— Ты очень занят? — спросил он.
— Чертовски, детка, — ответил король, и в его голосе слышалась улыбка. — Но для тебя я всегда найду время.
— Спасибо за диадему, — сказал Лейлор. — Я очень хочу скорее надеть её.
— Ты её наденешь, — ответил король с непоколебимой уверенностью.
Ночью ударили заморозки и пошёл снег. К утру он растаял, оставив после себя только неуютную сырость. Ещё лёжа в постели, Лейлор отправил королю сообщение:
"С добрым утром! Хорошего тебе дня. Я люблю тебя".
Несмотря на ранний час, ответ пришёл незамедлительно:
"Спасибо, родной. Целую твои глазки — самые прекрасные во Вселенной".
Лейлор полюбовался перстнем с холлонитом, который он так и не снимал на ночь, вздохнул, улыбнулся и начал считать часы до новой встречи.
Глава XIX. Возвращение
Подав заявление об уходе на подпись своему непосредственному начальнику, Эсгин в последний раз окинул взглядом знакомый кабинет. Он знал: больше он сюда не вернётся. Г-н Эшдер покачал выбритой до синевы головой с длинным пучком волос на темени — распространённая среди государственных служащих причёска претерпела изменения в сторону уменьшения количества волос — и проговорил задумчиво и с сожалением:
— Жаль, жаль... Теряем кадры. Может быть, всё-таки подумаете?
Эсгин покачал головой и улыбнулся. Г-н Эшдер почему-то медлил подписывать заявление, и от вида его беспокойно забегавших глаз у Эсгина стало нехорошо в животе. Как-то невпопад улыбнувшись, начальник Эсгина сказал:
— Одну минутку, Райвенн. Мне надо... — Он запнулся, соображая, потом быстро закончил: — Согласовать один вопрос. Подождите здесь.
Он вышел из кабинета, прихватив с собой заявление. Всё это было странно, Эсгин не мог отделаться от скверного предчувствия, но ему ничего не оставалось, как только ждать, что будет. Сев в кресло, он рассеянно разглядывал стол своего начальника и вспоминал всё, что он знал о г-не Эшдере. Разведён, двое взрослых детей, стаж службы — двадцать пять лет, пять из которых он был непосредственным начальником Эсгина. Пару раз он угощал Эсгина выпивкой и даже делал намёки, что был бы не прочь завести с ним интрижку, но Эсгин вежливо и твёрдо отказал. Больше поползновений со стороны г-на Эшдера не было: всё-таки, Эсгин был братом короля, а иметь неприятности с "Самим" г-н Эшдер не жаждал.
Пару раз в кабинет заглядывали в поисках г-на Эшдера, и Эсгину приходилось отвечать, что он вышел. Эшдер где-то застрял, и Эсгин начал терять терпение. Но встать и уйти означало бы оставить нерешённым вопрос с увольнением, и приходилось ждать.
Эшдер вернулся через сорок минут. Эсгин встал, всматриваясь в него и пытаясь угадать, где он так долго "согласовывал вопрос" и что там произошло. Погладив свой голубоватый череп, Эшдер сказал:
— Вас требует к себе Сам.
"Сам" — это означало "король". Эсгин забеспокоился.
— Что, сейчас?
— Да, — ответил Эшдер, садясь в своё кресло.
— А как же моё заявление? — спросил Эсгин.
Эшдер развёл руками.
— Этот вопрос уже не в моей власти, друг мой. Ступайте, он вас ждёт в Королевской библиотеке.
Ступая по зеркально блестящему мраморному полу главного зала библиотеки, Эсгин высматривал Раданайта. В этих тихих помещениях они встречались, что называется, в рабочий полдень — для пятиминутного соития. Желание Раданайта было законом, и если он вызывал Эсгина даже посреди рабочего дня, тому надлежало оставить все свои дела и спешить к нему. Такие встречи случались чаще, чем обстоятельные упражнения в спальне: Раданайт предпочитал "делать дело" быстро, без долгих церемоний и нежностей. Это было всегда на бегу, впопыхах, порой даже без единого слова.
Эсгин нашёл Раданайта там, где и ожидал — в круглом кабинете, на мягких диванчиках которого и прошло большинство их встреч. Здесь не было видеонаблюдения, как в общих залах, и войти сюда мог не всякий: ключ от этого кабинета был только у короля и смотрителя библиотеки.
— Зачем ты меня вызывал? — спросил Эсгин.
Раданайт сидел на диванчике, положив одну ногу в сверкающем сапоге на другую и раскинув руки вдоль спинки. Несмотря на расслабленную позу, взгляд его был холодным, острым и внимательным — впился в Эсгина, как шип. Он встретил Эсгина неожиданно сурово.
— Ты забыл, как следует обращаться к королю?
На пару секунд Эсгин опешил, а потом поправился, сказав с подчёркнутой учтивостью, по всей форме:
— Простите, ваше величество. По вашему приказу я явился. Чем могу служить?
Без каких-либо вступлений король спросил его в лоб:
— Что это за финт с увольнением? Что ты затеял?
"Так вот какой вопрос согласовывал Эшдер, — подумал Эсгин. — Он бегал к королю на доклад". Вслух он ответил как можно спокойнее:
— Ничего особенного, ваше величество. Просто при такой работе решительно нет времени на воспитание ребёнка, которым я в ближайшем будущем собираюсь заняться. Поэтому я принял решение уйти со службы.
— Значит, всё-таки решил его оставить. — Раданайт встал и прошёлся по кабинету, заложив руки в карманы брюк. — И даже нашёл идиота, готового взять тебя с чужим ребёнком. Что ж, в ловкости тебе нет равных.
Подойдя к Эсгину вплотную, он дотронулся тыльной стороной ухоженных пальцев до его подбородка, приблизил губы, как бы желая его поцеловать, и сказал:
— Открой карты до конца, детка. Что за игру ты затеваешь?
— Никакой игры нет, ваше величество, — ответил Эсгин устало. — Я просто хочу создать нормальную семью, вот и всё. Я устал от всего этого...
Брови Раданайта нахмурились, он взял пальцами Эсгина за подбородок.
— Ты хочешь сказать, что между нами всё кончено? Ты меня бросаешь?
— Вы правильно поняли, ваше величество, — сказал Эсгин, высвобождая подбородок. — Я больше не хочу быть вашим любовником. С меня довольно. Да и зачем это теперь, когда вы сами намереваетесь обзавестись спутником?
Раданайт отошёл, окинул Эсгина насмешливым взглядом.
— Ну что ж... Хоть какой-то самостоятельный шаг за все эти годы, — проговорил он. — Хотя бы к Кристаллу мне тебя за ручку вести не придётся, и то хорошо.
Эсгина это задело.
— Я никогда не просил вас ни о чём, ваше величество, — сказал он.
— Какие мы гордые, — усмехнулся Раданайт. — Что ж ты тогда соглашался на всё, что тебе ни предлагалось? Почему ты ни разу не сказал: "Нет, Раданайт, я не хочу это, я хочу другое"? М? Почему ты никогда не высказывал своего мнения? Своих пожеланий? Ты думаешь, я не прислушался бы? Вся беда в том, что у тебя никогда не было ни своего мнения, ни своих желаний. Я вынужден был идти с тобой на вслепую, наугад, а ты просто сам не знал, чего хочешь. И я рад, что ты наконец что-то решил сам. Пусть даже если это — решение уйти.
Эсгину было горько слушать всё это. Раданайт был в чём-то прав, и это ещё сильнее уязвляло. Хотелось крикнуть: "Это неправда!", отрицать просто из упрямства, но... Раданайт стоял перед ним, насмешливый и ироничный, сам достигший в жизни всего, что только можно было достичь, и Эсгин ощутил себя ничтожеством по сравнению с ним. Улыбаясь ему свысока, Раданайт был небоскрёбом, а он — маленькой лачужкой у его подножия. Почему всё так вышло? Кто был в этом виноват? Настало время поставить всё на места.
— Почему, Раданайт? — спросил он тихо. — Почему я? Ведь в мои детские годы ты никогда не обращал на меня внимания, а ещё, кажется, ты недолюбливаешь моего отца. Почему ты начал всё это? Что ты во мне нашёл? Что послужило причиной?
Раданайт с задумчивой полуулыбкой сказал:
— Ну... Наверно, потому что ты показался мне милым и симпатичным созданием.
Эсгин, прожигая его взглядом, высказал, всаживая в Раданайта каждое слово, как ножевой удар:
— Ты лукавишь, брат. Я долго думал над этим вопросом, задавал его себе всё время... И знаешь, к какому выводу я пришёл? Моё имя — Эсгин И.-Райвенн, и это "И" — Индеора. Эту фамилию носит мой отец — Альмагир, и носил мой старший брат — Фалкон, которого я не застал живым и с которым у тебя была вражда из-за Джима. Не удивляйся, я знаю эту историю: отец рассказывал. Я долго думал, почему ты выбрал меня...
— И почему же, по-твоему? — спросил Раданайт с усмешкой на губах и мраком во взгляде.
— Чтобы таким образом отомстить, — сказал Эсгин, начиная дрожать. — Сознайся, Раданайт, когда ты спал со мной, ты мысленно посмеивался, как бы говоря: "Смотри, Фалкон, я имею твоего младшего братца! Он — моя подстилка!"
— Что за бред, — процедил Раданайт. — Я никогда не считал тебя подстилкой.
— А кем же я был для тебя все эти годы? — с горечью воскликнул Эсгин. — Только не говори, что это была любовь... Не пачкай это слово, называя им наши отношения. Всё, что у нас было в последнее время — это кабинетные перепихи. Ты удовлетворял желания своей плоти, вот и всё. И мстил всем Индеора.
Раданайт смотрел на него, как на сумасшедшего.
— Какая месть, что за чушь ты несёшь? — проговорил он с неподдельным удивлением.
— Ты и Джиму хочешь досадить, так ведь? — вбил последний гвоздь Эсгин. — Затащив его младшего сына в постель, отплатить ему за то, что он тебя когда-то отверг...
Взгляд Раданайта был хлёсток, как пощёчина. Эсгин обмер и зажмурился, ожидая чего-нибудь страшного, но ничего не произошло. Не выдержав взгляда короля, он отвернулся: ему вдруг стало дурно. Охваченный внезапным приступом головокружения, он опустился на диванчик, а Раданайт стоял, держа руки в карманах и не сводя с Эсгина страшного взгляда.
— Думай, что ты говоришь, — сказал он ледяным голосом. — У тебя, похоже, не всё в порядке с головой.
— Да, легче объявить меня сумасшедшим, чем опровергнуть мои слова, — пробормотал Эсгин.
Лакированные сапоги Раданайта прошлись по кабинету, остановились вдалеке от Эсгина.
— Я не намерен что-то доказывать тебе, — пророкотал незнакомый голос, шедший как будто из-под облаков. — И давать тебе отчёт о своих чувствах и мотивах. Меня не волнует твоё мнение.
— И никогда не волновало, — хрипло вставил Эсгин, внутренне содрогаясь.
— Я никогда не причинял тебе зла — напротив, только помогал, — сказал Раданайт, становясь холодным и чужим, как будто вокруг него воздвиглась невидимая стена. — Я был тебе отцом, братом... кем угодно. Всё, что я делал для тебя, я делал искренне. А ты решил укусить меня напоследок... Что ж, знай, что кусаться ты тоже не умеешь: зубы не выросли.
В руках у него откуда-то взялось заявление об уходе. Прижав палец к идентификатору, он бросил прозрачный листок Эсгину на колени.
— Ты свободен. Я переведу на твой счёт сумму, достаточную для твоих нужд — твоих и ребёнка... Чтоб ты не считал меня таким уж беспринципным мерзавцем. Это будет моя последняя помощь тебе. Свою личную жизнь ты можешь устраивать как тебе угодно и с кем угодно. Одна только просьба — больше не попадайся мне на глаза.
И король повернулся к Эсгину спиной, давая понять, что разговор окончен. Он не шевельнул и пальцем, чтобы помочь Эсгину встать, не проявив к его внезапной слабости ни сочувствия, ни понимания, как будто вовсе не заметив её. Пошатываясь и держась за стены, Эсгин покинул библиотеку.
Он зашёл в комнату отдыха и прилёг там. Почувствовав себя лучше, остаток дня он посвятил улаживанию формальностей, связанных с увольнением. Победителем он себя не чувствовал. Рука Раданайта всегда была сверху, независимо от того, был ли он прав или нет. Наверно, благодаря этому своему свойству он и добился того, что все стали называть его "ваше величество". Приехав к себе в квартиру, Эсгин собрал кое-какие вещи и заказал билет до Кайанчитума, гадая, правдой ли было заявление Раданайта о том, что он собирается обзавестись спутником. Может быть, это был ход для улучшения имиджа накануне очередных выборов? Семейный человек всегда смотрится выигрышнее холостяка. Впрочем, теперь это было неважно. Их пути расходились, и Эсгин решил не думать о Раданайте: если уж ампутировать поражённую гангреной часть души, то делать это нужно было как можно скорее, окончательно и бесповоротно.
В Кайанчитум он прилетел в девять вечера. Погода была не по-весеннему холодная, летел мокрый снег, а резкий ветер неприятно пронизывал до костей. У Эсгина, одетого по тёплой и мягкой погоде Кабердрайка, зуб на зуб не попадал от холода, и он изрядно намёрзся, пока добрался до родительского дома. Его встретил Криар — поседевший и постаревший, но по-прежнему бодрый и прямой, как стрела. У него не изменилась даже причёска, только волосы стали белыми, как снег. Увидев Эсгина, он так обрадовался, что позабыл свои чопорные манеры, всплеснув руками и воскликнув:
— Господин Эсгин! Какая радость! Вы приехали!
— Привет, старина, — улыбнулся Эсгин. — Ты, я вижу, по-прежнему на своём посту. Держишься молодцом.
— Стараюсь, как могу, — с тихим смешком ответил Криар. — Надолго ли вы приехали, сударь?
— Надолго, Криар, — ответил Эсгин. — Ещё успею вам надоесть.
— Да как же вы можете надоесть, деточка! — воскликнул Криар. — Значит, надолго? Это хорошо, это славно... Как давно вас не было дома, как мы по вас соскучились!
— И я тоже соскучился, — улыбнулся Эсгин. — Я рад быть дома. Только здесь у нас что-то холодновато.
— Да, похолодало, — согласился Криар. — Весна привередничает. Вы, я вижу, продрогли, мой милый. Не желаете ли горячего асаля?
— Да, чашка асаля и тёплый плед — то, что мне сейчас нужно, — проговорил Эсгин, поёживаясь.
То и другое было незамедлительно ему подано. Уютно устроившись в маленькой гостиной, он пил маленькими глотками горячий сладкий асаль, с наслаждением ощущая его вкус и аромат, к которым он привык с детства: такого особенного асаля, как ему казалось, он не пробовал больше нигде. Криар стоял рядом и не мог на него налюбоваться. Обводя взглядом гостиную, Эсгин проговорил задумчиво:
— У нас всё по-прежнему. Ничего не изменилось. Как хорошо!
И Эсгин сказал это от всей души. Он не был дома уже лет пять, и при виде неизменной, привычной домашней обстановки его наполнило чувство тихого, умиротворённого счастья. Он как будто вернулся в беспечное детство, когда у него ещё не было ни ответственной службы, ни связанных с ней забот, а Раданайт был только именем на устах и фигурой на экране телевизора, ещё не успев войти в его жизнь, его душу и тело. Каким-то чудесным образом Эсгин перенёсся в это счастливое время, когда он рос, окружённый родительской любовью, и никакие печали ещё не омрачали ему жизни; свершилось какое-то волшебство, и он никак не мог опомниться — да впрочем, и не хотел. Ему не хотелось, чтобы это чудо рассеивалось.
— Что же это я! — спохватился вдруг Криар. — Совсем обезумел от радости и забыл, что надо доложить милорду и господину Альмагиру, что вы приехали. То-то они обрадуются!
Но в этом уже не было надобности: в дверях гостиной показался отец.
— Что же ты не предупредил, что приезжаешь, дорогой? — воскликнул он, садясь рядом с Эсгином и не сводя с него сияющих нежностью глаз.
Эсгин выпростал руку из-под пледа и протянул её отцу.
— Я об этом как-то не подумал, — признался он. — Совсем закрутился... Забыл.
