— Не знаю. Наверное ...
— Лады. Хватит болтать о нашем "неотёсанном дружке" искине. Ты лучше расскажи, как ты? Как там наша дочурка? Как вы пережили атаку этого агрессивного чудовища?
— Как — как? Ты и сам все понимаешь. Враг долетел до станции и умудрился её протаранить. Вот. Как говорит Иванович: "Это чудовище погибло и всё равно умудрилось причинить мне значительный ущерб, но не критичный. На полную ликвидацию последствий столкновения, уйдёт около трёх — четырёх месяцев. Благо, вражина немного удружил — доставил огромную кучу строительных материалов, которые я уже начал перерабатывать. Так что, окончание восстановительных работ, совпадёт с завершением самого строительства". — А ещё, у нас на станции, было много пострадавших. Страх как много. Вот. Это несколько пилотов. Ну, тех, подбитых в первом, и последних боестолкновениях. А ещё, сильно пострадали шестеро парней и девчат из сил поддержания внутреннего правопорядка. Остальные наши пациенты, э-э-э... это гражданские, поддавшиеся панике, правильнее сказать придурки, из упрямства не пожелавшие переждать тревогу в помещении повышенной защиты, сидя в специальных ложементах. Вот. Значит я говорю, нам, медикам, работы досталось "выше крыши". Всему медперсоналу, прямо в этом зале организовали спальные места и прямо сюда, приносили еду. Вот, как-то так.
— Лады. Говоришь, на станции ещё недавно было множество раненых. Это плохо, в этом есть и моя вина. Давно пора перестать миндальничать с Андрюхой и его бандой, да строить нормальную орбитальную оборону. И ни на кого не оглядываться. Но об этом, я подумаю немного позже. Но ты так и не сказала, как наша девочка? Что с нею?
— С Агнессой, как и с другими детьми, всё в полном порядке. Всё время отражения атаки чужаков, малыши провели в медкапсулах с повышенной защитой. Сейчас, Агнессочка играется в детской комнате, а поближе к вечеру, её приведут сюда. Вот. А сейчас, тебе пора принять душ, мало того, что сам покрыт этим мерзким гелем, так ещё и меня им перемазал. — упрекая мужа Гульнара, игриво улыбнулась и немного отстранившись, посерьёзнев продолжила. — Пошли уже в душ, мой принц, заодно потру тебе спинку, ну а ты, соответственно мне...
Про то, чем закончилась помывка, можно и не рассказывать, всё произошедшее меж супругов было весьма предсказуемо. И, как положено — закончилось всё в постели .... Через полчаса, мужчина и женщина лежали в кровати, укрывшись лёгким одеялом. Он, боялся пошевелиться, потревожив этим сон любимой. А она, прижавшись к его боку, спала глубоким, спокойным сном и впервые за долгое время счастливо улыбалась. В какой-то мере, так на ней сказывалась накопившаяся усталость, усиленная длительным приёмом стимуляторов, как и близость любимого человека. Впрочем, все неприятные последствия длительного отравления были поправимы, так как отчистку организма от элементов распада этой химии, Гуля собиралась пройти немного позднее. А сейчас, она уснула, впервые за долгое время, почувствовав себя любимой женщиной. И им, обоим было наплевать на то, что в это время за ними могли подсматривать надзиратели, безвылазно сидящие на планете. После всего пережитого, эти люди нуждались в близости, нежности ..., как задыхающийся человек в притоке свежего воздуха. Всё это слова, а у Даниила, давно занемело плечо, которое ему отлежала супруга, и даже это, не могло заставить его шелохнуться. И все же, немногим позже, воспользовавшись моментом, Даня освободил руку, лёг удобней и, приобняв жену, уснул.
Как обычно, кратковременная дрёма, не успела ничем одарить придавшегося ей человека. Не было сновидений, или неги утреннего пробуждения. Казалось, веки только успели сомкнуться, как вновь пришлось открывать глаза. Обидно, досадно, но .... Да только причиной этого пробуждения стала Гуля, которая тихо, стараясь не побеспокоить супруга, попробовала освободиться из его объятий. Игриво придержав свою избранницу в тот момент, когда она через него перелазила, он, было, проводил её взглядом полным нежности и душевного тепла, но тут же отвернулся. Как мужчине не хотелось любоваться нагим телом своей женщины, но..., через его глаза, в этот момент, могли смотреть чужаки. И вынужденно транслировать для этих гадов то, что для них не предназначалось, не хотелось. Пусть, по его убеждению, в обнажённом теле не было ничего непристойного, однако, как говорили древние: "Нагота признак благородства, а неуместная нагота — варварства ". — Именно поэтому, они, с женою, долго воздерживались от каких-либо проявлений чувств. Впрочем, звуки шелеста одежды, будоражили сознание не меньше прямого созерцания некого действа. Была в этом и одна, самая приятная деталь — проникать в мирок амурных фантазий, беспардонный враг не мог, по определению.
— А я, на твоём месте, так вольготно не разлёживалась. — послышался тихий, немного игривый голос Гульнары. — Иванович предупредил меня — наша девочка скоро будет здесь. Так что, блин горелый, вставай, да живенько одевайся.
— Угу. Всё, как всегда. Не успел проснуться, как прощай праздник, да здравствуют будни. Как там говорили древние поэты:
"Промчались милые мгновенья любовной неги, нежных ласк.
Бездушный быт нас поглощает, грозя ..." — Бу-бу, Ля-ля. И что-то там ещё.
— Даня, только не надо этих э-э..., твоих неуместных цитат от древних поэтов. Не до них сейчас. Вот. Ты сам знаешь о том "строгом ошейнике", то бишь неусыпном шпионе. Так что, давай больше не будем расслабляться и оголять свою душу перед этими гадами. Понимаешь, осознание того, что они подглядывают за самыми откровенными моментами нашей семейной жизни, опошляет и марает не хуже .... — Гульнара замолчала, скорчив гримасу полную чувства брезгливости и отвернувшись показательно бодро сказала. — Но, наша жизнь продолжается, и придаваться унынию, я не собираюсь и тебе, любимый, не советую этого делать.
По ментальной речи, Гулей было сказано другое:
"Мы тут это..., после того как нашли тебя и занимались твоей реанимацией, обратили внимание на один момент. Подсаженный в твоё тело паразит, не подавал никаких признаков жизни и ни на что не реагировал. В общем, как говорится, заметили один интересный эффект, вот. Значит, он весьма неожиданный и возникает под воздействием низких температур. Только итог наших наблюдений, оглашать не стали. Значит так, в состоянии близком к анабиозу, наши симбионты, вместе с носителем впадают в спячку. Как-то так. Перед тем как начать поднимать температуру твоего тела, мы рискнули и взяли на исследование клеточный материал твоего "органического надзирателя" и он, на утерю своей достаточно крупной частичка никак не отреагировал. Ты представляешь? Он не заметил наше вмешательство, приняв причинённый ему ущерб за последствия полученных тобою ранений. Представляешь? Эта гадость, при переохлаждении не работает — совершенно. Сейчас, мы все полученные образцы изучаем. Может быть, в скором времени, мы сумеем удалить из твоего организма эту гадость. Вот. Правда ведь, это чудесно? Ведь в таком случае, у — нас появляется способ освободить всех наших людей".
"Лады. Как скоро вы всё изучите и найдёте решение этой проблемы?"
"Скоро. Но, не стоит так торопиться, ведь эта операция ещё не отработана и смертельно опасна. Вдруг этот маяк запускает в теле реципиента некие изменения, которые, в случае извлечения из организма этого паразита, мгновенно убивают носителя".
"Ерунда, я всё равно согласен рискнуть".
"Потом поговорим, позднее. А сейчас, одевайся и готовься к встрече с Агнессой, она вот-вот сюда прибежит".
И в самом деле. Через несколько секунд после того, как Гульнара вышла из закутка, послышался звонкий, радостный голос ребёнка:
— Мамочка! А у нас, тётя Рая .... А Валька.... А я .... А почему ...? А они ...! А как папа, его уже вылечили? Да? А ...?
В скороговорке излагаемых впечатлений и задаваемых вопросов, понять что-либо, или вставить ответ, было не реально. Поток эмоций и вопросов стих только тогда, когда Даня, облачившись в комбез боевого пилота, вышел из-за ширмы. Да. Открывшаяся взору Егоршина "картина", была достойна кисти великого художника. Стоящая посреди зала Гуля; рядом с нею обхватим обеими руками мамину ногу и, прижавшись к ней всем тельцем, замерла маленькая девочка в ярко-красном комбинезончике. Её карие, широко открытые от удивления глазки, смотрели на отца, да и всё её прелестное личико выражало высшую степень удивления, сдобренного хорошей порцией озорства.
— Мамочка, — послышался тихий шёпот ребёнка, — а папу что...? Уже выпустили из того страшного ящика? Он больше не болеет? Да? А я могу с ним поиграться? Ну-у-у, хоть капельку, ну немножечко. Я честное слово, больше не буду куклу ломать, я буду послушной. Правда — правда. Ну, честно — честно. ...
После этих слов, Даня помимо своей воли "расплылся" в умильной улыбке и присев на корточки, развёл руки, желая заключить дочь в объятьях.
Тем временем на поверхности планеты, транслировалось обращение Тычины к народу. Режим двух поточной видеоконференции, пусть и позволял оратору видеть почти всех своих слушателей, как и публике, созерцать каждый его жест, гримасу ..., проще говоря, впитывать "поток" излучаемой им экспрессии. Всё это, позволяло заражать аудиторию нужным эмоциями, ассоциациями, однако, так и оставалось бледным подобием полноценного, живого общения. Множество мониторов видеостены, показывали только транслируемую картинку, динамики передавали звук, и не более того. В подобном вещании отсутствовало самое главное, не было шарма выступающего и ответные эманаций, исходящие от управляемой умелым оратором толпы. Отсутствовало ощущение полного единения множества индивидов, именуемого стадным чувством. Впрочем, собрать в одном помещении сразу весь электорат, пусть даже не в огромном зале, а на большой площади, было делом затратным, сложным и почти не выполнимым. Поэтому, Андрей обходился тем, что было в его распоряжении и, по его мнению, получаемый результат, был вполне сносным, толпа ему внимала, "усваивая" всё услышанное как прописные истины.
"Друзья мои, братья и сёстры! Как говорили наши предки: "Просвещенье безграмотных и привитие им истинного такого понятия как цивилизованность, это наш почётный, но тяжкий крест. Но мы вынуждены его нести несмотря ни на что!" — сотрясая перед лицом руками, надрывно вещал Тычина. — Все мы, я и вы, избраны самой жизнью! Именно нам предначертано нести свет наших ценностей в отдалённые, отсталые закутки захудалой вселенной. И мы это делаем. Никто из нас, не откажется от этой ноши, ради достижения высокой цели — ни я, ни вы! И это так! Путь избранного народа тяжёл, опасен и тернист, мы это познали на своём примере! Как это ни прискорбно. Все помнят, как мы, повстречав диких аборигенов, поспешно решили сделать их равными себе. И чем это окончилось? Да ничем хорошим. Они, повели себя как малые дети, которым показали, как добывать огонь. А эти "неразумные чада", развели посреди нашего общего дома жуткий "костёр" братоубийственной войны. В этом пламени, за малым не сгорели как мы, так и эти безумцы. Надеюсь все помните, как нами же вооружённые варвары, жгли, убивали, грабили, продавали в рабство не только наших товарищей, но и своих, более слабых сородичей ...".
Неожиданно, на одном из мониторов, какая-то девица, прося слово, подняла руку и нетерпеливо ею затрясла, прямо как прилежная ученица. Искин мгновенно обвёл её контур красной каймой. Видимо Макс постоянно контролирующий аудиторию, решил уместным "поиграть в демократию", то есть, дать слово прекрасной представительнице народа. Андрей был не против, почему бы не воспользоваться возможностью немного отдохнуть от лицедейства. Протянув руку к объективу камеры, он сказал: "Вижу дорогая гражданка, вы желаете чего-то сказать. Или спросить? Да-да, именно вы. Та, что находится в аудитории отдела аналитиков". — Тычина знал, в данный момент, эту кудрявую, весьма смазливую девицу видят все. Её изображение, расположили рядом, по правую руку, вровень с ним — по заверениям Макса, такая картинка, в глазах электората, подчёркивает равенство меж руководством и подчинёнными.
— Андрей Семёнович, я Анна Мистюркина, — с трудом справившись с нахлынувшим на неё смущением, затараторила залившаяся румянцем девушка, — меня вот что интересует. Все мы помним, как геноцидом занимались не только варвары, но и наши собратья по освоению космоса. Я говорю. У всех на памяти тот кошмар, который учинил Егоршин, и как его поддержали ему подобные. Говорю. Как быть с ними? Как от них обезопаситься?
— Аня, я прекрасно вас понял. Но, не стоит всех судить одним мерилом. Те, кого вы упомянули, всего лишь жертвы обстоятельств, а не варвары. Они, как и все мы, выходцы из одного с нами мира. К несчастью, и среди нас завелись отщепенцы, не пожелавшие жить по закону и бандитствовали потихоньку. Да-да, я говорю о Тяй Игнатии, Смолине, Щербине, и всех им подобных. Они с самого начала мешали нам мирно жить. А когда пришла беда, трусливо убежали в дальние пещеры, где и продолжили разбойничать, только с ещё большим размахом. Не мне вам всё это рассказывать. А те, кого вы упомянули, столкнувшись с творившимся беспределом бандитской вольницы, были вынуждены стать на путь убийц, и не нам их судить. Они спасали жизнь своих близких людей, как могли. Да. По окончанию той жути, не все из них согласились пройти коррекцию подорванной психики. Но и для них, мы нашли цель для существования, они охраняют нас от нового — внешнего врага. Для общего спокойствия, они от нас изолированы, и при этом, продолжают быть полезными для общества. Этих людей необходимо понять и принимать такими, какие они есть.
— Так это правда? Говорят, что недавно была отражена атака космических чужаков? Медики говорят о поступлении на базу большого количества пострадавших.
— Да. Всё было так как вы сказали. Скажу больше, в данный момент, у нас на излечении находится несколько спасённых пилотов. Это те, чьи истребители были уничтожены в том космическом бою. К несчастью, несколько этих героев погибли окончательно, и мы, были вынуждены их похоронить. Понимаете, мы только закрепляемся на этой планете, и как никогда нуждаемся в таких храбрецах. Нет, я не призываю вас становится убийцами. Позднее, когда мы воздвигнем надёжную оборону, наша община протянет руку помощи и этим несчастным. Да, мы будем лечить этих людей в принудительном порядке, но это, будет делаться ради их же блага. Однако вернёмся к нашим аборигенам. Мы, "Совет пяти", решили: "Ради всеобщей безопасности, "не давать в руки дикарей" никаких опасных знаний. Члены нашей экспедиции, должны заботиться об этих неразумных чадах, и нести за них ответственность. Представителям дружественных нам местных племён, будут устанавливаться полноценные симбионты, вот только даваемые им базы, будут ограниченными. Именно поэтому, на нашу общину ложится ответственность за их быт, здравоохранение и трудоустройство. Мы должны им показать каково жить в цивилизованном обществе". — При этом, в целях недопущения новой беды, мы вынуждены контролировать каждый их шаг, приглядывая как за малыми детьми. Именно поэтому, мы имеем право, как наказывать непослушных, так и миловать миролюбивых. И не удивляйтесь словам, которые будут написаны над входом на нашу базу: "На ком большая ответственность, у того должно быть больше прав ". — В этих словах, заключена вся правда и мудрость нашей цивилизации! ...
