| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Это было уже шестое отстранение Мао от важных постов. Всего-то за двенадцать лет его партийной деятельности. Но его авторитет был еще силен. Вскоре к Мао обратился за помощью секретарь фуцзянского парткома — им надо было противостоять гоминьдановцам, а сама провинция не входила в Советскую республику, поэтому требовалось развернуть широкую партизанскую войну, в которой Мао был силен. Мао дал рекомендации, подробный план организации партизанских действий, окрыленный парторг принял все это, но на свою беду рассказал обо всем генсеку ЦК КПК — главному гонителю Мао и заодно представителю "московской" группы. "Москвичам" не нужна была еще какая-то авторитетная сила в партии кроме них самих, поэтому на Мао и его последователей и приближенных вылились новые гонения — хорошо хоть в виде отстранений с постов, тогда же под эту кампанию попал и Дэн Сяопин — один из руководителей Китая уже в мое время — потому я и вспомнил это имя, когда оно всплыло в документах аналитиков — его сместили с поста секретаря уездного парткома, причем обвинения были в духе "эти деревенские мужланы" и "эти люди в диких горных углах не имеют представления о марксизме", на что "мужланы" называли своих обвинителей "господа из-за границы" — намекая на их долгий период обучения в Москве.
Мао, как Председатель Республики, для критики был недоступен, но и защитить бывших соратников не мог — там шла не советская, а партийная линия, в которой у него не хватало полномочий — он всего лишь член ЦК, тогда как волна идет из Политбюро. Как-то сдерживала напор гонителей поддержка Мао со стороны Коминтерна и Сталина — Мао безусловно поддерживал взгляды последнего на развитие китайской революции — тут и ведущая роль крестьянства, и необходимость создания Красной армии, и создание красных зон — собственно, Мао и поддерживал эти взгляды, потому как они были его же собственными, пусть они и шли вразрез с марксистскими догмами, отдававшими главенствующую роль пролетариату и массовому восстанию в городах — тут даже Сталин не мог ничего поделать с этими коминтерновскими догматиками, тем более что ВКП(б) была всего лишь филиалом Коминтерна, то есть последний был как бы главнее Сталина как Генсека всего лишь одной из коммунистических партий. Хвост вилял собакой. Вот и я присматривался — не навести ли какие-то мосты по линии Коминтерна ... ведь по факту он может отдавать приказы ВКП(б) ... а с учетом слухов о его скором роспуске (в РИ распущен в мае 1943, чтобы не злить союзников, сейчас — в АИ — злить особо некого) — партийные функционеры международного масштаба могут обрести во мне новую опору и источник ресурсов ... а я получу в их лице легитимность уже на мировом уровне, пусть и в рамках коммунистического движения. Потому я и собирал все эти сведения — какие-то зацепки и варианты действий находились в самых неожиданных местах. Тем более что надежды коммунистов других стран на помощь СССР в установлении там коммунистического строя как-то меркли, особенно с изгнанием и последующим убийством Троцкого. На этом я и мог сыграть, хотя пока еще меня не рассматривали как Игрока — так, какие-то партизаны под руководством Сталина — это чувствовалось по проводившимся с зарубежными коммунистами встречам — коммунисты Италии, Франции, Греции — они ведь не знали, что Сталин сдаст их после войны на съедение союзникам — рассчитывал на мирное сосуществование и уже в 1946 "в благодарность" получил "железный занавес". Ну а я в принципе был не прочь устроить какие-то заварушки в западных олигократиях — чем больше будет проблем у них, тем меньше они будут лезть к нам. И даже их привычка решать внутренние проблемы за счет развязывания внешних войн меня не пугала — немцев ломим, а уже тех — и подавно. Справимся. Все-равно придется воевать за Персидский Залив и его нефть. С этой перспективы я и оценивал все предстоящие события, с этой же позиции присматривался и к возможных будущим союзникам. Правда, Мао меня не слишком устраивал — слишком уж он националист, но и другая группировка китайских коммунистов — "московская" — была еще хуже. Правда, в настоящее время, да и чуть раньше, с ней происходили не совсем приятные события.
Мао весь 1932 и 33 года занимался хозяйственной работой — следил за проведением посевной, налаживал почтовую службу Китайской советской республики, подмял черный рынок соли, которую завозили в Республику из "белых" районов, Народный банк начал выпуск советских банкнот с портретом Ленина — советская валюта обеспечивалась экспроприированным у богатеев серебром, поступлениями налогов и продажей облигаций — были введены принудительные займы, которые обязаны были выкупать жители советских районов. Самое же главное — Мао занимался земельной реформой, для чего он написал очень подробные инструкции — уже и до этого он тщательно изучал сельскую жизнь, тут же детально ознакомился с жизнью нескольких провинций, вплоть до сумм доходов разных семей — чтобы определить — кого считать зажиточным и кто, соответственно, не имеет права на получение хорошей земли, а только земли худой, хотя и по числу едоков. Так, в своих документах он приводил семью, которая получала 480 долларов в год со своего поля, еще 50 — с пруда, точнее — выловленной из него рыбы, еще 15 — с чайных кустов на склоне холма, 70 долларов приносил труд наемного работника, еще 75 — отданные в рост под 30 процентов деньги, да еще их сын ходил по соседям и силой — шантажом и запугиваниями — вымогал деньги (это я к тому, что даже с такими явно враждебными к населению элементами еще пытались разбираться, чтобы не спугнуть середняка как основного производителя товарного — на продажу, а не для прокорма — зерна). И так как у такой семьи наемный труд и ростовщичество приносили более 15 процентов дохода — семья считалась зажиточной. У нас за такое их сослали бы в Сибирь сразу и без разговоров. Ну, нам-то Сибирь была недоступна, но конфискация и переписывание земли в колхозный или совхозный фонд — это сто процентов. А хозяин такого семейства еще бы и отработал на общественных работах год-другой. Вместе с сынулей-бандитом, хотя последний скорее всего пошел бы в штрафбат. Мао же старался проводить более мягкую политику. Это в плане земли. А в плане выявления классово чуждых элементов он создавал ту же систему, что позднее сделал и Сталин — систему анонимных доносов, которая позволяла негодяям расправляться со своими недругами не раскрывая своего лица. То есть систему взращивания подлецов. В деревнях и городах установили "ящики разоблачений", куда жители могли опускать анонимки с доносами на соседей, причем таким доносам давался зеленый свет в плане обвинений лица, на которого был написан донос — как говорил Мао, "Явную вину надо прежде всего наказать, а разбираться можно позже". Повторялась кампания по охоте на АБ-туаней, только теперь охотились среди гражданских, а не партийцев и военных. Впрочем, такие кампании в стиле "хватай всех а там разберемся если дойдут руки" был характерен и для предыдущего Китая, и для Гоминьдана, так что ничего нового тут не было. Занимался Мао и дискриминацией мужчин — он постановил, что в органы власти должно быть выбрано не менее четверти женщин — независимо от того, подходят ли они вообще на такие должности. Был также принят закон о равенстве мужчин и женщин в браке и разводе, что некоторым бабам явно пошло во вред — они начали менять мужей каждый год, в итоге для военнослужащих было внесено изменение, что их жены могли получить развод только с их согласия — а то если ей не нравится что муж постоянно отсутствует — так он и отсутствует потому что служит, и если из-за этого потеряет семью — какая тут служба ... ?
В параллель с этими делами Красная армия весной 1933 года в четвертый раз отразила чанкайшистские войска — действуя по методике Мао, но уже без Мао. В сентябре Мао участвует в переговорах с чанкайшистской 19й Походной армией — ее руководству не нравилось, что Чан Кайши не предпринимает действий чтобы выдворить японцев из Маньчжурии, и вскоре армия объявляет о создании Революционного народного правительства, что вообще-то спасло Красную армию от неминуемого разгрома, так как все лето она отступала и несла тяжелые потери. Чан Кайши смог разгромить мятежников лишь к концу того же 1933 года, но передышку коммунисты получили. В начале 1934 года Мао снова вернули в Политбюро ЦК — все-таки он пользовался поддержкой Москвы, да к тому же был главой Республики — заметная фигура. Правда, он стал самым младшим — одиннадцатым — по рангу в Политбюро, к тому же постоянно подвергался критике за правый оппортунизм, и чтобы как-то скомпенсировать это возвышение, Мао заменили на посту главы советского правительства — он остался лишь Председателем Республики — то есть его отдалили и от советской ветви власти — непосредственно она управлялась именно главой правительства. При этом руководство КПК все еще бредило разгорающимся пламенем революционной войны, это при том, что как раз в начале 1934 года войска Чан Кайши начали неумолимо продвигаться на юг. Коммунистам предстоял Великий Поход, снова перевернувший все сложившиеся политические расклады.
ГЛАВА 28.
Националисты вновь поменяли тактику, с помощью которой они собирались блокировать красные районы. Теперь они строили форты с каменными стенами толщиной до шести метров — у коммунистов не было тяжелой артиллерии, поэтому такие форты были для них по идее неприступны. И располагались эти форты на расстояниях где-то и менее двух километров друг от друга — всего по трехсоткилометровой северной и западной границам красных районов было построено несколько десятков таких фортов, и продвигаясь вперед, националисты продолжали строить все новые и новые линии — порой они отстояли друг от друга всего на несколько километров. За соблюдением этих норм следили немецкие военные советники. Всего же за год было построено четырнадцать тысяч таких долговременных сооружений, и тактика коротких атак на такие форты не приносила успеха — их гарнизоны отбивались от налетов партизан, даже если основные силы гоминьдановцев ушли уже далеко вперед. Дело пахло керосином — Чан Кайши навязывал коммунистам позиционную войну, в которой те заведомо проиграют, так как обладали гораздо меньшими ресурсами — что по численности армии, что по вооружениям — авианалеты националистов были постоянным бичом красных районов — эту тактику гоминьдановцы позаимствовали у англичан, которые так же успешно применяли авиацию против пуштунских племен еще с начала двадцатых годов. Ну а мы ее позаимствовали и у тех и у других, а более всего — у американцев начала 21го века — моего, естественно — проблема лесных братьев стояла перед нами очень остро — фашистские недобитки и националисты всех мастей — что бандеровцы, что поляки, что прибалты — все шастали по нашим лесам и мешали нормально жить. Это несмотря на наши многочисленные тренировочные лагеря для диверсионных групп. Поэтому авиация была неплохим подспорьем в борьбе с бандитами — она могла быстро доставить несколько центнеров боеприпасов на десятки километров и вывалить все это добро на головы банд — пусть и не уничтожит всех, но трупы после таких ударов находились в немалых количествах, да и раненные потом подыхали под елками и березами в округе до нескольких километров. Плюс — пилоты в относительно безопасных условиях нарабатывали летный стаж и опыт взаимодействия с наземными отрядами, и по расходам это было терпимо — в основном для таких ударов использовались легкие Аисты в штурмовой комплектации. И именно отсылка к опыту англичан и китайцев по борьбе с полупартизанскими формированиями с помощью авиации помогала мне проталкивать эту идею и в наших краях — я уже давно понял, что наличие примеров того, что это делали и раньше — оно очень помогало в продвижении идей — слишком много было таких, кто на основании "так никто не делает" мог попросту саботировать любое начинание, какие бы аргументы не звучали в его пользу. Да, такие люди могли быть хорошими исполнителями, и это тоже немало, но вот продвинуть что-то новое — тут уже я искал тех, кто мог аргументированно доказать что это новое сработает — именно они и становились руководителями проектов, и уже им в помощь отправлялись самые толковые из тех, кто "так никто не делает". Причем степень вовлеченности новаторов в руководство варьировалась от человека к человеку — если кто-то испытывал желание руководить всем и вся — то и отлично, флаг в руки — и вперед, если же кто-то сторонился административной работы как черт ладана — ну и пусть — именно им и подбирали толковых управленцев, но главными все-равно были новаторы, а не управленцы. Впрочем, и эта система сейчас пересматривалась — уже было несколько случаев, когда новаторов слишком заносило. К сожалению, я пока не нашел золотого правила руководства проектами — каких людей расставлять и как их контролировать — поэтому все шло на живую нитку, в зависимости от характеров конкретных людей. Собственно, последние два года я только этим и занимался, в внедрение новых технологий и производств шло по ходу дела — есть технология которую мы уже можем попытаться осилить на данном этапе — под нее создается проект, набираются люди из кадрового резерва — и дальше в режиме ручного управления — вехи, планы, контроль. Ладно хоть технические аспекты кадрового подбора — та самая картотека и балльная модель оценки людей — уже более-менее вошла в обиход, хотя она тоже пульсировала и усложнялась — баллы, набранные на проектах по радиотехнике и баллы по геологическим проектам — это разные баллы, как ни крути. Но тоже не всегда — вот с этим и разбирались. Собственно, так у нас появилась и тема беспилотников — сначала только в виде учебных целей для зенитчиков и летчиков, а потом и в воздушной разведке, и к осени 1943 года у нас летало уже шесть дистанционно управляемых летательных аппаратов с набортными системами стабилизации, пока — в виде разведчиков на средних высотах — порядка одного-двух километров — оснащенные камерами — видимого счета, ИК, да еще с ЭОП — они неплохо справлялись с поиском вражеских групп, и могли висеть над местностью по несколько часов — операторы посменно водили эти аппараты по зигзагу над определенной территорией. Правда, за последние полгода мы потеряли уже шесть десятков подобных аппаратов, но больше по техническим причинам — тут и неотлаженность технологий, и неопытность операторов — все-таки видеть все из кабины или с экрана — большая разница. Да и схемы управления потребовали кое-каких переделок — я-то рассчитывал, что мы просто возьмем схемы, отработанные на управляемых ракетах, да впихнем их на самолеты — и все заработает. В общем, все так и было, но доводка потребовалась — тут и разная инерция конструкций, и разные законы управления. Но дело понемногу развивалось.
Возвращаясь к китайским коммунистам — их ситуация в течение 1934 года ухудшалась. О принципе добровольности в Красной армии речи уже не шло — гребли всех, в войсках расплодились особые отделы, дезертирство нарастало, к тому же все расклады Мао по земельной реформе были похерены новым руководством и раскулачивание прокатилось по всем красным районам, подминая и правых и виноватых. Усилившаяся экономическая блокада породила жесточайший дефицит самых важных товаров, и началась охота на саботажников — явных и мнимых. В апреле Красная армия потерпела крупное поражение всего в ста километрах севернее временной столицы Советского Китая. Близился крах.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
