— Слово даешь? Ладно, Паша, действуй, как решил. Но ты, там, все же, поосторожнее будь. С органами шутить не надо.
— Не волнуйтесь Сергей Иванович. И еще по производству у нас здесь учебных пуль, нужно что-то придумывать. Тут мне ваш совет может очень ценным оказаться.
— Ну, а про это не переживай, придумаем. Тем более что нашей же бригаде потом всеми этими новинками пользоваться придется...
* * *
Своей буйной зеленью Житомир явно превосходил индустриальный Харьков. По всему было заметно, что лето здесь уже в самом разгаре. Влажный воздух впитал в себя и запах расцветающих садов, и свежий воздух со стороны полноводной реки Тетерев. Несмотря на будний день в городе работало множество танцплощадок. Русский говор отдыхающих причудливо переплетался с украинским. В округе сквозь отголоски музыки разносился веселый смех и тех, кто в этом году вышел на очередные каникулы, и выпускников, кто уже попрощался с законченной учебой навсегда.
'Угу. 'Городок провинциальный, летняя жара...'. Прямо как в той песне. Только что год пока еще не 41-й. Танцуйте ребятки, танцуйте. Сама я за свою жизнь так и не научилась танцам. Многому чему я в жизни научилась, а вот этому так и не сподобилась. А вот музыку я очень люблю, хоть сама ни на чем играть и не умею. Но песни я бы с удовольствием попела, вот только одной это делать как-то глупо будет. Ничего, война начнется, придется мне между боями и песни попеть. Чтобы боевой дух поднять. Тьфу, на меня! Как говорит Михалыч. Снова я беду кличу. Гм. А что мне еще делать, кроме как к бою самой готовиться и других готовить. Вот только рассказами о близкой войне мешать людям отдыхать мне что-то совсем, совсем не хочется. Пусть танцуют пока. А у меня и более важные дела есть. Я же сама себя в 'гробовые гвозди' записала, вот и будем соответствовать. А сейчас мне лучше сесть и все обдумать спокойно. Да и весточку кой-кому черкнуть не мешало бы'.
Павла издали посмотрела на танцы и, пошла дальше искать место для эпистолярного вдохновения. Искомое место нашлось недалеко от центра города в районе Подола, где оказалось несколько скверов упирающихся в шустро бегущую речку Каменку. Чуть ниже этого места речушка вливалась в могучий Тетерев. Купив в киоске почтовые конверты и бумагу, Павла присела в скверике на скамейку, положила на колено командирскую сумку, и принялась писать. Одно письмо было адресовано Шиянову. Там описывались составленные ею планы на ближайшее будущее. Среди общих слов мелькнуло несколько аккуратных намеков. И на то, что по записке Георгия удалось не только пообщаться, но и проверить теорию практикой. И на подготовку условий для развития 'учебной стрельбы' в Житомире. Следующее письмо было Михалычу. В нем Павла, просила старого мастера беречь здоровье и тяжестями не баловаться, Марине передавался дружеский привет.
'Михалыч умный мужик, не должен глупостей наделать. А вот Марина... Только бы чудить не начала. Нехорошо мы с ней расстались, но иначе было нельзя'.
Еще одно письмо она написала Гусакку. В двух предложениях просила его организовать производство учебных пуль, гарантировала оплату и давала координаты для отправки. Над новым же письмом Павлу обуяла суровая задумчивость. Написав на конверте 'Начальнику УНКВД по Харьковской области Капитану госбезопасности Кувшинову, и начальнику КРО Лейтенанту госбезопасности Юрасову', Павла надолго выпала из реальности, блуждая среди ускользающих идей и порожденных встревоженным сознанием запрещающих дорожных знаков. Наконец она решилась нарушить девственную чистоту бумаги. Мысли ложились на бумагу тупыми рублеными фразами.
'...Предлагаю выйти на руководство НКВД и НКАП с запросом о предоставлении для испытаний добаботаного варианта 'Тюльпана' следующих аппаратов. Цельнометаллический истребитель И-14, и деревянный разведчик Р-10. Первых нужно четыре-шесть экземпляров в варианте перехватчика желательно с пушечным вооружением. Вторых потребуется два-три экземпляра с дюралюминиевым центропланом, с дополнительными топливными баками в крыльях, с высотным турбокомпрессором, высотной аэрофотоаппаратурой и с кислородным оборудованием позволяющим летать на высоте 11 тысяч метров. Двигатели на все машины нужны мощнее, чем М-25В. Тогда результат будет лучше. Доработка и пробные испытания опытных машин потребуют от нескольких недель до двух-трех месяцев. Считаю, что за то же самое время, которое потребуется для обучения пограничников, будет возможно подготовить хотя бы несколько таких машин и экипажей к ним для испытаний новой техники в полевых условиях. Возможно также, что дезинформация об этих испытаниях поможет еще надежнее привязать внимание 'соседей' к нашему проекту. Причем И-14 также чрезвычайно желательно применить и для дальнейшей 'работы' участников обсуждавшегося ранее проекта, но уже в составе усиленной эскадрильи. Более подробно готов рассказать и показать на схемах чертежах при личной встрече, после подтверждения вами допуска к 'Тюльпану'...'. Еще после нескольких предложений муки творчества, наконец, отпустили Павлу, и текст был закончен.
'Даа. Такой конверт можно отправлять только через местное управление НКВД. Да и то, как-то стремно. А вдруг они тут с Харьковчанами не дружат, или вообще на Польшу работают. Но идти в Управление, все же, придется. Хорошо еще, что с Ильичем я договорилась, что буду к ним иногда захаживать. Хоть мои командиры меня курвой считать не станут. Так. Сегодня у меня день почти свободный, вот и использую его. Уточнить бы еще, где оно тут это здание УНКВД'.
— Эй, мальчик! Не подскажешь, как отсюда к управлению НКВД побыстрее пройти?
— Это вам, товарищ старший лейтенант, на улицу Парижской Коммуны надо. Вон туда до Пушкинской улицы идите. По ней дойдете до самой улицы Парижской Коммуны. А уже там и автобусом можно доехать, да и пешком не очень далеко будет.
— Спасибо.
'Ноги у меня вроде бы не больные, а, значит, как-нибудь дойдем. Еще пару минут на солнышке понежусь и в путь. Угу. Понежилась. Вот блин!'.
— Пашенька! Голубчик!
'Началось! Вдохнули, выдохнули, морду кирпичом, и алга! Хрен вам товарищи бабоньки, а не Пашенька Колун. Так, кто это там? Угу. На фото была подпись 'Лена'. Значит, называть ее будем официально 'Елена'. Ну, все. Только не выдай меня летно-детдомовская смекалка'.
— Здравствуй Елена.
— Ты чего, Павлуш? Это же я Ленусик. Паша...
— Был Паша, да весь вышел. Вот так, Елена. Теперь я, буду Павел Владимирович.
— Шутишь да?
— Нет, не шучу. Не до шуток мне теперь, Елена.
— Разлюбил, значит, да? Другую себе нашел? Аааа! Знаю я, с кем ты нынче вальсы-то крутишь! Мне Манька все про вас рассказала. Только так и скажи ей, что я все глаза ее бесстыжие выцарапаю! И кудри ее рыжие повыдергаю! Тварь она такаааая. Паша! Ты ведь мне про замуж сам намекал. Никто тебя за язык-то не тянуууулл. Ухухууууу! Ааыыыыаааа!
'Спокойно, спокойно! От этого пока не умирают. И чего это я с собой наштыря в кармане не таскаю. Гхм. С амурной репутацией Павла, в кармане такой набор 'на каждый день', мне бы точно не помешал. Да хватит уже реветь. Ну, найдешь ты себе какого-нибудь майора побогаче. Мдяя. И как же мне ее теперь успокаивать? Или, может, хрен с ней с мечтательницей? Может, просто встать и уйти? Мдяяя. Не, уходить рано. Но и сидеть рядом истуканом тоже ведь не дело. Так, ахтунг! Очень скоро здесь куча народа соберется'.
— Елена, тебе платок дать?
— Угм-угму-ууу.
Хнычущее создание в это время сидело боком на скамейке и с подвывами продолжало свой эмоциональный концерт. Вскоре первый заряд слез вроде бы начал иссякать, но Павла не рисковала к ней сильно приближаться, и осторожно выдерживала дистанцию.
— Елена! Слышишь меня?!
— Ну, Пашенькаааа. Ну, брось ты ее дуруууу. Ну, я же тебе...
В этот момент в негромкую рыдающую молитву расстроенной дамы откуда-то сбоку ворвался сильный обличающий сольный глас.
— Вот они, оказывается, где голубки! Ну и предатель же ты Пашка! А ты, зараза коротконогая! Ты чего это, решила уродина? Пашку у меня отбить хочешь? Так не выйдет у тебя! Твой нос еще до этого не дорос! Он мой! Я уже два года с ним была! Все! Уматывай отсюда мочалка облезлая! Поняла!?
— Сама ты оглобля длинноногая! Мой Пашенька! И не лезь меж нами! Если бы не я, его бы уже давно в запас уволили! Я за него договариваться ходииила! Мой он, Пашенька! Не тебе дылде мне дорогу заступать!
— Да ты на себя-то погляди уродка крашенная! На кой ты нужна-то ему!
— Да уж не тебе кривозубой со мною равняться! Это ты что ли ему нужна!?
Две раскрасневшиеся дамы, выпятив вперед свои бюсты отнюдь не постперестроечных размеров, яростно высказывали друг дружке свои антипатические ощущения. Даже разница в росте не сильно перевешивала их шансы в рукопашной. И хотя до рук с длинными ногтями дело еще не дошло, но градус закипания дискуссии уже сигналил о будущем кровопролитии.
'Уйюй!!!! Вот ё...вот ведь ёжики беременные! МАМА! Михалыч! Какой тебе на хрен Михалыч? Он же в Харькове остался. Тьфу ты! Ну, тогда просто Мама! Ну, Колун! Вот уж спасибо тебе парниша за такую мою бешеную популярность! Знала бы я об этом заранее, перевод бы из Житомира у Петровского выпросила. Они же сейчас поубивают друг друга. А мне самой туда точно лучше не лезть. У них у обеих мозги уже набекрень. А уж, какие у теток когти острые бывают, это я еще на дежурствах по району узнала. Мдяя. Ой, что сейчас будет!!! Ко всему я готовилась, но к такому... Чудеса, просто! Много чего я в детдоме и в общагах разных видывала. Но тут такой зоопарк оказался, что хоть вприсядку пой. Жаль ни подсечки делать, ни по щекам их бить нельзя, а то я бы быстро их в чувство привела. Так вторую вроде бы Светлана зовут. Только бы не перепутать'.
— Елена, Светлана, успокойтесь! Слышите меня!?
— Не встревай Паша! Я эту дуру шас быстро отучу чужих парней отбивать!
— Сама ты дура! Мой Паша! Он с тобой с зимы не живет уже!
— Девушки не ссорьтесь! Я уже женат!
Но девушки не слушали и уже начали толкаться. Но в этот момент раздался новый голос.
— ПРИЕХАЛ! ПАВЛУША!!!
'Ну, все! У меня уже терпение заканчивается. Сейчас начну их каждую вокруг деревьев в узел завязывать. Это что еще за явление новой блудной козы? Ага. Узнаю. Ирина собственной персоной нарисовалась. Ну, держись Ирина'.
— Ирка тварь! Не лезь к Пашке! Не лезь, тебе говорю! Ленка бей ее лахудру!
— Ах, вы шмары вокзальные! Думали, я не узнаю, что он приехал?! Да!? Щас я ваши глазенки-то свинячьи выцарапываю! Шас вы у меня...
Но в это время, только что агрессивно дискутировавшие между собой конкурентки, с завидным единодушием футболистов одной команды повернулись в сторону нового противника. Растопырив свои длинные ногти, они стали приближаться к ней. Как оказалось, они обе питали одинаково суровые чувства к этому общему и дружно ненавидимому врагу.
'Если я сейчас ничего не сделаю, то буду потом до конца своих дней чувствовать вину за гибель одной из этих дур. И милицию звать нельзя. Вызову, и меня же первую и заметут, на горе и утрату ко мне веры командованию полка. Вот ведь ситуация! Мдяяя. Что же делать!? Меня они уже не слышат. Глаза у них вон, как у коров бешеных стали. Что же делать? О! Эврика! У меня же с крымского стрельбища десантуры пара ТТ-шных патронов в кармане валяется. Скорее, скорее'.
Павла быстро открыла кобуру достала ТТ и выщелкнула магазин. Закусив магазин во рту, она непослушными пальцами несколько секунд загоняла патрон в угол кармана галифе. Наконец, поймав его, Павла стремительно снарядила магазин и втолкнула его в рукоять пистолета.
— А НУ, СМИРНО ТОВАРИЩИ ЖЕНЩИНЫ!
Вслед за громовым раскатом молодого баритона, воздух всколыхнул резкий хлопок пистолетного выстрела.
— Я СКАЗАЛ СМИРНО! Ну ка, сели все на скамейку! Живо! Это приказ!
Опешившие и даже в ужасе присевшие от громких звуков дамы, позабыли о своих недавних разногласиях. И, путаясь в ногах, быстро присели на скамейку. Их взгляды на возлюбленного мужчину в этот момент выражали крайнюю степень растерянности.
— А теперь все втроем приготовились внимательно слушать меня. Очень внимательно слушать, все, что я сейчас вам скажу. Так вот. Ни с одной из вас я больше жить не буду. И более ни с какой другой бабой в гарнизоне. Кончилась эта сказка. Ясно вам? Для всех вас она кончилась. Навсегда вот это запомните. А кто из вас станет мне дорогу заступать и нервы трепать, про тех я лично в НКВД на каждую заявление напишу. А коли станете мне через своих хахалей да знакомых, еще какие козни строить, без разбору про каждую таких слухов по городу и гарнизону пущу, отмываться устанете. Ясно вам? А за меня более не беспокойтесь, если надо мне будет, то я и перевестись отсюда легко могу. И вот еще что. Что там когда-то меж нами было, то было. Было и прошло! Навсегда! Ни с какой женщиной я отныне тут гулять не буду! Вот так всем и передайте. Захочу когда-нибудь себе жену взять, подальше отсюда выбирать ее буду. Все! Вот вам и весь мой сказ. И за мной сейчас хвостом ходить, не советую. Я сейчас как раз в Управление, что на Парижской коммуны иду. Так что лучше не лезьте. За все, что меж нами раньше хорошего было, я вам сейчас в пояс кланяюсь. Но запомните! Прошла та любовь, навсегда! Больше не будет Паша Колун по гарнизону куролесить. Служить Колун будет, только служить! Прощайте, Елена, Светлана, Ирина. Прощайте и простите меня за все. Если сможете.
Договорив эту пламенную речь, Павла убрала в кобуру еще слегка дымившийся ствол ТТ. Где-то вдалеке уже заливался милицейский свисток. С грацией мавзолейного часового развернувшись кругом, Павла четким строевым шагом двинулась в сторону Пушкинской улицы Житомира. Улицы совсем не похожей на ее однофамилицу из города Харьков.
* * *
В кабинете нового начальника 4-го (особого) отдела ГУГБ НКВД Виктора Михайловича Бочкова только что закончилось очередное совещание. После обсуждения и согласования ряда вопросов, в помещении остались только два человека.
— Слушаю вас Исай Яковлевич.
— Товарищ старший майор госбезопасности, разрешите мне сначала доложить вам по теме 'Флористика', а уже затем и по планам оперативной игры 'Степная охота'?
— Докладывайте Исай Яковлевич. И давайте сейчас без званий, оперативных кодов и псевдонимов. Привыкайте экономить время.
— Слушаюсь. На сегодняшний день считать 'Кантонца'... то есть, старшего лейтенанта Колуна фигурой подсунутой нам вражеской разведкой, достаточных оснований не имеется. Ни графологическая экспертиза, ни признание его рядом сослуживцев не позволяют нам считать его двойником. Личные контакты близких ему в прошлом людей также подтверждают идентичность его личности. Сам Павел Колун интересен, как летчик, как изобретатель, да и как секретоноситель. А вот как разведчик он смотрится махровым дилетантом. Хотя, несомненно, у него присутствуют некоторые полезные для разведчика навыки, например хорошее аналитическое мышление. В частности, из услышанного он умеет вылавливать значимое. Но этих его способностей явно недостаточно, или они у него пока недостаточно развиты.
