— Магия приняла мою кровь.
Гарри прикрыл глаза, пытаясь унять злость на глупость девчонки, одной царапиной на запястье подписавшей себе смертный приговор, а она продолжила:
— Я же тебе сказала, крышу мне тогда снесло капитально. Приходила вечером в спальню и полночи плакала в подушку, а на следующий день вприпрыжку бежала тебя донимать...
— Прости меня, я был...
— Ты был замечательным, заботливым и терпеливым. — перебила она. — В ситуациях, где моя сестра уже топала бы ногами и ругалась на шести языках, ты с улыбкой продолжал отвечать на мои расспросы. Ты всегда был в курсе расписания моих уроков и контрольных и не забывал напомнить мне о пропущенном материале. У тебя всегда было время объяснить что-то. Ты был идеальным старшим братом!
— Только, тебе не нужен был старший брат, — тихо вставил Поттер.
— А ты говоришь — шантаж! — внезапно сменила тему Тори. — Месть — это блюдо, которое надо подавать холодным. Я помучилась, теперь и ты немного пострадай. — скорчив умильное личико, она подняла на него свои голубые глаза. — Ладно? Ты, главное, не жалей меня, хорошо? Жалость я тебе не прощу!
Гарри потянулся и взял её тоненькую ладошку. Сначала Астория, затаив дыхание, следила, как она исчезает в его руке, а потом, сняв шляпку, легла на спину и положила голову ему на колени. Когда Поттер запустил пятерню в её волосы, она блаженно закрыла глаза и отпустила мысли лениво течь вместе с волосами, оплетающими его руку. В голове остались только шум лёгкого ветерка, гомон детей на лужайке неподалёку, едва пробивающееся сквозь деревья парка дыхание большого города и солнечный свет на закрытых веках. Она почувствовала, что, буквально, тает под его пальцами.
Он, улыбаясь, глядел на её безмятежное лицо. Даже её вопрос не смог сразу вырвать его из этого созерцания. Он понял, что шевельнулись её губы, и лишь тогда до него дошло, что она задала ему извечный девичий вопрос. О чём ты думаешь?
— А, что? Прости... О тебе, конечно! — спохватился он.
— А что — обо мне?
— О том, как ты мне дорога.
— А ещё о чём? Твоя рука напряглась. я почувствовала!
— Я завтра исчезну...
Гринграсс дёрнулась и, распахнув глаза, несколько секунд буравила его взглядом. Потом снова закрыла глаза, спросив:
— Почему?
— Я не хочу сейчас говорить о своём долге и о твоей сестре!
— Она тебя обидела! — кивнула своим мыслям Тори. — Из-за меня!
— Да. — согласился юноша. — И, хоть я понимаю, что так нужно было... — он замялся.
— Твой сердце истекает кровью!
Поттер улыбнулся:
— Ты меня, похоже, как облупленного знаешь!
— А что о долге?
— О долге я даже и не могу говорить.
— Надеюсь, ты, как минимум, мир спасаешь, — важно произнесла она.
— Почему? — удивился он.
— Потому, что только спасением мира можно хоть как-то оправдать тебя в этом случае.
Они оба опять замолчали, и Гарри загляделся на её уста. Словно почувствовав его взгляд, Астория облизнула их и снова спрятала язычок. Он наклонился, она открыла глаза и увидела, как он примеряется к её губам. Тори улыбнулась и, приподняв голову, потёрлась носом о его нос, а потом отстранилась, поднимаясь, подхватила шляпку и лёгкой походкой направилась в сторону раскидистого дуба, стоявшего неподалёку. Несколько секунд Поттер провожал глазами фигурку в сатиновом летнем платье, пытаясь сообразить, что это только что произошло, а потом поспешил следом.
Она встала, прислонившись спиной к дубу, ожидая, когда он подойдёт вплотную и обнимет её за талию.
— Красивый вид со стороны, да? — понимающе спросил он.
— Да! — ответила Астория, своими сияющими глазами глядя на него. — Представь, роскошный дуб, как на картинке, под ним — девушка в светлом платье, а её возлюбленный уже склонился над ней и тянется губами к её губам цвета спелой клубники...
Продолжить она не смогла, поскольку Гарри предложил ей более приятное занятие. Когда он оторвался, она мечтательно бросила взгляд в сторону уходящего солнца и произнесла:
— Ты даже не представляешь, какой счастливой ты меня только что сделал! Знаешь, мне большего и не нужно. Ты рядом и этот закат!
— Мне нужно! — порывисто сказал Поттер. — Мне нужно большее!
Она, печально улыбаясь, помотала головой:
— Ты только испортишь всё своей жалостью!
— Нет! — не согласился он. — Это не жалость, Тори, взгляни мне в глаза! Я не решался даже себе в этом признаваться, ведь...
— Во-первых, я уже помолвлена и, во-вторых, я ещё мелкая? — спросила она.
— Да! То есть, я не сказал бы именно так...
— Но подумал?
— Да! То есть... Не сбивай меня! — попросил он. — Я и сам собьюсь! Ты — часть моей жизни. Ты — часть того, что делает меня счастливым! Когда мне Дафна сказала, что ты умрёшь... — он опять запнулся, пытаясь проглотить комок, вставший поперёк горла. Астория не стала ждать продолжения и снова поцеловала его. Через несколько минут Гарри с сожалением оторвался:
— Это не жалость, Тори. Это — любовь! — он крепче прижал её к себе и, убрав её волосы в сторону, приник поцелуем к её губам.
17 сентября. Эпилог
— Признаюсь, Гарри, ты нас сильно удивил! — сказал мистер Гринграсс, через окно глядя на оживлённо общающихся на лужайке загородной резиденции жён и дочерей.
— И даже в чём-то огорчил! — добавил сидящий в кресле мистер Паркинсон.
— Ну, простите, — развёл руками Поттер. — Я опять забыл с вами посоветоваться!
— Вот, ты тут шутки шутишь, а не понимаешь всей ответственности политического момента! — с укором произнёс Паркинсон.
— Да ладно, что там понимать! — махнул рукой Гарри. — Вырос я из этой песочницы!
— Песочница — не песочница, а две трети золота и артефактов всего магического мира сосредоточено именно в Британии! — сказал Гринграсс. — И игнорировать этот вопрос никак нельзя.
— Это — до той поры, пока очередной Фадж не допечёт гоблинов окончательно, и те не решат послать договора полуторатысячелетней давности к чёртовой бабушке, — заметил Гарри.
— Вот, об этом мы с Дэйвом и заботимся, — показал на друга мистер Гринграсс.
— Ничто не мешает, тем не менее, вам тоже поселиться здесь.
— Мы, Гарри, люди взрослые, и предпочитаем иметь собственный угол... — задрав нос, начал мистер Паркинсон.
— А, бросьте, — перебил его Поттер. — Можно было бы уже понять, что всё золото и вся власть не стоят людей, которые тебе дороги.
— У тебя есть девочки... — задумчиво произнёс мистер Паркинсон.
— А девочкам нужен не только я. Да и мне вы вовсе не чужие.
Дэниел удивлённо вскинул бровь:
— То есть, ты согласен терпеть мой и Дэйва дурной характер...
— Дэниел, как мне вам объяснить... У меня никогда не было нормальной семьи.
— Ты меня уговорил, Гарри, — кивнул мистер Паркинсон. — Но давай не будем принимать окончательных решений.
— Давайте, не будем, — широко улыбнулся Поттер.
— Мы могли бы поселиться здесь временно... Скажем, на три месяца.
— Тогда уж — до весны.
— Почему?
— Потому, что возвращаться с юга Франции в Лондон в декабре... — он поёжился.
— Договорились, — мистер Паркинсон посмотрел на Гринграсса: — Дэниел?
— А? — встрепенулся тот, отрываясь от наблюдения за появившимся на лужайке домовым, который зачем-то позвал Дафну в дом. — Да, да, конечно! К тому же, в этом климате Перри действительно будет лучше! — ему совершенно не хотелось тащить жену, по которой ещё совершенно не было заметно, что она в положении, обратно в промозглый Лондон. К тому же, она не раз ему говорила, что во Франции ей нравится больше.
— Я закажу установку портала у вас в рабочем кабинете, — сказал Гарри. — Проблем с тем, чтобы ходить на работу в Министерство, у вас не будет.
— И всё равно мне не совсем удобно, — покачал головой мистер Гринграсс.
— Я вас прошу. Пожалуйста, — Дэниел кивнул, и Гарри сменил тему: — Вы мне так и не похвастали своими успехами...
— На почве освоения малфоевских капиталов? Я думал, ты в курсе.
— Я в Англии не был с конца июня. Я думал, вы в курсе.
— Ну, хорошо, — согласился Гринграсс. — Сначала мы вполне официально, через Министерство вернули деньги всем, у кого Пожиратели реквизировали на нужды правого дела.
— Разумно. А как...
— Представляешь, в сейфах лежали бухгалтерские книги — когда, у кого, сколько... Потом, опять же, по официальным каналам выплатили компенсации семьям погибших...
— Если кто остался в живых, — мрачно кивнул Гарри.
— Да, если кто остался в живых. Остальное мы разделили между двумя программами. Первая — интенсивный поиск магов среди магглов...
— Потому, что реальное соотношение — один на тысячу, а не один на десять тысяч, — вмешался мистер Паркинсон.
— Именно. Из этой программы вытекает вторая — поскольку учеников у нас теперь будет в десять раз больше, мы расширили обучающую программу...
— В Хогвартс столько не влезет! — скептически покачал головой Гарри.
— В этом году — влезло. Мы только ищем одарённых до четырнадцати лет...
— А-а, понятно. То есть, школа теперь полна мелкоты! — улыбнулся Поттер.
— Да, по четыреста учеников на первом, втором и третьем курсе. Мы начали работы по расширению самого замка, и в итоге три тысячи школьников должны вместиться. Естественно, мы набрали преподавателей — особенно охотно идут преподавать недавние ученики...
— Да, Астория тоже рвалась...
— Я знаю. Пришлось ей объяснять, что преподаватели живут тоже в школе...
— А что с преподаванием маггловских предметов?
— Ах, да. Мы открыли немагическую начальную школу в Лондоне для детей магов и тех магглорождённых, которых удаётся выявить до поступления в Хогвартс. И ещё организовали детский сад и ясли при ней же. Получилось заведение не меньше, чем Хогвартс и с ещё большим штатом преподавателей. Детей учат читать, писать, считать, дают основы математики, физики и литературы...
— Бедняга Люциус наверняка клянёт меня на все лады, сидя в аду на сковородке! — рассмеялся Гарри. Снаружи кабинета раздались шаги, потом двери резко распахнулись, и в комнату ворвалась Дафна.
— Гарри! — грозным голосом сказала она, направляясь к Поттеру.
— Да, любимая! — улыбнулся он, нисколько не смутившись её напору.
— Гарри, дорогой, скажи мне по дружбе, если, конечно, мы с тобой всё ещё друзья — кто такая Габриэлла?
— Э-мм... Может, Габриэль? — с надеждой спросил он.
Мистер Паркинсон, деликатно кашлянув, встал и подошёл к окну, присоединившись к мистеру Гринграссу.
— Ну, пусть Габриэль! Что это за девица и почему она желает тебя видеть?
— Помнишь Турнир Трёх Волшебников? Габи — младшая сестра Флёр Делакур.
— Габи?
— Ну да. Она подала заявку на вакансию в нашем агентстве, и я взял её на работу.
— Гарри! — зашипела Дафна, утаскивая его за локоть на выход. — А почему она — хорошенькая?
— Как — почему? — невозмутимо ответил он. — Зачем мне нанимать страшненькую?
— Гарри... — двери за ними захлопнулись, и из коридора ещё были слышны приглушённые голоса и непонятная возня, а потом хлопнула дверь неподалёку, и всё стихло.
— По-моему, он ей сказал: Меня так заводит, когда ты меня ревнуешь! — прокомментировал мистер Паркинсон, наблюдая, как всё тот же домовой уводит с лужайки Панси, поскольку к нежданной гостье, похоже, так никто и не вышел. За Панси увязалась Астория, а миссис Паркинсон помахала рукой мужчинам.
— Дэйв! — скривился мистер Гринграсс. — Я предпочитаю не задумываться о подробностях личной жизни своих дочерей. Мне достаточно того, что они счастливы.
— Напрасно! — мистер Паркинсон прошёл к своему креслу и снова уселся. — Если бы ты уделял внимание, ты бы заметил, насколько они счастливы.
— И насколько? — скептически заломил бровь Гринграсс.
— По-моему — безмерно, — констатировал факт Паркинсон. — Кстати, — задумчиво покачал он порт в рюмке, — ты сталкивался с этим Делакуром? Как он? С ним можно вести дела?
— Да, он удачливый предприниматель и надёжный партнёр. Он сейчас руководит отделом во французском Министерстве. А что? — Дэниел повернулся и увидел хищное выражение на лице старинного друга. — Нет, Дэйв! Нет! Даже не думай об этом! Нет!
◅─◈─▻
— Папа, там было так ужасно! — по щекам младшего Малфоя текли слёзы. После того, как его вышибли из тренировочного лагеря, он встретил весьма прохладный приём дома. Его отец, развалившись в кресле, жёстко пресекал попытки матери приласкать своего птенчика.
— Перестань уже ныть, чёртов идиот!
— Дорогой, пожалуйста, не трогай ребёнка, ему так тяжело дались эти два месяца!
— От двух месяцев физических упражнений никто ещё не умирал! Если бы тогда он сделал всё, как надо! Этот болван даже не нашёл в себе сил лишить иллюзий девчонку, когда она была у нас в руках!
— Не стоило принуждать несчастного мальчика к тому, что ему противоестественно! К тому же, он тогда был влюблён!
— В тот раз у нас сорвалось, но был ещё шанс... Если бы только она попала к нам в дом! Тогда я, хотя бы, отдал её слугам...
— Одна мысль о женитьбе доставляла нашему малышу невыносимые страдания! Ты даже не представляешь, какие мучения принёс бы ему брак, как он страдал бы от близости с женщиной!
— Я? Не представляю? Цисси, ты, действительно, самовлюблённая слепая дура!
— Что ты такое говоришь, Люциус? Я не понимаю...
— Ты помнишь пророчество? Ты его дословно помнишь?
— Ну да... Когда Тот-Который-Выжил сорвёт нежный цветок с зелёной лужайки, на дом первой страсти его врага опустится проклятье, и никто его не переживёт, и уйдут с проклятым многие его слуги! Первой страсти... Так вот, оно, что! Первой страсти! — Нарцисса, вдруг, осознав каждое слово, изумлённо распахнула глаза, а потом, запрокинув голову, расхохоталась безумным смехом, заставив мужа, напуганного внезапно вставшим перед глазами образом её сестры, поёжиться в кресле.
