— Никак нет, это не уборка! Доставка цветов!
Озадаченный, Лейлор пробормотал, нажимая кнопку открывания двери:
— Входите...
В номер вошёл высокий и широкоплечий голубоглазый красавец в чёрной форме и чёрном берете. В руках у него была корзина с цветочной композицией.
— Куда прикажете поставить? — осведомился он, вытянувшись по стойке "смирно".
— Можно на тумбочку, — ответил Лейлор, натягивая на себя одеяло.
Курьер поставил корзину на тумбочку и опять вытянулся. Для курьера доставки цветов он был слишком вымуштрованный и, хотя при нём не было оружия, он походил, скорее, на бойца спецназа. Он уже повернулся, чтобы уйти, но Лейлор спросил его вдогонку:
— Извините, а от кого это?
Странный курьер круто развернулся к нему и отчеканил:
— Там всё написано, сударь! Разрешите идти?
— Да, конечно, — пробормотал Лейлор. — До свиданья.
— До свиданья! — И курьер, повернувшись кругом, вышел.
Лейлор пододвинулся к тумбочке и взял корзину. Порывшись в цветах, он обнаружил небольшой плоский футляр; на его чёрной бархатистой поверхности нигде не было никаких надписей, и Лейлор открыл его. На белой атласной подложке сверкал красный, как кровь, камень, огранённый в форме сердечка, в оправе из каэлия и на цепочке из того же металла. Внутри крышки футляра была карточка, на которой золотистыми чернилами было написано от руки:
Я вынул моё сердце из груди и огранил его, чтобы украсить им вашу грудь. Будьте с ним осторожны: если вы его разобьёте, я умру.
Покорённый вами Р.
Камень, по всей видимости, был холлонитом, редкой красной разновидностью феона. "Р." могло означать только Раданайт, и Лейлор зажал ладонью восторженный вопль. Сжав в кулаке холлонитовое сердце, он сунул голову под подушку и дал выход распиравшим его чувствам. Подушка заглушила его крик, но взрыв восторга внутри Лейлора был слишком мощным, и он, покричав в подушку, вскочил с постели и начал прыгать по комнате. Потом ему пришло в голову, что он ведёт себя ребячливо, и он, опомнившись, опять бросился на кровать. Любуясь огромным алым холлонитом и перечитывая записку, он ежесекундно прыскал в ладошку.
Однако он не надел камень, а спрятал его в сейф. В дверь снова постучали.
— Детка, пойдём завтракать, — сказал из динамика голос отца.
Завтракали они обычно втроём в номере отца. Подставляя ему щёку для поцелуя, Лейлор пытался разглядеть какие-нибудь признаки того, что между ним и Асспленгом что-то было, но ничего особенного он не замечал. Отец держался с полковником так же, как и прежде, и никаких нежностей между ними не проскальзывало.
Потом отец ушёл на процедуры, Асспленг пошёл в бар, а Лейлор отправил письма двум своим школьным друзьям и Илидору, а потом хотел посмотреть, что новенького в разделе местных развлечений, но забыл обо всём, получив послание от короля. Оно пришло на экран сервиса по каналу администрации и было весьма лаконичным:
Жду вас сегодня. Холл главного корпуса, 21.00.
Р.
P.S. Наденьте мой подарок.
Прочитав это послание, Лейлор не мог думать больше ни о чём, кроме этого свидания. Отец вернулся с процедур в махровом халате и тапочках, с полотенцем на голове, заказал в номер зелёный чай для себя и сок со льдом для Лейлора, включил канал новостей.
— Мы с полковником идём сегодня в бильярд, — сказал он. — А у тебя какие планы на вечер, дорогой?
— Да ничего особенного, — ответил Лейлор. — Я ещё не решил. Может быть, схожу в дансинг или просто прогуляюсь. А может, останусь в номере, закажу что-нибудь вкусненькое и посмотрю телевизор. В общем, я пока точно не знаю.
Почему он не сказал отцу, что встречается с королём? Он сам не знал. Он и вчера не сказал, где так долго пропадал, соврав, что ушёл к себе в номер и лёг, потому что заболела голова. Отец спросил:
— Кстати, как ты сегодня, милый? Как твоя головка?
Лейлор, внутренне устыдившись за свою вчерашнюю ложь, ответил:
— Я в порядке, папуля.
— Не забудь сходить на свои процедуры, — напомнил отец.
Лейлор ходил на контрастный душ, массаж, лечебную гимнастику и иглоукалывание с ароматерапией. По графику в полдень у него была гимнастика, в час — душ, в два — массаж, а в три — сеанс иглоукалывания. Между процедурами он пил воду.
— Ты не представляешь, как мне сегодня прочистили кишечник — страшно вспомнить! — сказал отец, делая глоток зелёного чая. — Хорошо, что это бывает не каждый день, а то я, наверно, не выдержал бы! А завтра — ой, завтра будут чистить почки...
— А как это? — полюбопытствовал Лейлор.
— Тоже мало приятного, — ответил отец. — Тебя сажают в специальный аппарат, ставят катетер, и ты пьёшь каждые двадцать минут стакан целебной воды. Аппарат действует так, что из тебя течёт не тогда, когда мочевой пузырь наполнится, а постоянно.
— И сколько нужно так сидеть? — спросил Лейлор.
— Пока из тебя не вытечет два литра, — сказал отец. — Вода растворяет камни и выводит песок.
Одевшись в тренировочный костюм и сложив в пакет полотенце, махровый халат и тапочки, Лейлор отправился на процедуры. После сорокаминутной гимнастики он немного отдохнул и выпил стакан целебной воды, потом его тело мягко массировали водяные струи, то тёплые, то прохладные, после чего он сорок минут отдыхал в релаксационном кресле и выпил второй стакан воды. Потом могучие руки массажиста мяли его, как кусок теста; после сеанса массажа он посетил туалет и оправился на иглоукалывание. Ощетинившийся иголками, он лежал на процедурном столе в приглушённо освещённой комнате, наполненной тонким ароматом умиротворения, безмятежности и мягкости. Расслабленный и задумчивый, он выпил чашку ягодного чая на целебной воде, в четыре часа вернулся в свой номер и заказал обед.
В восемь отец с Асспленгом ушли. "Пусть, — сказал себе Лейлор, вспоминая слова короля. — Если отец спасается от одиночества в обществе этого занудного служаки, пусть. Мне тоже есть чем заняться". Над причёской он не мудрил слишком: его роскошные волнистые каштановые волосы были хороши и без причёсок. Он просто убрал их наверх и надел на открытую шею подарок короля, холлонитовое сердце на каэлиевой цепочке.
Без пяти девять он был уже в холле главного корпуса. Скользя взглядом по лицам, он волновался: не король ли? Нет, короля не было видно. Вместо Раданайта к нему приблизился летающий "глаз".
— Добрый вечер. Позвольте вас идентифицировать.
Лейлор повернул лицо, и "глаз", моргнув, сказал:
— Благодарю вас. Будьте любезны, следуйте за мной, вас ждут.
Лейлор последовал за "глазом" в кабинку лифта. На двадцать втором этаже они вышли, и Лейлора сразу остановил человек в чёрной форме — точно такой же, в которую был одет утренний курьер. Незнакомец в форме был такой же рослый и широкоплечий, но, в отличие от курьера, вооружённый. Он отсканировал радужку Лейлора портативным идентификатором и посторонился:
— Проходите.
"Глаз" привёл Лейлора в роскошный номер президентского класса. На первый взгляд Лейлор не успел определить, сколько в нём всего комнат: осмотреться ему не дал очередной вооружённый охранник в чёрной форме. Несмотря на то, что Лейлор уже прошёл двойную идентификацию, этот охранник отсканировал его глаз ещё раз и сказал:
— Проходите на балкон.
Лейлор пересёк шикарно обставленную огромную гостиную с кожаными диванами и красными дорожками и вышел на широкий балкон полуовальной формы, уставленный кадками с цветущими кустами белого ормокса. На балконе был накрыт стол, а у парапета спиной к Лейлору стояла фигура в длинном тёмно-фиолетовом плаще, на который спускалась блестящая коса. Когда фигура повернулась лицом, Лейлор узнал короля. Под плащом на нём был чёрный костюм с золотыми галунами на обшлагах рукавов и блестящие чёрные сапоги, а единственной белой вещью на нём были перчатки. На его груди, разумеется, сверкала королевская цепь, а лоб венчала корона.
— Ваше величество... — начал было Лейлор.
Белая перчатка поднялась, приказывая ему умолкнуть. Лейлор растерянно замолк, теряясь в догадках, что это могло означать. Король, не сводя с него сверкающего пристального взгляда, подошёл и дотронулся до холлонитового сердца на шее Лейлора.
— Дитя моё, вы не должны заговаривать с королём первым, — сказал он. — Следует дождаться, когда он сам обратится к вам.
— Простите, ваше величество, — пробормотал Лейлор, похолодев от ужаса при мысли, что он допустил такой промах.
Уголки губ короля дрогнули в улыбке, взгляд потеплел.
— Ничего, это пустяки. Тем более, сегодня не я ваш король, но вы властитель моего сердца. — Раданайт потрогал кроваво-алый холлонит и поцеловал Лейлора в шею.
Лейлор вздрогнул: прикосновение губ короля словно обожгло его кожу. Король отодвинул стул, приглашая Лейлора сесть.
— Прошу вас, окажите мне честь, разделив со мной этот лёгкий ужин.
Джим уже сожалел о том, что согласился пойти с полковником Асспленгом в бильярдную. Одетый, как для торжественного приёма, он скучал на высоком табурете у стойки бара, пригубливая золотистое вино из изящного высокого бокала и наблюдая, как полковник гоняет шары с ещё одним офицером, тоже заядлым любителем бильярда. Полковник пришёл в такой азарт, что снял китель и закурил сигару, как будто даже забыв о Джиме. С дымящей сигарой в зубах он увлечённо бил кием, и его голова поблёскивала в свете лампы над столом, такая же гладкая, как один из бильярдных шаров, которые со стуком катались по столу.
Когда в бокале Джима оставался последний глоток вина, в бильярдную вошёл высокий альтерианец в хаки, с головой, обмотанной платком на бедуинский манер, а обут он был в высокие пыльные сапоги. Присев на свободный табурет, он сказал бармену:
— Стакан воды со льдом.
— Сию минуту, ваша светлость, — ответил тот.
Запотевший стакан с холодной водой и звенящими в ней кубиками льда был подан, и незнакомец в хаки с наслаждением отпил первый большой глоток. Его приятное загорелое и голубоглазое лицо было запылённым, пыль осела даже у него на ресницах, и он утёрся краем своего головного платка, но на его лбу и щеках всё равно остались грязноватые полосы. Джим достал упаковку влажных салфеток и протянул ему:
— Вот, возьмите. Салфетки лучше очищают.
Запылённый незнакомец взглянул на Джима своими ясными голубыми глазами и белозубо улыбнулся. Улыбка у него была открытая и светлая, в ответ на неё тоже хотелось улыбнуться.
— Благодарю вас, — сказал он, вытаскивая из упаковки салфетку.
Он утёр лицо, и на салфетке осталась грязь — впрочем, и на его лице тоже. Джим вытащил из упаковки вторую и предложил:
— Давайте, я вам помогу. У вас ещё осталось кое-что...
— Буду очень вам признателен, — улыбнулся незнакомец.
Джим вытер с его лица остатки грязи и спросил:
— Где вы так пропылились?
— В пустыне, — ответил ясноглазый незнакомец.
— Позвольте полюбопытствовать, что вы там делали? — спросил Джим.
— Я там работаю, — сказал его собеседник.
У него был открытый взгляд и длинные ресницы, правильный нос, твёрдые, смело очерченные губы и ямочка на подбородке. Его красота выглядела неброской, но изысканное благородство черт его загорелого лица не могла скрыть никакая пыль и грязь. Он был высок и прекрасно сложён, высокие сапоги на шнуровке ловко облегали его стройные голени, а большие загорелые руки отличались правильной и красивой формой, с длинными сильными пальцами. Ногти на них были коротко обрезаны.
— И что же у вас за работа в пустыне? — полюбопытствовал Джим.
— Я создаю оазисы, — ответил незнакомец. — Правильнее сказать, делаю пустыню плодородной. На Флокаре достаточно воды, чтобы сделать пригодной для возделывания треть его площади, но вся она находится очень глубоко, и пятьдесят процентов всех запасов представляют собой глубинные ледники. Есть много подземных рек и даже озёр.
— А подземных океанов случайно здесь нет? — спросил Джим.
— Глубоко залегающие льды по своему общему объёму могут сравниться с целым океаном, — сказал незнакомец. — В сущности, это и есть океан, только замёрзший.
— Поразительно, — проговорил Джим. — Сверху палящая пустыня, а под ней — вечные льды!
— Флокар — удивительная планета, она ещё очень мало исследована, — улыбнулся мелиоратор пустынь. — В ней масса загадок, которые ещё предстоит разгадать. — Отпив ещё один глоток воды, он сказал: — Простите, я забыл представиться. Я лорд Хайо, но можно просто Рэшхарм. Впрочем, я не очень люблю это имя и предпочитаю его укороченный вариант — Рэш. Что я могу сказать о себе? Мне тридцать два года, в Книге Лордов я на одном из последних мест, да и внушительным состоянием похвастаться не могу. Род Хайо довольно древний, но его представители никогда не отличались практичностью и умением сберегать и приумножать свои деньги, и мы всегда страдали от их хронического недостатка. Мой старик разорился и, не выдержав этого, умер, оставив мне в наследство кучу долгов и наше родовое гнездо. Чтобы отдать долги, мне пришлось продать дом и все ценные вещи, и всё, что у меня осталось от былого величия — это титул. Сейчас я выживаю исключительно благодаря этой работе и надеюсь, что проект по освоению Флокара не заморозят. — Рэш поиграл льдом в стакане и допил воду. — А я думаю, его не заморозят, поскольку Альтерия заинтересована в сохранении и развитии "Оазиса".
— Вы живёте здесь? — спросил Джим.
— Да, — кивнул Рэш. — Поскольку я один из ведущих специалистов, мне позволено снимать номер в "Оазисе" за полцены и пользоваться всеми здешними благами, но я экономлю. — Рэш усмехнулся, отправил стакан бармену за добавкой. — Да, представитель рода не умеющих экономить взялся сколачивать капитал... Впрочем, больших денег мне здесь не нажить, но я максимально ужимаюсь во всех тратах, чтобы скопить хоть что-то. Сначала я жил в общежитии вместе с рабочими, но там оказалось слишком тесно для моей светлости. — Рэш опять усмехнулся, поймал подкатившийся к нему стакан. — И я нашёл выход из положения — живу в палатке. Конечно, жилище не из лучших, зато своё собственное.
— А для чего вы копите деньги, если не секрет? — спросил Джим.
— Хочу накопить на домик, — ответил Рэш. — Думаю обосноваться здесь. Работа для меня здесь всегда найдётся, и без куска хлеба я не останусь. Построю домик и, может быть, обзаведусь семьёй.
— Хорошие у вас планы, — сказал Джим. — От всей души желаю, чтобы вам удалось претворить их в жизнь.
— Благодарю вас, — ответил Рэш, залпом выпивая свою воду и утирая губы краем своего запылённого головного платка. — Ну, а вы? Вы, как я вижу, здесь отдыхаете?
— Да, врачи прописали мне курс лечения здешней водой, — ответил Джим. — Я здесь с сыном и полковником Асспленгом. Вон он, играет за третьим от нас столом.
— Который из двух? — уточнил Рэш, посмотрев в указанном направлении. — Тот, что с волосами, или лысый?
— Лысый, — ответил Джим. — И с сигарой.
— Гм, а кем он вам приходится? — спросил Рэш. — Вы с ним случайно не обручены?
— Нет, — усмехнулся Джим. — И вряд ли обручусь, хотя он, наверно, был бы очень рад, если бы я дал согласие. Он просто сопровождает нас с сыном.
