После падения замка началось самое страшное. Генерал Ройне не рисковал. Он устроил вокруг Биргера шесть укрепленных лагерей, соединил их траншеями, а кое-где и глубокие рвы выкопал. Реку перегородили: вбили в нее сваи, навесили на них цепи и соорудили мост. Теперь город не мог получить провиант ни по реке, ни по суше. Ройне ждал.
Он ждал не напрасно. Запасов еды в Биргере почти не было, нехватка уже чувствовалась. А еще недели через три они начнут голодать. Гарое делал вылазки с солдатами, но они были далеко не так успешны, как в Аине. Здесь чаще всего они несли потери — вражеский лагерь охраняли сторожевые псы, незаметно подобраться было почти невозможно. Некоторым энгарнцам не везло, и они попадали в плен. Теперь между траншеями врага и стенами города появилось еще одно "украшение" — виселицы с защитниками города. Видя их во время утреннего похода по стенам Биргера, Гарое уже не испытывал ни гнева, ни боли. Может, от голода, а может, от того, что человек привыкает абсолютно ко всему. Душа будто зачерствела, превратилась в кусок гранита. Виселицы превратились в элемент пейзажа, такой же, как редкие кусты и деревья.
Подобное испытывал не только он. Люди в городе постепенно превращались в бледные тени. Сдадутся они или будут воевать — их ожидает унижение и смерть.
Гарое искал контрабандиста Чашвара в Биргере, но он больше не появлялся. И это могло означать, что он не может пробраться сюда — город окружен слишком плотным кольцом.
Дозорный путь закончился. Теперь к полуполковнику "волков". Он командовал городской милицией и был бы бесценным подчиненным, если бы вообще признал, что подчиняется Гарое. В конфликт с Кеворком он не вступал, чаще всего повиновался приказам, но иногда действовал и по собственному усмотрению. Беседа с ним интриговала. Если остальные события за день он знал назубок, то тут его всегда ожидал сюрприз.
— Доброе утро, господин полковник, — на этот раз Щехем встретил его на пороге. — Все проверяете?
— Обхожу свои владения, — хмуро пошутил Гарое.
— Так уж и ваши? — подхватил шутку Щехем. — Вона Алеан Ройне уже графом Хецроном зовется, потому что, говорит, две недели позже — две недели раньше, а город все равно сдастся.
— Пусть не хвастается охотник, до того как подстрелил зайца, — устало изрек Гарое и отругал себя: если дальше так пойдет, он вообще отучится нормально разговаривать, будет либо приказывать, либо изрекать сентенции или священные книги цитировать. Так и превратится по-настоящему в священного полковника. — У вас есть хорошие известия? — он изменил тон.
— А как же! — усмехнулся в усы Щехем. — Мы еще день продержались — вот тебе и известия. А там, глядишь, кто и на выручку придет. Вы пройти не хотите? — он кивнул на казарму, в которой у него была комнатка.
— Пройду, — полуполковник просто так звать не будет. Наверно, опять хочет поставить в известность о своих планах. — Киший, подожди здесь, — предложил он оруженосцу.
Гарое не ошибся. Едва дверь за ними закрылась, Щехем подошел к столу, налил вина в кружку и, подавая Гарое, сообщил:
— Сегодня ночью сделаем еще одну вылазку.
Полковник покачал головой. Он ожидал чего-то подобного.
— Только, бога ради, не попадайтесь в плен, — попросил он и "ущипнул" себя: "К виселицам привык? Все врешь!"
— Это мы еще посмотрим, кто в плен попадется, — хохотнул Щехем. — Есть у меня задумка.
— Я хочу с вами, — произнес Гарое.
Щехем вмиг посерьезнел.
— Нет, господин полковник, не возьму.
— Боитесь, захочу командовать? — прямо спросил Кеворк и успокоил "волка": — Не буду. Могу вообще как рядовой пойти. Рта не раскрою.
— Не в этом дело, — возразил Щехем. — Вы же вылазки делали, я к вам не напрашивался? — он сделал большой глоток из кружки.
Гарое так и держал ее в руках. Он знал, что вино было сильно разбавленным и от того противным на вкус, но сейчас и оно редкость. Солдатам еще осталось немного. Богачи, вроде бы пили что-то похожее на вино, но большинство людей в городе довольствовались не очень чистой водой. Тут и до мора недалеко.
— Тогда почему? — Кеворк поболтал жидкость в кружке, будто от этого она могла превратиться во что-то более приятное.
— Да потому что нельзя нам вдвоем, — "волк" вытер усы. — А ну-как что случится? И кто тогда город держать будет? Киший ваш, что ли?
— Он справится! — деланно заверил Гарое. — Ладно, будь по-вашему. Как скажете. У вас наверняка есть указания от Полада, — зачем-то добавил он.
— А у вас нет? — в голосе полуполковника послышалось искреннее любопытство.
Знает он о Чашваре или нет? Вроде бы "волки" друг другу доверяют.
— Нет, — заверил Гарое.
Кто бы знал, что Чашвар принес не тайное послание от Полада, а письмо принцессы!
— Интересный поворот, — Щехем снова развеселился. — Так я тут один связь со столицей держу? Ну, так знайте, что мы большое дело сегодня задумали. Три отряда со мной пойдут. А вы... помолитесь, что ли, — капитан подмигнул.
— Иронизируете? — скривился Гарое. — Так и быть, помолюсь.
Он, опять поболтав жидкость, залпом выпил содержимое, а потом вышел, не прощаясь.
Словно специально напомнил полуполковник о том, что ее высочеству он так и не ответил. А надо. Обещал ведь.
Киший не произнес ни слова, молча следовал за ним. Он теперь завел себе привычку разговаривать с полковником только наедине. В свободное время он много читал. Гарое это нравилось.
Они вошли в дом, и оруженосец будто проснулся:
— Опять вылазка? — он помог полковнику снять плащ.
— Да, — Гарое был краток, и Киший сразу сообразил, что мысли его чем-то заняты.
— Никого не пускать? — уточнил он.
— Да, — подтвердил полковник.
— А я пока почитаю?
— Да, — Гарое прошел в комнату.
Решительно сел к столу, подвинул к себе лист бумаги, взял перо.
И взялся его рассматривать, как Полад в ту первую встречу. Что же тебе написать, "бедная девочка"? Чего ты ждешь?
Он выдохнул и написал правду.
"Госпожа!
Вы спрашивали, женился бы такой человек, как я, на девушке, которая попала в беду, как Вы. Говорю, нисколько не сомневаясь: да, женился бы. Предупреждая Ваши вопросы, подчеркну: женился бы, даже если бы девушка, или кто-то из ее семьи рассказали мне о том, что произошло. И, поверьте, я никогда бы не упрекал ее за эту ошибку. Я не хочу сказать, что готов спасать любую. Но если бы она хоть немного была похожа на Вас, я бы дал ей шанс начать новую жизнь. Я разбираюсь в людях и вижу, что Вы не порочны по природе, но доверчивы и наивны, возможно, даже слишком. Я знаю, что Вы будете преданы мужу, и не опорочите его имя недостойным поведением. Надеюсь, мои слова утешат Вас, и Вы все же позволите Вашим близким, найти Вам достойного человека в мужья. Такого, которой бы сделал счастливой Вас и мог впоследствии хорошо управлять Вашими владениями. Ваш покорный слуга, полковник и немного священник, Кеворк".
Как и в прошлый раз, он быстро высушил чернила, свернул письмо трубочкой и вышел из комнаты.
Оруженосец сидел у окна и, сдвинув брови к переносице, чуть шевелил губами, что-то сосредоточенно читая.
— Киший, — отвлек он паренька. — Принеси-ка мне голубя быстро. Ты их вроде недалеко где-то оставил? Обоих принеси, пусть лучше у нас в комнате будут, а то еще съедят их ненароком.
— Слушаюсь, господин полковник, — Киший тут же выбежал из дома.
Гарое понадеялся, что он не задержится. Надо было отправить письмо как можно скорее. А то он еще перечитает эту дичь и передумает отправлять.
19 янайира, Лейн
Ялмари очнулся, потому что услышал пение птиц. Прошло десять дней с тех пор как они покинули Хор-Агидгад, но город точно выпил силы из них. Даже у тех, кто не был ранен. И они настолько привыкли к его тишине, что вздрагивали, услышав громкие звуки. Пересвист вьюрка казался таким же резким, как голос феникса, пробуждающий от смерти.
В день, когда они покинули Хор-Агидгад, его пробудило такое же пение.
Они лежали возле ворот Проклятого города, но с внешней стороны. Здесь было не так темно. Ялмари оглянулся в поисках неведомой птицы, но она будто исчезла, испугавшись собственной наглости. Рядом вповалку лежали его спутники. Сколько они лежат так? Тут нельзя задерживаться, надо идти дальше. Об этом говорил нетерпеливо "пританцовывающий" на месте ужик.
Принц склонился над Илкер. Различил ее слабое дыхание. Жива. Осторожно поцеловал, чтобы разбудить. Она тут же всхлипнула.
— Надо идти дальше, — шепнул он.
Направился к Бисере. Она ранена. Не успела увернуться от проклятия Хор-Агидгада. Но сейчас не осмотришь рану. Хорошо, что жива, может, еще поправится. Он наклоняется над девушкой. Амазонка уже пришла в себя, закусила губу, чтобы не кричать.
— Я помогу ей, — Балор тоже пришел в себя после атаки, когда казалось, голова разламывается на части. Князь помогает Бисере встать на ноги. Ялмари расталкивает остальных.
— Надо идти дальше, — объясняет он каждому.
У людей и у ведьмы, глаза пустые. Кажется, никто не понял, чего от них хотят. Поэтому приходится подталкивать всех в спину, как овец. Драконы не перелетят через стену, они навеки привязаны к городу, но вот их крик может донестись и сюда, и на этот раз кто-нибудь обязательно умрет.
Ужик скользит по бесплодной земле не так быстро, как в городе, но в каждом движении сквозит нетерпение. Он бы полз быстрее, если бы они могли быстрее идти. Но теперь каждый шаг дается с трудом.
С "проводником" они нашли выход за второй круг стен всего за час.
— Тут камни, — предупредил Балор впереди.
Тут же помянул шереша Герард, чудом не вывихнувший ногу.
А вот Етварт упал, долго шипел в темноте, сквозь зубы. Здесь стена разрушилась до основания. Идти среди обломков было нелегко, но ползти после всего по веревке они бы вообще не смогли.
Но ведь дальше, если верить легендам, опять непроходимое болото, а у Люне нет сил, чтобы вывести их отсюда...
...Ужик уверенно скользил по пружинящей под ногами земле. Воздух наполнился гудением комаров и еще ни разу в жизни Ялмари не был так рад их слышать. Назойливая мошкара показывала, что проклятие города ослабевает. Им надо пройти совсем немного...
Когда в ночи раздалось сначала кваканье, а потом уханье ночной птицы, кто-то из их команды не выдержал и начал то ли смеяться, то ли плакать взахлеб — разобрать было трудно. Но Ялмари ожидал подобной реакции. Ночные звуки наполнили пространство вокруг. Они спаслись. Ноги разом ослабели, кто-то упал на землю. Илкер тоже повисла на нем, но князь крикнул хрипло:
— Вперед! Мы на болоте. Еще немного.
И люди поднялись. Не все: Герард продолжил путь на карачках. Вряд ли его кто-то осудил за это. А вот Люне приободрилась — они уже входили в лес.
Ялмари не поверил ушам, когда услышал короткое:
— Привал!
Ужик свернулся колечком в углублении у корней кедра. Принц еще нашел в себе силы снять куртку и завернуть в нее Илкер, прежде чем отключиться.
После этого "проводник" не торопил их. Каждый день они шли часа три-четыре, а затем змейка укладывалась в какой-нибудь ямке и терпеливо ждала, когда люди отдохнут. Теперь они оказались еще ближе к Халакским горам, и хотя солнце появлялось редко, воздух потеплел, трава хоть и была черной, но не сырой и после камней проклятого города, казалась почти периной. Они почти не разговаривали, почти не ели, хотя должны были сильно проголодаться. Когда же закончится это наваждение? Или они теперь все прокляты и это останется с ними на всю жизнь?
Сейчас Ялмари обвел глазами спящих путников и снова улегся. Птица вроде бы улетела. Может, удастся еще немного поспать?
...Время не пощадило этот храм. Тонкие, похожие даже не на свечи, а на спицы столбы, уходившие под высокий купол, уже пошли трещинами. Издалека они походили на диковинные узоры, но стоило подойти ближе, виднелся раскрошенный камень. Ажурный свод, через который днем проникал солнечный свет, теперь пронзали розовые лучи луны, и дыры в куполе ярче выделялись. Пол кое-где встал дыбом и надо быть очень внимательным, иначе можно было сломать ногу. Не оборотню, конечно, а человеку. Ему тут ничего не грозило. Он оглядывался, представляя, каким был этот храм раньше. Поражал великолепием? Внушал благоговение? Откуда вообще взялся храм Судьбы?
— Я его создал, — темная фигура сидела на краю огромной плиты, возвышавшейся над полом примерно на локоть.
Ялмари подошел и сел рядом. Плита оказалась неожиданно теплой, а в центре ее он заметил крестообразное углубление. Человек бы запросто туда уместился, даже самый крупный, как эйман Лев. Надо только руки раскинуть, чтобы удобнее было.
— Жертвенник? — принц прикоснулся к алтарю.
— За кого ты меня принимаешь? — недоумевал собеседник. — Нет, не жертвенник. Это... такое переговорное устройство было. Для особенных людей. В основном-то как? Чем больше человек жаждет изменить судьбу, тем большим он готов пожертвовать. Самовлюбленные принесут какую-нибудь безделушку. Или схитрят, как с этим амулетом, — ужик свернулся у его ног. — Отдадут только половину, а вторую половину запрячут далеко-далеко... Но иногда приходили и те, кто готов был отдать самое дорогое — себя. Они вот, ни мало не сомневаясь, ложились сюда. Ты бы лег?
— Лег.
— Верю. Потому ты мне и нравишься. И ты единственный, с кем я бы заключил сделку.
Ялмари не выдержал:
— Странно, что мы так стремились сюда. Здесь все разрушено. Неужели тут осталась какая-то сила?
— Осталась. В солнцестояние Хор-Агидгад прежний. Разве ты заметил следы разрушений? Это ночью все меняется. У Проклятого города есть только ночь, срывающая покровы, и день, хранящий его. Вы сумели проскользнуть в день. Такое уже лет двести не случалось.
