А у подножий гор паслись кони, свободные и быстрые, как ветер, и прекрасные, как сама белоснежная Никара, жившая на вершине Анариджи.
Пожалуй, принц не был так сильно привязан к родителям, как к заснеженным пикам и полноводным рекам в зелёных долинах. Как же давно он их не видел!
Воспоминания оборвал собачий лай. У ног лошадей, не давая проходу, вертелся лохматый пёс. Стелла цыкнула на него — не помогло.
Дело принимало дурной оборот: лай обязательно привлечёт чужое внимание, путников рассмотрят и доложат властям о принцессе-преступнице.
И, действительно, хлопнула дверь, и на шум вышла женщина. Длинные каштановые волосы почти полностью скрывали её лицо.
— Сама Арора привела вас ко мне! — неожиданно радостно выкрикнула она. — Я ждала вас.
Друзья удивлённо переглянулись, гадая, стоит ли немедленно развернуть лошадей и галопом покинуть город.
Незнакомка отогнала собаку и принялась ласково уговаривать их зайти к ней, обещая парное молоко со свежеиспечёнными лепёшками. Её настойчивая доброта выглядела подозрительно, особенно в свете авантюры Маркуса в Деринге. Исход дела решила толпа, начавшая собираться вокруг друзей. Они выбрали неведомое зло и поспешили скрыться за дверью странной женщины.
В доме пахло сосновой смолой и свежим хлебом. Маленькая комнатка, куда проводила их незнакомка, единственным оконцем выходила во двор. В ней мерно тикали заморские часы, диссонируя со скромной меблировкой, за исключением, разве что, столика сандалового дерева на трёх гнутых ножках. На нём стоял хрустальный шар, что ещё больше усилило подозрения.
— Кто вы, и что вам от нас нужно? — напрямик спросил Маркус. — Вы же не просто так позвали нас к себе.
— Отчего же? — пожала хозяйка плечами. — Вы устали с дороги, голодны, и я подумала, что...
— Вы так и не ответили, как вас зовут, — напомнил принц.
Он чувствовал, что женщина чего-то не договаривает.
— Меня зовут Селина. Я гадалка.
— Вы сказали, что ждали нас. Почему? Почему именно нас?
Селина промолчала и дотронулась до хрустального шара, придерживая свободной рукой прядь волос у лица.
— Зачем вы это делаете? — поинтересовалась Стелла.
Она стояла в дверях, готовая в любую минуту принять бой.
— Делаю что?
— Прячете лицо.
Селина тяжело вздохнула:
— Я должна. У меня... Так ведь для всех лучше. Раньше я жила в Черканде, но как-то раз повстречалась со Снейк, и с тех пор... Что ж, смотрите!
Резким движением руки гадалка откинула с лица волосы — щёку наискось пересекал безобразный рубец.
Принцесса ахнула и прикрыла рот рукой. Она никому не пожелала бы такого уродства, сама проходила бы до конца жизни под вуалью.
Селина объяснила, что всего лишь хотела погадать им. На вопрос, почему именно им, улыбнулась и прошептала: 'Есть вопросы, на которые нельзя отвечать'. Видя недоверие, написанное на лицах друзей, гадалка заверила: она не служит злу и даже поклялась в этом Аророй.
Друзья немного успокоились и присели там, где им указала хозяйка. Она в который раз удивила — без запинки назвала не только имя и титул Стеллы, но и заверила, будто убеждена в её невиновности.
Принцессе Селина гадала первой. Она проигнорировала протесты Стеллы, взяла в руки шар и согрела дыханием. Поводив над ним ладонью, гадалка на мгновенье закрыла глаза и сосредоточилась. Недвижно, она просидела, погружённая в себя, с минуту, а потом начала говорить.
— Я вижу вас верхом на лошади. Неспокойная будет у вас жизнь, но её наполнит мягкий свет любви и дружбы. Вам придётся бороться с демонами, злыми колдунами и колдуньями — да мало ли с кем еще! О вас сложат легенды, вас станут обожествлять... Однако посреди суетной жизни вы найдёте любовь, и она окажется взаимной. Корни его рода восходят к Эре перворождённых.
— Он лиэнец? — тихо спросила Стелла.
Она поняла, устами Селины говорили боги, и желала приоткрыть завесу будущего, а не глянуть на него через узкую щёлочку. Когда ещё выпадет такой случай!
Почему-то принцесса и мысли не допускала, что гадалка — обыкновенная шарлатанка. После Стелла сама не могла объяснить, откуда взялась такая уверенность.
— Нет, — безжизненным голосом возразила Селина. — В Лиэне давно не осталось тех, кто может похвастаться такими предками.
— А что вы ещё о нём можете сказать?
— Увы, ничего. Мне не дают его хорошо рассмотреть, я только чувствую, он наделён неким даром. Имени я не знаю.
— Каким даром? — встрепенулась принцесса.
— Не знаю. Я просто вижу дар.
— Как это?
— Я это чувствую.
— Опишите мне этого человека.
— Не могу, — вздохнула гадалка, вновь обретя свой тембр голоса.
— Хорошо, когда это случится?
Несмотря на скептическое отношение к нежным чувствам, Стелле хотелось заранее знать, когда нужно готовить противоядие.
— Любовь? — рассмеялась гадалка. — Года я не знаю, его никто не знает, кроме вас самой.
Стелла задумалась, гадая, стоит ли доверять словам странной женщины с обезображенным лицом. Её терзали сомнения, не покидала мысль, что эта встреча подстроена, а Селина служит Марис или Шелоку. С другой стороны, гадалка вполне могла оказаться жертвой Снейк, которой удалось сбежать. Маркус рассказывал о творившейся в Джерагандеиле, и в свете тамошних нравов версия о несостоявшемся жертвоприношении выглядела правдоподобной. Но Стелла всё равно опасалась, это ловушка. Оставалось только ждать, наблюдать и держать ухо востро.
Закончив с предсказаниями для принцессы, гадалка занялась Маркусом. Она смерила его взглядом, снова пристально уставилась в искрящийся голубизной магический шар и ограничилась всего парой предложений. Она обещала, что принц совсем скоро вернётесь на родину:
— В первый раз ненадолго, но потом ваши пути — вас и вашей подруги — постепенно разойдутся. Будущая жена войдёт в вашу жизнь случайно, исчезнет, а потом неожиданно появится снова и в своё время поможет возложить на голову корону.
Друзья переглянулись. Оба не верили предсказаниям гадалки.
— Волей премудрой Изабеллы мне не дано знать большего.
Селина прикрыла шар платком и радушно пригласила гостей к столу. Она по-прежнему отказывалась объяснить, почему ждала конкретных людей, только туманно обмолвилась: некий голос велел погадать людям с внешностью принца и принцессы.
На окраине Мен-да-Мена было кладбище с покосившими семейными усыпальницами и старыми надгробиями с романтичными полустёршимися надписями. Они оказались возле него совершенно случайно, потому что Селина посоветовала повесить ленточку на дерево счастья, которое росло неподалёку от кладбищенских ворот. Странное соседство — дерево счастья и кладбище, но в жизни много подобных несообразностей.
Собственно, идея взглянуть на дерево принадлежала Стелле. Маркус считал её безрассудством и пустой тратой времени, поэтому принцесса поехала одна. Она дала слово ни с кем не разговаривать, капюшон не снимать и держаться подальше от людей.
Принцесса ещё издали заметила дерево Счастья — высокое, костлявое, шелестевшее пёстрым убором. Соседство с кладбищем её тоже смущало, но мало ли почему выбрали именно это дерево?
Стелла вытащила специально купленную алую ленточку и в поисках свободного места пробежала глазами по веткам — желающих стать счастливыми хватало.
— Не верьте, оно не поможет, — раздался тихий голос со стороны кладбищенской ограды.
Принцесса испуганно обернулась — прижавшись спиной к низенькой оградке, плотно сжав тонкие губы и скрестив руки на груди, стоял молодой человек. Одет он был просто, но не как простолюдин. Мягкие русые волосы гладко зачёсаны назад и перехвачены чёрной лентой. Серые печальные глаза будто смотрели сквозь принцессу.
— Я пробовал — не помогает, — вздохнул молодой человек. — Так что не тратьте напрасно времени: дерево счастья фальшивое.
Он поднял с земли хлыст и зашагал прочь вдоль кладбищенской ограды, к воротам.
— Простите, а вы кто? — в недоумении спросила Стелла.
Молодой человек заинтересовал её, заставив нарушить меры предосторожности. Вряд ли этот юноша тут же побежит за стражей, он собственных сапог не замечал.
— Ларго Бераг к вашим услугам, — он остановился и отвесил Стелле поклон.
Она вздрогнула, испугавшись, что тот её всё же узнал, в нерешительности сделала несколько шагов к дороге. Ларго по-прежнему смотрел на неё своими невидящими глазами, убедив: поклон — всего лишь дань вежливости.
— Не желаете ли осмотреть кладбище?
От этого предложения девушка оторопела ещё больше.
— Я опасаюсь бывать там один: слишком больно, но очень хочу пойти, — развеял её сомнения Ларго.
— Мне показалось, что вы не местный...
Юноша действительно не походил на деловитых мендаменцев
— Отчего же? — пожал плечами Ларго. — На дом стоит на волфской дороге. К сожалению, снаружи он выглядит куда лучше, чем внутри.
— А почему вы сказали, будто дерево счастья фальшивое?
Стелла окончательно убедилась, что юноша неопасен, своеобразный тихий сумасшедший, и, заинтересовавшись, хотела узнать о нём как можно больше.
Ларго отвёл взгляд и глухо пробормотал:
— Когда увидите, вы всё поймёте.
Юноша повёл принцессу на кладбище. Он быстро шёл по мертвенно-ровным дорожкам, предупредительно отводя в сторону нависавшие над ними ветви.
Наконец Ларго остановился перед одной из усыпальниц, воровски оглянулся по сторонам, отпер решётку и шагнул в сырой полумрак. Нашарив лампу, он зажёг её и осветил изображение голубки.
— Счастье как воздух: пока им дышат, его не замечают, а когда оно исчезает, задыхаются и гибнут, — прошептал Ларго, благоговейно опустившись перед могилой на колени.
Стелла нерешительно зашла вслед за ним, наклонилась и прочитала: ' Элена Дагре. Родилась месяца апреля 4 дня 2255 года эры Новых земель, скончалась месяца октября 21 дня 2273 года'.
Восемнадцать с половиной лет....
Ларго поднялся с колен и испытующе глянул на принцессу. Та сочувственно вздохнула: она уже всё поняла.
Прикрыв глаза, Ларго отрешённо нараспев продекламировал:
"И мягкою постелью ей земля,
Прозрачною фатою — белый снег.
И вместо голоса — безликая плита
На кладбище, такая, как у всех".
— Так вы поэт?
— Немного, — зарделся молодой человек и, помолчав, добавил: — Если бы я им не был, она, быть может, осталась жива.
Принцесса не решалась расспросить о подробностях его трагической любви, но Ларго, судя по всему, сам хотел поделиться с кем-нибудь своей бедой. Ему было тяжело приходить сюда, тайком сидеть возле любимой и молчать, вспоминая короткие мгновения счастья.
Ларго достал из внутреннего кармана медальон, раскрыл его и поцеловал эмалевое изображение. С пожелтевшей эмали смотрела девушка в чёрном, с золотым кружевным воротником платье, тоненькая, серьёзная, с пухлыми розовыми губками. Брови прямыми ниточками расходятся от переносицы. Каштановые волосы гладко зачёсаны под прямой пробор.
— Хотите, чтобы я вам рассказал о ней?
— Если вам не больно вспоминать об этом.
— Больно? — грустно улыбнулся Ларго. — Больнее, чем ей, быть не может. Да рассказывать-то, собственно, нечего. История стара как мир. Они любили друг друга, а они их ненавидели.
Он с лёгким щелчком захлопнул крышку медальона и прижал его к груди.
Она была нежнее, чем цветы,
Она была дороже всех сокровищ мира
И с детскою улыбкою поила
Вином своей нетленной красоты.
— Я родился в уважаемой, но обедневшей семье, её же родители до сих пор процветают считаются самыми влиятельными людьми в Мен-да-Мене. Им принадлежит шикарный особняк на главной улице и обширное поместье с тенистым парком. Она и родилась в этом поместье, в их огромном доме, издали напоминающем замок...
Элена Дагре была вторым ребёнком в семье барона Дагре — высокого, сухого человека с высокомерным взглядом, орлиным носом и гордой осанкой, не выходившего из дома без трости. Родилась она действительно в Дагре, среди его тёмных коридоров и холодных высоких залов, но первые десять лет почти безвыездно провела в городе. Тихая, задумчивая, Элена, тем не менее, достигнув определённого возраста, не пропускала ни одного бала. Отец нередко специально для неё устраивал приёмы в городском особняке.
Книги, дорогие платья, лучшие учителя, блестящее будущее и безграничная любовь родных — Элена получала всё, что только желала.
Ларго Бераг появился на свет в Волфе, в доме дяди, местного судьи, где в то время жила его мать. Первые два года он провёл без отца: барон Бераг в который раз пытался привести в порядок расстроенные дела. Потому Ларго у него уже подрастали дочь и сын.
Детство мальчика прошло по чужим углам: стремясь сократить расходы, родители жили по году — другому у различных родственников.
В связи с замужеством дочери Берагам пришлось осесть в заброшенном фамильном имении и сводить концы с концами уже там.
Ларго с детства писал стихи. Мать научила его играть на клавесине, и мальчик под умилённым взглядом гостей с важным видом садился за расстроенный инструмент и, сам себе аккомпанируя, пел песни собственного сочинения.
Мальчик рос, но, вопреки желаниям отца, страсть к музыке и поэзии не уменьшалась. С завидным упрямством он отказывался заниматься 'чем-то полезным' и целыми днями пропадал на свежем воздухе вместе с крестьянами, балансируя на грани родительского терпения.
Они познакомились случайно, за городом. Элена любила прогулки и нередко проезжала милю-другую до завтрака. Ларго же постоянно слонялся по окрестностям старинного поместья Дагре в поисках вдохновения.
Он навсегда запомнил их первую встречу: её, мягко покачивающуюся в седле в такт движениям лошади, и себя, сидящего на земле, с угольком и листом бумаги в руках.
Завязался разговор, а потом и любовь, незаметно, но быстро.
Элене нравились его стихи, музыка, ласковые взгляды, нравилось, подогнув ноги, сидеть на траве, гладить птенцов и мелких зверушек, которых приносил Ларго. Благодаря нему природа открылась ей в новом, сияющем свете.
Взявшись за руки, они вместе гуляли вдалеке от людских глаз, даже не помышляя о чём-то большем.
И скромностью горел лишь взор,
Что голубел, как васильки.
Всё в ней прекрасно: разговор,
Лёгкий румянец и пушок щеки.
Но случилось непредвиденное: отец Элены, доверившись знакомым, ввязался в авантюру и прогорел. Пришлось оставить величественный особняк в Мен-да-Мене и потуже затянуть пояса.
Элене тогда только-только исполнилось восемнадцать.
Разорение барона Дагрэ мало заботило влюблённых — молодость беспечна и питается надеждами, а не презренным металлом. Они строили планы на будущее, в деталях обговаривали скромную церемонию бракосочетания. Сговорились, что, поженившись, уедут в Лиэрну, Ларго устроится музыкантом в придворный театр, а Элена займётся посильным трудом. Таланты Ларго, безусловно, оценят, и они купят дом, небольшой, уютный, но обязательно с садиком.
Когда Элена простудилась, Ларго, вопреки голосу здравого смысла, ходил к ней в парк. Поздним вечером она выбегала к нему на минутку, нежно жала пальцы, шептала, что скоро обо всём расскажет родителям, что они поймут её, дадут разрешение на брак, и убегала. А он, как вор, крадучись, спешил прочь из тёмного чужого парка. Как вор... Но ведь он ничего не украл, только дарил и радовал.
