Люди, которые затаив дыхание, слушали музыку и стихи Ларго, на следующий день сочувствующе вторили его отцу: 'Да, непутёвый у вас сын! И делом никаким не хочет заниматься, лентяй!'.
А после... после им запретили видеть друг друга, запретили любить. Они полагали, так для неё будет лучше, что её любовь — всего лишь очередной каприз.
Элена стала меньше спать, ходила и не видела, сидела и не слышала. Жалуясь на головную боль, она целыми днями не выходила из комнаты и стояла у окна, безучастно смотря на красоту весеннего парка, на то, как её брат играет в жмурки с дочерьми барона Ортеса: смешливой полноватой Аделью и угловатой неуклюжей Адой. Обеим было по шестнадцать лет, и их пророчили в жёны сухопарому, похожему на отца, Альберту Дагрэ. Ни одну из них он не любил, за обеими давали большое приданое.
Нет, Элена ему не завидовала — у неё было гораздо больше, чем есть и когда-либо будет у него. В душе поселилась печаль, и рука сама собой выводила на нагретом дыханием стекле искреннюю банальную фразу: 'Я тебя люблю'.
Потом, воспользовавшись пирушкой по случаю дня рождения кучера, ей удалось вырваться, сбежать к нему по росистой траве.
Элена остановилась, замирая, тяжело дыша, прислонившись спиной к дереву и спокойно, удивительно спокойно сказала Ларго:
— Нам велят расстаться.
Он заверял, что не отдаст её и готов биться до конца.
Элена улыбнулась и прошептала:
— Теперь я вижу, ты любишь меня. Если бы ты сетовал на судьбу, укорял людей, я бы ушла, и ты меня больше не увидел.
Ларго продолжал строить восторженные планы побега, а Элена вторила ему. Они смеялись, и жизнь казалась такой сладкой, хотя за минуту до этого была горькой, как полынь.
На следующее утро Ларго позвал хмурый отец и вручил две вещи: письмо и кошелёк.
— Это твоя доля наследства, — пояснил Бераг. — Я отдаю её тебе сейчас с условием, что ты сегодня же уедешь в столицу. Письмо отдашь человеку, имя которого указано на конверте. Надеюсь, хоть так из тебя выйдет толк.
— Толк? — нахмурившись, переспросил Ларго, начиная понимать причину внезапной щедрости отца.
— Да. Будь любезен, не делай в столице глупостей.
— О какой глупости вы говорите, отец? О моих занятиях музыкой?
— Это ещё полбеды! Стоит заняться делом, музыка тут же вылетит головы. Пойми, Ларго, — барон нервно зашагал по комнате, — музыка для богатых, тех, кому незачем задумываться о завтрашнем дне. Посмотри на брата — вот с кого надо брать пример!
Помолчав, отец рассказал Ларго о визите барона Дагре.
— Он рвёт и мечет, грозился убить тебя за совращение дочери.
— Но я люблю её, отец! — с тоской выкрикнул Ларго. — Ради неё я готов пожертвовать жизнью!
— Нет, не любишь, — покачал головой старый Бераг. — Такие юнцы, как ты, любить не умеют. Читать пошловатые стишки — да, обещать невозможное — пожалуйста, но что-то серьёзное... Вы бежите от ответственности, прикрываете словом 'любовь' похоть и скуку.
Слова отца болью отзывались в сердце. Не было у него поцелуев, тем более чего-нибудь ещё! И как они все могли так плохо думать о них?!
А барон, не обращая внимания на бледность Ларго, продолжал:
— Зачем связался с Эленой Дагре? Если уж кровь взыграла, выбрал бы девушку из народа и валялся с ней на сеновале, сколько душе угодно. А так одни неприятности! Ты хоть понимаешь, что дело до суда дойти может?
Ларго задрожал и бросился вон из комнаты. Ему казалось, будто его и возлюбленную только что облили грязью.
Ему не хотелось уезжать, хотелось к ней, прижать её к груди, а потом выйти на главную площадь и при всех же попросить её руки.
Ларго пытался снова попасть в тенистый парк, но ему не позволили: родной брат захлопнул перед носом дверь.
Обессиливший Ларго вернулся к себе и рухнул на постель. Он впервые в жизни плакал, ощущая себя никчёмным и беспомощным.
Вошла мать. Заплаканная, с опухшими покрасневшими веками, она присела на край кровати и осторожно коснулась рукой спины Ларго.
— Надо торопиться, сынок, — вздохнула мать. — Отец велел уехать до обеда. Он очень зол на тебя.
— Ну и пусть! — сквозь зубы пробормотал Ларго.
— Он лишит тебя наследства.
— Ну и пусть!
— Как знаешь... Только эта девушка не стоит отцовского проклятия. Она поплачет и забудет, выйдет замуж, а о тебе даже не вспомнит. А ты... Ларго, она же тебе всю жизнь сломала! Она избалована, привыкла к обожанию, она не пара тебе, да и не любит вовсе... Дай я хоть поцелую тебя на прощание!
Она склонилась над ним и поцеловала в макушку, потом встала и, всхлипывая, начала собирать вещи сына.
Через час Ларго покинул родной кров. Тайком вернуться он не мог: с ним ехал брат.
Днем ранее Элена с каменным лицом сидела в кабинете отца, безучастно внимая раскатам грома его голоса. Когда Дагрэ замолкал, она робко улыбалась и повторяла: 'Но я люблю его'. Отец предполагал иное: Ларго специально влюбил Элену в себя, чтобы посредством удачной женитьбы (дела у них опять пошли в гору) поправить бедственное положение семьи.
Ничего не добившись от дочери, по-прежнему считая её жертвой хитрого оборванца, барон поехал к Берагам и закатил ужасный скандал. Именно он настоял на том, чтобы Ларго немедленно уехал и 'оставил его дочь в покое'.
Видя апатию и всё растущую бледность дочери, родители решили развеселить её... замужеством. Жених был молод, приветлив и, что не маловажно, богат и знатен. О свадьбе сговорились без её участия и подписали брачный договор.
Элена восприняла известие о скором замужестве удивительно спокойно и пожелала видеть жениха. Может, она думала, что это Ларго? С нареченным она вела себя сдержанно, но вежливо, на вопрос матери: 'Понравился ли он тебе?' ответила: 'Да, он красив'.
Ей сшили великолепное свадебное платье, отдав за работу баснословную по меркам провинции сумму, заказали грандиозный обед на двести персон, разослали приглашения.
Накануне бракосочетания Элена пошла на кухню, воспользовавшись всеобщей суматохой, взяла из шкафчика крысиный яд и спросила стакан молока...
Остались флёр и горечь снов,
Где есть она и ночи нет.
Был выполнен её обет
Не принимать чужих цветов.
О её смерти Ларго узнал через полгода от случайного встреченного знакомого.
Отец Элены стал ещё богаче, чем прежде, и снова давал приёмы в шикарном городском особняке. Недавно он женил сына на одной из дочерей губернатора.
Стелла слушала и кивала, сама же тревожно поглядывала по сторонам. Она слишком задержалась у 'дерева счастья', между тем, Мен-да-Мен не Джисбарле, здесь властвуют законы короны, а не воля подземного покровителя.
Буркнув скромные слова поддержки, принцесса распрощалась с Ларго. Наскоро повязав ленточку на дерево, она поспешила прочь, сторонясь людей. Стелла опасалась, что её узнают, поэтому передвигалась быстро, избегая оживлённых мест.
Дом Селины показался спасительной гаванью.
Стелла с облегчением захлопнула дверь и задумалась. Нельзя вечно прятаться, нужно вернуть себе законный титул и спасти Старлу. Но пока в Лиэрне правит фантом королевы, принцессу не ждёт ничего, кроме тюрьмы. Узнать бы, не разрушила ли смерть колдуна чары?
— Селина, — Стелла решилась довериться странной гадалке, — у меня к вам маленькая просьба.
Хозяйка выглянула из кухни и вся обратилась в слух.
Принцесса попросила её узнать, что творится в столице. На закономерный вопрос Стелла уточнила: её интересует здоровье королевы, сплетни, слухи, новые законы.
Селина кивнула и обещала узнать. Судя по загадочной улыбке, гадалка разгадала тайный смыл своей миссии.
Вернувшись, Маркус сообщил радостные вести: в Лиэрне переполох.
— На места разослали столько распоряжений и законов, что никто уже не знает, какие исполнять. Один противоречит другому. И, — принц выдержал паузу, — кое-кто не поддерживает монаршее решение. Им непонятно, за что тебя лишили титула, они не верят, что ты преступница.
— Назови хоть одного, — вздохнула Стелла.
— Запросто! Барон Дагре.
Принцесса прикрыла рот рукой. Вот это совпадение! Недавно она выслушала исповедь молодого человека, безнадёжно влюблённого в покойную Элену Дагре, а теперь Маркус утверждает, будто отец этой девушки — их потенциальный союзник.
— Откуда такая уверенность? — придя в себя от неожиданности, покачала головой Стелла. — Он сам тебе сказал?
— Слухами земля полнится, — уклончиво ответил принц. — Давай навестим его? Хуже не будет. Пойми, Стелла, в одиночку мы не справимся.
Принцесса кивнула. С её молчаливого согласия Маркус отправился договариваться о встрече с бароном Дагре.
Глава 10
Барон Дагре, щурясь, рассматривал рыжеволосую девицу, назвавшуюся лиэнской принцессой. Стоило ему услышать от такого же сомнительно одетого молодого человека предложение встретиться с её высочеством Стеллой, как сразу понял: речь о самозванке. Барону стало интересно взглянуть на неё, и он согласился принять девицу в своём особняке.
Стелла причесалась, одела одолженное у Селины платье, но всё равно понимала, принцессы выглядят иначе. Наряды, взятые некогда из Лиэрне, безвозвратно сгинули в Добисе, а новых взять было не откуда. Гадалка постаралась, наскоро подогнала платье по фигуре, но оно всё равно оставалось одеждой с чужого плеча.
— Да, принцесса в сапогах — это так изящно! — скривилась Стелла, осматривая себя в зеркале перед выходом. — И волосы торчком, никак уложить не могу.
— Не наговаривай на себя, ты красавица. И поторопись. Я с таким трудом добился этой встречи!
— Догадываюсь, — хмыкнула принцесса. — Наслышана о его гордости.
Маркус не стал расспрашивать откуда: он привык к странностям подруги.
И вот Стелла стояла на пороге кабинета барона Дагре и игра в гляделки с хозяином. Она сразу поняла, что не понравилась ему, но не собиралась сдаваться. Дав себя рассмотреть, принцесса с чувством собственного достоинства прошла к камину и села напротив барона.
— Итак, я вас слушаю, госпожа, — скривил губы барон.
Он раздумывал, выгнать ли дерзкую незнакомку сразу, или всё же выслушать.
— Да нет, это я вас слушаю, — возразила Стелла и окинула барона высокомерным взглядом. — С каких это пор вы смеете сидеть в присутствии королевских особ?
Дагре вспыхнул и встал.
— Послушайте, госпожа, — процедил он, — я не позволю...
— Молчать! — оборвала его принцесса и нахмурилась. — Головой не дорожите, сеньор? Вы разговариваете с её высочеством лиэнской принцессой Стеллой Акмелур. Вы же, насколько мне известно, всего лишь барон. Итак, мне нужна ваша помощь. Сколько людей вы готовы дать? Или вы поддерживаете покойного чародея Маргулая? Это государственная измена, не больше и не меньше.
Барон открыл и закрыл рот. Такой наглости он не ожидал.
— Даже не знаю, пробормотал он, — передать вас в руки властей или отпустить с миром.
— Однако в виновность принцессы вы не верите, — Стелла потянулась к графину с водой и налила себе полный стакан. — И правильно делаете. Не в моих правилах предъявлять доказательства, но, может, вас убедит божественное благословение? Найдите любую жрицу, и она подтвердит мои слова.
— И найду, — хмуро пробормотал барон. — И до той поры вы посидите под домашним арестом.
— И не подумаю, — Стелла поднялась и вперила гневный взгляд в собеседника. — Счастливо оставаться, сеньор, но не ждите милостей от короны.
Она не успела дойти до двери, как барон Дагре остановил её, попросив задержаться. Стелла удивлённо вскинула брови и надела на лицо маску оскорблённого высокомерия. Не хватало только веера, чтобы ударить им по руке недостойного подданного.
— Постойте, я хочу сличить лица. Подойдите, пожалуйста, к свету.
— Вы забываетесь, сеньор!
Дагре заскрежетал зубами, но стерпел. Было в этой девице что-то, что заставляло ей верить. Слишком гордо и спокойно она держалась, да и знала о таких мелочах, о которых неизвестно бродяжкам. К примеру, вставая, придерживала подол, как благородная дама. По бытовым мелочам судят о происхождении женщины.
— Хорошо, допустим, я вам верю.
— Без 'допустим'. Или вы присягали на верность Маргулаю?
Дагре вздохнул и, сделав над собой усилие, склонился над рукой Стеллы. Она самодовольно улыбнулась и вернулась в кресло. Барон сдался, разговор состоится.
Принцессе пришлось использовать всё красноречие, чтобы подозрительность Дагре уступила место задумчивости. Он тоже подозревал, что королеву подменили: новые законы шли в разрез со старыми. Барон не верил, будто бы сестра пошла против сестры. Он бывал в столице, представлен ко двору, поэтому ориентировался в хитросплетениях отношений в высшем свете.
— Прошу, поднимите волосы и повернитесь в профиль, — неожиданно попросил Дагре.
Стелла удивлённо уставилась на него, и барон пояснил: ему всё же хотелось сравнить присутствующую здесь принцессу с той, что он некогда видел.
Стелла пожала плечами и соизволила сесть, как просили. Вскинув подбородок, она представила, будто сидит на малом троне и принимает послов.
— Да, похожи, — пробормотал Дагре и, поколебавшись, опустился перед принцессой на одно колено.
— Я вас прощаю, — улыбнулась принцесса, жестом подняв ему на ноги.
— Рад служить ваше высочеству, — отчеканил барон и обещал способствовать безопасному возвращению Стеллы в Лиэрну.
* * *
Стелла стояла на берегу озера и следила за рыбачьими лодками.
Громко хлопали на ветру паруса — грязные, местами в заплатах.
Тёмные фигуры рыбаков притворно легко перевешивались через борта и вытягивали из серо-голубой глади воды тяжёлые сети.
Плетёные корзины со свежевыловленным уловом выстроились на просмолённом, почерневшем от воды причале. Несколько мелких судёнышек покачивались возле него на лёгкой прибрежной волне.
Чуть поодаль раскинулась деревня. Небольшая, домов в пятнадцать. Сопровождающие Стеллы остались там — выяснять, как лучше всего добраться до Санины. Барон Дагре списался с местной аристократией и получил утешительные известия: в столице переполох, королева исчезла вместе с новым лекарем и ближайшим окружением — теми самыми советниками-кукловодами, подосланными Маргулаем. В свете этих событий дворяне вспомнили об изгнанной принцессе и ратовали за отмену указа, объявлявшего её вне закона.
— То есть, они сообразили, что королева подложная? — нетерпеливо переспросила Стелла, выслушав последние новости.
— Её величество как в воду канула, — вздохнул барон. — Поговаривают, будто королеву подменили.
— Правильно поговаривают, — усмехнулась принцесса. — Лекаря и советников хотя бы схватили?
— Ищут. Зато вам, ваше высочество, отныне ничего не угрожает.
— В собственной стране!.. — закатила глаза Стелла. — Ладно, вернусь, устрою облаву на волков. Но меня тревожит другое: где сейчас сестра?
Барон Дагре промолчал, а Маркус заверил, что они обязательно найдут Старлу, живую или мёртвую.
Стелла на мгновенье помрачнела, сжала кулаки и с напором прошептала: 'Живую!'.
Несколько женщин, подоткнув шерстяные юбки, помогали мужчинам вытаскивать на берег сети. Босые, с оголёнными по локоть красными полными руками, они, похоже, не мёрзли, несмотря на промозглую осеннюю погоду. От нечего делать Стелла перевела взгляд на них, гадая, сколько ещё времени мужчины провозятся с провиантом. Её интерес не укрылся от рыбачек. Они на время забросили работу и, хмурясь, пристально уставились на принцессу. Во взглядах чувствовалась враждебность.
