не тронут, и разрешил не прятаться по кустам. Стелла кивнула — щедрый подарок. Маргулай не сомневается в победе, раз позволяет нагло попадаться на глаза патрулям. Что ж, самоуверенность иногда играет против человека.

Уезжая, колдун бросил через плечо:

— Принца Маркуса я прихвачу с собой. Его скинут вниз вслед за тобой.

Выбор сделан, пути к отступлению отрезаны. И единственной мыслью принцессы было: 'Наконец-то всё это закончится!'.

Стелла стояла на вершине Кендина, по щиколотку утопая в грязи. Принцесса и подумать не могла, что красивое, в духе романов, место для поединка окажется столь неудобным!

Земля размокла от дождей, оседала вниз по склону. Камни наверняка тоже скользкие. Вокруг лужи, того и гляди, промочишь ноги. Хотя, какая разница! Если она вытянет несчастливый билет, а вероятность этого ой, как высока, простуда перестанет её интересовать. В прочем, как и всё остальное.

Ветра не было, но воздух пропитался влагой. Казалось, Стелла продрогла до костей.

С Кендина открывался вид на кладбище и Джерагандеил, но принцесса не смотрела вниз: она молилась. Молилась всем, по несколько раз: Амандину, его супруге, дочерям, Миралорду...

На память пришло обещание Мериада: Стелле поможет душа брата. Но как? Советом, добрым напутствием? Даже если так, Кэррон не спешил появляться.

Беззаботный шум голосов и лязг оружия заставил принцессу вздрогнуть и отринуть все мысли. Она глянула на подножье холма — так и есть, приехал колдун. Он неторопливо поднимался по склону, сопровождаемый многочисленной свитой. Двое маргинов под руки вели бледного Маркуса. Принц исхудал, осунулся. В уголке губ запеклась кровь, а на скуле желтел синяк.

Стелла сжала зубы, борясь с приступом ярости. Ничего, маргины ещё ответят за каждую ссадину. Король Страны гор, несомненно, предоставит лиэнцам карт-бланш в отношении слуг Маргулая. Вряд ли горцы позволят мучителям наследного принца остаться безнаказанными, ещё собственных наёмников пришлют.

Маргулай отряхнул грязь с сапог, игнорируя противницу, флегматично расстегнул застёжку плаща и бросил его на руки слуге.

— Ждите внизу, — приказал колдун и соизволил обратить внимание на принцессу: — Добрый день, Ваше высочество! Выглядите вы неважно. Плохо спали?

Стелла пропустила насмешку мимо ушей.

— Вы принесли свиток?

— Этот? — Маргулай вытащил тубу, открыл её и извлек пергамент, перевязанный алой лентой.

— Вроде бы.

Принцесса протянула руку, но колдун сунул тубу обратно за пазуху:

— Сами возьмёте, если выживете. Итак, где угодно драться Вашему высочеству? Вы женщина, выбирайте.

Стелла указала на облюбованную заранее каменную террасу. Относительно ровная и сухая, она лучше всего подходила для поединка.

Противники поднялись на гряду.

Свита Маргулая, повинуясь приказу, спустилась вниз по склону и удобно устроилась на одном из широких выступов, словно зрители в театре.

— Давайте ещё раз обговорим условия, — предложила Стелла, тоже сняв плащ. Только бросить его было некому. — Я хочу, чтобы все их слышали.

Она аккуратно сложила плащ, спустилась с террасы и положила его рядом с другими вещами.

Колдун рассмеялся и небрежно отдал приказ маргинам: отпустить принца в случае победы принцессы, беспрепятственно пропустить обоих и позволить забрать тубу со свитком.

Маргулай обнажил меч и для устрашения провёл пальцем по блестящему лезвию:

— Начнём? Мериад заждался тебя, не будем его сердить.

Стелла кивнула.

На мгновенье показалось, будто земля под ногами заходила ходуном. Заметно потеплело. 'Замечательно, — подумала принцесса, — ко всему прочему, меня хотят поджарить!' Она неуверенно огляделась, прикидывая возможности для манёвра и надеясь: вдруг подоспеет помощь? Мериад обещал посодействовать, однако тот не спешил, вполне возможно и вовсе забыл. Оно и понятно — наглая смертная не оправдала ожиданий, доставила столько хлопот.

Маргулай, издеваясь, поторапливал её, напоминал об отвергнутом предложении, подтрунивал — постель Кулана была бы мягче могилы. Принцесса слушала и старалась не сорваться, не испортить всё всплеском эмоций: на это колдун и рассчитывал.

— Не бойся!

Стелла вздрогнула, услышав в голове посторонний голос. Неужели она сошла с ума?

— Разве ты меня не видишь? И совсем не помнишь, — с тоской добавил неизвестный.

Принцесса вздрогнула и прикрыла рот рукой. Неужели? Нет, она не забыла, потому что никогда не сможет выкинуть из памяти любимого старшего брата.

Дрожа от охватившего её нервного волнения, Стелла лихорадочно огляделась, ища глазами Кэррона. На глазах навернулись слёзы.

Маргулай смеялся, обещал убить быстро и безболезненно, но принцесса не слышала его: она увидела Кэррона.

Радость надежды сменила горечь разочарования: увы, над Кендином витала только бесплодная тень. Всё тот же юноша, каким запомнила его сестра, в той же одежде, в который он отправился в свой последний путь.

Не выдержав, Стелла разрыдалась, попыталась обнять брата, но пальцы прошли сквозь него, схватив пустоту.

— Не раскисай! — укорил её Кэррон. — Не показывай слабости! Перед тобой враг, не позволяй ему торжествовать.

Принцесса шмыгнула носом и кивнула.

Сердце сжималось от боли, вновь и вновь перед глазами вставали картины далёкого прошлого — бессонные ночи, долгие поиски, тело Кэррона, наглая записка Маргулая, поседевший отец...

Принцесса встрепенулась, утёрла слёзы и гневно вскинула взор на колдуна. Иногда слабость рождает силу, и он насладится ею сполна.

Стелла вспоминала уроки фехтования, прокручивала в голове разные приёмы и выстраивала в голове план боя. Она старалась выкинуть из головы эмоции и сосредоточиться на противнике.

Кэррон, невидимый Маргулаем, пристроился за спиной сестры и обещал помогать — советом и силами. Стелла кивнула и прошептала: 'Я не посрамлю род Акмелур'.

Принцесса атаковала первой, но неудачно — колдун парировал удар и парой выпадов подтолкнуть её к краю пропасти. Похоже, он не хотел тратить время на поединок с самоуверенной девушкой.

Кэррон перехватил руку сестры, помогая контратаковать. Он же поддержал её, не позволив упасть.

Оказавшись лицом к лицу с Маргулаем, Стелла поняла, насколько слабее него. Он всего лишь играл с ней, как кошка с мышкой, а она уже чувствовала первые признаки усталости. А что же будет, если он прибегнет к одному из заклинаний?

Будто издеваясь, став в традиционную боевую стойку, колдун играючи наносил колющие и рубящие удары. Сначала медленно и предсказуемо, потом все быстрее и неожиданнее. Старательно, по-ученически отражая их, Стелла гадала, когда же он перейдет границы её умений.

Кэррон нашёптывал советы и предсказывал дальнейшие действия противника. Если бы не брат, принцесса бы уже стонала на камнях с тяжёлым ранением в бедро. Так же она отделалась парой царапин и касательным ранением в руку — ничего страшного, не локтевой сгиб, кисть или плечо.

Балансируя на краю пропасти, Стелла запрыгнула на каменный уступ, но колдун и там не оставил её в покое. Он наносил быстрые частые удары, а она подпрыгивала, стараясь отсрочить миг встречи со смертью. Поединок превратился в жуткий танец с мечами.

— И как ты теперь? Так же решительно настроена? — ехидничал Маргулай. — Может, сдашься? Кто знает, может, я пощажу тебя: раскаявшиеся достойны снисхождения. Во всяком случае, твои останки со всеми почестями будут преданы земле.

— Нет, — сквозь зубы процедила Стелла, — я никогда не сдамся такому ничтожеству, как вы!

— Тогда это 'ничтожество' изрядно сократит твои дни. Умирать-то страшно? — сделав минутную передышку, спросил колдун.

— С чистой совестью? Нет, конечно! — бравурно рассмеялась принцесса.

Это было далеко от истины, но сейчас нельзя было думать о страхе.

'И смерти нет...'. Что ж, может, бессмертные циники правы? В любом случае, она исполнит долг до конца. Рядом Кэррон, внизу Маркус — пусть они оба видят, что Стелла сражалась до конца.

Собравшись с силами, Стелла с боевым кличем Акмелуров спрыгнула вниз. Она и Кэррон стали одним целым — брат направлял движения сестры, делился своими знаниями. Принцесса не противилась, предоставив ему возможность действовать так, как он сочтёт нужным. Стелла лишь присматривалась, стараясь запомнить незнакомые финты. Как много она, оказывается, не знает и как мало умеет! Впрочем, Кэррон фехтует по классической схеме, которую исповедует Маргулай, значит, слабая и неопытной принцессы есть свой козырь в рукаве — приёмы, показанные Мирандой. Наёмница исповедовала собственный стиль и за пару дней, что они тренировались, успела поделиться частичкой своих знаний.

Удивив и колдуна, и брата, Стелла подпрыгнула, сделала обманное движение, будто собираясь нанесли удар снизу вверх, а сама, переместившись вправо, нанесла укол в плечо.

Кэррон присвистнул и похвалил сестру.

Маргулай ругнулся и обрушил на принцессу лавину проклятий. Решив не тратить время даром, он взмахнул свободной рукой — и удивлённо уставился на неё.

В голове Стеллы раздался смешок. Голос принадлежал Мериаду.

'Давай, давай, колдуй, самовлюблённая крыса, я полюбуюсь', — бог откровенно потешался над Маргулаем.

Принцесса радостно взвизгнула, когда у Маргулая в очередной раз не вышло сотворить заклинание.

Какой замечательный момент!

Не дожидаясь подсказки Кэррона, Стелла сделала выпад и обездвижила левую руку колдуна. Увы, правую он успел увести от удара.

'Ты заплатишь за каждую каплю!' — прошипел Маргулай и, отбросив попытки чаровать, ринулся в атаку.

Однако в сердце принцессы расправила крылья надежда. Да, пусть недолго осталось, да, пусть каждая атака может стать последней, а песочные часы отсчитывают последние песчинки физического существования, она сделает всё, чтобы уйти и постараться взять его с собой.

Смерть кружилась в неистовом танце, обдавая Стеллу ледяным дыханием. Принцесса чувствовала, что слабеет с каждой минутой, если бы не поддержка Кэррона, она не успевала бы отражать удары противника. Один парировать все же не смогла, и меч, скользнув по кожаному нагруднику, острой болью разлился по телу.

Собрав все оставшиеся силы, девушка ринулась вперёд, в последнюю атаку.

Кэррон влил в неё остаток своей энергии и, став едва различимым, с сожалением констатировал: большего он сделать не может. Стелла поблагодарила брата и заверила: она справится.

Душа Кэррона отлетела, и принцесса осталась один на один с Маргулаем.

Стелла старалась не думать о смерти и боли, но победа ускользала из её рук. Ещё пара минут, и... Но произошло чудо.

Солнечные лучи под особым углом преломились в камне на рукояти меча принцессы и отразились от выходившей на поверхность Кендина руды. Она задрожала, затрепетала, покрылась трещинами и, разломившись, выпустила из недр багровый столп пламени.

Свет и блики огня слились воедино, породив гигантский красный луч, наискось разрезавший небо на две части.

Оба противника на время забыли о поединке и в ужасе попятились. Они не сводили взгляда с бесновавшегося в синеве света.

'Камень богов! — не веря, мотал головой Маргулай. — Нет, этого не может быть, это всего лишь легенда!'.

Раскалившись до бела, луч обрушился обратно на холм и, войдя в породивший его драгоценный камень, наполнил клинок волшебным сиянием. Тот задрожал, запульсировал и на миг обжёг пальцы Стеллы. Принцесса вскрикнула и едва не выронила меч, но потом поняла: вот оно, её долгожданное спасение.

Минуты утекали сквозь пальцы, нужно успеть до того, как Маргулай очнётся и снова ринется в бой. Глубоко вздохнув, принцесса прыгнула и вонзила в него меч. Маргулай пошатнулся и, оступившись, полетел вниз.

Стелла подбежала к краю обрыва и осторожно глянула на подножье холма: она боялась, что колдун не умер. Нет, он разбился — неподвижно лежал на земле, раскинув руки. Слишком высоко, от смерти Маргулая не спасла бы никакая магия.

Закрыв лицо руками, обессиленная принцесса упала на колени.

Камень в рукояти меча потух и остыл.

Стелле казалось, она пролежала, не двигаясь, целую вечность. Пошевелилась лишь тогда, когда начала замерзать. Принцесса заставила себя встать и поплелась за свитком.

Голова и ноги гудели, Стеллу слегка подташнивало и качало из стороны в сторону. Умом она понимала — надо перевязать рану, но думала только о поручении Мериада. Раз уж принцесса не умерла пару минут назад, не умрёт и сейчас от потери крови.

Маргины не ожидали такого исхода событий. Они столпились у тела Маргулая и в недоумении переглядывались, не зная, что делать.

Воспользовавшись ситуацией, Маркус обезоружил одного из конвоиров и со всех ног бросился наверх, к подруге.

Увидев его запыхавшееся лицо, Стелла разрыдалась.

— Бежим! Они не простят смерти господина, — принц потянул её за руку, увлекая к петлявшей по склону тропке.

— Сейчас, только заберу свиток.

Пошатываясь, она спустилась к тубе и попросила огниво.

— Стелла, у нас нет времени...

— Огниво, Маркус! Я должна это сжечь.

— Но у меня его нет.

— Хорошо, сожжем потом.

Спрятав свиток на груди, Стелла забрала плащ и, стараясь не думать о боли, заковыляла вниз.

Маргины сгрудились у восточного склона, и друзья беспрепятственно спустились по западному.

Заметив, что подруга ранена, Маркус отодрал полосу от рубашки и помог перевязать рану. К счастью, она оказалась неглубокой — просто широкий порез. Разумеется, не носи принцесса нагрудника, характер ранения, да и исход поединка был бы иным. Равно как, если бы Маргулай в своё время уделял больше времени упражнениям с мечом, а не с заклинаниями. Но он предпочел книги, ограничившись азами воинского искусства, это сыграло с ним злую шутку.

* * *

Они выехали на широкое безлесное пространство неподалёку от переправы через Фурле. Воспользовавшись удобным случаем, решили перекусить.

Принцесса достала из сумки еду и разложила её на широком полотенце. К тому времени у них уже разжились огнивом: оно нашлось в одной из седельных сумок.

Как и обещала, Стелла на первом же привале уничтожила документ с алой лентой. Она даже его не раскрыла, хотя любопытство подмывало прочитать хотя бы первую строчку.

Отрезав кусочек окорока, Стелла протянула его Маркусу:

— Ешь, не думаю, чтобы маргины тебя хорошо кормили.

Принц улыбнулся и в ответ поделился с ней хлебом:

— Это тебе за заботу.

Кто-то засмеялся.

— Это ты? — спросил принц.

— Нет, конечно! — фыркнула принцесса. — Неужели ты думаешь, будто у меня такой противный голос?

Приглядевшись, друзья заметили на одном из деревьев Марис, увенчанную венком из белладонны. Платье цвета огня неровными складками ниспадало с широкой ветки, обнажая смуглые ноги. Принцесса в очередной раз поймала себя на мысли, что богиня одевалась и вела себя как шлюха.

Марис спрыгнула на землю, и платье будто случайно сползло, обнажив плечо.

Стелле показалось, богиня либо была, либо собирается на свидание. 'И не с Шелоком!' — мысленно усмехнулась она.

Богиня улыбнулась и шутливо поманила Маркуса.

— Поздравляю твою подругу с победой, — сладким голосом пропела она.

Принцесса не верила своим глазам: Марис хорошела с каждой минутой! Только что перед ней стояла молодившаяся, вызывающе накрашенная и одетая женщина, а теперь её место заняла прекрасная юная девушка

— Великий Амандин, она хочет соблазнить Маркуса! — наконец поняла Стелла. — Но зачем? Какой толк от мальчишки, если в её распоряжении десятки слуг?

А богиня между тем продолжала игру, неожиданно предложив подарить им всю землю между Сафе и Диксом. Всего-то и требовалось приехать в Монтере и забрать дарственную.

Богиня прошла рядом с Маркусом, намеренно задев его краем платья.

Судя по взгляду принца, он был очарован и повержен.

— С чего бы вам делать нам такие дорогие подарки? — поинтересовалась принцесса. На неё колдовство Марис не действовало.

— После смерти Маргулая я поняла, что вела себя очень плохо, — манерно вздохнула богиня. — Я хочу исправить былые ошибки.

Богиня вплотную подошла к принцу, коснулась кончиками ногтей подбородка. Дурманящий запах белладонны усилился.

Не в силах противостоять дурману, друзья опустилась на колени, прижав руки к вискам.

'Маркус, не верь ей! — закричала принцесса, всеми силами борясь с приступами дурноты. — Всё ложь!'.

Но принц её не слышал. Он не сводил затуманенного взгляда с Марис, и, когда она велела ему встать, безропотно последовал за своей повелительницей.

Поняв, что взывать к разуму Маркуса бесполезно, Стелла пересилила слабость и побежала за ним. Несколько раз упав, она все же догнала принца и ухватила за руку.

— Она лжёт, не верь ей! Нам нужно вернуться в Лиэрну. Понимаешь, в Лиэрну, а не в Монтере!

Принцесса отчаянно тянула друга назад, к лошадям, но тот не желал двигаться с места.

— Так ты мне не веришь? — Марис в упор уставилась на Стеллу. — Почему?

— Вы богиня обмана, хозяйка покойного Маргулая — и после этого я должна вам верить? — рассмеялась принцесса. — Да вы же мечтаете нас погубить!

— Нет, я хочу наградить вас.

— Если не хочешь ехать, я поеду один, — рассерженно заявил принц, вырвав руку. — Хватит, не хочу больше с тобой нянчиться!

— Нянчиться? Да это ты ведёшь себя, как ребёнок! Пойми, наконец, дурья башка, она вскружила тебе голову, чтобы убить. Это западня. Тебе, что, по слогам повторить? Э-то за-пад-ня! Как ты мог так быстро забыть о маргинах?!

Маркус будто очнулся ото сна и заметил испуг в глазах подруги.

— Так вы поедите со мной? — нетерпеливо спросила богиня.

Ещё не окончательно освободившийся от её власти принц, тем не менее, ответил отрицательно.

Марис в гневе тряхнула волосами. Зазвенела цепочка с черепом на её шее, Стелле показалось, будто он щёлкнул зубами.

— Вы мне за всё заплатите, букашки! — презрительно процедила сквозь зубы богиня. — Я никому ничего не прощаю. Не хитростью, так силой я добьюсь того, чтобы вы попали ко мне в руки. А ты, — она ткнула пальцем в Стеллу, — умрёшь в страшных муках.

Принцесса знала, оружие бессильно против богов, но всё же метнула в Марис кинжал. Она остановила его полет одним движением руки и исчезла, оставив затихать среди деревьев визгливый смех.

— Спасибо тебе! — Маркус крепко сжал руку подруги. — Она околдовала меня.

— Признаюсь, меня тоже, — шёпотом призналась принцесса.

Они переехали вброд Фурле и без особых приключений добрались до Сизена. Посовещавшись, друзья решили прогуляться по его развалинам.

Стелла задумчиво смотрела на серо-голубые волны залива Сирфес. Шурша, они набегали на покрытый галькой берег. Вдалеке чернел полузатопленный остов корабля.

— Посмотри, что я нашёл! — крикнул Маркус.

Стелла обернулась, подошла к принцу, и тот протянул ей тяжёлое, сплетённое из нескольких цепочек ожерелье с коралловой подвеской.

— Где ты это нашёл?

Принцессе хотелось оставить украшение себе, но мешали воспоминания о Городе мёртвых.

— Там, в развалинах. Представляешь, на одной из площадей сохранился источник. Я попробовал — вода хорошая.

-А если бы ты отравился? — укоризненно покачала головой Стелла и примерила ожерелье. — Ну, мне идёт?

— Интересно, есть ли что-нибудь, что тебе бы не шло? — улыбнулся принц.

— Маркус, я серьёзно!

— И я серьёзно. Бери и забудь об этом.

Они отправились гулять по развалинам, мысленно достраивая силуэты домов. Сохранились лишь стены, которые покрылись мхом от сырости. На остатках крыш рос кустарник. Часть фасадов обрушились, перегородив улицы.

Вдоволь находившись и напоив лошадей из найденного принцем источника, они покинули Сизен.

— Мир праху твоему! — патетически воскликнула Стелла, в последний раз бросив взгляд на руины некогда могущественного города.

Всё приходит из праха и обращается в прах.

Глава 9

В Мен-да-Мен друзья въехали ранним утром.

Стелла одновременно боялась и желала здесь оказаться. После скитания по лесам так хотелось снова поесть горячей пищи, спать под крышей, а не в палатке или под открытым небом, но не хотелось оказаться за решёткой. Указ мнимой Старлы не отменён, принцесса по-прежнему вне закона. Оставалось надеяться, что боги вразумили людей и возвратили всё на круги своя.

Сестра не выходила у Стеллы из головы. Она до сих пор не знала, что с ней, молилась, вопрошала небожителей — безрезультатно. Получив желаемое, они забыли о принцессе.

Перебравшись через горы, Стелла через Маркуса попробовала аккуратно навести справки о королеве, но в этих глухих мест мало интересовались столичными делами.

И вот Мен-да-Мен, момент истины.

Город медленно просыпался. С шумом распахивались ставни, сладко потягиваясь в приятной чистой прохладе осеннего утра, открывали лавки торговцы. Мелькали на улицах молочницы в шерстяных платках.

Стелла, надвинув на лицо капюшон, держалась позади Маркуса. Глаза тревожно скользили по стенам в поиске плакатов розыска. Увы, пожелтевшая, вылинявшая от дождей бумага нашлась, значит, предосторожности не напрасны.

Чужая в собственной стране... Принцесса зло закусила губу, прокляв мёртвого Маргулая, и напомнила себе: раскисать нельзя, в Лиэрне предстояла схватка с фантомом и поиск предателей.

Проезжая мимо аккуратных, будто игрушечных, домиков со свежевыкрашенными заборами, друзья вновь ощутили щемящую тоску по родному очагу, по своему маленькому уютному мирку. Каждый вспоминал о том, что ему было дорого.

Стелла мысленно перенеслась на четырнадцать лет назад. Она вновь была ребёнком с очаровательными кудряшками и большими блестящими глазами, ребёнком, которым хотел всё узнать, всё потрогать, всё успеть... А рядом с ней мать — высокая женщина с длинными светлыми волосами. Принцесса навсегда запомнила её такой, молодой и красивой.

Мать улыбалась и гладила её по голове...

Почему ты умерла, мамочка?!

Смахнув одинокую слезу, Стелла вспомнила её смерть, непонятную и ужасную в своей бессмысленности. Минара скончалась внезапно, зачахла за пару дней, словно срезанный по ошибке цветок. Почему — знали только Даур и его хозяин.

Эта смерть перечеркнула так много в жизни семьи Акмелур, после этого их преследовала полоса несчастий. Последней жертвой пала Старла.

Перед мысленным взором Маркуса предстала Джосия: королевский дворец с остроконечными крышами, полузабытый вид из окна на белоснежные шапки гор. Они совсем не такие, как здесь, в Лиэне — крошечные, издревле обжитые людьми. Скалы в Стране гор — неприступные великаны, чьи единственные собеседники — небо и солнце. Даже птицы не в силах добраться до гребней некоторых вершин.

А у подножий гор паслись кони, свободные и быстрые, как ветер, и прекрасные, как сама белоснежная Никара, жившая на вершине Анариджи.

Пожалуй, принц не был так сильно привязан к родителям, как к заснеженным пикам и полноводным рекам в зелёных долинах. Как же давно он их не видел!

Воспоминания оборвал собачий лай. У ног лошадей, не давая проходу, вертелся лохматый пёс. Стелла цыкнула на него — не помогло.

Дело принимало дурной оборот: лай обязательно привлечёт чужое внимание, путников рассмотрят и доложат властям о принцессе-преступнице.

И, действительно, хлопнула дверь, и на шум вышла женщина. Длинные каштановые волосы почти полностью скрывали её лицо.

— Сама Арора привела вас ко мне! — неожиданно радостно выкрикнула она. — Я ждала вас.

Друзья удивлённо переглянулись, гадая, стоит ли немедленно развернуть лошадей и галопом покинуть город.

Незнакомка отогнала собаку и принялась ласково уговаривать их зайти к ней, обещая парное молоко со свежеиспечёнными лепёшками. Её настойчивая доброта выглядела подозрительно, особенно в свете авантюры Маркуса в Деринге. Исход дела решила толпа, начавшая собираться вокруг друзей. Они выбрали неведомое зло и поспешили скрыться за дверью странной женщины.

В доме пахло сосновой смолой и свежим хлебом. Маленькая комнатка, куда проводила их незнакомка, единственным оконцем выходила во двор. В ней мерно тикали заморские часы, диссонируя со скромной меблировкой, за исключением, разве что, столика сандалового дерева на трёх гнутых ножках. На нём стоял хрустальный шар, что ещё больше усилило подозрения.

— Кто вы, и что вам от нас нужно? — напрямик спросил Маркус. — Вы же не просто так позвали нас к себе.

— Отчего же? — пожала хозяйка плечами. — Вы устали с дороги, голодны, и я подумала, что...

— Вы так и не ответили, как вас зовут, — напомнил принц.

Он чувствовал, что женщина чего-то не договаривает.

— Меня зовут Селина. Я гадалка.

— Вы сказали, что ждали нас. Почему? Почему именно нас?

Селина промолчала и дотронулась до хрустального шара, придерживая свободной рукой прядь волос у лица.

— Зачем вы это делаете? — поинтересовалась Стелла.

Она стояла в дверях, готовая в любую минуту принять бой.

— Делаю что?

— Прячете лицо.

Селина тяжело вздохнула:

— Я должна. У меня... Так ведь для всех лучше. Раньше я жила в Черканде, но как-то раз повстречалась со Снейк, и с тех пор... Что ж, смотрите!

Резким движением руки гадалка откинула с лица волосы — щёку наискось пересекал безобразный рубец.

Принцесса ахнула и прикрыла рот рукой. Она никому не пожелала бы такого уродства, сама проходила бы до конца жизни под вуалью.

Селина объяснила, что всего лишь хотела погадать им. На вопрос, почему именно им, улыбнулась и прошептала: 'Есть вопросы, на которые нельзя отвечать'. Видя недоверие, написанное на лицах друзей, гадалка заверила: она не служит злу и даже поклялась в этом Аророй.

Друзья немного успокоились и присели там, где им указала хозяйка. Она в который раз удивила — без запинки назвала не только имя и титул Стеллы, но и заверила, будто убеждена в её невиновности.

Принцессе Селина гадала первой. Она проигнорировала протесты Стеллы, взяла в руки шар и согрела дыханием. Поводив над ним ладонью, гадалка на мгновенье закрыла глаза и сосредоточилась. Недвижно, она просидела, погружённая в себя, с минуту, а потом начала говорить.

— Я вижу вас верхом на лошади. Неспокойная будет у вас жизнь, но её наполнит мягкий свет любви и дружбы. Вам придётся бороться с демонами, злыми колдунами и колдуньями — да мало ли с кем еще! О вас сложат легенды, вас станут обожествлять... Однако посреди суетной жизни вы найдёте любовь, и она окажется взаимной. Корни его рода восходят к Эре перворождённых.

— Он лиэнец? — тихо спросила Стелла.

Она поняла, устами Селины говорили боги, и желала приоткрыть завесу будущего, а не глянуть на него через узкую щёлочку. Когда ещё выпадет такой случай!

Почему-то принцесса и мысли не допускала, что гадалка — обыкновенная шарлатанка. После Стелла сама не могла объяснить, откуда взялась такая уверенность.

— Нет, — безжизненным голосом возразила Селина. — В Лиэне давно не осталось тех, кто может похвастаться такими предками.

— А что вы ещё о нём можете сказать?

— Увы, ничего. Мне не дают его хорошо рассмотреть, я только чувствую, он наделён неким даром. Имени я не знаю.

— Каким даром? — встрепенулась принцесса.

— Не знаю. Я просто вижу дар.

— Как это?

— Я это чувствую.

— Опишите мне этого человека.

— Не могу, — вздохнула гадалка, вновь обретя свой тембр голоса.

— Хорошо, когда это случится?

Несмотря на скептическое отношение к нежным чувствам, Стелле хотелось заранее знать, когда нужно готовить противоядие.

— Любовь? — рассмеялась гадалка. — Года я не знаю, его никто не знает, кроме вас самой.

Стелла задумалась, гадая, стоит ли доверять словам странной женщины с обезображенным лицом. Её терзали сомнения, не покидала мысль, что эта встреча подстроена, а Селина служит Марис или Шелоку. С другой стороны, гадалка вполне могла оказаться жертвой Снейк, которой удалось сбежать. Маркус рассказывал о творившейся в Джерагандеиле, и в свете тамошних нравов версия о несостоявшемся жертвоприношении выглядела правдоподобной. Но Стелла всё равно опасалась, это ловушка. Оставалось только ждать, наблюдать и держать ухо востро.

Закончив с предсказаниями для принцессы, гадалка занялась Маркусом. Она смерила его взглядом, снова пристально уставилась в искрящийся голубизной магический шар и ограничилась всего парой предложений. Она обещала, что принц совсем скоро вернётесь на родину:

— В первый раз ненадолго, но потом ваши пути — вас и вашей подруги — постепенно разойдутся. Будущая жена войдёт в вашу жизнь случайно, исчезнет, а потом неожиданно появится снова и в своё время поможет возложить на голову корону.

Друзья переглянулись. Оба не верили предсказаниям гадалки.

— Волей премудрой Изабеллы мне не дано знать большего.

Селина прикрыла шар платком и радушно пригласила гостей к столу. Она по-прежнему отказывалась объяснить, почему ждала конкретных людей, только туманно обмолвилась: некий голос велел погадать людям с внешностью принца и принцессы.

На окраине Мен-да-Мена было кладбище с покосившими семейными усыпальницами и старыми надгробиями с романтичными полустёршимися надписями. Они оказались возле него совершенно случайно, потому что Селина посоветовала повесить ленточку на дерево счастья, которое росло неподалёку от кладбищенских ворот. Странное соседство — дерево счастья и кладбище, но в жизни много подобных несообразностей.

Собственно, идея взглянуть на дерево принадлежала Стелле. Маркус считал её безрассудством и пустой тратой времени, поэтому принцесса поехала одна. Она дала слово ни с кем не разговаривать, капюшон не снимать и держаться подальше от людей.

Принцесса ещё издали заметила дерево Счастья — высокое, костлявое, шелестевшее пёстрым убором. Соседство с кладбищем её тоже смущало, но мало ли почему выбрали именно это дерево?

Стелла вытащила специально купленную алую ленточку и в поисках свободного места пробежала глазами по веткам — желающих стать счастливыми хватало.

— Не верьте, оно не поможет, — раздался тихий голос со стороны кладбищенской ограды.

Принцесса испуганно обернулась — прижавшись спиной к низенькой оградке, плотно сжав тонкие губы и скрестив руки на груди, стоял молодой человек. Одет он был просто, но не как простолюдин. Мягкие русые волосы гладко зачёсаны назад и перехвачены чёрной лентой. Серые печальные глаза будто смотрели сквозь принцессу.

— Я пробовал — не помогает, — вздохнул молодой человек. — Так что не тратьте напрасно времени: дерево счастья фальшивое.

Он поднял с земли хлыст и зашагал прочь вдоль кладбищенской ограды, к воротам.

— Простите, а вы кто? — в недоумении спросила Стелла.

Молодой человек заинтересовал её, заставив нарушить меры предосторожности. Вряд ли этот юноша тут же побежит за стражей, он собственных сапог не замечал.

— Ларго Бераг к вашим услугам, — он остановился и отвесил Стелле поклон.

Она вздрогнула, испугавшись, что тот её всё же узнал, в нерешительности сделала несколько шагов к дороге. Ларго по-прежнему смотрел на неё своими невидящими глазами, убедив: поклон — всего лишь дань вежливости.

— Не желаете ли осмотреть кладбище?

От этого предложения девушка оторопела ещё больше.

— Я опасаюсь бывать там один: слишком больно, но очень хочу пойти, — развеял её сомнения Ларго.

— Мне показалось, что вы не местный...

Юноша действительно не походил на деловитых мендаменцев

— Отчего же? — пожал плечами Ларго. — На дом стоит на волфской дороге. К сожалению, снаружи он выглядит куда лучше, чем внутри.

— А почему вы сказали, будто дерево счастья фальшивое?

Стелла окончательно убедилась, что юноша неопасен, своеобразный тихий сумасшедший, и, заинтересовавшись, хотела узнать о нём как можно больше.

Ларго отвёл взгляд и глухо пробормотал:

— Когда увидите, вы всё поймёте.

Юноша повёл принцессу на кладбище. Он быстро шёл по мертвенно-ровным дорожкам, предупредительно отводя в сторону нависавшие над ними ветви.

Наконец Ларго остановился перед одной из усыпальниц, воровски оглянулся по сторонам, отпер решётку и шагнул в сырой полумрак. Нашарив лампу, он зажёг её и осветил изображение голубки.

— Счастье как воздух: пока им дышат, его не замечают, а когда оно исчезает, задыхаются и гибнут, — прошептал Ларго, благоговейно опустившись перед могилой на колени.

Стелла нерешительно зашла вслед за ним, наклонилась и прочитала: ' Элена Дагре. Родилась месяца апреля 4 дня 2255 года эры Новых земель, скончалась месяца октября 21 дня 2273 года'.

Восемнадцать с половиной лет....

Ларго поднялся с колен и испытующе глянул на принцессу. Та сочувственно вздохнула: она уже всё поняла.

Прикрыв глаза, Ларго отрешённо нараспев продекламировал:

"И мягкою постелью ей земля,

Прозрачною фатою — белый снег.

И вместо голоса — безликая плита

На кладбище, такая, как у всех".

— Так вы поэт?

— Немного, — зарделся молодой человек и, помолчав, добавил: — Если бы я им не был, она, быть может, осталась жива.

Принцесса не решалась расспросить о подробностях его трагической любви, но Ларго, судя по всему, сам хотел поделиться с кем-нибудь своей бедой. Ему было тяжело приходить сюда, тайком сидеть возле любимой и молчать, вспоминая короткие мгновения счастья.

Ларго достал из внутреннего кармана медальон, раскрыл его и поцеловал эмалевое изображение. С пожелтевшей эмали смотрела девушка в чёрном, с золотым кружевным воротником платье, тоненькая, серьёзная, с пухлыми розовыми губками. Брови прямыми ниточками расходятся от переносицы. Каштановые волосы гладко зачёсаны под прямой пробор.

— Хотите, чтобы я вам рассказал о ней?

— Если вам не больно вспоминать об этом.

— Больно? — грустно улыбнулся Ларго. — Больнее, чем ей, быть не может. Да рассказывать-то, собственно, нечего. История стара как мир. Они любили друг друга, а они их ненавидели.

Он с лёгким щелчком захлопнул крышку медальона и прижал его к груди.

Она была нежнее, чем цветы,

Она была дороже всех сокровищ мира

И с детскою улыбкою поила

Вином своей нетленной красоты.

— Я родился в уважаемой, но обедневшей семье, её же родители до сих пор процветают считаются самыми влиятельными людьми в Мен-да-Мене. Им принадлежит шикарный особняк на главной улице и обширное поместье с тенистым парком. Она и родилась в этом поместье, в их огромном доме, издали напоминающем замок...

Элена Дагре была вторым ребёнком в семье барона Дагре — высокого, сухого человека с высокомерным взглядом, орлиным носом и гордой осанкой, не выходившего из дома без трости. Родилась она действительно в Дагре, среди его тёмных коридоров и холодных высоких залов, но первые десять лет почти безвыездно провела в городе. Тихая, задумчивая, Элена, тем не менее, достигнув определённого возраста, не пропускала ни одного бала. Отец нередко специально для неё устраивал приёмы в городском особняке.

Книги, дорогие платья, лучшие учителя, блестящее будущее и безграничная любовь родных — Элена получала всё, что только желала.

Ларго Бераг появился на свет в Волфе, в доме дяди, местного судьи, где в то время жила его мать. Первые два года он провёл без отца: барон Бераг в который раз пытался привести в порядок расстроенные дела. Потому Ларго у него уже подрастали дочь и сын.

Детство мальчика прошло по чужим углам: стремясь сократить расходы, родители жили по году — другому у различных родственников.

В связи с замужеством дочери Берагам пришлось осесть в заброшенном фамильном имении и сводить концы с концами уже там.

Ларго с детства писал стихи. Мать научила его играть на клавесине, и мальчик под умилённым взглядом гостей с важным видом садился за расстроенный инструмент и, сам себе аккомпанируя, пел песни собственного сочинения.

Мальчик рос, но, вопреки желаниям отца, страсть к музыке и поэзии не уменьшалась. С завидным упрямством он отказывался заниматься 'чем-то полезным' и целыми днями пропадал на свежем воздухе вместе с крестьянами, балансируя на грани родительского терпения.

Они познакомились случайно, за городом. Элена любила прогулки и нередко проезжала милю-другую до завтрака. Ларго же постоянно слонялся по окрестностям старинного поместья Дагре в поисках вдохновения.

Он навсегда запомнил их первую встречу: её, мягко покачивающуюся в седле в такт движениям лошади, и себя, сидящего на земле, с угольком и листом бумаги в руках.

Завязался разговор, а потом и любовь, незаметно, но быстро.

Элене нравились его стихи, музыка, ласковые взгляды, нравилось, подогнув ноги, сидеть на траве, гладить птенцов и мелких зверушек, которых приносил Ларго. Благодаря нему природа открылась ей в новом, сияющем свете.

Взявшись за руки, они вместе гуляли вдалеке от людских глаз, даже не помышляя о чём-то большем.

И скромностью горел лишь взор,

Что голубел, как васильки.

Всё в ней прекрасно: разговор,

Лёгкий румянец и пушок щеки.

Но случилось непредвиденное: отец Элены, доверившись знакомым, ввязался в авантюру и прогорел. Пришлось оставить величественный особняк в Мен-да-Мене и потуже затянуть пояса.

Элене тогда только-только исполнилось восемнадцать.

Разорение барона Дагрэ мало заботило влюблённых — молодость беспечна и питается надеждами, а не презренным металлом. Они строили планы на будущее, в деталях обговаривали скромную церемонию бракосочетания. Сговорились, что, поженившись, уедут в Лиэрну, Ларго устроится музыкантом в придворный театр, а Элена займётся посильным трудом. Таланты Ларго, безусловно, оценят, и они купят дом, небольшой, уютный, но обязательно с садиком.

Когда Элена простудилась, Ларго, вопреки голосу здравого смысла, ходил к ней в парк. Поздним вечером она выбегала к нему на минутку, нежно жала пальцы, шептала, что скоро обо всём расскажет родителям, что они поймут её, дадут разрешение на брак, и убегала. А он, как вор, крадучись, спешил прочь из тёмного чужого парка. Как вор... Но ведь он ничего не украл, только дарил и радовал.

Люди, которые затаив дыхание, слушали музыку и стихи Ларго, на следующий день сочувствующе вторили его отцу: 'Да, непутёвый у вас сын! И делом никаким не хочет заниматься, лентяй!'.

А после... после им запретили видеть друг друга, запретили любить. Они полагали, так для неё будет лучше, что её любовь — всего лишь очередной каприз.

Элена стала меньше спать, ходила и не видела, сидела и не слышала. Жалуясь на головную боль, она целыми днями не выходила из комнаты и стояла у окна, безучастно смотря на красоту весеннего парка, на то, как её брат играет в жмурки с дочерьми барона Ортеса: смешливой полноватой Аделью и угловатой неуклюжей Адой. Обеим было по шестнадцать лет, и их пророчили в жёны сухопарому, похожему на отца, Альберту Дагрэ. Ни одну из них он не любил, за обеими давали большое приданое.

Нет, Элена ему не завидовала — у неё было гораздо больше, чем есть и когда-либо будет у него. В душе поселилась печаль, и рука сама собой выводила на нагретом дыханием стекле искреннюю банальную фразу: 'Я тебя люблю'.

Потом, воспользовавшись пирушкой по случаю дня рождения кучера, ей удалось вырваться, сбежать к нему по росистой траве.

Элена остановилась, замирая, тяжело дыша, прислонившись спиной к дереву и спокойно, удивительно спокойно сказала Ларго:

— Нам велят расстаться.

Он заверял, что не отдаст её и готов биться до конца.

Элена улыбнулась и прошептала:

— Теперь я вижу, ты любишь меня. Если бы ты сетовал на судьбу, укорял людей, я бы ушла, и ты меня больше не увидел.

Ларго продолжал строить восторженные планы побега, а Элена вторила ему. Они смеялись, и жизнь казалась такой сладкой, хотя за минуту до этого была горькой, как полынь.

На следующее утро Ларго позвал хмурый отец и вручил две вещи: письмо и кошелёк.

— Это твоя доля наследства, — пояснил Бераг. — Я отдаю её тебе сейчас с условием, что ты сегодня же уедешь в столицу. Письмо отдашь человеку, имя которого указано на конверте. Надеюсь, хоть так из тебя выйдет толк.

— Толк? — нахмурившись, переспросил Ларго, начиная понимать причину внезапной щедрости отца.

— Да. Будь любезен, не делай в столице глупостей.

— О какой глупости вы говорите, отец? О моих занятиях музыкой?

— Это ещё полбеды! Стоит заняться делом, музыка тут же вылетит головы. Пойми, Ларго, — барон нервно зашагал по комнате, — музыка для богатых, тех, кому незачем задумываться о завтрашнем дне. Посмотри на брата — вот с кого надо брать пример!

Помолчав, отец рассказал Ларго о визите барона Дагре.

— Он рвёт и мечет, грозился убить тебя за совращение дочери.

— Но я люблю её, отец! — с тоской выкрикнул Ларго. — Ради неё я готов пожертвовать жизнью!

— Нет, не любишь, — покачал головой старый Бераг. — Такие юнцы, как ты, любить не умеют. Читать пошловатые стишки — да, обещать невозможное — пожалуйста, но что-то серьёзное... Вы бежите от ответственности, прикрываете словом 'любовь' похоть и скуку.

Слова отца болью отзывались в сердце. Не было у него поцелуев, тем более чего-нибудь ещё! И как они все могли так плохо думать о них?!

А барон, не обращая внимания на бледность Ларго, продолжал:

— Зачем связался с Эленой Дагре? Если уж кровь взыграла, выбрал бы девушку из народа и валялся с ней на сеновале, сколько душе угодно. А так одни неприятности! Ты хоть понимаешь, что дело до суда дойти может?

Ларго задрожал и бросился вон из комнаты. Ему казалось, будто его и возлюбленную только что облили грязью.

Ему не хотелось уезжать, хотелось к ней, прижать её к груди, а потом выйти на главную площадь и при всех же попросить её руки.

Ларго пытался снова попасть в тенистый парк, но ему не позволили: родной брат захлопнул перед носом дверь.

Обессиливший Ларго вернулся к себе и рухнул на постель. Он впервые в жизни плакал, ощущая себя никчёмным и беспомощным.

Вошла мать. Заплаканная, с опухшими покрасневшими веками, она присела на край кровати и осторожно коснулась рукой спины Ларго.

— Надо торопиться, сынок, — вздохнула мать. — Отец велел уехать до обеда. Он очень зол на тебя.

— Ну и пусть! — сквозь зубы пробормотал Ларго.

— Он лишит тебя наследства.

— Ну и пусть!

— Как знаешь... Только эта девушка не стоит отцовского проклятия. Она поплачет и забудет, выйдет замуж, а о тебе даже не вспомнит. А ты... Ларго, она же тебе всю жизнь сломала! Она избалована, привыкла к обожанию, она не пара тебе, да и не любит вовсе... Дай я хоть поцелую тебя на прощание!

Она склонилась над ним и поцеловала в макушку, потом встала и, всхлипывая, начала собирать вещи сына.

Через час Ларго покинул родной кров. Тайком вернуться он не мог: с ним ехал брат.

Днем ранее Элена с каменным лицом сидела в кабинете отца, безучастно внимая раскатам грома его голоса. Когда Дагрэ замолкал, она робко улыбалась и повторяла: 'Но я люблю его'. Отец предполагал иное: Ларго специально влюбил Элену в себя, чтобы посредством удачной женитьбы (дела у них опять пошли в гору) поправить бедственное положение семьи.

Ничего не добившись от дочери, по-прежнему считая её жертвой хитрого оборванца, барон поехал к Берагам и закатил ужасный скандал. Именно он настоял на том, чтобы Ларго немедленно уехал и 'оставил его дочь в покое'.

Видя апатию и всё растущую бледность дочери, родители решили развеселить её... замужеством. Жених был молод, приветлив и, что не маловажно, богат и знатен. О свадьбе сговорились без её участия и подписали брачный договор.

Элена восприняла известие о скором замужестве удивительно спокойно и пожелала видеть жениха. Может, она думала, что это Ларго? С нареченным она вела себя сдержанно, но вежливо, на вопрос матери: 'Понравился ли он тебе?' ответила: 'Да, он красив'.

Ей сшили великолепное свадебное платье, отдав за работу баснословную по меркам провинции сумму, заказали грандиозный обед на двести персон, разослали приглашения.

Накануне бракосочетания Элена пошла на кухню, воспользовавшись всеобщей суматохой, взяла из шкафчика крысиный яд и спросила стакан молока...

Остались флёр и горечь снов,

Где есть она и ночи нет.

Был выполнен её обет

Не принимать чужих цветов.

О её смерти Ларго узнал через полгода от случайного встреченного знакомого.

Отец Элены стал ещё богаче, чем прежде, и снова давал приёмы в шикарном городском особняке. Недавно он женил сына на одной из дочерей губернатора.

Стелла слушала и кивала, сама же тревожно поглядывала по сторонам. Она слишком задержалась у 'дерева счастья', между тем, Мен-да-Мен не Джисбарле, здесь властвуют законы короны, а не воля подземного покровителя.

Буркнув скромные слова поддержки, принцесса распрощалась с Ларго. Наскоро повязав ленточку на дерево, она поспешила прочь, сторонясь людей. Стелла опасалась, что её узнают, поэтому передвигалась быстро, избегая оживлённых мест.

Дом Селины показался спасительной гаванью.

Стелла с облегчением захлопнула дверь и задумалась. Нельзя вечно прятаться, нужно вернуть себе законный титул и спасти Старлу. Но пока в Лиэрне правит фантом королевы, принцессу не ждёт ничего, кроме тюрьмы. Узнать бы, не разрушила ли смерть колдуна чары?

— Селина, — Стелла решилась довериться странной гадалке, — у меня к вам маленькая просьба.

Хозяйка выглянула из кухни и вся обратилась в слух.

Принцесса попросила её узнать, что творится в столице. На закономерный вопрос Стелла уточнила: её интересует здоровье королевы, сплетни, слухи, новые законы.

Селина кивнула и обещала узнать. Судя по загадочной улыбке, гадалка разгадала тайный смыл своей миссии.

Вернувшись, Маркус сообщил радостные вести: в Лиэрне переполох.

— На места разослали столько распоряжений и законов, что никто уже не знает, какие исполнять. Один противоречит другому. И, — принц выдержал паузу, — кое-кто не поддерживает монаршее решение. Им непонятно, за что тебя лишили титула, они не верят, что ты преступница.

— Назови хоть одного, — вздохнула Стелла.

— Запросто! Барон Дагре.

Принцесса прикрыла рот рукой. Вот это совпадение! Недавно она выслушала исповедь молодого человека, безнадёжно влюблённого в покойную Элену Дагре, а теперь Маркус утверждает, будто отец этой девушки — их потенциальный союзник.

— Откуда такая уверенность? — придя в себя от неожиданности, покачала головой Стелла. — Он сам тебе сказал?

— Слухами земля полнится, — уклончиво ответил принц. — Давай навестим его? Хуже не будет. Пойми, Стелла, в одиночку мы не справимся.

Принцесса кивнула. С её молчаливого согласия Маркус отправился договариваться о встрече с бароном Дагре.

Глава 10

Барон Дагре, щурясь, рассматривал рыжеволосую девицу, назвавшуюся лиэнской принцессой. Стоило ему услышать от такого же сомнительно одетого молодого человека предложение встретиться с её высочеством Стеллой, как сразу понял: речь о самозванке. Барону стало интересно взглянуть на неё, и он согласился принять девицу в своём особняке.

Стелла причесалась, одела одолженное у Селины платье, но всё равно понимала, принцессы выглядят иначе. Наряды, взятые некогда из Лиэрне, безвозвратно сгинули в Добисе, а новых взять было не откуда. Гадалка постаралась, наскоро подогнала платье по фигуре, но оно всё равно оставалось одеждой с чужого плеча.

— Да, принцесса в сапогах — это так изящно! — скривилась Стелла, осматривая себя в зеркале перед выходом. — И волосы торчком, никак уложить не могу.

— Не наговаривай на себя, ты красавица. И поторопись. Я с таким трудом добился этой встречи!

— Догадываюсь, — хмыкнула принцесса. — Наслышана о его гордости.

Маркус не стал расспрашивать откуда: он привык к странностям подруги.

И вот Стелла стояла на пороге кабинета барона Дагре и игра в гляделки с хозяином. Она сразу поняла, что не понравилась ему, но не собиралась сдаваться. Дав себя рассмотреть, принцесса с чувством собственного достоинства прошла к камину и села напротив барона.

— Итак, я вас слушаю, госпожа, — скривил губы барон.

Он раздумывал, выгнать ли дерзкую незнакомку сразу, или всё же выслушать.

— Да нет, это я вас слушаю, — возразила Стелла и окинула барона высокомерным взглядом. — С каких это пор вы смеете сидеть в присутствии королевских особ?

Дагре вспыхнул и встал.

— Послушайте, госпожа, — процедил он, — я не позволю...

— Молчать! — оборвала его принцесса и нахмурилась. — Головой не дорожите, сеньор? Вы разговариваете с её высочеством лиэнской принцессой Стеллой Акмелур. Вы же, насколько мне известно, всего лишь барон. Итак, мне нужна ваша помощь. Сколько людей вы готовы дать? Или вы поддерживаете покойного чародея Маргулая? Это государственная измена, не больше и не меньше.

Барон открыл и закрыл рот. Такой наглости он не ожидал.

— Даже не знаю, пробормотал он, — передать вас в руки властей или отпустить с миром.

— Однако в виновность принцессы вы не верите, — Стелла потянулась к графину с водой и налила себе полный стакан. — И правильно делаете. Не в моих правилах предъявлять доказательства, но, может, вас убедит божественное благословение? Найдите любую жрицу, и она подтвердит мои слова.

— И найду, — хмуро пробормотал барон. — И до той поры вы посидите под домашним арестом.

— И не подумаю, — Стелла поднялась и вперила гневный взгляд в собеседника. — Счастливо оставаться, сеньор, но не ждите милостей от короны.

Она не успела дойти до двери, как барон Дагре остановил её, попросив задержаться. Стелла удивлённо вскинула брови и надела на лицо маску оскорблённого высокомерия. Не хватало только веера, чтобы ударить им по руке недостойного подданного.

— Постойте, я хочу сличить лица. Подойдите, пожалуйста, к свету.

— Вы забываетесь, сеньор!

Дагре заскрежетал зубами, но стерпел. Было в этой девице что-то, что заставляло ей верить. Слишком гордо и спокойно она держалась, да и знала о таких мелочах, о которых неизвестно бродяжкам. К примеру, вставая, придерживала подол, как благородная дама. По бытовым мелочам судят о происхождении женщины.

— Хорошо, допустим, я вам верю.

— Без 'допустим'. Или вы присягали на верность Маргулаю?

Дагре вздохнул и, сделав над собой усилие, склонился над рукой Стеллы. Она самодовольно улыбнулась и вернулась в кресло. Барон сдался, разговор состоится.

Принцессе пришлось использовать всё красноречие, чтобы подозрительность Дагре уступила место задумчивости. Он тоже подозревал, что королеву подменили: новые законы шли в разрез со старыми. Барон не верил, будто бы сестра пошла против сестры. Он бывал в столице, представлен ко двору, поэтому ориентировался в хитросплетениях отношений в высшем свете.

— Прошу, поднимите волосы и повернитесь в профиль, — неожиданно попросил Дагре.

Стелла удивлённо уставилась на него, и барон пояснил: ему всё же хотелось сравнить присутствующую здесь принцессу с той, что он некогда видел.

Стелла пожала плечами и соизволила сесть, как просили. Вскинув подбородок, она представила, будто сидит на малом троне и принимает послов.

— Да, похожи, — пробормотал Дагре и, поколебавшись, опустился перед принцессой на одно колено.

— Я вас прощаю, — улыбнулась принцесса, жестом подняв ему на ноги.

— Рад служить ваше высочеству, — отчеканил барон и обещал способствовать безопасному возвращению Стеллы в Лиэрну.

* * *

Стелла стояла на берегу озера и следила за рыбачьими лодками.

Громко хлопали на ветру паруса — грязные, местами в заплатах.

Тёмные фигуры рыбаков притворно легко перевешивались через борта и вытягивали из серо-голубой глади воды тяжёлые сети.

Плетёные корзины со свежевыловленным уловом выстроились на просмолённом, почерневшем от воды причале. Несколько мелких судёнышек покачивались возле него на лёгкой прибрежной волне.

Чуть поодаль раскинулась деревня. Небольшая, домов в пятнадцать. Сопровождающие Стеллы остались там — выяснять, как лучше всего добраться до Санины. Барон Дагре списался с местной аристократией и получил утешительные известия: в столице переполох, королева исчезла вместе с новым лекарем и ближайшим окружением — теми самыми советниками-кукловодами, подосланными Маргулаем. В свете этих событий дворяне вспомнили об изгнанной принцессе и ратовали за отмену указа, объявлявшего её вне закона.

— То есть, они сообразили, что королева подложная? — нетерпеливо переспросила Стелла, выслушав последние новости.

— Её величество как в воду канула, — вздохнул барон. — Поговаривают, будто королеву подменили.

— Правильно поговаривают, — усмехнулась принцесса. — Лекаря и советников хотя бы схватили?

— Ищут. Зато вам, ваше высочество, отныне ничего не угрожает.

— В собственной стране!.. — закатила глаза Стелла. — Ладно, вернусь, устрою облаву на волков. Но меня тревожит другое: где сейчас сестра?

Барон Дагре промолчал, а Маркус заверил, что они обязательно найдут Старлу, живую или мёртвую.

Стелла на мгновенье помрачнела, сжала кулаки и с напором прошептала: 'Живую!'.

Несколько женщин, подоткнув шерстяные юбки, помогали мужчинам вытаскивать на берег сети. Босые, с оголёнными по локоть красными полными руками, они, похоже, не мёрзли, несмотря на промозглую осеннюю погоду. От нечего делать Стелла перевела взгляд на них, гадая, сколько ещё времени мужчины провозятся с провиантом. Её интерес не укрылся от рыбачек. Они на время забросили работу и, хмурясь, пристально уставились на принцессу. Во взглядах чувствовалась враждебность.

Стелла невольно попятилась, опасаясь, что в здешних краях свято чтят прежние законы и считают принцессу преступницей. Мало ли, чего ожидать от сызмальства привыкших к тяжелому труду женщин? Хорошо, если просто притащат в деревню, а не побьют или утопят.

Стелла улыбнулась. Дружелюбие, дружелюбие и ещё раз дружелюбие. И спокойствие. В прочем, как учила Миранда, стоит продумать пути к отступлению.

Женщины молчали. Похоже, улыбка на них не подействовала. Стелла догадывалась, что и без полного соответствия плакату розыска, не вызвала бы доверия. Какая-то вооружённая девчонка сомнительного вида! Конечно, они принимают её за шпионку.

Но, к счастью, обошлось: появился барон Дагре и пресёк народные волнения в зародыше. Он доходчиво объяснил, что перед ними наследная принцесса. Оснований не верить его словам не было, и смутившиеся рыбачки бухнулись на колени, выпрашивая прощения.

Не прошло и получаса, как вся деревня и окрестности узнали о визите высокой особы. Отъезд пришлось отложить.

Стелла доброжелательно кивала направо и налево, принимала мелкие подарки из рук детишек, подосланных матерями. Неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы барон Дагре категорично не заявил: её высочество уезжает. Он умел командовать людьми и выглядел не менее представительно, чем иной король.

Санина, самый известный курорт Лиэны, третий по значению порт страны, вольготно раскинулась на побережье залива Сари. Стелла с детства любила этот большой светлый город. Почти каждое лето она с сестрой приезжала сюда на несколько недель с родителями, а потом уже одни.

Новости распространяются быстро, поэтому в Санине принцессу встретили со всеми полагающимися почестями. Над городскими воротами вывесили гигантское полотнище с хвалебной приветственной надписью, а местная знать во главе с губернатором поминутно донимала дозорных одним и тем же вопросом: 'Ну, едут?'.

Даже в своём запылённом дорожном наряде Стелла чувствовала себя на седьмом небе от счастья. Она больше не преступница, больше не надо прятаться! Вместо стражи и тюрьмы — цветы и приветственные речи.

Гостей поселили в лучшей гостинице, отданной в их полное распоряжение.

Друзья немного отдохнули, а затем, отказавшись от охраны, пошли осматривать город. Выйдя на улицу, они разделились: Маркус направился в магазинчики, где продавались заморские диковинки, а Стелла — к морю. Она знала укромное местечко, где ей никто не помешает насладиться последними тёплыми осенними деньками.

Ожидания не обманули: море ещё не остыло. Потрогав его рукой, Стелла решила, окунуться можно.

Как и предполагала принцесса, дикий пляж оказался в полном её распоряжении. Приезжие не подозревали о его существовании, а санинцы за лето успели устать от моря и предпочитали проводить свободное время в городе или в имениях знакомых.

Положив оружие на песок (она побоялась гулять без него — уже выработалась привычка) Стелла бросила плащ на песок и села, глядя на воркующее море. Оно дарило спокойствие. Хотелось сидеть так весь день, слушая мерный шум прибоя и крики чаек.

Стелла случайно бросила косой взгляд на рощицу, окаймлявшую пляж, и вскочила — ридог! 'Всё-таки выследили!' — пронеслось в голове.

Стараясь не делать резких движений, Стелла потянулась к ножу. Расстояние, конечно, большое, но цель крупная, можно попасть. Даром она метала ножики в деревья?

Выровняв дыхание, принцесса прицелилась и понадеялась на удачу.

Ридог взвизгнул и повалился набок.

Стелла с облегчением перевела дух, но, как оказалось, рано. Ридоги редко появляются без маргинов, этот раз не стал исключением.

Принцесса заметила их прежде, чем они её, и успела распластаться на песке, надеясь, что её не заметя — издали всё возможно. А вот подойди маргины чуть ближе... Впрочем, прятаться негде, бежать некуда, разве что прыгать в море. Стелла хорошо плавала, но кто поручится, что у маргинов нет луков? И сами они наверняка не бояться воды, возьмут лодку и... Словом, лучше пока не двигаться и выжидать. Убитого ридога они не видят, а кинуться в волны Стелла всегда успеет. К слову, от оружия тогда придётся избавиться: утянет на дно.

Силуэты маргины мелькали между деревьев. Странно, но они не спешили к морю, прочёсывая рощу. Вероятно, полагали, что принцесса ударилась в бега. Что ж, логично: суша надёжнее воды. Значит, об убитом ридоге они всё же знали. Посвистали его, что ли, а он не отозвался?

Стелла задержала дыхание, когда один из маргинов прошёл по краю рощи. К счастью, он не смотрел в сторону моря, а то бы наверняка заметил подозрительно цветное пятно на песке.

Взвесив все за и против, принцесса решила действовать. Маргинов двое: один углубился в рощу, другой бродит по её кромке. Рано или поздно они обратят внимание на пляж, то есть боя не избежать. Разумнее нанести удар первой, использовав эффект неожиданности. Хуже вряд ли будет, а вот лучше — возможно.

Не отрывая взгляда от маргина, Стелла медленно подтянула меч и, закинув его за спину, поползла по песку.

Вот он, рядом, стоит боком к ней. Смотрит на рощу — видимо, ищет глазами товарища. Стелла тоже поискала, не нашла и решилась...

Раз. Два. Три! Стелла вскочила на ноги, в три прыжка преодолела разделявшее её и маргина расстояние и нанесла удар. Противник боковым зрением уловил её движение, но сделать ничего не успел.

Стелла впервые обрадовалась виду крови и поспешила убедиться, что маргин действительно мёртв.

Не желая испытывать судьбу дважды, принцесса поспешила к тропинке, ведущей в город, но попала в поле зрения второго маргина.

— Стой, где стоишь! — гаркнул он.

— Чтоб тебе попасть к Дрегону! — в сердцах выругалась Стелла и что есть силы припустила к заветной тропе.

Увы, маргин оказался быстрее и преградил ей дорогу.

— Попалась! За убийство нашего господина великий Шелок и всемогущая Марис приговорили тебя к смерти.

Маргин поигрывал мечом и ухмылялся. Похоже, он не считал Стеллу достойной противницей.

Принцесса в отчаянье атаковала: раз тебя собираются убить, атакуй первой. Нанеся обманный удар мечом, Стелла ранила маргина кинжалом в рабочую руку. В её запасе была всего минута, пока он перекидывал оружие в левую руку, но принцессе хватило.

* * *

Стелла въезжала в столицу с тяжёлым сердцем. Она не переставала думать о сестре, гадала, где и как её держат. Стелла помнила намёки Мериада и понимала, Старла, скорее всего, уже в Лене. Слишком много времени прошло, яд наверняка успел подействовать.

Медленно продвигаясь по запруженным народом улочкам, принцесса искала в толпе знакомые лица. Стелле хотелось расспросить о сестре, узнать, что на самом деле произошло после отъезда в Добис. Неизвестность пугала, заставляя предполагать самое худшее.

Не выдержав, Стелла, разогнав толпу, галопом поскакала к дворцу. Маркус едва поспевал за ней.

Стража попыталась преградить Стелле дорогу, но та, выкрикнув: 'Казню за государственную измену!', прорвалась во двор и осадила лошадь перед лестницей.

Взгляд лихорадочно метался по лицам слуг и придворных. Все старательно отводили глаза, будто боялись первыми сообщить дурную весть.

— Кто ещё верен короне? Ну? — Стелла спрыгнула на ступени и положила руку на эфес меча. — Или я преступница?

Ответом ей стало молчание.

— Понятно, не ждали, — грустно усмехнулась принцесса. — Думали, погибла, сгинула... Что ж барон Дагре вас не обрадовал, не написал о возвращении наследницы? И, — она выдержала многозначительную паузу, — не надейтесь на смену правящей династии. Маргулай мёртв. Если не успели сбежать до сих пор, крысы, бегите сейчас, потому что потом вас повесят.

Краем глаза Стелла уловила движение среди придворных. Видимо, предупреждение возымело действие, и не все приспешники колдуна покинули столицу.

Заметила принцесса и поползновения стражи. Она мгновенно обернулась и покачала головой:

— Арестовать особу королевской крови — бо-о-ольшая ошибка.

— Указ, — упрямо возразил офицер. — Прошу прощения, ваше высочество, но...

— Предъявите мне королеву, пусть она подтвердит, что я преступница!

Стелла возмущённо сверкнула глазами и обнажила меч.

Пытавшиеся арестовать её солдаты замерли, вопросительно покосившись на офицера.

— Где королева, я вас спрашиваю?

Стелла шагнула к командиру и практически взяла его за грудки. Тот опешил, а потом мягко попросил отдать оружие. Стелла покачала головой и повторила фразу о большой ошибке.

Вмешался Маркус. Он встал рядом с подругой и дал слово принца, что Стелла невиновна.

Офицер покачал головой, извинился и повторил: 'У меня приказ'.

— Я его отменяю, — подал голос Фарнаф Эсамад.

Протиснувшись через толпу придворных, он подошёл к Стелле и демонстративно встал рядом.

— Как прикажите, ваша светлость. — Офицер провёл рукой по вспотевшему лбу и велел подчинённым возвращаться на посты.

Фарнаф предложил Стелле руку, и та, убрав оружие в ножны, последовала вслед за ним во дворец. По пути герцог объяснил, что временно, после исчезновения королевы, возглавляет правящий Совет.

— Ну да, — кисло улыбнулась Стелла, — вы ведь самый вероятный кандидат на престол...

Фарнаф не стал спорить и коротко рассказал о том, что произошло в Лиэрне после исчезновения принцессы. Она внимательно слушала и хмурилась.

— Как понимаю, править отныне будете вы. Желаете собрать Совет?

— Я желаю найти Старлу, Фарнаф, больше ничего, — покачала головой принцесса.

Она сжала его руку и заглянула в глаза. Вслух не спросила, но вопрос витал в воздухе: 'Как вы могли допустить?'. Фарнаф вздохнул и проводил Стеллу до её покоев.

— Если понадоблюсь, позовите, — уходя, добавил он.

Принцесса кивнула и поблагодарила за помощь. Невольно вспомнилось, что именно Фарнафа Эсамада прочили ей в мужья. Двоюродный брат, образованный, любимый армией — и на пятнадцать лет старше неё. Старла пыталась их свести, желая обеспечить сестре спокойную жизнь, но Стелла противилась.

Фарнаф тоже знал о матримониальных планах королевы, вернее, даже ещё покойного короля Карага. Он не питал к Стелле нежных чувств, только почтение и уважение, однако ничего не имел против возможного брака.

Принцесса отстегнула ножны с оружием и кинула их на пол. Она устало повалилась на ближайший диванчик и закрыла глаза.

Голова налилась тяжестью, жутко клонило в сон. 'С дороги, наверное', — подумала Стелла.

Она не хотела спать, но заснула.

Ей привиделся странный дом на окраине города. Какого, Стелла никак не могла понять, видела лишь деревья, покосившуюся ограду и реку.

Потом перед глазами принцессы возникла Старла. Она плашмя лежала на деревянном топчане и, казалось, не дышала.

Стелла там, во сне, всхлипнула, рванулась к сестре, но её отбросило назад и будто ветром вынесло в окно. Теперь принцесса могла лучше рассмотреть дом и местность вокруг него. Когда эмоции унялись, Стелла поняла: она знает этот город! Анжер! Будто подтверждая её догадку, высшие силы приподняли принцессу над землёй, показали Уэрлину, залив с мачтами кораблей и море Уэлике.

Проснувшись, Стелла вскочила и поспешила в храм Амандина. Она не сомневалась, подсказку даровали боги.

Какое же счастье, что принцесса успела побывать в Анжере! Она плакала и молилась: 'Пожалуйста, пожалуйста, пусть она останется жива!'.

Дейра встретила Стеллу распростёртыми объятиями и тут же увлекла в жреческую. Усадив принцессу на подушки, она отлучилась под надуманным предлогом.

Стелла недолго томилась в неведении, зачем Дейре понадобилось именно сейчас дать указания помощникам.

— Догадалась? — Принцесса вскочила на ноги и торопливо оправила ворот рубашки. — Ну, и чего ждёшь? Посылай людей, спасай сестрёнку. Я дарю ей жизнь и душу.

— Только, — Стелла, не видя, поняла, что Мериад поморщился, — прекрати докучать мне соплями!

Принцесса опустилась на колени и поблагодарила бога. Он фыркнул и исчез.

Вернувшаяся через пару минут Дейра не застала Стеллу. Та уже убежала во дворец, отбирать людей на поиски сестры.

Прошло три недели.

Стоял ясный прохладный день, уже не осенний, но ещё не зимний, несмотря на число на календаре.

Старла медленно шла на поправку. Её нашли там же, где подсказал сон Стеллы: в заброшенном доме на окраине Анжера. Похитители бросили королеву умирать, заперли без еды и воды. Впрочем, находившаяся в беспамятстве Старла не нуждалась в пище.

Позже лекари сказали — чудо, что королева осталась жива. По всему выходило, кто-то поддерживал жизнь в её хрупком теле. Стелла даже знала кто.

Пару дней судьба Старлы висела на волоске. Затем королева пришла в сознание. Кожа её порозовела, яд постепенно вывелся из организма, вернулся аппетит.

Стелла вздохнула с облегчением и позволила себе немного расслабиться. Все эти дни она вместе с Фарнафом приводила в порядок государственные дела. Стелла и подумать не могла, как это тяжело, и благодарила богов за то, что большую часть забот взял на себя Совет. Принцесса как несовершеннолетняя не могла управлять страной, только помогать.

В очередной раз проведав сестру, Стелла застала в своих покоях письмо от Ниллы. Она предлагала принцессе погостить немного в Деринге. 'Климат его благоприятствует отдыху даже в зимнее время: он намного мягче столичного, — писала она. — Смиренно надеюсь на ваш положительный ответ'.

Стелла задумалась. Может, она и проведёт в Деринге пару недель: после истории с Маргулем не помешает развеяться. Но только тогда, когда Старла окончательно встанет на ноги.

Королева одобрила желание сестры: ' Поезжай. Вспомнишь детство. Вы ведь когда-то дружили...'

Вечером выяснилось, что Маркус возвращается на родину.

Стелла понимала его желание повидать родителей и сестёр и сердечно поблагодарила за поддержку: 'Без тебя было бы тяжело'. Принц улыбнулся и отмахнулся: 'Пустое! Любой друг сделал бы то же самое'.

Принцесса пожелала ему счастливого пути:

— Пусть Беарис пошлёт тебе удачную погоду.

И с надеждой спросила:

— Ты будешь писать мне?

— Буду. Только уж и ты пиши! — рассмеялся он.

На мгновение в воздухе повисло молчание.

Сердцем Стелле не хотелось отпускать друга, но умом она понимала: у неё нет права удерживать его. Они столько лет прожили вместе, каждый день делили горести и радости. Маркус стал родным и таким необходимым.

— Надеюсь, мы ещё встретимся, — наконец, вздохнула Стелла. — Или ты не вернёшься?

— Никогда не говори 'никогда'. Я обязательно вернусь, — заверил Маркус.

Ему тоже взгрустнулось, но дым родного очага манил с непреодолимой силой.

— И я твоя самая лучшая подруга? — тихо спросила Стелла.

Ей вспомнились все их ссоры, все те глупые слова, которые она наговорила Маркусу. Она бы всех взяла обратно, но гордость мешала.

— Самая лучшая, не сомневайся!

— Я буду скучать, — вздохнула принцесса.

— Я тоже, — отведя глаза, признался Маркус. — Ничего, скоро вернусь. В будущем году, например. Клянусь Никарой!

Когда Маркус уехал, выпал первый снег. Белый, мягкий, пушистый. К вечеру он уже растаял...

____________________________________

Примечания

1)Шелок — один из двух злых лиэнских богов; с ним связывают все беды и искушения, посылаемые людям.

2)Натали — дочь верховного лиэнского бога Амандина, богиня охоты и воинского искусства.

3)Мериад — бог смерти, мёртвых и загробного мира.

4)Алура — старшая дочь верховного лиэнского бога Амандина, считается хранительницей тайн, заступницей обиженных и покровительницей влюблённых.

5)Западно-лиэнские лошади — упряжно-верховая порода лошадей, высотой 163-169 см в холке, плотного телосложения. Дёшевы и широко распространены. Масти любые.

6)Аналог Рая.

7)Барклени считается городом богини-воительницы Натали.

8)Снейк — чудовище с головой дракона, телом коня, когтями льва и головами трёх питонов вместо хвоста.

9)Никара — богиня Страны гор. Почитается в виде белой кобылицы.

10)Жарджинда — дочь Вербиса и Беарис, ответственна за сновидения и мечты, богиня хитрости.

11)Аннон — конь Натали, карающий людей за злодеяния, почитается некоторыми в качестве бога.

12)Арора — супруга Джарфана, богиня мира, истины и справедливости.

13)Язык легендарного племени страллов — прародителей народов Долины между двух морей.

14)Лардек — богиня водных стихий.

15)Самая северная страна континента, граничащая с 'Ледовыми горами'.

16)Начало известной песни долины реки Вадекс.

17)Монтен (монтенская порода лошадей) — упряжно-верховая порода с крупной головой и сильными ногами, высотой 156 — 165 см. Масти: гнедая, реже вороная, серая.

18)Ви´на — род дудки, флейты или свирели в Стране гор.