— Ты всё знаешь, — проговорил Раданайт тихо. — Не буду отрицать: это было. Если можешь, прости меня и прими таким, как я есть... Хоть я и знаю, что недостоин тебя. Я чудовище... Это я во всём виноват, только я один...
Лейлор стёр с его щек мокрые ручейки. Раданайт сжал его руку, прильнул к ней губами и зажмурил глаза с мокрыми ресницами. Лейлору хотелось ему сказать, что он слышал, как Раданайт его звал, и что в его душе теперь всё по-другому, но между ними стояла стена безмолвия. Если бы Раданайт умел читать мысли! Всё, что Лейлор мог, — это только взять его руку и приложить туда, где в нём пульсировала эта большая мягкая медуза, чтобы Раданайт мог каким-нибудь шестым чувством уловить её вибрации. Наверно, Раданайт что-то почувствовал, потому что он наклонился и накрыл губы Лейлора своими — знакомое, тёплое и щекотное ощущение, которого Лейлору так не хватало в ущелье.
Была предпринята попытка установить с Лейлором письменный контакт, но Лейлор растерянно смотрел на клавиатуру и не мог набрать ни одного слова: он как будто забыл, как это делается, сам себе удивляясь. Он не мог также повторить последовательность символов уже набранного, находящегося у него перед глазами слова. Он разучился даже читать.
— У него дисграфия в сочетании с дислексией, — сказал Дарган, переглянувшись с Дейкином. — Дело серьёзное. Что думаешь, брат?
— Думаю, пора начинать действовать, брат, — ответил Дейкин.
Лейлор не знал, что задумали близнецы, и ему стало немного не по себе. Его положили в транспортировочную капсулу и куда-то повезли, пока он наконец не оказался в большой комнате с высоким потолком, напичканной разнообразной аппаратурой. Самый большой аппарат, одна часть которого была похожа на огромный, поставленный вертикально пухлый бублик, а другая представляла собой нечто вроде продолговатой ванны, входящей в центр "бублика", занимал почти всю стену этого помещения. Он увидел Дейкина, облачённого в зеленоватый комбинезон, командующего персоналом в таких же комбинезонах; все называли Дейкина "милорд" и выполняли его распоряжения.
— Тебе интересно, где ты? Ты у меня на работе, малыш, — сказал Дейкин, угадав не заданный вопрос Лейлора.
Лейлор и не знал, что Дейкин — такая важная персона здесь, у себя, потому что почти ничего и не знал о его работе. Его вынули из капсулы и облачили в нечто вроде гидрокостюма, только гораздо тоньше: материал этого костюма был мягким, как трикотаж, и плотно облегал тело.
— Сейчас будем принимать ванну, малыш, — сказал Дейкин.
Взяв Лейлора на руки, он опустил его в продолговатый резервуар огромного аппарата-"бублика", наполненный зеленоватым раствором, под голову ему подвёл мягкий валик, так что всё тело Лейлора было погружено в раствор, и только лицо выглядывало из него. Голову Лейлора обмотали эластичные полоски, а Дейкин, склонившись над ним и взяв его погружённую в раствор руку, сказал:
— Не бойся, всё хорошо. Я с тобой.
Головной конец ванны задвинулся в центр "бублика", и по внутренней стороне "дырки" забегали зелёные огоньки. Они бегали всё быстрее, пока не слились в сплошную светящуюся полосу. В растворе, в который был погружён Лейлор, начало что-то происходить: его наполнило какое-то мерцание, и в тело Лейлора как будто вонзились тысячи тоненьких иголочек. Это не было больно, скорее просто не слишком приятно. Это длилось довольно долго, и Лейлору хотелось поскорее закончить это "принятие ванны". Наконец огоньки внутри "бублика" погасли, и ванна с Лейлором выдвинулась из "дырки". Над ним склонился Дейкин.
— Вот и всё, малыш. Хочешь посмотреть на результат?
Он показал Лейлору заполненный жидкостью контейнер в металлической оправе. Внутри жидкости между двумя тонкими стерженьками покачивалась полупрозрачная тончайшая плёночка.
— Это чип, — сказал Дейкин. — Но не обычный, а живой. Он состоит из нервных клеток. Он обладает свойствами твоего мозга и находится с ним в чутком взаимодействии. Он будет главной деталью прибора, который способен улавливать твои мысленно-речевые сигналы и преобразовывать в звуковые колебания — то есть, он станет твоим голосом, и ты сможешь с нами общаться. Эта штука ещё экспериментальная, но я уверен, у нас всё получится.
Никаких растворов больше не было: Лейлор лежал в сухой постели в чистой и светлой палате, а к его голове был присоединён прибор с небольшим экраном, вдоль которого шла прямая голубая линия. В палате присутствовало несколько незнакомых Лейлору людей, которые как будто собрались посмотреть на очень любопытное зрелище. Поправив под головой Лейлора подушку и проверив, плотно ли держатся на голове провода, Дейкин ласково взял Лейлора за руку и сказал:
— Ну, малыш, настал решающий момент... Мы испытываем установку в действии, и ты нам в этом очень помогаешь. Этих людей не стесняйся: это мои коллеги, они участвовали в работе над этим проектом, и им, разумеется, очень хочется посмотреть, что у нас получилось. Итак, всё очень просто: ты слегка сосредотачиваешься и мысленно проговариваешь то, что ты хотел бы сказать вслух. Ну, попробуй. Скажи что-нибудь.
Лейлор сосредоточился и услышал странный, синтетический голос, озвучивший то, что он собирался сказать:
— Привет, Дейкин.
На прямой линии на экране пошли зигзаги. Дейкин, засияв улыбкой, торжествующе взглянул на стоявших в палате людей, и все тоже заулыбались. Сжав руку Лейлора, Дейкин радостно и взволнованно воскликнул:
— Умница, детка! Давай, скажи ещё что-нибудь!
Посредством прибора Лейлор спросил:
— Я теперь всегда буду так разговаривать?
Коллеги Дейкина, по-видимому, были чрезвычайно обрадованы. Переглядываясь, они улыбались, а Дейкин, погладив Лейлора по щеке, ответил:
— Разумеется, нет. Это временная мера, пока не восстановится твоя естественная речевая функция. — И, обернувшись к коллегам, ликующе обратился к ним: — Ребята, вы слышали?
Разумеется, все тоже это слышали, и радости не было конца. Все принялись поздравлять Дейкина, обнимались, смеялись и как будто забыли о Лейлоре. Дейкин, сияя, воскликнул:
— Я вас тоже всех поздравляю, ребята! Без вас у меня бы ничего не получилось.
— Успех надо отметить, — сказал кто-то.
Все его шумно поддержали. Дейкин сказал:
— Обязательно отметим, только позже, друзья.
Всё, что Лейлору хотелось сказать, теперь он мог сказать — пусть этим странным, невыразительным машинным голосом, но главным было то, что он больше не был немым. Поздним вечером к нему в палату снова зашёл Дейкин, на этот раз один. Включив прибор, он присел рядом.
— Ну, как ты тут, малыш? Не скучно?
Машинный голос ответил за Лейлора:
— Скучновато. Хочу домой, к папе.
Глаза Дейкина заискрились.
— У меня идея. Давай сделаем папе сюрприз. Позвоним ему, и ты с ним поговоришь.
Сказано — сделано. Дейкин включил громкую связь, и когда голос отца ответил, он поднёс телефон к прибору. Лейлор "сказал":
— Привет, папуля. Это я.
Отец помолчал и переспросил испуганно:
— Кто это?
У прибора был один недостаток: с его помощью Лейлор не мог смеяться. Машинный голос не выражал эмоций, был безлик и холоден, и нежные слова, которые Лейлор с его помощью говорил отцу, звучали странно.
— Я, папуля. Лейлор. Ты не пугайся. У меня такой странный голос, потому что за меня разговаривает машина, которую изобрёл Дейкин. Я очень тебя люблю, папочка. Пожалуйста, прости меня за то, что причинил тебе горе. Мне там было очень плохо... Я слышал тебя, когда ты говорил со мной. Я всех слышал. И я видел тебя, папа. Видел, как ты плачешь. Пожалуйста, прости, что заставил тебя плакать.
Отец и сейчас, похоже, плакал. Послышались всхлипы, и его дрожащий голос пробормотал:
— Лейлор, дорогой мой... Как же я рад тебя слышать! Дейкин просто молодец... Я тоже люблю тебя, детка. Больше жизни.
После этого разговора Дейкин сказал:
— Над голосовой функцией прибора нужно ещё поработать — усовершенствовать её, чтобы голос звучал естественнее.
Лейлор сказал:
— Крутая штука.
Дейкин улыбнулся.
— Над ней работал ещё наш покойный родитель, лорд Дитмар, а я довёл дело до конца.
— Я видел его там, — сказал Лейлор. — И слышал. Он молился за меня.
Машинный голос звучал бесстрастно, в то время как из глаз Лейлора текли слёзы. Дейкин стал первым, кому он рассказал о том, где он был и что испытал там, за гранью. Он рассказал об Ущелье Отчаяния и о голосе своего ребёнка, попросившем: "Отпустите моего папу". Дейкин слушал напряжённо, сжимая руку Лейлора, а потом ещё долго молчал, переваривая его рассказ.
— Я люблю тебя, Дейкин, — сказал Лейлор.
Дейкин крепко поцеловал его, упёрся своим лбом в его лоб.
— И я тебя, солнышко. Больше никогда нас не покидай.
На следующий день к нему пришли все. Илидор был по-прежнему в гражданской одежде, и Лейлор узнал, почему: оказывается, его уволили из вооружённых сил и приговорили к выплате штрафа за незаконную дуэль, и теперь он искал работу в гражданской сфере. Он обручился с Марисом, и они уже ждали ребёнка, что вынуждало Илидора спешить с поисками работы.
Отец задержался у Лейлора дольше всех. Когда они остались наедине, он сказал:
— Ты был прав насчёт Эриса. Я с ним расстался.
— Надеюсь, ты не забыл о лорде Хайо? — сказал Лейлор. — Никого, кроме него, я рядом с тобой терпеть не согласен.
Отец помолчал и проговорил с неуверенной улыбкой:
— Он, наверно, уже давным-давно не вспоминает обо мне. Наверно, он уже построил свой домик, о котором он мечтал, и завёл семью.
— Папуля, тебе надо полететь на Флокар и всё выяснить, — сказал Лейлор. — А не гадать.
Отец вздохнул.
— Ты же знаешь, детка, я не могу никуда уехать, пока ты не встанешь на ноги. Ты для меня важнее всего.
— Я понял, — сказал Лейлор. — Я должен быстрее выздороветь, а то ты упустишь Рэша.
Отец взял его лицо в свои ладони и нежно ущипнул за щёки.
— Дело не в Рэше, мой милый... Просто выздоравливай, и всё. Без тебя мне не нужна и тысяча Рэшей.
Лейлор вспомнил, что хотел ещё кое о чём спросить.
— Папуля, а что это за история с дуэлью Илидора?
Отец нахмурился и некоторое время молчал. Взгляд у него был странный, в нём проступала какая-то потаённая боль.
— Папа, что за кислое лицо? Рассказывай, — настоял Лейлор.
— Видишь ли, дорогой, — начал отец неохотно, — в тот вечер, когда с тобой это случилось... Вернее, в ту ночь... Словом, приехал король. Илидор увидел твою записку и решил, что во всём виноват Раданайт. Ты знаешь Илидора — он горячая голова, а кроме того, очень тебя любит. У него с собой была пара дуэльных мечей, которые, как выяснилось, дал ему на сохранение его сослуживец, и он, недолго думая, вызвал Раданайта на поединок. Бой состоялся прямо у нас перед домом... За это Илидор и попал под суд. Сначала его обвиняли в покушении на жизнь короля, и за это он мог получить двадцать лет тюрьмы, но Раданайт снял с него это обвинение, и судили его только за незаконную дуэль. Так что можно сказать, что он легко отделался.
Всё, что было перед тем, как Лейлор попал в Ущелье Отчаяния, помнилось смутно. Лаборант отвлёкся на обеденный перерыв, забывчиво оставив дверь незапертой, и Лейлор проник в школьную химическую лабораторию. Он выбрал шкафчик с надписью "Осторожно! Ядовито", схватил первую попавшуюся банку и выскочил. Больше Лейлор не помнил ничего. О том, что он ждёт ребёнка, Лейлор не знал.
Об этом они с Раданайтом долго молчали, когда король в следующий раз навестил его. Они молчали, но пульсирующая медуза внутри Лейлора мучительно сжималась.
— Мы должны снова завести ребёнка, — сказал он. — Я ему обещал, когда там был. Я не могу нарушить своё слово.
Раданайт долго смотрел на него с задумчивой и грустной нежностью, согревая руку Лейлора в своих ладонях, а потом прижал её к губам.
— Когда ты поправишься, мы займёмся этим вопросом вплотную, — пообещал он.
Комок жизни пульсировал у Лейлора под диафрагмой, и ощущать его было восхитительно. Жить, дышать, видеть, слышать, чувствовать тепло губ Раданайта — от всего этого он больше никогда не откажется.
Глава XVII. Одеяло из ландиалисов
Держась за руки Даргана, Лейлор впервые встал на ноги и сделал по палате несколько шатких, неуверенных шагов. Он покачивался, как новорождённый жеребёнок, но всё же шёл.
— Молодец, малыш, — улыбнулся Дарган. — Нигде не болит?
— Нет, — ответил Лейлор.
Он сказал это сам, без помощи прибора искусственной речи. Язык ещё слушался его не слишком хорошо, ворочался во рту неуклюже, с трудом маневрируя от звука к звуку, но прогресс был с каждым днём всё заметнее. Совместные усилия близнецов по возвращению Лейлора к нормальной жизни давали ощутимые результаты. Лейлор был благодарен братьям, которые с любовью выхаживали его, направляя все свои знания, талант и упорство в дело борьбы с тяжёлыми последствиями комы. И они своего добились: сегодня, холодным утром пятого мэолинна, он встал на ноги.
Конечно, ходить без поддержки он ещё не мог: едва руки Даргана отпустили его, как он закачался. Упасть ему брат не дал — подхватил на руки и уложил на кровать.
— Ничего, малыш. Через месяц ты будешь бегать, — сказал он с твёрдой уверенностью.
В этот холодный, серый весенний день в палату вошли какие-то люди и, не говоря ни слова, уставили её всю корзинами ландиалисов — белых, розовых, голубых, пурпурных. Лейлор наблюдал за этим с молчаливым недоумением, а когда в палату вошёл король в великолепном бело-голубом костюме с серебряной вышивкой и в белом плаще с мехом на плечах, большой пульсирующий ком у него под сердцем сладко ёкнул.
— Что это? — пробормотал он.
— Сюрприз, любовь моя, — ответил Раданайт с улыбкой, сияя нежностью во взгляде. — Сегодня наша свадьба.
Лейлор не поверил своим ушам.
— Как — свадьба? Прямо здесь?
— А почему бы нет? — улыбнулся король. — По-моему, неважно, где мы наденем наши диадемы, главное — чтобы это было навсегда.
От неожиданности у Лейлора выступили на глазах слёзы. Сказать по правде, свою с Раданайтом свадьбу он представлял себе немного иначе: с кучей гостей, с роскошным банкетом, с фейерверком и танцами. Раданайт не стал соблюдать этих правил, он даже не дождался, когда Лейлор полностью оправится, он просто пришёл к нему в палату в свадебном костюме и сообщил, что они сочетаются прямо сейчас.
— Что такое, мой милый? Почему слёзы? — Король дотронулся белой перчаткой до подбородка Лейлора. — Надеюсь, ты не передумал?
— Нет... Нет, просто я не ожидал... что это будет... так, — выговорил Лейлор, с трудом одолевая слово за словом.
— Я подумал, что пышные торжества ни к чему, — сказал Раданайт, присаживаясь рядом с ним. — Я не люблю выставлять своих чувств напоказ, по мне — чем меньше народу, тем лучше. К тому же, сейчас у нас горячая пора — на носу выборы. Ты разочарован, моё солнышко? Ты хотел пышную свадьбу?
Лейлор уронил голову на плечо Раданайта.
— Нет... Я люблю тебя... Пусть будет так. Торжества... Они не обязательны.
