'Лучше бы я осталась там, во дворце! — подумала принцесса, привязав самодельную шину к ноге. — Мне бы удалось договориться с Куланом, он ко мне благоволит...'
Благоволит... Благоволил. А благоволил ли? Их отношения были уже не те, что в Добисе, и Кулан при случае с радостью отдал бы её в руки местного правосудия. В прочем, он и есть это пресловутое правосудие. Да и участь постельной игрушки не привлекала, а её было бы не избежать, если бы Стелла вступила в переговоры. Наверняка Кулан овладел бы ею в первый же день, из воспитательного принципа, а потом ещё и ещё до того, как принцесса получила бы право голоса. Или не получила, а отправилась на эшафот. Удовлетворила маргина и свободна! Не ей устанавливать условия.
Впервые за долгие часы скитания по лесу Стелла заметила, что её руки в чём-то выпачканы. Осмотрев их, она поспешно отвела глаза — кровь. Бурые разводы были и на самодельном компрессе.
— Великий Амандин, чья же это? — принцесса попыталась смыть страшные следы. — Моя? Но откуда она на манжетах, ведь не может ведь пара царапин...
Она в недоумении уставилась на кровь, пытаясь вспомнить, когда поранилась.
— Все верно, я же убила... — вспомнила Стелла. — Я убила Кулана, ту самую последнюю надежду, на которую недавно уповала. Но он сам виноват. Убить маргина — вовсе не преступление. Но что теперь?
Страх не покидал её, пуская глубокие корни в сердце.
— Если попадусь, защитить меня будет некому. Клеткой уже не отделаешься, мне просто отрубят голову. Или повесят. Поизмываются и повесят, без всяких разговоров.
Странно, убийство Кулана повлекло за собой не только муки совести, — принцесса, оказывается жалела маргином! — но и опасения за жизнь Маркуса. Её поступок неизбежно повлечёт пытки: надо же на ком-то сорвать злость?
Ухватившись за дерево, принцесса поднялась на ноги и побрела к лошади.
Больше всего на свете Стелле хотелось повстречать Маргулая и убить его. Или быть убитой, лишь бы всё это закончилось. Да, именно, чтобы всё закончилось. Как — уже не важно. Тогда не станет боли, закончится неизвестность.
Солнечный диск исчез за горизонтом, на землю опустилась ночь.
То ли маргины прекратили поиски, то ли Стелла забрела так далеко в лес, но неслышно было ни лая ридогов, ни криков охотников, не видно отблесков факелов.
Свыкнувшись с тупой болью, принцесса задремала в седле. Усталость сморила её, организм требовал своё.
Предоставленная сама себе, лошадь вышла на дорогу.
Пронзительный крик ночной птицы разбудил Стеллу. С трудом разлепив глаза, принцесса осмотрелась и заметила мелькавшие между деревьями огоньки. А вот и маргины, от которых она якобы сбежала.
Стелла пустила лошадь в галоп. Она ругала себя за беспросветную глупость, за то, что поддалась слабости, задремала и выехала на дорогу. Шансы не повстречать на ней маргинов ровнялись одному к тысячи.
Принцесса понимала, что заведомо проиграет в неравной битве. Обессиленная, уставшая, она станет лёгкой добычей. Лучше бы её убили, чем притащили к Маргулаю с веревкой на шее.
Огни приближались. Стелла отчётливо слышала голоса маргинов.
Принцесса ещё и ещё раз ударила лошадь по бокам. Та летела бешеным карьером, на пределе своих сил.
Невольно на память пришла накидка Анжелины. Жаль, что Маркус вернул её! Принцессе так хотелось исчезнуть, при помощи волшебства избежать встречи с жестокой реальностью. Иного способа спастись не предвиделось.
Сумрак над дорогой сгустился, явив силуэт всадника. Его лошадь замерла посредине дороги, её хозяин, несомненно, видел принцессу, но и не думал посторониться. Стелла хотела объехать всадника, но, разглядев, кто перед ней, натянула поводья.
Глаза лошади незнакомца светились двумя багровыми огоньками, настоящим живым пламенем. Они гипнотизировали, вселяя панический ужас.
Всадник приподнял капюшон — и принцессу накрыла волна ледяного холода. Он быстро сковал всё тело, проник в мозг. Перед мысленным взором пронеслась вереница хнотических чудовищ, все страхи выползли наружу. Не выдержав их напора, Стелла закричала, обхватила голову руками и упала в обморок.
Принцесса очнулась в кромешном, как ей сначала показалось, мраке. Потом-то она поняла, что это не так. Вокруг действительно клубилась темнота, но особая: с примесью молочной серости облаков.
В воздухе пахло вербеной и ирисами.
Сначала Стелла решила, что вновь оказалась во дворце Маргулая. Если так, сейчас за ней придёт смерть. Странно, но принцессе не было страшно. В конце концов, этого следовало ожидать, закономерный итог скитаний. Либо она, либо её.
Нога продолжала предательски ныть. Смешно, но именно из-за неё Стелла завершала жизненный круг так рано. Велик он или мал, рано или поздно человек возвращается туда, откуда пришёл — в эту благоухающую ирисами темноту, в чьей бесконечности едва пульсируют нотки гиацинта. Наверное, она действительно так пахнет, только после смерти все чувства тоже отмирают, и мы не ощущаем ароматов. Или всё же чувствуем? Кто знает...
Принцесса попыталась встать, но её желания, как всегда, ничего не значили. Неведомая сила прижала её к постели, а знакомый голос, из тех, что предпочитаешь не слышать, приказал лежать:
— Хватит с тебя на сегодня прыжков.
— Где я? — пробормотала Стелла, пытаясь понять, в каком состоянии пребывает. Вроде бы жива, но что делать живым там, где всё начинается и заканчивается?
— У меня дома.
У Стеллы похолодели пальцы. Значит, её убили, и она перенеслась в царство мёртвых. Тогда понятно, откуда этот странный сумрак и размышления о запахе смерти.
На могилы часто кладут ирисы — значит, не случайно... Оставалось только гадать, кто рассказал живым, что это цветы мёртвых.
— Да жива ты! — прочитав её мысли, фыркнул Мериад. — Зато кости раздроблены. Ладно, срастим.
Принцесса вскрикнула от острой боли, вызванной прикосновением к левой ноге. 'Как же я бежала с такой болью?' — промелькнуло у неё в голове. А ведь бежала, даже перелезла через стену. Невозможно! Вариантов два: либо Стелла сломала ногу после второго прыжка, а при первом заработала ушиб, либо ей помогли боги. Принцесса склонялась к второму объяснению.
— Зачем вы спасли меня?
Стелла приподнялась на локте и сквозь падавшие на глаза пряди осторожно взглянула на Мериада. Тот едва заметно улыбнулся, снисходительно и насмешливо:
— Так ты признаёшь, что я спас тебя?
— Конечно, — прошептала принцесса, почтительно отведя взгляд в сторону. — Маргины скакали попятам и обязательно убили бы меня, если бы...
— Ты испугалась тогда, на дороге? — Боль в ноге стихла, её сменили покалывание и жар. — Все бояться, потому что каждому видятся разные вещи, свои собственные страхи. Хотя в истории с Маргулаем могла бы повести себя умнее, я искренне надеялся, что не пойдешь напролом.
— Девчонка и есть девчонка, да ещё и мелкая! С самого начала предполагал, что путного не выйдет, — с досадой пробормотал Мериад, заканчивая лечение. — Прояви ты хоть немного женского кокетства, давно обшарила бы весь дом Маргулая. Разве я не прав? Подай же голос, в конце концов! Или ты там умерла со страху?
Стелла промолчала и уткнулась лицом в подушку. Она понимала, на что намекал бог, но развивать эту тему не хотела.
— Ладно, спи, безмозглая!
Яркая вспышка огня — и принцесса провалилась в пучину глубокого сна.
Стелла проснулась поздно, во всяком случае, так ей показалось. По молочному сумраку трудно было определить, день сейчас или ночь. А существовал ли здесь вообще день?
Принцесса сладко потянулась, зевнула и села. Так, кажется, с ней всё в порядке, и нога не болит, только отёк не спал.
А всё же сейчас день: сквозь неплотно задёрнутые портьеры пробивались прозрачные, слабые лучи света.
Стелла встала, слегка пошатываясь, подошла к окну и распахнула его. На неё пахнуло многогранным цветочным ароматом: окно выходило в сад, для которого не существовало времён года. Но как могли цветы расти при таком скудном освещении? Отгадка нашлась, когда принцесса чуть повернула голову: сад окружала стена из белоснежного раскалённого камня, излучавшего свет наподобие солнечного.
Вероятно, цветни разбили во внутреннем дворике, во всяком случае, Стелла не помнила, чтобы видела его во время прогулки мимо дворца Мериада после гибели в зыбучих песках.
Взглянув на небо, принцесса не увидела солнца. Там вообще ничего не было, кроме мрака. Значит, свет, который попадал в комнату, излучали камни ограды.
Заскрипела дверь, в комнату ворвался холодный ветерок.
Стелла нехотя проковыляла к двери и закрыла её. Обернувшись, принцесса увидела на столе поднос с завтраком: хлеб, масло, малиновое варенье и яичница.
Поев, Стелла решила немного прогуляться. Заодно и польза для здоровья: ногу нужно разрабатывать, а то она отвыкнет ходить.
Дверь вывела в тёмный коридор.
Не доверяя тому, что видела в скудном свете редких факелов, принцесса ощупью двигалась вдоль стены, пока не нащупала ещё одну дверь. Ручка легко поддалась, впустив принцессу в огромный зал. Стелла попала в него через чёрный ход.
Повсюду был свет, много белого холодного света. Он лился с потолка, из свисавших на чёрных цепях люстр, и с малахитовых стен, из изогнутых канделябров.
В мраморный пол можно было смотреться как в зеркало. Стелла боялась сделать шаг: казалось, что она непременно поскользнётся.
В дальнем конце зала на обитом чёрным бархатом возвышении стоял трон. Чей, принцесса догадалась сразу, поэтому попятилась и плотно прикрыла за собой дверь. Войти в тронную залу она не решилась.
Коридор вывел Стеллу в ещё один, перпендикулярный предыдущему. 'Тут одни коридоры!' — недовольно пробормотала принцесса и наугад свернула налево. Почему налево? Потому что справа, по её логике, находились парадные покои.
Новый коридор оказался светлее, и дверей в нём было больше. Паркетный пол из дощечек 'ёлочкой' навощён до блеска.
Впереди неслышно отворилась дверь, и в коридор выплыла фигура в чёрной мантилье. Она несла серебряный поднос с сосудом, напоминавшим бутон. Фигура двигалась неслышно. Ни сосуд, ни поднос в её руках не дрожали.
Стелла посторонилась, давая дорогу странной женщине. Поравнявшись с ней, она приподняла вуаль, и принцесса на миг увидела полупрозрачное белое лицо с горящими, словно угли, глазами. Одарив Стеллу недоумённым взглядом, женщина сделала ещё несколько шагов и по частям растворилась в воздухе. Принцесса пожала плечами — ну, исчезла — эка невидаль! — и пошла дальше. Она отворяла двери, рассматривала обставленные в разных стилях комнаты. Все они поражали противоестественной чистотой.
Ее Стелла увидела в самом конце лабиринта коридоров — дверь из морёного дуба с витой медной ручкой. На барельефе над притолокой извивался, словно от нестерпимой боли, сварг.
Когда принцесса робко дотронулась до ручки, ей показалось, что пальцы пронзили иглы льда. 'У тебя просто больное воображение', — успокоила себя Стелла и, преодолев непонятный страх, повернула ручку. Дверь дрогнула, но лишь чуть-чуть приоткрылась. Из образовавшейся щели пахнуло холодом.
Дверь оказалась тяжёлой, Стелле пришлось немалые приложить усилия, чтобы открыть её. Зато закрылась она сама и быстро.
Принцесса оказалась в комнате с большим стрельчатым окном, сквозь которое на густой ковёр на полу падали косые лучи серебристого света. Слева темнела кровать эбенового дерева, рядом с ней — хрустальный столик с забытой на нём книгой в старинном переплёте. Правее оказалась еще одна дверь — запертая, так что любопытство принцессы осталось неудовлетворённым.
Левее окна, между двумя книжными шкафами, полными пыльных фолиантов, висело огромное зеркало. Под ним примостилась блестящая столешница из оникса. На ней стояли посеребренный кувшин и несколько флакончиков с жидкостями, цвет которых варьировался от абсолютно прозрачного до фиолетового.
У окна — стол и кресло с ножками в виде волчьих лап. На черном сукне в беспорядке валялись несколько книг и бумаг с непонятными письменами. Тут же стояла чернильница из яшмы. Между столом и креслом нарочито небрежно брошена шкура рыси.
С одной стороны к письменному столу примыкал секретер, а с другой — мягкая кушетка. На подушках дремала кошка.
Был в комнате и камин. Его полку — цельный кусок яшмы — украшали хрустальный шар и часы — предмет неслыханной роскоши для Лиэны. Они оказались с секретом: двойным циферблатом. На внутреннем круге, на который указывала короткая часовая стрелка, выстроились по порядку цифры от нуля до девяти, а на внешнем, по которому бегала длинная минутная стрелка, — цифры от одного до двенадцати. Стрелки не двигались, но часы ходили: Стелла слышала стук механизма.
Принцесса сделала пару шагов вглубь комнаты. Тяжёлая бронзовая люстра над головой задрожала. Стелла вздрогнула и остановилась. Со всех сторон послышалось шипение, и несколько голосов в унисон грозно вопросили: 'Зачем пришла?'.
Гул голосов всё нарастал и нарастал, пока не превратился в истошный вопль. Стелла зажала уши руками, чувствуя, что ещё немного — и у неё лопнут барабанные перепонки. И тут всё стихло. В комнате вдруг стало холодно, мертвенно холодно, так, что заиндевел ковер на полу.
В камине на несколько мгновений вспыхнул огонь — и на Стеллу налетел колючий ветер. Дверь отворилась, и сильным потоком воздуха принцессу выдуло в коридор. Естественно, дверь тут же захлопнулась. Да ещё как — с грохотом! 'Как будто она живая, и я уязвила её гордость', — подумалось Стелле.
Потерев ушибленное бедро: с ней не церемонились, а пол — твёрдый, принцесса задумала, чем занять остаток дня. Убедившись, что во дворце ей не рады, она решила прогуляться по саду и вернуться к себе, немного подремать.
Чтобы выбраться наружу, Стелле пришлось долго плутать по коридорам под аккомпанемент тихих смешков. Смеялись всегда за ее спиной, но, стоило обернуться, голоса тут же замолкали. Принцесса с облегчением вздохнула, когда хихиканье стихло после того, как она в очередной раз сменила коридор.
Завернув за угол, Стелла вскрикнула, столкнувшись с очередной женщиной в чёрной мантилье. Принцесса не успела вовремя отпрянуть, и рука, выставленная вперёд для защиты, прошла сквозь темную фигуру.
— Кто вы? — Стелла на всякий случай отошла подальше.
— Я здесь служу, — глухо ответила женщина, блеснув горящими глазами.
— А как выйти во двор... Ну, из дворца на свежий воздух? — ещё больше оробев и не надеясь на приемлемый ответ, спросила принцесса.
Женщина указала на одну из дверей и пояснила:
— Вниз по ступеням.
За дверью действительно оказалась лестница, длинная и тёмная. Она вела к чёрному выходу из дворца.
'Наконец-то!' — с облегчением выдохнула Стелла, оказавшись снаружи мрачных стен. Сад найти не удалось, поэтому принцесса побрела через плоскую, лишённую всякой растительности равнину к горбатому мостику. Возле него дремали два маленьких чудовища, напоминавшие всех животных сразу. Они лениво подняли головы и посмотрели на неё.
— Не стоит туда ходить, — послышался из-под моста кашляющий голос.
