"Спорно", — Гарое почти ничего не произнес вслух, но, кажется, все достаточно ясно читалось по его лицу. Возражать было бесполезно.
— Вы ведь уже все решили, да? — он встал. — Я скажу одно: вы не знаете Ройне. Он еще вас удивит.
Гарое вышел из городской ратуши, а за его спиной так же топал Киший, выражая пыхтением полное неодобрение городскому совету и такое же полное согласие с полковником Кеворком.
"Усыновить его, что ли? — вяло пошутил Гарое внутри себя. — Вроде как сын после меня останется... Что же тебе написать, принцесса? — без перехода подумал он. — Что же тебе ответить, чтобы ты поняла: из пропасти придется выбираться самой..."
Он чуть не споткнулся об очередной труп и, отмахнувшись от надоевших мыслей, дальше уже шел, размышляя только об обороне города.
13 фибрайира, Западный Энгарн
Все шло не так, как планировал Загфуран. И хотя Тазраш и его военачальники что ни день хвастались успехами над неумеющими воевать энгарнцами, маг снова встревожился. Да, энгарнцы постоянно отступали, будто не решаясь дать бой. Удирали, не оглядываясь, стоило только кашшафцам пойти в атаку. Но при этом в каждой стычке они теряли гораздо больше людей, чем враги. Единственное, что никогда не подводило — это духи гор. Но часто Загфуран выматывался, чтобы найти вражескую армию, на которую можно их направить. Она была рядом, и между тем ее нигде не было. Это ужасно раздражало.
И оборотни все так же помогали людям. Минарс словно соревновался с вожаком в даре предвидения. Маг одерживал верх, но это не давало особого преимущества. Он дважды уберег Жамберу от гибели, вожака тяжело ранили, но он выжил. А в третий раз Жамбера погиб. А ведь какой замечательный план был: разом уничтожить всех вампиров. Сколько дней его готовили! Все изменилось так быстро, что минарс не мог ничего предпринять. На этот раз вожак его переиграл. И хотя отсутствие вампиров на Гереле можно считать маленькой победой, но если размышлять в глобальных масштабах, это и поражение. После того как он подчинит себе Энгарн наступит очередь других материков, а вампиры могут создать себе целую армию за это время. Вожак опять жив! А отряд уничтожен полностью. Успеет ли он создать еще один? Теперь это будет непросто.
Волнения, которые, благодаря стараниям минарса начались на Востоке, быстро прекратились. Полад, как всегда, был на высоте: одних подкупили, других по-тихому убили. Да еще и агенты Полада, умело притворяясь людьми из народа, настраивали всех, что только враги Энгарна могут сейчас поднимать восстание, что сейчас надо все силы бросить на войну с Кашшафой, а уж потом видно будет... И ведь им удалось направить мысли народа в другую сторону. Можно сказать, королева испугаться не успела.
Войска Пагиила разгромили без участия амазонок. Как можно было настолько бездарно воевать, у Загфурана в голове не укладывалось. И ведь он еще и денег теперь должен мятежному герцогу. В деньгах он никогда не испытывал нужды, но платить за то, что они не выполнили поручение? Не смогли удержаться в Энгарне в течение трех месяцев? Герцогу надо шею свернуть, а не платить. И маг еще всерьез обдумывал эту идею.
А этот могущественный регент Лейна, на которого не действует магия. С какой радости он помогает Энгарну? Чем Полад подкупил его? Неужели Тештер поверил, что телохранитель королевы в силах вернуть под его власть всю страну? Почему Загфурану регент не поверил, а Поладу поверил. Как тот смог убедить Тештера? Минарс не мог даже предположить, что за этим кроется. И пусть Тештер не прислал войска в Энгарн, зато он вступил в Кашшафу. И, судя по последним донесениям, медленно, но уверенно движется к Ветониму. Но вот об этом пусть переживает Ройне, а то слишком уж гладко у него все складывается в этой войне. Единственное, чем Тештер досадил Загфурану — это захватил один военный корабль в Даврафе. Один корабль — это пустяк, у Кашшафы сильный флот. Но этот корабль захватил десяток матросов. Десяток! И, судя по всему, они перепутали его с купеческим судном. Хотели поживиться, но нарвались на военных. И все равно победили! На моряков это произвело чудное впечатление. Капитаны и полуполковники пытались выбить дурь из подчиненных, но те полушепотом, озираясь, но твердили, что и моряки у Тештера такие же, как он сам: бессмертные и неуязвимые. Как можно воевать с таким настроением? Хорошо еще флот Лейна тут же убрался подобру-поздорову, чрезвычайно довольный подвигом. Он вообще лишь отвлекал внимание от сухопутной армии Лейна.
Плюс к этим несчастьям кашшафская армия голодала. Они удалились от границы Энгарна гораздо сильнее, чем Ройне. Уже дважды энгарнцы перехватывали обозы. Этого не должно повториться, иначе армия разбежится. Легко быть оптимистом Тазрашу, который ни в чем себя не ограничивает, но солдатам приходится очень тяжело.
"Вот куда надо направить духов гор! — озарило Загфурана. — Пусть они охраняют обозы из Кашшафы, раз уж нам почти не удается ничем поживиться. И в конце концов надо идти на Жанхот, а не гоняться за вражеской армией по лесам и долам. Если они захотят защитить королеву и столицу, то обязательно преградят путь. Вот тогда и определим, кто на самом деле сильней".
Приняв это решение, маг немного успокоился. Следовало поговорить об этом с Тазрашем. Но маг не успел накинуть плащ. Воздух чуть взволновался, и перед ним появился акурд. Как минарс и просил, в виде обнаженной бесполой фигуры с кожей неестественно розового цвета.
— Что? — потребовал маг без предисловий.
— Я не могло прийти из Хор-Агидгада. Магия там еще сильна.
— Новости! — зарычал минарс. — Ему не нужно было оправданий, ему надо было знать, не провалился ли еще один его план.
— Принц нашел половину амулета. Вторая половина в Шакальей горе. Это тот амулет, который вам нужен.
— Прекрасно, — Загфуран выдохнул, успокаивая бешено скачущее сердце. — Тебя подозревают?
— Пока Люне отвлекла подозрения на себя.
— Прекрасно, — повторил маг. — Когда вы будете у Шакальей горы?
— Амулет не торопится, но, по моим подсчетам, дней через десять мы должны быть там.
— Шереш! — минарс заметался по комнате. — Если бы чуть раньше, я бы мог оставить армию и перехватить амулет. Но через десять дней я буду нужен здесь... Что делать?
— Можно задержать их, — предложил акурд.
— На самом деле! — Загфуран остановился, дивясь собственной глупости. Ну, конечно: если их нельзя переправить к Шакальей горе быстрее, то можно их задержать. И когда его присутствие не будет так уж необходимо в Энгарне, он еще раз встретится с принцем у Шакальей горы. Пусть хотя бы этот раз будет последним. Это противостояние начинало утомлять.
— Отлично, — похвалил он акурда. — Я попрошу об этом Пагиила. Может, хоть это его люди сделают хорошо. А ты используй нападение людей герцога, чтобы снова обезопасить себя и отвести возможные подозрения. И, конечно, позаботься, чтобы принц не погиб. Когда он подойдет к Шакальей горе, вот тогда...
— Если мне будет позволено...
— Говори, — прервал маг вежливые излияния.
— Вы в любой момент переместитесь туда, где буду находиться я. Позову — и вы придете. Принц не знает, что как дух, я могу быть и вне тела.
— Я не понимаю...
— Вам не надо приходить к Шакальей горе.
Загфуран наконец догадался и восхищенно прицокнул.
— Молодец! Так и сделаем. Можешь возвращаться.
17 фибрайира, лагерь Ройне
Дети и мужчина встали на колени, перегородив дорогу. Ройне смотрел на них с презрением: кажется, они специально надели рванье, чтобы разжалобить его, но неужели они рассчитывают добиться своего столь дешевыми трюками? Женщина между тем подобралась поближе и уцепилась за седло, отчаянно всхлипывая:
— Господин граф, умоляем вас! Господин граф!
Она была худа и, кажется, чем-то больна — щеки алели, а глаза лихорадочно блестели. Может, она и за седло ухватилась, чтобы не упасть. Хорошо если это не заразно. Ройне крепче ухватил кнут.
— Пожалуйста, не надо!
Обычно Невена знала свое место и никогда не спорила с ним на людях, но сейчас она, вероятно, забылась. Солта знал, что она помогает бедным, раз в неделю обязательно жертвует им что-то из своих сбережений. Он не осуждал ее за это и ни разу не упрекнул. Он, как глава дома, должен заботиться, чтобы поместье приносило доход. Она, как хозяйка Ветонима, должна жертвовать и молиться за благополучие своего господина. Если это не чрезмерно, то не стоит и упоминания. Но сейчас они устроили охоту. Они должны проехать через это поле, и они проедут через него, что бы там ни лепетали эти нищие комедианты. Они умрут, если мы вытопчем это поле? На все воля Божия. Благочестивых и трудолюбивых Он благословляет, поэтому Ройне вернули себе доходное поместье, как ни сопротивлялся король. Поэтому сейчас они проедут прямо, не обращая внимания на это представление.
Ройне быстро взглянул на жену, а затем замахнулся кнутом. Идбаш одобрительно хмыкнул, Алеан вполголоса пробормотал что-то, а потом швырнул монету, да так точно, что попал в лицо мужику. Виллан вскрикнул, но женщина тут же отцепилась от седла, упала на четвереньки, подбирая монету, и поползла в сторону, призывая за собой детей. Она очень хорошо разглядела, как блеснуло золото в солнечных лучах. Этого хватит, чтобы безбедно прожить целый год, даже если урожай погибнет.
Господа поскакали дальше. Копыта лошадей сминали спелую пшеницу, но настроение было безнадежно испорчено. Солта остановил лошадь и повернулся к Алеану.
— Не смей разбрасываться моим золотом! — резко отчитал он брата.
— Я лишь не хотел портить этот прекрасный день кровавыми разборками, — Алеан все так же обаятельно улыбался. — Тебя ведь хлебом не корми — дай кого-нибудь кнутом избить, а нам смотреть на это. Вымести зло на вепре!
— Не смей со мной спорить! — прервал его Денисолта.
— Если тебе жалко золотого, вычти из моего содержания десяток золотых, — предложил Алеан.
— Что ты мелешь?! Неужели ты думаешь, что сделал доброе дело? Ты приучил их к тому, что можно весь год пролежать на печи, а потом придет кто-то добрый, заплатит за них налоги и накормит их. Они созданы, чтобы трудиться и ни к чему поощрять их лень!
— Боже мой! — брат воздел руку к небу. — Я не настолько благочестив, как ты или твоя жена, чтобы кому-то что-то жертвовать или о ком-то заботиться. Я хотел поохотиться и желательно без скуления и рассеченных щек. Они мне, знаешь ли, настроение портят.
— Зато теперь у всех настроение прекрасное! — зло воскликнул Ройне и вновь пришпорил коня. Идбаш позади отчитывал младшенького, тот шутливо огрызался.
Они загнали вепря, но быстро, так что Солта не успокоился. К тому же он не забыл, что Невена посмела перечить ему.
Вечером, еще до того как принять ванну, он зашел к ней в спальню. Но не для того, чтобы провести время в ее постели. В руках его был кнут. Служанки исчезли, не промолвив ни слова. Невена бледная и напряженная сидела на кровати, глядя на него расширившимися от страха глазами. Он так и остался стоять у двери.
— Никогда, — произнес он почти по слогам, — не смей перечить мне на людях. Никогда. Это понятно?
— Да, мой господин, — произнесла она, дрожа.
— Обещай, что этого не повторится.
— Никогда, мой господин, — по лицу потекли слезы. — Пусть Эль-Элион накажет меня вечной немотой!
— Я надеюсь, ты выполнишь это обещание, потому что иначе вечной немотой тебя накажу я.
— Да, мой господин, — Невена часто-часто закивала.
— Если бы я всегда делал то, о чем меня просят люди, я бы просил подаяния, как твой брат. Но я владею Ветонимом, потому что беру то, что хочу взять, и никто не смеет мне перечить.
Он повернулся и вышел из комнаты. Такая покорность его устраивала. Он напугал ее. Это послужит уроком. Если же не поможет, тогда и вправду придется применить кнут. Ну, а уж на третий раз, он исполнит угрозу. Она замолчит. Возможно, навсегда...
"Я возьму этот город, — повторил Солта про себя, — потому что я беру то, что хочу взять".
Сегодня был день святого Чишмерая, и он тоже должен что-то сделать для бедных. Солдатам платят хорошо, значит, надо позаботиться о пленницах.
Когда из Биргера вышло около тысячи женщин, беременных и с цеплявшимися за их подолы детьми, он недолго размышлял о том, что с ними делать. Биргер надеется, что он проявит милосердие? Он будет милосерден. Солта не позволил солдатам позабавиться с женщинами — вряд ли бы это понравилось Господу. Но никто не говорит, что он должен их отпустить. Опустошенный акведук пришелся как нельзя кстати. Он приказал загнать всех туда. Там было глубоко, так что никто не мог сбежать, правда, первым пришлось скрыться под землей, потому что не всем хватило места под открытым небом. Но теперь уже трудно было сказать, кому повезло больше, кому меньше. Одни стояли без солнца в вонючем тоннеле, другие должны были день и ночь стоять под дождем и ветрами. Но все были без воды и еды.
В акведуке уже неделю стоял неумолчный плач и стон. Ройне, чуть скривив губы в усмешке, смотрел на Биргер. Они видят, что творится в лагере врага. И он надеялся, что они слышат, как страдают их женщины. Как быстро они теперь сломаются?
Алеан был у акведука лишь однажды, после там не показывался. Солта его прекрасно понимал: графская дочка намного красивей, чем эти изможденные женщины, многие из которых вынуждены были рожать прямо там, на дне каменного мешка. Об этих новорожденных он и хотел позаботиться сегодня. Он послал оруженосца за духовником. В ожидании генерал отдал и другие короткие приказы:
— Веревки, корзины.
Солдаты суетились, готовя необходимое. Ройне уже начал злиться от того, что духовник так неповоротлив, когда появился Алеан. Брат снова его встревожил: глаза как-то лихорадочно блестят. Не злоупотребляет ли он завааном или еще чем похуже?
Алеан остановил лошадь у самого края развороченного акведука, комья земли посыпались вниз. Вопли на мгновение стали громче, а потом снова зазвучали обычным фоном.
