Странно, но пока мы с братом обсуждали предстоящую попытку, бабушка ни разу не вмешалась, а сидела в сторонке и подозрительно помалкивала, делая вид, что ее здесь нет, и она не видит и не слышит этого безобразия.
Видя нашу решимость наступить на те же грабли, она подсела поближе и взяла том в руки.
— Эх, горюшко ты мое, — покачала она головой. — Дай-ка я тебе помогу.
Она держала открытую книгу у меня перед глазами, чтобы я, произнося заклинание, смогла подглядывать.
Но опять что-то пошло не так.
Сначала, как и положено, из горшка появилась маленькая зеленая розетка листьев, которые вскоре выросли длинной с руку. Затем в середине розетки появился маленький кулачок бутона и устремился вверх. Не успела я испугаться, что может опять пострадать потолок, как рост прекратился, достигнув высоты примерно полметра. Распустившись, желтая головка цветка буквально излучала свет.
— Ура, получилось! — радостно закричала я.
— Тебе не кажется, что он несколько великоват? — осторожно поинтересовалась бабушка.
— Подумаешь, чуть больше размером получился. Но ведь получился!
— Молодец, сестренка! — хлопнул меня по спине Алесс.
Но, как говорится, не говори гоп, пока не перепрыгнешь. Пока мы поздравляли друг друга с успехом, чашелистики сомкнулись и неожиданно выплюнули из недр цветка белый пух с семенами.
Через несколько мгновений все было покрыто пухом. Он кружился по всему дому, оседая на всех поверхностях, забиваясь в нос и рот, заставляя нас чихать и кашлять. Казалось, дом занесен невесомыми сугробами, а мы стали похожи на живых снеговиков.
Я посмотрела на стол, где осталось стоять злополучное растение, и обомлела от ужаса. Часть пуха, потрескивая, горело, занявшись от пламени свечей. Очнулась только от голоса, раздавшегося над ухом.
— Чего уставилась, дура! — безостановочно чихая, прохрипел братец. — Быстрее туши, или пожара хочешь?
Не глядя, схватив полотенце, я хлесткими ударами стала гасить намечающийся пожар. Хватило буквально нескольких ударов, чтобы унять пламя, благо оно не успело распространиться дальше стола.
— Я же говорила, что это плохая идея! — ворчливо сказала бабушка, безуспешно пытаясь снять с себя пух. Стоило только смахнуть, он опять прилипал туда же, где и был.
— Это все ты виноват! — набросилась я на брата.
— Я-а? — возмутился он.
— Кто же еще? Кто втравил меня в эту авантюру?
— Можно подумать, я тебя заставлял. Сама только и ждала, что бы попробовать!
— Неправда! Сама бы я ни за что не стала ставить опасные опыты.
— Врать-то не надо! Походила бы вокруг книги пару дней, а потом, как пить дать, попробовала.
— Дети, дети не ссорьтесь! — вмешалась в перепалку бабушка.
Я обиженно надулась, хотя прекрасно понимала, что брат прав. Действительно, не удержалась бы и поэкспериментировала. А его обвинила просто потому, что гораздо легче свалить вину на кого-то.
— Да ну вас! — буркнул брат и стремительно двинулся в сторону двери. — Пойду прогуляюсь.
— Алесс, прости. — Крикнула я вдогонку. — Я была не права!
Но в ответ послышался лишь стук входной двери.
В этот раз уборка заняла гораздо больше времени. Отмывать пришлось весь дом, так как проклятый пух каким-то образом успел просочиться везде. Лишь мокрой тряпкой удавалось хоть как-то с ним бороться. Половички пришлось вынести на свежий снег и чистить на улице.
Два дня я ничего не предпринимала, с головой уйдя в хлопоты, чтобы привести дом в порядок. Но как только стало чисто, я задумалась о том, что, может, стоит попробовать еще раз поколдовать.
Может, я бы и не стала повторять попытку, но времени оставалось все меньше и меньше. Односельчане уже прикидывали, от чего придется отказаться, чтобы выплатить грабительские налоги. Староста буквально почернел и перестал спать по ночам. Забела жаловалась, что за все время замужества они не разу не серьезно не ссорились, а тут муж на нее первый раз в жизни замахнулся. Выплакавшись, взяла успокоительное и ушла, кутаясь в шаль. Через пару часов, когда я пошла за водой, у колодца встретила Валиссу. Вдова посетовала, что собиралась младшему сыну купить сапожки к празднику, но, видимо, с подарком придется подождать.
Последним аргументом в пользу еще одного опыта стало следующее происшествие.
До истечения предельного срока оставалось два дня, а точнее две ночи и день.
После нескольких относительно теплых дней неожиданно ударил сильный мороз. Подтаявший было снег тут же превратился в гладкий как стекло лед. Риск серьезно покалечиться и холод не только не позволял думать о прогулках на свежем воздухе, но и не вызывал желания сходить к кому-либо в гости.
Бабушка, Алесс и я сидели в тепло натопленной кухне и лениво перекидывались в карты. Играть уже порядком надоело, бабушка и брат даже жульничать перестали. Я зевнула и едва не проглядела, как на столе появилась карта, которая еще в начале игры ушла в отбой.
— Эй, так не честно! Кто положил десятку? — возмутилась я.
Они переглянулись и синхронно пожали плечами, не считая нужным признаваться. По-видимому, этим мошенникам стало скучно, и они решили хоть шуточным скандалом разнообразить вечер. И у них бы получилось задуманное, если бы в самом начале пикировки раздался стук в дверь.
— Кто там? Заходите на кухню, — откликнулась бабушка.
В комнату ввалился Кот в расстегнутом полушубке.
— Алесс, я за тобой.
— Что случилось? — тут же откликнулся брат, мгновенно встав серьезным.
— Милена пропала.
— Как пропала?
— С утра поругалась с мачехой и ушла в лес за цветами, ненормальная, — мальчишка красноречиво повертел у виска пальцем.
— Из-за чего поругались-то? — поинтересовалась бабуля.
— Да из-за ерунды. Миленка просила ей к празднику купить новую душегрейку из лисьего меха и дриадские сапожки. Ну а из-за указа неизвестно, будут ли лишние деньги, тетка Анисия ей сказала, что либо одно, либо другое подарят. Та в слезы, мол, родной дочери все на блюдечке, а ей, сиротинке, ничего не дают. Слово за слово, и поругались. Девчонка схватила корзинку и ушла, заявив, что, если вопрос стоит так, то именно она и принесет полевые цветы. Теперь уже темно, а она до сих пор не вернулась. Староста всех мужчин собирает, будем эту дуру искать.
Не говоря ни слова, брат сразу же собрался. Пока он одевался, бабушка успела завернуть в чистую тряпицу несколько пирожков, которые утром принесла мама из своей пекарни.
— Ты-то куда собралась? — нахмурился братец, видя мои метания по дому.
— Я с вами! — кинулась я следом, сунув в сумку пару коробочек с мазью и гусиным жиром.
— Еще чего!
Но переупрямить было нелегко. Я все равно увязалась за парнями.
Около дома дядюшки Власа собралось уже много народу, в основном мужчины. Горели факелы, лаяли собаки, которых на всякий случай взяли с собой. Брат сразу же присоединился к остальным, здороваясь и расспрашивая новости. Кот еще раньше куда-то незаметно исчез.
Оставшись одна, я сначала немного растерялась, но затем, оглядевшись, заметила жену старосты. Забела одной рукой поддерживала рыдающую Анисию, а другой призывно мне махала. Я поспешила к женщинам.
— Ш-ш-ш, все будет хорошо! — подходя ближе, услышала я.
— А вдруг она заблудилась и замерзла? — всхлипывала бедная женщина.
— Сама говорила, что она тепло оделась, — утешала Забела. — А если немного обморозится, Веренка ее быстро на ноги поставит.
— А вдруг волки? — не успокаивалась та.
— Помоги, Единый, бедным животным, — шепнула жена старосты, затем, погладив ее по плечу, вслух сказала. — Не выдумывай всякие ужасы. Ты верь, что ничего плохого с ней не случиться.
Видя, что женщина никак не успокаивается, я заскочила в дом. Взяв с полки чашку, достала из сумки пару пузырьков и, вытащив зубами пробки, накапала сначала настойку валерьяны, а затем, подумав, и пустырника. Разбавив водой, я поспешила обратно.
Забела силой заставила Анисию выпить лекарство и повела домой.
Проводив взглядом обеих, я, наконец, обратила внимание, что двор уже пуст. Пока я отвлеклась, мужчины уже успели уйти. Пришлось догонять.
На кромке леса мужчины растянулись в цепочку и начали прочесывать лес. Я сначала пошла за ними, но быстро устала пробираться по сугробам и остановилась. Я внимательно осмотрелась вокруг, снег доставал почти до груди. Сапожки грозили увязнуть и остаться там на века, ибо выкопать их, тем более в темноте, было не реально.
Я задумалась. Вряд ли Милена полезла по таким глубоким сугробам, по крайней мере, еще толком не зайдя в лес. Правда, чуть в стороне есть тропиночка, по которой жителям удобнее с санками идти за хворостом.
Я повернула назад и через полчаса выбралась обратно на дорогу. Пройдя по ней еще около мили, я свернула на знакомую тропинку. Снег вокруг был изрядно утоптан, видимо не одна я подумал о тропинке. Идти здесь было значительно легче, так как по этой дорожке, и так каждый день не один человек проходит, а сейчас народу прошло гораздо больше.
Пока я пробиралась в лес, неожиданно вспомнила, как ранней весной, мы с девушками ходили собирать первые цветы к Празднику Весны. Есть такая полянка, на которой раньше других распускаются лесные цветы. Об этой полянке известно всем девушкам в округе. Возможно, именно туда и пошла Милена.
Я решительно свернула с протоптанной тропинки и, местами проваливаясь, побрела в ту сторону.
Постепенно деревья стали редеть, полная луна светила ярко, и мне показалось, что под тонким слоем выпавшего снега угадываются следы. Стараясь держаться слабозаметной в лунном свете цепочки следов, я углубилась дальше в чащу.
Чем дальше я заходила, тем страшнее становилось. Мороз становился все крепче, вековые ели скрипели и потрескивались под ветром. Иногда с шумом пролетали словно тени ночные птицы. Однажды я оцепенела от страха, когда чуть в стороне от моего пути рухнула крупная ветвь.
Это же надо, какую я глупость совершила! Уйти в лес одной, никому не сказав ни слова о том, куда направляюсь. А если бабушка узнает, что теперь и я пропала, что с ней будет? И Алесс меня просто убьет!
Внезапно вдалеке раздался волчий вой. Вот тут стало окончательно страшно. Вспомнилось, что именно зимой голодные волки сбиваются в стаи и нападают на оленьи или лосиные стада, а иной раз и на человека.
Я закусила губу, чтобы не расплакаться и вдруг услышала довольно близко человеческий плач. Не думая, что это может быть какая-нибудь нежить, заманивающая в ловушку, я устремилась на звук.
— Не ешь меня, я невкусная! — услышала я, буквально вываливаясь на полянку. Впереди, освещенная светом, виднелась человеческая фигура.
Я сначала огляделась, пытаясь понять, к кому обращаются, но потом сообразила, что, по-видимому, ко мне.
— Милена, это ты? — позвала я.
— Веренка? — с ноткой надежды отозвалась она, замерев на месте. Хотя до этого пыталась отползти как можно дальше. — Ты?
— Какого... — сначала набросилась на девушку я, но потом совесть прозрачно намекнула, что я поступила не лучше. Поэтому слегка сбавила тон. — Зачем ты одна в лес ушла? Тетка Анисия с ума сходит от беспокойства.
Девушка, не реагируя на слова, рыдала, уткнувшись в мое плечо.
— Вставай, пошли домой, — я попыталась поднять ее на ноги, но она кулем падала обратно в сугроб.
— Не могу, я ног не чувствую, — прошептала она. — У меня сапоги в снегу увязли. Я не смога их выкопать.
Вот влипли! Наверняка она ноги отморозила. Что делать? Разумнее всего вернуться и позвать помощь.
— Давно? — спросила я, опустившись рядом с ней.
— Еще днем. Когда стало темнеть, я уже подумала, что теперь меня найдут только весной. Мертвую! — она снова залилась слезами, затем неожиданно вцепилась мне в рукав. — Ты же меня не бросишь? — И с такой надеждой посмотрела мне в глаза, что я поняла, что не смогу больше ее оставить одну.
Бормоча слова утешения, я взяла ее ступню и стала яростно растирать, стараясь вернуть чувствительность. Через некоторое время сделала перерыв, передохнула и занялась второй ступней. Временами я заставляла Милену сжимать и разжимать пальцы ног, но они не слушались. Нужно было срочно возвращаться домой, иначе не без серьезных последствий данная выходка явно не обойдется. Вот только говорить об этом вслух я не стала.
Сняв с шеи шарф, я обмотала девушке одну ногу, ее шарфом обмотала вторую. С четвертой попытки мне удалось поднять ее на ноги, и почти волоча ее на себе, мы побрели по следам в обратный путь.
Снова раздался волчий вой, но теперь значительно ближе. Милена взвизгнула и осела мне под ноги. Шепотом выругавшись, я попыталась было снова ее поднять, но не смогла. И как назло нет ни ножа, ни топора, чтобы отбиться!
Раздался треск ломаемых кустов. Я застыла над плачущей девушкой, готовая треснуть нападающую животину своей сумкой. А ведь с перепугу даже в голову не пришло, что с в ней лежат некоторые препараты, которые бы помогли более действенно.
— Надо же, — раздался знакомый насмешливый голос. — Искали одну идиотку, а тут их две!
— Вульф?
Из темноты на поляну вышел оборотень и направился к нам. Он был одет в подпоясанный на талии полушубок мехом наружу. На шерсти одежды и волосах самого парня серебрился снег. В этот момент он мне показался самым красивым и долгожданным человеком на земле.
От раздавшегося рядом воя я испуганно вздрогнула и обернулась. Оказалось, что Милена перепугалась на столько, что теперь ее плачь постепенно стал переходить в вой. Подхватив его, почти сразу откликнулись волки.
— Милена, — потрясла я девушку за плечо, — Милена, перестань плакать. Все хорошо, нас нашли. Сейчас мы все вместе пойдем домой. Ты меня слышишь?
— Верена, ты что, совсем перестала головой думать?! Твой брат с ума сходит от беспокойства. Как же, сестренка пошла за ним и где-то потерялась! Хорошо, что серые братья подсказали, где вас искать.
— Погоди, потом ругать будешь. Лучше помоги, у Милены ноги закоченели, идти не может. Мне одной ее было не утащить, — отмахнулась я от нотаций.
Он наклонился поднять девушку на руки, но та в испуге шарахнулась в сторону.
— Не дергайся, дура! — вытаскивая ее из сугроба, проворчал он. — Ты и так не легкая, а будешь трепыхаться, могу и уронить.
Она тут же застыла, стараясь не шевелиться, только зубы продолжали стучать, то ли от страха, то ли от холода.
— Верена, иди за мной след в след. Устанешь, скажи, — и он пошел вперед, протаптывая тропинку, чтобы мне было легче идти.
Некоторое время мы шли молча. Я украдкой любовалась им, его размеренным движениям, но тут же одергивала себя, напоминая, что вообще-то я на него обижена. Вульф продолжал идти впереди меня, завораживая какой-то звериной грацией каждого движения.
Вдруг я остановилась, припомнив только что сказанное, затем бросилась за оборотнем, желая прояснить, что он имел в виду.
— Вульф!
— Чего? — он тут же остановился, поджидая меня.
— Про каких серых братьев ты говорил?
