— Насколько я сведущ в сельском хозяйстве, то с вредителями борются птицы. А эти драконы как-то для птиц... гм... несколько великоваты! Вы не находите?

— Вы, маркиз, немного отстали от жизни. Птицы борются с мелкими вредителями, а для борьбы с крупными — драконы в самый раз, — ответила Милисента.

— Это какие же должны быть вредители, чтоб на них напускать драконов? — не унимался маркиз.

— Лоси, к примеру, или кабаны, вот у вас, барон, — Милисента обратилась к барону Крэгинсу, который тоже остался на обед, — у вас кабаны наносят вред сельскому хозяйству?

Барон как раз взял бокал вина и хотел что-то спросить у Саманты, за разговором Милисенты и маркиза Игероса он не следил, но последнюю фразу услышал, поэтому с горячностью ответил:

— Конечно, баронесса Милисента, вредят! Да еще и как вредят! Особенно на тех полях, что возле леса! Бывает, за ночь так изроют, что просто... — Барон махнул рукой, не находя слов, чтоб выразить тот вред, что наносят кабаны.

— Вот видите, маркиз, у нас в приграничье разных вредителей хватает с избытком! Даже драконы не всегда помогают, — развела руками Милисента.

— Но позвольте, баронесса, почему же ваш... эээ... сторожевой дракон напал на людей герцога Вэркуэлла? — вернулся к интересующей его теме опомнившийся граф де Нариньяк.

Ему ответила младшая баронесса:

— Понимаете, граф, эти люди, ну которые от герцога, полезли на поле, вот дракон и подумал, что это совсем не люди, а новый вид сельскохозяйственных вредителей. Тем более что эти люди совсем на людей не были похожи, даже не нелюдей похожи не были — ну чисто сельскохозяйственные вредители!

— Почему? Почему вы так... — начал граф, снова сбитый с толку ответом младшей баронессы. Но та не дала ему спросить:

— Да потому что люди не будут жечь и топтать поля! И даже нелюди их не поджигают! А эти сразу жечь начали! И если бы не дракон, то и деревню бы сожгли! Вот дракон и предотвратил это безобразие. И если всякие полезут, то еще раз получат! — грозно закончила Листик, с вызовом глядя на потупившихся вэркуэллских дружинников, составлявших эскорт графа и маркиза. Девочка не сказала, что этим сторожевым драконом была она сама.

— Но, позвольте, леди, это был не простой дракон! Этот дракон плевался огнем! Так говорят все очевидцы! — Поднял голову десятник вэркуэллских дружинников.

— Ничего и не плевался! — обиделась Листик. — Плеваться не хорошо! Это даже драконы знают!

— Очевидцы? Какие очевидцы? — вмешалась Милисента и, обращаясь к десятнику, которого узнала, сказала: — Вы, наверное, там тоже были, герцог Ринус, а теперь приехали сюда, да еще и претензии предъявляете!

Старший сын герцога Вэркуэлла покраснел, а Листик добавила:

— Ага, они так улепётывали, что только пятки сверкали, вся вэркуэллская гвардия! Испугались одного маленького дракончика!

— Но тот дракон был ненормальным! — вскричал Ринус Вэркуэлл. — Он же огнем плева... Бросался! А все знают, что нормальные драконы не могут вот так огнем...

— Что-о-о?!! — Вскочила разозленная Листик. — Это кто ненормальный? Ты сам ненормальный!

— Так, тихо! Все сели и успокоились! — командным голосом рявкнула Саманта. Милисента усадила вскочившую Листика, младший герцог Вэркуэлл смутился и тоже сел, ведь он вёл себя совсем неподобающе, кричал на баронессу, пусть и не дружественную баронессу, но все-таки девочку.

— Успокоились! — повторила Саманта. И строго оглядев всех, продолжила: — Герцог был в своем праве, попытавшись разрешить конфликт с помощью оружия, это прописано в королевском эдикте "О разрешении спорных вопросов, возникающих между владетелями". Но, согласно тому же эдикту, баронесса Дрэгис тоже имела право — "...защищаться всеми доступными средствами, дабы предотвратить урон, возникающий вследствие ведения избыточных военных действий..." — процитировала Саманта по памяти и, сдвинув брови, подытожила: — В эдикте от восемьсот двадцать третьего года так и написано — "доступными средствами"! И нигде не сказано, что этим средством не может быть дракон!

— Но там написано — "вследствие ведения избыточных военных действий"! — начал возражать младший герцог, — а разве можно считать избыточными военными действиями — пару сожженных стожков, деревню мы же не успели подже...

— Ага! Не успели! — вмешалась Листик, ее поддержала Саманта:

— Избыточность определяет защищающаяся сторона, — и, обратившись к старшей баронессе, попросила: — Милисента, процитируй.

— Понятие избыточности вводится, дабы уменьшить возможный урон, наносимый хозяйству стороны, возражающей супротив претензий стороны обвиняющей. Вводится с целью недопустимости неуплаты налога на "разрешение спорных вопросов", — тоже по памяти процитировала Милисента и пояснила: — Это введено потому, что конфликтующие стороны отказывались платить налог, налагаемый на боевые действия, мотивируя это полученным уроном. Кстати, герцог, ваш отец так и не уплатил этот налог, хотя он был стороной-зачинщиком. Не уплатил, мотивируя это смехотворной причиной: применение стороной оппонентом запрещенного средства обороны — дракона. Но, как мы выяснили, дракон не является запрещенным средством!

— Но это же был не простой дракон, а огнедышаший! Это не нормально! Таких драконов не бывает! Это не магия, это запрещенное колдовство! — опять начал возражать младший герцог.

— Но почему же не бывает? — искренне удивилась Саманта. — Давайте спросим у специалиста. Магистр Захарус, что говорит об этом магическая наука?

Магистр Захарус улыбнулся, он сидел рядом с магистром Вайлентом. Они оба с интересом слушали, изредка тихо переговариваясь между собой.

— Магической науке до последнего времени не были известны огнедышашие драконы, но это не значит, что они не существуют! — начал магистр Захарус так, словно он читал лекцию студентам. — Но наука не стоит на месте! И в свете новых открытий такие драконы появились!

— Это что, выходит, что таких драконов маги вывели? — пораженно спросил маркиз Игерос, который четыре месяца искал следы этого огнедышащего дракона и не мог найти, а тут вот так, походя, упоминают, что такие драконы есть.

— Нет, молодой человек, — ответил магистр Захарус, окончательно войдя в роль лектора, — маги пока таких драконов не выводят, но если появится такая надобность, то это вполне возможно.

Листик прыснула смешинками, Милисента тоже заулыбалась, а Саманта, сохраняя строгое лицо и незаметно подмигнув магистру Захарусу, укоризненно сказала, обращаясь к младшему герцогу Вэркуэллу:

— Очень нехорошо, герцог, очень! Вы уклонились от уплаты налогов, мотивируя это смехотворной причиной — мол, видели огнедышащего дракона! Если каждый, кто увидел дракона, огнедышащий он там или нет, перестанет платить налоги, то наступит финансовый коллапс государства. — Саманта осуждающе посмотрела на Ринуса Вэркуэлла и, уже обращаясь к графу де Нариньяку, продолжила: — Не платить налоги не просто нехорошо, это просто преступно! Вот чем надо вам, граф, заняться. Как представитель Палаты пэров и королевский инспектор вы просто обязаны этим заняться!

— Но я прибыл сюда по другому делу! — попытался отбиться граф де Нариньяк.

— Но, обнаружив такие вопиющие нарушения, вы просто обязаны на них обратить внимание и принять меры по пресечению...

— И высечению... — хихикнула Милисента.

Саманта на нее строго посмотрела и продолжила:

— По пресечению выявленных нарушений и строгого наказания совершивших эти нарушения!

— Да, безобразные нарушения, — поддакнула Листик. Саманта и на нее строго глянула, но девочка, нисколько не смутившись, продолжила: — Прямо-таки вопиющие! Как и они сами! Как они вопили, когда разбегались!

Милисента одёрнула свою сестру, и та замолчала. Но продолжала улыбаться.

Младший герцог Вэркуэлл знал, что лучший способ защиты это нападение, поэтому попытался перевести стрелки на сестёр:

— Я заявляю протест! Господин граф, баронесса Дрэгис произвела захват королевских земель, направив свой отряд в Иланский лес! Это военный захват! В том же отряде есть воины!

— А почему вы раньше не направили туда своих людей, герцог? — ехидно спросила Милисента, — боялись, да? Знали, что там завелась какая-то нечисть, и боялись? А когда другие убрали эту опасность, то сами хотели туда сунуться? Но не успели? Так же как с Ларнийским перевалом! И у вас была прекрасная возможность помочь своим соседям в борьбе с птарами. Помогли бы, заслужили бы их благодарность. Но ни одного вашего воина я в приграничных баронствах не видела, а сейчас, насколько я знаю, вы подтягиваете к их границам свои войска.

— Да, герцог! Леди Милисента совершенно права, вы направили свои войска к моим границам, почему вы это не сделали, пока мы отбивались от чудовищ. А сейчас, когда моя дружина ослаблена, вы проявляете столь недружелюбные действия! — гневно выдал барон Крэгинс.

— Не беспокойтесь, сосед, Гирокау будет в лесу, в вашем баронстве. — Улыбнулась Милисента. И ехидно обратилась к представителю Палаты пэров: — Мы же пришли к выводу, что охранять сельскохозяйственные угодья от всяких вредителей с помощью драконов — разрешено, в эдикте от восемьсот двадцать третьего года на это же нет никаких запретов, не так ли, граф?

Барон Крэгинс громко захохотал, сам бы он вряд ли выстоял против герцога, нет, герцог бы не стал захватывать всё приграничное баронство, ему совсем не нужны эти пограничные проблемы, а вот отхватить кусок плодородных земель у ослабленного соседа — это запросто. Тем более что дружины крэгинского баронства, да и двух соседних сильно ослаблены после нападения птаров. Но теперь, когда Милисента недвусмысленно дала понять, что не останется в стороне от конфликта, да еще и драконов науськает, нападать становилось опасно. Младший герцог растерянно посмотрел на представителя Палаты пэров, и тот пришел к нему на помощь:

— Да, госпожа баронесса, что вы скажете по поводу ваших последних действий? Ведь это захват коронных земель! Преступный самозахват, и отвечать за это придется по всей строгости закона, и я как представитель Палаты пэров и королевский инспектор...

— У вас, граф, как королевского инспектора должен быть перстень истины, подтверждающий ваши полномочия, — перебила графа Милисента.

— Не сомневайтесь, он у меня есть! — Напыжился граф де Нариньяк и продемонстрировал перстень.

— Тогда, вот прочтите это! — Милисента достала из-за обшлага рукава свёрнутый в трубочку пергамент, именно на таких пергаментных листах, а не на бумаге, печатались королевские указы. Граф развернул его и начал читать, по мере чтения у него лезли брови вверх.

— Читайте вслух, — попросила Милисента.

— "Сим подтверждается, что все земли, именуемые Иланским лесом, и земли, лежащие между выше упомянутым лесом и землям дрэгисского баронства, передаются во владение баронессы Листикалинарионы Дрэгис", — громко, словно декламируя, прочитал королевский инспектор.

— Подтвердите подлинность подписи, — почти приказала Милисента. Инспектор провёл перстнем над подписью под текстом, и перстень загорелся синим цветом.

— Эээ... но тут только подпись наследницы, принцессы Милисенты. Принцесса, как наследница, имеет право издавать подобные указы, но их можно обжаловать в Палате пэров! Пока этот указ не подтвердил король, он не имеет юридической силы! И он не обязателен к исполнению! Но поскольку этот указ выводит эти земли из-под юрисдикции короны, то они считаются как бы ничейными, и тот, кто имеет право...

— Такая вот юридическая казуистика, — сказала, непонятно кому жалуясь Милисента, — вывести из-под юрисдикции имеет силу, но передать тому, кому надо, не имеет. И каждый, кто имеет право, то есть силу, может захватить! Но я уже захватила. Так что право имею именно я! Как сильнейшая!

— Но это можно оспорить в Палате пэров, пока этот указ принцессы не подтвержден королём. И тогда, чтоб выполнить решение Палаты, сюда будут направлены объединенные войска лендлордов! — возразил граф де Нариньяк.

— Я это предвидела, — пожала плечами девушка и достала второй пергаментный лист. Она протянула его графу, тот аккуратно его взял и прочитал:

— "Все решения моей дочери и наследницы, принцессы Милисенты, которые она примет в пользу баронессы Листикалинарионы Дрэгис, имеют силу утвержденного закона".

— Подпись! Читайте подпись! — властно приказала Милисента.

— Король Зелии, Саеш третий, — прочитал королевский инспектор. Слегка дрожащей рукой с перстнем он провёл над пергаментом, перстень интенсивно засветился синим.

— Так вы хотите пойти против королевского указа, господин королевский инспектор? — произнесла Милисента с прежней властностью в голосе. Потом она обвела присутствующих взглядом, от которого те поёжились, и спросила: — Или кто-то хочет оспаривать королевский указ в Палате пэров?

Присутствующие молчали, они понимали, что если будет нарушен королевский указ, то восстанавливать справедливость прибудут не дворянское ополчение, и не дружины лендлордов, а королевская гвардия. Да и отобрать эти земли у дрэгисских баронесс будет очень трудно, их дружина по численности почти сравнялась с дружиной герцога Вэркуэлла. И еще были драконы, почему-то слушавшиеся сестёр.

Вечером в одной из комнат замка сидели трое мужчин. Эта комната была выделена графу де Нариньяк на время, пока он будет гостить у баронесс Дрэгис. Поэтому одним из мужчин и был граф, вторым был его секретарь маркиз Игерос, а третьим был сын герцога Вэркуэлла, Ринус, до этого притворявшийся десятником дружины отца. Но его узнала Милисента, поэтому его поселили не в казарме, с остальными дружинниками, а выделили комнату в донжоне замка. Теперь все трое собрались в комнате графа.

— Но, граф, надо же что-то делать! — Молодой герцог почти кричал, бегая вокруг сидящих в креслах графа и маркиза. Они оба держали в руках бокалы с вином. Маркиз посмотрел вино на просвет и скучающим голосом заметил:

— Надо сказать, что вино у здешних провинциальных баронесс очень неплохое, не в упрёк вам, герцог, будет сказано, может, оно даже лучше, чем у вас.

— Да при чем здесь вино! — уже совсем сорвался на крик молодой герцог, — при чем здесь вино?! Вы понимаете, что следующим шагом этой зарвавшейся баронесочки будет объявление себя графиней, а может и герцогиней!

— Вполне возможно, — еще более скучающим тоном заметил граф де Нариньяк. — Если эта баронесса сумела заручиться поддержкой короля, пусть даже через принцессу, то вполне возможно она станет в скором будущем герцогиней, вернее обе станут, ведь их же двое. Недаром же обе баронессы составляли свиту принцессы во время ее последнего официального появления, на большом новогоднем королевском приеме.